Текст книги "Флаги над замками (СИ)"

Автор книги: Нат Фламмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Киёмаса резко выпрямился и устремился вперед, нанося удары, с виду хаотично, но на самом деле четко рассчитывая каждых взмах. И каждый из них сопровождался резким выдохом и криком. Лучше. Так уже лучше.

И мало ли что там сказал Иэясу? Да Киёмаса скорее бы поверил целой стае лисиц, чем хитрому тануки. Но когда он приносил присягу свежеиспеченному сёгуну, выбора у него не было. Он не верил Иэясу, но в тот раз пришлось ему довериться. Потому что шестилетний мальчик, чья жизнь стояла на кону, был Киёмасе дороже всего на свете. В том числе и собственной чести. Если бы Киёмасе дали волю – он бы сам забрал Хидэёри и воспитал, как собственного сына, подальше от всей этой грязной и мерзкой политики. К драным ёкаям власть над страной. Самое главное было – сохранить жизнь сына его светлости. Позволить ему вырасти, и там уж он сам решил бы, что ему делать. А Киёмаса поддержал бы его в любом решении.

Платой за эту жизнь стала голова Сакити на площади в Киото. Проклятый идиот. Киёмаса с детства ненавидел его за чудовищную, нелепую, отвратительную гордость.

...Может быть, и правда стоило прикончить Иэясу на той встрече? Война разразилась бы незамедлительно. Но кто знает, каков был бы ее итог? По крайней мере, он успел бы лично дотянуться до горла Хидэтады. Токугава Иэясу не давал ему никаких обещаний. В отличие от господина второго сёгуна.

Сейчас тоже ничего не остается, кроме как довериться Иэясу. Он искренен в своем раскаянии – Киёмаса чувствовал это.

Стоп. Когда это он успел стать таким сентиментальным? Киёмаса нахмурился. Конечно, у него ничего не выходит: этот сумбур в мыслях мешает ему сосредоточится на главном – на мече. Он должен стать мечом, а разве меч может думать? Если меч начнет думать, то это будет никуда не годное оружие. Киёмаса выдохнул, не спеша повернулся и вновь замер с мечом, поднятым над головой. Вдох-выдох. Снова вдох. Рукоять – это часть его руки. Он – это меч. Меч – это он. Не думать. Только чувствовать. Он медленно начал опускать руки, а потом резко присел и хлестнул воздух крест-накрест.

– А-а-а-а-а-а! – Резкий внезапный вопль и последовавший за ним звон резанул по ушам.

Киёмаса открыл глаза и выпрямился, опуская меч. Прямо перед ним, широко раскрыв от ужаса глаза и рот, стоял маленький человек в синей одежде. Судя по всему, меч просвистел у него перед самым лицом. Возле его ног валялись черная коробка, видимо, выпавшая у человечка из рук, и вывалившиеся из нее странные блестящие штуки.

– Ты кто?! Что тебе нужно? – взревел Киёмаса.

Ну вот только что ему наконец удалось уловить нужный ритм, и этот человек был совершенно не кстати со своими воплями. Киёмаса едва сдержался, чтобы не отсечь ему голову. Но он обещал соблюдать закон и порядок. И сразу же преисполнился гордости оттого, что сумел справиться с этой непростой задачей.

«Нельзя убивать людей. Вообще, никаких. Даже если они оскорбили тебя или мешают. Если ты убьешь человека – твою семью подвергнут позору».

Киёмаса совсем не хотел позорить своего потомка, старого кузнеца. Поэтому убрал меч в ножны и постарался изобразить на лице улыбку.

Человек отшатнулся, задрожал и принялся бормотать:

– Я... почтенный господин стоял... я шел... господин как прыгнет! – он зажмурился и снова вздрогнул, видимо, вспомнив пережитое. А потом присел на корточки и начал быстро собирать рассыпанное.

– Я задал вопрос, – Киёмаса нахмурился: человечек стал снова раздражать его своим мельтешением.

– Я... я служащий, мастер... ремонт... – тот втянул голову в плечи, – вызвали. Вода течет по стене... наверное, трубы, надо чинить... водопровод.

Киёмаса еще сильнее сдвинул брови и прищурил глаза. Но внезапно его лицо просветлело:

– Водопровод? Ты умеешь чинить водопровод?

– Да, господин… я мастер...

– То есть, ты знаешь, как он устроен? Водопровод? Как и откуда вода поднимается по трубам?

– Да, господин...

Киёмаса издал радостный вскрик и схватил человека за плечо, дергая вверх, как дайкон.

– О! Великолепно! Сейчас ты мне все расскажешь и покажешь.

Иэясу, тяжело вздыхая и иногда громко икая, спускался вниз по лестнице. Нет, определенно, нельзя столько есть, а то опять разнесет. Впрочем, «диетолог», молодой улыбчивый мужчина, совершенно не похожий на врача, сказал, что от тяжелой пищи следует воздерживаться во второй половине дня. А сейчас ведь утро, так? И бегать он не собирается. И вообще – если заботливые потомки не хотят, чтобы он столько ел, то зачем готовят так вкусно?..

В этом мире было столько разной еды, которую Иэясу не пробовал раньше, что он просто терялся от невозможности выбора. Поесть он любил всегда, а тут – такое изобилие и совершенно никаких запретов.

Самым большим кошмаром оказались пицца (огромные круглые лепешки с разной начинкой) и чипсы. Вот это было настоящее проклятие. Когда он открывал блестящий шуршащий пакет, то не мог остановиться до тех пор, пока последняя тоненькая хрустящая долька не исчезала у него во рту. Сам не успевал понять, как это происходит. ...А рука уже тянулась за следующим пакетом.

Чипсы ему приносили коробками, долго приносили... а потом прислали этого юного милого доктора.

Один маленький пакетик в день. И этот пакетик еще не тронут, лежит в сумке. Иэясу решил, что прибережет его до самолета. Ну и пусть уже будет поздний вечер – один раз можно, ничего не случится.

Занятый этими приятными мыслями, Иэясу вышел во двор и...

Киёмасы там не было.

– Мд-а-а... – уныло протянул Иэясу.

Было обидно, что он проделал весь этот путь по лестнице зря. Обычно Киёмаса не заканчивал тренировку так рано. Куда он делся? Вернулся в свой номер? Или ушел гулять? Это было бы совсем не кстати. Не стоило его пока отпускать без сопровождения. Надо вернуться и найти девочку, обычно сидящую за стойкой, и спросить ее. Ее не было, когда он проходил через холл. Может быть, она что-то знает?

Он зашел обратно и огляделся. Наверное, надо зайти сюда, в дверь с табличкой «служебное помещение». Иэясу уже взялся было за ручку, но тут дверь сама распахнулась и на пороге возникла та самая девочка с ресепшен. Лицо ее раскраснелась и выражало крайнюю степень обеспокоенности. Увидев его, она вскрикнула и радостно всплеснула руками.

– Господин! Извините! Как хорошо, что вы здесь. Вы можете помочь? Это касается вашего друга... – она смущенно замялась.

Сердце Иэясу екнуло. Киёмаса... вот как чувствовал, что не обойдется без неприятностей.

– М? – он наклонил голову, стараясь говорить как можно спокойнее. – Что с ним случилось? Надеюсь, он никого не убил? – Иэясу широко улыбнулся, стараясь, чтобы его слова выглядели как шутка.

– Нет, что вы… не убил… пока.

– Пока? – Иэясу приподнял брови.

Девочка кивнула.

– Дело в том, что мы вызвали сантехника: одна из стен почему-то стала намокать. А ваш друг схватил его и поволок в подвал. И ужасно на него кричит. Я не знаю, нужно ли мне вызывать полицию... – она опять смутилась и опустила глаза.

– Не нужно полицию, все в порядке, – Иэясу улыбнулся на этот раз участливо и протянул руку, касаясь плеча девушки. Ее напряженное тело, почувствовав исходящее от его ладони тепло, немедленно расслабилось.

– Да… конечно, – она улыбнулась в ответ, – все в порядке. Я вернусь на свое место. Вы же сами со всем разберетесь, так?

– Несомненно. Только покажите мне, где подвал. И да, вам и правда лучше остаться здесь.

– Пройдете прямо по этому коридору и вниз по лестнице. Там будет дверь.

– Благодарю вас, – Иэясу вздохнул. Опять лестница. И ладно бы по ней нужно было бы идти только вниз – но ведь потом придется возвращаться обратно.

– Как? Я тебя спрашиваю не «что», а «как»! Ты совсем дурак?! – услышал Иэясу, еще даже толком не дойдя до двери.

Зычный голос Киёмасы доносился из закрытого помещения так громко, будто тот стоял прямо перед Иэясу. Следовало подготовиться. Интонации Киёмасы не сулили ничего хорошего. Иэясу сконцентрировал силу и, едва открыв дверь, направил ее поток на обоих: самого разгневанного Киёмасу и его жертву – маленького тщедушного мужчину в синей форме.

На всякий случай. Слишком близко к несчастному находился человек, который прославился своей жестокостью не только на всю родную страну, но и за ее пределами. Заслуженно прославился.

– Киёмаса, – тихо проговорил он, – отойди, пожалуйста, от этого человека.

– А?.. – Киёмаса прищурился, по всей видимости, разглядывая его, – свет из коридора ослепил находящихся в полумраке подвала людей.

– Иэясу... Ты чего? Я ничего такого же не делаю! Такамори объясняет мне устройство насоса, вот и все, – Киёмаса поднялся с колен и отряхнул руки. – Правда, я ни ёкая не понимаю. Но Такамори терпеливый учитель, да? – он мотнул головой в строну своего невольного «наставника».

Тот быстро закивал:

– Да, да, господин, так и есть, я объясняю... да.

Испуганным он не выглядел. То ли от действия силы Иэясу, то ли Киёмаса и правда злился, но на себя, и не позволял себе утратить контроль.

– Все ясно, – Иэясу расслабился. Что бы тут ни происходило – он пришел вовремя.

Сможет ли его «подопечный» и дальше прилично себя вести? В конце концов, он привел его в этот мир на свой страх и риск. Да, при прямом столкновении, если вдруг Киёмаса «сорвется» или задумает мстить – Иэясу справится с ним. Но сможет ли его остановить кто-то другой?

Впрочем, думать об этом было поздно. Вот он, Като Киёмаса. Генерал-дьявол. Ужас врагов, ночной кошмар женщин и детей. Стоит и улыбается, вытирая ладонью пот со лба.

Устройство насоса... Иэясу покачал головой.

– Зачем оно тебе нужно?

– Зачем?.. – Киёмаса распахнул глаза и развел руки в стороны, изображая крайнюю степень удивления. – Ну сам подумай. Ты мой водопровод в замке видел? Там колодец выходил прямо на кухню! Это я сам так придумал, – Киёмаса ударил себя ладонью по груди. Получилось гулко. – А вот представь: если воду бы можно было прямо наверх поднимать? А? Никто источник не отравит, никто канал не перекроет! Твои враги под стенами бесятся, а ты сидишь и чистейшую водичку попиваешь. А? – он с довольным видом махнул рукой, и его раскрытая ладонь замерла в воздухе.

Иэясу вздохнул и опустил плечи, задумавшись. А потом поднял голову и снова вздохнул.

– Киёмаса... – он тоже развел руки в стороны и покачал головой, – похоже, ты не совсем понимаешь. В твоем замке уже наверняка давно есть водопровод и стоят насосы. И никто и никогда уже не будет его осаждать.

Он подошел ближе и коснулся пальцами запястья Киёмасы. Той руки, которую тот держал опущенной вниз. Так, на всякий случай коснулся: неизвестно, как может его старый враг и друг отреагировать.

– Понимаешь, мы никогда не вернемся домой. Не будет больше битв и осад. Никогда. Здесь теперь наш мир. И наш дом.

Повисла тишина. Бедняга сантехник только мотал головой переводя взгляд с одного человека на другого и явно не понимая, что тут происходит. Потом, видимо осознав, что, кажется, спасен, попятился к двери, постоянно при этом кланяясь:

– Я зайду чуть позже, простите, простите, не хочу вам мешать.

Но Киёмаса не обратил на его уход никакого внимания. Он понурил голову и стряхнул пальцы Иэясу со своей руки.

– Я понимаю, – совсем тихо пробормотал он, а потом дернул плечом. – Пожалуйста, уйди. Я хочу побыть один.

Киёмаса тщательно разгладил ладонями лежащий перед ним на полу фуросики [1] и отклонился назад. Красиво. Разноцветные неяркие полосы и темные желтые мелкие листья – практичный и приятный глазу узор. Он сам, лично, выбрал это квадратик мягкой ткани и собственноручно заплатил за него. Картой! Он бережно взял в руки эту блестящую пластинку и положил в самый центр фуросики. Это его деньги. Точнее, деньги лежат у ростовщика, а карта это подтверждает. И торговец верит ему, дает нужный товар, а сами деньги забирает потом у ростовщика. А ему, Киёмасе, дает листок бумаги, чтобы подтвердить, что не взял лишнего. А чтобы никто не присвоил карту себе, есть шифр из четырех чисел. Его нельзя никому говорить и показывать. Нужно просто нажимать на кнопки с нужными символами.

И это было самое сложное. То, что Иэясу называл «цифрами», было похоже на странные закорючки, какими писали люди с запада. Да, Датэ Масамунэ показывал их ему... но чтоб он хоть что-то помнил! Но не зря его светлость считал Киёмасу необыкновенно сообразительным. Все эти цифры он записал на внутренней стороне рукава, а под ними – обычные, чтобы если забудет, можно было быстро и легко посмотреть. А сам шифр – на четырех уголках фуросики: 三,七,五,九. Юг – три, восток – семь, север – пять, запад – девять. Даже если фуросики украдут – никто не догадается.

Он улыбнулся. И положил сверху именную табличку. Тоже очень важная и ценная вещь. Подумал и добавил туда же желтую карту от трамвая. И только потом взял обеими руками смартфон, поклонился уважительно, протер рукавом экран и осторожно опустил сверху. После чего тщательно завернул все свои ценности в легкий мягкий хлопок и спрятал получившийся сверток за пазуху. Все, теперь можно идти. Киёмаса покосился на пустую стену – носильщики вещей сняли с нее телевизор и, запаковав в коробку, унесли куда-то. Ясутака – внук, кажется, нынешнего главы его рода, а может и правнук, короче, какой-то его потомок, сказал, что внимательно проследит, чтобы подарок Иэясу не повредили по пути. И что телевизор повесят на стену в его покоях.

Киёмаса только усмехнулся: ну какие покои могут быть в доме кузнеца? Разумеется, для него освободят спальню главы дома, но он непременно откажется и просит самую маленькую комнату. И даже согласится делить ее с кем-нибудь из младших внуков. Он покажет своим потомкам, что скромность – наивысшая добродетель.

– Господин Като?

А вот и сам Ясутака. Будет его сопровождать. Так сказал Иэясу и очень просил слушаться юношу во всем, как бы ни противоречило это самой природе человеческих отношений. И Киёмаса пообещал. Несомненно, он будет слушать человека, даже очень юного. Хотя бы потому, что сейчас, в этом мире старше него только Иэясу. Киёмаса рассмеялся этой мысли и встал.

– Мы поедем на повозке, которая летит быстрее, чем самая быстрая стрела, так? – уточнил он у Ясутаки.

– Да, господин Като, я уже взял билеты. Соблаговолите спуститься вниз, там нас ждет такси до станции.

Киёмаса кивнул. Разумеется, он будет слушать. А слушаться – это он уже сам разберется, без чужих советов.

Ёситада чувствовал себя несколько растерянным. Под апартаменты родоночальника дома Токугава был выделен весь этаж в здании, расположенном почти в самом центре Токио. Несомненно, весьма почетно и довольно дорого, но...

Нет, не так. Все не так.

Когда ему сообщили о том, что господин Токугава Иэясу желает, наконец, принять его, причем в приватной обстановке, Ёситада ожидал, что поедет за город в какой-нибудь роскошный особняк, перестроенный и оборудованный специально под нужды гостя из далекого прошлого. Ну там эти всякие татами, сады камней и прочие бумажные стены. Нечто, в классическом традиционном стиле. Ёситада часто бывал в замках, часть из которых была оформлена под старину, а в части действительно сохранился интерьер, не претерпевший серьезных изменений в течение веков.

В общем, Ёситада представлял себе если не реконструкцию сёгунского дворца, то, по крайней мере, грамотную стилизацию. Ведь «воскресший предок» должен производить впечатление, не так ли? Иначе вся эта затея начисто лишена смысла.

Но небоскреб в центре? Двадцать пятый этаж? Ёситада был совершенно сбит с толку. А когда дверцы лифта открылись, впуская его в просторный холл, сверкающий металлом, стеклом и светом неоновых ламп, он понял, что не понимает совершенно ничего.

Пол современный, заливной, но без всех этих модных 3D-картин, нейтральный бежевый с голубым рисунок, кресла из светло-коричневой замши... стены с зеркалами. Несколько современных абстрактных картин.

И свет. Из-за зеркал казалось, что он струится отовсюду, как будто кто-то объявил войну теням – ни одного неосвещенного уголка не осталось, ни одной щели, в которую не приникал бы свет. Даже окно терялось, не привлекало к себе особого внимания, словно одна из картин.

И это как раз радовало. Хотя все равно желания подойти к нему не вызывало.

Ёситада хотел было сесть, ожидая, когда за ним придут и проводят к «великому прародителю», но решил, что раз обстановка так уж сильно смахивает на любимую дедушкой, то и пунктуальность у обитателя апартаментов может быть схожей. А до назначенного времени приема осталось меньше трех минут. Он вынул телефон и посмотрел на входящие сообщения.

«Еду в аэропорт, заказывай столик».

От Сандера. Ёситада усмехнулся, настучал большим пальцем «уже» и нажал «отправить». Он очень надеялся, что встреча не затянется надолго. Конечно, на крайний случай он отправит за Сандером машину – Кимура, секретарь, с утра предупрежден. Но все же хотелось бы встретить друга самому.

Ёситада спрятал телефон, поднял голову и вздрогнул от неожиданности – буквально в паре метров от него, возле выхода из холла в широкий коридор стоял человек. Увидев, что Ёситада его заметил, человек шагнул было вперед, но тоже вздрогнул, и его брови удивленно поползли вверх. А глаза стали круглыми, как чайные блюдца. Потом он нахмурился и слегка наклонил голову.

Секретарь? Интересно, почему он разглядывает гостя вместо того, чтобы проводить куда нужно?

Впрочем, Ёситада тоже в свою очередь сдвинул брови к переносице. Секретарь? Нет, секретарь бы никогда не позволил себе в качестве рабочей одежды джинсы и сиреневую рубашку из мокрого шелка. И уж тем более не вышел бы встречать гостя в носках. В полосатых носках. А странный человек тем временем сердито прищурился:

– Вот как, значит, у вас нынче принято приветствовать своих предков, – он покачал головой. – Я, конечно, понимаю, что тут вряд ли кого-то могли учить придворному этикету и ты только что вернулся из далекой страны, где прожил несколько лет, но ведь существует элементарная вежливость! Или там, где ты учился, принято в качестве приветствия таращиться на собеседника во все глаза?!

Несмотря на грозное выражение лица, этот человек говорил удивительно мягко и на таком махровейшем киотском диалекте, что Ёситада даже не сразу понял все, что было произнесено. Но самое главное было ясно – именно это и есть тот самый Токугава Иэясу, встреча с которым была ему назначена. Предок. Основатель рода. В полосатых носках.

Ёситаду бросило в жар, он спешно отвесил глубокий поклон, попутно маловнятно бормоча извинения. Он был настолько ошарашен, что начисто забыл все слова приветствия, которые учил вчера весь день. Кем бы ни был этот человек, он определенно никак не соответствовал тому образу, который Ёситада себе нарисовал.

Он ожидал разного. Например, увидеть «ряженую куклу» – клона, которого научили ходить, разговаривать и даже подражать манерам того времени, в которое жил Токугава Иэясу. Или же грамотного хорошего актера, блестяще исполняющего роль «сёгуна-в-отставке». Да кого угодно, на самом деле, но не этого молодого мужчину в джинсах, с аккуратной прической и круглым симпатичным лицом. Такого он мог бы встретить в баре вечером или в парке под руку с женой, катящей коляску с малышом.

Постаравшись взять себя в руки, Ёситада медленно выпрямился и наконец-то выдавил из себя:

– Солнце Востока озарило своим ясным светом мою ничтожную тусклую жизнь...

Но закончить фразу он не успел. Токугава Иэясу расхохотался, слегка подавшись вперед, подошел, взял его руку в свои и легонько затряс.

Руки оказались удивительно теплыми и мягкими. И это смутило Ёситаду еще больше. Он замолчал, уставившись вниз, на ноги в полосатых носках.

– Ну что же, мой мальчик, это я должен просить прощения, за то, что так сильно смутил тебя. Ведь, право, ты совершенно другое ожидал увидеть. Но я здесь для того, чтобы жить в этом мире, а не рядиться в старые пыльные тряпки, не находишь?

Ёситада быстро кивнул, не поднимая головы. Это резкое вторжение в личное пространство вкупе с обращением «мой мальчик» его несколько напугало. Но еще более напугало то, что он моментально проникся к этому человеку искренним расположением. Странная симпатия в смеси с неловкостью и страхом?

Ёситада упорно смотрел вниз. А Токугава Иэясу, проследив за его взглядом, выпустил наконец его руку из своих и картинно развел их в стороны:

– Потрясающая вещь эти полы с подогревом. Всегда мечтал, но увы, мои скромные домики всегда почему-то оказывались вдали от теплых источников, а топить печи и греть воду круглый год – это ужасно расточительно. Пойдем ко мне в кабинет, посидим, познакомимся поближе.

Кабинет тоже оказался под стать всей остальной обстановке. Рабочий стол с висящим над ним на стене экраном, кресло, тоже бежевое, большое и удобное даже на вид. Вдоль стен – диванчики и низенький стеклянный столик на круглых металлических ножках. Единственное, что могло как-то напомнить посетителю о Японии, – это большой золоченый веер с моном рода Токугава напротив низкого, до самого пола окна. Свет так падал на него, что казалось: символ рода светится изнутри.

Токугава Иэясу уселся на диван, откинувшись на спинку, и махнул рукой на противоположный:

– Присаживайся, мой мальчик, не стой. Никогда не любил, когда мои дети стесняются.

Ёситада присел на краешек. Он все еще не определился, как именно следует себя вести. Перед ним явно разыгрывали спектакль. Только кто? И зачем? Именно в этом и предстояло разобраться.

Тем временем хозяин кабинета с явным и видимым удовольствием вдавил кнопку, вмонтированную в подлокотник. И громко произнес:

– Можно подавать чай.

Меньше чем через минуту в комнату вошла юная девушка. А вот она как раз была одета в соответствии с модой четырехсотлетней давности, как ее себе представлял Ёситада. Тщательно уложенные длинные волосы, закрепленные блестящими заколками, длинное, почти в пол кимоно, украшенное белыми по голубому цветами. Но в руках она несла хромированный поднос, на котором стояли совершенно современные чайные принадлежности. Чайной церемонии явно не ожидалось. Расставив по столу чашечки, чайник с заваренным чаем и блюдца со сладостями, девушка низко поклонилась и скрылась за дверью.

– Ну... надеюсь, ты любишь черный чай, мой юный друг, – Иэясу улыбнулся и потянулся к чайнику.

И Ёситада не выдержал:

– Прошу меня простить за нескромный вопрос. Девушку вы, выходит, привезли с собой? Она несколько… э… выбивается из общего стиля.

Иэясу расхохотался. Нагнулся над столом и посмотрел Ёситаде прямо в глаза.

Что-то не так с ним было, с этим человеком. Что-то неправильно. Ёситада наморщил лоб, пытаясь понять.

– Верно подметил, верно. Красивые женщины – моя слабость. А что самое красивое в девушке, а? Разумеется, ее одежда! Даже самое милое личико потеряется, если его не подчеркнуть парой метров хорошего шелка. То, как одеваются современные женщины, – это просто невозможно. Они выглядят так, будто все на одно лицо. Но, увы, увы. К моему сожалению, искусство ношения женского платья совершенно утрачено. Вот и эта милая девочка двигается так, будто опаздывает на метро. Резко, порывисто. Женщина не должна ходить, она должна плыть. А руки ее – уподобиться порханию крыльев нежного мотылька.

Ёситада поймал себя на мысли, что ему становится уже несколько легче понимать говор собеседника. Может, именно ради этого тот говорит настолько много?

Он протянул руку и тоже налил себе чаю.

– Однако все остальное вам здесь определенно по нраву. Мир ведь совсем не такой, к какому вы, должно быть, привыкли. Вот, например, компьютеры. IT-индустрия очень сильно шагнула вперед за последние четыреста лет.

– Эх... – Иэясу вздохнул, – мне и правда удалось тебя смутить. Я бы сказал, что мне жаль, но мне ничуть не жаль. А вот скажи-ка, тебе бы больше понравилось, узреть средневековый замок и восседающего на подушках старика в традиционном парадном облачении? Чувствовал бы ты себя более комфортно?

Иэясу протянул руку через стол и коснулся пальцами рукава пиджака Ёситады:

– ...И легче было бы поверить в меня?

Ёситада улыбнулся уголками губ:

– А почему вы решили, что я не верю вам? Или – в вас?

– Ах, юноша, юноша, зачем же задавать такие странные вопросы! – Иэясу закачал головой, как китайский болванчик, и всплеснул руками. Потом округлил глаза и тихо проговорил: – Я же ками. Мне ведомы все тайны, мой свет проникает даже в самые потаенные уголки твоей души. Ты считаешь, что от меня можно что-то скрыть?

Это было уже слишком. Ёситада не удержался и скривил губы. Сцена была настолько наигранной и фальшивой, что захотелось просто встать и уйти. Для чего вообще нужен весь этот фарс?

Иэясу резко откинулся назад, опадая всем телом на спинку диванчика. И зажал рот ладонью, сдерживая смешок. Потом снова выпрямился.

– Ох... ну прости же меня. Выражение твоего лица бесценно, я просто не могу сдерживаться. Это мне забавны мои шутки, я-то прекрасно знаю, кто я. Господин Ёримицу, нынешний глава рода Токугава и твой дедушка, предупредил меня, что ты не веришь в богов и относишься к моему появлению с изрядным скептицизмом. Но он обещал, что ты будешь предельно вежлив и корректен и ничем не выдашь своих сомнений. Увы, боюсь, что господин Ёримицу очень давно не видел тебя.

Ёситада решительно посмотрел на собеседника:

– Вы знаете, уважаемый господин Токугава, я тоже так думал. Я готовил речь и репетировал поклоны. Думал, что если дедушке так нравится театр, то мне совершенно не сложно подыграть. Но раз вы говорите прямо, то и мне тем более нет нужды что-то изображать. Я не знаю, кто вы. Я не знаю, верить мне вам или нет. Но я собираюсь это выяснить. И заранее приношу глубочайшие извинения, если мои сомнения напрасны.

– Эх... – Иэясу хлопнул ладонью по колену, – мне что же, и правда стоило принять тебя, сидя во дворце?

– Не думаю. Но все же... все это. Вы явно прекрасно разбираетесь в современной технике. И вы молоды, одеты и причесаны, как большинство японцев. Если бы я вас встретив в Киото, то принял бы за директора филиала своей компании.

– Вот как? Даже за директора? За что такая честь? Я думал, что выгляжу, как обычный горожанин.

– Тогда вам бы следовало выбрать одежду подешевле. Эти джинсы стоят больше, чем «обычный горожанин» зарабатывает за полгода.

– О-о... – Иэясу осмотрел себя, словно увидел впервые, – выглядят совсем простыми... неужели так заметно?

– Похоже, чего-то вы о современном мире не знаете. Такие вещи специально покупают из-за их цены. Чтобы каждый, кто их видит, знал о достатке хозяина. Мне опять удалось вас смутить?

– Опять? Разве это не я все время этим занимаюсь?

Ёситада мотнул головой:

– Не только. Увидев меня, вы удивились не меньше, чем я при виде вас. Могу я узнать, что не так оказалось со мной?

– О, конечно же. Почему ты решил, что что-то не так? Все замечательно, можешь не волноваться. Ты производишь очень приятное впечатление – такой серьезный молодой господин. Меня несколько э-э... удивил цвет твоих волос. Скажи мне, только честно, раз уж мы так разоткровенничались. Это ведь натуральный цвет волос, или ты их... красишь?

Ёситада постарался превратить язвительную усмешку в подобие улыбки. Он предполагал, что этот вопрос будет задан, рано или поздно. Он оперся подбородком на пальцы левой руки и слегка прищурил один глаз. Да, именно тот, который у него был зеленым.

– Можете не сомневаться – мой, родной. Я, действительно, всю жизнь красил волосы, но только в черный. Меня сильно испортили там, в другой стране, – я больше не буду этого делать. И, поверьте мне, я стопроцентный японец, ни капли крови иноземцев не течет в моих венах. Мне это абсолютно доподлинно известно.

На лице Иэясу отразилась такое неприкрытое изумление, что Ёситада даже устыдился своей резкости.

– Мой мальчик... о чем ты говоришь? Какие могут быть иноземцы? Этот цвет – признак чистейшей крови нашего рода! Истинной крови! Мы ведем свой род от Минамото, издревле именно огненный цвет волос был признаком крови сёгуна! Великого воина, который поведет за собой тысячи тысяч. Цвета пламени были волосы моего героического деда Киёясу. Ему не было и двенадцати лет, когда он, во главе войска, напал на замок, который занял его дядя, узурпировавший власть в клане. И сверг его.

Ода и Имагава трепетали при имени Мацудайра! Мой сын, мой старший сын, ставший моим наследником и преемником, Хидэтада, также... – Иэясу внезапно запнулся и нахмурился, видимо заметив, как исказилось лицо Ёситады.

Тот поднялся с кресла, и его губы задергались, прикрытый глаз превратился в щель:

– Вы... вы сейчас зачем мне все это говорите? Вам не кажется, что шутка зашла... слишком далеко? – голос его, несмотря ни на что, был спокойным. По крайней мере, самому Ёситаде так казалось. Он больше не испытывал ни неловкости, ни стыда. – Мой отец... делал ДНК-тест. Втайне от матери. Знаете, что это такое? Или четыреста лет назад были другие способы определять отцовство? Моя сестра уже пять лет не появляется в родном доме, да-да, все из-за вашего «сёгунского цвета»! Где вы раньше были с этими историями про дедушку Киёясу? А глаза у меня такие в кого? В вашу тетю? Или...

Ёситада замолчал. Нет, ему совершенно не было стыдно за свою несдержанность. Просто тема была больной. И что бы ни задумал этот человек, но шутить таким образом с собой Ёситада позволять не собирался. Всю жизнь он и его сестра страдали из-за цвета волос. Он – из-за рыжего, а Митоко не повезло еще больше: она родилась блондинкой. Иногда Ёситада думал: а любил бы их отец, если бы они выглядели, как нормальные японцы? Или «что подумают люди» всегда было для него важнее собственной семьи?

...Но что если этот Токугава Иэясу не шутит? Что если... Ёситада вздрогнул. Его собеседник сидел напротив, не сводя с него широко распахнутых глаз, и Ёситада вдруг понял, что с тем было не так с самого начала. Живя в Америке, где постоянно попадались люди с глазами, волосами и даже кожей почти всех цветов радуги, он совершенно перестал обращать внимание на подобные вещи. А зря. Потому что глаза у Токугавы Иэясу были голубыми. Не того цвета неба и штормового моря, как у Сандера, скорее мягкое голубоватое серебро. И едва заметные золотистые искорки мерцали в их глубине.

...Что если он говорит правду?..

А тот как будто понурился:

– Бедный мой мальчик... Неужели все зашло... так далеко? Неужели даже в нашей семье разучились понимать язык символов? Неужели все... забыли? Что же, у тебя есть право не верить мне. Я столько лет был хранителем не только этой страны, но и нашей семьи. И только на мне вина, что я допустил такое.

Иэясу тоже встал и, подойдя к окну, повернулся к Ёситаде спиной.

«Солнце Востока! Великий дух моего рода! Помоги мне! Помоги!» – так это звучало? – Иэясу внезапно развернулся вполоборота: – ...А внизу было что? Пустота? А вверху – синее небо?