Текст книги "Довериться Судьбе (СИ)"

Автор книги: Настя Мороз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава 10

Шестой и седьмой день прошли, словно в тумане. Я куда-то шла (не факт, что в правильном направлении), упорно переставляя ноги и следя лишь за тем, чтобы не свалиться, спотыкнувшись на первом же корне, торчащим из-под земли.

Ночи уже не пугали, то ли устала бояться, то ли бояться просто не было сил. Даже верёвкой себя привязывала к стволу постольку поскольку. Ибо, какая разница, как умирать – свалиться с высоты и сломать шею, или шагая без устали, упасть обессиленной и умереть, не приходя в сознание.

Всё едино, потому что еда закончилась и долго я не протяну.

Единственное, что ещё вызывало во мне слабые эмоции, было нежелание попасть на обед или ужин к какому-нибудь хищнику, но на удивление никто крупнее белки мне не встречался. Либо Небесная Дева меня оберегала, либо умные звери обегали стороной, потому что позариться было не на что.

Утро восьмого дня или какого-то там по счёту, застало меня безразлично взирающую на опостылевшие деревья. Лень было даже зубы почистить, не то, что продолжать путь дальше. Смысл? Не было больше смысла, как и сил не осталось.

Вот так, ненадолго же меня хватило…

Жалобный скулёж, раздавшийся где-то впереди, нарушил моё индифферентное состояние, заставляя вынырнуть из пучины безразличия. Я торопливо осмотрелась вокруг, но сквозь широкие ветви раскидистого дерева, ничего путного разглядеть не удалось. Пришлось спускаться вниз и идти, вслушиваясь в измученное подскуливание, не задумываясь о том, что за зверь его издаёт. Главное он попал в беду, и я не могу пройти мимо.

И таки нашла.

На земле, подмяв под себя зелёную траву, лежал мелкий лисёнок и тоненько скулил. Его худенькое тельце судорожно вздрагивало при каждом вдохе, а на передней лапке, которую он вытянул вперёд, отчётливо виднелась кровь. Она была тёмно-бурой и распределялась равномерно по всей лапе, словно зверёк нечаянно залез в банку с красной краской.

Лисёнок, наконец, заметил меня. Он тяжело задышал, словно пытаясь успокоиться, поднял мордочку и повёл носом. Понравилось ли ему как я пахну или нет, но отползать не стал, а устало опустил голову на землю и принялся настороженно следить за мной чёрными бусинами глаз.

Не делая резких движений, подошла к зверьку и, сняв сумку с плеча, опустилась перед ним на колени.

И что теперь? Как ему помочь?

Мелкий рыжик шумно задышал, обнюхивая мои руки, сложенные на коленях, и несмело лизнул ладонь. Потом ещё раз и ещё. И вот я сама протянула руку и аккуратно прошлась пальцами по вытянутой мордочке, задев чёрную кнопку носа, которая оказалось влажной и холодной. Лисёнок смешно фыркнул, мотнув головой, и принялся дальше вылизывать мне ладонь.

– Как же ты поранился, маленький? – пока шершавый розовый язык обильно смачивал мне руку слюной, я кончиками пальцев другой погладила зверька за тёмным ушком и полезла за флярушкой. – Ты не бойся, малыш, но сейчас тётя будет промывать тебе рану.

И тут в который раз, подумала о собственной непутёвости и недальновидности. Дожила почти до тридцати лет, а ума не набралась. Вот что мне стоило прихватить с собой баночку с лечебной мазью? В дороге всякое может случиться, а я даже первую помощь оказать не могу ни себе, ни кому-то ещё. Сбежать дело не хитрое, а ты, поди, выживи теперь! Удивляюсь, как с таким безалаберным отношением к серьёзным вещам смогла продержаться эти дни?

Достав магическую фляжку, стала потихоньку лить воду на лапку и стирать засохшую кровь, попутно убирая налипшие хвоинки. Лисёнок стоически терпел процедуру помывки, лишь часто дышал и следил глазами-бусинками за каждым моим движением. Очистив лапку, заметила, что в одном месте был выдран клок шерсти, обнажая рваный рубец на коже.

– Вот видишь, рыжик, ничего страшного здесь нет, – я ласково поскребла пальцами меж его ушей, – сейчас завяжем тебе лапку, и всё быстро-быстро заживёт.

Убрала волшебную фляжку в сумку и достала серую ткань, в которую когда-то был замотан хлеб. Хорошенько её отряхнула и отвернулась, чтоб не напугать лисёнка ножом. Отрезала несколько узких полос. Приложила к ране белый клочок от носового платка и, стараясь не сильно стягивать, обмотала лапу приготовленным материалом, закрепляя для верности маленьким узелком.

Какой всё-таки умный зверёк мне попался – не рычит, не убегает, не кусает, смирно лежит и как будто понимает всё, что я делаю. За это я наклонилась и легонько чмокнула его в холодный нос. Мелкий лис растерянно похлопал пушистыми глазами, потом выразительно фыркнул, и лизнул мою руку.

Какая прелесть! Неужели в этом мире все животные такие лапочки? Тогда не удивительно, что в диком лесу мной ещё никто не полакомился.

Но зря я расслабилась, из-за деревьев неожиданно для нас с лисёнком вышли три матёрых волка. Тихо так вышли, без рыков, без воя. Даже трава не шуршала под их тяжёлыми лапами. Вышли и уставились на меня. Сердце затрепетало загнанной птицей, и в пустой желудок упал холодный ком страха. Я гулко сглотнула и, усевшись на пятую точку, загородила собой рыжика.

Не дам! Только не моего рыжего лапочку!

Не отрывая взгляд от серых молчаливых хищников, которые в холке были выше меня, нащупала оставленный нож и поднялась на ноги. От страха колени сделались ватными, от чего ноги мелко потряхивало, но я упорно стояла и молилась Небесной Деве, неожиданно радуясь в душе, что ушла из поместья. Лучше умереть вот так, стоя лицом к лицу с противником и защищая слабого, чем малодушно свести счёты с жизнью, познав ужас насилия.

– Ну, что застыли, морды криволапые? – выкрикнула я, остановившимся зверям. – Кто из вас самый храбрый? Обещаю, буду сопротивляться долго и со вкусом.

Волки, словно по команде, повели ушами и склонили свои грозные морды на бок.

У-у-у, гады, ещё и время тянут.

Позади жалобно скульнул лисёнок.

Услышав рыжика, один из волчар, серая шерсть которого была более тёмного оттенка, чем у других, дёрнулся в его сторону.

– А ну, стой, серомордый, хрена с два ты его получишь! – угрожающе крикнула я, сквозь сцепленные зубы, чтобы не испортить всё их трусливым перестуком.

Мне показалось или эта громадина выпучила глаза и, недоумевая, переглянулась с остальными? А чего это они так смотрят друг на друга, словно беззвучно переговариваются?

Да что за странные звери в этом мире?!

– Эй, ты, да-да, я к тебе обращаюсь, тронешь его, и я отрежу тебе ухо! – Серомордый моргнул и кинул какой-то совсем уж растерянный взгляд в сторону своих подельников. На секунду мне показалось, что он понял мои слова. Да ну, бред! – Хочешь стать одноухим? Хочешь?! – я испуганно «стращала» волка, а тот, почему то пугался и пятился за спины своих друзей. Неужели и правда понимает? – Да, да, отрежу! А подумай, кто потом полюбит одноухого? А? Да не одна нормальная волчица не взглянет в твою сторону! Кому захочется выхаживать одноухих волчат?

Зря я, наверное, это сказала, потому что волк, который стоял ближе всего к нам с лисёнком, раздражённо рыкнул и пошёл на меня. Вместо того, чтобы в конец испугаться или перехватить нож покрепче, я подумала, что это, наверное, дама сердца того волка и сейчас она мне будет доказывать свою любовь к нему.

И мне стало… неловко.

– Прости, я не хотела обидеть твоего жениха, – сказала приближающейся волчице, – не стану я его калечить, и детки у вас будут самые красивые и со всеми ушами…

Тут я окончательно сошла с ума, потому что мне показалось, что один из пушистых серых громадин засмеялся. Не как человек, конечно, а весьма так колоритно по-звериному. Но, а как иначе назвать то, что третий волк, который пока никак себя не проявив, вдруг рухнул на землю и, катаясь по траве, начал издавать короткие рычащие звуки, что вполне можно было принять за смех.

Ну и ну…

Я вернулась взглядом к волчице и невольно сделала шаг назад, почти вплотную приблизившись к лисёнку. Если взгляд мог убивать, я была бы уже мертва.

Да что происходит? У меня с голоду галлюцинации начались? Мало мне разумного лиса, так ещё и волки резко очеловечились.

– Так, ребята, – шумно выдохнула я, качая головой, – или мы продолжаем то, на чём остановились, или я окончательно тронусь умом, и тогда вам же будет хуже. Это пока не научно доказанный факт, но вполне допускаю, что сумасшествие заразно.

Угроза подействовала, и волчица глухо зарычала. Остальные поддержали её громким рыком, перестав строить из себя домашних животных, а я приготовилась продать свою жизнь подороже, со всех сил сжимая нож в руке.

Но волки не торопились нападать, они рычали и рычали, а волчица вдруг издала какой-то особо переливистый рык, который отозвался у меня внутри лёгкой вибрацией.

Я замерла и настороженно прислушалась к себе.

Со мной творилось что-то странное. Дыхание сбилось, делаясь глубоким и резким, от чего грудь заходила ходуном. По всему телу прошлась горячая волна, обжигая кожу и плавя внутренности, а на лбу выступили капельки пота. Нож выпал из ослабевших рук, и я стёрла капельки пота дрожащими пальцами. В голове резко зашумело, и реальность перед моим взором подёрнулась туманной дымкой.

Что происходит?

– Замолчите… замолчите вы… – выдавила из себя заплетающимся языком, – что вы за звери… такие?

Вымолвив это, покачнулась и кулем свалилась перед волчицей. Та снова издала тот переливистый рык, и моё тело выгнуло. Заорав от дикой боли, вцепилась скрюченными пальцами в землю.

Лисёнок вдруг жалобно заскулил, но в его сторону зло рыкнул серомордый.

– Не рычи… на него… морда…

Новая волна боли ухнула в мои клетки и, взрывая атомы, лишила способности дышать. Из горла вырвался сдавленный хрип, выпуская последний воздух, и я умерла.

Снова.

Глава 11

Моё тело было легче пёрышка.

Раскинув руки, словно крылья, я нежилась на мягких тёплых облаках, испытывая ни с чем несравнимое чувство покоя и умиротворения… пока, раздавшееся рядом сонное сопение не спустило меня на землю.

Глаза распахнулись помимо воли и удивлённо узрели деревянный потолок, нависший надо мной ореховым полотном, а потом и мелкого мальчишку, который сладко спал рядом и вовсю пускал слюни на мою ладонь.

Так-так-та-а-ак, это что-то новенькое. Так я ещё не «просыпалась» после смерти. Знать бы только, я – это уже привычная Хроня или снова сюрприз будет? После беглого осмотра с облегчением выдохнула – сюрприза не будет!

Затёкшую руку под тёплой щекой мальчика начало покалывать, и мне ничего не оставалось, как попытаться её убрать, не разбудив ребёнка. Но я ещё подумать не успела, а рыжик ещё раз забавно причмокнув губами, уже открыл глаза и расплылся в улыбке.

– Я ждал и ждал, когда ты плоснёшься, – сонно залепетал он, не выговаривая букву «р», – а потом плилёг лядом и заснул.

– И давно мы спим? – поинтересовалась я, с умилением рассматривая рыжие лохмы и потихоньку растирая ладонь.

– Со вчелашнего вечела, – выдал мальчик и нахмурил бровки, смотря на меня карими глазами. – Я так испугался, когда Вожак заставил тебя обелнуться, что чуть не ласплакался.

– Вожак? – удивилась я. Это что за зверь такой?

– Ну, да, – кивнул новый мой рыжик и расплылся в задорной улыбке. – Тот волк, котолого ты плиняла за волчицу.

М-мм, так это он про волка.

Стоп! Волки!

– Так это был он, а не она?

– Ага, – веселился ребёнок, – он очень ластлоился, когда ты назвала его невестой Кевина и наобещала много-много детишек.

Так, чёй-то я не догоняю. С Вожаком понятно, это волк, но что он там заставлял меня делать? И где лисёнок? Что стало с остальными волками? И откуда взялся этот милый ребёнок?

Моя одежда была на месте, то есть на мне, только крайне мятая, поэтому я смело села на кровати и скрестила ноги, а рыжик расположился напротив.

– Давай-ка всё по порядку. Вожак это кто? – задала первый вопрос.

Мальчик охотно ответил:

– Он у нас главный.

Ага, значит, мы говорим всё-таки о человеке.

– А причём тут ваш главный и волк, который напал на нас с лисёнком в лесу? И откуда ты про это знаешь?

– Ты не узнала меня? – удивился рыжик.

– Эм… нет.

– Ты же сама мне вчела лапу лечила. – Он протянул мне руку, на которой был небольшой тоненький шрам.

О небеса…

– Так ты тот лисёнок… – ахнула я. – А те волки они тоже… люди?

– Что ты?! – испуганно дёрнулся малыш и прикрыл мне рот маленькой ладошкой. – Нельзя так говолить! Только оболотни!

– Ладно, ладно, – успокоила его и чмокнула в середину ладошки, – это я с непривычки. Значит, ты оборотень, они оборотни и я… эм…

Дальше хотела сказать, что я в деревне оборотней, но рыжик меня опередил:

– И ты тоже оболотень.

– Я?!

– Ага, ты такая класивая! – восхищённо вещал малыш, не замечая моего ступора. – У нас ещё ни лазу не было белой ласки.

Я оборотень? Ласка? Белая?!

Да хоть серая! Такого просто не может быть!

– Постой, постой, – остановила рыжика и сделала глубокий вздох, – ты утверждаешь, что я не человек, а оборотень?

– Да, – согласно кивнул мальчик, а я схватилась за сердце, – я сам видел.

– Где? Когда? – выдохнула испуганно.

Почему не помню такого?

Спасибо рыжику, он терпеливо вздохнул и стал рассказывать:

– Когда Вожак со своими сыновьями плишли мне помочь, ты зачем-то взяла ножик и стала им угложать. – Ну, это я помню, только в тот момент считала, что они пришли не на помощь, а на обед. – Найтул попытался с тобой поговолить, но ты не слышала. Я тоже пытался, но и меня ты не слышала…

– Постой, Найтул это Вожак?

– Не Найтул, а Найтул-л-л, – поправил меня рыжик.

– А-а-а, Найтур-р-р. Да? Так он Вожак?

– Да и ты его не слышала.

– Пожди, а как я должна была его услышать? Он же был волком.

– Как все, – пожал плечами рыжик.

Ладно, пропустим этот момент. Потом выясним.

– Хорошо, Найтур говорил со мной, я не слышала, что было дальше?

– А дальше он плименил к тебе Зов.

– Зов? Это что такое?

– Ой, ну, какая ты непонятливая, – посетовало это рыжее чудо. – Зов это Зов Вожака. Когда оболотень не может или не хочет оболачиваться, Вожак плименяет к нему Зов. Найтул не мог с тобой поговолить и позвал тебя Зовом, но ты так долго не меняла свой облик и тебе было очень больно, что я чуть не ласплакался.

Мальчонка всхлипнул и прижался ко мне всем тельцем, пришлось обнимать его покрепче и успокаивающе гладить по волосам.

Мне и самой успокоиться не мешало, потому что я узнала, что вызвало во мне ту дикую боль, от которой чуть не умерла. Этот… этот гад, Вожак недоделанный, почуял во мне оборотня и насильно заставил обернуться. Идиот! А ничего что я до этого не оборачивалась? А ничего что вообще ни сном не духом?!

Дева Небесная, как жить-то теперь?

Вскоре рыжик пригрелся в моих объятиях, успокоился и продолжил рассказ:

– Потом ты, наконец, обелнулась, и стала такая класи-и-ивая, мне слазу ласхотелось плакать. Твоя ласка самая лучшая и мех у неё самый класивый. Знаешь, что сказал пло тебя Кевин? Что ты словно белое облако опалённое лунным селеблом…

Тоже мне, поэт выискался серомордый. Значит, его зовут Кевин и он сын Найтура.

– А третьего как зовут?

– Сел-л-лбин. Он и Кевин дети Вожака.

Значит, угрожала я отрезать ухо Кевину и поженила его с его же отцом. Угу. А Сербин ржал, словно не волк, а сивый мерин.

Теперь вроде понятно.

– Хорошо, давай с тобой знакомиться, лисёнок, – я взяла его маленькую ладошку в свою и легонько пожала. – Меня зовут Яна и мне очень приятно познакомиться с таким симпатичным оборотнем. А теперь назови своё имя.

– Тин, – ответил он, ярко блеснув глазками. – У тебя и имя класивое!

– Ага, а из тебя получился очень симпатичный лисёнок. А теперь расскажи-ка мне, Тин, в чьём доме мы находимся и как я тут оказалась?

А дело было так…

Вожак с сыновьями отправился в лес в волчьем обличье на очередной обходной рейд и услышал Тина, который отчаянно звал на помощь. Когда они прибыли на место, то вместе с малышом застали маленького человека. Они какое-то время прятались за деревьями, решая, что делать дальше, но от человеческого дитя угрозы не было, она даже лапу лису промыла, и они не стали нападать, а тихо вышли из укрытия.

Подойдя к девчонке ближе, Найтур почуял в ней оборотня. Запах едва улавливался, как будто она ещё не оборачивалась, а такого просто не могло быть. Ещё больше непонятно, что когда девчонка их заметила, то сильно удивилась и испугалась. Как может оборотень бояться своих сородичей?

На этом странности не закончились. Он попытался поговорить с ней мысленно, но она не ответила, а вскочила, словно дикая кошка, и угрожающе выставила нож, зажатый в руке. А потом начала нести какую-то околесицу, грозилась отрезать Кевину ухо, а под конец его терпенья обозвала его, Вожака! невестой сына.

Найтуру это надоело, и он применил к ней Зов. Хоть и не любил это делать без крайней на то необходимости, но раз девчонка совсем умом тронулась, требовалось привести её в чувство. И он позвал, а дальше происходило нечто, что он видел впервые. Вместо того, чтобы обернуться и предстать перед Вожаком в своём зверином обличье, девчонка заорала и, упав на землю, стала биться в конвульсиях. Ей было больно, очень больно, это было видно по тому, как она закатывала глаза, как скребла землю руками, как выгибалось дугой её тощее тело.

А он стоял и не мог уже повернуть время вспять и отменить Зов. Оставалось ждать, когда тело, наконец, начнёт меняться. И когда это случилось, из-под вороха опавшей одежды выползла еле живая ласка с серебряными опалинами на белом меху. Она непонимающе оглядывалась вокруг и была так слаба, что даже на лапы встать не могла.

Надо принимать человеческий вид и брать её на руки. Сама она до деревни не дойдёт.

Кевин был очарован юной лаской, да и Сербин поглядывал на неё с интересом. Сыновья стояли и вовсю таращились на белую красавицу. Пришлось строго рыкнуть на них и приказать одному собрать вещи девочки, второму забрать Тина. Так они и отправились обратно в деревню на своих двоих, сверкая голыми задами на потеху рыжим белкам и белогрудым сорокам…

Я невольно вздрогнула, стоило вспомнить, сколько боли испытала при обороте. Неужели так всегда бывает?

– Тин, а тебе больно, когда ты оборачиваешься в лисёнка?

– Не-а, – отрицательно помотал головой рыжик, – совсем-совсем не больно!

Угу, либо я такая невезучая, либо слишком стара для первого оборота.

– Так значит, меня принесли в деревню в образе ласки? А как я тогда переобратилась обратно?

– Обелну-у-улась облатно, а не пелеоблатилась, – поучительно исправил меня Тин. – А обелнулась в человеческий вид, когда заснула.

– А когда я обернулась, я же стала… эм… голой? – он кивнул. – А откуда на мне тогда одежда?

– А это Далия тебя одела, пока ты спала.

– Далия?

– Сестла моя сталшая, – пояснил рыжик. – Ой, она же сказала, как только ты плоснёшься, слазу звать её.

Тин поспешно вскочил и, радостно мне улыбнувшись, кинулся вон из комнаты.

Глава 12

В полном раздрае я уставилась в распахнутое окно.

Как причудливо поворачивается судьба. Ещё недавно ты обычная женщина, помышляющая лишь о высокооплачиваемой работе, уютном доме и принце на белом коне, от которого у тебя появятся двое маленьких деток.

Да, я же обычная женщина значит и мечты у меня обычные. Ничем сверхъестественным не грезила, но колесо судьбы повернулось, и оказалась я в другом мире полном чудес и… оборотней.

Ладно, магия, что она мне, если нет у меня к ней способностей? Ладно, оборотни, если сама человек и живу среди людей. Так нет, человеком я была в другой реальности, а здесь мало того, что запихнули в тело ребёнка, так ещё и оборотнем сделали.

Хроня, как же ты, будучи оборотнем, оказалась у людей? А знала ли ты, что не человек, если ещё ни разу не оборачивалась? А кто-нибудь знал?

Может и не знал никто, но мне-то что теперь делать? Только-только смирилась с новой жизнью в чудном мире, а тут такое! И как быть?

Послышались лёгкие шаги, и на пороге появилась девица с тугими косами, перекинутыми на грудь. Она бросила на меня недовольный взгляд и упёрла руки в бока.

– Ты чего тут расселась, словно хозяйка, какая? Думаешь, жить туточки останешься?

Я удивлённо вскинула брови. Никогда не любила склочных баб, а тут пигалица от горшка два вершка, а всё туда же. И что ей не понравилось?

– Чего бровками своими играешь? – топнула она ногой, наверное, ожидая от меня иной реакции, чем удивлённое молчание. – Думаешь, раз шкурку заимела чудную, так теперь перед тобой стелиться все будут?

Н-да. Это уже серьёзно. Раз она в юном возрасте позволяет себе такое, что будет дальше?

– Ты кто? – спокойно спросила я.

– Что значит кто?! – заверещала поганка. – Да это мой дом и ты тут никто!

Мама дорогая, да у неё похоже бешенство.

– Далия, – Тин тихонько тронул невменяемую девицу за подол длинной юбки, – не тлонь её, она холошая. Она моему лису лапку лечила.

Так это его сестра? Эта?! Бедный мой лисёнок…

– А ты не лезь, мелочь беспородная! – шикнула на мальчишку бешеная девица. – Ты у меня ещё получишь за то, что без спроса в лес ушёл!

Не-е-е, на меня орать дело одно, но на Тина?

Я поднялась с кровати, оправила мятую одежду, что не слишком помогло улучшить её внешний вид, рукой зачесала растрёпанные волосы назад и повернулась к Далии.

– Послушай меня, хозяюшка, – с «милой» улыбкой сказала я, – ты бы перестала тут орать, ребёнка пугаешь.

От моих слов Далию стало распирать, словно ей затычку в рот сунули. Глаза округлились, лицо пошло красными пятнами, а рот начал раскрывался в беззвучном крике.

– Да… кто… ты такая? – с трудом выдохнула она. – Да я старше тебя буду!

Старше меня? Ах, ну да. Мне же сейчас по виду лет не больше четырнадцати, а она, судя по всему, уже небось в невестах ходит. Сестра Тина, в отличие от меня, обзавелась всеми приятными округлостями в нужных местах, но всё равно не тянула на полноценную женщину, как бы ни старалась добавлять во взгляд нахальства и дерзости. Девчонке было не больше семнадцати.

– Ты чего раскричалась, Далия? – прервал наш междоусобчик молодой парень, отодвигая с прохода девчонку, словно досадное препятствие. – Тебя, поди, вся деревня слышит.

Заприметив новое действующее лицо, да ещё мужского пола, да ещё такое красивое, бешеная девица сразу стала шёлковой и заискивающе взглянула на красавчика.

– Светлого дня, Кевин, – пролепетала она, теребя в руках юбку, – а я тут о здоровье нашей гостьи справлялась.

От такой грубой и наглой лжи я чуть слюной не подавилась. Ну и ну, бешенная, да к тому же лгунья. Как у такого милого лисёнка может быть такая стервозная сестра?

Похоже Кевин тоже ей не поверил, но кривиться не стал в отличие от меня.

– Ну и как здоровье у нашей гостьи? – весело спросил он, выделяя слово «нашей», на что Далия «стыдливо» опустила глазки.

– Как видишь, – бесцеремонно влезла я, – цвету и пахну.

Запах от моего тела и, правда имелся, и пахло отнюдь не розами.

– Ну, что ж, гостья, – правильно расценив обстановку, произнёс красавчик, – тебе время привести себя в порядок, а мы пока на кухне подождём.

Кевин повернулся к девице и кивнул ей на выход. Та, словно послушная овечка, молча, вышла из комнаты. Тин растерянно шмыгнул носом и тоже ушёл, когда парень легонько подтолкнул его в сторону кухни. Я благодарно перевела дух и с интересом оглядела Кевина.

Так вот ты какой, серомордый!

В человеческом облике тот выглядел очень даже ничего. Серые глаза смотрели открыто и сияли добрым любопытством, а на полноватых губах играла светлая улыбка. Чёрные брови, словно нарисованные углём, выгодно смотрелись на смуглом лице, а иссиня чёрные волосы были туго стянуты в хвост кожаным шнурком.

Вдоволь насмотревшись на красивого парня, я восстановила душевное равновесие.

– Нравлюсь? – с интересом спросил Кевин, разглядывая меня в ответ.

– Да, – просто ответила я. – Ты светлый и добрый.

На мои слова у парня неоднозначно вытянулось лицо. Думал, буду дифирамбы петь в его честь? Или засмущаюсь?

– Как зовут тебя, чудо невиданное? – Кевин быстро справился с недоумением, возвращая улыбку на своё лицо.

– Яна.

– Просто Яна?

– Да, – легкомысленно пожала плечами. Не называться же мне Хроней, да ещё Коровиной? Не моё это имя, да и не её. Девочку-найдёныша так назвали в поместье сами люди.

– Ну, что ж, Яна, а я Кевин.

– Просто Кевин? – поддела его.

– Просто Кевин, – хмыкнул он и добавил: – Я смотрю тебе палец в рот не клади, по локоть откусишь.

– А ты и не клади, – поддержала его, – пальцы я не люблю, но если на зуб попадут, то попробовать не откажусь.

Красавчик ещё шире улыбнулся и покачал головой.

– Хорошо, Яна, – пообещал парень, – сам не буду и другим скажу, чтоб не вздумали. А теперь пойдём, покажу, где купальня. Отец просил поторопиться.

Ого, меня ждёт задушевная беседа с самим Вожаком? А я потом останусь жива?

Мы спешно вышли во двор, завернули за дом и уткнулись носом в бревенчатую баньку.

– Что из одежды предпочитаешь? – деловито поинтересовался Кевин.

И тут я растерялась. Вроде обычный вопрос, но я-то не в обычном мире. Предпочитаю между чем и чем? Между платьем и юбкой? Или между платьем, юбкой и штанами?

В поместье, где жила до этого, штаны носили только мужчины, но это было людское поместье. Вдруг здесь по-другому.

– А что посоветуешь? – спросила в обратную.

Парень окинул меня внимательным взглядом, будто до этого не рассмотрел.

– Пока показывать тебе особо нечего, – глубокомысленно заметил он, а я согласно хмыкнула, – поэтому могу предположить ту же одежду, что на тебе сейчас, только в женском варианте и чистую.

– Здорово! – кивнула согласно.

Значит, девушкам оборотням носить штаны не зазорно и это радует. Мне, конечно привычнее юбки, но тогда и я была старше, и ножки были красивее, да и каблуки выше. А тут, скорее всего, мне больше пойдут брюки, потому что на каблуках по земляной дороге особо не походишь, да и тех юбок, к которым привыкла, здесь нет.

– Ты иди, а я раздобуду одежду, – сказал Кевин и, весело подмигнув, пошёл обратно.

Как и ожидалось, ничего сверхъестественного и необычного в этой баньке не было: две маленьких комнатки, печка, пару медных тазов (богатство какое!), две полные бочки с водой и два корыта.

Для начала я полностью разделась и замочила одежду в одном корыте. Во втором помыла голову душистым мылом и сполоснула тело, поливая на себя из ковшика. Вода была холодной, но как не странно, особого дискомфорта мне это не доставило.

Отжала волосы, обернулась в простынь, любезно оставленную в предбаннике, и занялась постирушками, уповая на то, что парнишка не забудет про нижнее бельё.

Хлопнула входная дверь, и послышались шаги. Кто-то зашёл в предбанник. Я настороженно уставилась на дверь, но кто бы там не был, дальше он не пошёл, а вскоре послышался новый хлопок дверью.

Переложила в таз отжатые вещи и сунула нос в приоткрытую дверь. На столе небрежной стопкой лежала чистая одежда, а всё вокруг пропахло запахом Далии.

Тьфу ты, напугала, окаянная! Я уж подумала, что Кевин пришёл, но ему хватило ума подослать девчонку, вместо себя.

Через десять минут я была полностью одета. Вся одежда сидела идеально и выгодно отличалась от того, что было на мне до этого.

Во-первых, она была пошита на женщину, во вторых была моего размера, ну и просто сияла чистотой и приятно пахла какой-то травкой.

Плотные тёмные штаны прилегали к телу, а бежевая туника с длинным рукавом закрывала ноги почти до колен. Коричневая безрукавка до бёдер имела треугольный вырез и затягивалась спереди на шнуровку, словно корсет, а мои ступни уютно прятались в мокасинах. Ну, а влажные волосы я собрала в косу, которая доставала уже до лопаток.

Свои постиранные вещи оставила в бане, развесив их на всех боле менее подходящих поверхностях. Пусть пока так, а дальше посмотрим. Я ж не знаю, что за разговор меня ждёт и как он отразится на моём будущем. Может меня погонят в три шеи из деревни, и пойду тогда, куда глаза глядят. Опять в лес.

На кухне меня уже заждались, Кевин так точно, вон как глазки радостно заблестели. Далия изображала из себя саму скромность и из-под дрожащих ресниц кидала на парня пронзительные взгляды, на которые он не обращал внимания, общаясь с Тином.

– А вот и наша гостья пришла, – поднялся сын Вожака, приветствуя меня улыбкой. – А ты оказывается у нас красавица, – присвистнул он, осматривая меня с ног до головы, не замечая, как от его слов скривилось лицо Далии, – и волосы у тебя точь-в-точь как мех твоей ласки.

Конечно, проведя больше недели в лесу, мои волосы покрылись таким слоем грязи, что угадать их цвет было невозможно. Да и я сама больше походила на хрюшку, чем на девчонку, но теперь после купанья, все мои выгодные стороны показались во всей красе. И Кевин заметил, хоть я почти малявка, но оказалась очень симпатичной малявкой.

Мне его слова были приятны. Всё-таки женщине, какого бы возраста она не была, всегда приятно слышать искренние комплименты, а вот Далия весьма болезненно их восприняла. И если Вожак надеялся поселить меня в этом доме, то теперь ничего не выйдет, потому что житья мне тут нормального не будет.

– Нет, ну какая красавица, – восторженно поцокал он языком, заметив милые ямочки на моих щеках, – подрастёшь маленько, отбоя от женихов не будет.

Ох, ну да, о женихах только и думаю!

Парень усадил меня рядом с Тином, который тут же схватил ладошками мою руку. Я ласково погладила его рыжую макушку и приступила к завтраку, вцепившись зубами в сдобный край пушистой булки. Была б одна за столом, точно бы порыкивала от удовольствия. Всё-таки лесная диета мне порядком поднадоела, и свежая выпечка одна за другой исчезали в моём бездонном желудке.

Ещё очень хотелось мяса, но его не было. А жаль!

Кевин одобрительно посматривал на мой здоровый аппетит, а лисёнок похоже совсем задремал, пригревшись возле моего бока. Лишь Далия неумело пыталась скрыть своё раздражение и недовольство, но толи никто кроме меня этого не замечал, толи уже привыкли и просто не обращали внимания.

Если меня не выгонят из этой деревеньки, домиком своим обзаведусь и заберу Тина к себе. Мальчику явно ласки да внимания не хватает, раз он так ластится к первой встречной, которая отнеслась к нему с теплотой.

Я сыто вздохнула и вытерла губы тканой салфеткой.

– Спасибо, хозяюшка, – вежливо обратилась к девчонке.

– Спасибо, Далия, – присоединился Кевин, – но торопимся мы. Отец заждался.

Тин встрепенулся и с сожалением отпустил мою руку.

– Плиходи ещё, Яна, – пробормотал он, стряхивая с пушистых ресниц остатки сна, – я покажу тебе свою комнату.

– Конечно, Тин, приду, – ответила охотно, любуясь милым рыжим солнышком, – если сестра твоя позволит.

Той деваться было некуда, когда на неё уставились сразу три пары глаз, и согласно кивнула, выгодно показывая каштановые косы.

Сумку и вещи я забирать не стала, но и гостить в этом доме не собиралась. Потом забегу, Тина проведаю и всё заберу. Если посчастливится пустить корни в этом месте, попрошусь на ночлег к другим хозяевам, раз здесь мне не рады.