Текст книги "Мама для Мамонтенка (СИ)"

Автор книги: Настя Ильина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 21. Затишье перед бурей – 2 или чуть-чуть откровенности

Уединиться было попросту негде, да и не оставишь же ребенка одного на улице, хоть и в палатке, хоть и в своем дворе… Все равно ведь страшно. Поэтому пришлось остановиться, умерить чуть свой пыл и перестать распалять друг друга.

Мамонт прижал Аню к себе, чувствуя себя самым счастливым человеком на Земле в этот момент. Она положила голову на его плечо. И так они сидели какое-то время, в молчании наслаждаясь обществом друг друга.

Скоро угли в костре дотлели, солнце стало понемногу подниматься над горизонтом, поэтому пришлось заставить себя пойти в палатку, забраться в спальные мешки и уснуть, взявшись за руки, чтобы хоть немного отдохнуть перед дорогой в деревню, где живут родители. Туда чуть больше пятидесяти километров ехать, поэтому сон нужен был, хоть небольшой.

Проснувшись от радостных криков Миши и Ани, доносящихся со стороны улицы, Мамонт выбрался из мешка своего и выглянул из палатки. Сын изображал дракона, охотящегося на принцессу. Губы снова в довольной улыбке растянулись. В последнее время это состояние стало таким привычным, что даже страшно становилось, что все может измениться. А ведь действительно могло.

Заставив себя подняться на ноги, Мамонт начал собирать все и заносить в дом, чтобы как можно быстрее выехать. Аня и Миша присоединились, оказывая ему помощь и заставляя наслаждаться этой семейной идиллией.

Скоро они уже ехали по трассе, а Аня пыталась научить Мишу петь песню: «От улыбки». Получалось у сына просто прекрасно, и мужчина отметил для себя, что, возможно, Мамонтенок по его стопам пойдет и будет так же хорошо петь, как и он.

По дороге в деревню пару раз останавливались, чтобы пообедать остатками еды с пикника и сходить в туалет. А когда уже небольшое расстояние осталось, вдруг страх сковал, что Ане там не понравится.

– Ань, деревня эта непохожа на дом, в котором мы были вчера, поэтому… – начал Мамонт, когда только появилась табличка с надписью «Оскольники».

– Петь, ты серьезно думаешь, что деревней меня испугать можешь? – спросила у него, улыбаясь, а на душе тепло разлилось от ее нежного голоса.

Конечно, не мог испугать. Не Аню точно. Вот он пару раз сюда Ленку привозил, блондинку, что заявилась к нему в дом, когда Аня уже там жила… Вот та нос воротила. Серьезного с ней ничего не было, конечно… Так, интрижка. Но осадок все равно остался от ее поведения.

Остановившись у ворот родительского дома, заглушил машину и посмотрел на своих спутников.

– Давно ты, Миша, тут не был. Марта уже вон как подросла.

Сын восхищенно смотрел в окошко, потому что Марта, мохнатая белая дворняга, крутилась у машины и хвостом виляла радостно. Когда они тут последний раз были, она щенком маленьким с крыльца спрыгнуть не решалась, а сейчас вон какая вымахала.

Мамонт вышел из машины первым и помог Ане, а потом сына вытащил, позволяя тому немного поиграть с Мартой.

– Ну здравствуйте! – произнесла мама, подошедшая к калитке.

– Добрый день! – приветливо ответила Аня. – Петя, какой тут воздух хороший! – Она глубоко втянула воздух поглубже и шумно выдохнула, чуть прикрыв глаза.

– Так кедровый тут у нас воздух, и город с его грязью далеко, – подхватила мама ее слова. – Анечка, ты веди Мишу в дом, там еда остывает, а мне, Петь, с тобой перекинуться парой слов надо.

Аня чуть покосилась испуганно на обоих. Наверное, в этот момент опасалась, что мать его против свадьбы будет настраивать. Но Мамонт в любом случае слушать никакие «против» не собирался. Он хотел этого брака, наверное, больше даже, чем свадьбы с Верой.

Взяв Мишу за ручку, Аня повела его в дом, а Мамонт остановился и поглядел на мать.

– Ну зачем ты так? Аня же ничего не сделала тебе. Ты сама говорила, что она хорошая, а теперь. Мам, нельзя так.

– А я спорю, что ли, что она хорошая? Я поговорить с тобой хотела наедине… У тебя нога-то как? Зажила?

– Нормально нога, мам. Все хорошо.

– Я тебе рассказать хотела… Могла бы и промолчать, но все тайное явным рано или поздно становится. Аню я давно знала, ну как знала… С матерью ее я знакома была, с приемной. Она сюда приезжала, когда пыталась отыскать родителей Ани родных, чтобы отказ написали от девочки… Говорил кто-то, что алкаши они местные, да бог его знает… Познакомились мы с ней, значит… Женщина хорошая была. Пару раз с Анюткой приезжала в гости к нам, но она маленькая была, не помнит ничего… Потом мама ее одна сюда приезжала, фотографии показывала, про дочку рассказывала. Раком болела, а дочке говорить боялась, не хотела, чтобы она слезы лила целыми днями. Мечтала, чтобы отучилась Анечка нормально. Я на похоронах когда была, от одного-другого соседа узнала, что девочка в садике детском работает, как раз там, куда сын твой ходит. Как-то приехала в город, хотела внука навестить, вижу как Анечка с ним общается, а он светится весь у нее на коленях сидит, у меня аж сердце замерло. Я поняла, что мальчонке мама такая нужна. Через несколько дней я поговорила с заведующей и заплатила за то, чтобы Анюту нашли способ выгнать с работы. А дальше случилось то, что случилось…

Мамонт вспомнил, как начались ухудшения у Миши: ничего не говорил, есть отказывался, все тосковал, спал плохо, плакал ночами… Он тогда позвонил маме, совета хотел спросить, боялся, что сын заболел, а она сказала, чтобы в саду узнал, вроде где-то она вычитала, что нянечку там уволили, может, именно по ней Миша и тоскует. Мамонт сильно в дела свои погружен был, да волнение в висках пульсировало, он даже мысли не допустил, что подвохом это оказаться может… Думал, что просто мама мудрая, годами наученная, а новости-то быстро разлетаются… Вот он и помчался в детский сад, где ему дали адрес Аниной квартиры и сказали, что не знают куда она пропала. Несколько раз Мамонт туда приходил, а в последний решился двери вскрыть и встретил с ней самой.

– Коварно лишать человека любимого занятия… Ты ведь могла жизнь ее сломать, если бы я не стал искать нянечку, – нахмурился Мамонт, но осуждать мать он не собирался. Сделанного уже не воротишь.

– Это еще не все! Лена тут твоя приезжала… Ну фифа городская. С бугаем каким-то была, брат ее вроде бы. С тортиком приехала, с вином… Просила меня поговорить с тобой, чтобы подумал о серьезности своих намерений в отношении вашего с ней романа. Рассказывала, как сильно любит тебя, какие чувства у вас с ней были… Вот только я дел натворила…

– Мам, вот ты не тяни, ладно? Говори уже, что натворила, и как это отразится на нас с Аней! – Мамонт чувствовал, как внутри закипает ярость. Ему хотелось поскорее узнать все, чтобы оградить любимую от бед.

– Да никак уже не отразится, – мать нахмурилась. – Отразилось уже. Я сказала ей, что ты с невестой живешь, и скоро свадьба будет. Бугай ее рассердился, пробурчал, что за обиду эту отомстит и машину твою взорвет, чтобы на своих двоих ходил и «мочалку» – это он так сказал, не я, – свою никуда не возил. Я не знала же, что правда сделает. И Лена уверила, что переживет обиду как-нибудь, не позволит брату навредить тебе.

Мамонт засмеялся. Ему никогда раньше так смешно не было. Нет, он, конечно, продумывал все варианты, когда виновного искал, но Лену, – эту глупую блондинку, думающую только своими гениталиями, – ну никак не мог в список подозреваемых внести. А какие он теории строил насчет коварного плана Егора так запугать Мамонта, типа угрозы свои начал в реальность воплощать. Это он Ане напел про мафию, используя самые типичные штампы, но на самом деле-то ничего подобного и не было… Никакой мафии. Просто долги свои отдавать не хотел и надеялся на то, что наивная, влюбленная в него девчонка, сейчас решит эту проблему махом.

– Петь, ты что сейчас ржешь, как Буцефал*? – удивилась мама.

– Сама-то как думаешь? Я кого только не подозревал, но Ленку… А братец ее урод еще тот. Я не так давно занимался возвращением долгов с компании, которая как раз на него была оформлена. Долги все на его партнере висели, но мы и с ним пару раз пересекались. Сначала пытался уговорить долги как-то замять, ведь мы с его сестрой встречаемся время от времени… Потом даже угрожать начал. Видимо, нашел прекрасный способ двух зайцев одним выстрелом убить: отомстить за сестру и за то, что без штанов его оставил.

Мама покачала головой из стороны в сторону.

– Мы с отцом молились да свечи ставили за здравие твое! Испугались! Так и знали, что кто-то из твоих запуганных отомстить решил. А ты бы задумался лучше! С Анюткой пожениться решили, так и работу бы другую поискал! Ну в самом деле!

– Да я уже… Уволился… – Мама глаза широко распахнула и удивленно посмотрела на него. – Но не из-за взрыва… Я ради Ани и Миши… Хочу все с чистого листа начать, в доме ремонт сделать и переехать туда. Может решите в город переехать с отцом? Там все-таки и медицина лучше.

– Не начинай! Отец ни ногой отсюда, поэтому мы здесь будем жить. А вам бы с Анечкой свадьбу тут сыграть. Всю деревню бы собрали… Столы накрыли, все свое же, домашнее у нас… У тебя тут, между прочим, и товарищи остались. Частенько интересуются как дела у тебя. Не общались вы давно, но это же легко исправить!

Мамонт знал, как важно это для его матери – свадьба в деревне, но Вера хотела свадьбу городскую и предлагать Ане торжество в деревне организовать язык не повернулся бы. Она же, не привыкшая к деревне, всю жизнь в городе провела.

***

Аня постучала в двери не смело, не зная, кто там находится кроме отца Петиного. Мужской чуть хрипловатый голос пригласил войти.

– Добрый день, – поприветствовала Аня.

Внутри дома все было так аккуратненько, как в сказочной избушке, куда внуки на каникулы приезжали к бабушке и дедушке. Пожилой мужчина с огромной залысиной на голове и седыми редкими волосами по бокам сидел в инвалидном кресле. Аня сразу поняла, что это последствия инсульта, о котором упоминала Надежда Ивановна на дне рождения Пети.

– Добрый, Аннушка, день, добрый! Я Сергей Никитич, отец Петин, а где он сам? Не торопится с отцом поздороваться. Два года его не видел.

– Петя на улице с мамой разговаривает, – пожала плечами Аня и заметила, как Миша к ней жмется.

Вероятно, не помнил он дедушку, раз два года тут не был. Присев на корточки рядом с ним, прижала к себе.

– Мишута, это дедушка твой. Деда Сережа. Он не обидит тебя, он добрый. Поздоровайся.

Только после ее слов мальчик подошел к деду и протянул руку, чтобы поздороваться как настоящий мужчина.

– Большой какой стал! Вырос! – пожав руку мальчонки, произнес Сергей Никитич. – Аннушка, спасибо Вам за то, что Петьку нашего выдернули из его гореваний и самобичеваний. Я думал, что никогда его уже не увижу, а тут… С невестой приехал. Вы проходите, располагайтесь, хозяйкой себя чувствуйте!

Аня чуть покраснела, но освещение в доме было тусклым, и заметить румянец никто не смог бы.

– А где у вас руки помыть тут можно? А то Миша всю Марту обтрогал…

– Руки? Так в умывальнике. Налево от входной двери дверка.

– Спасибо.

Аня пошла вместе с Мишей в умывальник, тщательно помыв ему руки с мылом. Несмотря на то что деревня глухая, а вода была у них в доме теплая и слив был.

После мытья рук оба направились в зал, где уже был накрыт стол. Аня присела на диван, а Мамонтенок к ней прильнул и голову на плечо положил.

– Ты моего папу любис? – спросил так напрямую, что волоски на руках дыбом поднялись.

– Конечно же, люблю! И тебя очень люблю!

– И я теба люблю! – Миша обнял Аню, а ей слезы на глаза навернулись от его слов. Ее любит ребенок!

Чужой?

Не чужой.

Он уже давно родным стал.

Мамонт скоро зашел в дом, с отцом поздоровался, парой слов перекинулся и сразу к ним подсел. Улыбался он, каким-то чересчур возбужденным выглядел. Аня волновалась, но не задавала лишние вопросы, знала, что поделится, если захочет.

За обедом разговоры шли о предстоящей свадьбе. Надежда Ивановна успела рассказать о том, что Петя вырос в этой деревне и практические всего сам добился. Со школьной скамьи зарабатывал самостоятельно, вырезал всякие игрушки из дерева и с соседом в город на продажу отправлял, а вырученные деньги родителям отдавал. Потом сам переехал в город и сам состояние сделал. Сам заработал на машину и на дом. Квартира, где сейчас живут, в наследство ему от бабушки досталась, так он ремонт на собственные деньги там делал. Даже представить было страшно, сколько долгов ему выбить пришлось, но Аня утешала себя мыслью, что все это в прошлом остается.

Как только со стола убрано было, Миша играть с бабушкой и дедушкой ушел в их комнату, где еще хранились игрушки его отца, а Аня и Петр вышли на улицу.

Кругом деревья хвойные были… Так красиво и пахло так приятно. А про то, что воздух свежий был и говорить ничего не оставалось. Пусть и связь в телефоне ловила еле как…

– Петь, может, нам свадьбу тут сыграть? Посмотри какая красота! – предложила Аня, завороженно глядя на лес.

Она обернулась в сторону мужчины и прочла застывшее удивление на его лице. Показалось, будто бы он первый раз ее увидел. Внутри все замерло на мгновение, а потом Мамонт подхватил ее на руки и закружил, заставив вскрикнуть от неожиданности.

– Петь, ну пусти меня… – начала игриво отбиваться Аня. – Уронишь же, не пушинка я… Да и нога у тебя еще не зажила окончательно.

– Ты понимаешь, что ты чудо? Аня-я-я! Какое же ты чудо! Я боялся тебе предложить, думал ты свадьбу в городе захочешь, а ты!!!

– Ну какой город, Петь? Тут же так красиво…

– Красиво, я тут вырос… Всю эту красоту ненавидел одно время, а сейчас так ценю… Так хочу в детство вернуться… В молодость, когда у костра с пацанами собирались и песни сочиняли… Ань, хочешь, я тебе убежище свое покажу? Не то чтобы достопримечательность какая-то, но…

Аня кивнула. Ей было интересно все, что связано с ним. Все, что может рассказать о его прошлом и помочь лучше узнать его.

Петр опустил ее на ноги, переплел пальцы ее рук со своими и потянул за собой в сторону леса. Шли минут десять, и вскоре на глаза показался небольшой покосившийся дом. Даже не дом, наверное, шалаш, сколоченный из досок. 2fc78f

– Я сюда часто убегал, когда хотел побыть один. Это отец для меня домик в лесу построил в свое время. Вся территория эта наша. Я думал, что когда-нибудь, когда вырасту, все тут облагорожу и лагерь для отдыхающих сделаю… Постой пару минут снаружи, ладно?

Аня пожала плечами, а Петр открыл скрипящую дверь и скрылся внутри дома. Лицо озарила улыбка. Ну прям избушка на курьих ножках. Аня и не мечтала, что когда-то окажется в таком сказочном месте. Думала, что все как у всех, пресно будет и скучно… А тут такие приключения.

– Можно заходить!

Она замечталась и не знала, сколько времени стояла, разглядывая красоту вокруг себя и лесные цветочки, которыми вся поляна вокруг дома усеяна была.

Осторожно поднялась по крылечку и замерла. Петя на полу расстелил тоненькое шерстяное одеяло. Старое, но создающее тут особенный уют. Аня не думала, что коллектор способен на такие нежности и была приятно удивлена. Она и предположить не могла, что у грозного Мамонта такое интересное детство могло быть.

Присела на одеяло рядом с Петром и сняла обувь. Положила голову на его плечо и почувствовала до дрожи во всем теле, что, возможно, это шанс сблизиться еще сильнее. Нерешительно посмотрела в глаза мужчины, светящиеся от счастья, пересела на его колени, лицом к его лицу и ладони, дрожащие, на его щеки положила. Неуверенно коснулась его губ своими, опасаясь того, что может произойти, словно девственницей была, но нежность и любовь закружили в водовороте, заставляя отдаться всепоглощающей страсти…

______________________

 *Буцефал – любимый конь Македонского

Глава 22. Наша Аня громко плачет…

Аня зашла в кафе, где ее ждала Нина. С подругой она не виделась почти целый месяц и заметила, что та заметно похорошела.

– Неужели твой Вадим предложение сделал, наконец-то? – спросила Аня, присаживаясь за стол.

С Вадимом Нина жила вместе несколько лет, но о свадьбе разговоров не было, а тут вдруг так оживилась, что показалось, будто влюбилась.

– Лучше! Я от него ушла, – похвасталась Нина. – И поняла, что жизнь – она лучше, чем нам кажется. Так хорошо мне, Анька! Давно так хорошо не было! А ты как? Как дела? Что нового в работе или личной жизни…?

– А я замуж выхожу, Нин!

Подруга поперхнулась коктейлем, который в этот момент тянула через трубочку, и постаралась откашляться.

– Вернулась к Залесскому своему? Ты же понимаешь, что он не изменится? Ни-ког-да!

– Не возвращалась я к Егору… Я за Петра Мамонтова замуж выхожу…

Аня взяла меню, но краем глаза заметила, что Нина с приоткрытым ртом сидит и глазами хлопает. Несколько секунд потребовалось ей, чтобы переварить полученную информацию. В это время подошел официант и принял заказ, все-таки именно в кафе Аня пригласила подругу, чтобы чуть перекусить перед тем, как пойдет на примерку свадебного платья.

– Нин, ты пойдешь со мной на примерку платья?

– Ну, подруга! Как это называется? Да ты должна была сразу позвонить, как только-только намечаться у вас начало. Как же так? Когда вы решили? Почему так быстро? А-а-а! – протянула с таким выражением лица, словно джекпот выиграла: – ты беременна?

– Нет, ни капли… То есть… Вообще нет.

Аня замешкалась. Она подумала о том, что секс с Мамонтом в деревне был небезопасный, но ведь с Егором она тоже не всегда предохранялась и ничего, не забеременела ведь. Да и сейчас не хотелось пока ребенка. Миши было достаточно, и в своих чувствах следовало разобраться. Может быть, позже.

– Почему тогда так быстро? Вы же знакомы чуть больше месяца!

– Ой, Нин… Все так закрутилось. Я до сих пор в себя не пришла сама. Я не думала и не гадала, а потом вдруг раз… Я влюбилась в него.

Впервые Аня призналась вслух, что влюблена в Мамонта. После акта любви в том домике они толком не разговаривали о своих чувствах друг к другу, да и времени не было, но зато при каждом удобном случае Мамонт пытался обнять или поцеловать украдкой, пока никто не видит. Прошло три дня, а тяжесть его тела до сих пор ощущалась и эти ласки с ума сводили… Аня замечталась и не сразу обратила внимание на Нину, щелкающую пальцами перед носом, и официанта, поставившего поднос с крабовым салатом и апельсиновым соком на стол.

– Ты на связи или совсем замечталась? – спросила Нина.

– Я тут, извини. И правда, задумалась я.

– Задумалась она… Ты совсем с ума сошла так быстро замуж выходить? Ну повстречайтесь вы еще немного хотя бы… Какое замужество через месяц знакомства?

– Нин, у нас все иначе… Осознанно.

– Ой, дуреха! – покачала головой Нина из стороны в сторону, а Аня улыбнулась и принялась есть свой любимый салат.

Несколько минут длилась тишина, нарушил которую звонок телефона. Это Петя звонил. Аня улыбнулась еще теплее прежнего и ответила ему.

– Анют, ты долго будешь на примерке? Мы тут с Мишей сюрприз тебе приготовили… Не ругайся только, что кухню чуть запачкали…

– Петь, ну я не знаю, сколько времени это займет. Если бы ты не был против того, чтобы я платье, которое для свадьбы с Егором купила, надела…

– Нет! Ань, мы ведь с тобой говорили уже об этом.

Аня поджала нижнюю губу. Говорили. Точнее, Петр просто сказал свое жесткое «нет». Потом он, конечно, попытался обосновать этот отказ, как-то смягчить его. Старался объяснить, что это попросту неправильно – замуж в наряде, который для другого мужчины надеть хотела, выходить. Она и понимала отчасти, что так и есть… Да и платье-то было, на которое денег хватило. А сейчас хотела выбрать то, к которому душа лежать будет. На сайте одного салона Ане показали пару вариантов и пригласили на примерку. Вот она и хотела выбрать то, что сидеть лучше будет.

– Я постараюсь поскорее.

– Хорошо. Ань, мне с тобой поговорить нужно будет… Ничего серьезного, конечно, просто, откладывать разговор я этот не могу больше. Это касается нашей поездки в деревню и моих переговоров с мамой.

Аня чуть напряглась. Что такого могла сказать ему мама, что требуется поговорить? Неужели она больна чем-то серьезным… Или отец Петин? Волнение охватило с головой, и от настроения мерить платье не осталось и следа.

– Ладно, Петь, поговорим обязательно.

– Береги себя. Если хочешь, я заеду за тобой?!

– Спасибо, я с Ниной.

– Ну ладно. Ждем. Миша вон тоже извелся.

– Скоро буду.

До боли стандартный разговор, после которого как-то неспокойно на душе стало. Аня посмотрела на Нину, допивающую свой коктейль, перевела взгляд на тарелку с салатом и поняла, что кусок в горло теперь уже не полезет. Тревожно как-то стало от предстоящего разговора. Рука сама к телефону потянулась, и Аня решила отложить примерку, перенести на следующий день. Конечно, менеджер салона счастлив не был, но желание клиента – закон.

– Ты чего вдруг чернее тучи стала и отменила все? – спросила Нина, когда Аня телефон в сумочку убрала.

– Не знаю, Нин… Предчувствие какое-то у меня нехорошее… Будто бы случится что-то должно. Петя сказал, что нам поговорить нужно… Я, наверное, домой поеду. Ты извини, что сорвала тебя вот так, от дел отвлекла в выходной день… И все без толку.

– Анька, да мы не виделись месяц! Какие извинения! Может, отвезти тебя домой-то?

– Нет, Нин… Не надо, я пешком. Тут недалеко же совсем.

– Ну ладно! Ты позвони, как домой придешь. Ладно?

– Ладно! Ну все! До встречи!

Аня встала, подошла к Нине, чмокнула ее в щеку и поспешила на улицу. Погода была такая приятная, не единого серого облачка, но на душе все равно тревога какая-то необъяснимая расползалась.

«О чем Петр мог разговаривать со своей матерью?»

С этой мыслью Аня шла домой, не замечая ничего вокруг себя. Она уже приблизилась к подъезду, когда вдруг интуиция подсказала, что обернуться нужно. Повернулась и пожалела о том, что в мысли свои погрузилась, а то бы раньше внимание обратила. Позади нее стоял Егор с нездоровой улыбкой на лице. Он в несколько секунд поднес к лицу тряпку, пахнущую как-то отвратительно, но отбиться Аня не успела, потому что слабеть начала. Ноги слушаться перестали, начали подкашиваться и она медленно начала терять сознание. Последнее что помнила – это как в шею игла воткнула, и как Залесский ее на руки подхватил.

***

Аня ушла на примерку платья после долгих споров о том, что лучше ехать всем вместе. Почему-то с самого утра на душе Мамонта тревога была. Он не понимал, с чем она связана может быть, и списал все на то, что до сих пор не рассказал Ане об участи своей материи в их истории знакомства. Следовало сразу рассказать, он так и хотел – сесть в домике и поговорить по душам, но все зашло гораздо дальше разговоров и после прекрасно проведенного вместе времени, сблизившего их, говорить о том, что это его мать поспособствовала увольнению из детского сада не хотелось.

После разговора с Аней по телефону тревога не исчезла, только усилилась, поэтому Мамонт постоянно смотрел на часы. Прошло уже несколько часов, когда телефон зазвонил, и он как сумасшедший бросился отвечать, даже не подумав, что Аня не знает его домашний номер.

– Петр Сергеевич? – знакомый мужской голос врезался в сознание, царапая его.

– Да, – ответил, сжимая трубку в руке.

– Ты слышишь всхлипы? – Сердце сжалось в груди и, казалось, превратится в камень. Мамонт стиснул челюсти. – Это наша Аня громко плачет… Потому что ее похитили… И пока ты долги с Залесского Егора не спишешь, ее никто не отпустит.

– Ах ты, гнида! – зарычал Мамонт в трубку, прижимая ее к лицу все теснее.

– Я просто забочусь о своем будущем.

– Если заботишься, мразь, так почему же не проверил, что долгом я твоим больше не занимаюсь? Нет больше «Партнер-Профи»! Выкупило его другое агентство, мафия, которая таких, как ты, в бетон закатывает живьем, а потом имущество распродает. Что замолчал? Страшно стало? И я к ним никакого отношения не имею, потому что уже несколько недель как уволился.

Хотелось выбить из легких противника воздух, заставить поперхнуться собственной желчью, но Мамонт опомнился и вдруг подумал, что зря все это наговорил, ведь он сейчас не с должником говорил… Нужно было не угрожать, а пытаться усмирить угрозы… Заставить отдать Аню живой, не обидеть ее. А он начал сочинять о мафии. Конечно, компания решила название поменять, но состав-то старый остался, только управляющим теперь Пашка стал.

– Ты подумай, Залесский, зачем тебе лишние разборки нужны? Лучше отпусти Аню и займись долгами. Я тогда не пойду в полицию…

– Поздно. Механизм уже запущен, и не только я хочу поговорить с тобой, между прочим, – противно прошипел он голосом, срывающимся на грани безумия, в нотках которого скользило разочарование.

Мамонт замер на секунду, пытаясь понять, с кем Залесский сговорился, ведь у самого кишка тонка такое провернуть. И осознание дошло ровно в тот же миг, когда услышал ненавистный женский голос:

– Здравствуй, Петенька!

«Мразь… Какая же она мразь»…

Убила одного человека и теперь пытается избавиться от другого. Сердце бешено колотилось о грудную клетку, словно пробить ее пыталось, а в голову ни единая мысль не шла. Ну как можно вывести их на чистую воду и узнать, где Аню держат?

– Надя, не вздумай и пальцем к ней прикоснуться… – прошипел Мамонт. – Что ты хочешь?

– Я и не касаюсь… А вот бывший ее касается… И не только пальцами… Он наголодался, наскучался по своей девочке, теперь вот всем чем нужно, тем и касается, в тех местах, где ему хочется делать это…

Внутри омерзение закипало. К Наде… К ублюдку Залесскому… К себе, в конце концов, ведь точно так же с должниками разговаривал, цеплял их за самое больное.

«Все возвращается бумерангом», – всплыли в голове слова.

Мамонт сильнее зубы стиснул, сил что-то сказать или сделать не оставалось. Он услышал крик Ани и понял, что в этот момент разнесет все, но найдет их, из-под земли достанет.

– Чего ты хочешь? – повторил свой вопрос, думая о том, что эта ублюдочная мразь сейчас насиловать его девочку может. Она ведь после такого не сможет жить нормально. Сложно будет в себя прийти.

– Хочу тебя, Петенька. Я все эти годы только тебя и хочу.

Ее обезумевший голос выворачивал наизнанку от отвращения, оттого, что не разглядел змею в этой женщине еще раньше. Мог ведь. Она же сразу так себя вела и приставала к нему сразу, почти как с Верой познакомился и встречаться начал. Вот только он отвергал ее жесты… Пытался вести себя так, словно ничего не происходило. Терпел ее ради Веры, как оказалось зря.

– Где вы находитесь? Я сейчас приеду!

– Не приедешь, Петенька! Мы встретимся, когда я пойму, что ты готов пойти на мои условия… Для этого девчонка тут еще какое-то время должна пробыть.

В дверной звонок кто-то позвонил, а вот в трубке повисла тишина. Надя отключила телефон, и не ясно было какую игру она затеяла. Подойдя к дверям, в надежде, что его обманули, что это Аня вернулась, он заметил в дверях незнакомку, что проткнула колеса на его машине. Попытался вспомнить ее имя. Нина.

– Здравствуйте! Простите за беспокойство, но Анютка на связь не выходит, а обещала позвонить… Она дома?

– Аню похитили, – шумно выдохнул Мамонт, осознавая этот факт. И в тот же момент его озарило – Наде некуда было везти Аню, если она договорилась с Егором, значит, находится в пригороде на шиномонтажке этого ублюдка.

– Как похитили? – открыла рот женщина.

– Я ее верну домой. Сегодня же вечером верну. Обещаю. Только, бога ради, посидите с моим сыном. Я заплачу сколько скажете. Мне его оставить не с кем.

Женщина не стала ждать, чтобы ее попросили еще раз. Вошла в квартиру, стянула с себя кроссовки и позвала Мишу.

– Мишаня-я-я, ты где, парень? Это тетя Нина. Будем играть?

Сын вышел из комнаты и поздоровался. От его несмелого «пливет» так хреново стало, что хотелось в момент убить всех тех, кто на семейное счастье Мамонтовых покушается.

– Сына, ты посиди с тетей Ниной, а я скоро вернусь вместе с Аней, ладно?

– А ты купис толт?

– Куплю торт, солнышко! Куплю! Спасибо вам, Нина! – кивнул Мамонт и поспешил уйти, закрыв двери на все замки.

Ехать сразу в автосервис он не решился, потому что не знал, что конкретно сейчас там происходит, и сколько еще людей привлекла эта психопатка, поэтому заехал в ближайший полицейский участок. Пропускать его, конечно, на посту не спешили.

– Мужчина, вы куда? Очередь! – басистым голосом произнес лоб, сидящий там.

– Человека похитили. Невесту мою… Нужен отряд. Кажется, я знаю, где ее держат! – с волнением в голосе произнес Мамонт.

– Очередь соблюдайте! Дойдет до вас дело, поговорите со следователем.

Мамонт обернулся в сторону скамьи, где сидели пенсионер с поводком в руках, судя по всему, потерявший собачку; девушка лет семнадцати в боевой раскраске жующая жвачку вызывающе так; алкоголик с синяком на половину лица; бабулька, держащая на руках кошечку и пацан лет семи, взъерошенный как воробей.

– Пацан, очередь долго движется? – спросил Мамонт, приблизившись к ребенку.

– Я уже часа три тут сижу…

– А много людей прошло?

– Два, может, – пожал он плечами.

Ждать столько времени Мамонт не мог. Он подошел к посту, схватил бумагу и написал заявление о похищении человека, указал в нем адрес, где предположительно могут держать Аню, и приложил записки с угрозами, которые так удобно хранил у себя в барсетке. Протянул лбу, сидящему на посту, и прошипел:

– Расписывайся!

– А что?

– Расписывайся сказал, чтобы если человека убьют, то ваша вина в этом была! Ее там психа два держат и не ясно, что творят с ней. Я поехал разбираться. Не ручаюсь, что всех целыми оставлю. Все ваша вина будет!

Мамонт заметил, что мужчина с поста струхнул немного. Он развернулся и подошел к дверям, но, выходя из участка, заметил, что дежурный все-таки встал с его бумагой и куда-то пошел.

Тянуть дальше было нельзя. Следовало как можно быстрее спасать Аню, вызволять ее из лап людей, по которым психушка плачет.