Текст книги "Черновик"

Автор книги: Наталия Кина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Наталия Кина
Черновик

ГЛАВА 1

Дверной глазок пристально и молчаливо изучал гостью, сканируя каждый сантиметр ее сущности от носков туфель и до макушки: рост – чуть выше среднего, возраст – на первый взгляд около двадцати пяти, телосложение – стройная, одета неброско, но стильно и дорого. Туфли – женский вариант мужского фасона, укороченные брюки, прямое, скрывающее фигуру пальто, высокий ворот джемпера, круглые стекла темных очков. Волевой подбородок, высокие скулы, красивые губы, прямой, с едва уловимой горбинкой нос, в целом выражение лица излучает спокойствие и внимательность. Волосы тёмно-русые и предположительно длинные, собраны назад. На левой руке часы из какого-то темного металла.

Прежде чем еще раз вдавить кнопку звонка, Даша бросила взгляд на часы и решила про себя, что если после этого за дверью не возникнет жизни, то она сочтет свою миссию посещения давно забытых родственников исполненной и на полном законном основании покинет неприступную гавань.

Словно по команде, будто Дашина мысль была условным кодом, задвижка замка металлически щелкнула, дверь открылась, а из-за ее потертой временем плоскости выглянула пожилая женщина в черном платье, антрацитовом платке и оранжевых домашних тапочках. Настороженно и недоверчиво уставилась на гостью кажущимися тоже черными в скудном подъездном свете глазами.

– Здравствуйте, – снимая очки, произнесла Даша. – Мне передали, что вы искали меня, но я была в отъезде и вот только сейчас… – Ее губы тронула слабо-виноватая улыбка. – Бабуль, не узнаете? Неужели я так сильно изменилась?

– Дашенька, – почти по слогам недоверчиво-радостно произнесла женщина слабым, слегка дребезжащим голосом. – Наша… как же ты… не узнать… заходи! Заходи скорее, Дашенька!

Женщина суетливо потеснилась в дверях, пропуская гостью в квартиру, затем закрыла входную дверь на ключ и цепочку.

– Сюда, сюда, – принялась указывать дальше из-за спины Даши, так как обойти ее в темно заставленной прихожей не представлялось возможным. – В большую комнату, Дашенька, ты ведь помнишь? Помнишь, где она?

Квартира под стать старческой памяти – заставлена житейским хламом так плотно, что едва есть место идти не протискиваясь. Душно и почти темно от хлама, тянущегося вдоль стен, пыльных портьер, давно выцветших обоев.

– Конечно, я помню, – двигаясь вперед, ответила Дарья. Коридор-лабиринт тащился дальше вдоль вековых залежей «нужного», а Даша, повинуясь памяти и дребезжащим бабушкиным указаниям, свернула вправо, раздвинула двустворчатые двери с рифлеными стеклами и попала в предыдущую эпоху.

В гостиной было чуть больше пространства, а вместе с ним больше пыли и спертости в воздухе.

Окно и балкон, видимо, не открывались уже очень давно и, судя по спекшемуся налету на стеклах, не мылись с тех же пор. Прикрывали окно пожелтевший старомодный тюль и тяжело-темные шторы, открытые (или закрытые) на две трети.

Во всю стену справа высилась так называемая «стенка» – шкафище-нагромождение с частично стеклянными дверцами, за которыми скрывалась часть нажитого добра в виде пыльных сервизов. Слева диван, два кресла, торшер и на тумбочке относительно не старый телевизор.

– Вот, ничегошеньки не изменилось с тех пор, как ты маленькая здесь скакала, – приглашала-усаживала бабушка и все норовила внимательнее разглядеть гостью, найти в ней ту девочку из дали дальней, и даже находила.

– Мне кажется, и я что-то помню, – задумчиво ответила давно повзрослевшая внучка и села в одно из кресел, а второе заняла бабушка.

– Я все оставила, все сохранила, – с какой-то странной интонацией приговаривала она. – Родных только уберечь не могу, а вещи… Что им сделается – они ж не живые, лежат себе, где положено… лежат…

Внезапно замолчав, старая женщина некоторое время смотрела в себя и слегка покачивалась, беззвучно шевеля губами. Даша решила не мешать, а воспользоваться паузой в общении для более полной загрузки информации из давно не открывавшихся ячеек памяти.

Да, она смутно помнила этот шкаф, эту люстру и, как ни странно, именно этот тюль в сочетании с окном…

Даша скорее почувствовала, чем услышала шорох за дверью, слишком легкий, чтобы быть человеческим.

– Все красиво, все хорошо, – проговорила Даша с доброжелательной улыбкой. – Должно быть, другие ваши внучки помогают. Они ведь с вами живут?

Женщина мгновенно тревожно оглянулась по сторонам, еще раз, а затем, чуть склонившись к Даше, громко зашептала:

– Именно об этом я и хотела с тобой поговорить. Я из ума выживаю. – Словно другой человек заговорил сейчас с Дашей из-под личины бабушки, которую, к слову, она едва помнила. – После смерти Владимира Степановича, а он уже два года как нас покинул, все кувырком полетело прямиком в преисподнюю. Начну с того, что мать твоя ночами мне снится и обвиняет, обвиняет во всем. Муж ее, твой отец, не знаю, жив ли он, тоже все время рядом, но со мной не разговаривает, а через нее общаться пытается, но я не отвечаю. Они всю квартиру заполонили! Они девочек портят и дергают. Линочку из дома гонят, и она не ночует, Риночке спать не дают, поэтому она в школе на уроках засыпает, а меня задушить грозятся их детскими ручонками… Дашенька… – Становящаяся все безумнее речь бабушки вместе с дыханием сошла на нет и оборвалась. Женщина еще какое-то время беззвучно шевелила губами, но даже взгляд ее стал пустым и невыразительным. Она будто спешно пыталась ухватиться за хвост ускользающей мысли, но никак не могла понять, какой именно, о чем шла речь секунду назад.

Прислушиваясь между обрывками фраз к шевелению за дверьми, Даша медленно откинулась на спинку кресла, руки расслабленно оставила на коленях.

– Дашенька… – поймалась в сети бабули заветная мысль. – Ты очень взрослая стала. Такая серьезная, положительная. Совсем как дедушка твой, Владимир Степанович, в молодости. Чем ты, родная, занимаешься? Он ведь все мечтал, чтоб ты учительницей стала, ты помнишь?

В глазах старой женщины вновь вспыхнула искра разума.

– Хотя не можешь ты об этом помнить. Это он мне говорил, а с твоей матерью не разговаривал, и с тобой тоже, считал, что маленькая слишком что-то понимать. Прости, – будто зная о себе ненормальной, извинилась хозяйка дома. – Так кто ты? Кем ты стала?

– Юрист, – кратко ответила Даша.

Женщина с благоговением повторила: «Юрист», а затем цепко уставилась Даше в глаза.

– Ты должна их забрать, – без всякого перехода твердо заявила она. – Девочек. Пока не поздно. Пока они их обеих не забрали. Они так довели меня, что с собой не могу иногда справиться, а с ними подавно. Я к сестре уеду в деревню – она младшая, у нее семья крепкая, они доглядят за мной. Квартира вам останется, бумаги, которые мать твоя мне на девчонок делала, и пособия. Там немного, но вы справитесь, вы молодые. Только матери их не отдавай и, когда она придет к тебе во сне, не говори ей ничего.

Не договорив, бабушка решительно поднялась и, повторив: «Ничего!», спешно покинула комнату.

«Однако!» – Скрестив руки на груди, Даша с удивлением рассматривала носки своих туфель, будто они могли расшифровать для нее смысл происходящего.

О наличии двух младших сестер Даша знала, но давно позабыла. Последний раз видела их лет семь, наверное, назад, если не больше, да и то мельком.

– Я слышу тебя, – произнесла Даша вслух, вновь ощутив присутствие за дверью. – Выходи.

После слов слегка сбрендившей бабули она почти ожидала увидеть в дверях призрак собственной матери (правда, номинально еще находящейся в мире живых), но в комнату заглянула худенькая десятилетка, с любопытством глядящая из-под слишком длинной челки.

– П-привет, – слегка заикнулась она.

– Привет, – глядя с не меньшим интересом, улыбнулась девочке Даша. – Иди сюда. Ты… Карина?

Не отрывая искристого взгляда, девочка приблизилась.

– А ты – Даша? – спросила она в ответ, жадно выхватывая Дашку фрагментами.

– Да, – согласилась та.

Карина с ногами залезла на диван.

– Сколько тебе лет? – спросила Даша, спешно выкапывая в памяти ориентиры: новая школа, выпускной, поступление. «Карина тогда уже вроде была…»

– Десять с половиной, – ответила девочка, наверняка не имея никаких засечек в памяти о самой старшей из сестер. – А тебе?

– Двадцать семь. Вчера исполнилось, – ответила Даша. – Значит… ты где-то в марте родилась… – высчитывала она свое прошлое. «Ну правильно, я тогда к матери раз в полгода заезжала, а с отцом мы в городе раз в месяц пересекались».

– Поздравляю, – вежливо улыбнулась Карина.

– Спасибо, – усмехнулась Даша. – А где сестра твоя? Ей должно быть больше?

– Тринадцать ей. В апреле у нее день рождения, в самом конце, – отчеканила девочка, откинула челку назад, открывая мордашку.

«Хорошенькая», – автоматически отметила про себя Даша и поймала себя на мысли, что ищет сходство с собой в детстве. Странно.

– Шляется ее сестра где-то. Два дня уже дома не ночевала, – сердито ответила на второй вопрос бабушка. Она принесла на удивление не старую пластиковую папку с неровной стопкой документов. – Вот, здесь все до последнего листика…

– То есть как не ночевала? – переспросила Даша.

– Моду она такую взяла с недавних пор, засранка рыжая, – разбирая бумаги, проворчала бабуля, а Карина потупилась, чуть опустила голову, и челка снова спала на глаза, словно забрало.

Волна тихой ярости, замешанной на очень многих событиях из прошлого, мгновенно захлестнула сознание Даши. Оставаясь внешне спокойной (держать себя в руках она умеет отлично, только зрачки сузились, но это не каждый прочтет), мысленно отметила, что эмоции такой силы города смывают на раз.

– Вот, – бабушка тем временем раскладывала перед Дашей бумаги, – доверенность на опекунство, еще одна… Свидетельства о рождении… Не знаю, в живых ли мать твоя и их. Она мне выправила это все и пропала с концами.

– Ты знаешь, где она? – глядя на Карину, негромко, но требовательно спросила Даша.

Девочка сверкнула глазами – подняла и опустила без слов. Этот мимолетный не-ответ был гораздо красноречивее бабушкиного многословия. Да – Карина знала, где «шастает» сестра, переживала за нее, потому что ничем хорошим тринадцатилетняя «рыжая засранка» не занималась.

– Я беру их, – не глядя на бумаги, что суетливо подсовывала бабушка, твердо произнесла Даша. – Обеих.

Она не глядя собрала все бумаги обратно в папку и продолжила, обращаясь к бабушке, холодным, деловым тоном:

– Завтра все, что необходимо, принесу на подпись, и за сегодня-завтра вы должны собрать вещи: я сама отвезу вас к сестре.

Она посмотрела на потерявшую дар речи бабушку и строго добавила:

– Время не ждет.

ГЛАВА 2

– …она прямо так и сказала, – рассказывала Карина сестре, поймав ее на следующий день после школы. Эва с друзьями в это время, как обычно, сидели в МакДаке и спорили о вкусе гамбургеров, деля маленький пакет картошки фри на всех. Друзья Эвы Карине категорически не нравились, а больше всего ей было обидно и неприятно, что и сама Эва становилась похожей на них.

– Ты хочешь сказать, что бабка уедет, а вместо нее у нас будет жить эта сестра? – Эва произнесла фразу, склеив ее сразу из нескольких интонаций, но так и не остановившись ни на одной из них окончательно, отчего фраза и вообще речь ее стала напоминать раздолбанную тележку.

Карина утвердительно кивнула:

– Да, уже завтра. Так что тебе не нужно будет больше уходить.

– Дура, – хмыкнула Эва в ответ. – Ты думаешь, я из-за бабки? Да мне скучно там!

– Сама ты дура, – обиделась Карина. – И друзья у тебя дурацкие! – выкрикнула она, убегая от мгновенно разгоревшегося костра голосов и обижаясь в тот момент на Эву до глубины души.

Но честно обрадовалась, когда Эва на следующий день появилась дома.

Пришла Эва без друзей, хотя первоначально грозилась нагрянуть компанией. Выглядела она опасно – в потасканной, но крутой коже, в ярком макияже и с наглым, видящим всех насквозь взглядом.

Ни бабушки, ни Даши в квартире уже не было.

– Она повезла ее в деревню к родне, – сказала Карина. – Теперь все будет по-другому, вот увидишь!

Эва скептически пожала плечами и спросила:

– А пожрать что-нибудь они оставили?

– Да, суп вроде, – неуверенно ответила Карина. Она ожидала большего воодушевления от сестры, но, похоже, той уже не было никакого дела до жизни этого дома.

Набрав себе полную чашку варева, Эва прошла в гостиную, включила телевизор и принялась с аппетитом наворачивать.

Карина села рядом и стала ждать, с мечтательным видом перебирая в голове кадры недавнего прошлого, когда Эва еще «была нормальной», пересыпая эти картинки всевозможными фантазиями о будущем и настоящем, где у них непременно становится все как раньше, только лучше.

Убаюканная собственными мыслями, Карина спала с открытыми глазами, когда ее чуткий слух уловил поворот ключа в замочной скважине и щелчок открывшегося замка.

Резко сев на диване, Карина прислушалась сквозь звук работающего телевизора, но не столько услышала шаги, сколько ощутила движение.

– Даша, – едва слышно произнесла она с улыбкой.

Даша вернулась затемно, когда ноябрьский ветер трепал мокрый снег по облетевшим, стылым улицам. Она открыла входную дверь своим ключом, прошлась по квартире, разглядывая все вокруг и словно прислушиваясь к себе. Она была похожа на сталкера из фильмов про постапокалипсис – вся в темном, полувоенном, она и двигалась как они: уверенно, плавно и как-то неотвратимо.

– Здравствуй, – сказала она незнакомой девчонке, сидящей на диване перед телевизором рядом с Кариной. С внимательным интересом Даша просмотрела весь образ еще одной сестры.

«Надо же, как интересно нас распределила природа, – усмехнулась она своим мыслям. – Рыжая оторва». Наверняка это ее природный цвет волос, такой же, как у матери. В лице еще остатки детства, а в движениях и манере смотреть уже слышатся отголоски улицы. Первые сигареты, неумелые зажимания по подъездам, возможно, трава, после которой тошнило два дня, и гонор вперемешку со злостью от глупых обидок.

– Хорошо, что ты наконец-то пришла и мне не пришлось тебя искать, – отметила Даша.

– Привет, – не очень дружелюбно и не скрывая разочарования ответила Эва, буквально смерила взглядом. – По рассказам Карины я тебя по-другому представляла. И я ненадолго. У меня дела еще.

«Разумеется», – странно улыбнулась Даша. Впоследствии девочки будут бояться этой улыбки, как огня, но в тот момент Карина невольно улыбнулась в ответ, а Эва скривилась в ухмылке.

– Хорошо. Пойдемте поговорим. – Даша пригласила девочек в кухню. Здесь почему-то ей показалось удобнее всего вести переговоры.

Карина села за стол, Эва встала позади, держась руками за спинку ее стула, а Даша заняла место напротив – спиной к окну и лицом к сестрам.

«Какие же мы все-таки одинаковые в своей разности».

Она внимательно посмотрела на обеих, а затем негромко произнесла:

– Во-первых, мне самой удивительно сознавать, что мы с вами родные, и к этому еще нужно будет привыкнуть. Так же как и вы, я теоретически знала, что у меня есть сестры, но жили мы с вами в совершенно разных мирах и абсолютно ничего друг о друге не знаем. Ни я о вас, ни тем более вы обо мне.

Карина похлопала ресницами. Эва пожала плечами.

– У меня есть моя личная квартира, – продолжила Дарья. – Но троим в ней будет очень тесно, к тому же у вас здесь школа и все такое, поэтому жить мы будем здесь. Только ремонт сделать придется, но это не ваша головная боль. Так?

Девочки почти одновременно кивнули, соглашаясь.

– Далее, – продолжила старшая. – О том, как именно мы будем жить. Оставим сейчас все душевно-семейные вопросы о любви, дружбе и доверии – мне так же, как и вам, нужно привыкнуть к новым людям в личном пространстве, узнать вас, а вам меня, и все это потребует времени. Поговорим о финансовой и жизненной составляющих.

Теперь девчонки почти одновременно хлопнули ресницами.

– Так вот. – Даша по очереди заглянула в глаза одной и другой, считала общее внимание с почти восхищением со стороны Карины и уничижительным недоверием со стороны Эвы. – С завтрашнего дня и до восемнадцатилетия каждой из вас я буду считаться вашим официальным опекуном. То есть я вместе с вами буду отвечать перед законом в случае каких-либо неприятностей и должна предоставить вам достойное содержание. Для второго я располагаю достаточными средствами. Вещи, ремонт, обучение – все это с моей стороны будет обеспечено в полной мере, но в разумных пределах. Карманные деньги обсудим позже. С вашей стороны потребуется выучиться, не влетать в неприятности и к восемнадцати стать самостоятельными. – Даша сделала паузу, затем переспросила: – С этими пунктами вы согласны? Если есть непонимание или предложения, то сейчас то самое время, чтобы прояснить.

Карина все так же хлопала ресницами. Эва снисходительно поморщилась:

– Да понятно все, чего там прояснять?

Она всем своим видом старалась показать, как скучны ей и разговор, и необходимость тут присутствовать, и вот это якобы будущее.

– Хорошо, – тонко улыбнулась Даша. – А теперь о самом главном – о первом пункте об ответственности за свои действия. Я ни разу не воспитатель, не бабушка и нянчиться с кем бы то ни было… – она развела руками, – не считаю для себя допустимым. У меня бизнес и довольно насыщенная жизнь, в которой нет времени на душеспасительные или воспитательные беседы, поиски подходов и прочего, в чем ни у вас, ни у меня нет ни малейшего желания участвовать. Поэтому для пользы общего дела я просто оглашу вам правила, по которым мы будем жить, пока вы не повзрослеете и не станете жить сами по себе.

Сделав очередную паузу, Даша посмотрела на девчонок. Вид у Карины стал слегка озадаченным, а у Эвы – почти агрессивным.

– Мои правила не обсуждаются, – спокойно и по-деловому продолжила Даша. – За нарушение непременно последует наказание, а за выполнение – поощрение в виде карманных денег.

– Купить нас хочешь? – хмыкнула Эва, всем своим видом показывая свое отношение к прозвучавшим словам. – И что ты нам сделаешь? В угол поставишь?

Она наконец нашла, к чему придраться в слишком гладкой речи новоявленной сестры.

Даша посмотрела на колючего подростка и улыбнулась, будто лед сверкнул на солнце.

– Почти, – подтвердила она. – Сегодня я не накажу тебя за этот тон, поскольку ты еще не знаешь пункта два: разговаривать со мной в таком тоне неправильно. Живущие под одной крышей уважительно относятся друг к другу.

– А за что мне уважать тех, кто меня даже не спросил, хочу ли я чего-то? – с обидой и гонором ответила Эва. – Вы делаете, что вам хочется, и я буду делать то же!

Весь вид Эвы выдавал крайнее негодование с презрением. В самом деле – родили без спроса, засунули в какую-то дыру, а теперь еще и правила устанавливают!

– Сейчас я разговариваю с тобой вежливо и буду продолжать так же, – ответила Даша. – Это не значит, что я тебя уважаю. Пока не вижу за что, но это значит, что я отношусь к тебе с уважением – не унижаю ничем твои личность и достоинство, разговариваю на равных.

– А нам что-то нужно будет делать? – спросила неожиданно Карина, и Даша посмотрела на девочку – определенно, эта глазастая ей нравилась.

– Жить, развиваться, – просто ответила она девчушке. – Ничего сложного или предосудительного.

– А что мне будет, если я не собираюсь выполнять твои правила? – не успокаивалась Эва. Она хотела добавить: «Может быть, я не хочу жить и развиваться», но удивительно – что-то удержало ее во взгляде новоиспеченной сестры.

– Узнаешь, – негромко и без угрозы прозвучал Дашин ответ. – Но все-таки не советую. Не самые приятные знания получишь. – Теперь. – Она посмотрела на часы и деловым тоном закончила: – Сегодня я, к сожалению, не могу больше остаться. Приеду завтра. Вы обсудите пока все еще раз между собой, подумайте обо всем услышанном и о том, чего вы хотите сейчас и в будущем. Нам всем придется слегка изменить свою жизнь, это неожиданно, но думаю, к лучшему.

– Посмотрим, – скептически ответила Эва и ушла в гостиную, откуда тут же послышался звук заработавшего телевизора.

– А ты? – Даша посмотрела на Карину, оставшуюся за столом. Та кусала губы и выглядела забавно в своей полудетской озадаченности. Что-то вертелось у нее на языке, что-то буквально рвалось через дебри «приличий». – Ты чего-то очень хочешь, не стесняйся, – улыбнулась Даша. – Надеюсь, это не вертолет или Билли Айлиш у тебя на дне рождения.

– Нет! – звонко рассмеялась Карина. – Это плавание, наша секция в спортивке. Я ходила в прошлом году, а в этом бабушка сказала, что у нее нет больше денег на мои глупости, и я уже шестой месяц пропускаю. Я бы уже в соревнованиях должна была участвовать!

С такой искренней, горячей надеждой на Дашу еще никогда не смотрели.

– Теперь есть, – улыбнулась она в ответ, тоже впервые чувствуя странное удовольствие от того, что может вот так, по щелчку пальцев исполнить чью-то мечту. – Договаривайся с кем там нужно. Завтра съездим. Хорошо?

– Йе-е-ес! – просияла девчонка. – Хорошо!

***

Попрощавшись с Кариной до завтра, Даша ушла. Девочка проводила ее до двери, закрыла, а затем вернулась к Эве.

– У нее есть машина, завтра мы поедем снова записывать меня на плавание, и вообще мне кажется, что она крутая! – забравшись с ногами на диван, восхищенно-мечтательно сказала Карина. – И еще она сказала, что купит мне новый купальник и шапочку.

Эва кинула в сестру кукурузными хлопьями:

– Продалась, значит, да?!

– А вот и нет!

– Да самая обыкновенная она, эта твоя Дашка, – презрительно усмехнулась Эва. – Небось работает какой-нибудь секретаршей и спит с дурацким начальником, а понтов как у королевы. Не буду я ничего делать и правила ее дурацкие выполнять тоже не стану. Кто она вообще такая командовать здесь?

– Нормальная она! – Карина бросила в ответ в сестру целой горстью хлопьев, они желтыми листьями зацепились за лохматую шевелюру. Карина звонко расхохоталась и получила такую же горсть хлопьев в лицо, что спровоцировало дальнейшие военные действия. Прыгая по дивану, уворачиваясь, сестры закидывали друг друга хлопьями и дрались подушками. Было весело, было как-то волнующе-радостно от странной свободы, которую вдруг почувствовали обе. Было не по себе, и из горла, из груди рвался крик.

Включив громко музыку, сестры устроили танцы, открыли балкон (но потом закрыли, а то холодно и дождливо-ветрено), бесились, изображали эстрадных звезд, раскидывали вместо конфетти остатки хлопьев, прыгали по ним, по столам, диванам, стенам – были свободны и счастливы, как никогда!

– Вот так можно жить. – Устав от безумств, Эва устало растянулась на диване и закинула руки за голову. – Вот это было зашибись!

Карина улеглась рядом и протянула:

– Да-а-а! Только теперь тут уборки столько – бабушка бы уже разоралась вся!

Карина поднялась и оглядела комнату, всю усыпанную хлопьями, целыми и давлеными, вещами, раскиданными старыми журналами, со свисающими с люстры колготками.

– Что делать будем? – Она посмотрела на сестру.

– Дашке оставим, – отмахнулась, зевнула Эва. – Она же теперь наша мамочка, вот и пусть! Давай лучше в мульты позадротим, как в детстве.

– Давай!

Дважды просить не пришлось – Карина притащила плед, Эва вставила в проигрыватель диск, и вечер свободы продолжился любимым мультсериалом.