Текст книги "Довериться Судьбе (СИ)"

Автор книги: Настя Мороз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 4

Прошла неделя, и я поняла, что раньше не работала, а можно сказать отдыхала на курорте. Даже когда жаловалась Катьке на свой ненормированный рабочий день, это были цветочки. Как работать по настоящему, выкладываясь на все сто, а то и двести процентов, поняла именно сейчас.

Мои толстенькие ножки, как и ручки к вечеру отказывались подчиняться. Голова гудела, будто огромный колокол. Мозг пытался справиться с информационной нагрузкой, а тело с физической. Я прочувствовала каждую косточку, каждую мышцу, каждую венку и много ещё чего каждого в своём организме.

И этого всего было много.

И все они болели.

Как Хроня могла пахать так целыми сутками и оставаться сдобной булочкой? Это же просто невозможно! Да я за первую неделю на кухне в роли «подай-принеси» сбросила кило три, не меньше. И это только начало.

Но наконец, случилось нечто хорошее – хозяин с семейством уехал на целый день в гости к своим родственникам и все с облегчением вздохнули. Кухня будто вымерла, и мы, пользуясь моментом, выбрались из поместья. Руд собрался показать мне тайное местечко, о котором я «забыла».

Сразу за сплошной полосой леса, начиналась равнина, покрытая мягкой зелёной травой, а невдалеке виднелась речка, которая являлась конечным пунктом нашего маленького путешествия.

Течение в реке было сильным, а вода холодной, градусов десять, но затем её русло резко обрывалось, и река спадала вниз красивым водопадом.

– А куда вода девается? – спросила я, завороженная этой красотой. – Это тоже волшебство?

Мы стояли возле водопада, наблюдая как мощные потоки прозрачной воды, обрушивались в небольшое круглое озерко, почти не нарушая её спокойной голубой глади. Дальше озерка ничего не было, и дно его было ровным и прозрачным.

– Вот ещё! – фыркнул Руд. – И не волшебство, а ма-ги-я. Там за водопадом на дне небольшая расщелина и вода постепенно уходит под землю. Вот и вся магия. Ну, чего стоишь? Иди! Ты ж хотела в большое зеркало посмотреться?

– Куда идти? – не поняла я, озираясь вокруг.

– А чем тебе водопад не зеркало?

Я с сомнением сморщила нос.

– Да вода холодная. Не хочется ноги морозить.

– Вот тютёха непонятливая, – мальчишка довольно опустил ладони в голубую водную гладь. – Тут водичка, словно молоко парное.

Я недоверчиво наблюдала за его действиями. Нет, рыжик ещё ни разу меня не обманул, но его лукавые глаза вечно светились озорством, не давая расслабляться.

Не дождавшись от меня каких либо действий, он небрежно скинул рубаху на песок и, как был в штанах, с разбега сиганул в озеро. Не желая отставать от него, я в своём балахоне, который за последнюю неделю стал мне более свободным, неторопливо зашла в воду и поплыла за мальчишкой, наслаждаясь тёплой водой.

За водопадом обнаружился выступ, встав на который я полностью вылезла из воды. Сплошная стена воды, спадающая с уступа, и впрямь напоминало зеркало. Конечно, отражение было нечётким, и рассмотреть можно было только очертание фигуры. Но и этого хватало, чтобы в очередной раз убедиться, что это не моё тело.

Первый раз я смотрела на новую себя во весь рост и всё никак не могла привыкнуть. Так и хотелось оглянуться на полную девочку, что стоит рядом или протянуть руку вперёд и ощутить теплоту чужого тела.

Но, увы. Кроме меня и Руда здесь никого не было.

С этого дня я почти каждый день брала у бабули зеркальце и, подолгу смотревшись в него, знакомилась с собой заново. Старалась запомнить черты юного лица, которое после того, как спала припухлость, оказалось весьма симпатичным. Теперь у меня были серо-голубые глаза, которые меняли свой цвет в зависимости от настроения. Это рыжик так сказал. Небольшой прямой нос выглядел маловатым для круглого полного личика, а нижняя губа была больше верхней и немного выдавалась вперёд, что придавало лицу очаровательную невинность. Вдобавок, когда я улыбалась, на пухлых щёчках появлялись ямочки.

Милое дитя. И кому такая не угодила?

А после того как я хорошо промыла голову, волосы стали светлыми-светлыми с лёгким серебристым оттенком. Очень красивый цвет и он идеально подходил к серо-голубым глазам. Правда волосы были короткими, почти такими, как раньше, и мне еле-еле хватало стянуть их шнурком в куцый хвостик. Кроме меня, больше никто из женщин и девушек, работающих на хозяина, не носил волосы так коротко.

Когда пожаловалась Руду, что мне неудобно с такой длиной – ни в хвост нормально собрать, чтобы в глаза не лезли, ни носить распущенными. Он посмурнел и зло заиграл скулами. Оказалось, Хольд любил таскать Хроню за волосы, поэтому мальчишка и обрезал их ей постоянно.

В очередной раз посочувствовала Хроне. Бедная девочка, сколько она перенесла! Да ещё этот гад к ней постоянно цеплялся и не упускал возможности наказать.

Я стянула рукой балахон за спиной и с сожалением оглядела наметившуюся талию. Если вес и дальше станет уходить, как бы ни пришлось прятаться от мужского внимания. Лучше быть копчёным окороком и коровой в глазах того же Хольда, чем симпатичной стройной сироткой.

Руд говорил, что они с Хроней примерно одного возраста, а ему недавно исполнилось тринадцать. Вполне подходящий возраст для привлечения внимания разных извращенцев. Правда я ещё не знаю, бывают ли у меня «эти самые дни», а так и, правда, выгляжу лет на тринадцать.

Расправила балахон и недовольно поморщилась – кроме этого «мешка» другой одежды на мне не было. Это раздражало и заставляло каждый раз чувствовать неловкость при большом скоплении людей. Были бы деньги, первым делом купила бы себе трусы! Но, увы, денег мне не платили. Зачем они приблудной сироте? Она должна быть благодарна, что ей позволили спать под крышей и вкушать объедки со стола, а за эту щедрость она впахивала не хуже Папы Карло.

Тот же Руд получал монеты, а я нет. Вот и ходила без нижнего белья и чувствовала себя по беззащитному голой.

Глава 5

Прошёл почти месяц, и я убедилась, что юный друг Хрони, оказался тем ещё пострелёнышем. Если где-то что-то упало, разбилось, пропало или неожиданно появилось, девяносто девять процентов из ста оказывалось проделкой Рудива, но ещё ни разу он не был пойман с поличным. Хольд багровел, кричал, топал ногами, чесал своё левое бедро, но ничего поделать с этим не мог. Мальчишка сиротой приблудной не был, поэтому нет доказательств – нет наказания.

Вчера я узнала, что ту крынку молока, которую якобы разбила девочка и за которую её тогда безжалостно наказали, была очередной проказой Руда. Эта крынка должна была свалиться на голову Хольда, но что-то пошло не так и она просто разбилась, не причинив никому вреда. И вот Хроня взяла вину на себя. Зачем она это сделала, мальчишка так и не сказал, может и сам не знал. Ведь ничто не указывало ни на него, ни на неё.

Когда Хроню схватили и потащили на прилюдную порку, рыжик побежал к хозяину каяться. Руд надеялся, что ему не светило ничего страшнее удержания монет. Вычли бы из его денег стоимость крынки и всё, а над девочкой оторвались по полной программе.

Однако хозяин его даже не послушал.

Руд потом слёзно просил у меня прощенье, и я, расчувствовавшись, обняла парня, словно своего младшего братишку. На что рыжик стыдливо выпутался из моих объятий и, потупив взгляд, поклялся, что больше никогда не будет проказничать, а то вдруг мне снова захочется присвоить его проделки. Второй моей порки он точно не переживёт.

Я не взяла с него такую клятву. Разве справедливо лишать птицу крыльев? Разве могу я запретить кому-то жить? Его проделки не несли зла, они лишь слегка поучали особо зарвавшихся личностей. Мальчишке и так не сладко жилось, в его юном возрасте он трудился наравне с взрослыми. Пусть и дальше шалит, если это помогает ему не окостенеть душой. Единственное, попросила его быть осторожным, а ещё иногда подключать и меня к своим проказам.

Рудив сначала отнекивался, но я подсказала парочку идей, и он скрепя сердце согласился. После этого мы сблизились ещё больше, и нередко рыжик оставался ночевать у меня, благо спальных мешков с сеном было предостаточно.

И вот сегодня на дворе тёмная ночь, а мы пробираемся к жилищу вредной тётки Нарфи.

Она уже не единожды сбагривала мне самую грязную работу на кухне, а отказать я не могла и потом долго отмывалась у бабули разными пахучими травками. Пришлось идти к Руду за помощью. Стоило поделиться задумкой мелкой пакости, как у мальчишки загорелись глаза, и он в предвкушении потёр мозолистые ладони. Оказалось, для моего «дела» отлично подойдёт ягода синюшка и растёт она недалеко от озера, где мы купались.

Тётка, как и многие, кто работал на кухне, спала в Ночевальном доме на первом этаже. Спала она крепко и громко. Из-за её громкости никто не хотел с ней жить в одной комнате, а нам играло это на руку.

Заранее подготовив смесь из толчёных ягод и зубного порошка для вязкости, мы отправились на «дело».

Усадьба по всему периметру была хорошо защищена магическим забором, и хозяин не боялся проникновения чужих. Ещё на ночь спускали пару собак, которые хорошо знали и любили рыжика. Так что добрались мы до места без проблем, а там оставалось дело техники. Руки замотали тряпками и кистью потихонечку намазюкали лицо спящей Нарфи. Она даже храпеть не перестала, так крепко спала. Тряпки вместе с банкой и кисточкой закопали в безлюдном уголке усадьбы почти под самым забором. Улик никаких не осталось.

А на утро над небольшим двором с постройками для работников разнёсся невероятный по силе крик тётки Нарфи.

– Хорошо кричит! – одобрительно присвистнул Руд. – И долго.

Я согласно кивнула:

– Только запоздала она на целых десять минут.

Мы прождали уже полчаса, а заорала она только сейчас.

– Может, проспала? – выдвинул догадку рыжик.

– У меня другая версия происходящего. Что делает нормальная среднестатистическая женщина, встав утром с постели?

– Какая, какая? – Не понял он, а я досадливо отмахнулась. – Ну, ладно, – сдался Руд, – что она делает?

– Идёт к зеркалу! – Узнав «страшную» тайну всех нормальных среднестатистических женщин, мальчишка хихикнул. – Она должна была встать ещё полчаса назад, а закричала только сейчас.

– И?

– И? – передразнила непонятливого. – Значит она не нормальная и не среднестатистическая женщина.

– А какая?

– Статистически ненормальная, – хихикнула я, окончательно дезориентируя парня.

– Тьфу на тебя, Хронька! Совсем меня запутала! – Рыжик досадливо мотнул своей курчавой головой. – Где только словечек таких набрала?

Я весело подмигнула:

– Места надо знать, веснушчатый.

Вместо ответа мне показали розовый язык.

Через минут десять двор, наконец, накрыла тишина.

– Как думаешь, – я опасливо взглянула на Руда, – нас не заподозрят?

– Ха! – он толкнул меня острым локтём в бок. – Если такая трусиха, нечего было со мной идти.

– Так это моя идея была.

– Ну и что? Я бы и один справился.

– Не сомневаюсь в твоих профессиональных качествах, – пробурчала я, уже жалея об этой затее.

– Хронь, – серьёзным голосом позвал Рудив, – ты поэтому последнее время на людях молчишь?

Я оторвала взгляд от окошка, чтобы недоумённо посмотреть на Руда. Он может быть серьёзным? Вот дела!

– Почему поэтому?

– Да ты по нормальному разучилась говорить.

Ого! Меня – образованного человека с законченным высшим образованием обвинили в неграмотности!

– Я в твоей гениальности тоже не сомневаюсь, – бросила ехидно. – Ладно, пошли уже, вундеркинд.

Конопатый послушно пополз за мной следом, бурча себе под нос, что не хорошо называть своего единственного друга непонятными словами, когда он не может понять плохие они или хорошие.

Такого спустить я не смогла и лягнула пяткой в грудь.

– Ай! Ладно, хорошие, хорошие слова.

– То-то же! – успокоилась я, и мы поползли дальше.

На кухне почему-то никого не оказалось. Странно, неужели впервые мы пришли первыми?

Руд умчался таскать воду для скота, а мне пришлось сиротливо примоститься в уголке и поджидать остальных.

Поёрзав на жёстком стуле, в который раз подумала, что бельё для женщины самый важный и необходимый предмет в одежде. Пусть у девочки пока особо ничего не выросло (кроме животика, который с каждым днём становился всё меньше), но снизу ещё пару дней назад очень не хватало трусов. Всё время казалось, что балахонистая одежда просвечивается и все видят мою… безтрусовость. Хотя ткань была плотной, и видеть никто ничего не мог, но мне постоянно хотелось прикрыть ладошками низ живота.

Женщины и девушки под длинными юбками носили тонкие штанишки до колен. Зимой их заменяли штаны из тёплой ткани, а на ноги натягивали длинные гольфы-чулки.

Чтобы окончательно не сойти с ума, пошла к бабуле на поклон. Раз всё-таки здесь пользуются нижним бельём, мне до трясучки захотелось иметь такие же короткие штанишки.

Бабуля сначала поохала, мол, зачем они мне, если я ещё даже не девица?

Я тогда чуть ли не в ноги ей кинулась, умоляя выполнить мою просьбу, и она, всплеснув руками, полезла в свой сундук. Откапала в нём новые штанишки и протянула мне. Прижимая к себе долгожданное счастье, я радостно жмурилась и блаженно улыбалась.

Только их пришлось немного ушить. Бабуля лишь качала головой на то, как мелькала иголка в моих руках. Но мне казалось, что мои движения были жутко неловкими. Как делать стежки и правильно ушивать одежду я помнила, но вот для этих ладошек такая тонкая работа была непривычна.

Вот и сидела теперь в штанишках под ставшим мне просторным балахоном. Его я специально не ушивала, чтобы не привлекать внимания к своей похудевшей фигуре. Лишних кг было ещё предостаточно, но филейная часть понемногу приближалась размерами к нормальной.

Тут ввалилась гурьба тёток, и все мои треволнения за ночную проказу растворились в шумном говоре.

Всё обошлось. Тётка Нарфи сделала из своего посиневшего лица целое шоу. Она всем рассказала, как ночью к ней приходила Небесная Дева* и отметила её за доброе сердце и трудолюбивый характер.

– А почему ж лицо тебе помазала синим, а не голубым? – Спрашивали её работники.

– Так очень сильно она была мной довольна, вот и переборщила маленько, – вещала нахалка без малейшего зазрения совести.

Она долго ходила с высоко поднятой головой, хотя синева смылась уже на третий день, а мы с рыжиком обалдевали от несправедливости. Хотели насолить, а получилось наоборот, прославили.

*Небесная Дева – заступница женщин в этом мире, имеющая светло-голубую кожу.

Глава 6

Пролетело лето. Я стала понемногу привыкать к укладу жизни, к своему телу и к новой реальности. Буквально по крупицам и кусочкам собирала информацию о большом и неизвестном мире за магическим забором хозяйской усадьбы.

Сколько ещё мне позволят пользоваться «гостеприимством» местного хозяина-помещика? По его приказу это тело уже однажды умирало, второй раз я этого не допущу, но даваться в бега было рано. Одежды нормальной нет, сухари не насушены.

Куда бежать? Может там, за этим забором ещё хуже?

Как бы мне не претила такая жизнь, но я отлично понимала свои шансы на выживание вне этих стен.

– Руд, – парень сонно похлопал глазами, – а, Руд?

– Чего тебе, Хронь?

– Знаешь, что мне вчера сказала тётка Нарфи?

– Чего?

– И не только она. Я слышала как эти девочки – припевочки Малитка и Канитка шептались об этом.

– О чём? – недовольно проворчал рыжик, уже зная, что так просто от меня не отделается.

– Руд? – снова спросила я. – Им завидно, наверное, да?

– Хронь!

– Да, ладно тебе, зато проснулся. Знаешь, а я передумала, не буду тебе говорить. Им бы языки только чесать.

– Хро-о-онька-а-а! – взвыл проснувшийся мальчишка. – Или ты говоришь мне, что слышала или я не скажу, что придумал.

Новая проказа? Классно!

– Только ты не расстраивайся, ладно? – закатив глаза, рыжик кивнул, а я понизила голос до шёпота. – Они говорят, что мы тут разными непотребствами занимаемся. Представляешь? Я, ты и целая ночь непотребства!

Рудив сначала непонимающе хлопнул ресницами, а потом распахнул свои светло-карие глаза и его скулы начал заливать стыдливый румянец.

Вот же блин! Может зря сказала?

Но с другой стороны, не скажу я, скажут другие, да так, что мало не покажется. Про нас уже давно судачили все кому не лень, поэтому я и решила предупредить своего юного друга. А ещё хотелось показать, что меня это ничуть не расстраивает, и ничего в этих слухах ужасного нет. Пусть судачат, мы-то знаем правду, и не перед кем оправдываться не станем, потому что обязательно подумают ещё хуже, чем думают сейчас.

Я это понимала, а вот мальчишка совсем расстроился. Он зло играл скулами и прятал взгляд. Начала опасаться, как бы ни кинулся посреди ночи кому-то чего-то доказывать. Тяжело вздохнула и закрыла глаза.

Какой же он ещё маленький! Как такому объяснишь, что все эти слухи пустяк, что жизнь порой ещё не так по голове приголубит?

А вечером случилось то, чего я в тайне опасалась.

Тётка Нарфи так и не отстала от меня, и иногда поручала чистить мелкую рыбёшку Бирюзовку. Рыбка была красивой, а после жарки на дубовых ветках ещё и очень вкусной, но очень уж кишки у неё были вонючие, и приходилось после чистки, вымачивать её в трёх водах с добавлением разных трав.

Далеко за вечер, я, наконец, разделалась с последней Бирюзовкой и устало поплелась к бабуле на помывку. Хорошенько отдраив дурно пахнущую кожу на руках, решила заодно помыть волосы, которые с лёгкостью впитывали разные запахи.

Обычно Руд всегда провожал меня на чердак, а сегодня его не было. Я с тоской подумала: неужели он теперь перестанет со мной общаться? В таком возрасте всё близко воспринимается к сердцу. Это мне начхать на брехоловок, чай за свои почти тридцать повидала таких немало и научилась не обращать внимания, а рыжик совсем ещё молоденький.

И вот иду я с помывки по тёмному тихому двору, а на небе россыпь звёзд, будто грозди виноградные. Руку протяни и почувствуешь их далёкий обжигающий свет. Остановилась, залюбовавшись красотой ночного неба, и слишком поздно услышала осторожные шаги за спиной. Когда мой рот накрыла широкая ладонь, а вторая перехватила под намечающейся грудью, поняла, что крупно влипла. Да поздно.

Грудь сковало липким страхом, стоило ощутить запах немытого тела и узнать в нём Хольда. Всё-таки он решился.

Я уже давно приметила тяжёлые взгляды, которые он бросал в мою сторону, но думала – не посмеет. Посмел. И чего теперь хочет – снасильничать или убить? Скорее всего, первое, а может и всё вместе.

Конечно, от пухленькой Хроньки – коровы и копчёного окорока ничего не осталось, тело постройнело и за лето вытянулось, наметились округлые холмики. И как я не пряталась за мешковатостью одежды, эти изменения трудно было не заметить.

Сволочь, какая же он сволочь! Как же так можно?

В эту самую минуту я решила, что сделаю всё, чтобы выжить. Всё, всё! А потом сбегу. Пусть лучше помру от голода и холода, чем останусь здесь, шарахаясь от этого гада по углам.

Меня упорно тащили на край большого двора в хозяйственные постройки, а я не менее упорно давала понять, что против. Хольд пнул ногой хлипкую дверь в дальнем сарае, чуть не выломав её с корнями.

Моё сердце испуганно билось о грудную клетку, но мыслила я чётко и связно, не позволяя безрассудной панике взять над собой верх. Буду бороться до конца, до последнего вздоха, до тех пор, пока бьётся сердце.

Хольд быстро затащил меня в сарай. Он прерывисто дышал и буквально вжимал моё тело в себя.

– Что же ты трепыхаешься, Хронечка? – вкрадчиво шептал он, пачкая кожу своей слюной. – Неужто не хочешь познать мужского тела? Небось, уже давно кувыркаешься на чердаке со своим рыжим? Так-то пацан зелёный, а я мужчина. – Тут мне в спину упёрлось красноречивое доказательство его слов. – Хочешь познать настоящего мужчину, Хронечка?

Это он настоящий?! Гад он, а не мужчина!

Изловчилась, со всей силы укусила его за палец. Хрен тебе по всей морде, а не моё тело!

Мужик только охнул и сильнее сдавил рёбра. Ещё немного и они хрустнут под давлением непомерной силы.

Что же делать? Даже закричать не могу!

Крупная сильная лапища скользнула вниз, собирая в гармошку балахон, и наткнулась на штанишки. Хольд глухо рыкнул, напрягся и с таким трудом добытые штанишки приказали долго жить, улетев куда-то в темноту сарая.

Мои единственные трусы!!!

Улучив момент, я резко дёрнулась и лягнула его пяткой по голени. Била со всей силы, но он только матюгнулся и лишь немного ослабил хватку. Мне и этого хватило, крутанувшись вокруг своей оси, я высвободилась из захвата и свалилась на земляной пол прямо ему под ноги.

– Ах ты дрянь, малолетняя! – ругнулся мужик и больно схватил за волосы, которые светлой волной разметались по спине. Дёрнул вверх. – Удрать удумала?

Взвыв от тянущей боли, я развернулась и впилась ногтями в его рожу. Теперь взвыл Хольд. Ногти у меня были неухоженными, но крепкими, с обкусанными острыми заусенцами. Такие прокалывали кожу не хуже чем кошачьи когти!

И мужик дрогнул, извергая гнусные ругательства, он отшвырнул меня прочь, и, пролетев немалое расстояние, я брякнулась на мешки с зерном.

Это меня и спасло. Собрав последние силы, пока Хольд лапал ладонями свою подранную рожу, я вскочила на ноги и, прихрамывая, выбежала за дверь.

Недолго думая, побежала в сторону единственного убежища.

Бабуля уже спала, и я не стала её будить. Тихонько, как могла, пробралась в купальню и без сил свалилась на холодные доски. Тело сотрясала крупная дрожь, а горло сдавило сухими рыданьями. Слёз не было… Я всё ждала, когда заплачу, но глаза оставались сухими.

Сколько так провалялась на холодном полу, выплёскивая в этот мир свою боль, свой страх и ужас пережитого, не знаю, только постепенно дрожь стала стихать, и рыдания прекратились. В груди было пусто и холодно, будто моя душа застыла в оцепенении.

Что ж мне так «везёт-то»? Когда ж успела так сильно нагрешить? За что расплачиваюсь? И как долго буду ещё платить?

Все вопросы носили риторический характер, но поохав и повздыхав, смогла собрать себя в единое целое и подняться с пола. Опустилась в широкую бадью с давно остывшей водой, даже не обратив на это внимание. Очень сильно хотелось смыть с себя не только грязь, которую успела нацеплять, пока дралась с Хольдом, но и память о его прикосновениях. Пусть он не сильно-то продвинулся в своих намерениях, но мне хватило и этих минут, когда ощущаешь себя жалким червяком, беспомощно трепыхающемся на остром крючке.

Что-то не к добру я снова вспомнила про червяка.

Не сразу заметила, что вода в бадье окрасилась красным, тем более пещерный мох здесь светил совсем тускло. Полностью осмотрев себя, не нашла откуда могла идти кровь. Да, царапины были, но немного и не глубокие. А вот когда вылезла из бадьи, почувствовала, как по внутренней стороне бедра потекло что-то горячее. Удивлённо провела рукой, собирая густую влагу, и уставилась на испачканные пальцы.

Кровь.

И тут я поняла. Достойное окончание мерзопакостного дня. Толи на почве пережитого, толи так надо, но у меня начались «эти самые дни».

Как женщины этого мира «спасаются» от ежемесячных «праздников» я уже знала. У каждой имелось несколько туго свёрнутых лоскутов ткани, вымоченных в специальных травах, что позволяло без особых забот справляться с вынужденным недомоганием. Бабуля показала мне короб, где хранила такие лоскутки, хотя сама уже давно ими не пользовалась.

Заодно, пришлось осторожно, стараясь не вызвать подозрений и очередной порции охов, аккуратно выведать, как нужно оберегаться от нежелательной беременности. Бабуля оказалась крепким орешком, укоризненно посмотрела в мою сторону и вскользь упомянула про настойку, которую нужно принимать во время женских недомоганий и потом быть спокойной весь месяц.

Сейчас мне срочно понадобились лоскутки, любовно хранимые старушкой и эта супер настойка, которую я приметила, когда к бабуле приходили женщины. Пришлось позаимствовать один флакончик, лоскутки, которые она и так завещала мне и штанишки, взамен утраченных. Бабуля точно против не будет, а мне они сейчас жизненно необходимы.

Так и не заснув, ещё только рассвело, я вернулась на свой чердак. Рудива не было, и сердце кольнуло острой иглой досады. Может зря я сказала ему про сплетни? Нет, лучше я, чем кто-то другой и ещё не известно в какой форме они это преподнесут.

Эх, рыжик, рыжик. Какой же ты ещё маленький!

Бездумно сложила добро в сундук, сделала глоток настойки и уселась возле окна, согнув колени и обхватив их руками.

Больше ждать нельзя.

Пора готовиться к побегу.