Текст книги "Путь волшебницы. История в зеркалах(СИ)"

Автор книги: Наиля Баннаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

На приветствия Сивилла отвечала спокойно, но в пустые беседы ни с кем не вступала. Заказы выполняла охотно, но с заказчиками общалась более чем сдержанно. Что же касается тех, кто осаждал ее просьбами о протекции, то проблему с ними она решила кардинально: рассказала обо всем королю, и тот выставил у дверей ее покоев круглосуточную охрану. Заказчиков она принимала в особом кабинете в здании комитета придворных магов, а в личные ее покои отныне никому из дворян, кроме короля, не было доступа.

Однажды утром, лежа в объятиях любимого, Сивилла с улыбкой рассказала ему о том, какие печальные мысли посетили ее когда-то по поводу символики лилий, украшающих обои будуара.

– Ты – и вдруг старая дева? – удивился король. – Обижаешь! Я бы ни за что не позволил такому случиться!

И рассмеявшись, крепко прижал Сивиллу к своей груди. На некоторое время ей стало не до лилий и их символики... А затем, когда она вновь глянула на голубой шелк стен, ей показалось, что серебристые лилии словно увяли, обидевшись на насмешку. "Так вам и надо!" – с веселой мстительностью подумала волшебница о цветах, когда-то чуть было не заставивших ее расплакаться.

В тот день она основательно засиделась в своем кабинете. Работы оказалось на удивление много. Прежде всего, назначенное на утро ежемесячное заседание комитета закончилось позднее обычного. После этой многочасовой говорильни Сивилла почувствовала себя совершенно выжатой и решила отдохнуть, завершив дела на сегодня. Но в ее личной приемной к этому времени собралось уже четверо заказчиков, и проблемы у каждого, как оказалось, были отнюдь не пустяковые.

Когда ушел последний заказчик, Сивилла вздохнула с облегчением и встала с кресла, собираясь идти к себе. Но как выяснилось, обрадовалась она преждевременно. В дверь осторожно поскреблись, и вошел один из младших магов комитета с просьбой разъяснить ему кое-что по поводу сегодняшней резолюции, принятой на заседании. Обреченно опустившись обратно в кресло, Сивилла принялась обсуждать с коллегой его вопрос.

Закончив с ним, она вновь собралась было уходить, но тут срочно попросил его принять другой младший маг – с просьбой о внеочередном отпуске. С этим он мог бы обратиться к любому из старших членов комитета, и Сивилле стало досадно, что именно ей пришлось этим заниматься. Впрочем, чему удивляться? У парня срочное дело, а в этот час из всех старших магов, наверное, только она все еще находилась в здании комитета – остальные-то давно разошлись... Пришлось Сивилле решать и этот вопрос.

Когда она, совершенно измотанная, наконец добралась до своих покоев, уже давно стемнело – осенние ночи падают на землю быстро, как занавес в театре. Пройдя скорым шагом через просторную гостиную и небольшую библиотеку, Сивилла ввалилась в свой любимый будуар. Ей хотелось спать, только спать, и больше ничего. Даже ужинать не собиралась, настолько устала.

Она зажгла светильник – и испугалась. Вокруг было что-то не так! Судорожно оглядевшись по сторонам, Сивилла с изумлением увидела, что белая лепнина будуара на стенах и потолке теперь покрыта позолотой. А стены больше не голубые – вместо увядших серебристых лилий их усыпают пышные розы, тускло переливающиеся червонным золотом на темно-розовом фоне. Сивилла застыла, разглядывая это великолепие.

– Тебе нравится? – раздался из тьмы алькова счастливый и довольный голос короля.

– Д-да... – забыв удивиться этому внезапно прозвучавшему голосу, восхищенно выдохнула Сивилла, у которой не хватало ни сил, ни слов на то, чтобы описать свои впечатления.

– Тогда иди сюда... – тихо позвал ее король.

Глава 8. Зеркало в медальоне: сила

Сивилла вставила зеркальце в хорошо знакомую ей филигранную оправу и полюбовалась плодами своей работы. Свершилось невероятное! Ей удалось восстановить в прежнем виде мощнейший талисман, который был создан для их правителя ко дню его появления на свет ныне покойным главным придворным магом. Тот самый талисман, который разбился, исчерпав свой запас, в знаменательный день ее, Сивиллы, знакомства с королем.

Подобные амулеты, даваемые детям при рождении, всегда обладают довольно большим зарядом силы – даже если созданы слабой ведьмой, вроде ее матери. Сама Сивилла неизменно носила на шее простенькую подвеску с крохотным лазуритом, которую Эльфирия некогда сделала для своей новорожденной дочери. Придворная волшебница с уважением ощущала, что создавая этот артефакт, ее мать вышла далеко за пределы своих скромных возможностей. А ведь это – талисман, созданный рядовой ведьмой... Страшно себе представить, сколь велика должна быть сила аналогичного талисмана, созданного лучшим магом страны для ребенка, которому суждено было в дальнейшем править этой страной! Если ей, Сивилле, хватило сейчас сил полностью восстановить подобную вещь во всем ее магическом великолепии – значит, уровень ее мастерства за последнее время неизмеримо возрос.

Осознавать такое молодой придворной волшебнице было чрезвычайно приятно. Сивилла с гордостью посмотрела на овальное зеркальце в крупном медальоне и без ложной скромности подумала, что сейчас она, без сомнения, является одним из самых могущественных членов комитета придворных магов. А может быть, уже даже сравнялась в силе с самой мадам Бошер...

Ох, уж эта мадам Бошер! Отношения с ней у Сивиллы не сложились с самого первого дня знакомства. Нет, главная придворная волшебница не старалась указать "провинциальной выскочке" ее место (чем на первых порах грешили по отношению к Сивилле даже многие младшие члены комитета, не говоря уже о старших). Мадам Бошер просто-напросто в упор не замечала Сивиллу.

Но даже это делалось не то что бы подчеркнуто. Глава комитета вообще редко выделяла кого-либо из подчиненных на общих заседаниях. Если кого-то вызывали с докладом, это делал распорядитель комитета – один из младших магов, неприметный рыжеватый юноша лет двадцати пяти с вкрадчивым голосом и безукоризненными манерами. Мадам Бошер почти никогда не обращалась к выступавшим с вопросами, а ее речи на ту или иную тему бывали обращены сразу ко всем участникам заседания.

Правда, случалось, что некоторых магов и волшебниц вызывали к мадам Бошер на личную аудиенцию. Например, по случаю их вступления в должность – такая аудиенция была для новоприбывшего мага или волшебницы обязательной. Дальнейшие же вызовы к начальнице по любому другому поводу (причины подобных аудиенций никогда не раскрывались тем, кого они не касались) однозначно расценивались как честь.

Главная придворная волшебница никогда не снисходила до того, чтобы лично распекать подчиненных в случае необходимости – объявление взысканий и наказаний входило в обязанности все того же распорядителя. Так что если члена комитета вызывали на аудиенцию к главной волшебнице, то делалось это явно не для разноса. Напротив, в таких случаях считалось, что деятельность и талант того или иного подчиненного настолько заинтересовали мадам Бошер, что она проявила к нему особое доверие.

Сивилла вникла во все эти тонкости в первые же дни своего пребывания в столице. Приступив к своим служебным обязанностям, она со дня на день ждала вызова на аудиенцию к начальнице по случаю вступления в должность, объясняя для себя странную отсрочку сильной занятостью руководительницы комитета. Но так и не дождалась приглашения – ни тогда, ни гораздо позже... Мадам Бошер словно бы не заметила, что у нее появилась новая подчиненная.

В те первые дни на новой службе Сивилле очень хотелось спросить у кого-нибудь из коллег, случалось ли в истории комитета, что новичок так и не удостаивался вступительной аудиенции у его главы. Но осторожность удерживала ее от опасных расспросов, а затем эта проблема как-то незаметно перестала быть для нее актуальной – жизнь закрутила молодую волшебницу в вихре разнообразных забот. Сивилла лишь сделала для себя вывод, что начальница по непонятной причине игнорирует ее. Но она вынуждена была с этим смириться, благоразумно рассудив, что игнор, как бы он ни был опасен таящейся в нем неизвестностью, все же предпочтительнее откровенного третирования...

Сейчас, полтора года спустя после своего прибытия в столицу, Сивилла могла по достоинству оценить тот богатый опыт, который ей дала работа в комитете. И в этом свете ей было уже совершенно безразлично поведение суровой начальницы. Тем более что ее отношения с мадам Бошер не претерпели ровным счетом никаких изменений за это время. Точнее, они вообще не возникли – потому что их редкие встречи на заседаниях (во время которых руководительница комитета не удостаивала Сивиллу ни словом, ни даже взглядом) трудно было назвать громким словом "отношения".

Но сколь бы важное место ни занимала работа в жизни Сивиллы, тот резкий скачок уровня магического мастерства, какой молодая волшебница неожиданно обнаружила у себя, нельзя было объяснить одним только обогащением ее опыта благодаря службе в комитете. И Сивилла призадумалась: возможно, катализатором перехода на новый уровень мастерства стало ее страстное чувство к королю, высвободившее скрытые ресурсы ее дара?

Так или иначе, но в один прекрасный день Сивилла нашла в себе смелость предложить монарху восстановить его младенческий амулет. Произошло это вскоре после того, как разразилась очередная война, и король вернулся из победоносного сражения с серьезным ранением. Сивилле пришлось магическим путем восстанавливать его силы. По рассказам очевидцев, его величество повел за собой войска в атаку и чудом избежал гибели от пушечного снаряда. Известие о том, что любимый был на волосок от смерти, перепугало Сивиллу, и она осторожно и ласково, стараясь не обидеть, пожурила короля за то, что он отказывается носить талисманы, которые ему предлагает мадам Бошер.

– Я привык к тому своему амулету... – с усилием ответил король, все еще слабый после ранения. – Помнишь медальон, который я в вашем лесу расколотил? Мне никакого другого не нужно, он со мной с детства был, всегда... Бошер старается, конечно – обязана стараться! Но у меня как-то душа не лежит ни к ней самой, ни к ее творениям. Надо бы восстановить тот мой амулет, но я не хочу отдавать его в руки Бошер. Отец ее очень ценил, при нем она и стала главной в комитете. А я... а я с удовольствием назначил бы на ее пост тебя!

Сивилла покраснела от удовольствия, но тут же мысленно одернула себя. Король говорит так восторженно оттого, что любит ее. Но если рассудить по справедливости, то ей ли, вчерашней девчонке, пусть и очень талантливой, тягаться с сильнейшей волшебницей страны?

Сивилла знала, что правящая династия очень многим обязана мадам Бошер. Благодаря мощным защитным и атакующим чарам, которые главная придворная волшебница накладывает на морские и воздушные корабли, армия их короля несет в любых войнах меньшие потери, чем армия противника. Мадам Бошер раскрыла ряд заговоров при дворе – как при прежнем короле, так и при нынешнем. Отца нынешнего короля она неоднократно вытаскивала буквально с того света, подпитывая его своей силой и залечивая магическим способом его раны, полученные в очередном сражении (любовь к военным действиям и безрассудное стремление участвовать в них лично явно передавались по наследству в этой династии).

Но от судьбы не уйдешь – несколько лет тому назад его величество погиб-таки на поле брани. Рассказывали, что в тот день он, торопясь на битву, забыл надеть защитный амулет, сделанный для него главной волшебницей... Несколькими годами ранее скончалась его супруга, но тут мадам Бошер была бессильна помочь – королева стала жертвой сердечного приступа в жарко натопленной купальне, входя в которую, сняла с себя не только одежду, но и все амулеты...

Оставшись после смерти отца круглым сиротой, нынешний король принял бразды правления, едва вступив в возраст совершеннолетия. И главная волшебница служила ему так же верно, как когда-то служила его отцу.

Так что заслуги мадам Бошер перед короной очевидны. Тогда как она, Сивилла, всего лишь однажды спасла королю жизнь. Ну, ладно, допустим, впоследствии она постоянно радовала короля, придавая, по его словам, смысл его жизни (при этой мысли Сивилла отчаянно покраснела), но подобное ведь не внесешь в список магических заслуг...

И все-таки Сивилла с самого начала своей жизни в столице надеялась, что придет день, когда она, накопив опыта, сумеет встать в профессиональном отношении вровень с мадам Бошер. А со временем – как знать? – может быть, и в самом деле займет ее пост. Тем более что главная придворная волшебница, кажется, довольно немолода – не пора ли ей в обозримом будущем на заслуженный отдых? Выглядит она лет на тридцать пять, но это лишь иллюзия. Никакие косметические заклинания не могут скрыть усталой старческой походки и вернуть беззаботный блеск юности мудрым, беспощадно-пронзительным глазам.

...Но сейчас, внезапно обнаружив в себе новые силы и возможности, Сивилла стала иначе смотреть на многое. Прежде всего, она попросила у короля пустую оправу его любимого амулета – ничего не обещая заранее. А он и не потребовал никаких обещаний, видимо, не ожидая от нее большего, чем имел право ожидать. Но сама-то Сивилла теперь ожидала от себя намного более высоких результатов, чем обычно! И не ошиблась. Ей удалось сдать своеобразный экзамен самой себе – восстановить сложнейший талисман. А это очень, очень многое меняло в ее планах...

Пусть ей никогда не удастся стать королевой, зато у нее есть реальный шанс стать главной придворной волшебницей! Она решила, что вручив восстановленный амулет королю, попросит его прямо сейчас исполнить их общее желание – назначить ее на место мадам Бошер.

Сивилла была готова, если потребуется, даже устроить показательную, со множеством свидетелей, магическую дуэль со своей начальницей – чтобы все видели, что новая главная волшебница заняла это место по праву достойнейшей, а не по протекции короля как его фаворитка (ну, или точнее, не только поэтому). Молодая волшебница была уверена, что выиграет эту дуэль при любом раскладе. Новые, неизведанные магические силы, возникшие в ней неизвестно откуда, пьянили и возбуждали ее...

Верно говорят: "Хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах". Сивилла не подозревала, что дуэль, к которой она чувствовала такую пламенную готовность, состоится гораздо раньше, чем она предполагала. Но зрителей при этом окажется минимальное число. А ставкой в поединке будет не пост главы комитета, а ее собственная жизнь...

Глава 9. Зеркало в комитете придворных магов: тени

Заходящее солнце щедро окрасило багрянцем дубовые панели, которыми был обшит кабинет Сивиллы. Рабочий день подходил к концу. Еще раз с гордостью полюбовавшись королевским амулетом, который ей удалось восстановить, волшебница осторожно спрятала его за корсаж. Ей хотелось обрадовать короля потрясающей новостью прямо сейчас – пусть он убедится, сколь возросла ее магическая сила. И тогда она, Сивилла, займет подобающее ей положение при дворе. Не одна из полусотни придворных магов, а глава всего комитета – вот чего она достойна!

Посетителей у нее сегодня не было. В любой другой день Сивиллу такое положение дел, наверное, огорчило бы и даже отчасти оскорбило. Но сейчас молодая волшебница, напротив, сочла отсутствие посетителей добрым знаком – ведь она торопилась поскорее уйти к себе, и судьба не чинила к этому никаких препятствий. Все складывалось как нельзя более удачно!

Заперев кабинет, она торопливо устремилась к лестнице, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Завернув за угол, Сивилла тут же мысленно похвалила себя за осторожность: ей навстречу шел распорядитель. То-то было бы неприлично, если бы он увидел ее, одну из старших членов комитета, бегущей по коридору вприпрыжку!

Но в следующее мгновение Сивилле стало не до размышлений о приличиях. Она вдруг вспомнила, что за спиной у нее – короткий тупиковый отрезок коридора, в который не выходит никаких других дверей, кроме двери ее кабинета. Получается, распорядитель шел к ней? Но это значит... Она растерянно остановилась. И тут же, словно в подтверждение ее слов, распорядитель, подойдя к ней и, тоже остановившись, негромко, но торжественно произнес:

– Мадам Бошер желает видеть вас у себя. Прямо сейчас.

И, развернувшись, величественно двинулся впереди нее. Как будто Сивилла не смогла бы самостоятельно отыскать кабинет главы комитета! Всем работающим тут было прекрасно известно, где находятся рабочие апартаменты мадам Бошер. Молодая волшебница почувствовала себя верблюдом в караване, но деваться было некуда. Пришлось невыносимо медленно и важно пройти по бесконечным коридорам и лестницам чуть ли не след в след с распорядителем, этим высокомерным сухарем, от которого никто никогда не слышал ни единого слова, помимо деловых фраз.

Наконец-то верхний этаж! Вот и высокие двустворчатые двери кабинета мадам Бошер. Распорядитель постучал, и эти огромные двери, кажущиеся такими тяжелыми, с легкостью распахнулись перед Сивиллой. Поскольку никаких слуг за ними видно не было, оставалось думать, что мадам Бошер сама, с помощью магии, впустила посетительницу. Точнее, посетителей – распорядитель вошел вместе с Сивиллой.

Молодая волшебница была немного удивлена всем этим – и тем, что на ее аудиенции будет присутствовать распорядитель, и тем, что глава комитета не держит в кабинете ни слуг, ни секретарей. А особенно – тем, что приемная мадам Бошер, этот традиционный для всех кабинетов "предбанник", менее всего напоминала место ожидания. Скорее это было похоже на большой будуар, лишенный мебели, или же на бальную залу в миниатюре.

Между резными панелями из красного дерева кое-где были проемы от пола до потолка, задернутые бордовыми портьерами. Они скрывали, видимо, двери, а не окна: света оттуда не пробивалось. Комната была освещена только высокими напольными канделябрами со множеством свечей. По стенам висели огромные портреты членов королевской династии в массивных золоченых рамах. Пол был украшен изумительной по красоте мозаикой: японский дракон прихотливо изгибал чешуйчатую спину. Дракон был вписан в круг, а круг, в свою очередь – в квадрат.

"Тут бы вальсы танцевать! – восхищенно подумала Сивилла. – Жаль только, места маловато – на две-три пары, не больше..." В задумчивости она уставилась на дракона так пристально, что ей даже показалось, будто он слегка пошевелился. Очнулась она только тогда, когда распорядитель молча прошагал прямо по крыльям дракона к двери в противоположной стене – единственному проему, не задрапированному портьерами (не считая той двери, в которую они вошли). Сивилла подалась было вперед, чтобы идти за ним, но сообразила, что ей ничего не сказали и даже не сделали никакого приглашающего знака. И осталась на том же месте, у входа.

Очень скоро распорядитель вновь показался в приемной, а за ним следовала мадам Бошер собственной персоной. Вся в черном, как обычно. На шее – длинная тонкая нитка гранатовых бус, в ушах – серьги-капельки, тоже гранатовые.

Распорядитель отошел в сторонку, а мадам Бошер, высокая и величественная, остановилась прямо в центре комнаты. И поманила Сивиллу рукой к себе. Молодая волшебница удивилась: неужели начальница собирается говорить с ней прямо здесь? Но тут и присесть-то негде... Разве что стоя беседовать. Хотя, если разговор будет кратким, и глава комитета всего лишь поприветствует младшую коллегу, скажет пару общих слов о дальнейшей совместной работе и распрощается, сославшись на занятость, то почему бы и нет...

А что, подумала Сивилла, это было бы вполне в духе мадам Бошер. Она смогла бы таким образом и соблюсти правило первой аудиенции, и лишний раз унизить разговором "на ходу" молодую волшебницу, относительно недавно прибывшую из провинции. Да, эта молодая волшебница – фаворитка короля, но мадам Бошер, с ее авторитетом при дворе, вполне может позволить себе подобные шпильки даже в адрес фаворитки – под благовидным предлогом.

Сивилла переступила границу мозаичного орнамента на полу и подошла к хозяйке этих роскошных покоев. Та, кивнув, еле заметно повела рукой, и сборчатые багряные портьеры, закрывавшие проемы в стенах, медленно поползли вверх, открывая огромные, во всю стену, зеркала. В них отразились десятки свечей, горящих в канделябрах. В комнате сразу стало намного светлее. И как будто бы намного теплее... Жар шел от пола. Сивилла глянула под ноги и с ужасом увидела, что мозаичный дракон медленно извивается...

Вскрикнув, Сивилла отскочила от мадам Бошер назад, в сторону входной двери. Но с размаху налетела спиной на какое-то препятствие. Обернувшись, она ничего не увидела и, вытянув вперед руки, вновь попыталась было прорваться обратно ко входу. Но тщетно: по линии окружности, в которую был вписан дракон, выросла незримая стена. В отчаянии Сивилла повернулась к мадам Бошер. Главная придворная волшебница смотрела на нее с усмешкой.

– Убежать стараешься? На тебя непохоже... – медленно произнесла мадам Бошер. – Ты же у нас любую опасность презираешь – самая храбрая, самая сильная... Или ребенка своего спасти стараешься? Не выйдет. Не будет у тебя никакого ребенка. Прямо сейчас и не будет.

Все происходящее начало казаться Сивилле дурным сном. Жар, исходящий от пола, не столько жег, сколько душил. Блики свечей плавились в зеркалах, и в этом зазеркалье угрожающе копошились, на глазах увеличиваясь, странные тени, похожие на сгустки мрака, которые, казалось, вот-вот вырвутся наружу...

"О каком ребенке она говорит? – лихорадочно думала Сивилла, стараясь сохранить и удержать остатки сознания, распадающегося на осколки. – У меня нет детей... И я не беременна... Или?!"

– Да, именно так... Ты беременна! Почему, как ты думаешь, тебя в последнее время буквально переполняет магическая сила? Не знала, да? – спросила мадам Бошер, явно уловив изумление на лице Сивиллы. – Ну так знай теперь... Все равно тебе недолго осталось. Живой я тебя отсюда не выпущу, поэтому могу сказать тебе всё.

Молодой волшебнице о многом хотелось спросить у мадам Бошер: и как та узнала о ребенке, и почему она хочет убить ее, Сивиллу, и не думает ли она, что ей и самой не жить после этого – ведь король ее казнит... Но язык не повиновался. Даже мысли уже не повиновались. Впрочем, мадам Бошер, кажется, решила ответить на все вопросы Сивиллы, не дожидаясь, пока та их задаст. Главной придворной волшебнице явно доставляли удовольствие эти объяснения – она изливала свою ненависть и в то же время торжествовала.

– Ты мне как кость в горле! И откуда ты только взялась... Мне стоило огромных усилий пробить защиту талисмана короля, а ты все испортила! Кто тебя просил его спасать?! С мамашей-то его я в свое время разделалась без труда... Стоило лишь сказать ей, что если принять в полнолуние ванну с вербеной, сняв все амулеты, то можно стать более желанной для своего мужа и выглядеть более молодо. Ну, она и приняла ванну. С ядовитым отваром... А ведь среди ее амулетов были и те, что сделал прежний придворный маг и которые я не смогла бы преодолеть. А она их сняла, ха-ха, сняла!

И мадам Бошер раскатисто засмеялась. "Да она сошла с ума!" – мелькнуло в голове у Сивиллы, которая, вжавшись спиной в невидимую стену, мучительно старалась найти выход из положения. Сил совершенно не было, колени подгибались... А мадам Бошер продолжала свой победный монолог:

– Любви нашей королеве захотелось, видите ли... Эта дура не знала, что лично ей не помогли бы даже эликсир вечной молодости и сильнейший любовный приворот, вместе взятые. Потому что ее муж любил меня – да, только меня! И заметь, любил не потому, что я его приворожила! Нет, я могла бы, конечно, такое сделать. Но сила приворота ничто перед истинной любовью! А он любил меня без всяких приворотов. Просто потому что любил...

Тут голос мадам Бошер стал тише и как-то странно дрогнул, а глаза блеснули. В этот момент Сивилла, которая уже воспринимала все происходящее как какую-то иную, искаженную реальность, внезапно обнаружила, что вновь способна говорить. Хотя бы говорить – на большее сил пока не было. Надо бы спросить мадам Бошер о себе, но заслушавшись рассказом своей мучительницы, Сивилла спросила ее совсем о другом:

– Зачем же вы его убили, если он вас так любил?

Высокомерное лицо мадам Бошер перекосилось, словно от боли, и вдруг – или Сивилле это лишь показалось? – стало очень старым. Она глухо произнесла:

– Я бы никогда не убила его. Он действительно забыл надеть мой амулет перед битвой. Война всегда интересовала его больше, чем я...

Сивилла понимала, что надо спасать свою шкуру, но вновь задала вопрос совсем не о том.

– Пусть так, но ведь нынешний король – его сын! Зачем вы хотите его убить? Вы ведь любили его отца!

– Да, верно, он его сын... Но и ее сын – тоже! – в голосе мадам Бошер плеснулись боль и гнев. – Так похож на него, но все равно – и ее сын! Нет, глупая девчонка, ты не понимаешь – твой драгоценный король должен умереть!

– Ну а страной кто будет править? – спросила Сивилла со всем сарказмом, на какой была способна в этот момент. – Вы, что ли?

– Почему это – я? – торжествующе и гордо улыбнулась мадам Бошер. – На трон взойдет наследник!

Сивилла не нашлась, что ей ответить. Видимо, абсолютное недоумение в полной мере отразилось на ее лице, потому что собеседница тихо рассмеялась и сказала ей почти ласково:

– Пошевели мозгами, дурочка! Думаешь, тебе одной удалось забеременеть от короля?

– Так у вас есть... – пролепетала и замолкла, так и не договорив, Сивилла, для которой эта новость стала шокирующей. Вся страна знала, что мадам Бошер абсолютно одинока. "Возложила личную жизнь на алтарь отечества", – так высокопарно выразился о ней в приватной беседе редактор самой крупной столичной газеты. Лучше и не скажешь, учитывая заслуги главной придворной волшебницы перед королевской династией... А теперь оказывается, что у мадам Бошер есть ребенок.

– Да, у меня есть сын. После смерти твоего возлюбленного – а это произойдет совсем скоро – мой сын станет королем! И станет им по праву, ведь он тоже сын прежнего короля! – самоуверенно подтвердила худшие догадки Сивиллы мадам Бошер.

Сивилла вновь потеряла дар речи, но на сей раз – без всякого колдовского вмешательства. Она была просто потрясена. А главная придворная волшебница сказала куда-то в глубь комнаты воркующим голосом:

– Подойди, мой мальчик! Пусть она на тебя посмотрит и сравнит тебя с нынешним королем. Похожи, не правда ли? Единокровные братья как-никак...

Из-за темных сгустков, которые уже вырвались из плена зеркал и тесно обступили мозаичный круг с драконом, выступила худощавая фигура. Молодой человек повернулся к Сивилле, в упор глядя на нее тускло-зелеными глазами из-под длинных рыжеватых прядей, спадающих на лоб. Распорядитель комитета – сын мадам Бошер?! Да, действительно похож на короля, если приглядеться... Бледная копия его величества.

У Сивиллы потемнело в глазах. Только теперь она поняла, что спасения нет. Они с королем обречены. И их еще не родившийся ребенок – тоже...

Глава 10. Зеркало в судилище: приговор

– Ну, хватит болтовни, – мадам Бошер сжала губы в тонкую жесткую линию и протянула руку в направлении лба Сивиллы.

Да, это делается очень просто... Сивилла вспомнила один из уроков старого мага: вот он протянул руку, сказал еле слышно сквозь зубы какое-то угловатое и шершавое слово – и бабочка, собравшаяся было впорхнуть в окно его кабинета, медленно упала на подоконник, как увядший лепесток.

С того дня минуло много лет, но Сивилле еще ни разу не приходилось применять это жуткое умение всерьез, хотя она была ему прекрасно обучена. На том уроке она буквально онемела, увидев гибель бабочки. Учитель внимательно вгляделся в ее лицо. Девочке показалось, что он вот-вот признается, что переборщил, и этот мучительный урок наконец закончится. Но старый маг тихо сказал:

– Это хорошо, что тебе не нравится... Такое и не должно нравиться. Но ты обязана это уметь. Плох тот маг, который не умеет защитить ни себя, ни других.

На последующих уроках Сивилла вынуждена была изобрести ритуал, о котором так и не рассказала своему наставнику. Прежде чем уничтожить ради очередного упражнения какое-то живое существо – бабочку, птичку и т.д. – она мысленно извинялась перед ним за это, оправдываясь тем, что должна его убить для своего обучения магии, чтобы научиться защищать других. Этот ритуал помог ей тогда не возненавидеть ремесло, которое раньше ей так нравилось.

После того как страшное умение было закреплено и отточено юной ученицей, старый учитель взял с нее слово мага, что она никогда не применит это умение ради развлечения, корысти или в порыве гнева. Сивилла охотно пообещала ему это, подумав про себя, что вряд ли найдет в себе силы применить этот навык, даже если в нем будет крайняя нужда.

И вот он пришел, этот день – когда нужно произнести то самое слово и выпустить сгусток разящей энергии с вытянутых пальцев в живое существо – в человека! – не потрудившись даже мысленно извиниться перед ним за это...

Два смертоносных заряда полетели одновременно с разных сторон – невидимые, но мощные. И столкнулись в центре магического круга, прямо над мордой мозаичного дракона, хищно раздувающего ноздри.

Дуэль магов – не дуэль лучников. Если две стрелы столкнутся в воздухе, то обе они просто-напросто не долетят до цели. Здесь же было совсем иначе... То, что увидела и ощутила при этом Сивилла, было удивительным и не совсем понятным даже ей.

На месте столкновения зарядов энергии ничего видимого глазу не произошло. Но дрогнули отчего-то огоньки многочисленных свечей, в зеркалах промелькнула невесть откуда взявшаяся ярко-голубая вспышка – и тотчас же сгустки мрака, до этого момента колыхавшиеся, словно стражи, вокруг маленького поля битвы двух волшебниц, как по команде, стремглав ринулись обратно в зеркала.

Невидимая стена, окружающая мозаичный круг, исчезла – Сивилла поняла это, когда ее отшвырнуло назад отдачей заклинания, и она, думая, что упрется спиной в барьер, не удержалась на ногах и вылетела за пределы мозаичного круга с драконом. Сам дракон, кстати, уже не казался живым и не испускал жар. Его многочисленные чешуйки влажно отблескивали в свете свечей, как и положено фрагментам мозаики. А пол приемной был холоден как лед – Сивилла ощутила это ладонями, пытаясь подняться.

В этот момент раздался легкий треск, и волшебницу что-то больно кольнуло между грудей. Сивилла, так и не встав с колен, рванула шнуровку корсажа и торопливо извлекла королевский амулет. Филигранная серебряная оправа была испорчена – слегка вдавлена с одной стороны, словно на нее наступили сапогом. А волшебное зеркальце, "сердце" амулета, пересекали трещины, паутинками расходящиеся от центра – словно в медальон угодили камешек или пуля... Но камень или пуля этому зеркалу были не страшны: его мог разбить лишь мощнейший заряд смертоносной энергии. Именно он его и разбил.