Текст книги "Поцелуй бабочки"

Автор книги: Натали Вокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Что?

– Видишь ли, я не знаю, чего ты от меня ждешь, не знаю, как мне вести себя, и я немного устала от соперничества с Патрицией и ее… авторитетом…

– Это не соперничество.

– В самом деле?

– Нет, и если ты считаешь по-другому, то тебе следует серьезно подумать, как жить дальше.

– Да. Поэтому мне, наверное, лучше уехать домой?

После слов, сказанных Витторио в такси, Одри надеялась, молилась и отчаянно ждала, что Маричелли станет отговаривать ее или хотя бы спросит, когда она вернется. Услышанное потрясло ее.

– Да. – Он схватил ключи и вышел.

Неужели какая-то женщина надеялась, что ради нее он откажется от работы? Но Одри вовсе не хотела этого. И вообще не хотела, чтобы так получилось. Значит, она и впрямь вела себя как избалованный ребенок? И все испортила. Но она боялась потерять Витторио… так же, как когда-то потеряла Кевина. И собственными руками сделала именно то, чего боялась.

Она услышала негромкий хлопок входной двери. Что делать? Как окликнуть Витторио, если рядом с ним Патриция? Чего ты ждала, Одри? – спросила она себя. – Что он будет уверять тебя в безграничной любви? Нет, этого она не ждала. А если так, следовало помалкивать. Надо было посочувствовать ему, пожалеть… Будь у нее голова на плечах, она именно так бы и поступила.

Ох, Одри, Одри, и когда ты научишься держать язык за зубами? Если бы Витторио вернулся, она извинилась бы. Возможно, тогда он сказал бы те слова, которых она ждала.

Как ты дошла до такой жизни? – грустно подумала Одри. Следовало либо собирать вещи и уезжать, либо оставаться, но не раскисать, а бороться за свою любовь. Она положила сумочку на туалетный столик и начала раздеваться.

Теперь самое главное выяснить, как он к ней относится. Придется спросить. Когда Витторио вернется, они сядут и обо всем поговорят. Может быть, обсудят планы на будущее, если Витторио действительно любит ее. Она бы стала учиться итальянскому, а может быть, и археологии… А вдруг Витторио не захочет, чтобы она училась? В этом и заключалась трудность: Одри не знала, чего именно он хочет, а спрашивать, учитывая печальный опыт с Кевином, боялась.

Когда Одри задала этот вопрос Кевину, он удивился. Как будто она должна была знать все сама. Тогда она принялась умолять… и он испугался. Неужели Витторио тоже испугается?

Она считала, что умеет держать себя в руках и не боится спрашивать – чаще всего очень настойчиво, – когда не знает ответа, но сейчас не могла на это решиться. Не потому ли, что боялась? А если бы он сказал «нет», что тогда? Ничего. Наконец научилась бы уму-разуму, только и всего…

Она не сомкнула глаз, боясь уснуть и не услышать возвращения Витторио. Еще не было восьми, когда открылась входная дверь. Одри поспешно встала, надела халат и заторопилась навстречу, твердо зная, что именно следует сказать. Но это был не Витторио, а Патриция, элегантная даже в джинсах и куртке.

Захваченная врасплох, Одри затянула потуже пояс халата и молча смотрела на гостью.

Патриция улыбнулась.

– Витторио попросил меня заехать и передать, что он задержится еще на два часа.

– Да, спасибо, – кивнула Одри, не понимавшая, что происходит. Витторио волновался, что она будет беспокоиться? Или прислал Патрицию, чтобы предотвратить еще одну ссору? – Хотите кофе? Или предпочитаете что-нибудь другое?

– Кофе, пожалуйста. Я бы хотела с вами поговорить.

Это звучало зловеще. О чем им говорить? Или Патриция не имела в виду ничего особенного? Просто хотела поболтать, как частенько делала Эмили с соседкой по балкону? Но Патриция не была похожа на женщину, которая станет болтать попусту. Одри провела гостью на кухню и, ставя кофейник, жестом пригласила ее сесть.

– Витторио – удивительный человек, – начала Патриция. – Очень уважаемый.

– Да, – рассеянно согласилась Одри.

– Очень занятой.

– Да.

– Я не хочу лезть в ваши дела, но…

– В самом деле? – спокойно спросила Одри и повернулась к ней лицом. – Что вы хотите сказать, Патриция?

– Всего лишь внести ясность. Я вам не нравлюсь, верно?

– Я едва знаю вас, – уклончиво ответила Одри.

– Нет, не нравлюсь. Я понимаю, вам трудно. Вы не знаете ни его работы, ни его языка…

– В настоящий момент, – вставила Одри. Не давай воли гневу, предупредила она себя. Сначала выслушай то, что хочет сказать Патриция, а злость оставь на потом. – Вы думаете, я не подхожу ему? Не так ли?

– Не то что не подходите, – возразила Патриция, ничуть не смущенная резким тоном Одри. – Не мое дело решать, кто ему подходит, а кто нет… Вы перенесли потрясение из-за родителей. Витторио тоже очень волновался, но…

– Вы считаете, что я здесь слишком задержалась.

Патриция слегка пожала плечами.

– Витторио забросил дела, и сейчас у него очень много работы. Он чрезвычайно занятой человек, привык тщательно изучать вопросы, а времени на это не хватает. А сколько сил у него отнимает вновь созданная комиссия! Пока он не найдет людей, которым можно будет поручить часть дел… Вы понимаете, о чем я говорю? Я знаю, что Витторио – человек, которому не чуждо ничто человеческое, однако… Как сказать, чтобы вы не обиделись? У Витторио было множество романов, но ни один из них не был продолжительным. Еще недавно была Клаудиа, потом Джованна, теперь вы. Но…

– Но Витторио не сторонник прочной связи?

– Si, – с облегчением согласилась она.

– А я мешаю его работе, да?

– Поверьте, он действительно слишком занят. А сегодня вечером вы разозлили его. – Патриция вздохнула и продолжила: – Не думайте, что я сама имею на него виды. Я бы не желала, чтобы у вас сложилось впечатление, будто я ревную, но…

Если бы Одри услышала еще одно «но», жизни гостьи угрожала бы серьезная опасность. Кажется, Патриция намекнула, что они с Витторио были любовниками?..

– Вы не думаете, что Витторио следовало самому сказать мне об этом?

– Конечно, но он не решится. Потому что вы волнуетесь за родителей, потому что вы пережили потрясение в катакомбах и потому что он распоряжается землей, на которую претендуете вы.

– Он говорил вам и об этом?

– Конечно. Ведь мы коллеги.

Да уж, коллеги… Патриция вмешивается в их отношения ради пользы Витторио, а не из злобного желания причинить боль или из банальной ревности, но потому что они коллеги, а Витторио слишком занятой человек, чтобы отвлекаться от работы…

– Это Витторио просил вас поговорить со мной? – спросила она с вежливостью, которая сделала бы честь самому Маричелли.

– Конечно, нет.

– Рада слышать. Ну что ж, когда я уеду… если действительно уеду… без сомнения, вы будете первой, кто об этом узнает.

Патриция нарочито громко вздохнула, как будто имела дело с капризным ребенком.

– Я не хотела обидеть вас. Просто мне надо защитить Витторио. По институту поползли слухи, и я не желаю, чтобы эти пошлые шутки дошли до его ушей. – Немного помедлив, она добавила: – Видите ли, он весьма влиятельный человек, из очень богатой семьи.

– Я знаю. – А вот это уже предупреждение, и очень серьезное. Неужели в Италии до сих пор существует такое же строгое деление на касты, которое было в Англии в прошлом веке? Значит, простой англичанке в этих кругах делать нечего? Странно… До сих пор Одри видела здесь, в Италии, только доброту и дружелюбие. Вот и еще одна загадка. Может быть, все это было напускным?

Может быть, отвергая многочисленные приглашения Рико познакомиться с родными, она кого-то ненароком обидела? Может, именно поэтому так расстраивалась мать? Но даже если и так, Патриции-то какое до этого дело? И что в словах этой женщины правда, а что домысел?

Внезапно Одри затосковала по дому, по людям, которых она хорошо знала и понимала.

– Если вы по-настоящему любите его – а я в этом не сомневаюсь, – почему вы не желаете ему добра?

– Ему или вам? – спросила Одри напрямик.

– Наверное, нам обоим, – честно призналась Патриция. – В конце концов, когда он… увлекается, мне приходится нести все бремя служебных дел на себе. – Тут женщина поднялась. – Знаете, пожалуй, я не буду дожидаться кофе, – добавила она и ушла с достоинством, которому Одри оставалось только позавидовать.

Поскольку Витторио отсутствовал дольше тех двух часов, о которых говорила Патриция, у Одри было слишком много времени, чтобы поразмыслить и окончательно выйти из себя. Поэтому когда раздался звонок в дверь и на пороге вместо Маричелли появилась весьма развратного вида девица, у Одри не достало сил соблюдать вежливость. Впрочем, у девицы, судя по ее манерам, тоже.

– Что вам угодно? – ледяным тоном спросила Одри.

– Витторио дома?

– Его нет.

– Я подожду.

Нахально отстранив Одри, девица прошла в гостиную. Именно в этот момент на площадке появился Витторио. Одри не обратила внимания на его усталость, но не заметить раздражения Маричелли было невозможно.

– Это Джованна? – сердито спросил он.

– Откуда я знаю?

Маричелли негромко выругался и пошел в гостиную. Вскоре оттуда горохом посыпалась итальянская речь. Казалось, оба говорили сердито, но Одри часто принимала за ссору самую обычную беседу двух римлян.

Одри с грохотом захлопнула входную дверь и вихрем ворвалась в гостиную.

– Извините, – ледяным тоном прервала она. – Я понимаю, что мое мнение никого не интересует, но в Англии, – с нажимом подчеркнула Одри, – не принято приходить в чужой дом без приглашения! И хотя здесь всего лишь мой временный дом, это дела не меняет!

Она повернулась к Витторио и гневно продолжила:

– И я была бы чрезвычайно признательна, если бы вы не рассказывали о моих личных делах всем и каждому! Как вы смели обсуждать с Патрицией мою частную жизнь, которая не имеет к ней никакого отношения? И не делайте ее своим гонцом! А в будущем пользуйтесь телефоном, черт побери!

Не дав Витторио сказать слова в свою защиту и даже не узнав, собирается ли он оправдываться, Одри яростно крикнула:

– И вовсе не нужно деликатничать со мной из-за несчастья, произошедшего с моей матерью и Рико! Сказали бы прямо, что мне пора уезжать! Достаточно было одного слова!

Витторио не сдвинулся с места. Просто стоял и ждал. С каменным лицом. Когда Одри наконец умолкла, он спокойно спросил:

– Ты собрала вещи?

– Вещи? – потерянно переспросила Одри.

– Да. Вещи.

Она ошеломленно смотрела на Витторио. Он хотел, чтобы она уехала? Немедленно? Без каких-либо объяснений?

– Нет.

– Тогда собирайся. Немедленно. Я отвезу тебя в аэропорт.

Потрясенная, не веря своим ушам, Одри подавленно прошептала:

– Мне нечего с собой брать.

– В таком случае…

– Что тебе сказала Патриция? Я знаю, она говорила с тобой!

– Несколько избитых истин. Ты готова?

– А если нет? Если я не хочу уезжать? – взмолилась она.

– Не играй в эти игры! – внезапно рассвирепев, приказал он. – Не смей!

Витторио схватил Джованну за руку, потащил к входной двери, смерил Одри долгим, тяжелым взглядом и криво усмехнулся, когда она пошла следом. На лице Маричелли застыло выражение крайнего отвращения.

Потрясенная, Одри подхватила сумку, в которой лежали паспорт и кредитные карточки, и поплелась за Джованной. Слишком поздно объяснять, что ее взрыв был вызван страхом и неуверенностью в себе. А может, не поздно?.. Она сомневалась, что сумеет обойтись без слез, без уговоров и мольбы о прощении.

Джованна шла по лестнице, высоко держа голову и распрямив плечи. Неужели негодовала?

Одри села в машину.

7

Как же быть? – думала Одри, прощаясь с Витторио в людном аэропорту. Поговорить было негде. Да и способа сказать ему то, что накипело на душе, тоже не было. Тем более что он не хотел ее слушать. Витторио не производил впечатления человека, нуждавшегося в объяснениях. Наоборот, было ясно, что он принял решение и что с него достаточно.

Прямого рейса на Лондон не оказалось, но был рейс с посадкой в Париже. Витторио молча купил ей билет, затем помог донести сумку, поставил ее на транспортер, проверил, не забыла ли Одри документы, и проводил до стойки.

Испуганная, Одри обернулась, схватила Витторио за руку и бросила на него умоляющий взгляд. Он сурово смотрел на нее сверху вниз.

– Спасибо за все, что ты сделал… – тихим, дрожащим голосом начала она.

– Не благодари меня! – проскрежетал он, порывисто привлек Одри к себе и крепко поцеловал, словно пытался на веки вечные оставить на ней свое клеймо. Потом резко отпустил ее и не оглядываясь ушел.

Одри со слезами на глазах смотрела ему вслед, пока его высокая фигура не скрылась из виду.

Приехав домой в середине дня, она направилась прямо в кабинет Пола… и поняла то, что следовало понять давным-давно. Кэтрин и Пол в объятиях друг друга. Так вот зачем он прилетал в Рим!

Они резко обернулись и виновато посмотрели на Одри.

– Ты прилетел в Рим сказать, что вы с Кэтрин любите друг друга, верно?

Пол смущенно кивнул.

– Да. Я думал, что честнее всего сказать тебе об этом. – Он коротко и невесело хмыкнул. – Я подготовился заранее, но не смог найти тебя, вымок до нитки, разозлился – нет, пришел в ярость, – а когда ты наконец нашлась, обнаружилось, что ты с другим мужчиной. И тут я вышел из себя. Извини.

– Нет. Это я должна извиниться. Я втравила вас обоих в эту историю… – Глядя на Кэтрин – добрую, работящую Кэтрин, – она выдавила улыбку. – Теперь я понимаю, почему ты говорила так уклончиво…

– Да, – неловко пробормотала Кэтрин. – Я чувствовала себя виноватой. Мы не знали, что так выйдет, все получилось само собой. Мне всегда нравился Пол, но я думала, что он любит тебя, а когда ты уехала, нам было так хорошо, и я подумала…

– Что стоит ему поговорить со мной, и все изменится?

– Да.

И поэтому она не сообщила Полу ее новый адрес.

– А потом… – Пол смущенно пожал плечами, посмотрел на Кэтрин, ласково улыбнулся ей, прижав к себе, и Одри позавидовала их чувству, тому, чего сама она только что лишилась. По лицу Пола было видно, что они с Кэтрин стали любовниками и уже не считают нужным скрывать это. – А потом я улетел. Я свалял дурака, верно?

– Нет. Это я сваляла дурака, Пол.

– Ты любишь его, правда? Своего итальянского друга? – с надеждой спросил Пол.

– Да. – Не было смысла отрицать очевидное и обманывать саму себя.

– Значит, ты вернешься в Италию. За животных можешь не волноваться. Мы присмотрим за ними… и сделаем это бесплатно, – добавил Пол. – Я жалею о случившемся. Он рассказал тебе?

Одри кивнула.

– Хочешь, я продам твой автофургон? Я могу перевести деньги на твой счет или переслать их в Италию.

Пол отчаянно стремился исправить свою вину, и Одри хотела сказать, чтобы он не торопился, но вовремя опомнилась и закусила губу. Им нужно было избавиться от нее, нужно было начать новую жизнь, и Одри это понимала. Кэтрин будет неприятно постоянное напоминание о тех временах, когда Пол был влюблен в другую женщину.

Пол посмотрел на часы и скорчил виноватую гримасу.

– Боюсь, мне пора на обход.

Он отпустил Кэтрин и протянул Одри руку. Издав беспомощный смешок, она пожала ее и со слезами на глазах пожелала ему всего хорошего. А когда Пол ушел, она посмотрела на Кэтрин, и та ответила ей вызывающим взглядом.

– Мне уже тридцать три года, – спокойно напомнила она, – а ты никогда не любила его по-настоящему, так ведь?

– Да, ты права, Кэтрин.

– Я не собиралась делать это за твоей спиной…

– Я знаю.

– Значит, ты не сердишься?

– Нисколько.

– Ты возвратишься в Италию?

– Да. – И она знала, что говорит правду. Может быть, Витторио не захочет ее видеть, но если есть хоть один шанс из миллиона, она постарается им воспользоваться. Потому что даже одна минута с ним ей дороже целой жизни без него. А если он все-таки не захочет иметь с ней ничего общего… что ж, так тому и быть.

Скрытность ничуть не помогла ей. Отъезд тоже не помог. Она любит его. Когда усталая и мучительно страдающая Одри сидела в самолете, у нее было время подумать… и понять, как сильно она его любит. Ей в любом случае нужно вернуться в Италию, потому что матери предстоит операция по пересадке кожи. Она должна быть рядом с ней. Просто обязана. Однажды она уже чуть не потеряла мать…

– Тебе следовало сказать мне, что животных нельзя было перевозить на тот участок, – упрекнула ее Кэтрин.

– Я знаю. Прости меня, Кэт. – Одри тяжело вздохнула и беспомощно улыбнулась.

– Мне очень жаль твоих родителей.

– Спасибо.

– Как они себя чувствуют?

– Сейчас лучше.

– Знаешь, я бы боролась за него. Если бы ты вернулась и сказала, что Пол тебе нужен, я бы стала бороться.

Если уж Кэтрин, мягкая, безотказная Кэтрин, стала бы бороться за Пола, то что, скажите на милость, мешает Одри бороться за Витторио? Только нужно делать это с головой на плечах, не поддаваясь вспышкам ребяческого гнева. В самом деле, почему она позволила Патриции говорить за Витторио? Неужели она всерьез поверила, что у Витторио не хватило духу поговорить с ней самому? Затмение на нее нашло, что ли? Если бы не ее вспышка, сейчас они могли быть на озере…

– Что? – Голос Кэтрин вывел Одри из задумчивости.

– Я спросила, не хочешь ли ты взглянуть на животных перед отъездом.

– О да, конечно!

Грустно усмехнувшись, поскольку ей уже не терпелось уехать, Одри прошла к клеткам, стоявшим вдоль стены хирургического кабинета. Все звери выглядели здоровыми и довольными, кроме одного лисенка.

– Похоже, он не жилец, – печально сказала Одри.

– Да. Будет милосерднее усыпить его.

– Да.

Глядя на облезлое маленькое животное глазами, полными тоски и боли, Одри закусила губу и кивнула. Ее здесь не желали, считали лишней, а она хотела быть нужной и нуждалась в любви. В любви Витторио.

– Мой фургон все еще стоит возле сарая?

– Да. Мы не знали, куда его перевезти.

– Ничего страшного. Пожалуй, я зайду туда, заберу свои вещи, а перед отъездом отдам вам ключи. Если вы с Полом продадите фургон…

– Да, конечно. Я тебя ужасно люблю, Одри, – вдруг выпалила Кэтрин. – Но…

– Знаю. – Она действительно знала это. Одри порывисто обняла подругу, пожелала ей счастья, поблагодарила за все, что та для нее сделала, и заторопилась прочь.

– Одри… – окликнула Кэтрин. – Ты будешь звонить? Мне бы хотелось знать, как сложатся твои дела. Я не собиралась… Я просто…

– Я понимаю. Надеюсь, у вас с Полом все будет хорошо.

– Обязательно.

– Да. Я тоже так думаю.

– Может быть, отвезти тебя к фургону?

– Нет, тут недалеко. Прогулка пойдет мне на пользу.

Как странно, думала Одри по дороге, она прожила здесь большую часть жизни, но сейчас все казалось ей незнакомым и чужим. И сама она была здесь чужой. Прошлое, которому больше не стать настоящим. Она никогда раньше не замечала, как зелена Англия, это казалось само собой разумеющимся…

Прошел день, другой, третий, миновала неделя, Одри все больше и больше тосковала по Италии, тосковала по теплу, смеху, экспансивным жестам и энергичности итальянцев. Оказывается, сама того не сознавая, она сильно изменилась. Стала другим человеком.

Но больше всего она тосковала по Витторио – по его запаху, теплу тела, вкусу губ. По его крепким объятиям. Так почему же она медлит? Боится возвращаться? Боится последствий? Нет, это никуда не годится. Собирайся, Одри, сказала она себе.

А когда вещи были собраны и уложены, Одри обвела взглядом то, что так долго было ее домом, и горько усмехнулась. Все ее добро уместилось в двух чемоданах.

Она заперла фургон, донесла чемоданы до лечебницы, отдала Кэтрин ключи и записку с номером счета в банке, на который следовало перевести деньги от продажи фургона, вызвала по телефону такси, поцеловала Кэтрин на прощание и пожелала ей всего хорошего.

– Ты больше не вернешься в Англию?

– Нет.

Если Витторио прогонит ее, она все равно не вернется. Пора менять место. Давно надо было это сделать. Наверное, она наконец повзрослела. В Италии тоже были ветеринарные лечебницы, в которых можно работать. Если понадобится, ей поможет устроиться Рико или кто-нибудь из его многочисленной родни. Но сначала придется выучить язык…

Восемь часов спустя Одри поставила чемоданы на крыльцо и позвонила в дверь Витторио. Десять часов вечера – не самое удачное время для визита, но… Живот сводило судорогами, ладони вспотели. Она ждала.

Дверь открылась. На пороге стоял Витторио – высокий, красивый, сероглазый. Казалось, он ничуть не удивился. Только внимательно оглядел ее с головы до ног, пытаясь сохранить невозмутимость. Витторио держал в руке книгу, заложив ее пальцем. Серый поношенный свитер с засученными рукавами, старые джинсы обтягивали длинные ноги, ступни босые… Никогда он не был ей милее, чем в эту минуту. Она чувствовала, что любит его до дрожи, и не могла вымолвить ни слова.

Витторио продолжал изучать ее лицо.

– Ты войдешь? – наконец врастяжку спросил он.

– Если хочешь… – тихо промолвила она.

– Если хочу? После худшей недели в моей жизни? – самым обыденным тоном спросил Витторио, не торопясь положил книгу, втащил Одри в прихожую и закрыл дверь.

Секунду спустя открыл ее, забрал чемоданы и закрыл снова. Потом поставил чемоданы на пол, схватил Одри за руки, закинул их к себе на шею и обнял ее так крепко, что она едва могла дышать.

Закрыв глаза и ничего не видя, Одри прижалась губами к губам Витторио и вцепилась в него, словно боялась упасть. Боже, как хорошо было опять оказаться в его объятиях… А он снова и снова целовал ее – жадно, страстно и так отчаянно, словно умирал с голоду.

– Как ты долго… – нежно проворчал он.

– Ты знал, что я вернусь? – едва пролепетала трепещущая Одри. – Правда?

– Нет. – Он ослабил объятия, слегка отстранился и осторожно спросил: – Все в порядке?

– Да. Я видела Кэтрин.

Витторио заморгал и насмешливо протянул:

– Не вижу связи…

– Я думаю, они с Полом поженятся.

– Прекрасно. Надеюсь, это случится скоро.

Напряжение понемногу отпускало Витторио, его улыбка стала лукавой.

– Я должен был бы возненавидеть тебя.

– Потому что я уехала?

– Да.

– И как, возненавидел?

– Нет.

– Ты все сделал для того, чтобы я не осталась.

– Знаю.

– Тебе не надоели мои преследования?

– Нет, Одри. На этот раз я хотел, чтобы меня поймали.

– Хорошо. Тогда пойдем в постель.

– И тебе не стыдно?

– Стыдно, но я больше не хочу терять время. Ты ведь хотел, чтобы я вернулась?

– Хотел – не то слово!

Одри улыбнулась.

– А как бы ты поступил, если бы я решила остаться в Англии?

– О, – протянул он, – я прилетел бы в Англию, осмотрел захваченный тобой участок, излазил его вдоль и поперек, изучил, не поврежден ли сарай, наверняка нашел бы, к чему придраться, подал в суд и обвинил тебя в причинении ущерба с заранее обдуманным намерением.

– А потом?

– Приволок бы тебя назад. За твои роскошные волосы.

– Когда?

– Завтра же, потому что шансов на твое возвращение с каждым днем становилось все меньше и меньше.

– Чем дольше я оставалась в Англии, – тихо сказала она, – тем хуже мне было. Но я не знала, чего хочешь ты. Если бы ты желал того, о чем я молилась…

– Я бы согласился на все.

– Правда?

– Да. Если бы кто-нибудь несколько недель назад сказал мне, что женщина сведет меня с ума, я бы долго смеялся. Несколько недель назад я был закоренелым холостяком и был уверен, что и останусь таковым.

– Потому что женщины раздражают тебя и не дают спокойно жить? – мягко спросила она.

Он невесело улыбнулся.

– Напрасные слова. Верные… и все равно напрасные.

– А теперь ты не хочешь быть холостяком? – осторожно спросила она.

– Нет.

– Тебе нужна хозяйка дома?

– Нет. В данный момент мне нужна любовница.

– Для «эксперимента»? – Одри затаила дыхание в ожидании ответа.

– Эксперимента?.. О… – Витторио все понял и слегка смутился. – Да, – честно признался он, – тогда я думал, что это будет забавная маленькая интрижка.

– А теперь?

– А теперь нет. – Витторио взял ее за локоть и потянул в спальню, затем подхватил на руки, прижал к себе и вместе с ней опустился на широкую кровать. – После того несчастного случая все изменилось – мои чувства, мои представления…

– И мои тоже, Витторио… – Она стала подыскивать слова, внимательно рассматривая узоры на его свитере. – В Италии обращают внимание на социальное положение? Я не поврежу твоей репутации?

Он внимательно посмотрел ей в лицо и осторожно спросил:

– Поэтому ты и уехала? Чтобы не повредить моей репутации?

– Я вовсе не хотела уезжать! – с болью в голосе воскликнула она.

– Тогда почему? Чтобы позлить меня?

– Да. Нет. О, я не знаю! Я сердилась, не находила себе места, потеряла сон, а появление Джованны стало последней каплей, – с пылающим лицом пробормотала она. – Я боялась, что ты не захочешь меня… после нее.

– Вовсе не нужно говорить о ней с такой ненавистью, – заметил он, борясь с улыбкой. – Если ты ждешь, что я в угоду тебе стану поносить Джованну, то напрасно.

– Нет! – горячо воскликнула она. – Конечно, я этого не жду. Патриция говорила, что ты очень занятой человек. Я тоже знала это, однако…

– Однако последняя неделя превзошла все твои ожидания. Думаешь, я не догадывался о твоих чувствах? Но такая ситуация бывает далеко не всегда. Просто накопилась куча неотложных дел. Я отчаянно пытался найти людей, которым можно было бы их поручить, и выкроить время, чтобы подольше побыть с тобой, но как только забрезжил свет в конце тоннеля, ты начала выдвигать мне ультиматумы.

– Нет. Я переживала из-за животных и Кэтрин, – пробормотала она.

– Не лги, – негромко приказал он. – Ты бы сказала об этом прямо. Я не знал, что ты умеешь врать… да еще так бессовестно.

– Больше не буду.

– То-то же! – проворчал он. – Думаешь, я не видел, как ты расстроилась? Я уходил в спешке и не успел тебе все объяснить, но думал, что мы сумеем поговорить после моего возвращения.

– А когда ты вернулся, я набросилась на тебя с обвинениями… Ты не должен был просить прощения за свою работу. Я должна была понять… нет, я действительно поняла, – хмуро поправилась она, – но иногда чувства берут верх над здравым смыслом…

– И довольно часто, – согласился он.

Не обращая внимания на насмешку, Одри спросила напрямик:

– Вы с Патрицией были любовниками?

– Нет.

– Но другие женщины хотели, чтобы ради них ты бросил свое дело?

Он кивнул.

– Джованна?

– Клаудиа. Я не должен был обвинять тебя. Я знал, что ты не потребуешь от меня многого, но боролся с незнакомым чувством, боролся с привязанностью, которой никогда не испытывал. А на твоем лице был написан бунт.

– Не бунт. Боль. Нерешительность… Но ты так и не ответил мне насчет репутации.

– О… – пренебрежительно протянул он. – Думаю, ей не повредит, если я свяжу свою жизнь с маленькой англичанкой.

В его глазах загорелось желание, и все стало по-прежнему – так, как и должно было быть. Витторио начал медленно раздевать ее и пошутил, кивнув на юбку: – Это для меня?

– Для тебя, – смущенно призналась она.

– У тебя красивые ноги. – Он усмехнулся и лениво обвел пальцем полные груди Одри. Однако рука Витторио дрожала, так что лень была напускной. Встретившись взглядом с Одри, он застонал и прижал ее к себе.

– Больше нет сил притворяться спокойным. Пожалуйста, люби меня!

Одри опрокинула Витторио навзничь и начала целовать так пылко и жадно, что долгих приготовлений не потребовалось. Оба страстно любили друг друга, и достаточно было искры, чтобы в них заполыхало яростное пламя. А позже, когда оно улеглось, на смену страсти пришла нежность. После долгих взаимных обид и переживаний им хотелось утешить друг друга.

Лежа в его объятиях и впервые за много дней чувствуя себя полностью удовлетворенной, Одри поняла, что ее тело требует пощады после долгих бессонных ночей. От усталости кружилась голова, веки наливались свинцом. Через минуту она спала как убитая.

Одри пробудилась от бившего в глаза лунного света. На мгновение она растерялась, повернула голову и увидела, что Витторио оперся на локоть и внимательно следит за ней. Увидев, что она проснулась, он улыбнулся и протянув руку, убрал со лба Одри прядь волос.

– Мне нравится смотреть на тебя спящую, – ласково сказал он. – Хочу убедиться, что ты еще здесь.

– Я всегда буду здесь… если захочешь.

– Хочу.

Глядя Витторио в глаза, Одри погладила его подбородок, шею, плечо и вздохнула. Потом улыбнулась и призналась:

– Я сходила по тебе с ума с первой же нашей встречи.

– Я это знал.

– Ничего ты не знал! Или знал?

– Догадывался.

– Ужасно стыдно, – промурлыкала она. – Неудивительно, что ты был таким… – Внезапно Одри припомнила его давние слова и спросила: – Помнишь, я тебе говорила, что мама овдовела, когда мне было три года?

– Гмм… смутно.

– Почему ты тогда сказал: «Это все объясняет»?

Витторио засмеялся.

– Это объясняет твою агрессивность, полную и не подлежащую сомнению уверенность, что ты всегда права. Я решил, что ты избалованная девчонка, выросшая без мужской руки, которая могла бы заставить норовистую лошадку слушаться узды.

– Нахальный самец! Я знаю, что я немножко настырная…

– Агрессивная, – подсказал он.

– Ладно, агрессивная. Я не нарочно, – пробормотала она. – Просто я слишком нетерпеливая…

– Когда дела идут не так быстро, как тебе хочется?

– Наверное. Мама говорила…

– Тсс… – Витторио приложил палец к губам. – Не будем ворошить прошлое. Перед нами новая Одри, Одри модернизированная… Не стану утверждать, что мне не нравилась старая модель, но…

Она подняла голову и посмотрела на него с шутливой укоризной.

– Я же вообще тебе не нравилась!

– Не нравилась, – согласился он. – Меня тянуло к тебе, но ты мне не нравилась… Правда, мое мнение начало меняться, когда ты вышла в столовую в ночной рубашке. Стоило тебе повернуться спиной к свету, как я разглядел все изгибы твоего пленительного тела… и моя решимость исчезла. Желание подняло свою безобразную голову, и я предпочел уткнуться в книгу, которая меня вовсе не интересовала… Я переворачивал страницы, но не видел ни слова, потому что думал о тебе.

– Я бы никогда не догадалась, – тихо откликнулась она. – Но я и до сих пор не догадываюсь, о чем ты думаешь, что чувствуешь… Я даже не знаю, хочешь ли ты слышать эти слова, – чуть торопливо добавила она, – но мне необходимо сказать их.

Почувствовав, что Витторио напрягся и затаил дыхание, Одри стиснула его плечо, чтобы придать себе смелости.

– Я хочу сказать это, потому что иначе… Одри осеклась, но затем, решив, что тот, кто сказал «а», должен сказать и «б», звонко произнесла: – Я люблю тебя.

Витторио перевел дух.

– Я давно любила тебя. И на вилле, и здесь…

– Тогда почему же ты уехала?

– Я думала, ты хочешь этого. Когда мы были на вилле, ты сказал, чтобы я задержалась на неделю в Риме, а потом ехала домой улаживать свои дела. И я подумала… А Патриция сказала… И если был хоть один шанс, что когда-нибудь ты полюбишь меня… О, Витторио, я не знаю! Я чувствовала себя такой ненужной! А Патриция такая красивая, такая умная…

– Меня не влечет ни к Патриции, ни к Джованне.

– Правда? – тихо спросила она, отводя глаза. – Тогда почему ты позволил мне уехать? Когда я заикнулась, что хотела бы остаться, ты сказал, чтобы я не играла в игры. Ты сделал мне больно. Очень. Я не могла понять, чего ты хочешь.