Текст книги "Флаги над замками (СИ)"

Автор книги: Нат Фламмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Я?! Вот еще. Просто... ты бы еще предложил мне прогуляться по улице в одних фундоси [3]!

Иэясу снова вздохнул. Его самого около месяца не выпускали на улицу, готовя к встрече с незнакомым миром. Он считал эту предосторожность излишней. И прекрасно понимал, что у Киёмасы попросту не хватит терпения ждать так долго. Ему нужно все потрогать и на все посмотреть своими глазами. Да и самому Иэясу доставляло огромное удовольствие показывать своему современнику этот изменившийся мир.

– Хорошо, – внезапно покладисто проговорил Киёмаса, – я оставлю меч тут. Но взамен обещай мне одну вещь.

– Что ты хочешь? – Иэясу слегка насторожился.

– Пообещай мне, что больше никогда не скажешь, что у госпожи Луны ненастоящие волосы!

– Конечно. Ни слова об этом, – Иэясу на всякий случай снова поднял открытые ладони, – вот еще что. В качестве компенсации за неудобства у меня есть для тебя маленький, но очень важный подарок. Именно этот предмет так же важен для современного человека, как меч для тебя.

– О? Что это? – немедленно заинтересовался Киёмаса.

Иэясу достал из внутреннего кармана куртки плоский прямоугольник, размером примерно с ладонь.

– Это что? Еще одно зеркало? Такое маленькое? О-о-о… – Киёмаса наклонился и принялся рассматривать незнакомую вещь. Блестящая полированная поверхность загадочно мерцала.

– Не совсем. Это куда более нужная и сложная вещь. Но ты справишься, я уверен. Я уже говорил: вся жизнь современного человека – вот здесь, – он коснулся пальцем края «зеркала», и на нем появилась картинка – все тот же замок. Только в снегу и ранним вечером.

– Возьми.

Киёмаса осторожно принял в ладонь эту хрупкую вещь. Он боялся даже вздохнуть лишний раз, чтобы не повредить ненароком странное сокровище.

– А теперь смотри, – Иэясу достал из-под куртки точно такое же «зеркало» и потыкал пальцем в экран.

Хрустальный прямоугольник в руке Киёмасы словно ожил. Он подхватил его двумя руками, чтобы не уронить, и озадаченно моргнул, когда вместо замка появилось лицо Иэясу. В некотором недоумении Киёмаса повернул голову.

– Вот. Смотри, видишь тут такой кружочек? Я сейчас выйду в коридор, а ты после этого коснись его пальцем.

– Да... – протянул Киёмаса, глядя на экран и стараясь ничего не упустить. И когда за Иэясу закрылась дверь, сделал так, как тот и говорил.

Внезапно изображение ожило. Иэясу на картинке заулыбался и спросил:

– Ну как? Ты меня хорошо слышишь?

Киёмаса завертел головой. Нет, голос Иэясу из коридора не мог доноситься настолько отчетливо. Он точно раздавался из этой плоской штуки. Киёмаса осторожно сжал ее в руке и бросился в коридор.

– Эй! Чертов тануки! Как ты все это делаешь?!

–

[1] танто – короткий меч самурая.

[2] Ад в буддизме– нарака – мир адских существ (нараков), которые подвержены тяжелым мучениям вследствие своих кармических деяний. Существует восемь холодных адов. Один из них – Махападма-нарака – Великий лотосовый ад. Все тело трескается от холода, и внутренние органы от страшного мороза тоже растрескиваются.

[3] Фундоси – (яп., букв. «набедренная повязка») традиционное японское мужское нижнее белье.

Глава 3. О науке и странных идеях

Ёситада прошел за низенькую бамбуковую ширму и с наслаждением опустился в мягкое кресло. Водителя он отпустил еще утром, а собственным автомобилем пока не обзавелся – сначала нужно получить права: международные не действительны на его родине. Поэтому, не желая толкаться лишний раз в общественном транспорте, несколько кварталов от станции до ресторанчика, в котором была назначена встреча, он прошел пешком. И понял, насколько отвык от пеших прогулок. Но ему нравилось тут – стабильно модное смешение традиционного и европейского стилей позволяло расслабиться и чувствовать себя максимально комфортно.

– Что-нибудь желаете?

Ёситада вздрогнул. Он совершенно забыл о хостес, которая отвела его к столику и положила перед ним три книжечки меню в кожаных переплетах. Солидные, увесистые тома. Когда Ёситада был здесь в прошлый раз – меню было одно. И этаж – тоже один. А сейчас он насчитал их как минимум три, по крайней мере, именно на третьем и оказался забронированный им столик. Что же, это говорит только о том, что качество кухни и обслуживания как минимум осталось прежним.

– Горячий шоколад с мятным сиропом, пожалуйста. И ванильно-банановый коктейль.

Он проводил взглядом хостес и открыл меню. Голоден он особенно не был, но по местному рамену очень скучал. И темпуру из морского леща следует заказать обязательно. Ёситада отметил это блюдо в меню и внезапно рассмеялся. Когда-то в доме Токугава его было запрещено подавать. Именно от него, по легенде, умер Токугава Иэясу – основатель их рода и первый сёгун династии, которая правила Японией больше двухсот лет. В свете последних событий это показалось Ёситаде забавным вдвойне.

– Ты так голоден, что думаешь о еде больше, чем обо мне?

Ёситада поднял голову и радостно улыбнулся, показав зубы. Узнал бы он Митоко, если бы просто встретил на улице? Нет, скорее всего, не узнал. И дело даже не в том, что ее голова и плечи были тщательно укутаны золотисто-зеленым шелковым платком, а половину лица закрывали зеркальные очки.

Когда он уезжал, Митоко была нескладным подростком, к тому же убежденным, что она – самая некрасивая девочка в мире. И у нее имелись все основания так считать. Если ему, мальчишке, рыжую шевелюру еще хоть как-то прощали, то для девочки такое было просто верхом неприличия. Особенно девочки из его семьи. Он хорошо помнил, как вырывал из ее рук ножницы, которыми она кромсала свои волосы прямо по отросшим золотистым корням, заливаясь слезами. Ведь в тот момент он поклялся себе, что никому не даст в обиду свою маленькую сестренку.

И как так вышло, что еще ближе они стали именно тогда, когда их разделило полмира?

– Если бы ты не была моей сестрой – я бы сейчас вообще ни о чем думать не смог. И говорить не смог, застыл бы соляным столбом от восхищения.

– Почему соляным? Почему сразу не сахарным? Я люблю сладкое!

Смех Митоко был нежный и мелодичный, даже у Ёситады по спине поползли мурашки. Очевидно, что смех, как и голос, ставили профессионалы. А она тем временем легко и небрежно сбросила с головы платок, открывая волосы, и опустилась в кресло напротив. И сняла очки. Безупречный макияж только подчеркнул зелень и глубину ее глаз. Ёситада не стал сдерживать восторженного вздоха:

– Ты самая прекрасная девушка на свете!

– Ты говорил то же самое, когда я была прыщавой, толстой и неуклюжей, как утка!

– Вот уж неправда! – возмутился Ёситада. – Никогда ты не была толстой!

– Ах, значит, прыщавой и неуклюжей была, да? – Митоко схватила меню и стукнула брата по голове.

– Нет! Тс-с, смотри, нам несут заказ. Выбери, что ты хочешь, я уже.

Митоко снова вернула книжку на стол и открыла ее.

Официантка принесла поднос, и улыбка на ее лице сменилась с дежурной на восторженную. Она приняла заказ и замялась, словно не решаясь уходить. Митоко в ответ тепло улыбнулась девушке и поднесла палец к губам:

– В следующий раз подойдите с открыткой – я вам подпишу. Но это будет наша тайна!

Официантка быстро кивнула, поклонилась и исчезла, прихватив поднос.

Митоко попробовала коктейль и довольно зажмурилась:

– М... ты еще не забыл…

– Конечно, – Ёситада придвинул к себе глубокую чашку с шоколадом, – ты думаешь: за каких-то пять лет что-то настолько изменилось?

– …А мне кажется, что за эти пять лет прошла вечность... но, видя тебя сейчас, я понимаю – все самое главное осталось прежним. Ну как, дедушка уже взял тебя в оборот или тебе дали время хотя бы отдышаться?

– Время... да, дали, если можно так сказать... – Ёситада сложил руки перед собой и внимательно посмотрел на сестру: – Давай так. Ты сделаешь заказ, я расскажу тебе главную новость дня, а потом мы поговорим об остальном. Подходит?

– Конечно, – Митоко кивнула и снова открыла меню.

– ...Та-ак... я буду мисо-суп с креветкой и салат с тофу, – она захлопнула книжку и нажала кнопку.

Официантка появилась спустя секунду – видимо, ждала поблизости. Разумеется, с открыткой, которую она протянула двумя руками. Митоко привычным движением достала из сумочки ручку, что-то написала на своей же фотографии и сделала заказ. А когда довольная официантка скрылась, подперла рукой подбородок и в свою очередь посмотрела на Ёситаду выжидающе:

– Ну, не томи.

– Отлично. Так вот. Мы распечатали на биопринтере Токугаву Иэясу, – он слегка наклонился, наблюдая, какое впечатление произведет на Митоко это заявление.

– Хм… – Митоко слегка хлопнула ладонями по столику:

– То, что ты сказал, звучит, как... ну... – она нахмурилась, пытаясь подобрать аналог, – это звучит, как «мы распечатали на биопринтере Токугаву Иэясу». «Мы» – это кто? И что такое «биопринтер»?

– «Мы» – это наша семья, в лице дедушки, разумеется. Потому что это было сделано с его одобрения. У нас есть научно-исследовательский центр, занимающийся стволовыми клетками и...

– А биопринтер? – перебила его Митоко.

– Я об этом и говорю. Биопринтер – это такой прибор, при помощи которого можно «распечатать» человеческие органы. Любые органы. И именно этим занимается наш центр.

– Органы для пересадки что ли? А-а-а-а... Любые? И можно вот просто взять и напечатать целого человека?!

– Да. Получается, что да. Наши ученые далеко продвинулись в своих исследованиях. Смотри: берешь стволовые клетки человека и из них выращиваешь орган. Любой – хоть почку, хоть сердце, хоть глаз. Потом их пересаживают, и у тебя снова твой родной глаз или печенка. Только новые.

– Ничего себе! – Митоко прижала руки ко рту и округлила глаза: – Слушай, братишка, это что, получается, – ты мне подаришь новое тело, когда я состарюсь?!

– Ну... да, конечно, если ты захочешь… наверное... – Ёситада неуверенно улыбнулся. Об этой стороне вопроса он пока не задумывался.

– Ура! – подпрыгнула Митоко. – Тогда я закажу еще темпуру и... и коктейль с мороженым!

– Подожди торопиться, – рассмеялся Ёситада, – это пока экспериментальная технология. И я тебе еще не все рассказал.

– Ну да, – Митоко кивнула, – ты сказал «распечатали Токугаву Иэясу». Так что выходит? Он реально живой? И шевелится?

– Похоже на то... – задумчиво протянул Ёситада, – был взят образец ДНК из сохранившихся волос. И живые стволовые клетки. Дедушка сам выступил донором. На основе этого материала создали образец, из которого Токугаву Иэясу и «распечатали». Целиком.

– А! Ясно. Они его клонировали. Так бы сразу и сказал.

– Не совсем. Это не эмбрион и не младенец. Это взрослый человек... который поехал по делам в Кумамото. Поэтому мне его покажут через неделю.

– Поехал по делам? – Митоко нахмурилась. – Как это? Подожди. Если он взрослый – он что, что-то помнит? Как это возможно? Ну то есть, это реальный Токугава Иэясу?

– Вот именно. Это самый главный вопрос. Дедушка сказал, что наши ученые разработали особую технологию. Называется «нейросинхронизация». Токугава Иэясу стал после смерти ками, Тосё Дайгонгэном. И его душа таким образом сохранилась. И память. И вот эту душу и «вселили» в новое тело, «записав» информацию в клетки мозга. По крайней мере, я понял так.

– Звучит, как полная чушь. Душа? Ками? По-моему, дедушка тебя разыграл. Или это ты разыгрываешь меня? Когда ты говорил про биопринтер и стволовые клетки, все звучало очень правдоподобно! Ёситада!

Ёситада вздохнул:

– Нет, к сожалению, я тебя не разыгрываю. И не думаю, что меня разыграл дедушка. Но с его любовью ко всем новейшим технологиям... это делает его чересчур доверчивым.

– Хм. Ты думаешь, его обманывают? И под видом «нашего предка» подсунули актера? А зачем?

– Как это зачем? Деньги, Митоко. Средства, которые выделяются на развитие именно этого направления. Ведь ты же понимаешь – по сути, ему объявили, что раскрыли секрет бессмертия, – он замолчал, давая время подошедшей официантке расставить на столике заказ.

– Ты… ты ведь собираешься с этим разобраться, так? – Митоко пощелкала палочками и принялась за салат.

А Ёситада посмотрел вслед удаляющейся официантке:

– Ты не боишься, что она сейчас всем о тебе разболтает и через пять минут сюда налетит толпа журналистов?

– Да их здесь и так полно, – рассмеялась Митоко и тут же прикрыла ладонью рот, – они скрываются и тайно фотографируют. Ты что! Я же с мужчиной! Наедине! Да еще с таким необычным красавчиком. Будет грандиознейший скандал – они же не хотят ничего упустить.

Ёситада нахмурился:

– А у тебя не будет проблем? С продюсером и контрактами?

Митоко пожала плечами:

– Конечно, нет. Он же сам себе не враг. Скандал пойдет только на пользу: поднимется ажиотаж, фанаты будут закатывать истерики... а потом рыдать и просить прощения за то, что «посмели во мне усомниться», когда я сообщу официально, что встречалась с братом, которого не видела пять лет, – она снова рассмеялась красивым мелодичным смехом.

Сандер поморщился и попытался задернуть штору, не открывая глаз. Это не удалось – солнечный луч не пропал, просто переместился и жарил теперь левую щеку.

– Ммм… – он помотал головой и стянул одеяло. Потом потянулся, сел и открыл глаза.

Было душно: Сандер терпеть не мог кондиционеры, поэтому в своей комнате всегда отрубал «климат-контроль». Он протянул руку в слишком широкую щель между шторами, нащупал ручку и открыл окно. Свежий утренний воздух ворвался в комнату, слегка колыхнув плотную ткань. Стало значительно легче. И, на мгновение зажмурившись, Сандер таки отодвинул штору и высунулся в открытое окно.

Сундук, дремавший на крыше своей будки, видимо, услышал его, повернул голову, приоткрыл глаза и фыркнул. И слегка заворчал. Был недоволен, что его разбудили в такую рань. Сандер улыбнулся – старый алабай радовался, как щенок, когда они с семьей на лето перебирались в Комарово. Такое раздолье: просторный двор – бегай не хочу, соседские коты, лупающие глазами с высокого кирпичного забора. Нет, Сундук на них не лаял, вот еще. Он приличный, воспитанный пес. Но ворчал и смотрел с неодобрением. Как и на наглых воробьев и синиц, пытавшихся клевать корм из его миски.

Впрочем, сейчас он уже не бегал, почти все время лежал на солнышке и грел старые кости: шестнадцать лет для собаки – весьма почтенный возраст.

А Сандер помнил еще, как мама с отцом ругались из-за щенка. Мама хотела назвать его «Хосе», а отец настаивал на «Гранде» – так звали какую-то лошадь из фильма. А получился в результате Сундук. Смешной, неповоротливый щен, готовый «сложить в себя» все, что хоть отдаленно напоминало еду.

Стоило Сандеру только подумать про еду, как хвост мирно дремавшего Сундука застучал по крыше.

– Щас! – негромко сказал в окно Сандер, встал и пошлепал босиком на кухню. Благо, его комната была напротив. Взял с полки заботливо вымытую мамой огромную миску с надписью «Happy Dog» и вытащил с нижней полки большой пакет с кормом. Насыпав еды, он открыл ногой дверь и, пройдя через бесконечную веранду, вышел, в конце концов, на крыльцо.

Сундук уже крутился у ступенек, радостно виляя хвостом. Его отменный аппетит намекал на то, что умирать от старости пес в ближайшее время не собирается. Однако отец уже заговаривал о «смене» и ждал только приезда Сандера, чтобы вместе выбрать щенка. Ведь старик Сундук еще должен был успеть воспитать «наследника».

«Бзззз», – сказал с подоконника телефон. Сандер потянулся и достал его, включая экран. Сообщение с фэйсбука. Ёситада. Сандер усмехнулся. Типично японская вежливость – написать только тогда, когда видишь человека онлайн. Чтобы ненароком не разбудить. А что первым делом делает любой человек, когда просыпается? Правильно, включает телефон и смотрит время.

Ну или Ёситада просто хорошо изучил его привычки. Сандер остановился посреди двора и, прикрыв экран от солнца рукой, открыл сообщение:

好忠

– Доброе утро. Скажи, только честно, ты веришь в то, что у человека есть душа? Настоящая душа, которая сохраняется после смерти тела?

Сандер от неожиданности почесал ухо. Двинулся спиной к широким качелям, висящим на четырех цепях под заплетенной плющом деревянной крышей, и, не глядя, плюхнулся на них.

Sander

– И тебе добрый день. Ты ж у нас буддист, чего у меня-то спрашиваешь?

好忠

– Ты понимаешь... Вера – это вера. А я тебя с научной точки зрения спрашиваю. Если так можно выразиться. Что-то конкретное, что действительно можно как-то измерить и «пощупать». Чтобы можно было точно убедиться, что это на самом деле существует. И что это личность человека, а не просто «некое энергетическое поле».

Sander

– Слушай, у меня восемь утра, а ты мне тут про душу. С научной точки зрения. Понятия не имею. Думаю: есть что-то. Даже уверен, что есть. Но вот можно ли измерить... Не думаю, что ученые до этого уже дошли. Но дойдут. Раз что-то существует, значит, умные дяди до этого доберутся и разберут на фотоны или волны. Или из чего там состоит душа ;)

好忠

– Может, и так. Я в некоторой растерянности. Сандер, а как бы ты отреагировал, если бы тебе предложили поговорить со своим предком? По-настоящему поговорить?

Sander

– Спиритический сеанс что ли? ;)))))

好忠

– Если бы... тогда бы это была просто забавная игра. Нет. Речь идет именно о науке. И о древнейших традициях нашего рода. Извини, я не могу пока сказать тебе больше. И ты прав, это имеет прямое отношение к религии. Только не к буддизму, скорее – к синтоизму. Поэтому все очень и очень не просто. И все-таки? Как бы ты отнесся, если бы тебе предложили поговорить с твоим прапрадедушкой?

Sander

– А тебе предложили? О_о... Без обид ;) Все, не спрашиваю, тайна – значит, тайна. Я бы пошел. На месте бы разобрался, что там за «дедушка». У нас тут одно время был бум на экстрасенсов. Все, кому не лень, с предками и духами рода общались. Ну а уж ты легко выведешь мошенника на чистую воду, сам знаешь.

好忠

– Да, ты прав, огромное спасибо за поддержку.

Sander

– Я прямо вижу, как ты там телефону кланяешься ;))))) О, кстати, постой... о предках... я сейчас!

Мысль, которая беспокоила Сандера несколько дней после бурного отдыха на ладожской базе, наконец оформилась окончательно. Он забежал в дом, влетел в гостиную и снял с полки над камином шкатулку с японским ножом. Тем самым, который вручил ему отец в день приезда. Вытащив, он положил нож на стол и сделал несколько фото. Потом извлек из ножен и сфотографировал еще раз. И отправил Ёситаде.

Sander

– Во, гляди. Это же японский нож, да? Ты можешь хотя бы примерно сказать, кому он мог принадлежать? Какому роду?

好忠

– Этот танто? Совершенно не имею понятия. Но это точно не новодел, можешь не сомневаться. Приблизительно, позднее Эдо, лет двести ему точно есть.

Sander

– Да нет. Мне не это нужно. Ну вот смотри. Тут, видишь, на навершии значок такой? Ну, как три головастика по кругу? Это же чей-то герб, да?

好忠

– )))) Головастики! Это знак, символизирующий воду. Очень распространенный – его можно увидеть и на боевых нобори [1], и на фонарях бродячего театра. Очень многофункциональный символ. Так что, если ты хочешь узнать, кому именно принадлежала эта вещь, – по одному такому значку не получится. Нужен хороший эксперт. А зачем тебе? Или это тоже семейная тайна? )

Sander

– Нет, не тайна, скорее легенда. Вроде как моему прапрадедушке его подарил один японец. Во время Русско-японской войны. Точнее – как подарил? Этим ножом тот японец сделал харакири, а нож как бы оставил моему предку в награду за то, что тот ему это сделать разрешил и обещал отправить письмо в Японию его жене и детям. Это я к чему? Раз были дети, значит, может, и сейчас кто из потомков живой? Вот, подумал, что хорошо бы его найти. И вернуть наследие и память о его прапрадедушке, погибшем в русском плену.

好忠

– О... Сандер, мое восхищение. Впрочем, я никогда не сомневался в твоем благородстве. Это очень, очень достойное желание. Хотя исполнить его будет не просто. А имя? Имя этого японца ты знаешь?

Sander

– Нет, но могу у отца спросить. Вдруг ему рассказывали.

好忠

– Отлично. Узнай, а я найду в архивах имена попавших в плен во время той войны. Только узнай еще, где именно он был в плену – может оказаться много людей с одинаковыми именами. Но, Сандер, ты просто отлично придумал. Когда найдем семью этого человека – приезжай в Японию. Мы пригласим телевидение, и все узнают эту историю.

Sander

– О, а это замечательная идея. А не отправиться ли мне в Японию?..

Сандер сам не заметил, как снова вышел во двор, сел на качели и стал раскачиваться. Утро, определенно, было невероятно продуктивным на идеи.

...А и правда? Почему не Япония? Уехать и реализовать себя на этих загадочных островах, по сути, в другом, чужом мире! Сандер прекрасно понимал, что тут ему отец свободы все равно не даст. Даже если Сандер устроится грузчиком в «Пятерочку» – отец немедленно позвонит директору и договорится обо всем: от премий до повышения. Сандер не мог осуждать отца за это: понимал, как сложно и тяжело тот шел к успеху. И сам Сандер стал бы подвергать своих детей риску и трудностям? Когда у него будут дети? Этого он не знал. Но четко знал одно – он хотел гораздо большего. Сандер не знал, что означает это «большее» – наверное, примерно «все».

Он рассмеялся своим мыслям. Глупости. Он не маленький мальчик и прекрасно понимает, чего он хочет и чего боится. Хочет он приключений и яркой жизни. А не хочет сидеть в душном офисе под фальшивым ветерком и перебирать бумажки одной рукой, держа четыре телефона в другой. Он снова глянул на экран:

好忠

– Прямо сейчас? Отличная идея! Я покажу тебе все бары в Эдогаве! ))) У меня есть немного времени, мне еще нужно войти в курс дел компании, так что бывают свободные вечера. О… подожди, а ты? Тебе тоже дали время разобраться? Ты хочешь потратить его на отдых в Японии?..

Sander

– Ёситада. Я же рассказывал тебе. Все рассказывал.

好忠

– Извини. Я думал, вы с отцом поругались. И что ты просто будешь стартовать с самых низов компании, чтобы честно сделать в ней карьеру. Это очень достойно уважения, Сандер!

Sander

– Ты не понимаешь. Отец не даст мне сделать карьеру честно. Я вот подумал. Я не отдыхать поеду в Японию. А работать. Строить свой бизнес. Как тебе?

好忠

– Свой бизнес? Здесь? Ты уверен? В Японии свои правила, и тебе придется их изучить.

Sander

– Ты ведь поможешь мне с этим? И потом, ты что, сомневаешься во мне? Ты же видел, как у меня отлично получалось в Америке! Ты же помнишь?

好忠

– Как я изображал якудзу? О, ты думаешь: об этом можно забыть? Это было самое невероятное приключение в моей жизни, Сандер.

Sander

– Это сейчас было похоже на сарказм.

好忠

– Вовсе нет. Эх, Сандер, мои приключения закончились. Теперь меня ждут бесконечные заседания, согласования и подписания. Самым интересным будут пьянки, сопровождающие заключение очередного договора. Возможно, я даже залезу на улице на фонарь, и об этом напишут все токийские газеты. Но не сомневайся, приезжай. Я помогу тебе на первых порах. Приму тебя в одно из отделений нашей компании специалистом по завершению рабочего дня.

Sander

– Э... Кем?

好忠

– Специалистом по завершению рабочего дня. Это человек, который в конце рабочего дня следит за тем, чтобы все вовремя собрались и покинули рабочие места.

Sander

– Я что-то не понял. Ты мне что же, предлагаешь должность «выгоняльщика домой»? Так что ли?!

好忠

– Да, так. Это очень важная и ответственная должность. Надо уговорить сотрудников собраться и уйти домой. Японцы относятся к такому человеку не очень серьезно. Точнее, его не особенно слушаются и продолжают сидеть. Но, я думаю, если их будет прогонять с работы высокий русский блондин – эффект будет невероятным.

Sander

– Вот чего я никогда не мог угадать – так это когда ты начинаешь шутить...

好忠

– Потому что я всегда серьезен, Сандер. Ты не представляешь, насколько я серьезен сейчас. Кароси – национальная проблема. И я как раз разрабатываю проект по решению этого вопроса в нашей компании. С кароси у нас идет настоящая война. Компания, допустившая такое, подвергается осуждению, что очень вредит ее репутации. А если удастся доказать, что произошедшее на самом деле кароси – то она еще и несет серьезные финансовые потери в виде штрафов и выплат семье погибшего.

Sander

– Друг мой... А не мог бы ты снова перейти на английский? Я не настолько хорошо знаю твой язык. Что такое «кароси»?

好忠

– А, извини. Это смерть от переутомления, от усталости. Дело в том, что японцы очень перерабатывают. Остаются работать сверхурочно, не уходят в отпуск, ночуют на работе. Это, мало того, что пагубно сказывается на здоровье человека, но и отражается на качестве самой работы. Но японцы считают, что работать до изнеможения почетно и достойно уважения. Причем, увы, к качеству работы это имеет крайне малое отношение. Поэтому я сейчас занят разработкой проекта по оптимизации работы нашей компании. Так что ты как нельзя лучше вписываешься в этот проект. Нанять красивого блондина иностранца – мне кажется, это будет очень необычным и продуктивным решением.

Sander

– Ёситада... не говори мне, что и сейчас ты серьезен...

好忠

– Сандер. Мой дорогой друг. Я был полностью серьезен тогда, в Маленьком Токио. Более того, я был серьезен даже в тот момент, когда изображал звезду джей-рока, чтобы проникнуть на зарытую вечеринку, где предполагались Джим Керри и Николь Кидман. Почему же ты считаешь, что я сейчас шучу?

Sander

– Потому что… а, проехали. Кстати, вот что. Все время забываю тебя спросить. В Маленьком Токио... Что ты сказал тем татуированным жиртрестам? Я в то время еще очень плохо знал японский, помнишь? Путал «столовую» и «домашнее задание». Я разобрал только твою фамилию и слово «якудза».

好忠

– Ты уверен, что хочешь узнать об этом сейчас, спустя столько времени?

Sander

– Конечно! Ты ужасно их напугал – они плюхнулись прямо в грязь и принялись кланяться и извиняться! А ты только улыбался. Скажи уж!

好忠

– Я боюсь, что это может обидеть тебя и твою семью.

Sander

– Что? Ну-ка, говори, обещаю: не буду обижаться!

好忠

– Я представился и сказал, что я прямой потомок сёгунов. А ты сын известного русского якудзы. И если они извинятся – мы разрешим им выбрать, какой смертью они умрут, и твой отец не тронет их семьи. Ты же знаешь, я очень не люблю врать.

Совершенно напрасно Иэясу опасался, что Киёмаса будет шуметь. Однажды, очень давно, он, еще мальчишка, проживший всю жизнь в деревне, впервые прибыл в столицу. И пораженный красотой и роскошью Киото начисто утратил дар речи. И мычал, размахивая руками, как в раннем детстве, к огромной радости братца Итимацу. Он и раньше видел замки, но даже замок Нагахама, который он считал воплощением роскоши и шедевром строительного искусства, выглядел сараем по сравнению со столичным великолепием.

И тогда он пообещал себе, что обязательно построит замок еще лучше, еще выше. Неприступный и поражающий воображение.

...Сейчас он испытывал нечто подобное. Нет, не роскошь поразила его. Величие. Величие того, что создали потомки.

Он построил замок. И не один. Грандиозный замок в Нагое, на строительство которого были собраны лучшие инженеры, и где Киёмаса лично проверял каждую линию в их чертежах, осматривал едва ли не каждый камень перед укладкой. Его собственный замок, здесь, в Кумамото... он должен был стоять века – так и вышло. Да, верхние, деревянные этажи сгорели, но основа осталась нерушимой.

...И вот опять он стоял посреди улицы, смотрел вверх, захлебываясь от восторга, не в силах даже вообразить себе высоту, на которой находились окна верхних этажей. И медленно поглаживал нагретый солнцем, отполированный до зеркального блеска камень.

– Пойдем, – потянул его за рукав Иэясу, – на тебя уже смотрят люди. А это лишнее, мы уже говорили об этом.

– Как... как это сделано? – наконец сумел выдавить из себя Киёмаса.

– Понятия не имею, я не строитель. Пойдем же. Если ты будешь останавливаться возле каждого дома и прилипать к нему – мы никогда не дойдем до остановки. А ты ведь хотел прокатиться на самодвижущейся повозке?

Киёмаса быстро закивал и послушно побрел за Иэясу, не переставая оглядываться. Но через несколько шагов, едва не запнувшись на ровном месте, решил, что необходимо взять себя в руки. Все же он давно не тот деревенщина, каким был, и повидал в своей жизни многое – гораздо больше, чем эти странно одетые, снующие вокруг люди. Подумаешь, дома высотой с хорошую гору. И повозки, пролетающие мимо на огромной скорости. Он даже глазом не дернет, не удостоит их поворота головы! Киёмаса, придав лицу выражение максимальной отрешенности от всего мирского, гордо поднял голову и зашагал по улице.

– Бзздзынь! – внезапно раздалось у него за спиной, будто большая куча железа рухнула на землю. Рука сама дернулась к поясу и... нащупала пустоту. Тем не менее Киёмаса, сжав кулаки, медленно и с достоинством обернулся. Прямо на него надвигалась огромная самодвижущаяся повозка. Это она издавала такой резкий пронзительный звук.

– Отойди, – громко зашептал Иэясу, – вот за эту черту отойди. Видишь рельсы? Она едет по ним.

Киёмаса отступил на пару шагов, заметив, что повозка стучит колесами по длинным стальным желобам. И нахмурился:

– Почему это я должен отходить? Почему она не остановится?!

В это время повозка замедлила ход и встала.

– Вот, видишь? – рассмеялся Иэясу.

– Да! – обрадовано оскалился Киёмаса. По всей видимости, возница остановился сразу, увидев его. Просто не мог сделать это быстро на таких скользких желобах. Красивая блестящая дверь из полированного железа и стекла отъехала в сторону, и Иэясу быстро взошел по ступеням. Киёмаса последовал его примеру. И увидел, как тот достает из-под одежды маленькую лакированную пластину. На ней были нарисованы разноцветные картинки и какие-то странные значки. Киёмаса наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что они ему напоминают. Ну да! Точно! Это похоже на значки-буквы людей из-за моря! Датэ Масамунэ умел их рисовать и страшно этим гордился, демонстрируя свое искусство к месту и ни к месту. И в христианских книгах он видел такие же. Киёмаса с еще большим интересом уставился на пластинку. А Иэясу между тем приложил ее к желтой висящей возле двери коробке. Там что-то пискнуло. И тогда Иэясу достал еще одну такую же и протянул Киёмасе.

– Сделай также.

Киёмаса повертел пластинку в руках, пытаясь понять, из чего она сделана. Не метал и не эмаль – это точно: слишком легкая. Лакированное дерево? Кость?

– Киёмаса...

Он помотал головой. И правда, разберется позже. Сейчас главное – понять, для чего это. Он также приложил пластинку к коробочке и, услышав писк, довольно заулыбался. Похоже, что он все сделал правильно.

– Пойдем сядем, – предложил Иэясу, – или тебе удобнее стоять? Тогда держись крепче, – он сам взялся за металлические перила.

Киёмаса тоже вцепился в них обеими руками и не пожалел. Повозка дернулась и, застучав колесами, начала набирать скорость. Киёмаса сжал зубы, быстро-быстро задышал, потом не выдержал и зажмурился.