Текст книги "Кошка, которая умела плакать…"

Автор книги: Наталия Аникина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Я мог бы убить Кора, – равнодушно сказал Анар, а Алу подумала: «Как же это он решил справиться с Правосудием Души»?»

– Мог бы расправиться с царицей и её сыном, – всё тем же ровным тоном продолжил алай. – И меня удерживала от этого вовсе не кара богини, которую сулили жрецы за убийство членов царской семьи. Уже много лет назад я мог бы взойти на престол и в корне поменять весь уклад жизни руалцев. Но я вовремя одумался и не сделал этого.

– Ты понял, что поступил бы со своим народом так же, как жрецы поступали с тобой: ты стал бы тираном, клыком и когтем насаждающим новые порядки и законы.

– Да, я бы многое отдал за то, чтобы найти хоть какой-то реальный повод, помимо моего личного недовольства жизнью, чтобы возненавидеть руалскую власть и начать с ней бороться. Но я видел, что мои реформы не нужны никому, кроме меня самого. И, если вдуматься, даже мне по-настоящему не нужны.

Нет, мне очень хотелось переделать этот лесной мирок, подогнать его под мои собственные представления о счастье. Но всё больше убеждался, что многим, если не сказать всем, нравится так жить. Всем: и рабам, и их хозяевам. И если мне наша жизнь казалась неправильной, то остальным такой же показалась бы та жизнь, о которой я всегда мечтал.

Я очень много думал об этом. И, если ты позволишь, вот к чему я пришёл.

Никто и не запрещал уходить из Руала.

Ты удивлена? Те, кто хотел уйти до появления «чудного» Агирова зверинца, – ушли сразу. Те, кто остались, – остались по доброй воле, это была особая порода существ, независимо от их расы, из тех, кто предпочел зарегламентированную, но сытую и спокойную жизнь. Они передавали это свойство по наследству своим детям, внукам и правнукам. А тех, кто все-таки рождался свободолюбивым, никто не держал – пожалуйста, иди. Половину съедят, а тем, кто выживет, никогда уже не придет в голову вернуться обратно, и мутить воду они будут где-нибудь в другом месте, но не в Руале!

Аниаллу долго молчала, задумчиво покалывая щёку острым ноготком, а затем подняла на Анара глаза и сказала:

– Ты поступил мудро, – и чувствуя, что надо переменить тяжелую для него тему, добавила: – Но мы отвлеклись от истории Барьера…

– Эта история уже почти закончилась. Мы закрылись в своём городе, защищенные от окружающего мира. А его святейшество Агир Освободитель, проживя со своим народом еще долгие четыреста лет, покинул нас и вознёсся в Бриаэллар, дабы занять достойное такого великого алая, как он, место у подножия трона богини.

– А как именно он вознёсся? – пряча улыбку, спросила Алу.

– Спустился в это самое подземелье, на нижние его уровни, где располагаются гробницы властителей прошлого, возлёг в свой гроб и оставил этот мир. По собственной воле, как и подобает мудрейшему и достойнейшему из алаев, – ответил Анар с присущим ему грустным сарказмом. – Это всё, что я знаю. Если хочешь услышать более полную версию – лучше спроси у Амиалис, отец призвал её перед смертью, дабы дать ей наставления.

– Наставления? – навострила уши девушка.

– Да. Никто в Руале точно не знает, сколько мудрости он вложил в её голову в тот день, но мать говорила, что самым главным его пожеланием было наложение запрета на это подземелье.

– И больше нет никаких упоминаний? Может быть, какие-то молитвы, тексты или что-нибудь вроде того? Сплетни, наконец.

Анар отрицательно покачал головой. Ему уже самому стало интересно разобраться в этой истории. Но никакого способа сделать это он не видел – жрецы и властители Руала были слишком умны, хитры И предусмотрительны, чтобы оставить хоть какие-то свидетельства своих действий, за которые их можно было бы упрекнуть или осудить.

– Жаль, что я ничем не смог помочь тебе.

– Быть может, тебе удастся найти что-нибудь в библиотеках там, наверху? Ведь ты, как наследник престола, имеешь доступ к любой информации: и к архивам храмов, и к Царской библиотеке?

– Имею, – подтвердил Анар и, хитро улыбнувшись, добавил: – Вот только не всегда потому, что я наследник престола.

– Ну так, может быть, тебе всё-таки удастся обнаружить там хоть что-то ценное.

– Я постараюсь, – ответил Анар без особой надежды в голосе…

…В Царской библиотеке искать не имело смысла. Если какие-то из интересующих его документов и сохранились, то найти их можно было только в библиотеке Храма Спящих – храма памяти о великих свершениях алаев прошлого. Там были собраны книги и свитки, повествующие о жизни древних царей и цариц, святейших жрецов и самых выдающихся деятелей Руала.

Молодой стражник, охраняющий врата храма, не смог скрыть изумления от того, что принц-безбожник, который постоянно выказывал пренебрежение к святыням и непочтительно относился к правящему царю, вдруг появился здесь. Он замешкался и не сразу открыл тяжелую кованую дверь, забыв оказать должные знаки почтения.

Идя по галерее, Анар слышал, как старший стражник тихо выругал своего юного напарника за непростительную дерзость.

И стоило алаю приблизиться к дверям главного книгохранилища, как створки бесшумно распахнулись. Взору Анара предстало высокое полутёмное помещение, круглые стены которого скрывались под массивными книжными полками, особыми шкафами для хранения свитков и изящными подставками, на которых покоились наиболее ценные фолианты. По стенам вилась широкая галерея, спиралью уходящая на огромную высоту, достигая витражного потолка с изображением основателя этого храма и нескольких его святейших сподвижников.

Пока впервые попавший сюда Анар, задрав голову, осматривал грандиозный зал, откуда-то из-за шкафов появился библиотекарь. Он ничем не отличался бы от других представителей этой профессии, если бы не особая вкрадчивость и быстрота движений, выдававшая в нём прирождённого воина.

А еще – он был проницателен. И умён – слишком умён – это, скорее всего, и послужило причиной того, что он оказался здесь. Кто-то из его окружения, кому этот алай мог составить конкуренцию, постарался, чтобы потенциальный противник стал вечным пленником библиотеки. Анар слышал, что иногда в Хранители попадают и таким путем, но, к счастью, библиотек в Руале было гораздо меньше, чем желающих рекомендовать своих знакомых на почётную должность.

Соврав на голубом глазу, что он изучает Барьер, как одно из мощнейших заклятий, Анар получил возможность покопаться в архивах Храма Спящих. Он уныло бродил среди этого необозримого богатства и наконец, так и не придумав, с чего бы тут начать, попросил о помощи у Хранителя библиотеки.

– Я сожалею, принц, но информации сохранилось очень мало – ничтожно мало, если мне позволено сказать так, – ответил тот, сделав ударение на слове «сохранилось».

– Но ведь Барьер был создан не так давно, – деланно удивился Анар. Как он и предполагал, вся сколько-нибудь компрометирующая власть информация была уничтожена. А если это действительно так, то правителям было что прятать.

– И больше нет никаких упоминаний? Может быть, какие-то молитвы, тексты или что-нибудь вроде того? Сплетни наконец.

– Это так, – подтвердил библиотекарь, – но нужные тебе сведения были уничтожены твоей святейшей матерью по приказу её отца. Он предвидел, что дети его дочери будут несколько иными, чем обыкновенные руалцы, что отцом их будет иноверец. В сохранении Барьера он видел гарантию того, что, несмотря на эти прискорбные факты, будущее Руала будет таким же прекрасным и совершенным, как и его прошлое.

– И это не показалось странным?

– Нет. Видишь ли, ходили слухи, что Владыка Кор, да царствует он вечно, – по привычке добавил алай, – не сын супруги Агира Освободителя, а его незаконный отпрыск, рождённый рабыней-эльфийкой.

– Что?!

– То, что я сказал, наследник. И ничего более. Мы предполагали, что опасение, что Кор будет представлять угрозу существующему порядку вещей, и побудило Агира Освободителя уничтожить часть документов, относящихся к этому периоду.

– Есть ли смысл искать в других архивах?

– Нет, – не раздумывая, ответил библиотекарь и вздохнув добавил: – Твоя мать – великая женщина. Она не проглядела бы и одной буквы.

– Благодарю тебя, Хранитель библиотеки Спящих, – Анар почтительно склонил голову.

– Да послужат Руалу и богине обретённые в этих стенах знания, принц, – библиотекарь ответил ритуальной фразой, коротко поклонился и, продолжая смотреть в глаза наследника, отступил назад в темноту архивного зала.

Двери библиотеки сомкнулись, и Анар отправился прочь, раздумывая, не выдал ли он себя уже тем, что посетил библиотеку Спящих? Мало ли какие способы были у его матери, которая, как оказалось, так тщательно охраняла тайну Барьера, чтобы тайна эта тайной и осталась. Не привлекло ли это к нему лишнего внимания?

В том, что в жилах Кора нет ни капли эльфьей крови, Анар не сомневался – дядя был воплощением того, что называют породой. Откуда могли взять начало такие слухи, он тоже догадывался. Их вполне могла распускать его мать, чтобы скрыть истинную причину уничтожения текстов о Барьере.

Но зачем же было их уничтожать?!

Ответа на этот вопрос он пока не знал, но вот причина того, что он вчера свалился со стены на глазах у изумленных зрителей, была ему хорошо известна: он не спал уже долгое время. Решив больше не доставлять им такого удовольствия, он, не теряя бдительности, благополучно дошёл до дворца и завалился спать, приказав рабам разбудить его в полночь.

Ночью Анар вновь отправился к спрятанному среди огромного комплекса заброшенных храмов входу в подземелья. Без особых приключений он добрался до того самого зала, где позавчера нашел своего неблагодарного раба, которого, кстати, алай так и не сподобился отчитать за непослушание и святотатство, ставившее под удар не только самого полуэльфа, но и его хозяина.

Он снова шел на свет зелёных огней, освещающих часть подземелья, облюбованную тал сианай для временного жилья. Едва войдя в зал, Анар заметил какое-то движение – за колонной, у которой были сложены вещи и книги Аниаллу, мелькнула тень. Решив, что это сама Аниаллу трудится над очередным священным текстом, Анар было направился поприветствовать её, но внезапно его остановил какой-то чужой запах. Анар принюхался, пытаясь определить, что так насторожило его. Запах исходил, определённо, от живого существа, которое не было ни алаем, ни человеком, ни эльфом. Это было нечто иное, с чем Анар никогда прежде не сталкивался, а значит, не знал, чего от него можно ожидать.

Алай, опустив капюшон и запахнув полы тёмного плаща, стал бесшумно приближаться к незваному гостю, двигаясь в густой тени, отбрасываемой колонной. Подобравшись на достаточное расстояние, он сделал несколько шагов вбок и, рискуя обнаружить свое присутствие, вышел на свет зелёных огней, чтобы разглядеть неведомую тварь: одетая во что-то серебристо поблёскивающее, она деловито рылась в бумагах Аниаллу. Существо так и не заметило Анара, который, вернувшись в тень колонны, крадучись приближался к нему. Запустив тонкую лапку в рюкзак Аниаллу, оно извлекло на свет какой-то пузырёк и стало обнюхивать его, жадно вдыхая запах большими ноздрями. Эта тщедушная тварь с тонкими лапами, похожими на узловатые тёмные ветви, и длинными, несомненно сильными и ловкими пальцами, более всего походила на гоблинов. О злобном и жестоком характере этих существ Анар узнал из неизвестно как сохранившейся в Руале книги, повествующей о походе отряда искателей приключений по лесам Энхиарга в поисках одной древней реликвии.

Гоблин ещё раз глубоко вдохнул исходящий из пузырька запах и блаженно прикрыл большие глаза. Воспользовавшись моментом, когда тварь отвлеклась и потеряла бдительность, Анар резко оторвался от плит пола и одним стремительным прыжком оказался рядом с ней. Опасаясь забрызгать все вокруг кровью существа, которая, в его представлении, могла оказаться весьма зловонной, алай схватил его обеими руками за тонкое горло, собираясь задушить. Но не успел алай сжать пальцы, как гоблин истошно завопил. Звук был таким резким, что Анар чуть было не выронил проклятую тварь.

Аниаллу, мирно спящая тёплым клубочком в меховых недрах спального мешка, пробудилась от этого душераздирающего крика. Она, сразу осознав, что происходит, и мысленно выругав себя за непредусмотрительность, чёрной молнией выскочила из уютной норки и, на ходу превращаясь из пантеры в девушку, бросилась к Анару.

– Жрецы лишили тебя последнего разума? Отпусти его! – приказала она, оказавшись рядом с оглушённым воплем алаем.

– Но это же гоблин! – возмутился Анар, от удивления забывший, что спорить с тал сианай, пусть и необычайно милостивой, не стоит.

– Сам ты гоблин, – по-кошачьи наморщив нос, фыркнула встрёпанная Аниаллу. Она каким-то неуловимым движением разжала пальцы Анара и выхватила полузадушенное существо из его рук. – Какой же это гоблин, – бормотала себе под нос девушка, укладывая тщедушное создание на край своего спальника. Она быстрыми движениями обследовала шею «гоблина» и, видимо, убедившись, что ничего особенно ужасного с ним не произошло, заметно успокоилась.

– А кто это тогда? – растерянно спросил Анар, разглядывая распластанное на чёрном меху существо. Он рассмотрел необычайное серебряное одеяние «гоблина» – оно состояло из тысяч серебристых рыбёшек, скрепленных между собой каким-то непостижимым способом.

– Это? Это илшааг, Ис-аншу-роимри, – он помогает мне с расшифровкой ваших священных текстов, – пояснила девушка, не отрываясь от осмотра пострадавшего. – Но пока, – Аниаллу широко зевнула, блеснув длинными клыками, – пока мы не нашли там ничего интересного о Барьере. Только сплошные восхваления в адрес Агира Девятого. А одними восхвалениями сыт не будешь, – закончила она, многозначительно взглянув на всё ещё не пришедшего в себя Анара.

– Я отнесу его домой и попытаюсь уладить весь этот… инцидент, – усмехнулась Аниаллу и протянула Анару книгу в переплёте из тёмной кожи с золотым знаком на обложке. – Я принесла тебе книгу про тёмных алаев, как ты просил, – пояснила она, потом взяла существо на руки, бережно прижав его к себе, как ребёнка, и скрылась в сиянии портала.

Анар открыл книгу на заложенной листком бумаги странице и начал читать. Язык, на котором она была написана, походил на руалский.

«…но помимо эльфов, – медленно разбирал Анар, – в Великом лесу обитает ещё один народ, называющий его Ал Эменаит. Это тёмные алай, или эалы. Темнокожие, с длинными чёрными волосами, словно тени они блуждают в вечном сумраке своих лесов, сокрытые от солнца густой листвой могучих деревьев. Лишь изредка поднимаются они на их вершины, чтобы понежиться на солнце, потому что тьма, пронизанная лучами магических огней, милее их сердцам, чем яркое сияние дневного светила…

…бывают ночи, когда ветви древних деревьев Ал Эменаит расступаются, и на мир залов льётся серебристое сияние лун. Закономерности наступления этих ночей никому из чужеземцев эалы не открывают. Говорят, что в это время в части леса, расположенной над подземными озерами, происходят разные чудеса. В момент, когда Глаза Аласаис проходят точку зенита, лунный свет пронизывает поверхность земли, и она становится прозрачной. Все эалы Ал Эменаит от мала до велика собираются посмотреть на это чудо. На дне сверкающей хрустальной чаши кристально чистые воды озера словно бурлят от неимоверного числа прозрачных рыб. Тела их, взлетая над поверхностью и изгибаясь в причудливом танце, сверкают и переливаются в свете лун сотнями нежнейших оттенков. Сидя по берегам и подняв головы к небу, словно глядя в Глаза своей богини, эалы поют шэамиэ – вечную Песнь Жизни. А лунный свет, проходя через прозрачную толщу земли и дробясь в словно ставших стеклянными переплетениях корней и ветвей, радужными переливами играет на их шкурах…

…живут в гармонии с природой. Лес даёт им всё необходимое: грибы, плоды и дичь, они же наполняют его своей магией, от которой деревья вырастают до небес и, говорят, обретают собственную волшебную силу. Но сила эта иная – это вовсе не те деревья, которые охраняют владения эльфов, и Ал Эменаит совершенно не похож на эльфийские леса, его питает не только солнце и живительные соки земли – этот лес живёт благодаря особому волшебству»…

Так…

«…холодная расчётливость мужчин соседствует с эмоциональностью женщин… Сильные телепаты… способны проникнуть в разум любого существа, незаметно сломать все мысленные барьеры и завладев сознанием, подчинить себе свою жертву… Самые быстрые и ловкие из алаев… порой необъяснимо жестоки, способны подраться из-за права спать на той или иной ветке…» – Ха-ха…

«…Местные законы позволяют им безбоязненно высказать своё мнение правителям по поводу того или иного решения, но если те не прислушаются к возражениям своих подданных, то воля владык будет выполнена беспрекословно…

…Женщины… отточенная веками интуиция… Правители, принимая важнейшие решения, опираются на советы Чувствующих…

…На протяжении веков эалами правили двое владык – Селорн и Аринола. Верховную власть всегда представляла пара алаев – мужчина и женщина. Это было священной традицией. Она не просто олицетворяла союз мужского и женского начала, тем более, что правители не могли быть супружеской парой. Эта была наиболее гармоничная модель управления государством, опирающаяся на оба уникальных дара, ниспосланных эалам Аласаис: сверхинтуицию женщин и блестящий ум телепатов-мужчин.

Но более двухсот лет назад Селорн переселился в Бриаэл-лар, дабы стать правителем всех живущих там тёмных алаев, которые любили своего владыку и не желали разлучаться с ним. После того как Селорн покинул Ал Эменаит, королевой стала его сестра Тимела, а её соправителем – Инаан, уже бывший в далёком прошлом первым владыкой алаев Великого леса и добровольно освободивший свой трон, ибо устал от бремени власти. Долгое время Тимела странствовала за пределами родных лесов, а вернувшись домой, явила своим соплеменникам великую мудрость и силу вести их в новый день. Увидев в ней достойную преемницу, владычица Аринола передала ей корону и, как давно желало её сердце, удалилась в неведомые пределы…

Говорят, что где-то там находится Вечное Дерево, священное для всех эалов – сердце Ал Эменаит… …ветви же его являются и корнями, ибо из всего мира собирает оно свою силу…

…Лесные эльфы – соседи эалов, опасаются заходить в их владения. И хотя эалы никогда не проявляли никакой агрессии в отношении своих соседей, эльфы не могли смириться с присутствием поблизости от своих жилищ в корне чуждых им существ. Этот страх сводил эльфов с ума, и однажды они решились напасть на эалов, воспользовавшись каким-то незначительным предлогом, которого история не сохранила.

Отряд вернулся и… атаковал своих.

После этого эалы и эльфы не общаются вовсе…

Тёмных алаев побаиваются и за пределами Великого леса. Покинув Ал Эменаит, они часто состоят при дворах правителей в качестве телепатов…

…В Бриаэлларе существует дом ан Ал Эменаит, основанный переселенцами из Великого леса. Его первый и единственный правитель патриарх Селорн, член Совета Бриаэллара и… »

Буквы поблёкли до такой степени, что строчки казались Анару просто серыми полосками. Они начали извиваться, словно струйки тумана, закручиваясь в спираль, в маленький водоворот, куда медленно, но неумолимо тянуло Анара…

…– Таемасс, – прозвучал в его сознании исполненный силы глубокий, низкий голос. Анар мотнул головой, пытаясь отогнать, развеять захлестнувшее его видение, но это ему не удалось. Он был в плену сна и уже почти не чувствовал своего тела…

…Перед ним на огромном троне восседал властитель. Неизвестно откуда к Анару пришла уверенность, что это король Ал Эменаит. Его лицо не было ни злым, ни высокомерным, оно выражало холодное спокойствие и уверенность в себе. Он был мудрым и древним, как сама вечность.

– Гнев. Ярость, – произнёс он своим странным, рычащим и по-своему мелодичным голосом. – Зло проникает в наш мир, струится сквозь пространство и вливается в живущих, – взгляд эала из отрешённого и устремлённого вглубь себя стал грозным и властным. – Отправляйся к людям в Канирали, – сказал он кому-то невидимому для Анара. – Вы станете щитом на пути зла.

Анар попытался перевести взгляд и рассмотреть собеседника Властителя. Точка обзора тотчас изменилась, и он увидел четырех эалов, стоящих перед троном. Строгое выражение не вязалось с молодыми, живыми чертами их лиц.

– Какое нам дело до людей? – фыркнул один из них, презрительно наморщив нос. – Самоуверенные и гордые до глупости твари, вечно суют свои носы куда не следует, так пусть передерутся и перемрут поскорее!

– Люди слабы, – спокойно ответил король. – Именно тем, что не знают своего места, они и притягивают зло к себе. Но если оно сначала поработит их, заставит напасть на соседей, а потом этих самых соседей, ослабленных войной, тоже подчинит себе, что будешь делать ты, сын мой, против объединённых армий всех окрестных земель?

Юноша промолчал, и правитель, явно довольный его молчанием, продолжил:

– Если не остановить эту болезнь сейчас, когда ей заражены единицы, то потом, когда она превратится в эпидемию, не в наших силах будет с ней совладать. Она поглотит и тех, кто подчинился ей добровольно, и тех, кто проявил равнодушие, и даже тех, кто противостоял ей.

– Твои слова мудры, я не могу заглядывать так далеко. Поэтому я просто сделаю так, как ты приказываешь, – молодой эал поклонился, сделал знак своим спутникам, и все четверо покинули зал.

Стоило им выйти, как из тьмы в дальнем углу зала материализовалась фигура темнокожей женщины. Её губы и ногти казались усыпанными гранатовой крошкой. Платье, разрезанное по бокам от подола до бёдер и спереди от шеи почти до талии, было изумрудно-зелёным, как и её глаза. Стремительная поступь, под лёгкой тканью – рельефные мышцы стройного тела. Властительница Тимела.

Сияющая на её голове диадема, сплетённая из золотых нитей, была не только символом власти – она давала королеве Ал Эменаит защиту от лишающих воли взглядов мужчин её племени. Не обладай она подобным приспособлением, эалами правил бы один король, а королева, полностью подчинённая ему и покорно повторяющая все его слова, была бы лишь иллюзорной фигурой, никак не влияющей на судьбы своих подданных. Анар не представлял себе, откуда пришло к нему знание об этом. Ему казалось, что оно было в его голове всегда.

– Он не стал спорить. Это хороший знак, – проговорила эалийка неожиданно низким, рычащим голосом, который очень походил на голос Инаана. Но если голос властителя выдавал холодный ум, то в ее голосе бурлили эмоции, она вся была в них. Всё, что бы она ни делала, шло от природы, всё было естественно. Ум сочетался в ней с натурой и повадками её младших сестёр пантер. В ней было что-то обольстительно звериное. Она была дикой кошкой, живущей инстинктами, которые подчас оказывались куда лучшими советчиками, чем самый изощрённый разум. Всё это Анар понял, лишь взглянув на неё.

– Он знает своё место, – подтвердил Инаан. – Жаль, что ему пришлось умереть четыре раза, чтобы осознать прописные истины.

– Я не согласна с тем, что нам надо вмешиваться в дела людей. Ты скажешь, что причина этого – моё собственное отвращение к этим существам. Люди… Эльфы… – задумчиво проговорила она. – Твой сын высказал всё, что я чувствую по отношению к ним.

– Быть может, тебе, Властительница, стоит примириться с твоим прошлым? – спросил Инаан, хотя Анар видел, что владыка эалов отлично знает, что его соправительница никогда не согласится с ним, да и сам он полностью разделяет её мнение о людях. – Ты Чувствующая, и твои личные симпатии и антипатии не должны затуманивать твой внутренний взгляд.

– Примириться? – зловеще усмехнулась женщина. От этой улыбки, больше похожей на оскал готовой к прыжку пантеры, Анару, легко выдерживавшему грозный взгляд владыки Кора, стало не по себе.

– Нет, Инаан, – тихо, почти нежно протянула Тимела, склонив голову набок, – пусть эти твари примирятся со мной! И говорю тебе еще раз: ты ошибаешься, посылая телепатов в Канирали. Ты ошибаешься вдвойне, лишая Ал Эменаит королевы – я не намерена более быть пленницей своих сомнений и твоих мудрых речей. Я ухожу к Вечному Дереву, уже сегодня.

Она быстро отвернулась и направилась к выходу, все еще нервно подрагивая хвостом. Анар мысленно следовал за ней узкими извилистыми коридорами, поднимался по винтовым лестницам и наконец оказался на открытой площадке. Открывшийся пейзаж поразил Анара: он, всю свою жизнь проведший в лесах, вдруг увидел, что они могут быть совсем не такими, как в Руале.

Деревянное кружево живых галерей, обвивающих могучие деревья, и змеящиеся сплетения ветвей, образующие открытые платформы, стены беседок и вырастающие из стволов деревьев дома; лианы, цветы и листья. Неохватные стволы уходили далеко вниз, на сколько хватало глаз. Высоко вверху – тёмный полог из крон исполинских деревьев. Весь этот погружённый в полумрак лесной мир сиял неяркими огнями: светился мох, мерцали грибы и цветы, волшебными огоньками мелькали стайки насекомых.

Властительница шла через своё шелестящее, цветущее королевство. Огромный лес вокруг неё жил своей обычной ночной жизнью. Но что-то было неправильно. Непривычно. Тимела никогда не чувствовала себя полностью комфортно, пребывая в своей двуногой форме. Она пожелала измениться, и вот её тело окутало облачко тумана, и через мгновение из него выступили две чёрные, сильные лапы пантеры.

Чувства Тимелы мгновенно обострились до предела. Анар переживал это вместе с ней, хотя и глядел на эалийку со стороны. Теперь она была довольна.

Тимела сосредоточенно точила когти. С наслаждением изогнув спину, она сконцентрировалась на ощущениях в кончиках лап. И тут внезапно почувствовала, что кто-то… недвусмысленно прихватывает её за загривок. Разъярённая кошка развернулась и с размаху огрела незадачливого ухажера тяжёлой лапой по морде. Того буквально сдуло с ветки. Послышался треск ломающихся сучьев и шум листвы, сопровождающие жалобный мяв. Тимела не удосужилась даже проследить взглядом за падением своей жертвы. Благо, жертва была не только четверонога, но и наделена богиней даром всегда падать на эти самые четыре ноги. Властительница раздражённо дёрнула кончиком хвоста и продолжила свой путь.

Чем дальше она шла, тем темнее становилось вокруг. Наконец ноздри Тимелы уловили специфический запах, говорящий, что дальше начинается территория Совета анеис. Никто кроме Чувствующих высшего посвящения не мог пройти дальше.

Ещё несколько минут пути, и вдалеке показалось чуть заметное зелёное сияние. Оно робко пробивалось через чёрную стену стволов, ложась на них полосками мерцающего мха. Сделав ещё несколько шагов, Властительница миновала едва ощутимый магический барьер, и тут же её чуткие уши встрепенулись, улавливая льющуюся со стороны источника света песнь.

Удивительно, что кошачья гортань, не приспособленная даже к речи, способна издавать такие звуки – манящие, таинственные, чарующие, – но между тем это было пением анеис, чёрными пантерами притаившихся в листве. Чем ближе подходила Тимела, тем больше ей хотелось присоединить свой голос к их голосам, почувствовать себя частью восхитительного целого. Это желание охватывало ее всегда, когда анеис исполняли Гимн Единения Чувств, перед тем как разойтись с Совета. Но сегодня она вынуждена была сдержать себя, и, скользнув вперёд, Тимела прижалась к чёрному стволу, слилась с ним, став совершенно незаметной. Она не хотела появляться на Совете.

Её глазам открылась большая глубокая котловина, по периметру которой возвышались деревья с пышными тёмными кронами и почти соприкасающимися стволами. Их воздушные корни, переплетаясь и змеями сползая вниз, образовывали стенки земляной чаши. В центре её несколько мощных корней выныривали из земли и, образуя витую подставку, поддерживали огромный изумруд, освещающий всю котловину.

Десятки более мелких огоньков попарно пылали среди тёмной листвы. Приглядевшись, можно было заметить, что в их сиянии обрисовываются морды пантер – обладательниц этих лучистых глаз.

Огоньки гасли один за другим – анеис расходились по своим делам. Тимела терпеливо ждала, попрежнему не выдавая своего присутствия.

Наконец лишь одна пантера осталась в Льен те анеис. Она лежала на нависающей над котловиной ветви, изящно скрестив передние лапы, и задумчиво смотрела на изумруд, такой же зелёный, как глаза Тимелы. Её звали Ларе. Она была к'элене – учителем, наставником, вырастившим многие поколения Чувствующих. Тимела была в их числе. Теперь же Ларе была ей другом, верной советчицей, поверенной всех её секретов. С ней единственной из всех Чувствующих поделилась Тимела своими опасениями, ей одной поведала о плане Инаана. И вот теперь Властительница, покинув своё убежище за стволом, вновь шла к Ларе с печальным рассказом о своей неудаче. А ещё затем, чтобы попрощаться.

Тимела спустилась на стенку чаши. В то же мгновение Ларе, резко оттолкнувшись лапами, взметнулась со своей ветви, одним прыжком перелетела через котловину, приземлилась на корень рядом с Тимелой и заглянула ей в глаза. Их морды были так близко, что длинные усы соприкасались. Мало кому, кроме Ларе, позволяла Властительница подобную фамильярность. Но та пошла еще дальше:

– Клыки и когти, Тимела! – словно шипение раздалось в сознании королевы. – Сын Инаана и его телепаты все-таки отбыли в Канирали? – сверлил мозг язвительный голос. – Еще вчера вечером ты была вне себя от беспокойства и доказывала, хотя мне и не надо ничего доказывать, что вмешиваться в дела Канирали – подобно самоубийству! Ты обещала еще раз поговорить с Инааном… И что же?

– Он сказал, что это мой гнев ослепляет меня, а ненависть к людям лишает меня права называться Чувствующей… – опустила гордую голову королева.

– Тимела! – Ларе хлестнула хвостом по боку. – Ты ходишь по кругу. Вчера ты полна решимости не допустить трагедии, а сегодня ты напоминаешь домашнюю кошку, которой рачительный хозяин подрезал когти, чтобы любимая Мурка не причиняла хлопот.

– «Обрезая мне когти», он был очень убедителен, Ларе. Он всегда убедителен: он – из Сотворенных Первыми, один из праотцов нашей расы, первый Властитель Ал Эменаит, давший имя нашему лесу, правивший им на протяжении тридцати веков… И заметь! – горестно воскликнула Тимела, поднимая глаза. – Правивший мудро.

– А я… – Властительница вновь принялась разглядывать свои выпущенные когти. – Конечно, Аринола сочла меня достойной преемницей, да и я сама была тогда согласна с этим! Но потом… Нет, Инаан ни разу не подверг сомнению мое право на корону, но вот сейчас, когда принимается такое серьезное решение, мне приходится соглашаться с ним, хотя я вижу – чувствую! – что он не прав… Он бьет в мое больное место, Ларе…