Текст книги "Высокое сопротивление. Бонус к книге "Минус всей моей жизни" (СИ)"

Автор книги: Наталия Матвеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

А вот Илья Буреломов, специалист по угону совсем не тех автомобилей, которые нужно, расслабленно восседал на заднем сиденье «Ниссана», погромыхивая четками и жуя жвачку, раскинув нижние конечности так, словно собирался сесть на поперечный шпагат. Он-то как раз и был весел и беспечен, цепко разглядывая автомобили на парковке у клиники и, как обычно, рассуждая вслух:

– …а вон там «Инфинити» стоит чернявая… Хороша конфетка! Поменьше бы пузатых девах вокруг терлось, так можно было бы заняться этой куколкой… Ух, как бы я ее сбагрил хорошо, месяц потом не работай!!! Не-е-е… Там сигналки нет, центральный замок, чтоб его… С этим возиться надо, одними ключиками не раскодируешь… А ваша бабенка злючная на чем прикатит? – профессионально осведомился он, и Сережа недовольно буркнул:

– На такси. Так что расслабься. У нее нет машины.

– То-то она так за твою верещала, папик! Еще бы, кому после внедорожника на трамвай охота перепрыгивать?? Хо-хо! – весело констатировал Илья, а Сережа закатил глаза, подавляя в себе волну яростной пыльцы.

– Вон такси какое-то едет! – воскликнула Женька, тут же глянув на приборную панель и отметив, что до Ксюшиного приема осталось как раз десять минут. Все трое в шесть внимательных глаз уставились на желтый автомобиль с рекламными наклейками такси-перевозчика по бокам, пристально проследив, как машина завернула на территорию клиники и остановилась у входа.

Через несколько секунд задняя дверь отворилась, и Жениным, а также Сережиным и Буриным глазам предстала сначала нога в облегающем замшевом сапоге на толстом каблуке, затем удлиненная серая юбка и черное пальто, отделанное норкой на воротнике, по кромке и на карманах, сливаясь по оттенку с длинной копной прямых, черных волос. Не узнать Ксюшу было невозможно.

– Это она. – холодно констатировал Сережа, а Женя повернулась к Илье и умоляюще проговорила:

– Илюшечка, только все, как надо, сделай, ладно??? Это о-о-очень важно, важнее всего на свете! Не подведи, Буря, пожалуйста, не подведи!

Илья на это искрометно улыбнулся и, щелкнув Женьку по носу пальцами, самоуверенно изрек:

– Да чтоб я сдох, если не смогу принести тебе эту писульку, Женек! Не трясись, кисуня, ща все будет! Эта чика невротичная ничего не заметит!! Короче, погнал я. Вы где будете?

– Мы за клинику отъедем. Ксюша может машину узнать. – проговорил Сережа, и Буря кивнул:

– Ладно, оки. Досвидос! – и он легко выпрыгнул из «Экстрейла», лихо двинувшись к клинике с самым своим обычным и развязным выражением лица и таким видом, будто он в эти «Крылья» ходил каждый день, как к себе на работу.

– А она точно его не вспомнит? – опасливо уточнила Женя, когда не менее взволнованный и нервный Сережа завел мотор и тихонько выехал на дорогу, двинувшись в объезд больницы. – Ты же помнишь, она его тоже видела, когда он вашу тачку угнал!

Сережа вздохнул и напряженно проговорил:

– У нее не очень хорошая память на лица. Но, надеюсь, у твоего дружка придурочного хватит ума не светиться перед ее глазами и не напоминать о себе.

Женя на это тоже очень надеялась, но теперь делать было нечего. Остается лишь положиться на ветреного, безбашенного и не в меру болтливого Илью, который безо всякого смущения сунется хоть куда со своими карими пристальными глазками и глупой, но наглой улыбочкой. Они объехали здание больницы и остановились на параллельной улице, зная, что даже если Ксюша вызовет такси на обратный путь до дома, ее дорога не будет пролегать здесь.

С каждой минутой, ползущей чертовски медленно, словно десятилетие из жизни, Женя чувствовала, что нервничает все больше и больше, незаметно для себя покусывая губы и теребя руками молнию на куртке, а Сережа, хмуро и жутко разгневанно, что тоже у него происходило на нервной почве, тряс коленом, сложив локти на руль и таращась пристальным, нетерпеливым взглядом на ту часть улицы, откуда должен был показаться Илья, и тоже машинально покусывал губы, явно раздражаясь все сильнее и сильнее. Минута за минутой, медленно, садистски, холодно, долго, тяжело…

Два сердца громко стучали, озвучивая подпрыгнувший уровень адреналина в телах своих хозяев, народ сновал туда-сюда по улице, закрываясь палантинами и перчатками от сильного, ледяного ветра, здание клиники нависало угрожающей громадой, и мнительной Жене стало казаться, что это конец, ничего не выйдет, Буре не удастся вытащить фотку этого злосчастного УЗИ из обменной карты врача, что это просто судьба в очередной раз вставляет палки в их колеса, и это бесконечный, бесконечный процесс, от которого хотелось выть...

Глупая ты, Женька, глупая… Ты ж сама этот выбор сделала! Ты ж сама против своей морали и принципов пошла, ты даже устоять против его провокаций не смогла, дурында!!! Чужое присвоила, у девочки отца отобрала, у этой нервной, но по-своему любившей его Ксюши – мужа… Вот и получай расплату за содеянное… За все решения приходится платить, рано или поздно… Женя с болью и отчаянием посмотрела на Сережу. Он так долго и мучительно бьется за то, чтобы быть с ней!.. За то, чтобы тоже быть счастливым и свободным, за то, чтобы начать все с нуля, с чистого листа, не быть зависимым от чьей-нибудь переменчивой прихоти… Он столько сделал, чтобы доказать ей, что любит ее и будет с ней, несмотря ни на что, что он заслуживает того счастья, ради которого он так отчаянно борется… И разве не судьба столкнула их, развернув их отношение друг к другу на 180 градусов???

– Все будет хорошо, Сережа… – прошептала она пересохшими от волнения губами, умоляя внутри себя, чтобы так оно и было… Ее растревоженные фиалковые глаза встретились с хмуро-сосредоточенными серыми, и Сережа кивнул, взяв ее за руку.

– Конечно, Жень. Не сомневайся. Даже если этому уродцу не удастся узнать срок, я все равно разведусь с Ксюшей и отдам ей все, что она хочет, потому что… Потому что этой канители пора прекратиться к чертям собачьим. – гневно процедил он, а Женя болезненно вздрогнула, испытав огромный прилив чувства вины… Сережа может остаться ни с чем… И все из-за нее…

Полчаса оттикали, часы показывали начало восьмого, закатные, тускло-оранжевые лучи осеннего солнца скользнули в машину, погруженную в безрассудную, отчаянную надежду, а может, в полнейшее разочарование в жизни, а может, усталость, а может – депрессию и безнадежную тоску, но…

Среди шагающих, изможденных длинным рабочим днем прохожих вдруг замелькала та самая, ни с чем не сравнимая фигура в синтепоновой куртке и тех же спортивных штанах в купе с модными кедами, что были на нем позавчера в кофейне, только ко всему модному гардеробу еще прибавилась не менее «модная» черная шапка, стоявшая прямо промеж ушей на затылке.

Женя так резко подалась вперед, что у нее заболела спина, а из горла вырвалось:

– Ой, мамочка… Хоть бы, хоть бы, хоть бы!..

– Ты же говорила, что уверена в нем? – усмехнулся Сережа, а Женя тяжело вздохнула:

– Ну да. На 99 процентов. Один процент сомнения, все же, присутствует, как ни крути…

Они замолчали, каменея в собственном напряжении, а Илья, тем временем, скользил глазами по стоящим на парковке тачкам, высматривая «Экстрейл», и, обнаружив его, расплылся в довольной ухмылке.

Женино сердце не билось, когда он подошел к машине, а когда сел вовнутрь, ее голова поехала кругом.

– Ну??? Ну что там, Буря, не томи!! – дрожащим голосом пролепетала Женька, а Сережа требовательно уставился на него с видом, каким террорист-смертник смотрит на гранату в своей руке.

Буря же, в своей привычной манере, громыхнул четками и весело подмигнул Женьке, по-братски похлопав ее по плечу:

– Эй, ты чего, Женек? На этого… как его… Каспера стала похожа… Бледнючая такая, звездануться можно… А может, ты это… тоже того?.. Ну, пузатой скоро станешь, как все те телаги в больнице?? А че, папик твой, кажись, шустрит на это дело, так что я…

– Буря!!! – вскричала Женька в сумасшедшем нетерпении, и Сережа, который в этом плане был более стойким и не рассыпался в мелкий холодец от волнения, а только злился, как стадо носорогов, резко обернулся к нему и, испепелив его ледяным, ненавистным взглядом, грозно приказал:

– Кончай трепаться не по делу, мозгляк. Мы тебя за чем посылали, помнишь??? Или твой серый шарик без извилин внутри черепной коробки не удержал столь ценную информацию на своей гладкой поверхности???

Буря снова, как и в кофейне, обиженно надул губу и проворчал:

– Э-э-э… Ты че, опять на мои мозги че то курчавишь? Ну-у, папик, ты вообще наглый пень, конечно! Я тут ценой своей жизни им бумажку доставал, а они тупорогим опять обзывать…

– Достал?!? – вскричали хором Женя и Сергей, и Илья, наконец, расцвел в победной ухмылке и гордо заявил:

– А как же! На то я Буря!! Говорил же: принесу, значит, принесу, и барагозить не надо… Ща… погодьте маненько… – Буреломов полез в задний карман брюк и… вытащил оттуда лист, точно такой же, какой лежал в кабинете у Сережи в нижнем ящике стола…

Женя не верила своим глазам… Дрожащей рукой она схватила этот лист, почему-то какой-то рваный с краю, и вместе с Сережей внимательно вперилась в него жадными глазами, от волнения не понимая вообще ни одной буквы.

– Ну че там?? – тут же влез Илья, тоже сунув голову и заглянув в лист с самым неподдельным интересом. – Парень там у нее будет или деваха очередная?? Надо бы парня, пацики-то, знаете какие крутые? Во-о-о!!! – он показал два больших пальца вверх, а Жене, наконец, удалось сфокусировать надписи под фотографией:

«Мать – Минаева Ксения Альбертовна.

Возраст – 35л.

Плод: пол – не определен.

Срок беременности: 5 нед.»… Та же фотография, та же дата… 17 октября 2016 года…

Женя резко вскинула голову, а внутри нее творилось что-то неописуемое, что-то бухало, рвалось, билось, стенало и металось, и кричало, и кричало, и ликовало, и…

Она подняла сияющие глаза на Сережу, а тот смотрел на нее и улыбался… Чертовски счастливо… Чертовски победно…

– Э-эй! Ну че там? Мне-то прокукарекайте, че разулыбались-то, а?? – раздался сзади нетерпеливый голос, и Сережа обернулся к нему и проговорил:

– Как тебе удалось это достать?!? Рассказывай.

– Бу-у-уря… – протянула Женька, радостно сияя и пританцовывая ногами, улыбаясь так, что даже щеки болели. – Ты даже не представляешь, ЧТО ты для нас сделал!!! Ты нам… шанс дал… кое на что… Ладно. – спохватилась Женька и снова жадно посмотрела на листок – решение многих и многих проблем… Доказательство того, что Сережа – не отец… Доказательство ее шантажа и вранья… Возможный шанс на то, что Кроповницкий оставит «Черный полюс» Минаеву… Невероятно просто… Она вздохнула, пытаясь прийти в себя, и с огромным любопытством уставилась на Илью, который сидел с таким видом, словно выиграл президентские выборы. – Я тоже хочу услышать эту историю! Давай, Илья, выкладывай, только старательно, без далеких отклонений от темы, окей? – она снова мельком бережно глянула на лист, и тут же с подозрением воскликнула:

– Эй! А чего это УЗИ такое… рваное??? Ты его из обменной карты, что ли, выдернул??? Илья!!! Мы же на фотку договаривались!

– А че такого-то?? – беспечно отозвался Илья, поигрывая четками. – Охота мне, думаешь, там было стоять и фоткать?? А так-то лучше все видно, поди!

– Угу. – скептически отозвалась Женька, а Илья хохотнул:

– Да не парься, малышка, все же в ажуре! Я тебе твою бумажку-подтереть какашку приволок? Приволок! Значит, Буря кто??? Шикарнейший чувак на свете! Шикарней твоего папика, не сомневайся! Ты только вспомни, как мы с тобой жгли, кисулина, что мы только не…

– Буря!!!

– Лады, лады, не визжите вы так в один голос… Короче, все было опупеть как просто…

*** Буря.

Действительно, для Ильи Буреломова, который мог весело и непринужденно проложить дорогу абсолютно куда угодно и по чьей угодно голове, все оказалось и правда опупеть как просто.

Насвистывая какую-то песенку, которую слышал по радио, и почесывая шевелюру под своей залихватски установленной, но страшно колючей шапкой-носком на голове, Илья нагло и совершенно невозмутимо вплыл в клинику, держа путь прямо к регистрационной стойке. Всю необходимую для дела информацию он, конечно, помнил: голова у него, на самом деле, работала что надо. Недаром за столько лет ни разу не попался ни на одной краже! Буря ужасно гордился собой по этому поводу, что придавало ему еще большей уверенности в себе, а потому-то, не смущаясь беременных женщин, терпеливо выстроившихся в небольшую очередь в регистратуру, он ровно также, как и тогда весной, в Парке аттракционов, прошагал напрямик к окошку и, сунув лицо в полукруглое отверстие, вызвав недовольный шепот и взгляды беременных, обаятельно уставился на миниатюрную блондиночку в белом халатике, улыбнувшись ей в полный рот.

– Привет, красавица! Врачиха тут у вас одна робит, Егорова ее фамилия, номерок кабинета не пропоешь мне своим нежным голоском, пташечка?? Очень-очень надо, красавица, очень!

– Молодой человек, встаньте в очередь, пожалуйста, имейте уважение! – вежливо и спокойно, но с легким нажимом проговорила администратор, внимательно и с некоторым недовольством поглядев на Илюхинову шапку, но немного смягчившись, отразив, что курточка на нем – не из дешевых, а Илья улыбнулся еще шире, обнажив зубы во все блистательные тридцать две штуки минус один, выбитый когда-то давненько в одной знатной потасовке, и снова настойчиво и беспечно проговорил:

– Ну, милашка! Че тебе стоит? Мне номерочек кабинета только нужен, это ж одна секундочка, чтобы сказать, и я исчезну, обещаю, крошка!

– Молодой человек! – раздалось возмущенное и громогласное справа от Ильи, и Буря ощутил, как в его ребра тычется что-то мягкое и круглое. Резко обернувшись, он увидел перед собой молодую девушку, не дурную на вид, с темными волосами до плеч и очень милыми розовыми губками, только глаза ее светились отнюдь не мило, а ноздри раздувались от гнева, как паруса пиратского корабля. – Что вы себе позволяете??? Тут, вообще-то, женщины в положении стоят, а вы лезете! Не стыдно??

– Это еще в каком-таком положе… – начал было Буря, но его снова что-то мягко толкнуло в бок, и он опустил глаза, чтобы увидеть сумку или что-то в этом роде… Но там была не сумка и вообще не вещь. Там был живот этой черноволосой возмущенной дамы, и Буря так и вытаращился на него, не удержав изумление в себе и громко воскликнув:

– Мать моя женщина!!! Ну тебя и разбарабанило, тетя!!! Да твой малец после родов сразу в первый класс пойдет!! Он же огромный!!! У-у-у, не завидую я тебе, колобок, не завидую… Как представлю, как такой гигант из тебя вылезать будет…

Мощный шлепок – и Бурю сильно пошатнуло. Вытаращив глаза, он схватился за горящую щеку рукой и на секунду ошарашенно уставился на пылающую яростью брюнетку, а другие беременные, с нормальными животами, восторженно поощряли ее еще и на пинок под его же, Буреломов зад.

– Козел! Урод!! – воскликнула брюнетка. – Как таких земля только носит мужиков?!? Неудивительно, что нам все самим приходится делать!!! Ненавижу таких болтливых тупиц!!! – выдала гневную тираду девушка и повернулась к стойке, тут же взволнованно дыша и еще не оправившись от своих эмоций и того оскорбления, которое нанес ей Буря своим искренним наблюдением. – Так я на завтра запишусь? Кровь на биохимию, да-да…

Администратор ей что-то отвечала, девушки в очереди кровожадно вопили:

– Правильно, Марин, бить таких надо!

– Ишь ты! Что себе позволяет, наглая рожа!

– Дебил, сразу видно…

– Да, от таких подальше держаться надо…

А Буря все смотрел и смотрел на эту брюнетку, чувствуя какой-то невероятный, сумасшедший… восторг и бешеный кайф от ее розовощекого профиля, темных, густых волос и этих губок… После чего он снова прильнул к стойке, с улыбкой вперившись в нее взглядом и действительно, как дурак, мечтая, чтобы она снова врезала ему хорошенько, а потому-то и проговорил:

– Ну ты че, тетя??? На правду, что ли, обиделась?? Так я ж не виноват, что твой живот больше тебя, даже сзади у тебя все так скучно и плоско по сравнению с ним стало…

Брюнетка сжала кулаки и гневно посмотрела на довольного до недержания Илью, стиснув зубы и прошипев:

– Лучше от меня подальше держись, иначе я полицию вызову!!! А для начала еще разок в твое уродское рыло вкатаю, понял?? – и оттолкнув его, она тяжело и слегка вразвалочку двинулась прочь, оставив его восторженно таращиться ей вслед и даже не моргать, чтобы запомнить… запомнить… Зачем?? Буря и сам не знал.

Чувствуя, как бешено колотится его сердце, он снова наклонился к окошку регистратуры и, вернув глупую и самонадеянную улыбочку, не обращая внимания на нервные крики все увеличивающейся очереди, произнес:

– Ну так что там с кабинетом, птичка?? Давай скорей трынди, да я пойду, а то вишь, как пузатики разверещались!

Через секунду радостный и невероятно довольный Илья уже с присвистом рассекал воздух лестничного пролета розовыми бахилами, поднимаясь на третий этаж в 301 кабинет и надеясь, все-таки, не упустить из виду эту самую жену Женькиного хахаля.

301 кабинет находился за углом коридора, и Буреломов, аккуратно выглянув из-за пальмы, внимательно заценил всех, сидящих около него дамочек с животами разных форм и размеров. К его огромному облегчению среди них была и Ксюша Минаева, стоявшая около просторного окна и читающая журнал с улыбчивым беззубым младенцем на обложке. Буреломов вернул свое худоватое, шустрое тело за угол и стал терпеливо ждать.

Через пятнадцать минут из-за угла вышла Ксюша и оглянулась, словно кого-то искала. Илья мигом развернулся к ней спиной, оказавшись нос к носу с плакатом, вещавшим крупными красными буквами на тему вреда СПИДа на будущих детей, а Ксюша, уверенно процокав каблуками мимо него, вдруг воскликнула:

– Лера! Молодец, что пришла… Ну что, едем в тот мексиканский ресторанчик??

Буря с любопытством посмотрел вслед Ксюшиному голосу и обнаружил рядом с ней еще одну женщину с короткой, мальчуковой стрижкой (терпеть он не мог короткостриженых баб!) и омерзительным костлявым псом в руках – свидетельством самого что ни на есть, по мнению Ильи, отсутствия постоянного мужика. Стриженная скривилась в поуулыбку и низко пророкотала (ну точно, трансвистит, не иначе! Но это сто пудов не нормальная баба… Волос нет, собака тощая, голос – как у бульдозера… Страсти-мордасти!):

– Привет, Ксюш. Как осмотр? Да, поехали, давненько там не была…

И они двинулись по коридору вместе, но Буре теперь уже было не до них. Он развязно заплыл за угол и, оглядев пятерых беременных, занимающихся кто чем: кто в телефоне ковырялся, кто музыку слушал, кто в журналах с младенцами колупался, будто этот глянец мог им чем-то помочь в их безнадежном положении, – присел в единственное свободное кресло и стал ждать, когда же они все, наконец, свалят. Лезть в кабинет без очереди ему показалось очень опасным для здоровья.

Очередь продвигалась довольно быстро: каждую девушку осматривали не более пяти минут, и вот, в коридоре уже осталось четверо, затем трое, затем…

– Кто последний в 301-ый? – услышал он знакомый голос и резко вскинул голову, ощутив снова свой дурацкий, щенячий и какой-то раболепный восторг.

Перед ним возвышалась все та же брюнетка, нависая над диванчиком огромным-преогромным мячом, обтянутым специальным широким платьем для беременных, и разглядывала присутствующих «коллег по несчастью», как их мысленно называл Буреломов, держа в руке толстую тетрадку форматом А4.

– Я последний! – счастливо сообщил он, не отрывая сияющих глаз от ее розовенького личика и понимая, что внутри у него что-то охренительно гудит и хаотично движется в разные стороны.

Она опустила на него взгляд, и он заметил, какие яркие у этой брюнетки синие глаза, прямо как драгоценные камни какие-то… Заметив его, ее брови взметнулись вверх, ноздри снова гневно и раздраженно раздулись, а розовые губы немедленно сжались в тонкую полоску:

– Ты!!! Опять??? – возмущенно воскликнула она, не зная, что еще сказать, а Илья поспешно вскочил, уступая ей место, и довольно проговорил:

– Садись, колобок, тебе, небось, тяжело мышцами-то своего гиганта держать?? Да садись ты, чего упираешься?? Считай, я для тебя диван погрел. Давай-давай, тетя.

Брюнетка настороженно смотрела на него, как бы прикидывая, не следит ли он за ней и не маньяк ли Буреломов какой-нибудь, а потом тяжело вздохнула и медленно и осторожно уселась на диван, сложив на остатки коленей, не занятых животом, свою карту.

Не желая оставаться в стороне, Буря присел на ручку ее кресла и, увидев, что она агрессивно сжала кулаки, быстро и весело заговорил:

– Да расслабься ты, колобок! Я извиниться просто хотел… Ты, по ходу, обиделась на меня там, внизу, да?? Дак не серчай, малышка, я просто в жизни таких пузатых теток, как ты, не видел!!! Для меня это, знаешь, какой стресс???

Брюнетка внимательно его слушала, а потом, видимо, не найдя подвоха в его карих и совершенно искренних восторженных глазах, поджала губы и снисходительно проговорила:

– Ладно. Прощаю, так уж и быть. Ты либо полный дурак, либо хочешь таким казаться, я поняла уже. Но предупреждаю сразу: полезешь ко мне – и я полицию вызову, я не шучу, понял?!?

Буря примирительно поднял ладони, а потом снова наклонился к ней и зашептал:

– Да понял, понял, только ментов не надо, колобок, у меня с ними не очень дружеские отношения… А ты это… – он внимательно оглядел ее темные волосы и вдруг учуял тонкий аромат… Какой-то цветочный, что ли?? Но этот аромат тоже, как и все в этой девушке, включая гигантский живот, привел его в категорический и глупый восторг, и он искренне заулыбался от неописуемого счастья… И девушка, глядя на него, тоже вдруг улыбнулась… Мило так, красиво… – А ты это… Ну… короче, звать тебя как? Я Илья. Буреломов моя фамилия. Все меня Бурей зовут в своих кругах, а ты?..

Его взгляд упал на тетрадку в ее руках, на которой было старательно выведено: «Ситникова Марина Вячеславовна. 26л.».

Девушка перехватила его взгляд и обняла тетрадку, прижав ее к груди, чтобы Буря и чего еще не разглядел, недоверчиво поглядывая на него.

– А ты – Марина, да? – сказал за нее Буря, продолжая плыть в своем море бесконечного восторга. – Мари-и-ина… – протянул он, словно пробуя ее имя на вкус, а девушка настороженно спросила:

– Ну Марина, и дальше что?

– Да ничего… Я так просто, чтоб знать… – улыбнулся Буря, а Марина прищурилась:

– Зачем знать?

– Ну-у… Слушай, Марин. – он снова наклонился к ней и зашептал прямо в ухо, видя, что последняя оставшаяся перед кабинетом девушка внимательно наблюдает за ним. – А… это самое… У твоего гиганта папашка есть?? Ну… хахаль или муж там… И все такое…

– У меня двойняшки будут. – вдруг буркнула она, и Илья расплылся в еще более невероятном шоке.

– Да ну??? Не брешешь?? Вот так дела… Так у твоих спиногрызов папандр есть??

Марина пристально и недоверчиво посмотрела на него, молча изучая его синими глазами. В коридоре стало пусто – ушла на прием последняя беременная, и Илья даже чуть не забыл, зачем он здесь… Так сильно ему нравилась эта Марина, что он бы не отходил от нее ни день, ни ночь… И детей у нее двое за раз будет, вот так класс!.. Илья почему-то подумал, что не прочь иметь двоих детей… Он бы даже на работенку легальную устроился ради них, так ему осточертел, на самом деле, его промысел…

– А тебе-то что?? – недоверчиво выдала она, а Илья пожал плечами и искренне признался:

– Веришь-нет, я сам не знаю! Ну чет хочется спросить и все тут! Ты, Марина… Ты… хорошенькая… – вдруг протянул он, оглядывая ее лицо и губки странным, светящимся взглядом, а дверь кабинета распахнулась, и до его ушей донеслось:

– Следующий!

Марина вздрогнула и встала, тяжело вздохнув, но не сводя глаз с Бури, который тоже подскочил, чувствуя, как долбило его сердце в ожидании приговора…

– Ну, Марин? Ну??.. – как-то требовательно шепнул он, а она вдруг медленно и тихо проговорила:

– Нет, никакого отца нет… Я пойду…

И она устремилась к кабинету, а Илья рванул к ней, как в голову ударенный самой сильной молнией, и бешено зашептал:

– Тогда телефончик мне оставь, колобок, я тебе звякну, в кафешку сходим или куда хочешь… Телефончик…

Но голос врача прозвучал еще настойчивей, ее глаза мелькнули отчаянием в электрическом освещении клиники, и… перед тем, как хлопнула за ней дверь, Илью окутал сладкий и притягательный цветочный аромат…

Он плюхнулся на диванчик, не находя себе места и кусая костяшки пальцев, он ударил по ручке, обтянутой розовым кожзаменителем несколько раз, он схватился за голову…

Что же за наваждение??? Что за насмешка судьбы??? Девчонка беременна двумя чужими детьми!!! Да она родит в скором времени!!! Что это с ним, неужели он, такой классный пацык, такой шикарный мужчина, себе худенькую и… не беременную не найдет?!?

Но Буря сидел, все ерзая и ерзая на этом дурацком кресле, окутываясь отчаянием, как теплой шалью, и все глядя и глядя на дверь кабинета, за которой так медленно, вперевалочку скрылась она… Марина… Странная ситуация, странная встреча… Но Илью не пугали ни дети, ни ее положение, ни что-либо на этом свете… Глядя на белую дверь 301 кабинета, он видел лишь ее синие глаза, недоверчивые, настороженные, но… тоже как будто настроенные на него, как будто…

Предназначенные для него…

Вот же хрень-то какая!!! Вот, оказывается, как действует эта судьбоносная чушь про рок, про звезды и всякую карму… Теперь Илье не казалось смешным, что Женька стала встречаться с женатым типом на десяток лет себя старше…

Дверь распахнулась, и вышла Марина, придерживая себя за поясницу, отчего ее живот казался еще больше похожим на воздушный шарик. Илья вскочил, сделав к ней несколько быстрых шагов и чуть не умирая от свистопляски органов внутри себя, а в мозгах билось только сердце, сердце, его сердце каким-то чертом оказалось в его мозгах!!! А его глаза уже с дичайшей надеждой впивались в ее лицо, которое светило странными, противоречивыми чувствами, начиная от инстинкта самосохранения и заканчивая необычайным интересом… И мужа у нее нет… тут же скакнула на коне мысль, а изо рта впервые в жизни не могло вырваться ни звука…

Марина слегка нахмурилась, а потом, мельком оглянувшись на дверь кабинета, вдруг протянула руку и, схватив ладонь Ильи, сунула ему маленькую бумажку… А затем, внимательно поглядев на него и его глуповато-выжидающе-требовательное лицо, прикусила нижнюю губу и, бросив на него последний противоречивый взгляд, все также вразвалочку поспешила прочь, шурша розовыми бахилами…

А Илья тупо таращился ей вслед, даже моргать не хотелось, даже дышать не мог… Его карие глаза опустились вниз, на бумажку, хрустевшую в его ладони… Он развернул ее… Цифры… Телефон!!! Вытаращив восторженные глаза в коридор, где за углом только что скрылась Марина, Илья, как мальчишка, подпрыгнул и тихо крикнул:

– Ес!!!

После чего окрыленный, воспаренный, освещенный, обнадеженный и осчастливленный, он нагло распахнул дверь кабинета Егоровой Н.В. и вошел туда с таким видом, будто ему и русла рек местами поменять ничего не стоит.

Женщина-врач сидела за столом и что-то быстро дописывала в одной из больших тетрадей по типу той, что Буря видел у Марины в руках. На вид ей было около пятидесяти, и это вся информация, которая считалась Буреломовским мозгом, потому как его глаза уже просматривали стопки тетрадок или «обменных карт», как их называла Женька, на столе, понимая, что карта Ксюши, скорее всего, где-то здесь.

Егорова подняла на него свои уставшие глаза и удивленно поинтересовалась:

– Я чем-то могу вам помочь??

– Здрасьте, тетя! – весело улыбнулся Илья, с размаху присаживаясь на стульчик около ее стола со своим самым расслабленным видом. – У вас тут сегодня подруга моя была, Маринкой зовут, ну так вот, она это… у вас в ваших документах тут… забыла… м-м… направление на анализ крови. – припомнил вдруг Илья ту фразу, которую Марина сказала в регистратуре. – Биохимия, кажется… биошмимия… короче, важную промокашку профукала… А обратно идти влом, такое пузище, сами видели! Два детенка целых!!! Ну так я за нее пришел. Че, тетя, дашь порыться в ее карточке?? – преспокойненько заявил Илья, а Егорова еще несколько секунд с подозрением смотрела на него, но, видимо, припомнив, что он сказал все, вроде как, правильно, пренебрежительно сморщила нос, оглядев расплющенного по соседнему стулу, самоуверенного мальчишку, и со вздохом подтащила к себе стопку обменных карт, недовольно проговорив:

– Как фамилия этой вашей Марины?? И пожалуйста, поуважительнее! Вы в медицинском учреждении и разговариваете с человеком старше себя по возрасту.

– Ой, да ладно вам к старушенциям причисляться, чего бубните-то такое?? Обиделись, что ли?? – наивно и абсолютно искренне спросил Илья, жадно поглядывая на стопку тетрадей. – Ситникова ее фамилия, да вы так не парьтесь, я сам погляжу, давайте вашу кипу сюда, а вы пока писанинку свою докалякайте…

И, не церемонясь, Илья легко подхватил тетради из рук врача, которая даже не успела пикнуть что-то в защиту персональной информации своих пациенток, и тут же шустро бросился их проглядывать, выискивая, конечно, совсем другую фамилию.

– Да-а, молодой человек… – протянула Егорова, снова смерив его недовольным взглядом. – Наглость вперед вас родилась! И пожалуйста, ничего там не напутайте! У меня все по времени посещения разложено…

Но не успела госпожа гинеколог даже слово написать в своих записях, как Буря в прямом смысле устроил бурю, картинно выронив все тетради на пол и парочку пихнув ногой под стол, для вида, а сам громко заверещал:

– Ой, да чтоб меня!.. Руки-крюки, коленки дырявые… Срань Господня, все уронил… – он упал на «дырявые» колени, хватая по очереди то одну, то другую карту и продолжая верещать на весь кабинет:

– Ой, тетя, только не визжи, я сейчас все соберу, как надо, сделаю! Я всегда все супер мучу, вот увидите… Ща, ща, ой-ей-ей, какой же я дебилоид… Прости, тетя, прости… Щас, щас…

– Аккуратней надо быть, молодой человек, ну что же это такое?!? А если что-нибудь потеряется??? – возмущалась Егорова, а Илья, повернувшись спиной, поспешно собирал карточки, внимательно изучая фамилии на них и по ходу дела восклицая:

– Да не боись, не боись, все обратно вставлю, ничего не потеряется…

Егорова еще поиспепеляла его спину взглядом и, явно вынеся ему какой-то, не очень радостный диагноз, отвернулась, а Буреломов, наконец, нашел карточку Ксюши и уже открыл ее, приговаривая:

– А вот и Маринина книжка… Так… вот и направление, это я возьму… Ага… – а сам громко хлопнул карточкой об пол и одновременно дернул лист с УЗИ, моментально сложив его с помощью ловких рук и сунув в карман штанов.

Под тихое ворчание Егоровой, Буреломов соорудил из всех тетрадей ровную стопочку и взгромоздил обратно ей на стол, сообщив: