Текст книги "Мама для Мамонтенка (СИ)"
Автор книги: Настя Ильина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Глава 25. Ах эта свадьба…
Переносить свадьбу Петр и Аня не собирались. Конечно, они сильно рисковали, ведь из-за того, что оба пролежали в больнице две недели, могли ничего не успеть, но, оставшаяся неделя лишь заставила с головой погрузиться в дела. Миша везде ездил с ними и постоянно узнавал что-то новое. Как бы сильно ни хотелось оградить себя от разборок и судов, ничего не получалось. Следователь часто вызывал к себе, чтобы задать новые вопросы, хотя уже все было рассказано на несколько кругов. Это начинало ужасно раздражать, но приходилось посещать участок, чтобы виновные понесли наказание в полной мере.
Надю определили на лечение в психиатрическую клинику до суда, но обещали, что как только пройдет суд, наказание станет жестче, потому что было признано, что она совершала все эти ужасные преступления осознано.
Залесский все еще сидел в СИЗО, где должен был находиться до суда. Кроме похищения ему пытались впаять мошенничество за то, что так и не возвратил кредит в банк, и какую-то статью за угрозы Петру.
На примерку платья Аня пошла вместе с Ниной за два дня до свадьбы. За организацию торжества ответственными были родители Петра, а он вместе с Павлом занимался транспортом, цветами, гостями и украшением зала.
– Во-о-от! Ну наконец-то! – восхищенно произнесла Нина, когда Аня вышла к ней в платье покроя древнегреческой богини, которое идеально село по фигуре, словно на нее и было сшито.
– Мне тоже очень нравится! Тогда его и забираю, все равно лучше я за ближайшие сутки ничего не найду. Переодеваюсь и поедем домой.
– Погоди! Может, отложишь его и померишь что-то еще?
Аня нахмурилась и отрицательно покачала головой. Ей хотелось поскорее вернуться домой и убедиться, что там все в порядке. Она направилась к раздевалке и услышала голос Нины.
– Стой! А фата? Так дело не пойдет, подруга! Ты первый раз замуж выходишь! Фата обязательно должна быть!
К счастью, подборка фаты заняла совсем немного времени, потому что у продавца было как раз несколько вариантов, подходящих конкретно для этого платья.
Довольная своим выбором, Аня вышла из салона и приблизилась к машине подруги, которая теперь ни под каким предлогом не позволяла добираться домой самостоятельно… Мало ли у кого еще Мамонт во врагах записан.
– Может, поедем на фонтан? Пожуем мороженое… Поболтаем? – предложила Нина, поглядывая на экран телефона.
Наверное, после случившегося, Аня стала чрезмерно подозрительной, потому что даже поведение подруги вдруг вызвало агрессию. Беседы с психологом, судя по всему, положительного результата не дали.
– Нин, что-то ты от меня скрываешь! – возмутилась Аня, ставя пакеты в багажник.
– Да ничего я не скрываю, ну или… Самую малость… – Она снова посмотрела на экран. – Просто тут такое дело… Ладно. Не умею я врать. Кажется, мне парень один понравился… А я еще от расставания с Вадимом не очухалась, вот и не знаю – стоит пытаться начинать что-то с этим или повременить. Как думаешь?
Нина была права в одном – врать она не умела. И ее эта попытка выдумать легенду о новом парне выглядела совсем неправдоподобной. Аня чуть закатила глаза, прислонившись к машине.
– Нин, тебя Петя попросил задержать меня подольше?
Она виновато снова посмотрела на экран телефона и пожала плечами.
– Он мальчишник решил устроить? – нахмурилась Аня, представляя, что в эту секунду ее мужчина может пялиться на обнаженную стриптизершу. И не просто пялиться, а… – Ревность мгновенно захлестнула все остальные чувства.
– Нет… Какой мальчишник? Он же с Мишаней. Он подарок тебе готовит. И я не должна была про него говорить, но раз уж проболталась… Я пацана сегодня к себе с ночевой забираю.
Аня широко распахнула глаза. С чего вдруг Мамонт решил сына отдать едва знакомой женщине с ночевой? Для нее, Ани, Нина подругой была, но почему Петр решил довериться ей, совсем неясно. Ладно не думал в стрессовой ситуации, а что сейчас на него могло найти?
– Почему Петя все это затеял?
– Не знаю, захотел мужик тебе подарок сделать, а ты подвох ищешь! Ну, подруга! Удивляешь ты меня.
Аня отвела взгляд в сторону, думая, что действительно становится похожей на параноика. Петр вполне мог захотеть остаться с ней наедине, провести немного времени вместе, ведь он здоровый мужчина, а секса у них не было с того самого дня… В деревне. На щеках вспыхнул румянец от приятных воспоминаний.
– Ладно… Поехали на фонтан, – пожала плечами, решив, что мороженое и разговоры с подругой по душам лишними точно не будут.
***
Мамонт устал тянуть. Ему показалось, что это проклятое похищение сильно изменило отношения между ним и Аней. Пусть девушка продолжала готовиться к свадьбе и делала вид, что все нормально, все равно она стала другой. Резко отдалилась от него, начала больше времени проводить в одиночестве, погружаясь в собственные мысли… Даже возвращение домой и Миша не помогли вернуть ее прежнюю. Вроде бы что особенного произошло? Мамонт ведь изо всех сил пытался делать ее счастливой, рассказывал о своих планах, думал, что она должна видеть его истинные чувства и намерения, ведь они так очевидны… Но отношения шли медленно под откос.
Договорившись с Ниной, чтобы забрала к себе Мишу на ночь, Мамонт решил устроить для Ани сюрприз – романтический ужин при свечах. Сын помогал ему готовить салат, подавая овощи, которые тот называл. Ребенок развивался отлично, радуя отца. Нина должна была отвлечь Аню и привезти только после того, как Мамонт отправит сообщение о том, что все готово. Вот только ему казалось, что все неправильно, и он боялся, что Ане не понравится это. Пытался переделать что-то, украсить по-другому… Все спрашивал у Миши, нравится ему или нет, но тот уже мечтал о том, как будет спать в самой настоящей палатке, которую тетя Нина установит в центре гостевой комнаты (о палатке и прочих развлечениях Мамонт позаботился заранее).
Наконец, решив, что лучше уже сделать все равно не получится, а вот запеченная рыба, заказанная в китайском ресторане, остынет, и лепестки роз, которыми украсил всю гостиную, могут потерять нормальный вид и начать вянуть, он набрал текст и отправил сообщение.
Вошел в детскую, где уже сидел с рюкзачком сын. Почему-то в груди защемило, словно избавиться от ребенка пытается. Уже хотелось отменить все, но следовало сделать это ради Ани. Если она нуждается в признании, то должна его услышать, просто обязана. Да и Мише полезно будет небольшое приключение.
– Малыш, тетя Нина едет уже. Пойдем встречать ее возле подъезда? – произнес, прислоняясь к дверному косяку.
Миша оживился, поднялся на ноги и надел на плечи рюкзак. Мамонт поправил футболку сына, залезшую краем под джинсы и задел указательным пальцем маленький носик.
– Я люблю тебя, Мамонт! – произнес игриво, заметив улыбку на детских губах.
– И я теба! И Аню тоза.
Мамонт взял сына на руки и направилась к дверям. Обув ребенка и обувшись сам, вышел и вызвал лифт. Миша любил кататься на лифте. Радовался тому, что сейчас снова долго будут ехать вниз.
Вероятно, звонка Нина ждала и находилась где-то недалеко, потому что ее машина уже была припаркована рядом с его, а Аня стояла на улице и доставала пакеты из багажника.
– А кто это тут у нас? – раскрыла руки для объятий Нина. – Соскучился по мне? – Миша кинулся к ней и обнял.
Общение с Аней положительно сказалось на ребенке, и он научился лучше общаться с людьми.
– Бросаешь нас? – деланно нахмурилась Аня.
– Не! Я сколо велнусь! – ответил сын и подошел к ней.
Аня присела, прижала к себе, а на душе так хорошо стало. Сын и любимая женщина ладили, словно родными людьми друг для друга были. Миша поцеловал ее и попрощался. Мамонт забрал из рук Ани пакеты.
– Почему ты Мишу к Нине решил отправить? – спросила в лифте, ставя в неудобное положение.
– Хотел с тобой подольше побыть наедине. А ты против? Мы можем прямо сейчас обратно забрать его… – пожал плечами.
– Нет… Просто интересно – с чего вдруг?
– Сейчас все узнаешь, – ответил, открывая входную дверь.
Только зайдя с улицы, Мамонт почувствовал, что в квартире приятно пахнет розами. Он поставил пакеты с покупками любимой в коридоре и взял ее за руку. Завел в гостиную, где весь пол был усыпан лепестками роз, которые так приятно было ощущать босыми ногами.
– Я, единственное, свечи не зажег, потому что еще не так темно, как хотелось бы, – виновато произнес, пожимая плечами.
– Петь, это ты все сам сделал? Для меня? – спросила Аня и повернулась лицом, а у Мамонта сил не было, чтобы сдерживаться.
Подошел на шаг ближе, рукой за талию взял и к себе притянул. Он давно пытался вести себя остраненно и не касаться ее лишний раз, чтобы не спугнуть, но до ломки во всем теле мечтал об этих прикосновениях… О ее поцелуях.
– Все для тебя. Я долго тянул, дальше нельзя… Не знаю, что ты думаешь на этот счет и готова ли принять, но больше не могу молчать… – Мамонт опустил голову на пару секунд, а потом прямо в глаза посмотрел: – Я люблю тебя, Анют, и хочу, чтобы ты полностью принадлежала мне.
Он замер, ведь сейчас все зависело от ее ответа – даст баллон с кислородом или полностью перекроет дыхание. А она на носочки встала и губами так нежно его губ коснулась, выбивая из-под ног почву, заставляя катиться с горы в омут, от которого держался подальше последние дни. Руки теснее к себе прижали, губы стали жадно терзать ее губы, желая насладиться, но она на несколько секунд отстранилась и с улыбкой прямо в глаза посмотрела.
– Я тебя тоже люблю, – прошептала, лишая здравого смысла и напрочь заставляя забыть о нем в эту секунду…
***
Ане было наплевать на все мельчайшие детали. Последние дни ей казалось, что за спиной выросли крылья. Так хорошо было после признания Петра, после того, как они, наконец, объяснились друг с другом и теперь знали, что чувства взаимны. Раньше она думала, что любая мелочь на свадьбе имеет великое значение, но теперь считала иначе. Ей было плевать на макияж, маникюр, на то как сидит платье, нормальные ли снимки удастся сделать фотографу… Она просто утопала в этих синих глазах, теперь кажущихся такими теплыми, словно два глубоких озера, прогретых солнцем.
Церемония пролетела незаметно. Аня наслаждалась каждым касанием Петра, его каждым поцелуем, тем что теперь у нее есть сын. Она решила, что обязательно оформит официальное усыновление и станет Мишиной мамой документально.
После регистрации брака в ЗАГСе машины с молодыми и гостями, украшенные яркими цветами, воздушными шарами и фигурками херувимов на переднем бампере, направились в деревню, где и должно было проходить основное торжество.
Аня даже не ожидала, что их встретит огромная компания, пусть незнакомых, но сплоченных людей, принимающих с распростертыми объятиями по всем положенным традициям. И хлеб откусить дали и тарелку разбить, считая, сколько детей у них будет, а Марта прыгнула на Аню, оставляя следы грязных лап на платье, только это ничуть не расстроило. Аня присела на корточки, обняла собаку и позировала фотографу вместе с ней.
Платье было такой мелочью по сравнению с тем счастьем, что испытывала в эту секунду. И следовало наслаждаться каждым мгновением, чтобы ничего не упустить.
– Так как мы решили встретить молодоженов по всем традициям нашей, деревенской, свадьбы, я подумал, что возьму гитару в руки, – произнес отец Петра, выехав на своем кресле с инструментом в руках.
И он запел какую-то невероятно красивую, незнакомую песню, трогающие за самые дальние струнки души. Аня положила голову мужу на плечо и прикрыла глаза, наслаждаясь этим подарком – красивой песней в прекрасном исполнении.
***
Мамонту как-то не верилось даже, что он уже стал мужем. Аня теперь была полностью его, по всем законом человеческого мира. Венчание решили отложить до пятилетия, потому что в последнее время итак слишком много на голову свалилось, и Аня волновалась, что все перед Богом должно происходить несколько иначе, с подготовкой и искренне открытым сердцем.
В деревне их встретили как и полагается. Мамонт был рад, что друзья не обиделись и не наплевали на него из-за того, что в свое время позабыл о них и перестал общаться. Он решил, что, когда наладит бизнес здесь и построит базу отдыха, непременно восполнит этот недостаток общения, проводя время вместе чаще семьями, ведь уже почти каждый был женат.
Когда отец запел, Мамонт думал, что душа наизнанку вывернется. Столько чувств невысказанных в этой песне было… Столько теплоты… А главное, он впервые за последние десять лет услышал, как отец поет. Давно он не брал в руки гитару… И вот свершилось – отец снова ожил.
Задумок у родителей и тех, кто организовал свадьбу было много, но Мамонт каждую секунду думал о том, как бы похитить свою жену и увести в тайное убежище, где они смогли бы, наконец, побыть наедине. Теперь, когда было ясно, что чувства между ними взаимны, Мамонт не мог надышаться ей, насладиться ласками, ее обнаженным телом, горячим дыханием и душой, которая раскрывалась так особенно, только для него, когда они вдвоем были. Но отпускать их никто не планировал, и тогда Мамонту просто пришлось расслабиться и наслаждаться праздником, дожидаясь того момента, когда молодоженов, наконец, отправят в их брачное ложе.
ЭПИЛОГ
– Петь, кажется, нам пора возвращаться к остальным, – прошептала Аня, едва яркие солнечные лучи, пробирающиеся через щели в досках, стали согревать своим шаловливым теплом.
Первая брачная ночь была самым лучшим, что происходило между ними. Аня впервые занималась с мужчиной не просто сексом, который был необходим для удовлетворения физического голода, а любовью. Это было нежно… долго… горячо… И так хорошо, что даже дух захватывало, стоило вспомнить этот акт любви, продлившийся несколько часов.
– А я думал, что мы весь день проведем тут… Друг с другом. Только ты и я, – произнес Петр, а его руки уже скользнули по обнаженному женскому телу, заставляя вспомнить вчерашние ласки.
– Петь, ну нельзя так… Нас же Миша ждет. Волнуется, наверное.
Ане самой хотелось остаться в этом шалаше и не уходить никуда, да хоть на всю жизнь, но у них были определенные обязательства. Гости, оставшиеся на празднование свадьбы еще на один день, ждали… Мамонтенок ждал, а заставлять его волноваться Аня не хотела. Ему и так досталась огромная моральная встряска, когда ее похитили.
– Ну ладно… Уговорила… Но пообещай, что эта ночь будет такой же, иначе не отпущу.
– Эта ночь будет гораздо лучше, – шепнула Аня, целуя в щеку и уворачиваясь от объятий, которые точно не выпустили бы из кровати ближайший час.
– Я тебя люблю, – произнес Петр, прикрывая глаза и, судя по всему, вынуждая себя подняться на ноги.
– И я люблю тебя, мой грозный Мамонт, – улыбнулась Аня, надевая тонкое ситцевое платье, которое взяла с собой, чтобы переодеться после торжества.
Когда они все-таки оделись и вышли из избушки, а лучи уходящего лета стали припекать, обжигая кожу, Петр начал хмуриться и причитать, что зря послушался и лучше бы сейчас они наслаждались друг другом в своем тайном убежище, но только зайдя во двор дома и, увидев сына, он изменился в лице, а Миша бросился к ним.
Первой он обнял Аню.
– Мамотька, я так скутял по вам! – произнес Мамонтенок, а от его нежного искреннего детского «мамочка» в душе запели птички и слезы на глаза навернулись.
Аня поняла, что расставание с Егором стало не точкой, а лишь началом новой жизни, наполненной радостью и любовью со стороны ее настоящей семьи.
– Я люблю тебя, маленький Мамонтенок, – прошептала Аня, целуя в щечку.
– И я теба, маленькая Мамонтиха! – засмеялся Миша, а Аня зажмурилась, чувствуя, что Петр присел рядом и обнял их обоих.
Бонусная глава 1. Отпуск для семьи Мамонтовых
Прошло полтора месяца со дня свадьбы, а Аня все еще не могла поверить в то, что действительно вышла замуж. Она стала полноправной частью семьи Мамонтовых и получила новый паспорт, в котором была указана ее фамилия – Мамонтова. Вот только все развивалось так стремительно, что признать тот факт, что на самом деле стала женой, а уж тем более матерью, было сложно. К свадьбе с Залесским, которому присудили три года условно и заставили отрабатывать долги по кредитам, она готовилась долго – несколько месяцев, – а здесь – влюбилась и под венец.
Петр через несколько дней после церемонии занялся участком в деревне, решив облагородить его и превратить в настоящую зону отдыха, где туристы могли бы не просто приехать пожарить шашлыки, но насладиться прекрасным видом леса с высотки, зимой покататься на лыжах, а летом на велосипедах. Аня не пыталась вникать во все тонкости этого бизнеса, позволив любимому мужчине самостоятельно заниматься любимым делом, которое незаметно переросло в настоящую работу.
Сейчас она выбирала вместе с Мишей обои для детской комнаты и планировала, как лучше сделать ремонт в доме, чтобы превратить его в самое настоящее семейное гнездышко, наполненное теплотой и уютом.
– Мама, я не зняю какая калртинка мне нлавится больсе! – нахмурился Миша. Время от времени у него начала проскальзывать буква «р», и Петя говорил, что это только Анина заслуга.
Похвала всегда приятна… Но сама Анна пыталась всячески опровергать слова мужа, ведь мальчик изначально был смышленым, просто закрывался в себе и не мог выпустить весь потенциал, скрытый глубоко внутри, наружу.
– Тогда ты подумай пока, может, еще что-то найдем! – решила отпустить ребенка, чтобы не нервничал.
Миша кивнул и побежал к, разложенным на полу, игрушкам, а Аня открыла интерьер детской комнаты в нежных сиреневых тонах, думая о том, что совсем не против родить для Пети дочку… или сына.
– А вот и мои любимые! – Петр зашел так тихо, что по телу скользнула волна дрожи от неожиданности. Он поцеловал в щеку и протянул букет нежных кремовых роз, заставляя улыбнуться.
Положив цветы на подлокотник кресла, посмотрела на любимого мужчину, теряясь в синеве его глаз. Миша кинулся к папе. Он больше не был прежним запуганным ребенком, радовался жизни и активно развивался. Подхватив сына на руки, Петя загадочно улыбнулся.
– У меня для вас двоих есть небольшой подарок… – произнес он и нарочно начал выдерживать паузу.
– Петь, не тяни! – куснула нижнюю губу Аня.
– Мы отправляемся в отпуск на море. И у вас, мои любимые, совсем немного времени для того, чтобы собрать вещи, потому что билеты на самолет по горячей и невыносимо выгодной цене были на раннее утро.
Аня широко распахнула глаза и судорожно сглотнула. Новость об отпуске стала такой неожиданностью, что даже сдвинуться с места было тяжело. Что с собой взять? Вещей для отдыха на море у нее особо не было… А купить уже точно не успеет. Следовало бы обидеться на мужа и деланно подуть губы немного, но так хотелось ощутить под ногами горячий песок и касания теплых морских волн.
– Петь, а что брать-то с собой? – наконец, собралась с силами Аня и поднялась на ноги.
– Забавная ты у меня! Не спросила, куда летим, а уже согласилась и собралась чемоданы паковать.
Он поставил Мишу на ноги и тот с криками: «Ула морле!», – начал кружить по комнате. Петя подошел ближе, взял за руку и, почти касаясь губами кожи, прошептал на ухо:
– Это одна из причин, по которой я тебя люблю!
Аня чуть огорчилась такими словами, но потом решила, что в них собственно и нет ничего криминального, ведь Петя не сказал, что именно за это любит ее. А причин может быть очень много. Она вот и не знала, как смогла влюбиться в поначалу грубого, закрывшегося в своей толстой шкуре с колючками, человека. Да и не хотела разбираться. Боялась, что если причину отыщет, то чувства угасать начнут, так ведь говорят книги по психологии.
– И куда мы едем, – переплетая свои пыльцы с его, спросила Аня.
– А едем мы на Черное море, в Сочи. Мне очень хотелось, чтобы вы с Мишуткой отдохнули. Сейчас как раз погода идеальная – плавящей жары нет, а купаться и загорать можно.
– Вот только время на сборы ограничено… Я даже не знаю, что нужно брать с собой, – не смогла удержаться и тут же поджала губы.
– Анют, мы купим там все, что потребуется. Главное, самое необходимое бери… Родителям я сообщил, позвони своей подруге, а то она от волнения двери нам в квартиру в щепки разнесет.
Нина была такой, верно замечено. Особенно впечатлительной она стала после того проклятого похищения, которое до сих пор ночами бросало в холодный пот. Вытащив свою руку, Аня оставила Петра с сыном вдвоем, а сама поспешила в спальню, чтобы поговорить с подругой и собрать вещи – кое-что у нее все-таки имелось, пусть и не такое шикарное, как у моделей с глянцевых журналов.
Сборы прошли в суете. Аня боялась что-нибудь забыть. Свои вещи: купальник, парео и несколько тонких платьиц закинула в чемодан быстро, а вот одежду Мишутки несколько раз доставала и проверяла, чтобы ничего не оставить. Сложила несколько теплых кофт на случай, если вдруг станет прохладно, а одну из них мальчик обольет или перепачкает…
«Может, и вторую испачкает, поэтому лучше взять с запасом», – пульсировало в голове.
Статус мамы был чем-то новым и настолько волнительным, особенно после того момента, как Аня подала документы на усыновление ребенка и получила штамп в паспорте о том, что она теперь его мать. Каждую секунду было страшно сделать что-то не так, забыть что-то… Петр говорил – это нормально, но она все равно опасалась, пусть и понимала, что чрезмерная опека тоже ни к чему хорошему не приведет.
В самолете Миша летел первый раз, как, впрочем, и сама Аня. Немного утомила длительная пересадка в Московском аэропорту, во время которой Мишутке удалось несколько часов подремать в кресле. В целом все прошло хорошо, а дальше закрутилось так, что часть событий просто вылетела из головы, потому что удержать все под контролем не получалось.
В итоге Мамонтовы разместились в комфортабельном семейном номере с небольшой детской, отделенной от номера на двоих. И Петя уже сразу начал намекать, что Миша совсем не помешает им заниматься «ночными делами». Аня смутилась и цокнула языком, чуть отталкивая мужа, прижимающего к себе. Трудно было вести такие разговоры при ребенке, пусть тот не слышал, он все равно находился рядом.
Подойдя к окну, у которого стоял Мамонтенок, зачарованно выдохнула от прекрасного вида, открывающегося взору. Волны плескались о берег, лаская его и оставляя пену на песке. В теле появилось знойное желание поскорее оказаться на пляже и окунуться в эту манящую воду.
– Давайте переодеваться, – предложил Петр, подойдя ближе и, вероятно, чувствуя, как это необходимо всем.
– Да-а-а! – закричал Миша и начал радостно прыгать по номеру.
– Петь, спасибо тебе большое за такой подарок, – прикрыла глаза Аня, утыкаясь носом в грудь любимого мужчины и втягивая в себя такой родной запах его тела.
***
Мамонт слишком много времени проводил в деревне, занимаясь обустройством зоны отдыха. Он подключил к этому делу своих родителей. Отец, казалось, даже дышать начал по-другому, словно ожил. И все складывалось прекрасно, вот только мужчине не хватало сына и Анютки. Конечно, каждый день он возвращался домой, хоть дорога и занимала много времени, но все равно считал, что урывает у семьи время, которое мог бы провести с ними. Так как поездка в медовый месяц не состоялась, а лето уже заканчивалось, он решил – а почему бы не поехать на море. И сюрприз удался: Анютку с сыном видеть такими счастливыми – лучшая награда.
Открыв окно так, чтобы ветер, с насыщенным ароматом моря ворвался в комнату и заполнил ее, Мамонт замер, ожидая, когда любимые переоденутся. Сам купаться не хотел, решил, что в шортах поваляется на песочке, но когда Аня вышла в своем легком парео светло-зеленого цвета, внутри вдруг ярость появилась, что рядом с его девочкой кто-нибудь другой решит плавать, чтобы познакомиться. Уняв это чувство, бешено бьющееся в груди, все же заставил себя пойти в душевую и переодеться в плавки, поверх которых нацепил все те же шорты. Он будет оберегать супругу от чужих посягательств, точно Цербер, вгрызаясь в глотки тем, кто попытается зайти дальше дозволенного.
– Моя мама как русалка! – произнес Миша, когда Мамонт вышел.
Сердце защемило от того, как сын Аню мамой называет. И хотелось, чтобы так всегда было, пусть никто и не собирался скрывать от ребенка, что его биологическая мать умерла. Переведя взгляд на жену, не смог не отметить, что она действительно была на русалку похожа, распустив свои длинные волнистые волосы, в которые так хотелось запустить пятерню, зарыться пальцами, притянуть к себе, разместив руку на затылке, и жадно впиться в сладкие губы. Полтора месяца он мог владеть своей Анюткой, а все равно не надышался ей, не смог напиться ее поцелуями, будто влюбленный подросток, которому все мало.
Стараясь развеять это наваждение, Мамонт все-таки перевел все внимание на сына, который сейчас четко произнес «Р», да и слово сложное сказал – русалка.
– Мишань, а ну-ка повтори что ты сейчас сказал? – присел на корточки Мамонт.
– Моя мама на русалка похоза! Ну плавда же!
Мамонт улыбнулся и встал. Он кивнул, отмечая тот факт, что сын не по дням, а по часам умнее становится и больше всего делать начинает. И все это только благодаря Ане. Это она сделала ребенка тем, кем тот является сейчас – человеком, который перестал бояться и начал пробовать что-то новое. Пусть она и пыталась доказать обратное, все из-за той любви, которой она делилась с ребенком. Внезапно так сильно захотелось подумать о рождении еще одного, Аниного первенца, в идеале даже, чтобы это была дочка. Улыбнувшись уголками губ, Мамонт улыбнулся и направился к дверям следом за женой и сыном, которым уже так не терпелось оказаться на море.
Море. Аня всегда хотела побывать тут, но денег на такую роскошь у ее матери не было, поэтому приходилось обходиться озерцами, находящимися в районе города. И она не жаловалась, наоборот, радовалась очень каждому разу, когда можно было выехать на отдых и полежать на расстеленном у берега пледе. Песка-то там и в помине не было, но глина ничуть не мешала, пусть была холодной и склизкой. Спускаться в воду можно было только в тапочках, и то существовал риск наступить на что-то острое и пораниться. А тут красота…
Первым же делом скинув с ног шлепки, наступила на песок, ощущая, как приятно он обволакивает и согревает ноги, а на губах улыбка растянулась. Люди многие на шезлонгах под зонтами лежали, а Ане хотелось солнышку отдаться, загореть хоть немного, получить витамин счастья.
Пока ее мужчины расстилали тоненький плед и раздевались, Аня приблизилась к воде. Волны так осторожно щекотали ноги, словно пытались познакомиться, прежде чем хорошенько обдать волной. А вода… Какая же теплая она была. Теплая и такая манящая.
– Не пойду я! – послышался крик Миши, и от наваждения, навеянного этой сбывшейся мечтой, и следа не осталось.
Аня испуганно обернулась на мужа, который пытался уговорить сына пойти искупаться, хотя бы немного в водичке поплюхаться.
– Мишенька, а чего же ты боишься? – подошла к нему, присела рядом на корточки и за ручки взяла.
– Не хочу купаться! – так четко, с обидой какой-то в голосе, ответил ей, надувая губки.
– Ты боишься воды?
В голове вдруг появилась мысль, что все это из-за матери, которая погибла в ванной. Первое время и ванну принимать Миша отказывался, кричал, что не хочет долго плавать, а потом начал в кораблики играть.
Кивнув в ответ, Мамонтенок опустил голову.
– Я тоже боялась купаться в озере… И мама рассказывала мне историю о смелой русалочке. Я представляла себя ею и потихоньку училась плавать. Хочешь, я буду русалочкой, а ты пиратом, который пытается взять меня в плен?
Миша приподнял голову, а в его глазах ясно читался азартный блеск. Он любил игры, благодаря которым мог справляться со своими страхами и переживаниями. Вот и сейчас задумка потихоньку побеждала это внутреннее волнение.
– Тогда давай! Побежали вместе. Мы будем на берегу, только подойдем чуть ближе к воде.
Миша с опаской посмотрел на море, но спорить не стал. Видно было, как сильно ему хочется поиграть в пирата.
Аня приблизилась к берегу, где волны чуть касались ступней и присела на песок. Мишутка тоже подошел и начал смеяться от того, как вода щекочет его ножки.
– Не нужно брать меня в плен, пират, – театрально начала прикрываться Аня, заметив, как на детском лице появляется сомнение в том, что все делает правильно.
– Возьму! – засмеялся Мамонтенок и начал изображать атаку. – И никто тебе не помозет! Русалка!!!
Как же четко он начал произносить звуки… На душе так радостно стало. Аня прикрыла глаза, наслаждаясь своим земным раем.
***
Мамонт наблюдал за любимыми, устроившими эту забавную игру, которая привлекала внимание остальных отдыхающих и вызывала искренние улыбки на лицах даже самых хмурых людей. И он не понимал – как можно вот так находить подход к ребенку, заставлять его радоваться каждой мелочи. Вывернуть страхи так, чтобы и следа от них не осталось. Без жены он бы не справился с сыном. Возможно, начал водить его к психологу, хоть и сомневался, что эти визиты помогут, ведь там выворачивали душу наизнанку, заставляя сильнее погрузиться в собственные проблемы.
– Смелый рыцарь решил спасти русалку. Сдавайся, пират! – подключился к игре Мамонт, чувствуя себя ребенком, которому так не хватает этих радостей детства.
– Не смей, лыцарь! Я тебя поймаю в клетку! – закричал сын, выставляя вперед свое мнимое оружие.
– О! Ты заставил меня склонить колени пред тобой, пират! Позволишь ли ты вызволить мне русалку и сделать своей женой?
– Не зня-а-а-ю, – засмеялся Мишутка, когда Мамонт подхватил его на руки.
– А сейчас мы вместе зайдем по пояс и будем плескаться водой друг в друга.
Сын больше не боялся и не кричал, что он против. Он с радостью полез в водичку и первым начал плескать воду в родителей.
– Полутяйте! – весело кричал малыш, двумя ладошками набирая воду.
Звонкий смех любимых людей был тем, чего так не хватало Мамонту. Он закрывался в своей броне, превращаясь в колючего ежа, после того как Вера начала меняться. Это было огромной ошибкой. Следовало наплевать на все, взять жену и ребенка и поехать вместе с ними куда-нибудь. Однако теперь исправить все было невозможно, да и не хотелось, ведь рядом была такая чудесная и любимая девушка.
– Моя… Моя, Анютка, – прохрипел на ухо, едва выдалась возможность обнять жену и прижать ее к себе, скользя руками по обнаженному упругому животу.
Мамонт боковым зрением замечал, как некоторые мужчины смотрят на Аню, и ему так хотелось прибить каждого на месте, лишить зрения… заставить их перевести внимание на что-то другое или надеть на жену паранжу, но он понимал насколько это маниакально, а еще был уверен, что она никогда не предаст, ведь любит, искренне любит. По-настоящему. И от этого осознания легче становилось, даже гордость начинала брать, что ему завидуют.
