Текст книги "Журнал Наш Современник №3 (2003)"
Автор книги: Наш Современник Журнал
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Если Вы считаете разумным при всех этих обстоятельствах послать меня на фронт, я безоговорочно поеду.
Ф. Панферов
4 августа 1941 г.
Товарищ Сталин!
Сегодня меня вызвали в Комиссию Партийного Контроля при МК ВКП(б), зачитали мое письмо на Ваше имя и, не дав мне даже объясниться, исключили меня из партии как труса.
Дело в том, что 1-го августа мне предложили выехать на фронт в качестве военного корреспондента “ИЗВЕСТИЙ”. Я все подготовил к тому, чтобы 6-го августа утром выехать:1). Я был в ПУРе у т. БОЕВА, беседовал с ним, заполнил анкету и договорился о получении штабного пропуска. 2). Я договорился с военкором “ИЗВЕСТИЙ” т. ПЕТРОВСКИМ, что мы выезжаем с ним вместе на машине 6-го утром.
Приступив, таким образом, к скорейшему выполнению приказа ПУРа, я одновременно счел своей обязанностью поделиться с Вами некоторыми соображениями о целесообразности моего отъезда в качестве КОРРЕСПОНДЕНТА. Ни на одну минуту мне не могло придти в голову, что это мое обращение к ВАМ может быть истолковано как попытка уклониться от поездки на фронт.
Я считал и считаю себя вправе, как член партии, обращаться в Центральный Комитет Партии и лично к Вам за разъяснениями и указаниями.
И поэтому я со всей решительностью протестую против постановления Комиссии Партконтроля при МК, расценившей мое обращение к Вам как проявление трусости. Я трусом никогда не был и не буду: это я доказал всей моей жизнью, партийной и литературной моей работой.
Товарищ Сталин!
Вы человек большой, и Вам, очевидно, незнакомо это чувство – обида. Она особенно страшна, когда падает на тебя от человека, которого любишь, которому предан, за которого готов умереть.
Зачем Вы бросили меня на позор? Разве уж я свершил такое общественное преступление, что написал Вам письмо и в письме открыто изложил то, что я думаю, руководствуясь только тем – где я больше принесу пользы. Нельзя сейчас ставить так вопрос? Ну что, я с этим согласен. Думаете, что страх меня заставил Вам писать. Экий страх – поехать военным корреспондентом, сидеть где-нибудь в ста километрах от фронта (ведь нас на фронт не пускают), экий страх.
Но вот теперь я отброшен, и это при том условии, что я предан стране, Вам лично, партии. Это при том условии, когда удесятерил силы и стал работать, зная, что работа моя нужна стране...
Вызвали человека и под давлением какого-то предписания в течение двух минут исключили из партии. Говори тут, не говори – стену не пробьешь лбом. Жулик, да и только. Подлец, да и только. Трус, да и только. Отказываешься идти на фронт, да и только. А я не подлец, не жулик, не трус, на фронт идти не отказывался и не отказываюсь.
Публикация В. Ф. Панферовой
Владимир Марков • Путь к правде (Наш современник N3 2003)
Владимир Марков
Путь к правде
Новая книга Владимира Васильевича Карпова “Генералиссимус” была, что называется, с самого начала обречена на успех. Широкое признание получили созданные им ранее биографии военачальников “Полководец” (о генерале армии И. Е. Петрове) и “Маршал Жуков” (в трех томах). Читатели интересовались: кто следующий? Знакомые убеждали написать об Иосифе Виссарионовиче Сталине. Наконец, писатель выразил такое намерение, когда его расспрашивали в интервью о творческих планах. А интерес к Сталину и его времени в обществе огромный и постоянно растет.
Едва двухтомник “Генералиссимус” вышел в свет, грянула “реклама”: бывший сотрудник ЦРУ-шного радио “Свобода” Марк Дейч, окопавшийся в “МК” (только буквы и остались от “Московского комсомольца”), разразился злобной, полной клеветы статьей – приурочил ее к 80-летию писателя. Говорят (сам не видел), и на каком-то канале “тель-авидения” состоялось коллективное обливание помоями и книги, и ее автора. С чего бы так засуетились профессиональные недобровольные антисоветчики и русофобы? Думаю, дело не только в звериной ненависти к И. В. Сталину, под руководством которого в СССР был построен русский советский социализм, народ отбил нашествие фашистской Германии, а после войны страна, залечив тяжкие раны, стремительно прогрессировала – не только не поддалась ядерному шантажу СШA, но и обеспечила военный паритет, вышла на роль второй “сверхдержавы” мира. Была и другая причина шакальего воя антинародных, антинациональных “демократов”: в книге В. Карпова хорошо документированно показана решающая роль Сталина в разгроме троцкизма – в “революционных” и даже “коммунистических” одеяниях, да и в пресечении сионистской экспансии вообще. В патриотической печати клеветнику из “МК” крепко дали по морде; заодно хорошо отметили 80-летие В. Карпова и рассказали читателям о достоинствах двухтомного труда, в котором главное внимание уделено военной деятельности Сталина – великого полководца XX века.
Жанр книги сам автор определяет как “мозаику”. В ней собраны многочисленные документы, “перелопачены” горы литературы, приведены живые свидетельства людей, близко знавших Сталина, работавших под его началом. Написана она хорошим русским языком, читается с неослабевающим интересом и, несомненно, еще не раз будет помянута добрым словом читателями и критиками, а в ряде случаев послужит и в качестве самостоятельного исторического источника. Общая оценка книги может быть только положительной. Отметив все это, хотел бы, тем не менее, возразить против отдельных неточностей в авторских оценках. И именно Сталина как полководца – хотя мне, старшему лейтенанту в отставке, ни дня не служившему “в кадрах”, вроде бы “не по чину” полемизировать с образованным военным человеком, достойно прошедшим Великую Отечественную войну, а после войны получившим разносторонний опыт штабной (вплоть до Генштаба) и строевой воинской службы.
Неточности эти, как мне представляется, навязаны неясно сформулированной общей установкой самого автора: “Не ставлю перед собой цели оправдывать или осуждать Сталина. Я намерен, как всегда, изложить все объективно” (т.1, с. 6). К чести автора, такая нарочитая “отстраненность” его позиции в тексте проглядывает не так уж часто. Сама логика современной идейной борьбы – борьбы советских патриотов против космополитов и русофобов, лакеев “глобализма” – повелевает автору решать свои творческие задачи иначе: очищать историю великой советской эпохи, особенно ее сталинского периода, имя и дело Сталина от той клеветы и грязи, которую нагромоздили и до сих пор громоздят троцкисты, сионисты, платные и “инициативные” помощники американских и иных пропагандистских центров и спецслужб. Вот она, главная задача – восстановление исторической правды! И основное содержание книги нацелено именно на это, а не на фотографическое воспроизведение упоминаемых по ходу изложения фактов, событий, личностей. “Сбои” же происходят в тех случаях, когда автор словно бы занимается самоцензурой: не перехвалить бы Сталина, не “впасть в культ”. И тем самым делает уступку старым, насаждавшимся с хрущевских времен предрассудкам и предубеждениям.
Возьмем три эпизода времен гражданской войны, где В. Карпов не раз варьирует одну и ту же мысль: не будучи профессионалом, Сталин брал на себя решение сугубо военных задач. Да, так и было.
Подобная претензия предъявляется Сталину, “узурпировавшему” руководство обороной Царицына, хотя изложенные в книге факты подтверждают: Сталин был прав. Когда войска генерала Краснова (известного германофила, в 1947 году повешенного за измену Родине), прорвав оборону, шли победным маршем к городу и остановить их, казалось, уже не было сил, выход из безнадежного положения нашел именно Сталин. Он приказал стянуть со всего фронта артиллерию и весь запас снарядов и, пропустив авангард противника, обрушить огонь на его главные силы. Риск был огромный. А результат получился превосходный; как отмечает сам В. Карпов, “победа под Царицыном действительно имела стратегическое значение” (с. 25). Такое новаторское решение сложнейшей боевой задачи свидетельствует о ярком военном таланте Сталина, о глубоком понимании природы современных (для гражданской войны) сражений и соотносительной роли разных видов войск (разгромленного артогнем врага преследовала сосредоточенная для этого случая кавалерия). Здесь неуместно ссылаться на случайность, отделываться расхожим “победителей не судят”.
Второй эпизод более известен. Будучи назначен членом Реввоенсовета Южного фронта – решающего в пору наступления армий генерала Деникина на Москву, Сталин сыграл важную роль в разгроме Деникина (к сожалению, в книге не сказано, что по инициативе Сталина была создана 1-я Конная армия, зарекомендовавшая себя в годы гражданской войны едва ли не самым боеспособным соединением). Сталин отверг план контрнаступления председателя Реввоенсовета Троцкого, принятый к исполнению главкомом Красной Армии С. С. Каменевым, и предложил совершенно иной путь контрнаступления, увенчавшийся, как известно, успехом. В угоду ложно понятой “объективности” В. Карпов принижает роль Сталина в выработке нового плана, пользуясь, я бы сказал, канцелярским доводом: “Я не случайно выше приводил не только дни, но даже часы издания документов. Из них видно: командующий Южным фронтом Егоров вместе со Сталиным, Лашевичем и начальником штаба Пневским спланировали операцию по разгрому Деникина” (с. 29). Но ведь никакой самый точный хронометраж в этом вопросе ничего не доказывает, не подтверждает вывода автора о том, будто “гениального плана Сталина” по разгрому Деникина не было. Ибо и замысел упомянутого плана, и его обоснование в сталинской записке на имя В. И. Ленина требовали глубокого проникновения в проблемы политической стратегии, масштабного охвата проблем социально-классовой борьбы, составлявшей стержень гражданской войны. Из перечисленных автором лиц такими качествами обладал лишь Сталин.
Неточности в комментировании третьего эпизода не менее досадны. 1920 год, советско-польская война. В ней наметился перелом: войска Пилсудского изгонялись с территории Украины и Белоруссии. Троцкий и командующий Западным фронтом Тухачевский бросают Красную Армию на Варшаву, обещая на острие ее штыков принести революцию в Западную Европу. Ленин и Политбюро, к сожалению, поддерживают этот план. Сталин – против, в том числе против переброски 1-й Конной армии под Варшаву. В. Карпов комментирует это так: “Нетрудно понять состояние Сталина: вот-вот будет взят Львов, так много вложено сил в почти достигнутую победу”. И оправдывает протест Сталина тем, что “Первая конная армия находилась в 300 километрах от уже отступающих частей Западного фронта”, а у Сталина накопились “усталость и нездоровье” (с. 36, 38).
А ведь достаточно было взять в руки 4-й том Сочинений И. В. Сталина, чтобы выяснить, что Сталин с самого начала был против “броска на Варшаву” и, более того, указывал на возможность поражения. В статье “Новый поход Антанты на Россию” (“Правда”, 25 и 26 мая 1920 г.) он предупреждал: “В отличие от тыла Колчака и Деникина, тыл польских войск является однородным и национально спаянным”. “Если бы польские войска действовали в районе собственно Польши, с ними, без сомнения, трудно было бы бороться” (с. 323, 324). А месяц спустя в беседе с сотрудником УкрРОСТА он заявил: “я считаю неуместным то бахвальство и вредное для дела самодовольство, которое оказалось у некоторых товарищей: одни из них не довольствуются успехами на фронте и кричат о “марше на Варшаву”, другие, не довольствуясь обороной нашей республики от вражеского нападения, горделиво заявляют, что они могут помириться лишь на “красной советской Варшаве” (там же, с. 333). Учет реальной позиции Сталина мог бы помочь автору показать своим читателям масштабность, глубину и зрелость военно-стратегического мышления Сталина.
Есть некоторые неточности и в авторской оценке роли генералиссимуса в Великой Отечественной войне. Жаль, в частности, что автор не стал разрушать до основания миф о том, будто войну выиграл маршал Г. К. Жуков – “Георгий-победоносец”.
Действительно ли первая крупная победа Красной Армии под Москвой является всецело заслугой Жукова? Автор книги, всегда обстоятельный и основательный, начинает эту тему с того, что “29 ноября 1941 года Жуков позвонил Верховному Главнокомандующему и, доложив обстановку, попросил его дать приказ о начале наступления” (т. II, с. 4). А что было до этого? В книге А. М. Василевского “Дело всей жизни” (М., 1975) читаем: “Сама идея контрнаступления под Москвой возникла в Ставке Верховного Главнокомандования еще в начале ноября”. “Ставка заранее довела до командующих Западным и Югo-Западным фронтами общие задачи, потребовала от них конкретных предложений по их реализации. Основную роль в этом историческом контрнаступлении должен был сыграть и сыграл в действительности Западный фронт” (с. 161—162). Думается, что учесть эти сведения было бы нелишне.
Задача восстановления исторической правды о Сталине и его времени решается ныне все более настойчиво и все более широким кругом людей. Наряду с произведением В. Карпова в прошлом году вышли в свет: два тома исследования историка Ю. В. Емельянова “Сталин: путь к власти” и “Сталин: на вершине власти”, объемистые тома публициста Ю. И. Мухина “Убийство Сталина и Берия” и ленинградского историка А. В. Островского “Кто стоял за спиной Сталина?” (название “задиристое”, сама книга основана на громадном массиве архивных документов), брошюры А. Н. Голенкова “Что делалось?”, “Что делается?” (в этом году уже вышла еще одна его брошюра “Белеет правда одиноко”), А. Х. Карагезова “Битва за Москву – первая победа”, А. П. Александрова и В. М. Уралова “Сталин и Россия”. Все они заслуживают внимания и доброжелательной критической оценки.
Правда истории постепенно, но неуклонно размывает и рассыпает в прах горы клеветнического мусора, натащенного врагами нашего народа на могилу вождя. А заодно – на честь и достоинство народа, на его подвиги. Восстановление правды о Сталине и его времени, о великой советской эпохе – непременное условие возрождения нашей Родины.
Эдуард Скобелев • Если славяне выступят... (Наш современник N3 2003)
Эдуард Скобелев
Если славяне выступят...
I
Идеи славянской взаимопомощи родились не вчера. Этим идеям уже почти 200 лет, и поскольку сущность мировых махинаций практически не изменилась, мы находим кругом действия все тех же сил, обнаруживаем все ту же “аргументацию”.
Ну вот хотя бы этот пассаж из Ф. М. Достоевского (см. “Дневник писателя за 1877 год”): “Некоторые умные люди проклинают теперь у нас славянский вопрос и на словах и печатно: “Дались, дескать, нам эти славяне и все эти фантазии об объединении славян! И кто нам навалил этих славян на шею, и для чего: на вечную распрю с Европой и теперь, и в будущем! Да будут же прокляты славянофилы!..”
Узнаёте “умных людей”? Могу назвать пофамильно их представителей в нынешней Государственной думе. Одни “умники” из СПС чего стоят! “Славянофилы”, по их словам, это почти то же, что “фашисты” и “террористы”, а вот, дескать, те, которые веками протаскивали и протащили “западничество”, от которого вся трудовая Россия ныне в агонии, это “всё в интересах нашего прогресса”...
Достоевский предвидел пагубу “прогрессистов”. Он понимал, кто и почему противится “славянской идее”. И бесстрашно клеймил “биржевиков”, “всех вообще теперешних русских, которым, кроме своего кармана, нет никакой в России заботы... Они кричат теперь хором о торговом застое, о биржевом кризисе, о падении рубля...”
Бичуя нечисть всякого рода, русский гений подчеркивал, что “чем богаче духовно нация, тем она и материально богаче”, что нация должна жить настоящею живою жизнью, а не быть “гальванизированным трупом в руках жидов и биржевиков”.
Кстати, во времена Достоевского действовали все те же “факторы” – тогда это были турки в Болгарии, а теперь “чеченские сепаратисты”, ведущие боевые действия против российской армии, и приемы “воздействия на российское сознание” были те же самые: “Когда наши ... к вечеру воротились на прежнее место, то нашли своих раненых солдат и офицеров обкраденными, голыми, с отрезанными носами, ушами, губами, с вырезанными животами и, наконец, обгорелыми в сожженных турками скирдах соломы и хлеба...”
Великий писатель вспоминает и о конфетках, которыми благородные “дамы света” одаривали пленных турок, как ныне уныло однообразный И. Рыбкин одаривал улыбками масхадовского представителя в Дании.
Русский пророк обрисовал еще один важнейший аспект всей проблемы, и он столь же актуален сегодня, как и те, о которых я упомянул.
В том же “Дневнике” за ноябрь 1877 года он пишет: “Не будет у России... таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только Россия их освободит, а Европа согласится признать их освобожденными!.. Начнут же они по освобождении свою новую жизнь именно с того, что выпросят себе у Европы... ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают... Долго, о, долго еще они не в состоянии будут признать бескорыстия России и великого, святого, неслыханного в мире поднятия ею знамени величайшей идеи, из тех идей, которыми жив человек и без которых человечество, если эти идеи перестанут жить в нем, – коченеет, калечится и умирает в язвах и в бессилии...”
Слова эти читать мне мучительно стыдно, потому что все это подтвердилось, и бескорыстие русских добровольцев, сражавшихся и в те давние времена, и в недавнее время на Балканах, так и не было признано за великий подвиг... Равно как не считается подвигом во имя всего мира кровавая борьба России в Чечне – за чеченский народ, против его погубителей...
“Мало того, – добавляет Федор Михайлович, – даже о турках (теперь чеченцах. – Э. С. ) станут говорить с большим уважением, чем о России. Может быть, целое столетие, или еще больше, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее. О, я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить для них Россия всегда. Они поймут всё величие и всю святость дела России и великой идеи, знамя которой поставит она в человечестве... Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия – страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чисто славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации...”
Все это было и есть: и то, что “освобожденные славяне до потери личности своей заразятся европейскими формами” и должны будут пережить длинный период европеизма, прежде чем постигнут чего-либо о своем славянском значении и “особом славянском призвании в среде человечества”, и то, что станут поучать Россию...
Но это мелочи по сравнению с главным пророчеством великого ума и великой души, пророчеством, которое сопряжено с обнажающей суть, неизреченною тайной, постичь которую, может быть, и есть самое главное не только в славянстве, но и во всей современной культуре.
Ф. М. Достоевский обрисовывает цель всех этих событий: “Чтобы жить высшею жизнью... воплотить и создать в конце концов великий и мощный организм братского союза племен, создать этот организм не политическим насилием, не мечом, а убеждением, примером, любовью, бескорыстием, светом... Если нации не будут жить высшими, бескорыстными идеями и высшими целями служения человечеству, а только будут служить одним своим “интересам”, то погибнут эти нации несомненно, окоченеют, обессилеют и умрут. А выше целей нет, как те, которые поставит перед собой Россия, служа славянам бескорыстно и не требуя от них благодарности, служа их нравственному (а не политическому лишь) воссоединению в великое целое. Тогда только скажет всеславянство свое новое целительное слово человечеству... Выше таких целей не бывает никаких на свете. Стало быть, и “выгоднее” ничего не может быть для России, как иметь всегда перед собой эти цели, все более и более уяснять их себе самой и все более и более возвышаться духом в этой вечной, неустанной и доблестной работе своей для человечества...”
Это сказано в XIX веке, сегодня – XXI. И перемены произошли такие масштабные, что только диву даешься. Однако перед светом русского гения даже эти перемены представляются более количественными, нежели качественными.
Ф. М. Достоевский без бахвальства и кичливости, но с глубокой тоской говорил о том, что русский дух, над “отсталостью” которого смеется Европа, уже давно прошел тот путь, по которому Европа еще и не собирается идти: “Один еще не начинает и думать, а другой уже дошел до запертой двери”.
Достоевский объясняет духовную отсталость Европы (Запада) “слепым преклонением перед формулой”, иначе говоря – излишним рационализмом, суеверным поклонением рекламируемым идеям, то есть виртуальности, о которой сегодня говорят с восторгом, не подозревая, что это саркома духа...
“Нечего нам там учиться общественным идеалам, у нас свои есть” (выделено мною. – Э. С. ).
Немцовски или хакамадски нацеленный господинчик может наброситься на Достоевского: мол, это от национализма, от непонимания богатств европейской и мировой культуры!..
Осажу господинчика и всех прочих: “Мои идеалы либеральнее ваших, я смело говорю это”. И дальше: “Перейдем теперь к общественным идеям. Их нет вовсе”.
То есть Достоевский все общественные идеи и институции относит к нравственным понятиям, и только. И это действительно так и есть...
II
Вопрос о славянской солидарности в прошлые века возникал неоднократно, преимущественно по инициативе выдающихся деятелей России. Теперь же, после развала СССР, и впрямь наступили критические времена для доктрины всеславянской взаимной поддержки . Это произошло в силу мировой победы нового Интернационала, который сумел коварно закрепиться на Западе уже не в форме “всемирной диктатуры пролетариата”, а в форме всемирного масонского государства, ради окончательного построения которого и был разрушен Советский Союз: махинации не удались изнутри, теперь их осуществляют извне, опираясь на мощнейшую тайную организацию, которая за последние два века трижды опоясала весь мир.
Как же реагирует на обозначившуюся опасность современное движение солидарности среди славянских народов, представленное десятками организаций? Да в целом никак не реагирует, поскольку славянство вступило в самую критическую фазу исторического бытия, не имея ни финансовой базы, ни испытанных кадров, которые были бы едины хотя бы по главным “вызовам времени”, ни организаций, за плечами которых были бы какие-либо реальные свершения на главных направлениях.
В результате все мероприятия тонут в странной пафосной болтовне, не имеющей никаких практических последствий.
Я не хочу бросить тень подозрения на моих коллег, но мне доподлинно известно, что некоторые западные славяне представлены в общих собраниях почти исключительно оккультистами и масонами.
Получается то, что всегда было бичом и в России, и в СССР: любое дельное предложение тут же подхватывается на ура; но не для того, чтобы его исполнить, а для того, чтобы тут же оснастить дополнительными задачами – “в развитие идеи”, отчего дельное предложение превращается в нереалистичное и завершается пустой бюрократической суетой.
На это обстоятельство сетовал еще честный, но малосведущий патриот России, мужественный Владимир Митрофанович Пуришкевич. Цитирую по тексту “Дневника” (“Как я убил Распутина”), изданного в 1924 году в Риге: “Удивительно создан средний русский человек, делающий историю России; он никогда не может добиться положительных, реальных результатов, предпринимая что-либо, ибо всего ему мало, и он вечно впадает в крайности. В России нет лучшего способа провалить какое-нибудь дело, прочно и хорошо поставленное и твердо обоснованное, как предложить нечто большее тому, что намечено к осуществлению. Толпа, и даже не простая, а интеллигентная толпа, непременно ухватится за “благодетеля”, внесшего свой корректив в разумное, осуществимое, но в сравнительно скромное предложение, и все пойдет к черту”.
Из своего многолетнего опыта могу сказать, что так называемый “патриотический лагерь”, не зная, что он весь просвечивается и контролируется, все время “перестройки” провел в бесплодных сборищах и создании все новых организаций. Собирались деньги, выпускались членские билеты, и на этом все бесславно помирало, – какое глумление “просвещенных” над “профанами”, какое торжество!
Не подвергаю суровой и беспощадной критике многочисленные “русские центры”, “славянские инициативы” и проч., и проч., чтобы прохвосты не изобразили из себя обиженных и не увели в сторону организации, которые могли бы сделать что-то позитивное для всей нашей приговоренной к бездействию общины.
Вместо этого еще процитирую В. Пуришкевича, который вместо меня обозначит главную слабость всех нынешних “общеславянских инициатив”: “Вот уж, действительно, лучшее в России гибнет от “более лучшего”. И Гракхи с первых же шагов были бы забросаны у нас каменьями (эти камни наготове у отдельных “активистов”. – Э. С. ). Стоило послушать только, что говорил сегодня (в Госдуме. – Э. С. ) ... длиннобородый А. Васильев, чтобы понять, до каких абсурдов можно довести дело, отдай мы его в руки ученым теоретикам славянофильского лагеря. Когда Васильев заговорил о будущих русских границах на Западе и стал проводить нашу с Австрией в будущем пограничную межу, и я, и многие из присутствующих буквально не могли удержаться от смеха, хотя он каждое территориальное приобретение наше старался так или иначе обосновать либо исторически, либо географически, либо этнографически.
– Вы рисуете прямо фантастические границы, – говорю я ему,– нужно дать такую карту, которая была бы приятна русскому народу, но и приемлема для Европы и признана нашими союзниками, а ведь на то, что вы рисуете, может пойти только сумасшедший из них.
Он на меня воззрился: “Что нам, говорит, Европа, ведь и здесь живут славяне, ведь и это исконное наше”, и тычет пальцем по карте...”
Это “обсуждение” состоялось 5 декабря 1916 года – через год многие из присутствовавших в уютном зале были расстреляны как “контрреволюционеры” (“фашисты” – позднее, “экстремисты” – еще позднее, сегодня)...
Сам В. Пуришкевич умер от сыпного тифа в Одессе весной 1918 года.
III
Казалось бы, именно сейчас люди, исповедующие национальную идею, должны были бы объединиться в благородном порыве единения хотя бы близких по духу и культуре народов. Но где там! “Националисты” и Беларуси, и Украины, и Болгарии, и Чехии (всех не перечисляю) с ярым упорством отвергают какую-либо реалистичную концепцию объединения усилий. И это доказывает, что за их “национализмом” тенью стоит все тот же разбойничий “интернационализм”, и дергает за зеленые веревочки, и петрушки выскаливаются и надувают щечки – помогают дурачить доверчивые народы.
Взять наших белорусских “возрожденцев” – ни одной самостоятельной мысли, ни единого реалистичного замысла! Наоборот, укрепление позиций Александра Лукашенко как национального лидера вызывает в их рядах все более злобный вой, где уже и “аргументов” не найти, – площадная брань, особенно со стороны когда-то наштампованных компрадорским режимом литературных “авторитетов”, по словарю, междометиям и резвости повадок очень напоминающих поздних Брежневых и Черненок...
Между тем изменившийся мир вносит свои огромные коррективы во многие традиционные представления.
Сегодня, когда международный “неоинтернационализм” (= глобализм) угрожает всем поголовно народам, как гражданам на улице может угрожать пьяный и куражливый шизофреник-бандюга, выбравшийся из винного погребка с двумя кольтами в руках, чисто национальной проблематики в национально-освободительных действиях уже не может быть, если эти действия и их лидеры помышляют о реальных успехах.
Что же делать? Во-первых, необходимо положить конец “патриотической работе” как хобби, которую проделывают иные, вальяжно восседая в глубоких креслах и орудуя спичками вместо зубочисток.
Пусть одна-две должности, но люди должны вести работу постоянно и профессионально, добиваясь практических результатов .
Во-вторых, я лично убежден, что скудные ресурсы славянства должны расходоваться не на приветственные телеграммы, не на съезды, симпозиумы, слеты и т. п., а прежде всего на массовое издание литературы, дающей верную интерпретацию нынешнего мира, защищающей естественные, тысячелетия устоявшиеся понятия Правды, Добра, Права, Справедливости, Равенства.
Мы должны решительно покончить с “плюрализмом”. Истина не может быть многоликой – это дезориентирующий постулат нашего “недоброжелателя”.
Славянство должно решительно поддержать классику, отмежевавшись от “модерна” в искусстве, морали, праве и т. п. Это не вопрос личной свободы мнения, это вопрос сохранения личности, вопрос противостояния политической агрессии против миллионов.
В-третьих, славянская солидарность должна сфокусироваться на поддержке единственного на сегодняшний день практического проекта, имеющего целью приращение силы славянства: Союзного государства Беларуси и России.
Какую осторожность и какой реализм проявляет А. Г. Лукашенко, обращаясь к воле и мудрости президента России! Он не предлагает большего, нежели зафиксировано в Договоре, и только это уберегает все важнейшее предприятие от неминуемого краха, потому что противники единения российского и белорусского народов уже сгрудились, похватав колотушки, вилы и кастеты.
Это очень влиятельные противники, и они пользуются полной поддержкой единомышленников на Западе.
Те, кто искренне желает славянской солидарности как залога подлинно демократического, равноправного и национального развития всех народов, должны покончить с “плюрализмом”, обрекающим всякий дом на противоречия и гибель.
Да, философия и точки зрения у нас могут быть совершенно разными, но польза действий во имя зафиксированных целей не может оцениваться совершенно противоположно.
В-четвертых, важнейшей частью программы славянской солидарности должна стать пропаганда демографических реалий.
Женщина и только женщина спасет наши народы от неминуемой погибели!
Русь опрокинула монголо-татарское иго только потому, что русские женщины стали рожать больше, чем татарские.
Но посмотрите, какое ужасающее зрелище являет собою положение наших славянских женщин, русских, украинских и белорусских прежде всего! Сотни тысяч их брошены искусственно вызванной нуждой и рекламой на погибель в качестве сексуальных рабынь. Над ними издеваются в странах Востока и в Европе, и падение их гордости превращает в импотентов всех славян-мужиков .
