Текст книги "Черновик"

Автор книги: Наталия Кина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА 9

Вернувшись в спальню, Карина с удовольствием нырнула в свою кровать и на удивление быстро уснула, будто никто не будил ее, не допытывался о всяких глупостях, не вел странных бесед о пропавших одноклассницах. И ладно бы еще о ком хорошем, но о Гариной, пришедшей в их класс в начале этого учебного года и всячески пытающейся доказать свою крутость. «Это ж издевательство какое-то – прийти именно ко мне ее искать!»

Училась Танька средне, хотя чувствовалось, что может лучше, просто не до этого ей сейчас. В компанию отличниц она явно не стремилась, а компания номинальных хулиганок не спешила вписать новенькую в свои строго иерархичные ряды. Доказать, что достойна, Таня пыталась разными способами, один из которых с недавних пор звучал как «докопайся до Карины», потому что это делать не рисковали даже самые отъявленные распиздяйки их параллели. Как-то не очень им хотелось объясняться с Эвой и Ярошевичами.

Но пока, ко всеобщему удивлению, ничего не происходило. Карина не реагировала на выпады неумной одноклассницы, «группа поддержки» пока тоже держалась в рамках, хотя и поглядывала недобро в сторону выскочки.

В основном Карине просто некогда было, как и сегодня, к примеру: не опаздывай она на тренировку, кто знает, чем бы кончилось дело, но она опаздывала.

Кстати сказать, именно Гарина стала одной из косвенных причин разногласия с Ярошевичами. Они жаждали поставить на место выскочку, а Карина была резко против и заявляла, что это исключительно ее дело и она сама разберется, когда настанет время разбираться.

И в целом Лета была с Кариной согласна, если бы не упертая Владка, которая не соглашалась в принципе и вполне могла учинить что-нибудь самовольно. Кстати, первая мысль при виде поздних гостий была именно о Владе и том, что гипотетически она могла учудить.

«Хотя в этом случае к Владе бы и пошли, а я обиделась бы на нее на ближайшие пару лет». Засыпая, Карина прокручивала мысли и события, а затем вдруг наступило утро.

Абсолютно не выспавшись, Карина тихонько поднялась, позавидовала могущей спать еще целый час сестре и потащилась умываться – нужно же было хоть как-то разлепить склеенные сном ресницы.

Включив себе музыку в беспроводных наушниках, Карина умылась, расчесалась, завернула волосы в не очень аккуратный пучок, подкрасила глаза, в стотысячный раз фыркнула на свои странные брови, подумала, что нужно с ними что-то делать, и тут же забыла о них… Когда она, уже практически собранная, явилась в кухню сотворить себе утренний перекус, то очень удивилась, увидев там Дашу. Прислонившись спиной к стене и закинув ноги на соседний табурет, она сидела у стола с видом очень уставшего человека.

– А… ты только пришла? – уточнила свою догадку Карина, вынимая AirPods из ушей. – Кофе будешь?

Отвлекаясь от полусна, Даша довольно мило хлопнула ресницами на Карину, резво собирающую что-то кулинарно-сложное, а затем отказалась.

– Не, а глянь в холодильнике – йогурта нет моего? Я не помню… С этими выходными и вашими одноклассницами имя свое забудешь, не то что… – От лени и усталости она не договорила «йогурт в холодильнике».

Выходные начались еще в пятницу, когда Даша с «конторой» – компанией коллег и примкнувшими к ним еще двоими людьми, – поверив снежному прогнозу погоды, выехали за город. Синоптики и в этот раз не сказали всей правды – снегопад оказался минимум вдвое сильнее, что, однако, ничуть не опечалило жадную до экстремального отдыха группу, а скорее порадовало. Квест с лыжными гонками по пересеченной местности, с военными тайнами и свершениями удался на славу (а заодно укатал даже видавших виды работников игровой компании, специализирующейся на таких квестах).

За три дня «выходных» Даша выложилась физически на двадцать рабочих. Морально тоже пришлось вложиться, но это вложение гармонично вписалось в сюжетную линию игры, и нужный Даше человек завербовался как-то сам собой. Так что по результатам вылазки к вечеру понедельника Даша была счастлива, вымотана и довольна.

Возвращаясь домой, она планировала откиснуть в ванне, а потом завалиться спать. Тем более что семейная обстановка доверия и доброжелательности, постепенно сложившаяся за время совместной жизни, весьма располагала к спокойствию. Но вместо этого на Дашу неожиданно свалилось совершенно идиотское продолжение уже неигрового квеста, которым пришлось заняться через силу, через не хочу и ненавижу.

– Есть! – жизнерадостно ответила младшая, не давая Даше уснуть прямо на ходу. Она достала из холодильника йогурт, молоко, что-то еще, едва не повысыпавшееся из ее рук, но «дожившее» в итоге до стола.

По-доброму позавидовав кипучей Карининой энергии, Даша взболтала бутылочку, открыла крышку и сделала несколько глотков. Энергии ей кисломолочка не добавит, но, может быть, хоть тошноту от пережитого как-то притупит?

Карина тем временем закинула в миксер творог, банан, чуть сливок, щепотку корицы и включила на быстрые обороты.

– Так ты нашла ее? – спросила она, походя готовя горячий шоколад.

«Нет, от тошноты, не имеющей отношения к пищеварительной системе или обычному голоду, так просто не избавиться», – с досадой подумала Даша и утвердительно кивнула. На всякий случай она облизала губы от возможных следов йогурта и устало включилась в необходимый разговор:

– Расскажи мне все, что ты знаешь о ней и ее семье.

Младшая устроилась со своим завтраком рядом за столом. Пару секунд подумала над вопросом.

– Пришла Гарина в этом году. – Карина ложкой поковыряла в муссе, набрала часть кремовой массы. – До этого жила где-то в пригороде и была королевой какой-то платной пафосной школы, а здесь теперь пытается самоутвердиться за мой счет, но мне некогда этим заниматься, и поэтому мы вчера даже рассорились с Ярошевичами, из-за чего мне сейчас даже в школу идти не хочется, но деваться некуда: как сказано в «Наруто», не думаю, что в этом мире есть что-то совершенное само по себе, вот почему мы тянемся к тем, кто дополняет нас.

Выдав тираду на одном дыхании, Карина принялась поедать творожный мусс и запивать горячим шоколадом.

Отставив свой холодный йогурт, Даша усмехнулась (на большее у нее явно сил не было). «Все-таки каждая из нас глядит на мир через свой набор оптики – очевидное-невероятное!»

– Что с семьей? – напомнила Даша.

Не отрываясь от еды, Карина задумчиво склонила голову в одну сторону, затем в другую, со стороны чем-то напоминая птицу, разглядывающую лежащее перед ней зернышко.

– Не подумай только, что торгуюсь, я просто не могу не спросить про машину и вождение, а то тебя не поймаешь в последнее время, – ответила она совсем иным тоном, чем ожидала услышать Дарья.

– Я обещала – я научу, – в каком-то тихом изнеможении хмыкнула старшая. – Ты погоду видела? Давай не в такой снежище.

– Да я так… – Карина деловито улыбнулась. – А Танька… – пожала плечами. – Она считает себя выше нас всех. Может быть, в прошлой жизни, то есть школе, она и была принцессой, с которой все носились, но в нашей ее никто не знает. Поэтому она изо всех сил строит из себя bad guy, заодно досаждая мамаше, на которую обижена, – Карина театрально закатила глаза, – до глубины души за то, что не удержала их папашу, какого-то крутейного врача, из дома которого им пришлось съехать в старую квартирку мамашиных родаков и прозябать теперь в ней. Разумеется, все это составлено на основе подслушано-подсмотрено-недосказано и так далее.

– Твои суперспособности рулят, – кивнула старшая. – Но мне нужно больше.

– Даш, но сейчас время! – мило захлопала ресницами Карина. – Мне сейчас просто бежать уже пора. Не хватает еще опоздать из-за дуры Гариной.

– Ок, тогда жду сегодня от тебя полный письменный отчет по ней и по ее матери, – полусонно согласилась старшая. – И насчет дуры – как я с тобой согласна… Такую идиотку еще поискать…

Из вихря эмоций только лишь закусив губу, чтобы ни одно неосмотрительное возражение не сорвалось с языка, Карина подтвердила кивком принятие отчетной судьбы и живо смылась в заснеженное утро.

***

– А кто тебе Егор? – спросил Гриша, после того как Даша села к нему в машину поздним вечером, когда весь город засыпало пушистым снегом, гасившим звуки, свет и даже мысли.

Где-то позади две женщины смотрели вслед почти беззвучно отъехавшей машине и вскоре скрылись за стеной снегопада.

– А ты чего один? – спросила в ответ Даша. – Из меня боец так себе.

Парень за рулем хохотнул, помолчал, кивнул с усмешкой и настолько негромкой фразой, будто ее тоже заглушил снегопад.

– Ребзя сами подкатят, – повторил он громче и глянул на профиль сидящей рядом девушки. Даша смотрела вперед и была так же спокойна, как эта зимняя ночь.

– Сестра я ему, – негромко ответила она, добавила то, что отняло у Гриши дальнейшее желание задавать вопросы: – Незаконнорожденная.

– Ясно, – коротко закрыл тему и перешел к насущному вопросу: – Там Татарчонок присматривает, никто малолетку твою не обидит, но она уже в долг успела залезть. Смекаешь? – Последние слово и интонация призваны были создать сходство с Джонни Деппом. Даша даже честно подавила смешок по этому поводу, но не удержалась от презрительной усмешки.

– И когда только успевают, – хмыкнула, глядя все так же вперед, в почти детально известную неизвестность. – Ничего нового, даже скучно.

Зачумленная квартира в старой двухэтажке на окраине города. Пропахшая дымом травы и спайсов, полутемная, полуполная – это значит, что есть еще посадочные места, и даже ночлежные еще найдутся, но условно лучшие уже заняты.

– Сколько? – спросила Даша у местного распорядителя с навечно мутным взглядом. В ответ парень сначала почесал в затылке, затем поскреб татуировку на шее, потом под локтем и, наконец, скороговоркой назвал сумму. – Если устроишь качественный цирк, то можешь потребовать чуть больше, – предложила Даша.

Парню идея понравилась, и он подошел к ее реализации не только творчески, но и крайне ответственно. Сначала доступно и весьма красноречиво объяснил за долг уже частично потерявшей связь с реальностью Татьяне. Что вход и «пробник» действительно были по-дружески бесплатны, а вот все остальное, употребленное ею, плюс занимаемое «козырное» место стоят весьма символически, если взять за символ такие вечные понятия, как красота и доброта. Таня девушка красивая и, сразу видно, добрая, поэтому она не станет спорить с тем, что долги нужно отдавать, а поскольку жизнь непредсказуема в каждом мгновении, то не затягивать с этим вопросом, а если она недобро станет спорить, то и Парень станет недобрым к ней. Несколькими оплеухами подняв стоимость претензий на самый высокий уровень понимания, он объявил стоимость «продленного билета» – публичный стриптиз, а «выходного» – коллективный секс вон с той группой постоянных пользователей.

Когда Даша с Гришей и еще парочкой своих друзей «вышли из сумрака», то есть появились в главной комнате развлечений, полуголая Танюша, трясясь от страха и заливаясь слезами, очень плохо изображала из себя приватную танцовщицу, а «группа пользователей» готовилась в любом случае одарить артистку любовью благодарных зрителей.

Дальше последовал торг с хозяином заведения, демонстрация товара без подарочной упаковки, сломившая Таню окончательно, покупка, раскуривание утешительной трубки мира с завсегдатаями, проводы, погрузка уже почти невменяемой от всего происходящего «куклы Тани» в машину и полный вперед.

Происходящее Таня воспринимала урывками, мечась между паническими всполохами сознания, верещащего от нечеловеческого страха, и тупняком, накатывающим рваными остатками употребленной химии. Даша испытывала скуку смертную, а Гриша вел машину в легком возбуждении, потому что в свои чуть больше тринадцати Таня выглядела уже вполне съедобно, а кое-где даже аппетитно.

– Вас домой? – спросил Гриша на всякий случай у Даши и получил отрицательный ответ.

– Не совсем, давай на стоянку, – уточнила она. – Мы еще прокатимся с Танюшей.

Гриша понятливо кивнул, походя прищурился на бледную девчонку с заднего сиденья и на всякий случай предостерег, что «катун из нее не особо сейчас будет – заблюет тебе всю тачку».

При выходе из машины с Таней предсказуемо случилась истерика с криками, попытками побега, ударами, блевотиной, снежным умыванием и полным отсутствием романтики, которую рисуют себе крутые тинейджеры в своих липко-розовых мечтах. В жизни все оказалось совсем не так красиво и даже не так некрасиво, как на картинках ВКонтакте. Все оказалось по-настоящему больно физически, страшно и унизительно до тошноты, очень грязно и пронизывающе холодно от безысходности и накатившей вслед за ней выворачивающей внутренности пустоты.

«Только бы добраться до дома, а там…» Единственная мысль о самовыписке парадоксально поддерживала жизнь в Танином сознании, когда очередная чужая воля повезла ее куда-то в кромешной тьме.

Нет, освещение в городе сохранилось: фонари, витрины и тепло окон домов – все на месте, но вместе с тем погасло и стало потусторонним. Оно осталось в прежней Таниной жизни, которая еще мотылялась где-то совсем рядом, но уже отрезана, оторвана и никогда не срастется, не оживет, потому что не с чем срастаться, да и незачем оживать.

– Твою мать… – доносилось до Таниной внутренней пустоты досадливое Дашино. – Да какого хера вы у меня прямо косяком пошли?! Сцуко!..

Она не говорила – кричала куда-то в мелькающую темень дороги, может быть, обращалась к кому-то невидимому, наподобие того, как люди разговаривают с воображаемым богом, только вслух.

– Грохнуть тебя сразу, чтобы ни ты и никто не мучился?! – А затем вспышки, пустота, чувство падения…

***

Отпустив Карину в эту ее школу (если бы можно было начать жизнь заново, то она хотела бы родиться в сознании своей мелкой сестры), Даша еще некоторое время просидела в снежно-раннеутренней тишине, в которой глохли все звуки пролетевшей, как десять минут, ночи – весь этот треп, весь этот трип, в который пришлось нырнуть против собственного желания.

Сломать Танюшу – ничего сложного, а вот недоломать – это уже ювелирщинка.

Получилось ли? Время покажет.

Не жаль ее было – совсем. Все эти слезы и крики… Даша просто знала, что нужно делать. Дашино прошлое знало, а она ему доверилась, отключив на время все наносное человеческое в себе и физически донося до несчастной и глупой Тани условия нового миропорядка. В процессе она даже успела равнодушно задаться вопросом: то ли самое чувствовали те, что ломали ее саму лет пятнадцать назад?

Ответа не придумала, обесценив его заранее. Какая теперь разница, ведь все равно осталась она, а они канули в вечность, вот и весь счет. Десять – ноль в ее пользу.

«Они остались во мне», – напомнила себе, а затем отбросила эту мысль, словно разогнала призрачный дым сигарет.

«Не они, но – она». Прикрыв глаза, Даша физически ощущала болью слабую, эфемерную улыбку на губах. Ее улыбка имела имя. Катя.

…Где-то в глубине квартиры, в темной спальне запиликал будильник Эвы.

«Карина сказала, ей ко второму. – Даша открыла глаза, потерла лицо, бросила взгляд на часы и привычно, словно странную мантру, озвучила гравировку: – Я всегда буду вовремя. К».

Катюха каждый раз произносила эти слова с разной интонацией, а теперь давно молчит и только взяла привычку пальцами касаться своего подарка на Дашиной руке. Часы не дарят – какая глупость.

«Наше с тобой время настало», – сказала она когда-то, надевая на руку закрывшей глаза Даше свою оригинальную «обручалку». Не разрешая смотреть, нежно и чувственно поцеловала. «Ты моя», – прошептала, обнимая крепко-накрепко.

Но в этой жизни им не суждено быть физически вместе. «Какая странная инкарнация…» – говорила не верящая ни в бога, ни в черта Катерина. Она все же не могла оставаться в вакууме и приняла для себя свою собственную «систему святых», смешав в ней буддизм, индуизм и основы физико-химии.

Катя действительно была права, как бог, когда решила, что им с Дашей нельзя «заниматься любовью» (какое же идиотское словосочетание!), потому что это не сделает их взаимную любовь сильнее, но заметно ослабит обеих. Они тонули во взаимной доверительной нежности, объединяющей два сердца в единое целое. Тщательно берегли свою невидимую общность от вездесущего внимания «семьи». Грелись этой общностью, становились сильнее, обретая в ней смысл.

Секс – очень сильная практика низшего уровня, затрагивающая все сферы энергий. И пока психологи, краснея и нервно подхихикивая, выдвигают какие-то подобия теорий, люди, университетов не кончавшие, интуитивно применяют на практике методы, тем теоретикам и не снившиеся. В качестве последнего, неоспоримого аргумента, позволившего вступить в группу на равных и избежать группового насилия, Катя перед собравшимися «братьями» отрубила себе безымянный палец, жахнув топором. Она не упала в обморок, а, страшно глядя на участников своего круга семьи, показывала им «фак» окровавленной рукой. Это она их поимела! Вот это был секс!

– Мы не извращенцы, в нас просто не осталось глупых иллюзий, – рассуждала Катя позже вслух, а Даша внимала. – Секс и любовь так же далеки, как день и ночь. Разумеется, он необходим в нашей жизни – здорово повышает тонус и самооценку, но не имеет никакого отношения к любви.

Поэтому Катя никогда не ревновала к плотским интрижкам подруги, скорее поощряла, но при этом легко и даже беззлобно убила бы любую, задержавшуюся в мыслях «нареченной своей» чуть дольше потраченного на половой акт времени. Или еще лучше – заставила бы нареченную ее убивать.

Даша устало распустила волосы, слегка встряхнула их, будто это помогло бы вытряхнуть из головы не самые легкие мысли.

Сколько времени она скрывала страшную тайну юношеской, платонической любви не к Катерине? Желание тепла от другой молодой женщины в то время уверенно можно было приравнять к страшной измене и покарать настолько страшно, что и сейчас невозможно представить.

«Видимо, у той женщины и у меня заодно все-таки есть свои ангелы-хранители. – Эхо давно минувших переживаний неожиданно вернулось вчерашним поздним вечером в виде растерянной матери Каринкиной одноклассницы. – Только зачем они ее теперь ко мне привели?»

«Надо идти в душ, затем принять что-то энергетическое и сгонять на работу. Часиков до двенадцати моего «автопилота» хватит, а там посмотрим по ситуации, что еще день принесет».

«Я ведь до сих пор даже сама о себе, даже мысленно рассуждаю Катиными суждениями». Даша нехотя поднялась в направлении душа, но тут из спальни показалась полусонная Эва и, кивнув «добрутро» старшей, протопала в туалет.

«Никакого личного пространства! – совсем уже раздраженно подумала Даша и, сменив траекторию, отправилась в спальню, где сама себе сказала: – Сейчас Эва свалит в свою школу, а я завалюсь… в душ». И эта последняя мысль дымком повисла над прилегшей на заправленную кровать буквально на пятнадцать минут Дашей. Через три минуты она погрузилась в крепчайший сон без сновидений.

ГЛАВА 10

Подходя к школе, Карина заметила Лету раньше, чем та ее. Нацепив большие наушники поверх шапки, Летка, видимо, слушала своих любимых twenty one pilots или вообще grandson, а может быть, наоборот, что-нибудь легкое и нежное, абсолютно не похожее на музыку сестры, увлекающейся совсем уже жесткой электронной.

Ранние утра сейчас приобрели очень странный оттенок синего, возникающий на очень короткое время между чернотой ночи и серо-белостью дня. В этом синем цвете Лета, сидящая на спинке заснеженной лавки в заснеженной пришкольной аллее, казалась картинкой, анимированной превьюшкой к музыкальному треку на ютубе в предпочитаемом Кариной стиле lo-fi.

Слепив снежок, Карина подкрадывалась все ближе, а затем передумала бросать и, подойдя к Лете вплотную, просто остановилась и протянула рыхлый комочек снега.

Приоткрыв глаза, Лета улыбнулась Карине, сдвинула наушники чуть назад.

Самое удивительное, что им далеко не всегда нужны слова, гораздо важнее взгляды, словно они говорят понятнее и правдивее.

– Мир? – полушепотом, пониженным тоном, как только она это может, произнесла Лета, чуть склонившись к Карине. Она скинула снег с ее руки, отряхнула перчатки от следов белого холода и подняла глаза.

Карина от неожиданности, наваждения, слишком часто забившегося сердца забыла, как дышать, а затем резко вспомнила, но легче не стало, а стало вдруг жарко и очень интересно: «Если я ее сейчас поцелую, что она будет делать?»

Будто прочитав эту мысль в глазах Карины, Лета потянула ее к себе и наверняка испытала бы первой несмелое Каринкино начинание, не обрушься на них целый снежный сугроб. Все-таки старая аллея не лучший выбор для встреч после почти суточного снегопада. Одного точного и сильного удара ногой по стволу промерзшей осины хватило для вызова снежной лавины на головы сестры и почти неверной подруги.

С громким смехом Влада смотрела, как Лета с Кариной машут руками, выгребают снег из-за шарфов. Сестра грозилась убить Владку когда-нибудь, а та усмехнулась: «Откопайся сначала» – и помогла Карине отряхнуться.

А потом они буквально бегом доставили Карину к звонку, за которым ее ждала контрольная по алгебре и уже молчаливый побег обратно домой, переодевание и возвращение в школу.

Жизнь – как вечное соревнование, где за каждой победой непременно открывается новый уровень сложности.

– Если бы тебя не было, – едва не утопив на обратном пути сестру в сугробе, Влада упала рядом, – я бы тебя придумала.

На ее ресницах удивительно блестели растаявшие снежинки, а на губах играла совершенно ненормальная, маньяцкая улыбка.

– А может быть, ты и правда всего лишь мой глюк? Такая самопоявившаяся тульпа, и если я перестану тебя замечать, то просто исчезнешь?

Лета расхохоталась и предложила поступить именно так, но не удивляться потом и не обижаться, когда придется исчезнуть самой Владе.

– Ладно, живи. – Поднявшись первой, Лета протянула Владе руку, а та в ответ попыталась свалить сестру подножкой, но не вышло: Лета на удивление увертлива.

Ко второму явлению близняшек в школу пришла и их одноклассница Эва со своей сомнительной компанией, состоящей из Кости Графа (сокращенно от «граффити» – этот дрыщ разрисовывал, наверное, даже туалетную бумагу, сидя сами понимаете где, только непонятно чем) и Арика, неизменно таскавшегося за Эвой весь последний год. Эва считала это сложно наведенной порчей или даже проклятием, но, как ни пыталась отделаться от сумасшедшего отличника, пока верного способа не нашла.

Поздоровавшись, компания побрела к классу, заставляя встречный рыхлый поток расступаться.

– Каринка, кстати, не рассказывала вам еще о вчера? – по дороге спросила Эва. – К нам ночью Училка с гаринской мамашей приходили, эту дуру искали.

– Не, не успела, – странно хохотнула Влада и серьезнее поинтересовалась: – И как? Нашли?

А Лета просто внимательно посмотрела на Эву. В их сестро-паре спикером всегда выступала «младшая».

Эва ответила:

– Не знаю. Я и думала, что если вы сегодня уже были здесь, то наверняка больше в курсе.

– С чего ты взяла… – начала было Влада, а Лета усмехнулась себе под нос и пожала плечами:

– В классе Гариной не было, когда мы Каринку привели, я ее специально выглядывала, подумывала прибить где-нибудь под лестницей нечаянно, потому что надоела.

– Во, бля, говорун проснулся! – усмехнулась в свою очередь Влада, но согласилась, что думала о том же и Таньки действительно в классе не было.

– Так пойдемте сейчас проверим, – предложила Эва, резво меняя курс и только теперь замечая, что Карина сама бежит к ним.

– Вы видели?! – Подбегая, она запустила вперед слова. – То есть слышали? Про Таньку, про то, что с ней ночью было?

В рекреации было полно учеников, и кто-то оглянулся на громкий голос, а кто-то сам стал разговаривать громче.

– Сомов был с ней там вчера и, говорят, ночью такие видюхи выкладывал… – глядя огромными глазами то на Эву, то на сестер Ярошевич, зашептала Карина, оказавшись в эпицентре их внимания. – Я даже повторять не буду, а потом все видео пропали, только следы кое-где, что удалено…

– А Училка? – первой сообразила Эва.

Карина отрицательно покачала головой.

– Как ни в чем не бывало. Даже ни слова не сказала мне.

Карина зачем-то еще раз оглянулась по сторонам, а потом зашептала, глядя исключительно на сестру:

– Я Дашу видела утром. Она только пришла и вскользь так сказала, что все пучком. Значит, она нашла ее, а больше ничего не известно. Что за видео, откуда и куда делись?

– А что за видео-то? – действительно повторила Влада.

Карина посмотрела на подругу своими огромными глазами и покачала головой:

– Я не знаю, но говорят, такое… Сами еще услышите. Все только это и обсуждают сегодня, но только не говорите никому про нас и Дашу. Никто не в курсе.

Ярошевич удивленно переглянулись. Эва слегка сощурила на сестру глаза, а Карина закусила губу и пожала плечами.

– Вы и сами тогда об этом помалкивайте, – рассудила Лета. – Подождем, послушаем, а там видно будет, если что. – Она подмигнула Карине. – Будь на связи и молчи, как этот самый… – Она досадливо цыкнула на вечно забывающееся слово. – Ну, Училка еще повторять его любит…

– Партизан, кукуха! – усмехнулась ее сестра. Девчонки рассмеялись, но что-то нервное чувствовалось в их смехе. Где-то над головами в это время прозвенел звонок.

Казалось, что со звонком вся школа пришла в движение, а потом резко успокоилась и затихла.

Немного запыхавшись, Карина оказалась на своем месте. По соседству с ней за стол села такая же слегка растрепанная новостями одноклассница, расселся и весь остальной класс, напоминающий стайку дрессированных воробьев (хотя… разве этих птиц можно выдрессировать?).

Слухи о ночных Танькиных приключениях никак не укладывались в голове вместе с новой темой по алгебре. Объясняя ее, Училка то и дело бросала строгий взгляд на Карину, сидящую в третьем ряду за третьей партой, на первом варианте. Или это Карине так казалось, но факт оставался фактом – к концу урока ни слова не задержалось в ее голове от новой темы, лишь полная мешанина из вопросов и догадок по старому делу, тянущемуся из вчерашнего позднего вечера (или еще дольше?).

За остаток дня школа пополнилась новыми сплетнями, перегорела ими и уже к шестому уроку слегка успокоилась: ничего подтверждающего сплетни не произошло. Ни к директору, ни куда-то еще не являлись ни менты, ни родители, учеников никто ни о чем не спрашивал. Уроки с переменами шли своим чередом – возможно, никаких видюх и не было на самом деле. Вернее, был какой-нибудь фейк, который сам же Сомов запустил, а потом испугался, удалил и в школу потому не пошел, что побоялся.

«Подружки» Гариной тоже информацией не располагали, кроме общих сплетен, здорово приукрашенных фантазиями особо продвинутых в сфере фантазий.

Кто-то из «подруг», правда, запустил было слух о поздневечернем посещении ее матерью Гариной с Училкой и о том, что дальше они были переотправлены к Карине, но сама Карина очень честно от этого слуха открестилась: «Не знаю я ничего, никого у нас не было, звездят», и ей поверили. Да и как можно сомневаться в этом полном честности взгляде, в исключительно правдивом, уверенном тоне? Тем более что старшая подтвердила и откровенно издевательски переспросила: «Кто говорит? Покажи мне того несчастного», и, собственно, все вопросы очень быстро рассеялись, словно дым замученной сигаретки, которую несмело закурил за углом бестолковый младшеклассник.

Лишь после школы, когда Ярошевичи свернули к своей многоэтажке, а Эва с Кариной – к своей «коробке», сестры решились обсудить коллекцию слухов. В целом картина рисовалась такой: Гарина с Сомовым действительно отправились в сомнительное место, нажрались какой-то дряни, после чего Танька решила устроить стриптиз, а Сомов – снять его на видео. По слухам, в кадр попало еще и много активных зрителей, подразумевающих после танца совсем уже бр-р-р какое продолжение. Говорят, что позже Сомов написал: «Продолжения не будет, ее продали, и она едет веселиться в другое место», но и этот коммент тоже никто показать не мог. Да и сам Сомов куда-то пропал со всех горизонтов. Хотя, может, валяется в том же самом своем аду в отключке и к вечеру нарисуется…

– Я утром ее спросила, и она ответила, что нашла и все в порядке, – тихо в сотый раз повторила сестре Карина. Эва привычно слегка щурила глаза, будто пыталась разглядеть из сегодняшнего дня события вчерашней ночи.

– Остается вопрос – в какой именно момент она нашла ее и не она ли ее купила? – тоже почти шепотом озвучила она свою мысль. В том, что Даша способна и не на такие штуки, она ничуть не сомневалась, вот только спрашивать саму Дашу точно никто из сестер не решится. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь.

– А может… зайдем к Таньке? – неожиданно предложила Карина. Гарины жили совсем неподалеку, в панельной девятиэтажке дальше по проспекту.

– Совсем поехала?! – обалдела Эва. – Даже если она не в дурке еще, то мы точно спалимся перед всей школой.

– Ты параноик, – хмыкнула в ответ Карина, но в целом согласилась, только уточнила: – Что делать-то будем?

Эва набрала код домофона и, пропустив сестру в подъезд, ответила:

– Ждать, фигли.

А Карина, войдя в тень подъезда, остановилась и почти пропела:

– Дождались уже.

На площадке первого этажа у лифта стояла сама Танька Гарина и в недвусмысленном жесте держала палец у губ.

– Только не кричите, пожалуйста, не говорите ничего и особенно ей! Никому! И не ей! Только не ей! – задушенным шепотом верещала Танька, хватая сестер за руки и по очереди заглядывая им в лица. Она была странной – бледной, трясущейся, страшной какой-то и, будто из ямы, пыталась сбежать из себя самой нервным взглядом красных, заплаканных глаз. Ее было как-то много в гулком эхе старого подъезда, будто едва различимые клоны окружили со всех сторон и плодились, плодились.

– Да заткнись ты! – потеряла терпение Эва и слегка прикрикнула, отчего Танька моментально прикусила язык и тихо заскулила. Клоны эха рассеялись.

– Не скажем мы никому, – подтвердила Карина. Они обе с Эвой прекрасно поняли, о ком речь, потому что только Даша может довести нормального человека до подобного состояния и остаться спокойной, как Терминатор.

– Чего тебе надо? Что ты вообще… – недружелюбно наехала на Гарину Эва. Ни сочувствия, ни даже жалости Танька в ней не вызывала. В лучшие свои дни инстаграмная красотка с налетом криминальной испорченности, тринадцатилетка, выглядящая на семнадцать, этакая много повидавшая в своей юной жизни опасная блондинка, Эву она просто бесила, а жалкое, перепуганное до тремора существо и вовсе могло рассчитывать лишь на брезгливое презрение.

Что Даша провела с ней некоторую разъяснительную работу, было ясно как белый день, но нельзя же настолько терять лицо. Вспоминая собственный опыт знакомства со старшей, Эва с внутренним удовлетворением отметила, что держалась не чета этой шляпе.