Текст книги "Собака, которая любит"

Автор книги: Наталия Криволапчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Долго еще Алексей Николаевич рассказывал – не только в дружеской компании, но и на кинологических курсах, – что была у него в группе собака, которая, не зная ровнехонько ничего, кроме домашнего воспитания, в полгода прекрасно заработала на розыскной службе. Черный опроверг общепринятую теорию о развитии мозга собаки и о возрастных возможностях. Не в последний, впрочем, раз в своей жизни.

Единственное, что не вполне ладится у нашего парня – это задержание нарушителя. Он исправно идет на "дреску", хватает, как положено, полной пастью, но дальше начинаются азартные щенячьи игры. Да и где ему взять, в юном его возрасте, необходимую для этого злобность? А он и зла-то от людей никогда в жизни не видел.

– Ты не волнуйся, – утешает меня Попов. – Обозлить собаку можно за пару дней. Только не хочу я пока его злить. Пес будет мощный, ты же сама с ним потом не справишься. Будет то, что называют необоснованной злобностью. Погоди, само с возрастом образуется.

Мне бы уже тогда следовало понять, что главное для охранной собаки – это вовсе не злость, а ум и способность взять на себя ответственность за членов своей стаи. За всю свою жизнь Черный пускал в ход зубы лишь дважды или трижды, твердо соблюдая самолично установленные для себя пределы необходимой обороны. Он придумывал хитрейшие способы выиграть схватку, не начиная ее – и скольких же неприятностей я избежала благодаря этой его мудрости. Спасибо тебе, Лешка Попов, что не торопился его злить!

А как загораются у Черного глаза, когда дело доходит до обыска местности! Это ведь те же самые игры, что и дома, только искать надо уже не свои собственные игрушки да вкусные кусочки, а палочки, используемые также для апортировки, и набитые ватой мешочки. Да и выбрать из груды мелких вещей, вынутых из карманов и сумок присутствующих, ту, которая пахнет нужным человеком, тоже дело не так трудное, как интересное. Работает малыш с необычайным увлечением, а я с удовольствием наблюдаю за ним и за другими собаками. Вот они, "университеты" зоопсихолога! Затрудняюсь определить, кому эти занятия принесли больше пользы – моей собаке или мне самой. И сыну, который благодаря этой первой своей "собачьей работе", обрел свою нынешнюю специальность.

После первых занятий пес наш приезжал домой совершенно вымотанным. Я бросалась к миске, чтобы поскорее его накормить, но ему было не до еды. Он валился, как подрубленный, на пол и засыпал, не успев улечься как следует. Только через час-другой, немножко очухавшись, он поднимался, сомнамбулически покачиваясь на неверных со сна ногах, брел к миске, просыпаясь ровно настолько, чтоб не подавиться мясом, и опять укладывался спать, уже чуточку поудобнее. Через месяц, привыкнув к нагрузкам, он уже не торопился домой. Я, признаться, на подходе к дому еле ноги переставляла, а он просил еще хоть немножко погулять во дворе с приятелями.

Наш Черный – розыскник милостью Божьей. Потому-то, кстати, и с задержанием у него на первых порах возникали трудности. Розыск – из охотничьих навыков, задержание – из охранных, а они, в определенной степени, противоречат друг другу. Талантливых ищеек не используют на охране не столько потому, что они ценятся на вес золота, а главным образом из-за того, что охрана у них получается неважно. И универсалов среди собак, насколько можно судить, не так уж и много – это все равно, что человек, который одинаково талантлив, например, в математике и в живописи. Хотя тут, сдается мне, все же больше общего. Ну, не удержусь, похвастаюсь: наш Черный впоследствии стал именно универсалом высокого класса, розыскником и телохранителем одновременно. А я узнала, как этого достичь.

Помню, как я по незнанию сердилась на Рольфа, когда он стал поднимать голову от следа, не прорабатывая его полностью, как учили, а проходя довольно большие участки верхним чутьем. А тремя годами позже мой приятель, учившийся у легендарных Медведева и Карацупы, многие годы дрессировавший собак для армии и пограничников, рассказал мне, что это для собаки редчайший дар. Именно таких собак, по его словам, днем с огнем разыскивают для работы в разведывательных группах. И при этой своей особенности Рольф не теряет предметы, оставленные на следу. Только теперь, прожив и проработав с ним и с другими собаками много лет, я отчетливо вижу, что значит для собаки не руководствоваться заученными командами, а понимать главную задачу.

Случалось ему применять этот свой дар в реальной жизни. Нет, я не стану пересказывать вам милицейские протоколы, зафиксировавшие его и Бамби работу на обследовании места происшествия при настоящих кражах со взломом. Но первый его рабочий эпизод показал мне как раз не стандартную работу ищейки, а понимание сути дела.

Летним днем окна в квартире были открыты. Я пообедала и пила кофе, уютно устроившись в любимом старинном кресле, когда со двора донесся крик, как будто обиженной девочки-подростка. Во дворе у нас, надо сказать, всякое бывало. Я, недолго думая, схватила пса на первый подвернувшийся под руку поводок (к несчастью моему, это оказалась коротенькая петля-водилка) и, как была, в домашних тапочках, выскочила из дома, думая просто напугать негодяя громадной черной мордой. Рольфу было тогда чуть больше года, и на серьезную работу против нарушителя я не особенно рассчитывала.

Уже потом я узнала всю подоплеку событий от всеведущих дворовых бабушек. Соседи по дому меняли свои коммунальные комнаты на отдельную квартиру, как водится, с солидной доплатой. Отдали одинокой партнерше по обмену сберегательную книжку "на предъявителя". Сберкасса – у самых наших ворот. Как ни предупреждали тетку, что не стоило бы ходить за деньгами без подмоги, ей не утерпелось. Денег было, по тем временам, немало – четырнадцать тысяч. Это теперь, после всех наших экономических потрясений, эта цифра потеряла всякую прелесть, но тогда, при брежневских деньгах, всех моих мечтаний примерно на эту сумму и хватало. Набив клеенчатую хозяйственную сумку десятирублевками и решив, что прекрасно замаскировалась, женщина пошла в свой новый дом.

Откуда проведали, не знаю, но на лестнице ее ждали двое молодых людей. Рванули сумку из рук, а когда она заорала благим матом, бросились наутек. Она побежала за ними.

Мой Пылесос мгновенно взял след на крылечке подъезда и с силой потащил меня прочь из двора, к Невскому. Болтаюсь на коротюсеньком, никак не подходящем для работы поводке, тапочки весело барабанят по пяткам, и я отчетливо понимаю, что он-то их безусловно найдет, догонит и, скорее всего, попытается взять. Да только мне-то за ним не угнаться, а пустить его работать в одиночку в толпе на Невском нельзя. И что я стану делать с двумя грабителями среди прохожих, которые неминуемо поднимутся на защиту парней, "затравленных" собакой?

Словом, я почла за благо снять его со следа. Стою в группе сострадающих соседей у дверей подъезда, а Черный все тащит меня на лестницу, успокоиться не может. Я и пустила его по команде "ищи", пускай, думаю, потренируется паренек.

На площадке второго этажа были рассыпаны деньги, розовые десятки. Как потом оказалось, все четырнадцать тысяч. И даже заполненный теткиной рукой, видимо, испорченный расходный ордерок из сберкассы валялся тут же. И черная клеенчатая сумка рядышком. Людей – ни души. Рольф, показав мне носом деньги, потянул дальше, вверх по лестнице.

Маршем выше – окно, выходящее во двор. Поднявшись на задние лапы, он встал передними на подоконник и старательно обнюхал все вокруг, время от времени выразительно поглядывая на меня: вот тут они сидели, поняла, наконец?

– Поняла, – говорю, – умница. Работай!

И тут он, сойдя с подоконника, сделал то, что самой мне, командуй я собакой, и в голову бы не пришло. Он пошел наверх – проверить, нет ли следа к третьему этажу, не притаился ли там кто-нибудь из злодеев. Я только теперь сообразила, что соседи видели двоих, но могло быть и трое, и четверо. Честно говоря, мне стало как-то не по себе. А Рольф, убедившись, что наверху грабительских запахов нет, вернулся на площадку второго этажа и спокойненько, как учили, уселся охранять найденные сокровища.

Я застыла в нерешительности. Что мне теперь делать с этими деньгами? Хотела уже идти к окошку, звать столпившихся внизу соседок, но услышала, как по лестнице кто-то поднимается, бежит бегом. Оказалось, тот самый сосед, прежний хозяин этих четырнадцати тысяч, приехал забрать что-то со старой квартиры, а тут его бабульки и обрадовали.

Сейчас я и сама ничего потрясающего в этом эпизоде не вижу. Работа как работа, с тех пор много всякого бывало. Но в тот раз я впервые оценила не затверженные собакой команды, не автоматическое подчинение проводнику – какой из меня проводник?! – а инициативу и смекалку моего пса.

Мне кажется, тут требования, предъявляемые к армейским, милицейским и пограничным собакам, резко расходятся с ролью наших семейных собак. В чисто служебной обстановке, где функции собаки твердо определены, где она обязана слушаться только одного проводника и строго выполнять сугубо однотипные команды, скудные способы общения с ней идут на пользу. Собака меньше отвлекается от главной работы, ей легче сосредоточиться. В жизни, однако, бывает по-разному. Если бы Черный работал только и исключительно с моим мужем, как на дрессировочных занятиях и не понимал моих нестандартных команд, "домашнего" тона голоса, мне нипочем бы не справиться с ним ни в той ситуации, что я описала, ни во многих других, когда мы с ним всерьез помогали людям. Не говорю уж о нашей с ним общей работе!

А если собака должна охранять ребенка, гуляющего во дворе? Подойди к нему страшный дядька, ребенок растеряется, не вспомнит команду, пролепечет совсем не те слова. Собака обязана понять и справиться сама. Так что не в пресловутом "командном голосе" дело. Кстати, многие разумные домашние собаки страшно обижаются, если хозяева вдруг начинают разговаривать с ними каким-то специальным, подчеркнуто требовательным тоном. Это стоит делать только иногда – например, чтобы показать собаке, что хозяин ею недоволен или что сейчас от нее требуется особо аккуратная работа.

Второй случай из этой серии, запомнившийся мне одной важной деталью, произошел года эдак через полтора, когда Рольф был уже совсем взрослым. Мы пришли поздно вечером в любимый наш Итальянский садик и застали там всеобщий переполох. Удрал от хозяина маленький черный пуделек Тимошка, с которым наши ребятишки были не то чтобы дружны, но хорошо знакомы. Ко времени нашего прихода по аллейке, где его видели в последний раз, уже добрых сорок минут топтались, обшаривая кусты и крича на разные голоса, человек десять собачников – известное дело, вместе со своими собаками.

Мне вдруг страшно захотелось поставить Рольфа на след, но – вот она, многозначительная деталь! – дать ему занюхать нечего. Поводок! Но он больше пахнет хозяином, чем собакой, а последние полчаса он вообще лежал в кармане. Эх, была не была, ничего не теряем!

Рольф, правда, хорошо знал кличку пуделька, а я, давая ему занюхать поводок, естественно, тоже была сосредоточена на образе Тимошки. Впрочем, теперь, когда я вспоминаю этот эпизод, мне порой приходит в голову, что само желание поискать Тимошку было внушено мне Черным, но в те поры я о таком и помыслить не могла. И вот мой Пылесос заработал.

Он шел от куста к кусту, от одного места на песчаной дорожке к другому, время от времени останавливаясь, чтобы выбрать наиболее интенсивный запаховый поток – по всей видимости, там, где Тимошка менял направление, или там, где особенно постарались наши приятели. Он вывел нас на Литейный и на пару секунд замер в нерешительности на краю тротуара – он уже был обучен переходить дорогу по всем правилам и, хотя его звал и вел за собой запах Тимошки, не рисковал рвануться вперед там, где нет перехода. И тут нас окликнула с противоположной стороны Литейного Тимошкина хозяйка.

Как выяснилось, растерявшийся от пропажи хозяина пуделек действительно перебежал через Литейный, счастливо минуя машины, в это время уже не такие многочисленные, и отправился к себе домой, на улицу Жуковского. Хозяйка подождала-подождала мужа да и пошла ему навстречу, удивляясь, что он не пришел домой вместе с собакой. И только увидев всю нашу компанию и Рольфа за работой, она сообразила, какая тут поднялась паника.

С тех пор я уверена в розыскных способностях Черного. Он не раз помогал разыскивать потерявшихся собак, даже тех, с кем до тех пор не был знаком, а порой и приводил неразумного беглеца к хозяину, по-отечески ворча и потрепывая на ходу за холку.

Частенько вспоминается мне еще один случай, связанный с Итальянским садиком, обычным тогдашним местом наших прогулок. Если вы знаете, в этот садик выходит задний фасад одного из зданий Публичной библиотеки, а у фасада имеется небольшое крылечко – ступеньки три или четыре. Так вот, в тот вечер на этом крылечке стояла, прислоненная к стене, жестяная табличка с надписью "Требуются на работу...". Мы, гуляя, проходили мимо с Рольфом и крошечной тогда Бамби. Я, полагая, будто шучу, сказала: "Черный, прочитай-ка, что там написано! ". Помню, что в тот момент я как раз прикуривала, стало быть руки мои были заняты и никакого жеста я сделать не могла. Даже головой в ту сторону не мотнула. Зато очень отчетливо представила себе, как он поднимается на крылечко, как проводит носом вдоль строчки слева направо...

Он выполнил все именно так, как я видела "глазами души"! Выполнил через пару секунд – едва ли не ступил на крылечко с той ноги, с какой я задумала. Что он мог понять в моей бредовой, с точки зрения нормальной собаки, фразе? "Прочитай"? "Написано"? Как бы я ни преувеличивала мыслительные способности и таланты своего любимца, на такие натяжки даже я не способна. Я точно знаю: он "поймал" тот образ, который я так хорошо увидела, когда произносила эти слова.

Бог мой, сколько же раз мы с ним пользовались этим в нашей совместной работе! Представляю, как потешались над нами пассажиры троллейбуса, в котором мы ехали как-то на занятие с молоденькой и трусливенькой овчаркой. По пути я наставляла Черного:

– Сегодня ты не имеешь права ни за что ее наказывать. Сделает правильно – похвали. Ошибется – не обращай внимания. И учти: сделаешь не так, не будешь больше со мной работать! – Это, знаю по опыту, самая сильная угроза для моего самоуверенного пса.

На занятии он вел себя так, что я то и дело вспоминала знаменитую пьесу, написанную Жаном Кокто для Эдит Пиаф. Называется она "Равнодушный красавец", и герой, хотя и присутствует на сцене, ни единым словом не отвечает на истерику отчаявшейся в своей любви женщины. А когда вредная девчонка, осмелев, принялась прикусывать его за хвост, он только отводил свою красу и гордость из ее зубов. Хозяин собаки изумлялся:

– Скажите, а он вообще замечает, что она делает?

Я отвечала:

– А почему бы иначе он лизнул ее в морду, когда она правильно с ним поздоровалась?

Таков мой Рольф – первая и лучшая на свете собака-наставник!

Любовь в нагрузку

Вы давно не перечитывали Джерома К. Джерома? Помните? Ну конечно же, Монморанси! Цитировать не стану, если забыли, лучше перечитать.

Но могу со всей ответственностью подтвердить: фокстерьеров Джером знал не понаслышке. Так же, впрочем, как и Саша Черный, сочинивший очаровательный "Дневник фокса Микки". А Владимир Александрович Калинин, один из опытнейших наших экспертов, много лет специализирующийся на терьерах, при мне, развеселившись, диктовал секретарю ринга на выставке описание фокса: "Глаза типичные, наглые... хотя этого писать не нужно. Характер породный, сволочной... нет, этого, пожалуй, тоже не пишите!".

Только это не про мою Бамби. Скорее, про ее внучонка, Ларса Гиль Эстель. Нет-нет, и характер породный, и глаза типичные. Но такой она становится с чужими людьми и собаками – спасайся, кто может! А со мной – сама любовь и нежность.

Попала она ко мне почти что против моей воли. Наш приятель, Лешка Попов, тот самый, кто обучал Рольфа всем премудростям розыскной службы, навязал мне ее путем нехитрой интриги. Бамби – дочь его фоксихи Дашки, и он влюбился в этого щенка, как всякий нормальный заводчик влюбляется в кого-нибудь из каждого помета. Все щенки ушли обычным путем, но Бамби дожидалась, пока Лешка сосватает ее мне.

Почти вырастив Рольфа и успев понять, что овчарка – собака не женская, я к тому времени втайне возмечтала о собаке для себя, о подружке и радости. Совсем недавно я узнала, что фоксы, с точки зрения астрологии, порода-Овен, а стало быть, для меня – Овна – лучшего варианта и быть не могло. Фоксы нравились мне с давних лет, и не только в память о джеромовском Монморанси. Они всегда подкупали меня своей неподражаемой деловитостью, азартом и самоотдачей во всем, что они делают. Муж мой иногда, желая меня подразнить, объясняет это тем, что извилина в фоксячьем плоском лобике одна и совсем коротенькая, вот другие мысли и вынуждены убраться восвояси. Хотя, смею вас уверить, всерьез он так не считает.

Но взять сучку к почти взрослому кобелю! Да и не решилась я пока, и муж резко против. Денег, чтоб расплатиться за щенка, нет и до осени не предвидится. Словом, возражений было предостаточно. Я держалась месяц.

Атака следовала за атакой. Я сломалась на откровенном шантаже: "Не возьмешь девчонку – усыплю!". Ясно, что усыпить девчонку у Лешки рука бы не поднялась, только рассуждать здраво я уже перестала. Разум разумом, но к этому моменту я уже взяла щенка на руки – и не могла, не могла от него отказаться! Уломали совместными усилиями и мужа.

Помню, как счастлив был Черный, когда мы несли крошечную Бамби домой. Он забегал вперед меня на улице, он приподнимался на задние лапы, принюхиваясь к пригревшейся у меня на груди девчонке. Дома он не отходил от нее ни на шаг, предварительно серьезно вразумив кошку: к щенку соваться нечего, нянчить младенца он намерен сам! Рольф брал крохотную фоксячью головенку в страшную свою пасть – ему было уже одиннадцать месяцев, и пасть достигла вполне солидных размеров, – и я замирала в ужасе, отчетливо понимая, что стоит ему на секунду свести свои клыкастые челюсти и...

...Так он нянчит свою ушибленную или порезанную лапу. Так же выражает и свои лучшие чувства ко мне (и ни с кем другим этого не делает!) в минуты величайшей нежности. Он берет в пасть мою руку, едва-едва касаясь зубами кожи, тепло дыша и легонько подталкивая снизу нежно-упругим языком. И глаза делаются совершенно масляными от счастья.

Короче говоря, Бамби осталась жива и здорова. Я только потом, намного позже, узнала, что язык и пасть собаки – столь же мощный источник животворного биополевого воздействия, как и руки целителя. И неизвестно еще, ч_т_о благотворнее, хотя точно известно, ч_т_о древнее.

Была она крошечная, выщипанная, как и полагается настоящему фоксу, до розовой кожи, а на дворе начало мая, погода еще совсем холодная, но отопление в доме уже отключено. Вот и жила малютка преимущественно у меня на груди, а ночью спала у меня же под бочком. Все по Вертинскому: "И залезли мне в душу девчонки, как котята в чужую кровать!". Я частенько вспоминала и теперь вспоминаю эту строчку, когда думаю о своих фоксах.

Как она ухитрилась до такой степени влюбить меня в себя – сама диву даюсь! Однако у фоксов есть на то свои способы. Это тоже одно из породных свойств: кто их держал, тот редко меняет породу, а уж любовь к ним сохраняет на всю жизнь. Были случаи, когда ко мне и к моим девочкам люди бросались с другой стороны улицы, выскакивали из машины – только для того, чтобы поговорить о любимой породе.

Ревность прорезалась у Черного день эдак на третий. Тогда я впервые заметила эту его черту – вначале он бурно радуется вновь возникшей компании, но через пару дней ему вдруг приходит в голову, что его любить теперь будет некому. И он, истый рыцарь по натуре, как бы стушевывается, добровольно отходит на второй план, уступая любимую хозяйку более слабому существу, кому нужнее тепло и ласка. Только валяется часами на диване в характерной своей позе глубочайшего отречения – передние лапы свешены с края дивана вниз, а голова, печально поникшая, лежит между ними. И столько благородной молчаливой скорби и тоски во всем его несчастном облике, что хочешь – не хочешь, а бросишься утешать.

Я присела на пол у дивана, обняла уже окрепшую шею. Я шептала ему, что он у меня – самый родной и любимый, что никакая Бамби меня у него не отнимет. Правда, он и сам знал, что любовь к другой собаке, так же, как и любовь к ребенку, ни у кого ничего не отнимает. Им, стайным, к большой семье со всеми ее особенностями не привыкать, и не в том дело, что он чувствовал себя обделенным. Ему просто хотелось услышать это от меня, убедиться, что я тоже понимаю. И я, не стесняясь, рассказывала ему, как я его люблю. Только ведь маленькой тоже нужна хозяйка, родной! Она ведь такая крошечка, ей не прожить без нашей с тобой общей заботы и ласки. Ну, пожалуйста, милый, поделись мною с ней, мы ведь можем дружить все вместе, семьей, правда?

Удалось мне, как видно, найти нужные слова или, еще точнее, нужные чувства. Повеселел мой пес и бросился нежно вылизывать малютку фоксюшку.

Нередко люди, влюбленные без памяти в своего единственного и неповторимого питомца, говорят мне уверенно:

– Разве вы можете дать каждой из своих собак то, что мы даем одной? Они же у вас ласки не видят, еды, небось, досыта не получают. А у нас... И мяско, и творожок, все с рынка, и то, пожалуй, без изюмчика есть не станет!

При всем уважении к этой хозяйской безраздельной любви и гордости (ох, только не собой ли?) не могу не спросить таких людей: а как же вы, однолюбы, умудряетесь любить и мужа (жену), и детей своих, и родителей, а теперь вот еще и собаке сердце без остатка отдали? У вас что, по сердцу на каждого?

Разве кто-нибудь из ваших близких отнимает у другого принадлежащее тому место в вашей душе? Разумеется, муж, мать и ребенок – совершенно разные вещи. Но кто сказал, будто собак мы любим одинаково?

Верно, бывают ситуации, когда меня на всех не хватает. Я, точно многодетная мать, с тем, кому нужнее. С беременной или только что родившей сукой, с малыми щенками, с тем, кому попросту взгрустнулось. И только с теми, кто почему-либо временно "сидит" у нас дома, кому не суждено стать моей собакой, я обращаюсь заметно холоднее – им нужен свой хозяин. Приютив на недельку "потеряшку", я просто не имею права завладевать его душой – не то переход в другие руки обернется для него основательным стрессом. Да и щенки мои, ожидающие своих хозяев, всегда знают о том, что им не судьба остаться у нас. Так легче – не мне, а им.

Мой народ ко мне не в претензии. Если сука рожает, а дома из людей только я одна, Черный забудет и о прогулке, и о еде. И девочки охотно посидят в сторонке, когда я перевязываю Рольфу пораненную лапу или лечу "ручками" его воспаленные уши. Без всяких претензий займутся на прогулке своими делами, если мне вздумалось повторить с кем-то из них какие-нибудь упражнения. Но я-то тоже подумаю: кому сейчас это необходимо для хорошего самочувствия?

Однолюбы, скажите откровенно: а вы в самом деле посвящаете своему кумиру каждую свободную секунду? Не случается ли вам, заболтавшись с приятелями во время прогулки, потерять из виду собаку? Стоя у плиты или стиральной машины, не заметить собаки, пришедшей к вам с чем-то своим? Поссорившись с мужем, отмахнуться от ненужной сейчас собачьей ласки? А ведь собака, вероятнее всего, пришла к вам с реальной помощью. Вот только что я оторвалась от работы единственно потому, что ко мне подошла сбоку одна из фоксюшек – просто приласкаться, а заодно и подпитать меня, уставшую к вечеру, своей энергией.

Теперь – о другой стороне дела. Уж не знаю, насколько вы подвижны и выносливы, но сдается мне, что – далеко не по собачьим меркам. Мне, откровенно говоря, попросту не выдюжить той физической нагрузки, которая необходима здоровой и энергичной собаке. Не набегаться с овчаркой. Не растормошить тяжеловатого на подъем ньюфаундленда. Не "завести" на хорошую охрану нервного и суетливого добермана. Одно дело – во время занятий, но от хозяина-то это требуется сплошь и рядом. Не говорю уже о той уверенности в себе и ответственности, какую придает нормальному кобелю-Вожаку даже мини-стая, где у него под началом всего-то один щенок. И о том чувстве защищенности, которое дает щенку старшая собака и совсем не всегда и не в полной мере – хозяин.

Забегая вперед, могу сказать, что наши коты легко привыкают к дальним автомобильным поездкам, спокойно позволяют надеть на себя ошейники с поводками, живут в лесу – только потому, что их поддерживает стая. Владельцы кошек, вспомните, как тяжело дается вашим любимцам всякая поездка в транспорте. Кошки, кроме всего прочего, гораздо чувствительнее и людей, и собак к инфразвуку, которым буквально пропитан насквозь любой троллейбус или вагон метро. У нас этих проблем не было и нет – исключительно благодаря стае.

Есть у этой проблемы и третья, донельзя важная сторона. Опыт зоопсихолога убедил меня в том, что залюбленной и заласканной собаке такое положение вещей в тягость, особенно если это мелкая декоративная собачка. В природе права и привилегии даром никому не даются. Отрабатываются они не чем иным, как ответственностью за других членов стаи. Стало быть, позволяя своему коккер-спаниелю командовать собой, вы одновременно взваливаете на него совершенно непосильный гнет ответственность за решения. И самым частым результатом оказывается тяжелый хронический стресс, приводящий впоследствии и к соматическим заболеваниям. Ну, пожалейте же своего любимца!

К слову, если первая собака у вас мелкая, а вторую вы взяли крупной породы, то в период бурного роста щенка можно ожидать страшного изумления и непонимания: что же это такое у нас растет? В этом случае ваша старшая собака может слишком рьяно утверждать свое превосходство, отнестись к подрастающему великанчику с недоверием и настороженностью, словно бы завидуя его размерам, или же, напротив, проявлять неуместное подобострастие. Сгладить недоразумения и сохранить естественные, без комплексов неполноценности с той или с другой стороны, стайные отношения можно при помощи игр, в которых вам придется взять на себя главенствующую роль. Можно также без зазрения совести эксплуатировать материнские или отцовские чувства старшей собаки, поощряя все и всяческие проявления заботы о малыше. Вариантов немало, но недопустим один-единственный: ваше стороннее наблюдение за тем, как между двумя доверившимися вам собаками растет стена отчуждения и взаимного непонимания, обид и нетерпимости, перерастающих в острую вражду.

Постарайтесь, однако, сохранить за старшей собакой хоть какие-то привилегии, недоступные младшей, и не подвергайте сомнению ее законные права, в том числе, и право на воспитание молодежи.

И еще: не забудьте, что все ваши вмешательства в собачьи отношения хороши только до тех пор, пока малыш подрастает. Наступит день, когда собаке (особенно крупной и хорошо развитой, неважно, суке или кобелю) крайне важно будет выяснить свою роль в стае и в семье, и тогда не миновать пересмотра ранее существовавших отношений. Вполне может оказаться, что старшая ваша собака по своим физическим или психическим возможностям не претендует на главенствующую роль в стае, а молодой наглец утверждается в этом качестве слишком резкими, как вам представляется, способами. Вот тут не сделайте ошибки! Даже если вам очень хочется поддержать авторитет первого своего любимца, постарайтесь как можно меньше мешать выяснению социальных ролей иначе затяжной, на всю жизнь, конфликт испортит и ваше, и собачье будущее. Вмешательства человека уместны только в том случае, если одной из собак действительно грозит увечье. Но, к счастью, такие случаи, при правильном развитии событий, невероятно редки – ведь интересы стаи никоим образом не предполагают нанесения существенного вреда кому бы то ни было из ее членов.

Поэтому, даже если вам кажется, что воспитание маленького или его претензии на "место под стайным солнцем" приобретают слишком суровый и неделикатный характер, держитесь! Не надейтесь, что вам удастся лучше самих собак построить их интимные отношения. Позже, когда структура стаи в целом определится, вам – истинному ее главе – еще представится возможность мягко, без лишних обид что-то изменить. А весомых мелочей здесь много – взять хотя бы порядок раздачи лакомых "кусочков".

Впрочем, вернемся от профессиональных наставлений к истории моей стаи.

Бамби моя с первых же дней решила, будто главная ее задача в этой жизни – любить и радовать меня всеми доступными и недоступными ей способами. Ну, а моя, соответственно, – любить и баловать ее. В возрасте двух с небольшим месяцев, только-только появившись у нас, она – почти случайно – научилась сидеть по команде. И сидела она, прямо скажем, самозабвенно. Надо, не надо – плюхалась на крохотную свою попку, стоило мне лишь посмотреть в ее сторону.

Помню повторявшуюся неоднократно сценку: я сижу, к примеру, пью кофе на кухне, а Бамби старательно сидит у самых моих ног. Через минуту-другую, не выдержав вынужденной неподвижности, она начинает клевать носишкой, головка клонится, клонится... и вот уже уснувший щенок валится на бок и, не меняя позы, крепко спит пару минут. И вдруг: что ж это я разлеглась, когда хозяйке приятнее всего видеть меня сидящей?! Бамби встрепенулась, мотнула из стороны в сторону головенкой, отгоняя дрему, и опять уселась в образцово-показательной позе. И все начинается сначала, повторяясь до тех пор, пока я не уйду от стола.

С той же готовностью она выполняла все, чего бы ни заблагорассудилось мне от нее потребовать. Я сейчас чуть было не написала, будто дрессировать ее было сплошным удовольствием, да осеклась, поняв, что рискую соврать. Я вообще ее не дрессировала! "Уставным языком" я с собаками разговариваю редко, даже с овчарками избегаю лишних команд. Фоксам же нужно просто объяснить, что они должны делать, – и они выполнят. А можно и не говорить вовсе. Достаточно хорошенько себе представить. И пусть кинологи пытаются убеждать меня в том, что терьерам свойственно упрямство!

Помните, как Рольфушка "читал" объявление в Итальянском садике, на крыльце библиотеки? Несколько месяцев назад такие происшествия были для меня забавным курьезом, не больше, но с Бамби они стали нормой жизни.

Именно она заставила меня отнестись серьезно к "таинственным явлениям собачьей психики". С ней я окончательно уразумела, почему опытные инструкторы на дрессировочной площадке всегда настаивают на том, чтобы хозяин собаки еще до отработки той или иной команды как следует представил себе, ч_т_о и к_а_к должна сделать собака. Разумеется, в этом случае хозяин и сам меньше рискует ошибиться, но дело не только в этом. Для собаки нормально улавливать наши мыслительные образы и реагировать на них изменением собственного поведения – если, конечно, мы сами умеем хорошенько отсортировать желательные мысли от нежелательных. Вы не поверите, сколько человечье-собачьих конфликтов и недоразумений возникает просто-напросто от того, что собака добросовестно отрабатывает скрытые ожидания своего хозяина, не будучи в состоянии разобраться, хочет ли он чего-то или, наоборот, опасается!