Текст книги "Волк ангела (СИ)"
Автор книги: Налини Сингх
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Налини Сингх
Волк ангела
(Гильдия Охотников – 3,5)
Глава 1
Ноэль получил повышение и был назначен в зелёный штат Луизиана, но эта должность – палка о двух концах. Хотя этот район часть территории Рафаэля, он поручил ежедневное управление им Нимре – шестисотлетнему ангелу. Гораздо моложе Рафаэля, но возраст в бессмертном мире не показатель.
У Нимры гораздо больше силы, чем у множества ангелов её возраста, и она правит этим регионом уже восемьдесят лет. Она уже была силой, с которой считались, когда другие её возраста так и служат во дворах ангелов выше иерархии. Неудивительно, когда говорили, что у неё железная воля и способность к жестокости без милосердия.
Ноэль не дурак. Понимал, что это «повышение» на самом деле невысказанная истина о том, что он уже не тот, кем был раньше, и что бесполезен.
Он стиснул кулаки. Его плоть рвали, кости ломали, а в раны сыпали стеклянную крошку слуги обезумевшего ангела, но все следы стёрлись, ведь он вампир. Напоминанием случившемуся служили лишь ночные кошмары и… психические повреждения. Когда Ноэль смотрел в зеркало, больше не видел того мужчину, каким был прежде. В отражении на него смотрела жертва, кто-то, кого избили до полусмерти и оставили умирать. Ему вырвали глаза, сломали ноги и раздробили пальцы. Процесс исцеления был тяжёлым и лишил силы воли. Но если эта оскорбительная должность его судьба, лучше бы он умер.
До нападения он был претендентом на высокую должность в Башне, откуда Рафаэль правил Северной Америкой. Теперь же стал стражником второго эшелона одного из самого мрачного двора, в центре которого находилась Нимра. Ростом всего сто пятьдесят сантиметров и с хрупким телосложением. Но худоба не лишала ангела прелести женственности. Изгибы Нимры, вероятно, довели до смерти ни одного мужчину. А ещё у неё кожа цвета расплавленной ириски, которая буквально светилась – роскошь этого края, который она называла своим. Иссиня-чёрные волосы блестели на фоне нефритового платья. Эти тяжёлые локоны ниспадали Нимре на спину с игривостью, которая не соответствовала ни её репутации, ни ледяному сердцу, которое должно биться в груди, шепчущей о грехе и соблазнении, округлой и слишком полно для худого тела.
В момент, когда Ноэль и Нимра встретились взглядами – будто она почувствовала его – он увидел ум и пронзительность в её глазах цвета топаза с мерцающими янтарными крапинками. И прямо сейчас она сосредоточила взгляд на нём, идя по большой комнате, которую использовала как зал для аудиенций, и где раздавался лишь шелест её крыльев и платья. Она одевалась как древний ангел, и спокойная элегантность одежды напоминала о Древней Греции. Ноэль тогда ещё не родился, но видел картины в ангельской цитадели в Убежище, видел и других ангелов, которые продолжали одеваться так, ведь им казалось это царственным, в отличие от современной одежды. Но никто не носил свой наряд так, как она. В таком платье, удерживаемым простыми золотыми застёжками на плечах и тонкой плетёной верёвкой того же цвета вокруг талии, Нимра могла быть какой-нибудь древней богиней.
Прекрасной.
Сильной.
Несущей смерть.
– Ноэль, – произнесла она, и в звуке его имени прозвучал шёпот акцента, который был характерен для этой местности, но в то же время содержал отголоски других мест, других времён. – Проводи меня. – С этими словами она вышла из комнаты, её крылья были насыщенного тёмно-коричневого цвета с блестящими прожилками, которые повторяли цвет глаз. Изогнувшись над плечами и поглаживая блестящее дерево пола, эти крылья единственный предмет, который находился в поле зрения, пока Ноэль шёл за ней. Изящный оттенок её крыльев говорил не о холодной злобности двора, а о твёрдом спокойствии земли и деревьев.
Дом Нимры оказался совсем не таким, как Ноэль ожидал. Открытое пространство, изящное с высокими потолками, расположенное в обширном поместье примерно в часе езды от Нового Орлеана. В доме множество окон и балконы на каждом этаже. На большинстве не было перил – как и подобает дому существа с крыльями. Крыша тоже построена с расчётом на ангела. Наклонная, но не под острым углом и неопасна для приземления.
Тем не менее, несмотря на красоту дома, именно окружавшие его сады делали поместье великолепным. Каскады цветов, экзотических и обычных, пышно зелёные деревья, искривлённые от старости рядом с недавно распустившимися кустами, эти сады шептали о мире… месте, где сломленный человек мог бы сидеть и вновь искать себя.
Но, подумал Ноэль, поднимаясь вслед за Нимрой по лестнице, он совершенно уверен, что потерянное им, когда попал в засаду, а затем избит, пока его лицо не превратилось в месиво, а тело куском мясом, исчезло навсегда.
Нимра остановилась перед парой больших деревянных дверей, украшенных филигранью цветущего жасмина, и бросила на Ноэля выжидающий взгляд через плечо, когда он остановился.
– Двери, – сказала она с ноткой веселья в голосе, который, как он был уверен, целовала музыка ручья.
Стараясь не касаться крыльев, он обошёл её и открыл дверцу.
– Прошу прощения. – Слова прозвучали резко, горло отвыкло от речи. – Я не привык быть… – он замолчал на полуслове, не зная, как себя называть.
– Пошли. – Нимра шла дальше по коридору с окнами, которые омывали лакированные полы в расплавленном, томном солнечном свете этого места, которое хранило в себе как смелую, бесстыдную красоту Нового Орлеана, так и старую, тихую элегантность. Каждый подоконник уставлен глиняными горшками с весёлыми, неожиданными анютиными глазками и полевыми цветами, маргаритками и хризантемами. Ноэль поймал себя на том, что борется с желанием погладить лепестки, почувствовать их бархатную мягкость. Это неожиданное побуждение заставило Ноэля отступить и сильнее укрепить щиты. Он не мог позволить себе уязвимость в этом дворе, куда его отправили гнить. Можно полагать, что все ждали, когда он откажется от жизни и завершит то, что начали его противники.
Он поджал губы в тонкую линию, когда Нимра заговорила снова. И хотя её тон грубый шёлк – так говорят в спальне о тайнах и удовольствии, которое может обернуться болью – слова были прагматичны.
– Мы поговорим в моих покоях.
И её покои располагались за другими деревянными дверьми, с изображениями экзотических птиц, порхающих между цветущими деревьями. Женственные и красивые образы не говорили о жестокости, которая была частью репутации Нимры, но если Ноэль и узнал что-то после более чем двух столетий существования, так то, что любое существо, прожившее более половины тысячелетия, давно научилось скрывать то, что не хотело показывать.
Насторожившись, он вошёл следом за Нимрой, тихо прикрыв за собой расписные двери. Он не знал, чего ждал, но точно не изящную белую мебель, усеянную драгоценными подушками, не солнечный свет, льющийся сквозь открытые французские двери, не зачитанные книги, разложенные на столике. Растения, однако, больше не были неожиданностью, и они придавали чувство свободы, даже хотя он был подавлен и заключён в тюрьму своим сломленным «я», своим обещанием служить Рафаэлю, а, следовательно, и Нимре.
Подойдя к французским дверям, Нимра закрыла их, отгородившись от мира, прежде чем снова повернуться к Ноэлю лицом.
– Поговорим наедине.
Ноэль натянуто кивнул, и ещё одна мысль пронзила его с мучительной внезапностью. Некоторые представители ангельской расы, старые и пресыщенные, находили удовольствие в том, чтобы брать любовников, которых могли контролировать, и обращаться с этими любовниками, как с… со свежим мясом, которое можно использовать, а затем выбросить. Он никогда не станет таким, и если Нимра этого ждёт…
Он вампир, почти бессмертный, проживший двести лет и развивший силу. Она может убить его, но он прольёт кровь прежде, чем всё закончится.
– Что ты хочешь от меня?
***
Нимра услышала угрозу за внешне вежливым вопросом и задумалась, кого именно Рафаэль послал ей. Она тихонько расспросила одного учёного, которого знала в Убежище, узнала об ужасном нападении, которое пережил Ноэль, но сам Ноэль оставался загадкой. Когда она попросила Рафаэля рассказать не просто голые факты вампира, которого он назначил к её двору, архангел сказал только:
– Он преданный и очень способный. Именно он тебе нужен.
Чего архангел не сказал, так то, что у Ноэля пронзительные льдисто-голубые глаза, наполненные такими тенями, что она почти могла дотронуться до них, и лицо, высеченное из самого грубого камня. Не красавец – нет, он слишком суров для этого – но он никогда не будет искать женского внимания. Ноэль был очень, очень мужественным. От твёрдого подбородка до тёмно-каштановых волос и мускулистой силы тела он притягивал взгляд… почти как горный лев. Одетый в синие джинсы и белую футболку, совершенно непохожую на официальную одежду, которую предпочитали другие мужчины её двора, он затмевал их молчаливым присутствием. Теперь он угрожал захватить её комнату, а его мужская энергия резко контрастировала с женственностью обстановки.
Её раздражало, что этот вампир, немногим старше двух столетий, мог внушать такие чувства ангелу, который требовал уважения от тех, кто был вдвое старше и кому доверял архангел. Вот почему она сказала:
– Ты дашь мне всё, что я попрошу? – произнесла она тоном, пронизанным силой.
В уголках его губ появились морщины.
– Я не стану чьим-то рабом.
Нимра моргнула, когда до неё дошло. Её тщеславию не понравилось, что он думал, будто к ней в постель ложатся по принуждению. Но Нимра хорошо осведомлена об ангелах и понимала, что это не необоснованно. Однако то, что это первым пришло ему в голову… Нет, Рафаэль предупредил бы её, обращайся кто-то с Ноэлем так плохо.
С другой стороны, архангел, обладающий силой сравнивать с землёй города и цивилизации, сам себе закон.
– Рабство, – сказала она, поворачиваясь к другим дверям, – не даёт ощущение вызова. Я никогда не понимала очарования рабовладельцев.
Пока он шёл следом, у Нимры не исчезало чувство, что она держала на поводке огромного зверя, который совсем не доволен ситуацией.
Интригующе, хотя её раздражало, что в нём столько силы, этого вампира Рафаэль послал в ответ на её просьбу. В этом и вся соль. Ноэль один из людей Рафаэля, а архангел не терпел слабости.
Войдя в личные покои, она кивнула Ноэлю закрыть дверь. Ещё месяц назад она бы не стала применять такие меры, потому что доверяла своим людям. Теперь же… Уже две недели она живёт с болью в сердце, и та не становится легче.
Пройдя мимо отполированного, любимого стола, за которым Нимра обожала сидеть и писать личные письма, она открыла замок верхней дверцы шкафа, располагающегося у стены. Вьющиеся завитки папоротника ласкали тыльные стороны ладоней, когда Нимра открыла простой, вмонтированный в заднюю стенку шкафа, сейф, но его не смог бы взломать даже самый искусный вор.
Достав из сейфа пузырёк, наполовину заполненный люминесцентной жидкостью, она повернулась и спросила мужчину, стоявшего, словно статуя в нескольких футах от неё:
– Знаешь, что это?
Даже непроницаемое выражение лица не скрывало ум в его глазах.
– Ничего подобного прежде не видел.
«Какая красота», подумала Нимра, наклоняя флакон и наблюдая, как солнце играет в цвете жидкости, на самом флаконе было лишь выгравировано её имя и три золотых ободка.
– Потому что эта жидкость редкость, – проговорила она, – созданная из одного растения, найденного в самых глубоких и непроходимых джунглях Борнео. – Подойдя к Ноэлю, она протянула флакон.
Пузырёк в его руке казался до смешного маленьким – игрушкой, отобранной у плачущего ребёнка. Подняв его глазам, он осторожно наклонил флакон. Жидкость растеклась по стеклу, заставляя его светиться.
– Что это?
– Полуночник. – Когда он вернул пузырёк, Нимра поставила тот на стол. – Капля убивает человека, несколько – отправляет вампира в кому, а четверти унции хватит для того, чтобы заставить ангела моложе восьмисот лет, проспать долгие десять часов.
Ноэль впился в неё взглядом.
– Так что, у твоей предполагаемой жертвы нет ни малейшего шанса.
Нимру не удивил его вывод – меньшего не стоит ожидать от ангела с её репутацией.
– Он хранится у меня три сотни лет. Мне подарил его друг, который думал, что яд понадобится мне когда-нибудь. Она слабо улыбнулась, вспомнив ангела, который подарил ей это оружие… Он словно старший брат, который дарит сестре нож или пистолет. – Он всегда видел во мне хрупкую девчушку.
***
Ноэль подумал, что тот ангел плохо знал Нимру. Она может и выглядела так, будто сломается от малейшего давления, но Луизиана не находилась в состоянии войны с ближайшими регионами, и не прогнулась даже под натиском жестокого Назараха. Ноэль не слепой и не мог отнять глаз от Нимры, которая убрала флакон обратно в сейф. Её прекрасные крылья просто манили. Их красота была приманкой для невинных, которые теряли бдительность. Ноэль никогда не был невинным, а после событий в Убежище… Если в нём и оставалась капля невинности, то и та давно иссякла.
– Две недели назад, – проговорила Нимра, закрывая дверцу, после чего повернулась к Ноэлю, – кто-то пытался опоить Полуночником меня.
Глава 2
Ноэль втянул в себя воздух.
– Им это удалось? – Облегчение, которое нахлынуло на него, когда она покачала головой, стало опустошающей бурей. Он был беспомощен в Убежище, сломанный и пойманный в ловушку, пока стекло и металл впивались в плоть, и он исцелялся, терпя агонию. Ноэль не был предан Нимре, их связывали лишь дела Рафаэля, не хотел думать о ней – разбитой и со сломанными крыльями. – Почему они ушли живыми?
– Яд подмешали в стакан холодного чая, – сказала она, пододвинувшись и коснувшись зелёного листа. – Яд безвкусен и бесцветен, как только растворяется в жидкости, я его не заметила – мне не было необходимости задумываться, что что-то в моём доме может быть для меня небезопасно. Но, у меня была кошка Королева. – На долю секунды у неё перехватило дыхание. – Она прыгнула на стол, когда я отвернулась и отпила чая. Кошка умерла ещё до того, как я успела её отругать за то, что залезла на стол.
Ноэлю понимал, что горечь потери, отразившаяся на лице Нимры, всего лишь ужасная попытка давить на его эмоции, но всё же обнаружил, что Нимра нравится ему за, хотя бы, попытку скорби о питомце.
– Соболезную.
Она слабо, но по-царски кивнула.
– Ничего никому не сказав, я проверила чай и нашла в нём Полуночник. – Гладкая, смуглая кожа натянулась на её лице. – Если бы убийце удалось меня опоить, я пролежала бы без сознания несколько часов, и те, кто об этом знал, могли обеспечить мне истинную погибель.
Ангелы были настолько близки к бессмертию, насколько это возможно в этом мире. И сильнее их считался Совет Десяти – архангелы, правящие миром. Если только ангелы не разозлят кого-то из Совета, не сильно переживали из-за смерти, лишь при редких обстоятельствах – зависит от прожитых лет и сил.
Ноэль не знал уровень силы Нимры, но точно знал, если обезглавить сильного ангела, вытащить внутренности и всё сжечь – ангел вряд ли выживет. Маловероятно, но не невозможно. Ноэль точно не знал, но слышал, что ангелы определённой силы могли возрождаться из пепла.
– Или хуже, – тихо добавил он, потому что хоть смерть и стояла в списке, но многие древние бессмертные наслаждались болью и страданиями, будто все мягкие эмоции вытравили из организма.
Ноэль мог с лёгкостью представить, что мужчина типа Назараха может сделать с Нимрой, останься она одна и уязвима.
– Да. – Она повернулась к окну, расположенному за письменным столом – сделанным с изяществом, которое разлетится от одного удара Ноэля кулаком – и устремила взгляд на дикую красоту садов. – Лишь самые доверенные слуги и жители двора приближаются к моей еде. Из-за этого предательства, я больше не могу доверять тем, с кем живу десятилетиями и даже столетиями. – Спокойные, размеренные слова, пропитанные гневом. – Полуночник почти невозможно достать, даже ангелам, а значит тот, кто предал меня, работает на того, у кого большая власть.
Ноэль ощутил, как внутри вспыхнула искра, одна из тех, которые он считал потушенными кровью, пролитой в той комнате, где похитители беспричинно, если только не считать наслаждения самих уродов, пытали его. Они могли бы оправдать это политической игрой, но он слышал смех, чувствовал мрак, запятнавший их души.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
Она посмотрела на него через плечо.
– Мне не нужен раб, Ноэль, – его имя было с французским акцентом, но в её устах стало экзотическим, – а нужен тот, в чьей преданности я не стану сомневаться. Рафаэль сказал, что ты из таких.
Всё же, его не задвинули в запас.
Этот шок для организма, удар, вернувший к жизни, потому что до этого момента, Ноэль был ходячим трупом.
– Уверена, что это кто-то из твоего двора? – спросил он под грохот, бегущей по венам крови.
Её ответ был уклончивым и гневным.
– В моём доме не было чужаков, когда использовали Полуночник. – Она расправила крылья, закрывая свет, льющийся в окно. – Тут были лишь мои, но кто-то встал против.
– Тебе шесть сотен лет, – проговорил Ноэль, понимая, что сейчас она не видела сада. – Ты можешь заставить их говорить.
– Я не могу сломить их волю, – сказала она, удивив прямым ответом. – Такой способности у меня нет, а пытать весь двор, ища одного предателя крайняя мера.
Ему показалось, что за гневом он услышал мрачное веселье, но она ещё смотрела в окно, и лицо закрывали тёмные локоны, поэтому не мог сказать точно.
– Они знают, зачем я здесь?
Тряхнув головой, Нимра ещё раз обернулась к нему с безупречной маской безразличия бессмертных на лице.
– Вероятно, думают, как и ты что Рафаэль отослал тебя из-за того, что ты сломлен, а мне нужна игрушка.
Она выгнула бровь. У него возникло ощущение, что его просто отчитывают.
– Прошу прощения, миледи Нимра.
– Говори чуть искренне, – холодно произнесла она, – твой обман с треском провалился.
– Боюсь, у меня не получится стать пуделем.
К его удивлению, она хрипло и чисто по-женски рассмеялась, встряхивая все его чувства.
– Хорошо, – сказала она, и её глаза сверкали на солнце, как драгоценные камни. – Можешь быть волком на длинном поводке.
Ноэль вздрогнул, почувствовав в себе другой жар – медленно тлеющий, опасный и опаляющий. С момента пробуждения в Лазарете – весь сломанный и не в состоянии что-то сделать – он считал, что эта его часть мертва. Но смех Нимры пробудил её. Ноэля так и подмывало поддаться вспышке этого жара, выставить его напоказ… Но не позволит смеху Нимры или изысканным женским чарам стереть правду – что ангел с крыльями цвета драгоценных камней опасна. И, возможно, в конкретно этой игре она и права, уж точно не невинна.
***
Ночью он слышал крики. Этот кошмар всегда поражал его, хотя снился с момента, когда Ноэль пришёл в себя в Лазарете.
Дело в том, что он потерял способность кричать через несколько часов пыток, не теряя сознания лишь потому, что изуверы в этом убеждались. Сломанные кости, резаные раны, ожоги – вампиры могут многое перенести, не теряя сознания. Он не помнил, чтобы кричал с самого начала, стараясь не сдаваться, но, должно быть, пришлось, потому что эхо криков преследовало Ноэля во снах. Или, возможно, крики звучали у него в голове, потому что там он слышал их один. Наяву же его силу и достоинство забрали мучители.
Отбросив пропитанное потом одеяло, он задвинул воспоминания, встал и подошёл к окну, которое оставил открытым, чтобы в комнату проникал ароматный ночной воздух. Тяжёлый и тёплый ветерок прошёлся по щекам и волосами Ноэля, но не охладил разгорячённую плоть. И всё же Ноэль задержался, вглядываясь в чернильную темноту ночи и дремлющие силуэты кустов и деревьев, раскинувшиеся во все стороны.
Минут через двадцать, он уже собрался уйти, когда заметил крылья. Не Нимры. Нахмурившись, он встал так, чтобы его не видно было снизу, и стал наблюдать. Через минуту, ангел вышел из тени, остановился и поднял лицо к окнам Нимры, в которые долго смотрел, прежде чем пошёл дальше.
Интересно. Оттолкнувшись от стены, когда больше не видно было в саду движения, Ноэль направился в душ, вспоминая, что видел этого ангела в зале. Ангел стоял справа от Нимры, когда она разбиралась с важными прошениями, значит, он точно в её внутреннем круге. Ноэль собирался больше узнать о нём сегодня.
Когда он вышел из душа, было ещё темно, но не было смысла вновь ложиться спать – а так как Ноэль вампир, долго мог обходиться без сна. С одной стороны, он вообще не понимал, зачем пытался отдохнуть. Ночами он мог не слышать криков, но смех его преследовал.
***
Утром Нимра вышла в сад, но Ноэль её опередил. Он сидел на кованой скамье, устремив взгляд на прозрачные воды ручья, который змеился по территории Нимры, прежде чем впасть в залив.
Ноэль не двигался и походил на статую, высеченную из скал, которые оберегали по краям ручей.
Она тихо ступила на тропу, которая шла в обход Ноэля, потому что понимала ценность тишины, но он тут же посмотрел на неё. Даже на расстоянии, её поймали в плен глаза, цвета зимней голубизны. Она знала, что эти глаза ему вырвали во время нападения в Убежище, а лицо было разбито до неузнаваемости. Его опознали лишь по кольцу, надетому на раздробленный палец.
Гнев, холодный и опасный, разлился по её венам, но она старалась говорить спокойно.
– Здравствуй, Ноэль. – Её крылья касались вьющихся белых и розовых цветов диких кустов азалии, и роса осыпала желанной лаской перья.
Он встал – крупный мужчина, двигавшийся с хищной грацией.
– Ты рано проснулась, миледи Нимра.
«А ты, – подумала Нимра, – не спишь».
– Прогуляйся со мной.
– Приказ?
Определённо волк.
– Просьба.
Ноэль шагал рядом с Нимрой между рядами цветов, сонно кивающих в туманном свете раннего утра, их лепестки искали красно-оранжевые лучи восходящего солнца.
Нимра привыкла расправлять крылья на улице, но сегодня этого не сделала, желая держаться ближе к этому вампиру. Она не могла не задумываться, что он скрывает под этой сдержанной личиной?
Услышав жалобное мяуканье, Нимра посмотрела под живую изгородь.
– Это ты, Мимоза. – Она вытащила старую кошку из тени тёмно-зелёного куста, усыпанного жёлтыми цветами. – Что пробудило тебя так рано? – Серо-белая кошка потёрлась мордочкой об подбородок Нимры и устроилась у неё на руках дремать.
Нимра чувствовала, что Ноэль смотрит на неё, поглаживая Мимозу, но ничего не сказала. Подобно раненому животному, он плохо реагировал на давление. Он должен прийти к ней – если вообще придёт – в своё время, в своём темпе.
– Из-за кисточек на ушах, – сказал он, наконец, глядя на комичные уши Мимозы. – Вот почему ты назвала её Мимозой.
От его догадки она улыбнулась
– Да… а ещё потому, что в первый раз, когда я её увидела, она стояла возле мимозы, играя с листьями, а потом отпрыгивала. – В процессе на неё опустились семена одуванчиков, словно корона на голове.
– Сколько у тебя питомцев?
Нимра гладила Мимозу, слушая, как старая кошка мурлычет.
– Теперь только Мимоза, которая скучает по Королеве, хотя та утомляла её выходками, она была так молода. – Ноэль не привык видеть ангелов, поступающих так по-человечески. И всё же Нимра, державшая в руках эту старую кошку, выглядела именно так.
– Хочешь, я подержу её на руках?
– Нет. Мимоза гораздо легче, чем следовало бы… Она большая только за счёт меха. – Она сказала это с серьёзным выражением лица в безмолвной тайне рассвета. – Из-за горя она не ест, а прожила уже столько лет… – Инстинктивно он протянул руку и провёл пальцем по макушке кошки.
– Она уже давно с тобой.
– Двадцать лет, – ответила Нимра. – Не знаю, откуда она взялась. Тогда она просто оторвалась от игры с кустом и решила, что я принадлежу ей. – Медленная улыбка, которая распалила тлеющие угли внутри Ноэля. – С тех пор она всегда сопровождала меня на утренних прогулках, хотя теперь её беспокоит холод.
Нежная забота в этих словах противоречила всему, что он слышал о Нимре. Её боялись вампиры и ангелы по всей стране. Даже самые агрессивные ангелы держались подальше от территории Нимры… хотя, судя по всему, её силы ничто по сравнению со многими из них. Ноэль задумался, насколько то, что он видел перед собой, было правдой, а насколько – хорошо отработанной иллюзией.
Нимра подняла голову, и мягкое золото восходящего солнца коснулось её лица, осветив такие яркие и сияющие топазовые глаза.
– Моё любимое время суток, когда всё ещё полно обещаний.
Сады вокруг начали оживать, а небо загорелось полосками тёмно-оранжевого и розового, такими тёмными, что небо стало почти малиновым, и перед ним стояла красивая женщина с крыльями коричневого цвета, усыпанными драгоценными камнями.
Мужчин мог бы поддаться такому мгновению… но сама сила этого очарования заставила его отступить, напоминая о холодных, непреклонных фактах, почему он здесь.
– Кого-нибудь подозреваешь в предательстве?
Нимра не стала возражать против внезапной смены темы разговора.
– Я не могу заставить себя заподозрить кого-то из своих. – Она медленно и с бесконечным терпением погладила дремлющую в её объятиях кошку. – Это хуже, чем нападение с ножом в темноте, потому что тогда я могла бы сосредоточиться на тени. А сейчас… мне не нравится это, Ноэль.
Что-то в том, как она произнесла его имя, обволокло Ноэля, заставив крепче захлопнуть щиты. Возможно, в этом сила Нимры – в способности убеждать людей верить в то, во что она хотела. От этой мысли он стиснул зубы, каждая клеточка тела была готова к опасности, которая, он был уверен, скрывалась за стройностью её тела.
Словно услышав его мысли, она покачала головой.
– Какое недоверие, – прошептала она. – Судя по твоим глазам, ты словно прожил гораздо больше веков, чем я.
Ноэль промолчал.
Мягкие чёрные локоны мерцали глубокой синевой в лучах рассветного солнца, и Нимра продолжала гладить Мимозу.
– Я официально представлю тебя своему двору…
– Предпочту сам с ними познакомиться.
Она выгнула бровь, намёк на истинное высокомерие, которое Ноэль в ней видел. Это странно успокаивало. Ангелы возраста и силы Нимры привыкли к власти, привыкли всё держать под контролем. Он был бы подозрительнее, если бы она восприняла то, что он её перебил с невозмутимым спокойствием, которое демонстрировала до сих пор.
– Но почему? – Требование от бессмертного, который держит территорию в железной хватке.
Но Ноэль ищет свой путь после месяцев, проведённых в непроницаемой тьме, и никому не позволит сбить себя с курса.
– Если есть предатель, нет смысла настраивать против себя весь двор, – проговорил он. – А они очень быстро воспротивятся, если возьмёшь за правило знакомить их всех со своей новой… забавой. – Она продолжила смотреть на неё полными силой глазами. Возможно, другие мужчины испугались бы, но Ноэль был очарован её. – Неужели твои люди настолько глупы, – сказал он, – и поверят в эту глупую историю, если ясно дашь понять, как я ценен для тебя?
Нимра перестала гладить Мимозу.
– Будь осторожен, Ноэль, – сказала она тихим голосом, который гудел от силы, заключённой в её маленьком теле. – Эта территория моя, потому что никто не может переступить через меня.
– В этом я никогда не сомневался, – сказал он, удерживая её взгляд, полный грозного предупреждения.
Он никогда не забывал, что за хрупким телосложением и женской красотой Нимры скрывается бессмертная, которая, как говорили, настолько жестока, что вызывает леденящий душу ужас даже у себе подобных.
