355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Нат Фламмер » Флаги над замками (СИ) » Текст книги (страница 8)
Флаги над замками (СИ)
  • Текст добавлен: 28 ноября 2018, 18:00

Текст книги "Флаги над замками (СИ)"


Автор книги: Нат Фламмер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Киёмаса выпустил из пальцев пакет и открыл глаза. И увидел прямо перед собой охранника, который, больше не скрываясь, сверлил его взглядом. На миг ярость захлестнула его. Этот человек думает, что он хочет украсть конфеты? Или... думает, что он, Като Киёмаса стесняется их брать?

Он зашевелил ноздрями и шумно задышал. И решительно схватил пакетик с конфетами и опустил в железную корзинку, которую взял на входе. Именно так делал Иэясу, когда приводил его в магазин. Потом туда же полетел пакет с моти, какими-то до странности воздушными и легкими, и два пакета с прозрачными мягкими фигурками разных животных. Он старался не брать сладости, на которых были нарисованы цветы и полуобнаженные разноцветные женщины. На многих пакетах и коробках были рисунки в виде воинов в странных доспехах и самоходных повозок. А на одной – большой и яркой – даже изображение повозки, которая летит быстрее стрелы. Киёмаса приехал на ней. И даже выучил название: «синкансэн» [10].

– Синкансэн, – тихо произнес он и улыбнулся.

Настроение заметно поднялось, ярость и грусть растворились без следа. Он подумал и добавил в корзину еще пакетик маринованных слив и коробку с вяленой рыбой. И направился в отдел, где были расставлены бутылки с сакэ. Остановился возле полок и резво обернулся. И охранник едва не врезался в него. Киёмаса еле сдержал смех. Наклонился над стоящим едва не вплотную к нему человеком и гаркнул:

– Покажи мне самое крепкое сакэ!

В глазах охранника на мгновение мелькнул испуг, но тут же сменился явным облегчением: этот мужчина перестал вести себя странно и начал – в соответствии со своим обликом. Он растянул рот в широченной улыбке и протянул руку к витрине:

– Вот, пожалуйста. Это иностранное сакэ, называется «уокка». Очень крепкое – горло обжигает. Дорогое, хорошее сакэ.

– Я тебе верю, – Киёмаса оскалился еще шире, взял с полки мутновато-прозрачную бутылку. Она выглядела солидно – обернутая черной бумагой с белыми иностранными буквами. Сразу было видно, что это сакэ для настоящего воина. Одобрительно хмыкнув, Киёмаса положил ее в корзинку и направился туда, где сидел продавец. Это место называлось «касса». И торжественно водрузил корзину на черную самодвижущуюся штуку.

Стоп. Или покупки надо выложить на нее самому? Пока Киёмаса морщил лоб, пытаясь вспомнить, как надо правильно делать, – корзина поехала к кассе и сидящая там молодая девушка начала вытаскивать покупки и по одной прикасаться к ним какой-то штукой, издававшей писк. Киёмаса этот обряд уже видел. Это таким образом специальная машина «читает» стоимость покупки, чтобы продавец не ошибся или не обманул покупателя. Это был очень честный и удобный для жизни мир.

– О, господин любит своего сына? – девушка, закончив пробивать сладости, улыбнулась Киёмасе, и улыбка была искренней.

Киёмаса облегченно выдохнул. Он все сделал правильно. Эта девушка подумала, что он берет сладости ребенку.

Он принял пакет, в который кассирша заботливо упаковала конфеты и к которому прикрепила картинку с таким же воином в доспехах, как на одном из пакетиков. И второй, непрозрачный, бумажный, куда она поместила сакэ, рыбу и сливы. И протянул карту. Он в первый раз платил сам. Слегка волнуясь, он нажал на кнопки с нужными значками, и девушка поклонилась ему, протянула карту обратно двумя руками и дала длинную белую бумажку.

Он положил ее в пакет (так тоже делал Иэясу) и вытащил фуросики, чтобы спрятать карту обратно. Но в это время зажужжал его смартфон. И на экране появилось лицо Иэясу.

Киёмаса прикусил губу. И старательно, но аккуратно надавил на красный кружочек и потянул его в сторону. А после этого приложил смартфон к уху.

– Киёмаса, – услышал он знакомый голос, – время пришло. Готовься.

Телефон и пакеты чуть не выпали из его рук. Так быстро! Неужели? Неужели совсем скоро он сможет увидеть его светлость?!

– Да. Конечно. Что я должен делать?



[1] Фурисодэ – (дословно «развевающиеся рукава») традиционный японский наряд незамужних девушек и невест, кимоно с длинными рукавами.

[2]Данго – японские шарики моти на палочке, обычно подаваемые с соусом.

[3] Моти – японский вид рисового теста.

[4] Мамуси – самая ядовитая и смертоносная змея из семейства гадюк, зарегистрированная в Японии.

[5] Сэкигахара – битва (1600 г.) около деревни Сэкигахара, итог противостояния Восточной (Токугава Иэясу) и Западной (Исида Мицунари) армий, закончившаяся поражением Исиды Мицунари, в результате чего Токугава Иэясу в дальнейшем стал сёгуном Японии.

[6] Гёбу – (гёбу-сёю) придворный титул (младший советник по наказаниям) Отани Ёсицугу, по которому его часто называли даже друзья.

[7] Ульсан – речь идет о войне с Кореей, во время которой генерал Като Киёмаса долго удерживал осажденную китайским войском крепость Ульсан. В наше время – город в Южной Корее.

[8] Нобори – высокий и узкий вертикально расположенный флаг для обозначения подразделений армии.

[9] Кацурамацу – детское имя Отани Ёсицугу.

[10] Синкансэн – высокоскоростная сеть железных дорог в Японии, предназначенная для перевозки пассажиров между крупными городами страны, а также название самих поездов сети.

Глава 7. Следствие ведут...

Синкансэн. Киёмаса неотрывно смотрел в окно и периодически восторженно вскрикивал. Но тихо. Можно сказать, вообще про себя – что он, первый раз едет на синкансэне? Второй! Поэтому не будет себя вести как мальчишка. Он еще раз проверил, не забыл ли короб с вещами. Короб был мягкий, из плотной ткани, натянутой на раму из чего-то гибкого, и удобно пристегивался к спине. И туда вошло все, что нужно было Киёмасе в пути. Еда. Тут уж Киёмаса без малейших сомнений запасся сладостями. Они занимают не много места, но дают много сил. Еще в период войны с Кореей конфеты из рисовой муки, меда и орехов отлично показали себя. Пять часов – не долгий срок, но Киёмаса прекрасно знал, что в дороге может произойти все что угодно, и был готов к любым неожиданностям. Его проводили и посадили в поезд, а Иэясу по приезде сам лично обещал встретить. Но... но! Пять часов! Эта волшебная повозка способна домчать из бывших далеких владений клана Мори до деревни, в которой он вырос, в Овари, за каких-то пять часов! Если бы он шел туда с армией – на это ушли бы недели.

Впрочем, его светлость как-то сумел добраться из Биттю в Киото всего за три дня. Чтобы отомстить за смерть господина. Ох, и бежали они... Киёмаса даже оставил доспехи в Химэдзи – у него были лишь нагрудник да копье, чтобы ничего не мешало. Ведь драться с проклятым предателем Акэти он собирался не на жизнь, а на смерть. Люди Акэти подкараулили тогда его светлость и чуть не убили... Его светлость! По телу Киёмасы прокатилась волна дрожи. Совсем скоро. Уже совсем скоро. Он взял с собой парадный костюм, который надел, когда сам только ступил в этот мир. Он должен выглядеть достойно. Ох... где же ему разместить господина, когда тот вернется? Киёмаса очень сомневался, что Тоётоми Хидэёси согласится воспользоваться гостеприимством Токугавы.

На самом деле Киёмаса действительно был удивлен, когда в первый раз увидел дом своего потомка. Это и правда оказался довольно приличный особняк: видимо, или кузнецом тот был искуснейшим, или ремесло это стало очень доходным. Впрочем, все эти автомобили, трамваи и прочее – их было столько, что, несомненно, кузнецы этого мира не сидели без работы. Такуми обещал ему обязательно показать кузню, как только Киёмаса будет готов к этому. А сам дом... Он получил в свое пользование все северное крыло верхнего этажа и, стыдно признаться, побывал даже не во всех комнатах. А все почему? А потому что не обманули его те люди: первое, что увидел Киёмаса, зайдя в свои апартаменты, – волшебное зеркало, подаренное Иэясу.

Согласится ли его светлость на гостеприимство семьи Като? Ведь у Тоётоми не осталось потомков.

Ничего. Иэясу обещал все исправить. А когда он отдаст свои долги, то и Киёмаса начнет платить по счетам.

Иэясу из угла тихо наблюдал за настоятелем. Тот стоял, воздев руки высоко вверх, прикрыв глаза, и что-то тихо бормотал. То ли читал молитву, то ли разговаривал. Иэясу просто ждал. Его люди почти час инструктировали монаха, что именно и как нужно передать ками, которого собираются воплотить. Тело будет готово еще не скоро, и соединить с ним душу нужно до завершения процесса его создания.

Киёмасу он встретил на вокзале и тут же проводил в трейлер, в котором из Эдо было привезено необходимое оборудование. Там у Киёмасы должны были взять кровь и все остальное, что было необходимо для воплощения. Иэясу заглядывал в этот трейлер – находиться внутри было страшновато: даже неподключенное оборудование смотрелось весьма внушительно. Кто-то из техников высказал опасение, что не хватит энергии.

Почему Иэясу ничего не чувствовал и не слышал сейчас? Ведь настоятель явно беседовал с Хидэёси. Интересно, Киёмаса слышит своего господина? Ведь это святилище и его тоже. Храм, построенный в бывшей деревне, где родились два крестьянина, сумевшие добраться до вершин власти. Неудивительно, что им строили храмы. Людям кажется, что сильные духом будут всегда их защищать.

И так оно и есть. Это долг того, кто владеет силой. Защищать обычных людей. При жизни и по ее завершении.

Горе тому, кто нарушит это закон, установленный древними богами-предками.

...А вот Киёмасу не услышать было невозможно. Он ворвался в зал, где происходил обряд, подобно ледяному вихрю. Часть светильников погасла, остальные моргнули, но продолжили гореть. Настоятель вздрогнул, выходя из транса, и широко раскрыл глаза.

Киёмаса остановился резко, словно только сейчас осознав, где находится, и лоб его сморщился. Он выбросил вперед руку и указал на настоятеля:

– Ты! Я тебя знаю!

Монах посмотрел на него ошалело и вдруг рухнул на колени, прикрывая голову рукой.

– В-вы… ваше... господин... это вы?..

– О! И ты меня знаешь, – обрадовался Киёмаса и шагнул на помост. И, наклонившись, тихо спросил: – Его светлость – он где?

– Он здесь, – еще тише прошептал монах.

Иэясу закатил глаза. Похоже, настоятель этого храма только что окончательно уверовал.

Киёмаса грохнулся на колени и принялся отбивать поклоны. Потом сложил руки на уровне груди и едва не уткнулся в них носом. И начал громко, нараспев декламировать. Иэясу узнал сутру Священного Лотоса. Видимо, как верный последователь Нитирэна [1], Като Киёмаса искренне считал, что она подойдет для любого случая.

А может быть, это его просто успокаивало. Монах тем временем, медленно пятясь, отошел в сторону. И, подойдя к Иэясу, наклонился к самому его уху и прошептал:

– Прошу прощения, господин, его светлость... поставили условие... Вы не должны присутствовать во время обряда. Его светлость не желают видеть лицо господина первым в этом мире.

Иэясу пожал плечами и жестом предложил настоятелю выйти из храма. Мешать Киёмасе и отвлекать его не стоило. Чем крепче он установит связь с объектом – тем вероятнее благоприятный исход.

...Если бы можно было обойтись без старой Обезьяны – Иэясу бы обошелся более чем охотно. Хидэёси был еще непредсказуемее, чем Като Киёмаса. Понять, что придет в его голову, было очень сложно.

Но тем интереснее было иметь с ним дело. Иэясу всегда восхищался этим человеком, его изворотливостью, нестандартным мышлением… и терпеть не мог его внезапные жуткие выходки. Но без него и правда не обойтись. Поэтому если понадобится – Иэясу снова сыграет в эту игру.

– М... как тебя зовут, монах?

– Исида Токитиро, господин.

Имя монаха заставило Иэясу улыбнуться. Забавное, очень забавное сочетание для служителя духу Хидэёси. Именно под именем «Токитиро» Иэясу узнал Хидэёси в первый раз. Смешного и нелепого любимца Оды Нобунаги звали тогда Киносита Токитиро, а сам господин Нобунага называл его «Обезьяна». И было за что – за ужимки и шутки, вызывающие неизменный хохот сурового и грозного властителя клана Ода и нередко спасающие других вассалов от гнева тяжелого на руку господина. Токитиро завидовали те, кто жаждал расположения Оды Нобунаги, его обожали те, кого он считал своим другом. Его боготворили женщины, несмотря на непрезентабельную внешность.

А «Исида» – именно Исида Мицунари был самым верным и преданным вассалом Хидэёси. С ранней юности отдал ему свою верность и служил до последнего вздоха. Иэясу жалел, что Исиду Мицунари пришлось казнить. Он не раз предлагал этому умному и честному человеку перейти на службу к нему, но, даже сидя в тюрьме и ожидая смерти, тот отвечал на все предложения усмешкой. Гордый, очень гордый человек. Именно гордость его погубила. Интересно, этот молодой монах – потомок? Маловероятно. Скорее всего, просто совпадение, сыгравшее роль в выборе объекта служения.

– Ты давно служишь м... его светлости?

Монах слегка помялся и внезапно в его глазах что-то мелькнуло. Что-то тревожное, будто вопрос Иэясу застал его врасплох. Опустив голову, он застыл на несколько мгновений. Иэясу осторожно тронул его рукой, но тут же убрал. Может, это транс. Может, Хидэёси опять желает передать ему что-то важное. Ничего, пусть потерпит немного – скоро сможет высказать все лично.

– А... прошу прощения, я задумался... я не постоянно служу. Я, вообще-то, работаю на бумажном заводе. Зам начальника отдела по расфасовке... ну и вот, здесь служу в свободное время. Но – да, с пятнадцати лет. Меня отец сюда привел. Я бы посвятил служению всю жизнь, но надо кормить семью. У меня две сестры еще. И отец уже совсем пожилой.

Иэясу понимающие покачал головой:

– Конечно, конечно, тебе хорошо заплатят за твою работу и помощь.

– Нет, что вы! – он, похоже, испугался. – Не надо мне никаких денег! Я всю жизнь мечтал увидеть его светлость! Ради этого я готов дни и ночи...

– Мы можем уже заходить? – окликнул их один из рабочих. Из трейлера выгружали коробки, от которых тянулись длинные змеи проводов.

– М... сейчас… узнай, что там. Если Като Киёмаса уже закончил молиться – скажи, чтобы выходил.

Монах поклонился и скрылся внутри. А Иэясу принялся с интересом наблюдать за учеными, суетящимися вокруг техников. Один из них также стоял немного в стороне и наблюдал. Надо будет потом подойти к нему и задать несколько вопросов. Это, кажется, и есть тот, кому Иэясу обязан своим появлением.

– Ну?! – услышал он за спиной. – Скоро уже?! – Вид у Киёмасы был несколько ошалелый.

Иэясу помахал рукой перед собой и окликнул техников:

– Все, можете начинать, – и повернулся к Киёмасе: – Не торопись, мой друг. Процесс займет несколько дней. Я снял хороший отель в тихом месте. Пока моему старому другу и твоему господину будут делать новое тело, мы посмотрим, как изменились эти места.

– Он здесь! Ты слышал? Он здесь! Я видел его собственными глазами!

– И?

– Что значит «и»?!

– Я спрашиваю: это хорошо или плохо?

– Это прекрасно! Я и не ожидал такой удачи. Теперь я смогу отомстить, по-настоящему отомстить. Я не позволю проклятому тануки вновь осквернить собой человеческий мир.

– Тебе еще не надоело?

– Что?

– Мстить. Четыреста лет ты уничтожаешь его род. Но его род при этом живет и процветает.

– О чем ты говоришь?! Не ты ли терзаешь четыреста лет одну и ту же душу в каждом ее воплощении? И это ты спрашиваешь меня – не надоело ли мне?

– Ну... должен же я чем-то заниматься, пока ты вершишь свою месть, убивая по Токугаве в десятилетие? Так ты их до скончания веков будешь изводить.

– Я трижды обрывал линию сёгунов!

– Я горжусь тобой.

– Прекрати. Не смей смеяться надо мной. Ты не понимаешь. Убив Токугаву Иэясу, я обрету силу, которая позволит мне уничтожить их род до последнего человека. И ты должен увидеть это!

– А мне обязательно смотреть?

– Да! Оставь свою сумасшедшую игрушку и насладись со мной моим триумфом!

Нет, все-таки японцы были странные. Не то чтобы это сразу бросалось в глаза – просто общая атмосфера была совершенно непривычной. Америка не настолько сильно отличалась от России – Сандер вообще не заметил особой разницы, кроме языка. Может, потому что жил в университетском городке? А быт студентов везде и во все времена одинаковый? Да нет, вроде. Он же везде бывал, даже вел дела, имел дело с местными бандюками. И, да, бывал, и не раз, в японских кварталах в Америке. Но даже там все было по-другому и воспринималось, скорее, как декорация. Ну что-то вроде «узкоглазые американцы играют в японцев».

Здесь японцы были настоящими. И вроде и вели себя обычно – люди как люди, но... Ну вот просто заходишь ты в магазинчик. Тебя там встречают таким бурным восторгом, так рассыпаются в любезностях, словно ты известный киноактер. И даже если ты зажигалку купил – завернут в три обертки и перевяжут яркой ленточкой.

– Нет, серьезно, Ёситада, это странно. Это на всех так реагируют или только на меня?

Ёситада как раз затормозил на светофоре и окинул Сандера долгим взглядом:

– У тебя волосы светлые и глаза голубые. И ты выше на голову почти любого японского мужчины. С точки зрения японца, ты выглядишь, как добрая половина актеров Голливуда. Скажи спасибо, что у тебя еще автограф не берут.

– Ты не поверишь, но со мной несколько раз пытались девушки фотаться! А я-то думал: японки скромные.

– Японки, как и девушки в любой стране сейчас, помешаны на соцсетях. Представляешь, сколько лайков наберет фото с тобой? А если еще и соврать, что ты ее парень?

– О, ничего себе. А что, с иностранцем встречаться – это разве прилично для девушки? У вас же блюдут чистоту крови, или я тебя не так понял?

– Тут в другом дело. Для большинства обывателей ты американец. А Америка – «страна риса». Страна несметных сокровищ и баснословно богатых людей. Это сказка. А ты в этой сказке волшебный принц. Но не обольщайся, это игра. На самом деле девушки лишь фантазируют на тему того, что заморский принц увезет их в волшебную страну. Попробуй предложить встречаться по-настоящему – ты услышишь «ну... это немного неудобно...» и очень туманный и расплывчатый прогноз ваших вероятных встреч типа «в следующий раз обязательно». А потом девушка просто исчезнет. Это очень страшно – «на самом деле», а не на фотографии для однокурсниц.

– Ох... вы и правда странные, – Сандер покачал головой, – а еще у вас в метро специальные люди в форме запихивают людей в вагоны. Я сам лично видел!

– О, и что ты делал в метро в час пик?

– Как что? Ходил посмотреть. Ты тоже странный. Зачем ехать в кабак, если все равно мы там будем сидеть в отдельной комнате? Почему нельзя было просто посидеть у меня дома или у тебя? Там с балкона отличный вид!

– Сандер... – Ёситада печально улыбнулся, – ты не в студенческом общежитии. И не в своем доме. Если мы будем пить в квартире, то можем помешать соседям. Так не делается.

Зал на этот раз был поскромнее – скорее, комната на втором этаже заведения, оформленного в японском стиле.

– Здесь отлично кормят, а я сегодня даже не обедал, – Ёситада уселся в кресло, – я для тебя заказал темпуру из креветок и лосося: тебе нравилось, как ее Оливия готовит. Тут похоже.

– Скучаешь? – Сандер взял меню и сразу же открыл карту бара. – Взять что ли сакэ для разнообразия... никогда не пил сакэ в Японии.

– Как? Не может быть! Ты здесь уже три дня и до сих пор не пил сакэ? – Ёситада насмешливо прищурился.

– Эй, эй, – замахал руками Сандер, – я – русский! Но! А ты не уходи от ответа.

– Не ухожу. «Скучаю» – неверное слово. Мы переписываемся каждый день. Просто… это не то, понимаешь? Мы оба старательно делаем вид, что все в порядке, но это уже игра.

– Может, проще было сразу все разорвать?

Раздался стук. Зашла официантка, с глубоким поклоном поставила на стол поднос и расставила принесенные блюда. Перед Сандером – темпуру, перед Ёситадой – огромную порцию рамена.

– Я, действительно, очень голодный. И это только начало! – провозгласил Ёситада, вынимая из коробки палочки.

Девушка еще раз поклонилась и вышла.

– ...А ты опять…

– Ухожу от ответа? Сандер, ты мой друг. Но не лезь. Лучше было бы вообще не начинать. Так ведь?

– Не так. Слушай, я не японец, мне до фонаря ваша этика. Я понимаю: семья и все такое. Но это же средневековье какое-то. Почему ты не можешь жениться на девушке, которую любишь? Почему ты не можешь просто все это взять и послать? Долг?

Ёситада посмотрел на Сандера исподлобья, усмехнулся и прищурил один глаз:

– Долг, да. В моей семье «все это послала» Митоко. И теперь вся ответственность лежит на мне. Твой отец может передать дело внукам. Но мой дедушка не проживет так долго. А я не хочу разбивать его сердце. Он вложил душу в компанию. Кроме того, мне самому это нравится, я не заставляю себя сидеть до десяти вечера над документацией – я делаю это не из долга, а потому что у меня огромное количество планов по реорганизации, модернизации и улучшению условий работы сотрудников в главном отделении и в филиалах. Может, я стану старше – запал и жажда изменений пройдут. Но сейчас, пока я молод, пока я помню все, что я видел и слышал за границей, я хочу служить своей семье. И – да. Ради этого приходится чем-то жертвовать. И знаешь еще что? Даже если бы я получил одобрение дедушки – Оливия не будет счастлива со мной. Ты же помнишь ее. Запертая в клетке лесная птица не поет. А я – я и так чересчур эксцентричен. В глазах некоторых директоров я вижу на собраниях священный ужас.

– А ты будь эксцентричным! Будь, как Ода Нобунага. Который ввалился на похороны отца без штанов.

– Предлагаешь так же заявиться на заседание совета директоров?

– А что? Отличная идея. Оду Нобунагу называли «дурак из Овари», а ты будешь дурак из... компании «Китахана». По-моему, отлично звучит. Надо выпивку заказать. А то жевать всухомятку как-то невкусно, – Сандер стукнул по кнопке.

– «Дурак из России» звучит куда лучше. Тем более – Ода Нобунага ближе по типажу к тебе. Я бы, может, и мог управлять провинцией, но завоевать страну...

– Не прибедняйся.

– Никоим образом. Это я тебе комплимент делаю.

Вновь раздался стук, и вошла та же самая девушка. И опять поклонилась. Сандер повернулся и сказал по-японски:

– Принесите нам хорошего сакэ, пожалуйста.

Девушка, продолжая улыбаться, вопросительно посмотрела на Ёситаду. Но тот молчал. Наконец она, сделав улыбку еще шире, произнесла на ломаном английском:

– Я не есть понимать.

– Ну вот, – расстроился Сандер, – у меня так ужасно получается? – он набрал побольше воздуха и медленно, по слогам произнес: – Мы хо-ти-м вы-пить са-кэ.

Официантка продолжила стоять, улыбаться и хлопать глазами. Потом слегка растеряно произнесла:

– Изви... ните… я понимать английский язык не есть, – и, повернувшись к Ёситаде, быстро заговорила по-японски: – Прошу простить меня, господин, я не знаю английского языка и не могу понять, чего хочет ваш друг.

– Принесите нам сакэ, хорошо? Сэйсю, – улыбнулся Ёситада.

Девушка быстро поклонилась и, семеня, выбежала из комнаты. Видно было, что ей самой неловко.

– Блин, – по-русски сказал Сандер.

Ёситада рассмеялся:

– Дело не в твоем японском, хотя он, конечно, ужасен. Но тебя вполне можно понять, когда ты говоришь. Тренировки – и все будет в порядке.

– Тогда что я не так сказал?

– Все так. Просто ты выглядишь как человек, который должен говорить по-английски. И все, точка. Эта девушка слишком уверена, что ты должен разговаривать на английском, и поэтому даже не слышит, что ты говоришь на ее родном языке. Тем более – мы при ней разговаривали «на иностранном».

– Но... в магазинах такого не было.

– Потому что в магазинах люди ожидают встретить иностранца, который может связать пару слов на японском. И то – тебе просто везло. Кстати, твои познания в области штанов Оды Нобунаги уже явно происходят не из «Сэнгоку Басара».

– Конечно, нет, – Сандер сделал оскорбленное лицо, – я три дня сидел и штудировал статьи: от смуты годов Онин [2] до начала эпохи Эдо [3]!

– О-о, ничего себе. Теперь ты у нас специалист по Эпохе Воюющих Провинций [4], так?

– Ну как… не спец, но... кое-что знаю, – улыбнулся Сандер. – И про предков твоих знаю, между прочим!

– И что же ты про них знаешь, – Ёсидата облокотился на стол и подпер руками голову.

– Токугава Иэясу! – Сандер с пафосным видом поднял палец вверх. – Его в детстве звали Такэтиё. А потом – Мацудайра Мотоясу. Это невероятно просто. Ладно, я еще понимаю – имена постоянно менять, но фамилии? В этом всем можно не только черту ногу сломать, но и шею. Но я запомнил! И он дружил с Одой Нобунагой. Которого тогда звали не Нобунага, а Сабуро. Потому что они были детьми, и Такэтиё и Сабуро – это детские имена. Вот так-то. Все правильно?

Ёситада улыбнулся:

– Да, с именами ты разобрался, это верно. А они дружили в детстве? Не помню такого...

– Ну как же? Такэтиё был пленником в клане Ода. И Сабуро, который Нобунага, с ним дружил. Потому что Нобунаге было наплевать на все правила приличия!

– Да, я вижу ты определился с приоритетами.

Ёситада жестом показал принесшей сакэ официантке, что разливать не надо, и сам налил сакэ из белой глиняной бутылочки с хризантемой в маленькие чашечки.

Сандер взял свою:

– Ну, за твоего славного предка!

Они оба выпили, и Ёситада наморщил лоб:

– Погоди. Мацудайра ведь был заложником у Имагавы Ёсимото.

– Точно! Вспомнил, как этого разукрашенного типа зовут! Имагава! – Сандер хлопнул ладонью по столу. – Это он попер на Оду Нобунагу с сорока тысячами. Против его трех. Но он был идиот: остановился на пригорочке поесть леща – и тут войско Оды на него налетело и-и-и... – Сандер резким движением провел ребром ладони себе по горлу: – ...вот так Имагава Ёсимото умер от леща.

– М?.. – Ёситада наклонился и приподнял одну бровь.

– Ну... от леща... игра слов такая. У нас в языке есть такое выражение: дать леща. В смысле ударить.

– А, понятно, – Ёситада ничего не понял, но покивал. И снова налил в чашечки сакэ.

– Эх, – Сандер заглянул в чашечку, – этот компот нужно пить кружками.

Что такое компот, Ёситада знал:

– За Оду Нобунагу, раз он так тебя впечатлил.

– Кампа-ай, – Сандер опрокинул чашечку в рот и протянул обратно Ёситаде, сделав печальные просящие глаза. – А я тебе еще что-нибудь расскажу.

– Чего я не знаю? Ну, давай, – Ёситада опять наполнил чашечки.

– Ну так вот. А Мацудайра, который Токугава, жил у Имагавы в заложниках. Его в детстве отбили у клана Ода и отдали клану Имагава. И он там рос и служил этому петуху. А когда того порешили – вспомнил, что они с Сабуро в детстве друганами были, и быстренько пошел к нему в союзники. И начали они завоевывать Японию.

– Да-да, кажется припоминаю что-то подобное.

Сандер расхохотался:

– Ладно, я понимаю, что ты это все уже тысячу раз читал, слышал и даже наверняка видел. Про твоего предка и Оду Нобунагу по-любому снят миллион фильмов.

– Да, довольно много. И ты прав, некоторые я смотрел. Правда, мне всегда в них Тоётоми Хидэёси нравился. Сама его жизнь – это просто один большой вызов всему мироустройству. Подняться от нищего крестьянина до правителя страны – это вот прямо мало кому удавалось. Особенно здесь, у нас. В Японии же до сих пор жесточайшие иерархичность и субординация. Да ты сам увидишь.

– Вот да. Тоётоми Хидэёси меня тоже впечатлил. Представляешь, он, оказывается, был вассалом Оды Нобунаги! Сначала ему тапочки приносил, а потом нормальную такую карьеру сделал.

– О, для тебя была новость – про службу Нобунаге? Ах да... совсем забыл изначальный источник твоих познаний.

Сандер вновь расхохотался:

– Глупо выглядело, да? А еще Тоётоми Хидэёси порвал в клочья подлеца Мицухидэ. Этот хмырь обиделся на своего господина и предал его. Выждал, гадина, когда Ода Нобунага останется с небольшой свитой в храме, м... забыл, как назывался...

– Хонно. Храм Хонно. Если хочешь – на выходные можем съездить в Киото, посмотреть на него.

– О... Как это? Он же сгорел, вместе с Одой Нобунагой!

– Его восстановили потом, так что можно посмотреть.

– О, здорово. В общем, этот Акэти Мицухидэ напал со своим войском на этот храм Хонно и убил своего господина. Ты знаешь, по-моему в «Басаре» у меня вышло лучше!

– А ты за кого играл?

– Ну не за Акэти же! Обижаешь. О-о... а кто выпил мое сакэ?!

– Ты.

– Не может быть! Налей еще.

Ёситада наполнил чашечки.

– Так вот, я это к чему? – Сандер почесал ухо. – А, так вот, когда Ода Нобунага погиб, Хидэёси был далеко, как я понял. Они тогда воевали с кланом Мори. И он осаждал крепость Такамацу. В общем, я карту смотрел – там реально пилить и пилить. Короче, Тоётоми Хидэёси со своей армией, узнав о смерти господина, за три дня добежал до Киото и оттяпал Акэти бошку. Молодец ведь?

– Однозначно. – Сакэ закончилось, и Ёситада, придавив кнопку вызова, посмотрел на Сандера:

– Опять сакэ? Или что другое закажем?

– М... ну давай вискаря, сейчас... – Сандер открыл меню бара, – во, яблочный виски. Обалдеть. Берем. – Он отложил меню, и буквально через секунду в дверь постучали. Сандер просто кивнул и улыбнулся девушке, а Ёситада озвучил заказ.

– И, да. Вот что я тебе еще расскажу, наследник сёгунов. Про Такамацу.

– М... водная осада?

– Точно! – Сандер вытянул палец и почти коснулся носа Ёситады. – Она самая. Этот самый Хидэёси, он с Мори сражался. А крепость Такамацу принадлежала Мори. И там комендантом был вассал клана Мори – Симидзу Мунэхару. И ему поначалу Хидэёси от лица Оды Нобунаги предлагал золотые горы и еще немного звездочек с неба, чтобы тот крепость сдал. Видать, она важная была, очень. Ну, тот Хидэёси послал, вежливо, но далеко. У него гарнизон был меньше тысячи, а у Хидэеси в двадцать тыщ рыл армия. Но ребята в крепости не сдавались никак. И тогда Хидэёси приказал построить дамбу, перекрыть реку и затопил крепость. Но и тогда Симидзу Мунэхару не сдался. А тут с другой стороны образовавшегося озера, собственно, подтянулись главные силы Мори в качестве подкрепления. А дальше все было вообще интересно. Хидэёси пришло сообщение о гибели Оды Нобунаги. Ну он сначала расстроился, типа все пропало, а потом быстро сориентировался. Наврал генералам Мори, что Ода Нобунага «вотпрямщас» придет сюда и всех раскатает. А если они не хотят, чтобы их раскатали, то давайте побыстрее заключать перемирие. Вы мне – Такамацу и голову вашего упрямого вассала. А мы вам – подпись на бумажке, что мир, дружба, труд и май. На мир и май Мори согласились, а вот Симидзу Мунэхару отдавать отказались, мол такие вассалы как бэ на дороге не валяются. Так эта хитрозадая Обезьяна... о, ты знаешь, что у Хидэёси было прозвище «Обезьяна»?

– Знаю, конечно.

– Все ты знаешь. И про водную осаду тоже знаешь. Я, наверное, глупо выгляжу, рассказывая тебе это все.

– Нет. Мне очень интересно. Во-первых, я, действительно, уже многое забыл. Про осаду Такамацу знаю, что она была, и была водная. И что оттуда Хасиба Хидэёси бегал в Киото. Так что рассказывай. Тем более – я уверен, что эта история тебя впечатлила не просто так.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю