Текст книги "Высокое сопротивление. Бонус к книге "Минус всей моей жизни" (СИ)"

Автор книги: Наталия Матвеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

– Ксюш… – тихо начал он, но Ксюша, следуя за своей новой звездой, подчиняясь зову своей души, вдруг протянула руку и взяла тонкими пальцами его ладонь… Он замолчал, почти не двигаясь, и лишь глядя на ее пальчики, скользившие по его широкой ладони с невероятной, небывалой нежностью… Он резко посмотрел на нее, вздохнув и заметно занервничав, а его глаза будто не верили в свое счастье… Вадим аккуратно сжал ее пальцы своей рукой и, закрыв глаза, повинуясь чувству, притянул ее руку к своим губам и с трепетом поцеловал… Так чувственно, так любовно…

Что-то вспыхнуло внутри Ксюши, что-то пустилось бежать внутри нее, огонек или искорка, или новая кровь… Она завороженно смотрела на него, а его губы, целующие ее пальцы с таким нетерпением и лаской, почему-то обжигали кожу… Сердце застучало… Что-то задрожало в груди… Она вздохнула и едва слышно прошептала:

– Любишь меня?..

– Да. – не задумываясь, тоже шепотом ответил Вадим, лаская ее руку, не желая прерывать этот волшебный момент, не желая выпускать ее никогда…

– Любишь?.. – что-то разгоралось, что-то томительное, странное, или… страждущее… Она закрыла глаза, поддавшись чувствам, поплыв на волнах эмоций и утопая, утопая…

– Да, люблю… Очень сильно. – взволнованно прозвучал его нежный тембр…

– Тогда поцелуй меня. – с трудом выдохнув, попросила Ксюша, открыв глаза и с невероятным ожиданием глядя на него… Она ждала…

В его глазах вспыхнуло пламя, вспыхнула надежда, Вадим так любил целовать ее, она знала, чувствовала, но всегда смеялась с презрением… Ее душа летела в пропасть, сгорая в огне эгоистичной злобы, а теперь… теперь она ухватилась за свой единственный якорь к спасению… И он поцеловал ее. Мягко, нежно, с плохо скрываемой радостью, с жадностью, с надеждой… Надежда так меняет людей, надежда заставляет сиять, стремиться к солнцу, убеждает жить лучше… Его рука коснулась ее щеки, а вторая все еще сжимала ее руку… И Ксюша отвечала, подавшись к нему, отвечала его руке, нежно теребящей ее пальчики, отвечала его губам, поглощенная его чувством, его силой…

И пусть он был робким, пусть казался слабым! Но он любил ее, несмотря на восемнадцать лет разлуки, любил, несмотря ни на что вообще, а любовь – это великая сила, движущая нас вперед… Поцелуй становился горячее, дыхание его замедлилось, Вадим сам, неожиданно для себя, стал настойчивее, окрыленный ее ответными ласками, разгоняя темпы, и Ксюша вдруг… почувствовала…

Не может быть… Этого просто не может быть… Он раздражал ее… Нет. Не раздражал. Она просто отвергала его, потому что была зациклена на другом. И Ксюша любила Сережу, и всегда будет любить, но… Поцелуй Вадима оживил ее сердце, ее чувства, его душа согрела ее и повела за собой, заставив ее… желать дальнейших ласк, желать окунуться в эту любовь, все ее нутро мечтало об этом… Огонек по телу… Сконцентрировался в животе… Загорелся с новой силой, открывая ее сердце…

Она задохнулась, восторженно посмотрев на него, заметив его страстный, любовный взгляд и улыбаясь, не веря тому, что чувствует… Это просто… фантастика какая-то! Он некрасив… Он не может привлекать ее… Нет. Человек красив внутри, а не снаружи, он красив душой, поступками, принципами. И он заслуживает того, чтобы быть счастливым.

Ее ладонь провела по его широкой, слегка колючей щеке, Вадим прильнул к ней, наслаждаясь ее прикосновением, впитывая ее тепло… Горячо, горячо пульсирует кровь, утяжеляя ее дыхание… Ее глаза впивались в его лицо, а губы едва слышно и очень чувственно шепнули:

– Поехали домой.

Радость, радость, удовольствие и безграничное счастье в его глазах, улыбка, осветившая сумрак вечера, выдававшая его истинную привлекательность с головой… Быстрый, благодарный поцелуй – и «Мазда» снова двинулась в путь, туда, где новые угли разгорятся в потухшем камине, туда, где все части мозаики сложатся в один прекрасный, семейный портрет, и снег больше не будет казаться ледяным злом… Он будет напоминанием о первом шаге на пути к правильной, счастливой жизни.

*** «Плюс»

Телефон чуть не выпал из ее рук, когда она узнала исход сегодняшнего сложного и такого тяжелого дня… Женя сидела на своей кровати, улыбаясь и пытаясь осознать, что же произошло… Неужели… Неужели и правда все?? Неужели Сережа, ее любимый, ее дорогой, самый желанный в мире Сережа теперь свободен?.. И они могут быть вместе??? Сказка… Волшебная, зимняя сказка… Женя вскочила на ноги, все еще улыбаясь, и подошла к незанавешенному окну, обхватив себя руками. Шел мягкий снег, падая медленными, вальсирующими движениями на карниз, покрывая слишком недолговечным и уязвимым пушком серую землю, дома и город, машины, постройки, вывески и тротуары… Столько всего… Столько всего им пришлось пережить за этот год! И правда… целый год!.. Женя помнила все: помнила тот декабрь, когда поняла, что между ними что-то происходит, помнила, как медленно происходило их сближение, как Сережа держался до последнего, пребывая в сложной ситуации, но не решаясь ей сказать… Помнила свою страсть, помнила злость, помнила боль от разрыва с ним как сейчас… И помнила, как простила. Как обещала ждать, но он не захотел тянуть с разводом… Помнила все его взгляды, его каждое прикосновение, их единственную пока, но такую важную, такую прекрасную совместную ночь… И, наконец, помнила его слова, его предложение…

Сердце заколотилось, как безумное, Женя схватилась за щеки, обернувшись в полутемную комнату, а ее внутренний моторчик уже летел к нему, к Сереже, на всех парусах, она знала, что он ждет ее… Желание быть с ним с такой силой захватило ее, что она чуть не закричала, бросившись к шкафу и достав с верхней полки дорожную сумку…

Вещи полетели, душа горела любовью, сердце стучало все сильней, а за дверью слышались голоса… И Женя замерла, вдруг с невероятной болью оглядев свою спальню, в которой прожила не один десяток лет, оглядела свою кровать, кровать Поли… Вся ее жизнь, ее радости, печали, победы и поражения – все пережито здесь… Родной дом сохранит часть души, но ее энергетика исчезнет, сроднившись с другим местом, а детская кровать опустеет навсегда… Но это закон жизни. Детство проходит, и приходит новое время – время создавать свою семью, время уходить из-под родительского крыла… И только лишь часть ее души в виде воспоминаний, фотографий, разговоров останется здесь навеки, пока будут живы те, кто помнит…

Слезы задрожали в глазах, Женька подскочила на ноги и со всех сил метнулась в гостиную, где мама и отец смотрели какую-то развлекательную передачу, а Поля собирала конструктор на полу. Сердце чуть не остановилось от боли, когда Женька ввалилась в ярко освещенную комнату и увидела улыбку своей мамы… Детское желание оставаться всегда ребенком рядом с ней и очень крепкая связь с родителями и сестрой так сильно захватили ее, что она зарыдала, бросившись удивленным родителям на шею и вцепившись, что есть мочи, стискивая их, запоминая их объятия, запоминая этот день… Как больно рвать по живому! Как страшно… Но жизнь не могла стоять на месте, пора было приобретать новые статусы, новые роли… Любящей жены, заботливой матери, хранительницы счастья…

– Женя?? Жень?? Ты чего? Что с тобой?? – взволнованно заголосила мама, обнимая Женю в ответ за трясущуюся от всхлипываний спину, а отец, шею которого тоже весьма сурово сдавил любящий локоть дочери, с раскрасневшимся лицом громко проворчал:

– Даша, у Жени белая горячка. Вызывай санитаров.

– Женька, Женька, ты что, с ума сошла, да??? Женька, ух ты! – завизжала Поля и тоже плюхнулась на диван, навалившись на Женину спину сверху и тоже, за компанию, с блаженным лицом перекрыла объятиями остатки кислорода любимым родителям, а Женька, не имея сил остановить истерику, завыла на весь дом:

– Мамочка, папочка, Полюшка, я вас так люблю-ю-ю!.. Я… я…

– Женька, да ты чего рыдаешь-то?? Уж никак на другую планету собралась, а нас взять с собой не хочешь. – рассмеялась Дарья Федоровна, но ее улыбка вдруг озарилась грустью и тонкой тоской… Мать чувствует сердцем, все понимая без слов. Этого не отнять, узы слишком сильны.

– Даша, а может, она чего приняла по-тихому? Уж больно долго в комнате сидела… Что там у вас, Женя, сейчас в моде? «План»? Или… «гашиш» какой-нибудь?? – недовольно спросил папа, снова сверкнув своим странноватым чувством юмора и хмурыми бровями в совокупности, Полина захохотала, а Женя завыла еще сильней:

– Я… я вас никогда не забуду-у-у… Мамочка-а-а… Как я буду без тебя-я-я…

Дарья Федоровна расширила глаза, выразительно глянув из-за рыжего облака дочериных волос на Эдуарда Петровича, который раздраженно хлопнул по коленке и досадливо буркнул:

– Ничего не понимаю! Женя!! А ну, прекращай истерику!!

– Да, Жень! Хватит рыдать и скажи, что происходит? Ты нас пугаешь! – взволнованно добавила мама, и Женя, всхлипывая и размазывая слезы по лицу, выпустила, наконец, своих дорогих и ничуть не удушенных родителей, усевшись и с болью проскрипев:

– Я… я ухожу… Я ухожу жить к Сереже.

– Ого!!! – завизжала Полина, радостно запрыгав по комнате и затанцевав на одной ноге. – К дяде Сереже?!? Ни фига себе!!! Значит, комната теперь моя!!! УРА!!!

– Поля, тихо! – прикрикнула на младшую дочь мама, и с нежностью посмотрела на Женю, вцепившуюся в ее руки и все еще яростно всхлипывающую. – Женя. Ты… ты точно решила?..

– Так, погоди, дочь! – строго громыхнул отец, усевшись на диване поудобней и грозно сложив руки на груди. – А этот… хм… Сергей твой, гад паршивый… – не удержался папа, но быстро продолжил под укоризненный взгляд жены: – Этот твой Сергей хоть с разводом-то разобрался своим?! Еще не хватало, чтобы моя дочь жила с этим проходимцем на правах… На ПТИЧЬИХ правах! Меня такой расклад не устраивает! Так ему и передай, если неймется…

– Ну хватит, пап! Он развелся. Сегодня было последнее судебное слушание. – не в силах скрыть счастливой улыбки, проговорила Женя, а отец тут же добавил:

– Да? И что? Оставила ему жена хоть квартирку-то какую-нибудь? Или по съемным собрались мыкаться??

– Эдик! Ну что за вопросы?? – недовольно одернула Эдуарда Петровича мама. – Какая разница, есть квартира или нет? Мы, если что, поможем, разменяемся… Если дело к свадьбе будет… А пока…

– Еще чего!! – категорично заявил отец, насупившись и почесав лысину на голове. – Он директор или нет, я что-то не пойму?!? Вот пусть сам и выкручивается, Женя же не виновата, что он ее женатым окрутил, да еще и с ребенком оказался… И костюмчики у него как-то подать милостыню желания не вызывают, так что…

– Ой, да бросьте вы! Есть у него квартира, но не об этом речь сейчас! – всплеснула руками Женя, переводя взгляд с мамы на отца и наоборот. – Я уезжаю, понимаете?.. Мне… мне нужно теперь… самой жить. И… и мне так плохо-о-о!!! – снова ударилась Женька в слезы, а мама обняла ее и, прижав к себе, с печалью в глазах сказала:

– Женечка, это ничего… Ты не плачь, чего же ты плачешь? Ты совсем взрослая у нас, тебе уже не двадцать лет… Пора и свою жизнь устраивать! Тем более, ты же так этого хочешь, я знаю… – мама погладила дочь по спине, а в ее глазах тоже блеснули слезы… Даже Эдуард Петрович притих и нахмурился, чувствуя, как растягиваются до предела невидимые нити, что всегда накрепко связывают родных людей, детей и родителей… – Женя! Все будет хорошо, дочка. Ты привыкнешь… В конце концов, не на экватор же переезжаешь! Да мы видеться можем хоть каждый день! Я вот завтра ужин приготовлю – приезжайте вдвоем с Сережей!

– Ага! – подхватила Полина, радостно вцепившись в Женин локоть. – Поможете мне проект по литературе сделать! Нам там по Горькому нужно какой-то обзор сочинить… А дядя Сережа хорошо «Детство» Горького знает??

Женя рассмеялась, выпустив маму и еще какое-то время просто глядя ей в глаза. За один день такие связи не разрываются… За один миг не оторвешься от родных… И больно, и страшно, и тоска раздирает!.. Но сердцу стало недостаточно лишь семейных, родовых стен… Оно рвалось к Сереже, и она ничего не могла с этим поделать. Пора.

– Идем. Я помогу тебе сумку собрать. Не печалься, дочка. Все встанет на круги своя, вот увидишь. Тебе и правда пора свою жизнь устраивать, мы с отцом, между прочим, внуков ждем! Давай-ка, не кисни. Чего расселась?? Тебя Сережа ждет. – весло сказала мама, стараясь поддержать, стараясь скрыть свою тоску, свою боль ради счастья дочки… И Женя благодарно улыбнулась. Да, с такой поддержкой можно пережить все, постепенно, шаг за шагом, преодолевая трудности вместе… Потому что настоящая семья сильнее всего на свете.

*** «Минус»

Поскольку как-то так само получилось, что история эта больше повествует о Сергее, чем о Жене, то, наверное, целесообразней было бы от его имени и закончить.

Сережа в волнении и сумасшедшем раздражении на медленно тянущиеся, как карамель, минуты слонялся по своей квартире, включив везде свет и оттаптывая ламинат сразу и во всех комнатах, неизменно, где бы он ни оказался, сворачивая к окну и глядя на темную улицу и дорогу, подмигивающую ему светом пролетавших мимо его дома автомобилей… Снег повалил с новой силой, совсем мешая его обзору, и Сережа хмурился, не желая пропустить тот момент, когда во двор его новенькой многоэтажки въедет маленький, канареечный «Опелек»… Женя должна приехать… Она обещала ему… Черт возьми, ну почему так долго???

Сережа в нетерпении топнул ногой, глядя на часы – он звонил ей полтора часа назад! Целых полтора часа прочь из жизни бессмысленной тенью, а она сказала, что приедет… Что же можно делать так долго?!? Дорога занимает не более двадцати минут: Сережа неосознанно выбрал для покупки нового жилья тот же район, в котором жила она… Неужели же можно час собирать в чемодан косметичку и пару платьев??? А может, с родителями возникли проблемы?? Сережа рассердился, потому что он чертовски нервничал, чертовски страстно желал скорее получить свою Женю сюда, чтобы забить наглухо досками окна и двери, чтобы не отрываться от нее, даже если на улице начнется третья мировая, чтобы никогда больше с ней не расставаться, и никакое время, пробки, несобранные вещи, упертые папаши (насчет матери Жени он как-то не сомневался, памятуя о ее благосклонном отношении к нему), колеи, гололедицы и бураны не могли остановить его в своем безумном стремлении к ней…

А потому, с трудом усадив себя на диван и сложив руки на груди, Сережа уставился на собственные наручные часы, выделив Жене еще десять минут… Десять минут, после которых он рванет за ней и снова будет уничтожать всех, попавшихся ему на пути… Женя, Женя, Женя… Женя, Женя, Женя…

Ерзая, психуя, умирая, негодуя и желая сдернуть с руки дорогущий аксессуар и хорошенько постучать им об журнальный столик, Сережа дождался-таки, когда истекут им же самим выделенные себе десять минут, и ветром сорвался с места, подгоняемый пылающими внутренностями и гулко отбивающим барабанную дробь сердцем… Обувшись и схватив куртку, он резко распахнул входную дверь…

А Женя уже медленно шла по свежему, выкрашенному желтой краской подъезду, с нетерпением разглядывая номера квартир. Сережа так и замер, ощущая сумасшедший взрыв внутри себя… Приехала! Приехала!! С сумкой… Женя…

Пока он истуканом стоял у дверей своей квартиры, забыв обо всем на свете и только глупо и счастливо таращась на нее, Женя вдруг повернулась на шум и, увидев Сережу, радостно улыбнулась, озарив своим солнцем весь скучный и серый… нет, нет, желтый, конечно, желтый подъезд… Быстрым шагом двинувшись к нему и на ходу стряхивая еще не успевшие растаять снежинки со своих кудряшек, Женя счастливо воскликнула:

– Сережа?!? А ты куда собрался?? Сбегаешь?? – хихикнула она, и Сергей, наконец, очнулся, разбуженный ее милым смешком, ее ласковым взглядом, ее прекрасной улыбкой… Он рассмеялся, умирая от счастья, и, схватив ее за теплую ладошку, скорее втянул в квартиру, ненасытно глядя ей в глаза, и взволнованно проговорил:

– Я за тобой хотел ехать. Ну сколько можно собираться??? К чертям эти вещи, просто приехала бы, если все это так… – она нежно провела рукой по его щеке, и он осекся, вновь попав в ее сети, вновь начиная наполняться ею, сгорая в ее взгляде… Эти фиалковые глаза… – Долго… – едва закончил он, а Женя вздохнула и счастливо прошептала:

– Сереженька…

Сердце стукнуло, в теле – огненный вулкан, он целовал ее и целовал, он не знал, сколько времени они целовались в этом коридоре… Сережа разрывался от счастья ее присутствия, от того, что теперь он имел полное право ласкать ее волосы, таять на ее коже, прижимать ее к себе, запуская ладони под ее легкую, персиковую курточку… Теперь он был свободен, теперь жизнь начинается заново, и пусть ему за тридцать, какая разница? Жизнь имеет смысл и в семьдесят лет… Свободен… Надо же! Даже не верилось… И Женя, его Женя здесь, с ним, теперь он никогда никуда ее не отпустит, он не позволит никаким преградам больше встать между ними… Вместе. Навеки. Навсегда.

Она обнимала его, положив голову ему на грудь, и глубоко дышала, так и не раздевшись, так и оставаясь в куртке и сапогах. Время остановилось, спешить больше некуда, осталась лишь любовь…

Сережа любовно, со всей горячностью этого мира смотрел на нее, крепко прижимая ее к себе, жадно, не желая отрываться от нее ни на секунду, упиваясь собственничеством, упиваясь этим моментом…

– А почему сумка такая маленькая? – требовательно спросил он, поглаживая Женины волосы и с недовольством глядя на ее багаж, брошенный у двери. Женя подняла голову, с легкой улыбкой заглядывая ему в глаза, и провела ручками по его спине, тихо проговорив:

– У меня не так много вещей, как тебе, наверное, показалось. Тем более… – она вздохнула и снова прижалась щекой к его груди, слушая быстрый стук его сердца. – Мне нужен предлог, чтобы почаще ездить домой хотя бы первое время… Понимаешь? – с грустью спросила она, и Сережа тут же нахмурился, чувствуя, как ее настроение передается и ему, а он чертовски не любил, когда она грустила.

– Конечно. Не переживай, Женя. Будешь ездить столько, сколько хочешь.

Женя тут же счастливо просияла и, потянувшись, поцеловала его в губы, на ходу скидывая курточку и расстегивая сапожки.

– М-м-м! Ты очень милый, Сережа! Я люблю, когда ты такой! – весело и счастливо прощебетала она, заставив все внутренности Сергея всколыхнуться в желанном огне, и с любопытством оглянулась. – Ну что? Покажешь мне свою квартиру?? Где здесь моя комната?? – с улыбкой и шутливым, озорным огоньком спросила она, двинувшись вперед по коридору, озаряя все вокруг своим светом, оживляя предметы и даже стены своей солнечной аурой, вдыхая жизнь и краски в этот дом, заставляя Сережу бесконечно стремиться к ней, желать впитывать ее тепло, желать дарить ей абсолютное счастье, чтобы Женя всегда улыбалась, чтобы она никогда больше не знала слез…

На все готовый ради нее, полыхающий сумасшедшими искрами внутри себя, взволнованный, радостный до безумия, убитый ее улыбкой тысячу раз, Сережа быстро нагнал ее и, притянув к себе, с безумной, головокружительной жадностью поцеловал ее, заставив ее сладко вздохнуть и ощущая лишь ее страстный, взволнованный трепет…

Губы, губы, ее щечки, ее волосы и сиреневый запах, она родная, она любимая, самая чудесная на свете…

– Твоя комната в спальне. – тяжело дыша, шепнул ей на ушко Сережа, лаская руками ее спину, и Женя приподняла брови, ужасно притягательно порозовев и все обнимая, обнимая его своими теплыми ладошками.

– Правда? Ну, в таком случае начнем экскурсию по дому с… моей комнаты, да?

Сережа не удержался и снова поцеловал ее, мягко подталкивая к первой двери налево, все еще не веря своему счастью, полностью поглощенный своим чувством, погружая в свою любовь и ее, и себя.

…И снег больше не страшен, ни одна метель не закружит холодной, колючей воронкой в этом доме, где расцветут новые цветы и рыжие лучи заиграют белыми искрами на зимних, оконных рисунках, где нальется жизнью каждый угол, каждый предмет, каждая вещь, – все заиграет новыми красками, расцветится радужным семицветием, а новый, истинный смысл, который внесет сюда ее душа, ее любовь, ее забота и женская нежность, выльется, в скором времени, в звонкие детские крики за большим, семейным столом, и нет больше узкой, темной колеи, полной страхов, одиночества и злости, а есть лишь широкий, озаренный светом ее солнца проспект, по которому они теперь будут идти вместе, рука об руку… Что бы ни случилось.