Текст книги "Поцелуй бабочки"

Автор книги: Натали Вокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– У меня не было времени на плейбойство. – А почему вы, собственно, так не любите плейбоев? – мягко спросил Маричелли.

– Не люблю, и все!

– В самом деле? В чем же причина?

Одри резко повернулась и уставилась на Витторио. Он чего-то недоговаривал. Неужели мать рассказала? Эмили не была знакома с Кевином: сначала чувство, которое испытывала Одри, было слишком новым и слишком острым, чтобы делиться с матерью, а потом было поздно. Да и не был Кевин никаким плейбоем. И все же казалось, что у них с Витторио есть нечто общее – оба богаты, уверены в себе и невыразимо притягательны. Хотя Одри не слишком верила в то, что причиной ее антипатии к Витторио является ошибка, совершенная в ранней юности, но чем еще можно было объяснить ее чувства?.. Она начала еще более сосредоточенно оттирать грязь с плаща. Когда Маричелли обнял ее свободной рукой, Одри едва не подпрыгнула, а потом застыла на месте.

– Разве наши с вами поцелуи не дают мне права задавать такие вопросы? – тихо спросил он.

– Нет, кроме того, я сама поцеловала вас, – пробормотала она.

– Да, вы говорили, что сделали это от радости. И что на вашем месте так поступил бы каждый. Тогда почему же мое прикосновение так смущает вас?

– Неправда!

Он улыбнулся и стал водить кончиком большого пальца по ладони Одри. Когда женщина вздрогнула и попыталась убрать руку, улыбка Витторио стала шире.

– Мне кажется, леди слишком бурно реагирует…

Взбешенная и смущенная, Одри рывком повернулась к нему, открыла рот… и тут же закрыла его. Что она могла сказать?

– Вы очень привлекательная юная дама, – нежно сказал он. – Я с удовольствием целовал вас.

– Вы уверены, что я испытывала то же самое? – отрывисто бросила она.

– Да. Только так я могу объяснить вашу агрессивность, Одри. – Голос Витторио звучал мягко, обольстительно, и она снова почувствовала томительное возбуждение, его губы были так близко… слишком близко. Стоило только немного податься вперед, и… – Я думаю, что в глубине души вы добры…

Что? Она проглотила комок в горле и, не зная, что ответить, облизала губы.

– Почему вы так считаете?

– Из-за зонтика.

– Зонтика? – эхом повторила она.

– Да. Он в моей машине. Вместе с небольшой суммой в лирах – платой за такси.

Она нахмурилась и смутилась.

– Как вы узнали?

– Когда вчера я выходил из дома с Джованной, – сухо уточнил он, – ко мне нерешительно подошла пожилая дама с синим зонтиком и деньгами в руках. Она искала Рико. Когда я спросил, в чем дело, она рассказала, что одна молодая леди дала ей зонтик и деньги на такси, но не назвала точного адреса, по которому можно было их вернуть. Только фамилию Рико и весьма туманное описание места.

– О…

– После этого я понял, почему вы тогда так сильно опоздали. И промокли до нитки.

– Да…

– Это и есть доброта.

– С ней был маленький мальчик – наверное, ее внук. Они замерзли, промокли и устали, – пролепетала Одри.

– Вы всегда стесняетесь, когда люди узнают о ваших хороших поступках?

– Да нет. Просто это такая мелочь… – пожала она плечами.

– Для нее это была не мелочь.

Одри только поежилась от неловкости.

– У вас очень мало денег – насколько я понимаю, всего остального тоже, тем не менее вы отдаете все, что у вас есть, незнакомой старой леди без всякой уверенности в том, что когда-нибудь получите обратно.

– Там было совсем немного. Всего несколько тысяч лир.

– Когда у вас нет ничего, несколько тысяч лир – тоже деньги. И я потратил весь вчерашний вечер на то, чтобы разгадать загадку Одри.

– Никакой загадки нет. И льстить мне глупо, – насмешливо добавила Одри, пытаясь сделать так, чтобы последнее слово осталось за ней. – Я снова могу начать преследовать вас!

– Значит, вы преследовали меня?

– Нет.

– Жаль.

– Что? – переспросила ошеломленная Одри и вдруг услышала эхо торопливых шагов. – Кто-то идет, – прошептала она то ли с облегчением, то ли с досадой.

Витторио хитро улыбнулся, выпустил ее руку и поднял лежавший на ступеньке фонарь. А затем – наверное, для перестраховки – заколотил в дверь.

Открывший ее пожилой человек рассыпался в извинениях перед Витторио. Впрочем, она не поняла и половины его слов. Одри устало улыбнулась старику, а затем вслед за Витторио вышла наружу.

Маричелли быстро отвел ее к машине, снял покрывало с заднего сиденья, закутал Одри и посмотрел на нее сверху вниз.

– Дождь кончился, – ни с того ни с сего сказала она.

– Да.

Одри отвела глаза, не зная, что сказать, потом посмотрела на небо, на звезды и вздрогнула.

– Я боялась, что останусь там навечно и больше никогда не увижу неба.

– Думаете, мы бы бросили вас? – лукаво спросил он.

– Нет, но мне показалось, что прошло очень много времени.

– Вам не показалось.

Она кивнула, по-прежнему не сводя глаз с небосклона.

– Я вижу Орион и, наверное, Большую Медведицу… – Она едва заметно улыбнулась, а затем снова посмотрела на Витторио. – Извините меня за… Я имею в виду…

Он не ответил, лишь только приложил к щекам Одри теплые ладони, посмотрел на нее сверху вниз, плутовато, по-мальчишески улыбнулся, и она засмотрелась на Витторио, не в силах отвести глаз.

– Покажите мне, где вы ударились, – нежно велел он, и Одри покорно отвела волосы, показав ему шишку. Витторио легонько провел по ней пальцем, а затем наклонился и бережно поцеловал. – Все пройдет, – хриплым голосом сказал он.

– Да, – едва дыша, прошептала Одри. Что-то случилось, но она не знала, что именно. Он заставлял ее чувствовать себя неопытной, наивной, и поскольку Одри не умела флиртовать и кокетничать и не знала, почему Витторио продолжает оставаться таким добрым, она неловко спросила: – Это Рико поднял тревогу?

Он снова улыбнулся.

– Видимо, не найдя никого из нас, он заволновался и позвонил сторожу.

– Но почему это заняло столько времени?

– Не знаю, – сухо ответил Витторио. – Когда мы вернемся, можете спросить его сами. А спросить меня, почему вчера вечером я поцеловал вас, вы не хотите?

– Что? – недоуменно промолвила она.

– Вы не считаете это странным?

– Странным?

Он слегка пожал плечами.

– Вы действительно забыли передать мне окончание разговора с Алексом?

– Да. Мама прервала меня на полуслове. А потом я забыла.

– И погнались за мной. Не потому ли, что хотели посмотреть на Джованну? – поддразнил он.

– Нет! И не смейте так улыбаться! Мне безразлична ваша Джованна! И почему вы вчера улыбались? Потому что считали это смешным?

– Нет. Когда-нибудь я расскажу вам об этом… может быть.

Раздосадованная до глубины души, Одри пробормотала:

– А когда вы целуете Джованну, вы тоже улыбаетесь?

– Нет, потому что Джованна никогда не злит меня.

Не веря своим ушам, Одри повторила:

– Не злит?

– Да, не злит, потому что я этого не люблю. Я терпеть не могу злиться. Поэтому я и вынужден был вас поцеловать.

– Так же, как Джованну?

– Нет, потому что у Джованны никогда не бывает такого выражения лица, словно она хочет, чтобы ее крепко поцеловали.

Значит, у нее самой было такое выражение? Она, Одри, хотела, чтобы Витторио ее поцеловал?

– А у меня? – едва выговорила она.

– Да. Пол крепко целует вас?

– Нет… Да. Не ваше дело!

Улыбка Витторио погасла. Он провел пальцем по щеке Одри и посмотрел на ее губы.

– Конечно, я не должен был целовать вас. Я знал это, но не ожидал, что поцелуй может пронять мужчину до глубины его циничной души.

– Так было?

– Да. Вы бесили меня, раздражали, злили…

– Лишала вас спокойствия?

– Я начал сомневаться, что в этом прекрасном теле есть душа… и вдруг открыл, что вы можете быть доброй и щедрой. Кроме того, я открыл, что если хорошенько покопаться, в вас можно найти даже зачатки чувства юмора.

– Тогда почему вы говорили, что я преследую вас? – спросила окончательно сбитая с толку Одри.

– Потому что… – Теперь в его улыбке читалась насмешка над самим собой. – Кажется, у вас, англичан, есть поговорка о людях, которым стоит дать палец, так они руку откусят?

– Есть… – осторожно согласилась она. – Так вы боялись, что если будете вести себя со мной слишком вежливо, я получу над вами преимущество?

– Примерно.

– Потому что так поступали другие?

– Предположим.

– Джованна?

– А потом я как мальчишка поцеловал вас на площадке… – продолжал Витторио.

– И снова оскорбили меня.

– Да, снова оскорбил вас. Но затем старая дама заставила меня почувствовать стыд. Утром я не мог смотреть вам в глаза и специально ушел рано… А потом обнаружил вас в катакомбах, такую растерянную, испуганную и беззащитную, какой я вас никогда не видел и не ожидал увидеть, и забыл извиниться, потому что снова захотел поцеловать вас…

– Значит, вы первым поцеловали меня?

– Да. И хочу целовать еще. И поцелую, – хрипло пробормотал он. – Снова, и снова, и снова.

Одри знала, что он шутит, дразнит ее – разве могло быть по-другому? – и все равно в животе возникло нежное, пугающее, тянущее ощущение. Она затрепетала, продолжая смотреть на него, как кролик на удава.

– А потом вы рассказали мне о ваших трудностях, о ваших животных, и я понял, что ваша агрессивность вызвана страхом и беспокойством. Только тут до меня дошло, что вы необычайно чувствительная дама… и не слишком опытная. Почему вы такая скрытная, Одри?

Правда? Да, пожалуй. Она не хотела показывать свою слабость. И это было глупо.

– Не знаю, – призналась Одри.

– Поэтому мне и захотелось выяснить, что представляет собой эта молодая леди с лицом ангела.

Витторио наклонил голову, прижался губами к ее губам и застонал, они оба стонали, слившись воедино, и все было именно так, как ей представлялось – тепло, покойно, ласково, с бессознательной страстью, с медленно, но настойчиво возрастающим желанием, которое рано или поздно должно было вырваться наружу.

Прижавшись спиной к «ситроену», Одри крепко обнимала Витторио, и прикосновение мужских губ заставляло ее испытывать нечто неслыханное. Так продолжалось, пока мимо не проехала машина. Маричелли вздрогнул и неохотно разжал объятия.

– Я дурак, – тихо сказал он. – Вы замерзли, устали, проголодались. Вас нужно поскорее отвезти домой, в тепло. Наверно, Рико и Эмили ужасно волнуются. Садитесь, поехали. Этот восхитительный эксперимент можно будет продолжить позже.

Эксперимент?

Он осторожно отстранился, открыл дверцу, помог ей забраться внутрь, наклонился и ласково промолвил:

– Рим – прекрасный город, Одри, он ни за что не похоронил бы вас заживо.

Прекраснее любой из женщин? Этого Одри не знала. Она смотрела на церковь, пока та не скрылась из виду, а потом повернулась к Маричелли. Его лицо перестало напоминать лезвие бритвы, черты приобрели прежнее выражение, и Одри снова захотелось хотя бы на мгновение прикоснуться к Витторио. Но он считал это экспериментом, а она нет. Она думала, что это любовь.

Словно подслушав ее мысли, Витторио потянулся, взял ее руку, положил на рулевое колесо, накрыл ладонью и не отпускал, пока они не остановились у его квартиры. Очутившись на стоянке, Маричелли выключил мотор, обернулся, улыбнулся Одри и сжал ее испачканное лицо в своих ладонях.

– Я очень горжусь вами, – нежно сказал он.

– Правда? – тихо отозвалась Одри. – А почему?

– Потому что я ждал истерики и обвинений, а вместо этого получил поцелуй, – непринужденно сказал он и коснулся губами губ Одри, не то отдавая должное ее смелости, не то прося у нее прощения. А затем крепко прижал девушку к себе и погрузил лицо в ее спутанные волосы. – Не пойму, в чем дело, – шутливо пробормотал он, – но в грязном и растрепанном виде вы мне ужасно нравитесь. – Витторио снова посмотрел ей в лицо и улыбнулся. – Однако прекрасная леди может стать еще прекраснее в соответствующей обстановке. Мне очень хочется сводить вас в такое место, где вами можно будет похвастаться. Может быть, к «Хасслеру». Как насчет завтра?

– Но это же… – неуверенно начала она.

– Ресторан в саду. – Он снова улыбнулся. – Что, очень дорого?

– Да.

– А вы не считаете, что заслужили награду?

Одри поглядела в серо-стальные глаза Маричелли, вспомнила, как преследовала его, и покачала головой.

– Я не понимаю вас! – выпалила она.

– Конечно. Вы ведь ничего обо мне не знаете.

– Так расскажите.

– За две минуты?

– Хоть немножко…

– Если немножко, то ладно. У нас очень большая семья.

– Серьезно? – удивленно спросила Одри. Он не производил такого впечатления. Наоборот, казался волком-одиночкой.

– Да. У меня нет ни братьев, ни сестер, но зато целая куча родственников – дядьев, теток, двоюродных братьев и сестер, которые чем только ни занимаются. Виноградники, гостиницы, оливковые деревья, недвижимость, бюро путешествий…

Одри не могла свести концы с концами. Витторио говорил о своих родных так, словно те были простыми фермерами, но она прекрасно знала, что это неправда. Рико рассказывал ей, что семья Витторио очень богата и влиятельна. У Витторио же получалось, что он неудачник, живущий на подачки щедрых родственников. Конечно, это было полнейшим абсурдом.

– Продолжайте, – поторопила она. – Кто ваши родители?

– Отец умер, когда я был совсем молодым, а мать – несколько лет назад. Кстати, Рико приходится мне дальним родственником. Он прожужжал мне все уши своей новой падчерицей и говорил, что она вот-вот приедет. Вот-вот. Но она не ехала и не ехала, – с мягким укором промолвил он. – А поскольку Рико все очень любят и уважают…

– Вы приложили к этому руку. А он разослал множество приглашений… – с убитым видом закончила она.

– Да. Стоило Рико узнать, что вы приезжаете, как он добрался до самых верхов. Его Одри подавай только самое лучшее. Экскурсии, ланчи, обеды.

Одри застыла на месте и посмотрела на Маричелли с ужасом.

– А я… Мама говорила, что… О, Витторио, а он вообще не сказал ни слова. Он ведь не знает, что это вы настояли на моем приезде?

– Нет.

– А потом я прилетела и все испортила, да? Только про землю да про землю… – Одри нахмурилась и испытующе посмотрела в лицо Витторио. Если бы она рассказала ему о том, что натворила, то тут же разонравилась бы ему. Одри не хотелось этого, но она была обязана все рассказать, потому что если он обо всем узнает… – И вы вынуждены были мириться с моим поведением, хотя терпеть меня не могли?

– Просто я не думал, что на самом деле вы мне нравитесь. Но я люблю Рико. А в вас я ошибался.

– Вы уверены? – взволнованно спросила она.

– Да.

– Откуда вы знаете? Только потому, что я отдала старухе зонт… Но ведь когда вы целовали меня…

– Я злился? Потому что считал вас фанатичкой и эгоисткой. Но это была всего лишь беспечность, правда?

– Да, – снова прошептала она.

– А теперь, увидев ваше грязное лицо и испуганные глаза, я понял, что это не имеет никакого значения.

– Даже моя беспечность?

– Мне ли, самому беспечному человеку на свете, осуждать вас? – пошутил он. – И не подумаю!

Загипнотизированная тихим голосом Витторио, она растерянно заморгала, когда его лицо оказалось рядом и продолжало приближаться, пока все его черты не расплылись и не превратились в туманное пятно. А затем их губы слились в захватывающем дух поцелуе, обессилившем Одри и в то же время возбудившем ее.

Сильные пальцы Витторио скользнули под ее плащ и словно обожгли кожу сквозь ткань блузки, мужское колено как бы случайно, но в то же время чувственно коснулось ее бедра.

Одри беспомощно вздохнула. Она была готова отдаться его умелым ласкам, вызвавшим такую сильную волну чувств, какой ей не доводилось еще испытать. Но мешало то, что она не рассказала Витторио всей правды. И то, что он считал происходящее лишь экспериментом.

– Витторио…

Он дотронулся до ее губ, заставив замолчать, его серые глаза блестели в лунном свете, он смотрел на Одри сверху вниз и улыбался. Одри подняла руку, пытаясь отстраниться, но Витторио опередил ее. Он коснулся губами внутренней стороны запястья, и по коже Одри пробежали мурашки.

– Я должна поговорить с вами, – тревожно прошептала она. – Мне нужно вам кое-что сказать.

– Что вы любите меня? – улыбнулся он.

– Нет! – задохнулась от негодования Одри. – Как я могу любить вас? Мы едва знакомы!

– А как же ваши мечты?

– О, Витторио! – Неужели для него это только игра? Как он может говорить о любви? – Это просто стечение обстоятельств… Звезды, лунный свет… На самом деле ведь этого нет, правда?

– Нет? – Витторио взял ее лицо в ладони, его улыбка дразнила, мучила, сводила с ума. – Это есть, – возразил он, крепко обнял и поцеловал так, как ее ни разу не целовали за все двадцать девять лет – умело, опытно и испепеляюще. – Нет? – хрипло переспросил он.

– Да. – Она смотрела на него испуганно, едва дыша. – А как же Джованна?

– Джованна? Думаете, я могу целовать вас и при этом думать о Джованне?

– Нет… Да… Я не знаю…

– Разве так вы целуете Пола?

– Нет!

Улыбка Витторио стала еще шире, и он еще крепче прижал к себе Одри, словно драгоценный приз.

– Перестаньте вздыхать. Устали?

– Да, немножко. – К тому же она чувствовала себя сбитой с толку и боялась надеяться…

– Если мы сейчас же не сдвинемся с места, то так и заночуем здесь. Вы замерзли, вы пережили нервное потрясение, а я слишком возбужден. Едва не потерял рассудок… разве можно желать того, кто похож на грязного, потного борца?

Заночевать здесь Одри не отказалась бы – в его объятиях было так тепло и покойно…

– Пока мы здесь сидим и наслаждаемся, Рико и ваша мать сходят с ума от беспокойства. Мы поговорим позже. В том числе и о любви.

– Витторио, я действительно не знала, что это ваша квартира. Я прошу прощения за…

– Вы уже извинялись.

– Пыталась! – поправила она, – Но вы не слушали.

– Я слушал, – нежно возразил он. – Вы прощены.

– Спасибо, – бойко ответила Одри, и Витторио рассмеялся.

– Пойдемте. – Маричелли помог Одри выйти, запер машину, и они двинулись к парадному.

– Что за дверь в никуда была в подземелье? – спросила она.

– Я думаю, когда-то это был вход в склеп. Очень давно. Еще до вандалов, разбойников и упадка. Мы открыли его случайно. Сильный дождь смыл верхний слой почвы, и обнажилась мраморная плита. Шахту прорыли для того, чтобы поднять ее, но, к сожалению, пока мы обнаружили только дверь. Со временем копнем глубже. Посмотрим… может, и найдется что-нибудь стоящее.

Он улыбнулся и снова обнял Одри. Едва парочка добралась до последнего пролета, как дверь распахнулась настежь и на пороге выросли Рико и Эмили. Сначала они застыли как вкопанные, потом перевели дух и возбужденно загалдели.

Мать метнулась к Одри первой, обняла, потом поморщилась, слегка отстранилась и внимательно осмотрела.

– Полюбуйся на себя, – проворчала она. – О, Одри…

Рико суетился вокруг женщин. Он просил прощения и трогал Одри, словно не верил своим глазам.

– С тобой все в порядке?

– Да, честное слово. Все нормально.

– Я так виноват перед тобой. Мне следовало подождать… Ты была в катакомбах? Тебя закрыли?

– Да, но все кончилось благополучно. – Поймав лукавый взгляд Витторио, она незаметно ткнула его локтем в бок, затем взяла Рико и мать за руки, потащила их в прихожую… и застыла на месте.

– Привет, Одри, – усмехаясь произнес ветеринар.

– Пол? – удивленно вымолвила Одри. – Что ты здесь делаешь?

– А как ты думаешь? – Он издевался над Одри с жестокостью, которая привела ее в изумление. – Ты позвонила мне? Нет. Ты говорила мне, что сменила адрес? Нет. Может быть, хотя бы сообщила номер телефона? Тоже нет. Поэтому…

– Не сейчас, Пол, – вмешалась мать. – Одри…

Он взглядом заставил Эмили замолчать, а затем продолжил:

– Естественно, я встревожился, потому что не мог дозвониться. Каждый раз трубку снимал какой-то иностранец, кричал мне «быстрее», и я решил, что лучше прилететь. Я несколько часов простоял под проливным дождем у пустой квартиры, – еще более резко продолжил он, – и мок, пока ты шлялась по Риму с… ним! А если бы твоя мать и Рико не приехали проверить квартиру, я стоял бы там до сих пор!

Его гнев заставил Одри попятиться. Чувствуя свою вину, она едва слышно прошептала:

– Извини, пожалуйста…

– Я не ослышался? Великий день: Одри просит прощения! Что за дурацкие игры? Как, ради Христа, ты умудрилась попасть в запертые катакомбы?

– Это вовсе не ее вина! – заступился Рико, недовольно поглядел на Пола и увел Одри в гостиную. Там он усадил падчерицу в кресло и снова посмотрел на Пола. – Ты не имеешь права ругать ее! Девочка ни в чем не виновата. Она не собиралась никого волновать. Кроме того, она жива и здорова, – добавил Рико. – А это главное.

– Нужно иметь голову на плечах!

– О чем это вы! – нарочито растягивая слова, спросил Витторио. Тот, кто хорошо его знал, сразу насторожился бы: Маричелли разговаривал так только с теми, кого терпеть не мог. Он подошел к бару и налил Одри приличную порцию бренди. – Люди обычно не задумываются о том, как повернутся события, чтобы в дальнейшем избегать неприятностей. Во всяком случае, я так не делаю. Выпить хотите? – подчеркнуто вежливо предложил он.

– Нет!

– Вы бы лучше возблагодарили Господа за то, что она жива, чем предъявлять ей обвинение в нарушении общественного порядка. Если бы она была моей…

– Но она не ваша! И почему вы все ее защищаете? – закричал Пол. – В конце концов, пострадал один я!

– И слава богу, – буркнул Рико. Он обеспокоенно обернулся к Одри, опустился на корточки, ласково провел рукой по ее спутанным волосам и мягко спросил: – Все в порядке, милая?

Глядя в его добрые карие глаза, Одри кивнула. В горле у нее стоял комок. Отчим готов был разбиться ради нее в лепешку, тогда как она отвергала все его старания, и тем не менее Рико оставался добрым, заботливым и любящим. Она не заслуживала такого отношения. Одри взяла его руку и прижала ее к щеке.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – Я так рада, что мама нашла тебя…

– О, Одри… – Потрясенный, гордый и растроганный, Рико погладил ее по руке. – Ты голодная, да? Мама сварила отличный суп…

Он выпрямился, улыбнулся Эмили, и та отправилась на кухню.

Одри судорожно вздохнула, потерянно улыбнулась, пригубила бренди и посмотрела на Пола. Рядом с Витторио он казался хрупким. Слишком коротко подстриженные русые волосы делали его похожим на капризного школьника. «Долговязый». Как бы она ни спорила с Витторио, эта кличка очень подходила Полу. У него были женственные руки и, на вкус Одри, слишком слабая хватка. Но все же он прилетел повидаться с ней. Одри выдавила из себя улыбку и решила снова извиниться перед ним.

– Тебя не слишком гостеприимно встретили, – пробормотала она.

– Да уж, – с каменным лицом согласился Пол.

– Но я не понимаю, почему ты волновался. Я собиралась вернуться через несколько дней.

– В самом деле?

Одри нахмурилась. Она была сбита с толку.

– Да, конечно. Разве Кэтрин тебе ничего не сказала?

– Нет.

Почему? – задумалась Одри. Может быть, Кэтрин просто не видела его? Но если она не видела его, то… Она потерла лоб, пытаясь придумать, как бы сделать так, чтобы Витторио ничего не услышал, и осторожно спросила:

– Что-нибудь не так?

– Все не так! Ты велела Кэтрин перевезти животных, ожидая, что она… и я, – добавил взбешенный Пол, – закончим дело, пока ты будешь прохлаждаться в Риме! Ты рассчитывала, что я заберу их себе?

– Нет. Конечно нет.

– Тогда кто?

– Не знаю! – крикнула Одри. – Их позарез нужно было куда-то деть! А в понедельник я бы прилетела!

– А тем временем твою работу должен был сделать кто-то другой! Я не мог до тебя дозвониться! И Кэтрин тоже! – Ну, предположим, Кэтрин дозвонилась. – Кроме того, ты, кажется, забываешь, что у меня есть своя работа!

– Не забываю и не забывала, – возразила Одри, начинавшая ощущать смущение, головокружение и смертельную усталость. – Но я не знала, что можно сделать!

– Боже, какая перемена! – иронически бросил он. – Обычно тебе не приходится ждать, чтобы указать каждому, что ему следует делать!

– Нет, – возразила Одри, ее лоб пересекла морщинка.

– Да! А ты специально позаботилась о том, чтобы тебя не тревожили! Ты позвонила мне только однажды – когда долетела. Сказала, что вернешься через несколько дней! А когда я бросаю все и прилетаю, чтобы выяснить, куда ты, черт побери, пропала, оказывается, что ты разгуливаешь по катакомбам с этим типом!

– Я не…

– Серьезно? – насмешливо спросил он.

– Нет!

– А потом возвращаешься домой, сочинив дурацкую сказку про то, что тебя заперли!

– Меня действительно заперли!

– Ладно, это неважно. Но ты хоть представляешь себе, сколько хлопот ты всем доставила?

– Прекрати, – тихо, но с властной ноткой в голосе сказал Рико. – Одри никому не доставляет хлопот. Никогда.

Одри удивленно посмотрела на отчима, и ее глаза наполнились слезами.

– Спасибо, – прошептала она и, к собственному ужасу, поняла, что не в силах перестать плакать. Рука Витторио нежно прикоснулась к ее плечу и слегка сжала его.

– Хватит, – тихо, но куда более властно, чем Рико, сказал Маричелли. – Сейчас не время затевать расследование. В нескольких домах отсюда есть небольшая гостиница. Закажите себе номер, можете воспользоваться моим именем.

– Я не собираюсь им пользоваться!

– Тогда воспользуйтесь своим, – равнодушно ответил Витторио, – но только поскорее.

– Прекратите! – взорвался Пол. – Это что, третьесортная мелодрама? Меня оскорбляют, не замечают и выставляют за дверь! В результате перелета я страдаю от нарушения биоритмов, а все, о чем вы можете говорить, это…

– Во время двухчасового перелета не бывает нарушения биоритмов, – бросила Одри. – Не будь смешным!

– Я смешон? А он, значит, нет? – спросил взбешенный Пол, указывая на Витторио. – Он ни за что не хотел давать тебе землю в аренду! И он единственный, кто не знал, что ты все равно перевезла туда своих проклятых зверей!

Нет! Нет! – хотелось закричать ей. Не надо! Только не теперь!

Рука на ее плече напряглась, а затем исчезла.

– Что? – спросил Витторио. Он говорил едва слышно, но тот негромкий голос был куда более грозным, чем все крики Пола. Настала такая тишина, что было бы слышно, как пролетела муха. – Что? – повторил он.