Текст книги "Жаркие ночи"

Автор книги: Натали Митчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

2

Неожиданно и долгожданно ветер донес до меня ее зов, чудом пробившийся сквозь волнение моря:

– Кевин!

Три года я вынашивал этот звук в мечтах. Три года я сам шептал по ночам, пытаясь услышать в своем голосе интонации Алисии: «Кевин!» И вот – сбылось. Если только это не ветер подшутил надо мной.

Я обернулся. Она махала мне рукой, призывая вернуться. Меня поразило, как далеко я успел уйти. Как долго они разговаривали… Как раз в тот момент меня впервые охватило это немного путающее ощущение, будто из-под ног уходит земля. Но тогда я не понял истинной причины этого.

Стараясь особенно не спешить, так как не было похоже, что Алисии нужна помощь, я пошел назад. Отец не смотрел в мою сторону, он продолжал работать, что-то напевая под нос, – я различил это приблизившись. И я невольно испытал благодарность за то, что он не смеется надо мной – изгнанным и возвращенным.

То, что я увидел с другого ракурса, было не менее прекрасно: борясь с теплым ветром, Алисия чуть подалась вперед и была похожа на маленькую, отважную сирену, ведущую вперед огромное судно. Я хотел бы уплыть на нем подальше от этого цветущего и благоухающего берега. Не только от своего отца, от всего мира.

– Я скоро закончу, – сообщил отец, когда я приблизился достаточно.

Мне захотелось проявить великодушие:

– Я не тороплю.

– У Алисии закружилась голова.

По его тону стало ясно, что он не доволен этим. Избалованная американская студентка мешает его работе. Тогда и он не понимал еще, что происходит.

– Она уже устала с непривычки…

Отец взмахнул рукой:

– Все! На сегодня хватит. Что-то уже вырисовывается… Можете веселиться, дети мои.

Это была очередная бестактность с его стороны, но Алисия и бровью не повела. Казалось, отец не раздражал ее так, как меня.

Проводив его взглядом, который, наверное, не понравился бы ему, я спросил:

– Ну, как тебе работать моделью?

– Ничего, – отозвалась она рассеянно. – Наверное, в студии позировать скучнее.

– Наверное. Я не позировал.

Алисия рассмеялась. Смех у нее совсем девчоночий – открытый и звонкий. Мне кажется, что точно так же она будет смеяться и в пятьдесят лет. Неужели ей когда-нибудь исполнится пятьдесят?

– Пройдемся? – Она указала головой вдоль кромки воды и вдруг остановилась. – Вот опять! Тебе сейчас не показалось, что нас качнуло? Даже ноги подкосились… Наверное, это близость моря так на меня действует? У меня может начаться морская болезнь на берегу?

– Вряд ли. У меня, кстати, тоже, с головой творится что-то неладное.

– Это из-за вчерашнего придурка, – сказала она убежденно. – Меня всю ночь мучили кошмары.

– Странно…

– Что именно?

– Ты проснулась и сказала: «Слава Богу!» И что мол, ты подумала, будто тебе это только приснилось. Так это ты о Форстере говорила.

Она непритворно возмутилась:

– С ума сошел?! Просто под утро мне приснилось… кое-что другое. Вот я так и сказала. Форстер! Придумал же! Это как раз и был мой кошмар.

– Ну, извини. Он ведь красивый мужик.

– Просто потрясающе красивый! – согласилась Алисия, не понимая, что бьет меня прямо по сердцу. – Но псих полный. От таких нужно держаться подальше…

Она улыбнулась мне:

– А ты, наверное, вообще не спал?

Я заверил, что спал, но Алисия усомнилась:

– В кресле-то? Разве можно уснуть в кресле?

– Отец храпел всю ночь…

– Ну, ему-то все нипочем! Ты не скажешь мне, почему он так не хочет возвращаться домой?

– Не домой. Он не хочет жить в Америке.

Она спросила с трогательной обидой в голосе:

– Почему?

Может, следовало пощадить ее патриотические чувства, но я решил сказать ей правду:

– Он презирает все американское. Снобизм. Притворство. Самонадеянное вмешательство в жизнь любой из стран этого мира. Тебе самой это по душе?

Алисия ушла от ответа:

– Они разведены? Твои родители?

Это была больная тема, но Алисия спросила об этом с таким подкупающим простодушием…

– Он почему-то не хочет разводиться. Он шантажирует мать, понимаешь?

– Нет. Каким образом?

– Говорит, что не даст денег моим сестрам на обучение, пока мать не переедет к нему. Сюда.

Алисия остановилась. Личико ее стало серьезным и пытливым. Почему-то ей очень хотелось разобраться в этой ситуации.

– Так он хочет, чтобы они были вместе? А я-то думала… Тогда почему же она не переезжает?

– Жить здесь? Алисия, но ведь это курорт! Оглянись: здесь не живут, а отдыхают.

– Но она любит твоего отца?

Пришлось признать:

– Любит. В том-то и беда.

Она вздохнула:

– Ничего не понимаю. Если твоя мама его любит, то какая ей разница, где жить? Да хоть на Аляске, лишь бы вместе с любимым!

– Но там у нее работа! – У меня, видимо, не хватало слов, чтобы все стало понятно, или находились не те. – Она ведь журналистка, ей хочется быть в гуще событий, а здесь совершенно ничего не происходит.

Алисия слегка приподняла брови, и я тут же вспомнил, что уже произошло.

– Ох, извини… Как-то вылетело из головы!

– Что?

– Ну… На секунду я совсем забыл про твою сестру. Извини меня.

– Про мою сестру, – опустив голову, повторила она каким-то странным голосом.

Потом быстро взглянула на меня:

– Кевин! А если бы не было у меня никакой сестры? То есть если бы с ней ничего не случилось? Ты остался бы здесь, если б я просто попросила?

И вдруг простонала, не дождавшись ответа:

– О господи, опять он!

Крутанувшись на песке, я увидел, как к нам приближается Гарри Форстер, с которым наивно надеялся больше не встретиться здесь. На этот раз он был в светлых шортах и открытой майке, но мне показалось, что выглядел он не менее импозантно.

– Приветствую вас, молодые люди! – громко сказал он еще издали и помахал загорелой рукой. – Уверен, вы надеялись больше не увидеть меня, но я сознательно искал вас все утро.

Алисия процедила сквозь зубы:

– Сейчас будет извиняться.

Остановившись в двух метрах от нас, Форстер сделал серьезное лицо:

– Прошу простить мне вчерашнюю выходку. Прежде всего, прошу вас, Алисия. Вчера я выпил лишнего, вы, наверное, догадались…

– Как ни странно, нет, – призналась она и обратила ко мне повеселевший взгляд. – Правда? Если честно, мне вы показались не пьяным, а…

Форстер оживленно закончил за нее:

– А просто сумасшедшим!

Алисия расхохоталась, хотя в голосе ее зазвучали виноватые нотки. В отличие от нее, я что-то не особенно воспрянул духом.

– Мы принимаем ваши извинения, – сказал я так, чтобы он это почувствовал. – А теперь позвольте нам продолжить наш разговор.

– О чем речь? – с нахальной самоуверенностью поинтересовался Форстер.

Вопросительно наклонив голову, Алисия смерила его взглядом, потом неожиданно призналась:

– О любви.

Скорее всего она сознательно не упомянула, что мы говорили только о любви моих родителей. Но то, как это прозвучало, мне понравилось.

Гарри картинным жестом хлопнул себя по лбу:

– Ах, я – старый осел! О чем же еще двое молодых людей могут разговаривать возле моря?

– О чем угодно, – осадила его Алисия. – Если вы думаете, что это единственная тема, которая интересует в нашем возрасте…

Он усмехнулся:

– Прекрасная Алисия, все преимущество моеговозраста в том, что я все знаю про ваш,а вы…

– Все верно, – перебил я. – Но мы все узнаем в свое время, не так ли? А теперь нам пора…

– Никуда вам не пора! Нечего вам тут делать, кроме как валяться на пляже и заниматься любовью.

У меня вспыхнули уши, и Форстер засмеялся, заметив это. Но Алисия не поддержала его. Она ответила даже несколько грубовато:

– Не ваше это дело, мистер Форстер.

Он галантно поклонился:

– Вы запомнили мое имя! Это больше того, на что я мог надеяться. Но, прошу вас, зовите меня Гарри.

Тут она сдалась, наверное, ей стало неловко за себя, хотя он заслужил и не такое:

– Хорошо. Гарри.

– Спасибо, – ответил он, уже не кривляясь. – Но, чтобы окончательно загладить свою вину, я должен подарить вам прогулку на яхте.

– Ничего вы не…

Я даже не успел договорить, потому что Алисия восторженно вскрикнула:

– На яхте?!

– Она не такая уж огромная, но, надеюсь, вам понравится.

Алисия посмотрела на меня умоляюще:

– Кевин, я никогда не бывала на яхте.

Я тоже не был… Но принять приглашение Гарри Форстера! Разве это возможно после вчерашнего?

Она между тем лукаво спросила:

– А вы обещаете, что не будете поедать фужеры и рюмки?

Он засмеялся так, будто действительно был счастлив. Я подумал, что, может быть, Гарри Форстер и не притворяется. Все-таки Алисия была потрясающе красивой девушкой, он вполне мог влюбиться в нее с первого взгляда. Как я когда-то…

Но смотреть на него отныне, как на товарища по несчастью, мне было не под силу. Никогда мне не стать христианином до мозга костей, и, надо признать: я не особенно и старался.

– Мы будем угощаться лучшими фруктами, которые только найдутся на этом острове. Самыми спелыми! – весело пообещал Форстер.

И тоже просительно посмотрел на меня:

– Кевин, вы не против прогулки по морю?

– А если бы я был против?

Алисия перестала улыбаться:

– Я не поехала бы.

– Почему? – вырвалось у меня.

Она, конечно же, не могла ответить так, как мне хотелось, как просило того мое сердце. Алисия просто чувствовала, что она в долгу перед человеком, который остался на этом острове из-за нее. Хотя реально я еще ничем ей не помог…

– А ты не понимаешь? – спросила она.

И такая тоска прозвучала в ее голосе, что мне захотелось немедленно освободить ее от опостылевших пут придуманного долга.

– Не чувствуй себя обязанной, Алисия. Ты вовсе не должна повсюду таскать меня за собой. Я найду чем заняться, пока ты катаешься на яхте.

– Кевин!

– Кевин, вы действительно не хотите поехать с нами? – произнес Гарри каким-то странным тоном.

Я сразу забеспокоился:

– А вы что, не можете гарантировать полной безопасности Алисии?

– В каком смысле? – опешил он. – Что такое вы подумали, интересно знать?

Алисия махнула рукой:

– Да ничего со мной не случится, о чем ты? Но дело не в этом, Кевин.

Мне захотелось попросить: «Просто скажи, что ты хочешь, чтобы я поехал с тобой. Просто скажи!» Но тут раздался зов моего отца.

Он выкликал мое имя на бегу и размахивал какой-то бумажкой, оказавшейся телеграммой.

– Миранда! – проревел он.

– Какая Миранда? – насторожилась Алисия.

– Это моя мать!

Я бросился ему навстречу. Но отец вопил так, что слышно было на всем побережье.

– Она прилетает! Сюда, понял ты, сукин сын?! То есть… Нет, конечно, не сукин… Она прилетает через час! Мы должны немедленно отправляться в аэропорт.

– А как же… – растерянно начала Алисия и замолчала, закусив губу.

Я обернулся к Форстеру:

– Мы можем отложить нашу поездку на завтра? Не думаю, что за день погода испортится. Здесь всегда штиль, насколько я успел заметить.

Он покачал головой:

– Завтра я отправляюсь в Малайзию. Меня уже ждут там друзья.

Лицо Алисии выразило такое отчаяние, что у меня само вырвалось:

– Покатайся с ним. Я обязательно должен встретить мать. Проследить, чтобы они оба с ходу не наговорили глупостей, понимаешь?

– Конечно.

Мне показалось, что она не выглядела особенно счастливой оттого, что прогулка по морю все-таки должна была состояться.

Отец нетерпеливо позвал:

– Поехали, Кевин. Этот джентльмен позаботится о нашей девочке.

Этого я и опасался. Голливуд приучил нас к тому, что если кто-то обещает женщине позаботиться о ней, то именно он и оказывается маньяком-убийцей.

– Поезжай, Кевин, – сказала Алисия каким-то усталым голосом. – Я же все равно не могу поехать с вами, правда? Это было бы…

Она не закончила фразу, и по дороге я развлекался тем, что придумывал варианты. Хотя «развлекался» это сильно сказано. Я грыз ногти от ревности, кусал губы и распалял свое воображение сценами, которые могли в этот момент происходить на яхте Форстера. Наверняка эта яхта была красива, как он сам.

Я ненавидел его, я ненавидел Алисию, которой наверняка было там весело. Была четверть часа, когда я желал им утонуть на этой чертовой яхте. Всю свою жизнь я помнил эту четверть часа…

3

Это случилось, когда мы были уже на полпути к аэропорту. Встречные машины внезапно начали тормозить и сигналить, кто-то выскакивал прямо на дорогу, другие разворачивались и жали на газ.

– Да что происходит? – Отец тоже дал по тормозам, но я успел оглянуться прежде, чем мы остановились.

В первое мгновение мне почудилось, будто мы взлетели над землей и перевернулись так, что море оказалось вертикальной стеной. Подвижной, живой стеной, которая надвигалась на нас. Не слишком быстро, как мне показалось, но неумолимо.

Выскочив из машины, я уставился на это грозное чудо. Кажется, я даже забыл, что надо дышать, забыл обо всем на свете. Гигантская волна ползла к нам диковинной коброй, перед которой люди оцепенели, как кролики.

– Цунами! – заорал отец. – Быстро в машину!

– Нет! – внезапно очнувшись, завопил я в ответ. – Мы должны вернуться! Алисия! Она же сейчас на яхте!

В голове у меня заколотилось, разрывая виски: «И это я пожелал им смерти!»

Тогда он зарычал:

– Идиот, в машину! Я к ней и еду!

Только когда мы рванули назад, я спросил, с трудом справляясь с трясущимися губами:

– Почему ты решил ехать за Алисией, а не в аэропорт? Не за мамой?

Его лицо было незнакомо суровым, почти злым.

– Аэропорт далеко от моря, – ответил он отрывисто. – Туда волна не дойдет. А вот… Черт возьми! Ведь было так спокойно! Если они уже…

Он не договорил, и так все было ясно. Меня охватил ужас оттого, как медленно мы двигались назад, хотя машина неслась с запредельной скоростью. Но мне уже было ясно, что цунами опередит нас.

Я твердил про себя: «Только бы они не успели выйти в море… Только бы они оказались на берегу… Тогда еще можно убежать… Забраться на крышу высокого отеля…» Я посмотрел на отца:

– Твой коттедж может пострадать.

– Пострадать? – Он оскалился. – Да его смоет к чертовой матери! Плевать.

– Там же твои работы…

Его голос от злости звучал, как лай:

– Плевать! Я хочу спасти девушку моего сына. Хоть это я должен сделать для своего ребенка!

Я сглотнул горечь:

– Вообще-то она не моя девушка. Господи! Смотри, волна уже до самого неба!

– Не его девушка… У тебя вообще есть что-нибудь в голове, сын мой? – все сильнее сжимая руль, проговорил отец сердито. – Неужели ты до сих пор не понял, что она с ума по тебе сходит?!

– Алисия?

– А то кто же? Алисия? – передразнил он. – Ради кого, думаешь, она примчалась на Пукет, а?

– Но у нее же…

Он посмотрел на меня с жалостью:

– Бедный мой дурачок. Вся эта ее жалкая ложь про сестру просто белыми нитками шита… Нет, мы опередим тебя, чертова ведьма!

Это он выкрикнул, обращаясь к огромной волне, от которой я не мог оторвать глаз. Это зрелище завораживало. Если б не отец, я, наверное, с места бы не сдвинулся… Стоял бы и смотрел, пока меня не смыло.

До меня даже не сразу дошло, что он сказал про Алисию: цунами лишило меня возможности соображать. Я спросил только минуты через две:

– Хочешь сказать, я ей не безразличен?

«Алисия любит меня?» – это потрясло меня не меньше, чем наступление моря, и, чтобы поверить в это, я повторил про себя несколько раз: «Алисия любит меня… Так все это: стихи, будущая книга, это что – обо мне?! Не может быть. Господи, если бы я знал раньше…»

Отец отозвался тоже не сразу, впрочем, время как-то сплющилось и растянулось, придавленное ужасом. Нам навстречу неслись машины, бежали полуодетые люди с одинаково перекошенными лицами, напомнившие мне знаменитое полотно русского художника Брюллова «Последний день Помпеи». Многие что-то кричали нам, наверное, пытались предупредить, хотя трудно было представить, что можно было не заметить приближения этой великолепной смерти.

– Это надо рисовать, – простонал отец и ударил по рулю. – Зачем вы только явились сюда?! Я бы сейчас мог быть там и…

– И тебя смыло бы.

Он мгновенно остыл:

– Тоже верно.

Я попытался пошутить:

– Считай, что я спас тебе жизнь.

Но отец отозвался серьезно:

– Не ты, сынок. Миранда. Причем нам обоим, если, конечно, нас все-таки не смоет к чертовой матери! Если б она не прилетела, мы бы сейчас были на самом берегу. Господи, а ведь она уже прилетела!

– Она все поймет, – заверил я.

В его голосе оптимизма не было:

– Надеюсь.

– Наверное, она вообще все поняла о тебе, раз прилетела сюда.

– Хотелось бы верить.

– А когда я улетал, она еще здорово злилась. Вот не подумал бы, что она примчится!

– Может, она прилетела из-за тебя? А я-то уже обрадовался, дурак старый!

– Зачем ей лететь за мной, если я уже сам собирался возвращаться? Я ей звонил.

Меня всего трясло от возбуждения и страха, и голос срывался. Но мы все равно пытались говорить о чем-то, чтобы поддерживать остатки трезвости ума. Наверное, если б мы замолчали, я завопил бы от ужаса.

– Мы должны успеть, – рыкнул отец.

Я попытался представить, что же мы сможем сделать, даже если опередим волну и первыми найдем Алисию. Сумеем ли мы еще и убежать от цунами, не сгребет ли нас всех эта масса воды, сильная, как мифическое чудовище? И как долго она будет гнаться за нами?

Жадно вглядываясь в лица бегущих навстречу людей, я искал среди них Алисию, но женщин почему-то вообще было мало. Пли они уже успели скрыться, подобно кошкам, заранее почувствовав приближение беды? Если бы Алисия вовремя уловила, как она близко…

Все это время меня не покидало ощущение, словно все происходит вовсе не со мной. Разве такое может случиться с мальчиком из тихого северного штата? Со мной никогда ничего не случалось, а тут вся эта жуткая фантасмагория… Мне чудилось, будто я просто пытаюсь примерить шкуру героя фильма-катастрофы, которыми обычно пренебрегал, и вот очутился прямо внутри.

– Чайки, – бросил отец. – Они ведь предупреждали нас. Бестолковые мы люди…

Мне вспомнилось:

– И у Алисии кружилась голова.

– Похоже, где-то сильно тряхануло. Что еще могло вызвать такую волну?

– Мы не проедем дальше! – выкрикнул я.

Поток встречных машин несся уже и по встречной полосе тоже. Многие ехали с зажженными фарами и гудели нам, и это здорово действовало мне на нервы.

Ударив по тормозам, отец скомандовал:

– Выходим!

Потом я вспоминал, как он, не задумываясь, бросил свою любимую, почти новую «Вольво», которую, кстати, тут же угнали, ведь отец не подумал даже забрать ключи зажигания. Он все бросил ради того, чтобы спасти счастье своего сына. Призрачное счастье, в которое почему-то сразу поверил. В отличие от меня.

Задыхаясь, мы бежали к морю и расталкивали людей, пытавшихся спастись. Краем глаза я заметил нескольких, оцепенело смотревших на то, что творилось в море, и толкнул ближайшего ко мне:

– Бегите! Бегите отсюда!

– Вон она! Смотри! – вдруг хрипло прокричал отец, вскинув руку.

И я увидел белую яхту, стоявшую к волне боком. Единственную, вышедшую в море.

«Почему они не плывут к берегу? Не поставят яхту поперек? Они не видят цунами?! Они в каюте? Что они там…» – Мои черные мысли оборвались, не позволив ревности опять пустить корни. После отцовских слов я не мог так легко поддаться ей.

Вопль вырвался сам собой, мне даже показалось, что кричал вовсе не я. Подхватив яхту, мутная волна швырнула маленький кораблик на берег, а мне показалось, что у меня вырвали сердце. Ноги мои задрожали и подкосились, и я вполне мог бы рухнуть на траву, но отец с силой дернул меня в сторону.

– В отель! Быстро! Надо забираться наверх.

– Но там Алисия!

– Тебя смоет! А ее ты не найдешь.

– Я найду ее.

Отец мотнул головой:

– Мы опоздали. Надо спасаться самим.

– Я найду ее!

Он тащил меня ко входу в высотный отель, где действительно можно было спастись, если б я хотел этого. Если б я жаждал жизни без Алисии.

Не знаю, как у меня хватило сил вырваться, ведь отец держал меня крепко. Я бросился к берегу в тот самый момент, когда бешеная водяная стена приблизилась вплотную. Я увидел перед собой свою смерть. Она несла с собой мертвую тишину, от которой зазвенело в ушах. Еще секунда и…

Что-то отбросило и прижало меня к толстому, лохматому стволу пальмы прежде, чем волна унесла меня с собой. Она неслась на меня с таким напором, точно в нас целились из тысяч брандспойтов. Все вокруг бешено вспенилось, навалилось резким холодом, неудержимым, как течение времени.

– Не дыши! Держись! – прокричал кто-то мне прямо в ухо. Я не узнал этого голоса.

Я судорожно втянул воздух и вцепился в ствол. Мутная вода ударила меня, но не наотмашь, потому что я был закрыт пальмой. Наверняка не в тот страшный момент, а чуть позже, но меня настигло удивление, почему мое тело словно вбито между деревом и тем человеком, что подпирал меня сзади. Меня не отбросило волной, не потащило вперед, когда вода отступала.

Гораздо позднее я узнал, что меня затащили на узкий пятачок между тремя пальмами, и вместе мы оказались плотно зажаты деревьями, которые выдержали водяной штурм, хотя многие пальмы вырвало из земли с корнем. А тот человек, что сообразил, как нам спастись и рискнул осуществить это, был моим отцом.

Но тогда я даже не оглянулся. Я рванулся вперед, как только вода начала отступать (сколько прошло?), волоча за собой изуродованные куски чего-то, обломки досок… Людей! Над райским островом стоял вой ужаса, и, кажется, я тоже кричал, не помню.

Я бежал следом за волной, не узнавая ничего вокруг себя, увязая в песке, покрывшем недавние зеленые лужайки. Нахлынувшие вместе с волной звуки были ужасны: срывающиеся крики, от которых мороз бежал по коже, протяжные гудки машин, треск и грохот, видимо, что-то рушилось, я не оглядывался. Я пытался прорваться туда, где громоздились остатки белой яхты…

Воздух звенел именем: «Алисия!». Наверняка это я кричал, потому что потом у меня еще долго болело горло. Я звал свою любовь, свою жизнь, свою судьбу! Но она не откликалась. Не откликалась.

И тут я увидел. Разноцветная, широкая юбка Алисии беспомощным мокрым цветком мелькнула в воде… На секунду я опять разучился дышать, но уже в следующий миг ноги сами понесли меня в погоню за этим великим убийцей, который пытался утащить с собой единственную, необходимую мне девушку.

В мыслях у меня мелькнула благодарность матери, которая с детства заставляла меня, ленивого, ходить в бассейн, после легкой травмы спины. Мое тело не должно было подвести меня.

Я с разбега нырнул во взболомученную, грязную воду и сразу открыл глаза, чтобы не упустить Алисию, которую уже утянуло вглубь. Но почти ничего не было видно, и меня охватила паника. Я сказал себе, что ни в коем случае нельзя ей поддаваться, иначе мы утонем вместе, а это все-таки не самый лучший вариант. Мне не хотелось умирать с Алисией, мне хотелось с ней жить.

И все же я, наверное, здорово паниковал, потому что метался в разные стороны, наталкиваясь на другие тела. Некоторые сопротивлялись морю, боролись с ним, другие уже сдались и, бесформенно обмякнув, опускались на дно, которое было где-то рядом.

Я барахтался среди этого смешения жизни и смерти, сам полуживой от ужаса, и не мог выработать какого-то реального плана действий. Я просто молил про себя: «Верни мне ее! Отдай! Я больше ни о чем не попрошу тебя!» И вдруг увидел, что-то пестрое…

Я рванулся на этот единственный во всей этой мути цвет, но мне казалось, что я двигаюсь очень медленно, преступно, убийственно медленно. Как потом говорил мой отец, я пробыл под водой не дольше минуты, но для меня прошла целая вечность. Когда я добрался до Алисии, мягко оседавшей на дно, когда подхватил ее безвольно обмякшее тело, все во мне завопило: «Скорее! Воздуха!»

Стоило мне показаться на поверхности, как отец бросился с берега навстречу, но остановился по пояс в воде, беспомощно взмахивая руками.

«А ведь он не умеет плавать, – вспомнил я. – Неужели так и не научился?»

Я изо всех сил греб одной рукой, отплевываясь грязной, соленой водой, и боялся взглянуть в лицо Алисии, которую прижимал. Мне нужно было только добраться до берега, только добраться…

Еще в воде, отец выхватил Алисию и побежал с ней на сушу. А я упал на колени и долго не мог найти сил, чтобы встать и дойти до них. Я знал, что отец справится без меня. В этом я мог на него положиться.

Когда я услышал самый желанный звук – Алисия закашлялась! – у меня вырвался громкий всхлип, и это не смутило меня.

– Она жива, – прошептал я. – Господи, спасибо. Все хорошо. Мы спасли ее…