Текст книги "Кошка, которая умела плакать…"

Автор книги: Наталия Аникина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– С каких это пор мужчины взялись спорить с Чувствующими? ! – возмущённо фыркнула Ларе. – Такого не было с начала времен…

– А он и не спорит, – отозвалась опустившая голову Тимела, – он просто делает, как считает нужным, и, согласись, он заслужил это право.

– Что ты говоришь, что! – воскликнула Ларе, ткнувшись мордой в подбородок Тимелы, чтобы заставить ту поднять голову. – Народ эалов тем и силен, – проникновенно сказала она, глядя в глаза Властительницы, – что, следуя мудрости Аласаис, правители его в равной мере опираются на разум и интуицию. Мы знаем тому не один пример. Мы помним также тех, кто по глупой гордости своей не прислушался к совету одной из нас. Вспомни хотя бы историю Ри! Её возлюбленному-человеку стоило жизни его упрямство!

– Инаан не человек… – хмыкнула Тимела.

– Но уже скоро скатится до его уровня! Да… Инаана уже не переубедишь, – покачала головой Ларе. – Плохо, когда мы, кошки, забываем о своей кошачьей сути и пытаемся заменять её чем-то иным. Разумом, например. Разум и логика – удел наших мужчин. Предавать свою родину подло, но ещё хуже предавать саму себя, свою алаит, – пантера оскалилась, но вдруг морда её приобрела задумчивое и даже мечтательное выражение. Тихим, вкрадчивым голосом она заговорила: – Когда мы доверяем своей интуиции, наши глаза становятся подобными Глазам Аласаис, что смотрят на мир с высоты ночных небес. Ничто не может затуманить их взор – они выше личных чувств, выше разума и знаний. Они просто видят. В этом и есть суть нашего «неразумного» дара! – попыталась пошутить Ларе.

– Я во всем с тобой согласна, Ларе, – кивнула Тимела, но подёргивающийся хвост её выдавал, что Властительница не обрела покоя после этого разговора и не изменила своих намерений. – Возможно, я проявила слабость, и если беде суждено произойти, то она произойдет. Но я хочу отсечь все сомнения в том, смогу ли я отпустить свое прошлое, достойна ли я быть вашей королевой, могу ли быть Чувствующей. Потому я и иду к Вечному Дереву в последней надежде вернуть себя…

Дикая кошка Тимела неслась сквозь звенящий птичьими голосами Ал Эменаит. Она прыгала с ветки на ветку, взбираясь всё выше и выше, на верхние этажи леса. Мимо проносились стайки радужных льетри, поспешно упорхнули с её дороги яркие бабочки. Бегущая Тимела приводила мир вокруг себя в такое же смятение, что царило в её душе. Она жаждала успокоения, искала ответов, подтверждений своим чувствам, и инстинкт, более древний, чем Инаан, более мудрый, чем все его слова и увещевания подруг, указывал ей тропу…

Видимо, Анару не положено было узнать путь к сердцу Ал Эменаит – месту, где росло таинственное Вечное Дерево: виденье его поблёкло, образ Тимелы растворился в ставшей единым зелёным пятном листве, а потом картину перед глазами алая сменили бессмысленные переливы красок.

– Если бы Властительница Тимела знала, насколько правильными были её опасения… – внезапно прозвучал в сознании Анара другой, не принадлежащий эалийской властительнице голос.

Анар потряс головой, пытаясь прогнать образы, навеянные, видимо, только что прочитанной книгой и расцвеченные его богатым воображением. Перед глазами всё плыло, в ушах шумело, как в общем-то часто случалось с ним, когда он возвращался из мира своих грёз.

Рядом с ним сидела Аниаллу с расширившимися от изумления глазами.

– Ты часто видишь такое? – спросила девушка.

– Со мной это постоянно происходит, – горестно вздохнул Анар. Его ничуть не удивило и почему-то вовсе не оскорбило, что девушка заглянула в его мысли. – Моя мать и жрецы пытались научить меня…

– Это не твои фантазии, а реальные события, – перебила Аниаллу, – это уникальный дар, который доступен единицам алаев! Сама Тимела, которая славится даром предчувствовать беды, не видит события так ясно, так подробно.

– Видимо, моя фантазия так богата, что делает все происходящее таким реальным… – расплылся в улыбке Анар.

– Вот, ты опять! – фыркнула Алу, хлопнув его по колену. – Да что же я Тимелу и Инаана не узнаю? Хочешь знать, что случилось потом?

– А что случилось потом?

– Им ничего не удалось, – начала свой рассказа Алу, снимая с плеча лямку принесённой сумки. – Люди передрались, более двух сотен погибло. Прежнего короля свергли, что было на руку Бриаэллару, потом прилетели драконы из Тир-Веинлон и обвинили нас, что в угоду Бриаэллару же, у которого действительно в последнее время были напряжённые отношения с королём каниралийским, мы заставили его брата и обоих младших принцев совершить переворот. Нас обвинили в том, что беспорядки в Канирали дело лап магов Ал Эменаит, следы волшебства которых действительно были повсюду в королевстве – сражаясь с таким могущественным врагом, они не могли расходовать силы на то, чтобы ещё и скрывать свои действия. Драконы Веиндора, которые прежде никогда не вмешивались в дела алаев, совершили невиданный для их расы поступок: они силой забрали в свой дом в Тир-Веинлон не успевших покинуть Канирали эалов. По сей день сын Инаана и семеро его соотечественников находятся в Серебряных скалах. Каким образом дети Веиндора собираются расследовать события в Канирали, и собираются ли вообще – мы не знаем.

– Неужели не было никаких вестей? – подозрительно поинтересовался Анар. Умение кошек проникнуть куда угодно было ему известно.

– Нет, – вздохнула Аниаллу, – никаких вестей не было. Ни от них. Ни от послов в Элидане, ни от моей сестры Эталианны. Она прибыла в Серебряные скалы ещё до начала всего этого безумия и остаётся там до сих пор.

– А что это за изумруд? – продолжал спрашивать алай. – Королева Тимела видит в нём будущее?

– Нет, я уже говорила тебе – это не в её власти, – отвечала тал сианай. – И изумруд не одно из тех зеркал или камней, в которых предсказатели видят картины прошлого, настоящего или будущего. Это самый обычный изумруд, просто очень большой. Правда на него наложено одно заклятие – он не позволяет Тимеле думать, когда она смотрит на него. Ты уже наверное прочёл, что женщины тёмных алаев обладают невероятно развитой интуицией. Если они начнут анализировать информацию, пытаясь принять осмысленное решение, то, скорее всего, ошибутся. Но, – она многозначительно подняла бровь, – стоит им отключить свой разум и довериться предчувствию, как они практически всегда видят верный путь.

В общем-то это распространяется на всех алаев вне зависимости от… хм-хм… породы. Мы можем собирать информацию, но не должны делать выводы, оценивая ситуацию и рационально обдумывая все возможные выходы из нее. Наоборот, нам надо очистить свой разум, и тогда наше естество, наша интуиция подскажет самое верное решение. Этот дар – второй из великих подарков Аласаис нашему народу. Это то, что делает алаев алаями.

– Мне не кажется правильным принимать необдуманные решения, – заявил Анар.

– Руалец, – припечатала Аниаллу. – Разумеется, тебе не кажется, и все потому, что вы, алаи Руала, утратили этот дар, сделав выбор в пользу блестящего ума и мощнейших магических способностей. Вы способны достаточно верно оценить ситуацию, пользуясь своим разумом, просчитывая кучу вариантов, не упустив ни малейшего шанса. Но при этом вы уходите от своей природы, становитесь уже не алаями, вернее, не такими алаями, как вас задумывала Аласаис… И кому же я это говорю! – воскликнула Алу, заметив, что взгляд её собеседника стал отстранённым. – Я дума… – начала было она, но заглянув в глаза и помахав ладонью перед лицом Анара, поняла, что тот снова погрузился в мир видений.

– Подожди… подожди… опять… – прошептал Анар, пытаясь сконцентрироваться и сделать расплывчатую картинку видения более чёткой. Ничего не получилось, только в ушах алая зашумело, и на него накатилась волна дурноты. Анар покачнулся и почувствовал, как руки Аниаллу осторожно надавили ему на плечи, он откинулся назад, оперевшись спиной о колонну.

– Не пытайся концентрироваться… – тихо сказала девушка, убирая руки, – это должно идти от души… это вихрь эмоций…

Анар послушно расслабился и ему сразу же стало лучше, тошнота отступила, и боль, острым когтем вонзившаяся в его мозг, постепенно исчезла…

…Снова переплетение листьев, цветов и изогнутых ветвей светлого дерева с невиданным мягким золотистым оттенком. Зал. Со сводчатого потолка свисают длинные восьмиугольные светильники из такого же резного дерева, что и стены. Испускаемый заключёнными в них магическими огнями янтарный свет мерцает на одеяниях собравшихся в зале алаев. Покрои одежды, как и лица её владельцев, не знакомы Анару и кажутся странными, хотя и очень привлекательными.

Совсем рядом – группа алаев, невысокие кошки, в большинстве своём с очень белой кожей. Все золотоволосые, с изумительно прекрасными лицами, спокойные, безгранично довольные жизнью.

– Дом ан Камиан, – пояснил проникший в его видение голос Аниаллу. – Женщина в открытом… – алайка хихикнула, – самом открытом платье – матриарх Аэлла. Лучшие художники, музыканты, сочинители, певцы и танцовщики. Их магия – магия красоты. В отличие от алаев Великого леса, они не воздействуют на разум существа, их сфера – эмоции, чувства, желания… Улавливают мельчайшие изменения настроения, всегда знают, что от них хотят услышать и что надо сказать. Прирождённые актёры – способны изобразить что угодно и заставить других разделить их переживания. Там, где самый сильный мозговой штурм обречён на неудачу, их мягкая магия подчас находит тропинку к сердцу существа. Их сила не в знании и умении, а в интуиции и вдохновении. Видишь, как они держатся?

Только теперь Анар осознал, что именно в облике золотоволосых алаев так притягивало его взгляд. Его поразила их раскованность: одни стояли расслабленно прислонившись к колоннам и стенам, другие вовсе сидели на полу, свободно откинувшись назад.

– Это из-за них нас считают самой ленивой, самовлюблённой и распущенной расой. От общения друг с другом и сознания собственной привлекательности они порой пьянеют без вина. Дети ан Камиан проводят свои дни в увеселениях, пирах и бесконечных романах. В большинстве своём они наивны, по-детски добры и восторженны. Всё, что они делают, идёт от сердца, что вовсе не мешает им время от времени сплести какую-нибудь интригу – это дает им недостающую остроту ощущений.

На троне сидела темнокожая женщина. Анар подумал, что это снова королева Тимела, но, разглядев её повнимательнее, понял, что у них нет ничего общего, кроме цвета кожи. У этой было нежное лицо и ласковые, спокойные глаза, в которых не вспыхивало ни искры раздражения, хотя слова, которые говорил ей пожилой человек в богатых и вместе с тем строгих одеждах, стоящий в нескольких шагах от неё, были дерзкими и грубыми.

– …И от его имени, – видимо, продолжил он свою речь, – мы требуем уравнять в правах алаев и жителей Канирали, проживающих в Бриаэлларе в третьем поколении. Или же прекратить облагать их налогами, – он сурово блеснул серыми глазами, завершив своё обращение.

– Слово «требуем», господин посол, – тихо ответила темнокожая алайка, – подразумевает наличие некоторой причины, по которой вы можете диктовать условия Совету Бриаэллара. От вас мы её не услышали.

– Как пожелаете, – коротко и резко кивнул человек. – Мы намерены поступать с алаями, живущими на территории королевства Канирали, точно так же, как вы поступаете с каниралийцами здесь, в Бриаэлларе. Ни для кого не секрет, что неалайское население подвергается здесь дискриминации по всем позициям, – с этими словами посол передал Верховной жрице Гвелиарин длинный список своих претензий. – Помимо этого, мы желаем получить назад земли, на которых стоит Ар-Диреллейт – школа, уплачивающая налоги Бриаэллару и не подчиняющаяся нашим властям. Во главе школы вместе с Канирали ан Фейм стоит гражданка Бриаэллара Диреллея ил Лейтан. Как гражданка Канирали, леди ан Фейм обязана подчиняться его законам, то есть платить налоги с доходов, получаемых от ее деятельности в школе и не препятствовать властям Канирали производить проверки на предмет благонадежности преподавателей и слушателей. Также наш король не приветствует развитие магического искусства на территории страны и считает наличие большого количества существ со сверхспособностями угрозой неприкосновенности и спокойствию нашего государства. Поэтому деятельность такого «учебного заведения», как школа леди Канирали ан Фейм, должна быть прекращена…

– Для начала, бывшей гражданки Канирали, – промолвила Гвелиарин, задумчиво глядя на посла. – Первый король каниралийский, её супруг, изгнал леди ан Фейм из своей страны, а наэй Аласаис приняла её в свой дом как любимую дочь.

– Что же до вашей земли, – вмешался в разговор стоящий рядом с троном Верховной жрицы алай, – то этот вопрос мог бы стоять лет десять назад. Но сейчас, как вам без сомнения известно, строительство нового здания Ар-Диреллейт на землях, принадлежащих Бриаэллару, закончено, и в течение недели, если вы пожелаете, старое здание будет освобождено и передано властям Канирали. За эти дни мы даже готовы из искреннего уважения и любви к вашему народу выплатить вам арендную плату.

Анар внимательно разглядывал говорившего – эта личность показалась ему даже более интересной, чем члены дома ан Камиан, Он был довольно высоким по алайским меркам, очень стройным. Лицо его с мягкими чертами казалось совсем юным, тогда как в глазах незнакомца читались сила и мудрость.

– Кто это? – мысленно спросил Аниаллу Анар.

– Это мой третий отец, Кеан, он сейчас занимает пост Верховного жреца Бриаэллара, – ровным голосом ответила Алу.

– Это ваш… – изумился Анар. Несмотря на то что этот алай произвёл на него хорошее впечатление, Верховного жреца, самое влиятельное лицо в Бриаэлларе он представлял себе совершенно иначе.

– Именно так, – подтвердила Аниаллу, – и поверь мне, он как никто достоин этого места. В каждой паре правителей Бриаэллара один всегда принадлежал к дому ан Темиар, как и Кеан.

Их дом – это и есть истинные правители Бриаэллара. Они странствуют по мирам, похищая из чужих голов знания, впитывая, вбирая в себя чужой опыт, и обретают мудрость тысяч прожитых жизней, дабы управлять Бриаэлларом. Они координируют действия наших послов и шпионов, занимаются сбором налогов, решают вопросы о финансировании тех или иных проектов и делают многое, многое другое, без чего наша жизнь была бы куда менее прекрасной.

Пока Анар и Аниаллу беседовали, Верховная жрица Гвелиарин поднялась со своего трона и, остановившись на верхней ступени ведущей к нему лестницы, мягко улыбнулась почтительно склонившимся послам.

– Я хочу напомнить вам, что Бриаэллар – это не рядовой город или страна, – прозвучал чарующе-спокойный голос Верховной жрицы. – Это дом Аласаис. И если она впустила вас в своё жилище, то советую вам, непрошеным гостям, не указывать ей, какие порядки надо в нем устанавливать, – в словах алайки не было гнева – в них слышался лёгкий укор, какой бывает у матерей, поучающих своих неразумных чад. – Она позволила вашим соплеменникам жить здесь, приобщаясь к благодати, дарованной ей моему народу. И если вас не устраивает существующее в Бриаэлларе положение вещей, то врата города распахнуты для всякого, кто хочет его покинуть.

По напряжённым лицам послов было видно, что они уже искренне сожалеют о случившемся; казалось, что они вообще не понимают, что здесь делают. Люди выглядели растерянными – мудрый взгляд жрицы синими волнами своего благостного света смыл из их душ весь гнев, усмирил породившую его гордость, а вместе с этим и решимость спорить покинула послов. Все трое каниралийцев неловко поклонились и поспешили к выходу. На этом видение закончилось, яркие краски померкли и растаяли, словно янтарная дымка. Перед Анаром снова было освещенное зелёными огнями подземелье, кажущееся ещё более тёмным после изумительного покоя священного города. Сердце его всё ещё замирало от восторга: он был царским сыном, но такого не видел и при пышном дворе своего дяди.

– Это тоже было? – спросил алай, когда окончательно пришёл в себя.

– Да, но гораздо раньше событий твоего прошлого видения, – ответила Аниаллу. – С этого странного визита и начался наш конфликт с Канирали. Как ты видел, послы уехали от нас ни с чем, им было даже стыдно за то, что они сделали.

Они осознали свою глупость и то, насколько неравны были силы их страны и Бриаэллара.

Но они не исцелились от своего безумия – всё это повторится вновь и вновь. Среди лордов Канирали произойдёт раскол и вспыхнет конфликт. Король будет настаивать на начале репрессий против алаев, живущих в Канирали, если не на начале войны с Бриаэлларом, его брат и двое младших принцев возмутятся. Произойдёт переворот, о котором я тебе говорила. Старший сын короля погибнет, напоровшись на собственный меч: Тиалианна прокляла его и наслала свою излюбленную кару – лишила его удачи, – пояснила Аниаллу, увидев изумление на лице Анара. – Его отца свергнут, после чего на трон взойдёт средний сын короля, который принесёт извинения Бриаэллару. Всё закончится хорошо, – горько усмехнулась Аниаллу, уставившись на подёргивающийся кончик лежащего на бедре хвоста.

– А потом прилетят драконы… – проговорил алай. Теперь у него в голове сложилась полная картина произошедшего. Хотя нет, не совсем так.

– Алу, а вызволить их вы пытались? Неужели эалы Ал Эменаит не попытались отбить своих, неужели… богиня позволила кому-то судить своих детей? – это казалось обитателю Руала невероятным. Его грозная Аласаис вдруг вынуждена склонить гордую голову, увенчанную короной владычицы всего сущего, перед… перед кем? Кто вообще такой этот Веиндор?

– Это бесполезно, – грустно покачала головой Аниаллу, выпустив хвост из игравших им пальцев. – С Веиндором спорить бессмысленно и сражаться с ним невозможно.

Я еле отговорила своего отца Селорна от атаки на Серебряные скалы. Это было бы приговором нам всем.

– Они что, прилетели бы и спалили Великий лес?

– Огнём? – усмехнулась девушка, хотя в голосе её не было ни капли веселья. – Нет, Анар. Веиндор есть Смерть, он решает, кому умереть и кем возродиться, он может убить тебя, не прибегая к оружию. Ему было бы достаточно пролететь на своих призрачных крыльях сквозь лес, сквозь деревья, сквозь птиц, зверей и эалов. Забирая души последних. А лес… лес и его неразумные обитатели ничего бы не заметили. Веиндор не карает невинных, – зло улыбнулась Алу – сейчас она как никогда походила на Селорна, – дело в том, что раньше он не брался быть судьёй в мирских делах, не лез в политику…

– Этого не может быть! – прошептал, почти прошипел Анар, невольно опустив уши. – То есть, если в Энхиарге существует раса, наделённая такой силой, то она должна уже многие тысячелетия диктовать свои правила всем остальным обитателям нашего мира. Или, быть может, так уже и происходит?

– Нет, конечно, нет… – нервно рассмеялась Аниаллу, – у драконов нет иных целей, кроме служения своему владыке. А его самого не интересуют ни власть, ни богатство. Они не способны на подлость, вся их жизнь – это служение добру, хотя и в непонятной большинству существ форме. Ни амбиций, ни страхов, ни привязанностей… в общем – никакой личной жизни.

– Я чего-то не понимаю. Веиндор – бог смерти, так? – переспросил недоумевающий алай. Что-то не увязывался в его сознании образ милосердного бога с его… родом занятий.

– Не совсем так, он наэй Перехода, перерождения, – поправила Аниаллу, но Анар не дал ей договорить.

– Не важно. И эти драконы служат ему, верно? – продолжал он настойчиво допытываться, желая немедленно докопаться до истины.

– Абсолютно, – соглашаясь, кивнула девушка. – Они, можно сказать, состоят из этого служения. Приносят волю Веиндора в миры. К несчастью, вот и мы попали к нему в немилость, хотя мне так и не понятно за что? Не может же он (Анара поразило то почтение, граничащее с восхищением, которое прозвучало в голосе алайки) быть столь слеп…

– Прекрасно, – ехидно улыбнулся Анар, – и после всего этого, ты называешь их доброй и мудрой расой?

– Да, – простодушно пожала плечами алайка, чем ещё больше взбудоражила любопытство своего собеседника. – И не я одна – их боятся и ненавидят только темные… хм …я имею в виду необразованные или совсем уж тупые существа, которые не могут постичь цели Веиндора. В Энхиарге его называют Милосердным и почитают едва ли не больше, чем Аласаис и Тиалианну. Он тратит всю доступную ему мощь на то, чтобы ликвидировать огромное количество несправедливостей, которые связаны с болезнями, старением или, наоборот, вечной жизнью. Он такой же Страж Пути, как и Тиалианна – то, что ей не удаётся исправить в судьбе существа при его жизни, Веиндор способен исправить после его смерти, даровав новое рождение… в подходящих, достойных его условиях, – Аниаллу обхватила колени руками и положила на них подбородок. Удобно откинувшись на колонну, она пристально наблюдала за реакцией Анара. А он смотрел перед собой невидящим взглядом, видимо, осмысливая услышанное.

– А как они выглядят? Ты называешь их то призрачными, то серебряными драконами? Ты сама-то видела их? – спросил он через некоторое время.

– Не видела. И никто этого не знает наверняка. Людям из Элидана, любимой расе Веиндора, они представали в сверкающей серебром чешуе. Но когда Веиндор наслал мор на Лактд в Рапе, он явился как жуткий призрак, серый… чёрный… грозный… страшный в общем, – Аниаллу махнула перед собой рукой, словно отгоняя дурное виденье. – Про Веиндора и его драконов ходят тысячи слухов, легенд и поверий, но я не думаю, что у нас есть хоть клочок от шкуры правды.

Некоторое время алаи молчали. Анар пытался понять, как он, прежде считавший себя практически неуязвимым для всех, кроме богини и матери, будет жить теперь, зная о существовании силы, превосходящей Аласаис. Но вот возникшее в первый момент неприятное чувство незащищённости ушло без следа, и алай поразился уже собственному спокойствию, одновременно с наслаждением представляя себе, какой шок испытал бы его дядя от такой новости.

– Вот такая у нас весёленькая жизнь, – промолвила Аниаллу, вздохнув и вытянув ноги. – Раньше, оказавшись в опасной ситуации, я говорила, что нас вот-вот накроет пёсьим брюхом, а теперь – теперь это брюхо превратилось в драконье. Чести, конечно, больше, но удовольствие то ещё, – девушка состроила тоскливую гримаску, но тут же глаза её задорно блеснули. – Впрочем, насколько я понимаю, в скорости это будут и твои проблемы! Если после моего рассказа ты, конечно, не передумаешь и не предпочтёшь остаться всесильным владыкой в безопасном и неизменном Руале!

– О чём это ты? – выдохнул Анар.

– О том, что я, как хорошая киска, выполнила свою часть нашей сделки, – пропела Аниаллу, любуясь всей гаммой чувств, отразившейся на выразительной Анаровой физиономии. – Ты можешь отправиться в Бриаэллар, когда пожелаешь.

– Когда ты… когда ты успела это сделать?! – воскликнул алай, едва не задохнувшись от радости. В сочетании с суровыми чертами его лица, это выглядело презабавно, и Аниаллу еле сдержала смех.

– Пока ты смотрел свои сны, – улыбнулась она. – И могу сказать, что это было не так сложно, как я ожидала.

– Почему? – проявил всегдашнее любопытство её собеседник.

– Потому что Кеан – мой приёмный отец, равно как Селорн с Малауром. Их соправительницы тоже не будут возражать, а несколько других членов Совета просто получат удовольствие подёргать твою мать за усы.

Переговоры были недолгими, я никого не убеждала и не уговаривала: кто согласился, тот согласился сразу. Но я побоялась обратиться к патриарху дома ан Руал, хотя решение его, скорее всего, было бы положительным. Неизвестно, вдруг это дойдёт до твоей матери, и тогда проблем будет множество.

– Анар, в Энхиарге неспокойно, – уже куда более серьёзным тоном продолжила своё объяснение Аниаллу. – Ситуация давно уже не стабильна, и каждый из домов хочет упрочить своё положение. Им нужны сильные маги. Со мной было точно так же: когда я только появилась в мире, несколько Великих домов сразу же предложили мне стать их дочерью. Я долго мучилась, но между семьями трёх своих учителей выбрать так и не смогла. Вот и сейчас мне стоило только намекнуть, что по приезде в Бриаэллар ты не намерен войти в дом ан Руал, как желающих поучаствовать в твоём освобождении нашлось великое множество. Кто откажется иметь своим родственником наследника руалского престола?

Ты можешь покинуть Руал, когда пожелаешь, я открою портал в Бриаэллар, – она снова произнесла эту магическую фразу, от которой сердце Анара едва не выпрыгнуло наружу. – Разумеется, после того как выполнишь свою часть договора, – выразительно дёрнув ухом, добавила она.

– Я даже не знаю, как тебя благодарить! – взволнованно сказал Анар, невольно крепко сжав ее руки, и тут же отпустил их, виновато вздохнув. – Только я не узнал ровным счётом ничего. Моя мать уничтожила все тексты, где упоминался Барьер как заклятие, и сделала это якобы по завещанию моего деда. Это всё. Ах да, была ещё сплетня – раз уж ты в прошлый раз интересовалась слухами, так, может быть, она покажется тебе любопытной, – библиотекарь обмолвился, что якобы в жилах царя Кора течёт половина эльфьей крови. Это бред, конечно, – на всех рабынь, прислуживающих во дворце, накладывают заклятье, не позволяющее им зачинать от алаев. Да даже если бы это было и так – такого богохульства, как посадить на священный трон Руала отпрыска раба, жрецы никогда бы не допустили. А судя по нраву Агира, он сам бы задушил ребёнка в колыбели, чтобы избежать позора.

– Интересно… но, значит, про Барьер опять ничего? Не нравится мне всё это, – пробормотала Аниаллу, каждой шерстинкой излучая, насколько ей вся эта головоломка на самом деле нравится, – ну что ж, тогда Гробницы – последняя моя надежда.

– Гробницы? – поморщившись, переспросил Анар. – Вряд ли это хорошая идея.

– Почему? Ведь если мне не изменяет память, твой дед провёл в собственной гробнице больше недели, прежде чем призвал Амиалис. И ещё: эти подземелья стали запретными сразу же после его смерти, и в это же самое время Амиалис уничтожила все сведения о Барьере. Мне кажется, эти две вещи были сделаны с одной и той же целью.

– Думаешь, он написал что-то на своей Стене Жизни? Что-то, что не должны были видеть ничьи глаза?

– Думаю, да. Или Амиалис дала народу иное объяснение?

– Нет, – после некоторого раздумья ответил Анар. – Она ничего об этом не говорила – заявила, что такова последняя воля Агира Освободителя, – он посмотрел на Аниаллу с восхищением. – Что ж, быть может, ты и права.

– Даже если это и не так, – пожала плечами девушка, – то что я теряю? Не съедят же меня в этом подземелье?

Пожалуй, в её тоне, когда она задавала этот вопрос, было куда больше заинтересованности, чем ей бы хотелось.

– Съесть не должны, но вряд ли это будет приятной прогулкой – дорога туда неблизкая, на всём пути расставлены ловушки, да и кара богини обрушится на всякого, кто осмелится вторгнуться в Гробницы, – тут Аниаллу состроила такую кислую гримаску, что Анар разом вспомнил, с кем говорит. И удивился, как быстро он забыл о том, что его собеседница не обычная алайка, а тал сианай. – Так что я с удовольствием прогуляюсь туда с тобой, – быстренько исправился он, – проведаю родственников. Если ты, конечно, захочешь взять меня с собой (Алу утвердительно кивнула). Только… Всё решилось так быстро, а у меня есть одно незаконченное дело на поверхности.

– Надеюсь, ты не собираешься убить кого-нибудь… особенно праведного?

– Нет. Это куда более… гуманное дело, – улыбнулся алай, донельзя довольный тем, что Аниаллу согласилась взять его в свою экспедицию. – Я буду здесь меньше чем через час. Если меня не поймают, – пообещал Анар и, кивнув девушке, направился к выходу.

– Тогда – удачи, – пожелала Алу. – Не кажется мне, что идти туда – хорошая мысль… – проговорила она, но алай уже не слышал, в его голове было восхитительно пусто: ветер свободы вымел из нее все мысли.

Дорогу охраняли лежащие по обеим сторонам каменные пантеры. Лунный свет разливался по их спинам, делая из чёрных серебряными. Позади статуй возвышались группы колонн, какие-то строения, алтари…

Анар шёл, вдыхая прохладный чистый воздух. Было тихо, только изредка покой нарушали крики ночных птиц, свивших свои гнёзда под сводами заброшенных храмов… Вдруг он замер, отчетливо ощутив чьё-то присутствие. Ничего не заметив, он снова крадучись двинулся вперёд, прячась в тени статуй, чтобы лунный свет не мог выдать его вездесущим алаям Кора.

Она сидела на постаменте, словно на троне, гордо выпрямившись и не сводя с него ярких зелёных глаз. Она ни от кого не пряталась, да и кто бы посмел приблизиться к владычице Руала царице Аларе? Анар вышел из укрывавшей его тени, понимая, что эта величественная женщина уже обнаружила его.

Даже в простом тёмном платье, без украшений и короны, она оставалась собой – богоподобной женщиной, перед которой хотелось пасть ниц и отдать себя всего на её волю.

– Ты растерял всё своё величие, племянничек, – тихим, глубоким, исполненным силы голосом обратилась она к алаю, когда тот приблизился к ней, – забыл о том, кто ты есть. Гордость стала наглостью и безрассудством. Сила – оправданием для недостойной принца глупости. И это тот, кто сменит на троне моего мужа и лишит моего сына права занять место отца.

– Ты вправе гневаться, царица, – признал свою вину Анар, опускаясь перед ней на одно колено и склоняя голову. Всем своим видом выражая раскаянье, он в то же время готовился ответить на любой выпад Алары, женщины, меньше которой он доверял разве что своей матери.

– Теперь не вправе, – странно спокойно ответила царица. Анара так потрясли эти слова, что он не смог скрыть удивления. Он вскинул голову и взглянул в глаза Алары, ожидая увидеть в них насмешку, но её не было. Зато была скорбь и усталость. Чувства невиданные, невероятные для царицы, да и для любой другой знатной алайки.

– В отличие от тебя, дерзкий глупец, – проговорила супруга Кора, – я всегда знала и знаю своё место – в этом моя мудрость. Тебе покровительствует тал сианай, – наконец разъяснила она причину своего необычного поведения. Анар вздрогнул, – и я не смею противиться её воле. Я не убью тебя и даже не расскажу о твоём святотатстве своему супругу.

– Откуда…

– Как быстро ты забыл всё, чему тебя учили столько лет! – неожиданно рассмеялась Алара, и Анар подумал, что впервые видит эту невозмутимую, словно статуя, женщину смеющейся. – Ты смеешь задавать мне вопросы, даже не испросив на это разрешения?

– Тыне из Руала! – вырвалось вдруг у Анара – он невольно высказал вслух догадку, почему-то вспыхнувшую в его мозгу. Лишь на краткое мгновение на лице его тётки промелькнуло нечто такое, что выдало её тайну – тайну происхождения, которую не смог разгадать ни один алай на протяжении многих веков её правления.