Текст книги "Обычная история (СИ)"
Автор книги: Наталия Грин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
– Завтра встретимся? – с надеждой в голосе спросил он.
– Конечно. Завтра после завтрака, в 11.00 у главного входа в гостиницу, – ответила она, чтобы "закрыть тему".
Войдя в комнату она, не глядя на возмущенно молчавшую подругу, сказала:
– Тата, пошли спать.
Таня посмотрела на Шефа и с легкой иронией в голосе, сделав еле заметное ударение на первом слове, произнесла:
– Спокойной Вам ночи, Олег Игоревич!
Шеф вздохнул, предвкушая встречу. Завтрашний день сулил ему много приятных сюрпризов... Но каких!
А для подруг день еще не закончился...
Светлана в ванную зашла первой.
"Слава Богу, она ванну по утрам принимает", – пыталась подбодрить себя простенькой шуткой Татьяна. И впрямь, вышла Света на редкость быстро.
Вернувшись из ванной, Таня увидела, что подруга лежит лицом к стене, плечи ее вздрагивают.
– Свет, тебе плохо? – сразу сменила гнев на милость Таня.
– Выключи свет, – сдавленным голосом ответила подруга.
Таня потушила свет, легла, всем телом ощущая приятную чистоту постельного белья; с удовольствием потянулась и, чувствуя, что подруга не спит, завела важный для себя разговор.
– Света, ты все-таки скажи, будешь ты с ним спать или нет? – решительно приступила она к главному.
"Какое твое дело?" – молча возмутилась Света.
– Света, давай решим это прямо сейчас, чтобы больше к этой теме не возвращаться, – не отступала Таня.
"Пристала, как банный лист", – тянула с ответом Светлана.
– Света, ты мне только ответь, и я тут же отстану. Если ты решила с ним заводиться... Что ж, твое дело, я влезать не буду. Честно, без обид. Потерплю две недели, хотя знаешь, я после развода уже полгода в простое. Гормоны уже через уши лезут, – не то пошутила, не то пожаловалась Таня.
"Гормоны у нее лезут! А я месяцами одна кручусь. Все на мне – ребенок, работа, родители! " Последние три слова ее явно развеселили: звучало как киндер, кирхен, кюхе.
– Тата, – наконец прервала она молчание, – давай спать будем, я дико устала!
– Светик, ну что ты такая упертая! Скажи только "да" или "нет".
"Фигушки! Скажи ей! – вдруг развеселилась Светлана. – Захочу, мой будет!"
Таня, понимая, что нахрапом Свету не возьмешь, решила зайти с другой стороны:
– Света, а кто этот твой Вадим?
– Напоминание о любимом человеке, с которым неизвестно когда она встретится вновь, резануло Светлану по сердцу.
"Катись ты со своими вопросами! – раздраженно подумала она. – И со своим Шефом!"
– Тата, я с Олегом встречаться не буду, спать тем более, – наконец "разродилась" она. – Я же уже говорила. Чего ты от меня еще хочешь?
– А зачем ножки целовать позволила? Ты же ему надежду даешь, а потом продинамишь! А мне нужен мужик сейчас! Реальный, готовенький! Зачем ты с ним заигрываешь, если спать не собираешься!
– Что ты мне спать не даешь! – не на шутку возмутилась Светлана таким "выговором". – Ты мне что, диктовать будешь, как мне себя вести?!
– Светик, я не это имела в виду, – сбавила обороты Таня. – Ты не помешаешь мне с ним "завестись"?
– Да спи ты, с кем хочешь! – устало согласилась Светлана. И, помолчав, добавила – Завтра в 11.00 он будет ждать меня перед центральным входом в гостиницу. Я уйду раньше в поселок, а ты выйдешь вместо меня. Отдаю, – тихо добавила она. – Идите вы...
Таня счастливо вздохнула и тут же горестно подумала: "Мужика выпросила! Полный идиотизм! А стоит ли игра свеч?"
Утром до завтрака подруги практически не разговаривали. На приветливое "Доброе утро, девушки!" Светлана молча кивнула, а Татьяна задумчиво ответила:
– Доброе утро!
Олег Игоревич удивленно поджал губы, но, решив, что подруги опять поссорились, пожал плечами и спокойно принялся за завтрак.
Светлана закончила завтракать первая и, пожелав всем "приятного аппетита", вышла из ресторана, не взглянув на Олега Игоревича.
Возвращаясь с завтрака, Татьяна столкнулась в дверях номера с выходившей подругой.
– Ты куда сейчас? – спросила Таня не столько для того, чтобы получить ответ на вопрос, сколько для того, чтобы еще раз взглянуть подруге в лицо, услышать интонацию, с которой подруга будет с ней разговаривать. Тане очень важно было убедиться в том, что подруга не сердится на нее и действительно не претендует на кавалера.
– Схожу в поселок, куплю кофе и булочки, – ничего не выражающим голосом ответила Света. На Таню она не смотрела, но так как Таня стояла в дверях, Светлане пришлось поднять глаза и в упор посмотреть на подругу.
– Are you sure? – спросила Татьяна вовсе не о булочках.
– Absolutely, – уверенно ответила Светлана и, сделав над собой усилие, перешла на "сердечный тон" – Таточка, успокойся, мы же обо всем уже договорились.
Татьяна посторонилась и, выпустив подругу, вошла в номер.
Немного подумав перед открытым шкафом, она уверенно выбрала теплую вязаную темно-серую юбку и плотный, ручной вязки рыжий свитер.
Олег Игоревич уже стоял у парадного входа в гостиницу. То и дело посматривая на часы, он нетерпеливо оглядывался, смотрел то на холл гостиницы сквозь огромную стеклянную дверь, то на дорожку, вдоль которой к комплексу подъезжали редкие такси.
Татьяна не спеша вышла, остановилась в двух шагах от Олега Игоревича и стала ждать развития событий.
Олег Игоревич зачем-то еще раз поздоровался с ней и спросил, когда выйдет Светлана.
Татьяна, приблизившись к нему на шаг, тихо ответила:
– Света ушла в поселок за кофе и булочками.
Олег Игоревич удивленно дернул головой и, все еще не понимая, что происходит, нелепо спросил:
– А когда она вернется?
– К обеду, – так же тихо ответила Таня.
Олег Игоревич пристально посмотрел Тане в глаза и спросил:
– Что будем делать?
– Пойдемте к морю, – серьезным тоном предложила девушка.
– А Свету ждать не будем? – начинал о чем-то догадываться Олег Игоревич.
– Не будем, – все так же тихо ответила Таня.
– Хорошо, а куда?
– Говорят, где-то на пляже есть кафе. Попьем кофе?
– Пошли, – согласился с вновь возникшими обстоятельствами Олег Игоревич.
– Можно, я буду держаться за Вас? Здесь гололед, а у меня сапоги скользят.
– Да, конечно, – с готовностью предложил руку Шеф.
Они медленно прошли к лифту, стеклянная стенка и медленный ход которого позволяли любоваться открывающимся морем, спустились к мокрому, неприветливому пляжу, нашли кафе и укрылись в нем от пронизывающего соленого ветра.
Таня села за столик у стеклянной стенки кафе, а Олег Игоревич подошел к стойке бара заказать кофе с пирожными.
– Таня, Вам эклер или бисквит? – оглянулся он в зал.
– Если можно, бизе или вафли, – ответила девушка.
Шеф сделал заказ и сел напротив Тани. Кроме них в кафе больше никого не было. Не сезон... Через минуту им принесли два кофе, эклер и вафли. Пока Олег Игоревич деловито "распределял продпаек", Таня смотрела сквозь стекло кафе на затянутое сплошной облачностью небо. Тучи были тяжелыми, черными, снеговыми. Они быстро пролетали над морем, вслед им неслись еще более тяжелые, низко висящие над морем до самого горизонта, тучи. Почему-то в самые ответственные минуты своей жизни Таня всегда смотрела на небо... Тяжелое, грозовое небо, омрачавшее душу и наводящее страх, видела она из окна больничного коридора, ожидая, когда закончится мамина операция: маму привезли на «Скорой» с тяжелым приступом камней в почках и сказали, что едва успели вовремя... Серое, разорванное на клочья облаков, небо проносилось над палатой, в которой Таня тихо плакала о совершенном аборте, на который пошла из-за того, что муж категорически отказывался от второго их общего ребенка... Нереально синее в узорах золотых кленовых листьев, высокое и счастливое небо встречало ее с малышкой, которую она с гордостью выносила из роддома...
Олег Игоревич молчал, а Таня увидела, как в той самой точке, куда она смотрела, маленькое пятнышко облаков вдруг засияло золотым светом, и облака, поднатужившись, разошлись, показав на небе идеально чистую, голубую полоску неба. Полоска продержалась секунд пятнадцать-двадцать, ровно столько, сколько понадобилось Тане, чтобы понять, что этот знак небо подало ей, и этот знак был счастливым.
Таня улыбнулась своим мыслям, пододвинула к себе чашечку с кофе, взяла полоску хрустящего "счастья" и, весело хрустнув, лукаво посмотрела на Олега Игоревича.
Шеф с облегчением улыбнулся ей в ответ и спросил:
– А мы правильно сделали, что ушли без Светы? Она не обидится?
– Нет, она сама так решила, – успокоила его Таня.
Погода была ветреная, сырая, и это определило их решение подняться к Олегу Игоревичу в номер. Шеф вынул бутылку вина, открыл коробку недоеденных вчера конфет и предложил выпить "на брудершафт". Таня от вина отказалась, но пройти мимо конфет не смогла. Шеф включил "итальянцев", и Таня отдала должное его наблюдательности – несмотря на заигрывание со Светланой, он запомнил, что Тане понравилась именно эта кассета. Он сел рядом с ней на диван, но Таня резко встала и вышла на балкон. Слева горы, справа море, в этом было что-то объединяющее, что-то примиряющее торопливые мысли, сталкивающиеся в уме Татьяны, вызывающие в ее душе бурю противоречивых чувств. Шеф ей абсолютно точно не нравился – ни рост, ни внешность, ни его суетливость не отвечали ее представлению о "нормальном" мужике. Его должность, если он, конечно, не привирает, была тоже ей не важна. Но что-то сильное, властное толкало ее в его нежеланные объятия. "Гормоны из ушей лезут" вспомнила она давешнюю фразу.
Олег Игоревич вышел на балкон с пледом, накинул его девушке на плечи и осторожно обнял ее, готовый в любой момент отойти. Таня хотела было освободиться от этого объятия, но Олег Игоревич держал ее так легко, что она почти не чувствовала его рук. Ничего не происходило, и через несколько секунд Олег Игоревич, отпустив девушку, закурил. Таня повернулась к нему лицом, перевела дыхание и одними губами произнесла:
– Пойдем...
Олег Игоревич вошел в комнату, откинул угол одеяла на кровати и, бросив на Таню короткий внимательный взгляд, молча вышел в коридор. Таня быстро разделась, аккуратно сложила вещи на диване, спрятав под верхней одеждой нижнее белье, и скользнула под холодное одеяло. От холодного постельного белья или от страха ее трясло, а в ушах стоял тихий звон.
Олег Игоревич вышел из душа в махровом халате и сбросил его, лишь проскальзывая под одеяло.
Нервная дрожь усилилась, и Таня сама не могла понять, что с ней, побывавшей далеко не в одной мужской кровати, вдруг случилось. Она зажмурилась, а Олег, проложив между ними часть простыни, осторожно прижал ее к себе и ласково гладил по руке и плечу.
– Таня, Танюша, успокойся, – говорил он, словно убаюкивая ребенка.
Через минуту Таня согрелась, успокоилась и перестала дрожать. Глаза она по-прежнему не открывала. Олег незаметно убрал разделяющую их простынь, и Таня почувствовала рядом с собой чужое мужское тело. Олег продолжал гладить ее по руке, по волосам, не переходя к более откровенным ласкам. Секунды бежали, и Тане это вдруг начало надоедать. Она легко передвинулась в его сторону, и ему на этой узкой кровати ничего не оставалось делать, как оказаться над ней. Еще мгновение Таня продолжала что-то чувствовать и о чем-то думать, а потом ее подхватил вихрь и унес не в заоблачные выси, а куда-то в иную Галактику, иной, параллельный мир... То, что происходило, потрясло все ее физические и прочие оболочки, потому что было просто нереальным! Таня познала в своей жизни многое – короткую страсть глупых молодых "телков"– неумех, мудрую многоопытность мужа, отлично отработанные приемы завзятых "ходоков", эксперименты начинающих Дон Жуанов, искреннюю заботу влюбленных в нее мужчин... То, что происходило в настоящий момент, было ни на что не похоже: Олег словно был ее вторым Я, знающим и понимающим ее, как никто другой. Малейшее его мимолетное прикосновение рождало в ней отклик; то, что хотелось и нравилось ей, то же хотелось и нравилось и ему. Она вдруг почувствовала, что он и есть ее, как ей казалось до сих пор, мифическая половинка, с которой она, наконец, обрела космическое спокойствие и космическое счастье. Она открыла глаза и с изумлением посмотрела на Олега. Глаза ее наполнились слезами, и она счастливо заплакала.
– Танюша, милая, – целовал он ее лицо, и волосы, и плечи.
Она прижималась к нему, боясь, что сейчас их единое целое разделится надвое, и пропадет ощущение чуда, ощущение найденной в этой бескрайней Вселенной своей половинки... Она прижалась к нему, и они опять улетели из реальности...
Вынырнув из очередного "улета", она взглянула на часы и хмыкнула:
– Обед через двадцать минут.
Олег оглянулся, сверил настенные часы со своими, лежащими на столике рядом с кроватью, и произнес:
– Ох, нам пора.
Он выскользнул из-под одеяла, вышел в ванную, оказавшуюся душевой, а Таня, усмехнувшись, вошла в душевую вслед за ним. Он, увидев ее, не рассердился, а помог встать под душ рядом с собой. Струйки освежали и оживляли разгоряченные тела, еще не вернувшиеся из параллельного мира, и веселая их игра не удержала мужчину и женщину от нового полета...
На обед они пришли позже всех. Таиться и ходить "гуськом" они не хотели. Сев на свои места они, почти не отрывая друг от друга глаз, начали есть. Туристы слева от Тани зашуршали, зашелестели... Светлана тихо шепнула Тане на ухо:
– Съешь лимон.
Таня, чуть не подавившись едой, засмеялась и лукаво посмотрела на Олега.
Олег, искря чертиками в глазах, открыто улыбнулся ей в ответ и чуть не опрокинул на себя тарелку с супом.
Светлана нахмурилась и прошептала:
– Это, в конце концов, неприлично. Перестань хихикать.
Напоминание о "конце" даже в другом контексте, развеселило Таню еще больше. Она положила ложку в тарелку, закрыла лицо руками и затряслась от беззвучного смеха. Олег, увидев эту картину, тоже развеселился, хмыкнул, что вышло у него вроде кваканья. Таня расхохоталась в полный голос, а Света, возмущенно вскочив из-за стола, резко вышла из ресторана. Таня хохотала заливисто и громко, и люди вокруг тоже начали улыбаться. Внезапно перед Таней на столе оказался стакан с водой. Таня подняла смеющиеся глаза и увидела официанта, смотревшего на нее с доброжелательной улыбкой. Таня сделала несколько глотков воды, плеснула себе из стакана на ладонь и, поставив стакан на стол и, промокнув ладошку о ладошку, приложила мокрые ладони к щекам. Постепенно смешливость стала проходить. Сделав несколько глубоких вдохов, Таня окончательно успокоилась и доела обед. На десерт официант принес ей желе из молока и какао, привлекательными полосками лежащее в креманке. Олег, как все туристы, пил компот. Из-за стола они вышли вдвоем и, поблагодарив официанта за обед, не спеша вышли из ресторана.
Тела их сквозь одежду тянулись друг к другу, в голове был туман, но они мужественно решили не поддаваться на провокацию тел, не желающих ни на минуту разлучаться.
– Через десять минут у центрального входа? – спросил, улыбаясь, Олег.
– Через пятнадцать, – улыбнулась Таня.
Через пятнадцать минут они, держась за руки, пошли по тропинке, прилегающей к гостинице территории. Тропинки, тротуары и газоны были покрыты тающим снегом. Кое-где виднелись цветущие кусты, сквозь мокрый снег пятнами зеленела трава. Они бродили по дорожкам, наслаждаясь влажным, но чистым воздухом, не решаясь закурить и испортить себе все удовольствие от чистоты и свежести окружающего их мира.
– Танюша, ты, правда, замужем? – спросил Олег, намекая на обручальное кольцо, которое Таня немедленно сняла с правого безымянного пальца, на котором не было и тени следа от кольца, обычно имеющегося у всех замужних женщин, и надела на левый безымянный палец.
– Нет, я разведена. Уже почти год; правда, квартиру еще не разменяли, живем вместе с бывшим мужем, – обстоятельно объяснила Таня.
– И ты, конечно, не технолог, – почти уверенно определил Олег.
– Нет. Мы со Светой переводчицы в объединении, о котором она говорила. Знаешь, технические тексты, журналы, а летом, в сезон, работа с иностранными специалистами.
– Командировки? Поездки за рубеж? – поинтересовался Олег.
– Командировки в хозяйства, а за границу я не езжу.
– А Света? – продолжил расспросы Олег.
– Что, запал на Свету? – усмехнулась Таня. – Я видела, как ты ей ножки целовал.
– Ножки у нее действительно красивые, – размышлял о чем-то Олег.
– Эй, хочешь ею заняться? – обиделась Таня.
– Танюша, мне с тобой хорошо, – сделал он ударение на слове "с тобой".
– А разве ты не хотел бы с ней переспать? – упрямилась Таня.
– Спать с ней? Да ты что... Она страстная, но холодная. Нет, с ней я бы не хотел... – продолжая думать о чем-то своем, ответил Олег. – Так говоришь, она за границу выезжает? А тебя, что, не пускают? Романы с иностранцами, рестораны, шмотки... – провокационно усмехнулся Олег.
– Вот. Правильно Света говорила, что нельзя признаваться, что мы переводчики. Почему все считают, что все переводчицы непременно шлюхи?! – возмутилась Таня. Мы же не из подворотни на работу пришли, мы обе с высшим образованием! – зачем-то добавила она. – А за связь с иностранцами можно и работу потерять. У нас всего лишь за джинсы, которые переводчица взяла у иностранных специалистов, ее с работы турнули. А, между прочим, она старше всех была среди переводчиц, самая опытная и три языка знала, а все равно погнали. Взяли меня, с одним языком, сразу после института. А ты говоришь "романы", – окончательно обиделась Таня.
– Танюша, остынь, я не хотел тебя обидеть, просто переводчицы часто именно так себя и ведут, как о них думают окружающие. Будем считать, что ты исключение. А с нашими, не иностранными специалистами, романы были? – хитро прищурился Олег.
– Ты, кажется, глубоко женат? – парировала Таня.
– Все, извини. Тема закрыта.
– Погоди, Олег, а что ты имел в виду, когда сказал, что Света страстная, но холодная?
– Танюша, со Светой будь осторожнее. Лишнего при ней не болтай.
– Ты что имеешь в виду?! – возмутилась Таня. – Ты хочешь сказать, что она... "стучит"?
– Не сомневайся, видно невооруженным взглядом.
– Нет, нет, этого не может быть! Мы дружим с ней не первый год!
– Таня, если тебе неприятно, не будем об этом говорить.
– А почему она страстная, но холодная? – вернулась к вышесказанному Таня.
– Давай об этом как-нибудь потом. Танюша, у тебя руки совсем холодные, – Олег распахнул пальто, взял Танины руки и прижал их к своей груди.
Таня вздрогнула, словно через руки потекла в ее тело огромная энергия тепла и любви. Она прижалась к нему, и им показалось, что сейчас по ним, как по наружной рекламе, побегут голубые неоновые волны, уносящие их вдаль от реальности. Поцелуй сорвал их с мокрых холодных дорожек и понес назад, в маленькую, уютную комнату Олега.
Счастливое безумие едва не оставило их без ужина... После ужина Таня не стала заходить к себе в номер, тем более, что Света пересела в дальний конец стола, поближе к Елене. На Таню она не взглянула, на ее приветствие не ответила. Зато с Леной она весело шутила и учила ее есть рыбу с помощью ножа и вилки.
Олег с Татьяной вышли на балкон, закурили. Таня рассказывала Олегу забавные случаи, происходившие с иностранцами во время работы, Олег рассказывал соответствующие моменту анекдоты. Потом Таня расспрашивала Олега о его работе, он увлекался, говорил о своих планах, об интересных направлениях своего института. Ушла она за полночь, тихо пробралась к своей кровати, разделась и шмыгнула под одеяло.
Утром Светлана проснулась первая, а Таня счастливо потянулась, повернулась на другой бок и вновь заснула. Проснулась от резкого категоричного заявления Светы:
– Раз мы в комнате живем вдвоем, будь добра, возвращайся не позже одиннадцати.
– А если я не уложусь до одиннадцати? – весело спросила Таня.
– Тогда уложишься в другом месте, – съязвила Светлана.
Татьяна чуть было не предложила Свете поменяться номерами с Олегом, но в последнюю секунду прикусила язык. Это означало бы начало открытых военных действий, а воевать Тане совсем не хотелось. Напротив, хотелось обнять весь мир и заряжать всех своим оптимизмом.
Светлана вышла из номера, изо всех сил пытаясь не хлопнуть дверью. Горло перехватывала боль и обида. Почему этой шлюшке все так легко дается? Как она может так открыто радоваться тому, что какой-то плюгавый кобель у всех на виду имеет ее, как последнюю сучку?! «Использует» и бросит, а она, брошенная, будет рыдать у Светы на плече и жалеть об очередном унижении. Правда, справедливости ради, надо признать, что плакала Таня редко, а мужиков меняла часто. Сядет в лужу, посмеется над собой, отряхнет грязь, почистит перышки и пускается в новую авантюру. "Дрянь! А мне каждая встреча дается с таким мучением! Так хочется любви, а ее, настоящей, все нет! Так хочется "ласковой песни и хорошей большой любви", но, не имея в наличии ни того, ни другого, приходится довольствоваться своим стыдом и болью. Провожу одну ночь (если ночь!), а потом год замаливаю грех, чтобы потом опять препротивно сорваться и... по кругу... Нет-нет и срываемся... в «нужничок-с». И никто из мужчин не пожалел..." Грустные мысли вернули ее к Вадиму. "Чертовски хорош, мерзавец! Высокий, статный в свои сорок три; открытые серые глаза под густыми правильными дугами бровей, словно заглядывали в душу. Полный чувственный рот манил; ровный, с небольшой горбинкой, нос слегка раздувался в минуты страсти... Умный, сильный, волевой..." Светлана вспомнила их последнюю встречу, постыдные, откровенные ласки и горячий, крепкий поцелуй в губы. Она закусила губу, не чувствуя соленого привкуса крови во рту, покачнулась и прислонилась к стене. "Вадим, родной, какого черта тебя вызвали в Москву именно сейчас, когда мы должны были быть вместе?!" Эта мысль разрывала Светлане сердце, сверлила мозг и отнимала ноги. Колени подгибались, но в это время на площадку к лифту вышла Елена. Она увидела, что Свете нехорошо, подошла, схватила ее под руку и уже хотела звать кого-нибудь на помощь, но Светлана очнулась, глубоко вздохнула и отстранилась:
– Все в порядке. Мне уже хорошо. Так, сердце слегка прихватило, – успокаивала она не то Лену, не то себя.
Этот завтрак прошел в молчании.
Таня и Олег ели с аппетитом, предчувствуя, что силы им понадобятся. После завтрака почти все уехали в Сочи, за покупками. Таня, взглянув на Олега и увидев его подтверждающий кивок, пошла прямо к нему в номер.
...Чудо повторилось. Это было неправдоподобно хорошо! Татьяна лежала под одеялом, чувствуя, как по телу продолжают перекатываться волны угасающей страсти и, не в силах согнать с губ счастливую улыбку, наблюдала за Олегом, который, запахнув на себе махровый халат, курил на балконе. Курил он очень забавно: держа сигарету в повернутой кверху ладони, он словно вдыхал дым с самой ладони, едва прикасаясь к сигарете губами. Дверь на балкон была открыта, чистый морской воздух с примесью дыма от крепких болгарских сигарет бодрил и охлаждал разгоряченное Танино лицо. Докурив сигарету, Олег вошел в комнату, снял с дивана плед и положил его поверх легкого шерстяного одеяла, под которым лежала Таня. Затем он тщательно подоткнул одеяло со всех сторон, погладил Таню, как маленького ребенка, по волосам и, улыбаясь, сказал:
– Ты мое чудо! Мне так с тобой хорошо! – и вдруг разоткровенничался: – Даже с девушкой, которую я безумно любил, и из-за которой чуть было не ушел из семьи, мне не было так хорошо, как с тобой!
– Олег, расскажи мне о ней, – как-то просто по-дружески попросила Таня.
– Ты не обидишься? – так же спокойно спросил Олег.
– Нет. Мне, правда, интересно. Как ее звали?
– Почему "звали"? Она и сейчас жива и в полном порядке.
Вздохнув, он помолчал несколько секунд, возвращаясь мыслями в прошлое, и начал рассказывать:
– У нее красивое звучное имя Инесса. Стройная, изящная, как статуэтка, с длинными ровными ногами, черными кудрями в мелкий завиток и пронзительно синими глазами на нежно-белом лице. Нежнейшая кожа, к которой даже прикасаться страшно, настолько она тонкая и гладкая... Сочные губы... единственное, что хочется трогать и целовать не отрываясь... Я совсем потерял из-за нее голову... Ничего с собой поделать не мог... При одном ее виде забывал, где я и что вокруг происходит...
Он замолчал, вновь и вновь наслаждаясь тем видением, которое возникло у него в сознании, и, похоже, опять выпал из реальности.
Таня сочувственно молчала, пытаясь представить эту неземную красоту. Картинка вышла весьма привлекательная и, не удержавшись, она все-таки спросила:
– Почему же ты не ушел из семьи? Дочка остановила?
Олег, услышав слово "дочка", засиял, вспомнив свою шаловливую любимицу, даже подался вперед, словно пытаясь поймать прелестное ветреное существо и посадить к себе на колени.
– Дочка? Да, Таньку я обожаю! "Надо же, его дочку зовут Таней! "– отметила Татьяна. – Но в то время и она не могла меня остановить...
– А что остановило? – задала естественный вопрос Таня.
– Инфаркт. И еще забота жены, не отходившей от меня сутками. Инфаркт у меня был тяжелый, осложненный, врачи боялись, что не выкарабкаюсь... А жена с того света вытащила.
– Давно это было? – спросила Таня, чтобы оторвать Олега от грустных воспоминаний.
– Семь месяцев назад.
– Когда?! – обалдело спросила Таня.
– Ну да, семь месяцев назад, – усмехнулся Олег.
– И после этого ты... – Таня замялась, подбирая подходящее слово, – такой… активный? – недоумевала она.
– Это я с тобой такой активный, – улыбнулся Олег. – Вообще-то я приехал отдыхать, а не... активничать, – подхватил он Танино словечко.
– А как же вино, конфеты, кассетник? Ты хочешь сказать, что ты не собирался встречаться с женщиной?
– Нет, почему... Раза два было бы в самый раз, – скорчив серьезную мину и улыбаясь одними глазами, ответил Олег. – Нет, правда, разочек я был не против. А вино и конфеты – на подарки. Кассетник – для себя, я взял только любимые записи.
– Разочек? Ничего себе, разочек! Но мы не вылезаем из постели!
– Ах, тебе не нравится?! – состроил он "страшную" рожу, от которой Таня залилась смехом.
– Танюша, какой у тебя красивый смех, словно серебряные колокольчики звенят! – пересел он с дивана к ней на кровать. – И вся ты такая живая, горячая, настоящая! – начал он целовать ее лицо, волосы, нос.
Таня пыталась вырваться, но Олег прижал ее, укутанную двумя одеялами, не давая вытащить рук из-под одеяла. Он шутливо рычал, щекотал ее, тычась носом в шею, потом поймал ртом ее рот, и вновь обоих пронзило острое до боли желание.
Пытаясь справиться с собой и с ним, опасаясь за его здоровье после только что услышанного, Таня отстранилась, приложила ладони к его лицу, легко поцеловала в губы, потом в щеку, успокаивая его и себя и, вздохнув, спросила:
– Олег, ты назвал меня горячей, настоящей, а Свету страстной, но холодной. Я не понимаю, как это можно быть страстной, но холодной.
– Танюша, ты горячая и настоящая, потому что ты любишь. Не меня конкретно, – сделал он предупреждающий знак, чтобы она его не прерывала. – Не меня, – повторил он убедительно, – а любишь вообще. Ты любишь этот мир, людей, себя, любишь любовь... Ты сама и есть эта любовь. У тебя внутри огонек любви, он горит и притягивает к себе всех – хороших и плохих, умных и глупых, мужчин и женщин. Всем рядом с тобой тепло, хорошо и счастливо. Ты такая уютная, что от тебя не хочется уходить, не хочется возвращаться в тот холодный и жесткий мир, в котором живет 95% всех людей. Ты – чудо, ты даришь покой и счастье, и мне ты подарила огромное счастье, ты даже не понимаешь, какое огромное!
– Олег, ты преувеличиваешь! Я не добрая, я бываю злой, циничной. Я не бегу, как Света делать людям добро. Я не стану помогать всем подряд, особенно если меня об этом не просят! Я написала когда-то в детстве в дневнике: "Счастье людям, пусть одному из людей!" Сейчас вот принесла счастье тебе, но я не такая, как ты обо мне говоришь! Вот Света да, она сама помогает всем подряд, даже если ее об этом не просят. Она и меня опекает на работе, помогает в профессии, закрывает рот сплетникам...
– Оставь свою Свету в покое! – раздраженно прервал Танину тираду Олег. – Света без просьбы делает добро окружающим только для того, чтобы чувствовать себя им всем нужной, и тебе, в том числе. Думаешь, ты бы без ее опеки не справилась? И в любви она холодная, как мрамор! В любви она торгашка. Она, конечно, не берет за свое тело денег, но все же она продает даже не свою любовь, а свои сексуальные услуги за такие же услуги, причем, старается вложить 50% (а даже если и 100%), а получить не менее 100 или уж, в крайнем случае, свои 50 и ни одним процентом меньше! Она и на мужчин смотрит не таким открытым, естественным взглядом, как ты, а прицениваясь, сколько она может от него получить!
– Олег, что ты такое говоришь! – почти прокричала Таня. – Она в жизни не брала с мужиков денег и карьеру не делала через постель!
– Денег она, может быть,– я это допускаю, хотя не верю, – не брала и карьеру не делала, но никогда в жизни она не опуститься до простого мужика, вроде водилы или слесаря. Они – ниже ее королевского достоинства! Она спит только с достойными мужиками, да еще с такими, которые на ее откровенные ласки готовы отвечать адекватно, если не с прибылью, чтобы, вспоминая эту "уступку телу", до которой унизилось "ее величество", она могла утешиться тем, что и он пал так же низко, как она, а потому будет держать язык за зубами и никогда не выдаст ее "позора". У нее и поговорки, небось, что-то вроде "падать, так с высокого коня", "полюбить, так королеву".
Таня ошеломленно слушала жгучую, едкую речь Олега и невольно вспоминала, как Света часто повторяла ей: "Не разменивайся по мелочам! Падать, так с высокого коня!" Что значит размениваться в любви, Таня не понимала. В ее "коллекции" были мужчины различных профессий, но из опыта Таня знала, что простой водитель мог быть в сто раз внимательнее и заботливее и в жизни, и в постели, чем министерский сотрудник. Хотя и это не важно, какая разница, они все, в первую очередь, ЛЮДИ, и у каждого свои страхи, комплексы и своя стать...
– Вот почему она холодная – потому что никого не любит, не умеет любить! Она и себя не любит, свое красивое тело, в котором видит только соблазн своему разуму, только дьявольский подвох, который алчно требует своего и заставляет, сорвавшись в очередной раз, жалеть об этой "дани животному естеству", мучает стыдом и раскаянием. Она, как лиса из сказки, винит в своих неприятностях хвост, который цепляется за кусты и кочки, и готова этот "плохой" хвост высунуть из норки, отдав на съедение собакам. Только у твоей, как ты считаешь, подруги, нет такого хвоста, которому можно было бы отомстить за все неудобства, потому она разрушает свое тело и душу. Наверняка, у нее куча болячек, которыми она наказывает свое "провоцирующее" сексуальный соблазн тело.
