Текст книги "Эхнатон, живущий в правде"

Автор книги: Нагиб Махфуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– И отвергаешь богов Египта?

– Бог один. Равных у него нет, – ответила я.

– Ты не считаешь, что другие люди имеют право почитать собственных богов?

– Мой Бог ни для кого не представляет угрозы.

– Но однажды твой муж станет царем, и ему придется служить всем богам.

– Мы служим только Единственному и Единосущему.

– Ваше упрямство будет иметь самые тяжелые последствия! – воскликнула она.

– Господь нас не оставит. Никогда.

– Ты поклялась мне в преданности до гроба, – с горечью напомнила царица.

– Вы – моя государыня. Но Господь превыше всех.

Я вернулась к себе с тяжелым сердцем и заплаканными глазами, не зная, какая судьба меня ждет. И все же на душе у меня полегчало. Вскоре царевич получил приказ отправиться в поездку по империи. Я поняла, что Тийя начала свою месть. Она оставляла меня без мужа накануне родов. Когда Эхнатон уехал, я испытала новое для себя чувство. Свет жизни померк; даже солнце потемнело. Меня душил страх. Ничто не могло возместить мне отсутствие мужа, даже постоянная близость Тей. Я погрузилась в скорбь и каждую минуту тосковала по царевичу. Неужели он так много значил в моей жизни? Я поняла, что без него мне счастья нет. Именно тогда до меня дошло, что я люблю его не только как духовного спутника, но как мужа и любовника. По моему лицу струились горькие слезы. Я каялась в своей слепоте и невежестве и мечтала, чтобы он поскорее вернулся и позволил мне упасть к его ногам.

Роды у нас с царицей Тийей состоялись одновременно. Я родила Меритатон, а она – двойню, Семнехкара и Тутанхамона [43]43
  На самом деле все шесть дочерей Эхнатона и Нефертити были намного старше Тутанхамона.


[Закрыть]. Когда я узнала, что родила девочку, меня охватила скорбь. В гареме шептались, что это проклятие жрецов Амона. Они говорили, что я никогда не смогу родить сына.

Примерно тогда же фараон Аменхотеп III женился на Тадухипе, дочери Тушратты, царя Митанни, чтобы скрепить узы дружбы между двумя странами.

Тадухипа славилась своей красотой. Она въехала в Фивы во главе величественной процессии, состоявшей из трехсот рабов. Тей пыталась развлечь меня рассказами о новой царевне, поселившейся во дворце. Говорила о ее богатстве и красоте, но в конце неизменно добавляла, что, конечно, ни одно солнце не сияет ярче моего. Царь Аменхотеп III обожал новую жену Тадухипу, которая годилась ему во внучки. Но долго наслаждаться своим новообретенным счастьем ему было не суждено.

Пришла весть о том, что наследник престола насаждает в номах свою религию. Меня вызвали к царю и царице. Я не ожидала увидеть царя таким слабым и изможденным; казалось, он изнурил себя мирскими удовольствиями.

– Он сошел с ума! – гневно воскликнул фараон.

– Мы можем послать в номы армию, чтобы исправить причиненный им вред, – сказала Тийя.

– Он потерял право на трон. Что бы мы ни сделали, это ему не поможет.

– Возможно, он победит. Возможно, они прислушаются к его словам, – после небольшой заминки сказала я.

– Ты дура, Нефертити! – крикнул царь – Такая же, как твой муж!

– Ты могла попытаться привести его в чувство, – добавила Тийя. – А вместо этого присоединилась к его блажи.

– Как я могу добиться того, чего не добились вы, ваше величество? – парировала я, пытаясь справиться с гневом.

– Ты его не отговаривала, а поддерживала, – укорила меня царица.

– Когда царевич вернется, – махнув рукой, прервал нас Аменхотеп, – я заставлю его сделать выбор между троном и его религией.

Я очень огорчилась. Но на следующее утро после этой встречи меня разбудила Тийя и прошептала:

– Царица Нефертити, фараон умер.

Мое сердце сжалось от горя. Что было бы, если царь Аменхотеп III успел перед смертью выполнить свою угрозу? Неужели Тийя согласилась бы принести в жертву любимого сына? Однажды царица, наблюдавшая за мумификацией мужа, вызвала меня и сказала:

– Я решила, что тебе следует это знать. Жрецы потребовали, чтобы трон перешел к Семнехкару или Тутанхамону, а я стала при нем регентшей.

Я боялась слов, которые должны были прозвучать следом.

– Ваше решение будет самым мудрым, и я приму его, каким бы оно ни было, – ответила я.

– Ты говоришь правду? – спросила Тийя.

– А разве у меня есть выбор? – придя в отчаяние, пробормотала я.

– Я отвергла их требование. Любовь к сыну оказалась сильнее моей мудрости.

Я снова смогла дышать, но дар речи ко мне не вернулся.

– Ты счастлива?

– Да, государыня, – серьезно ответила я. Ложь вызывает у меня отвращение.

– Ты обещаешь мне защищать традиции?

– Такого обещания я дать не могу.

– Ты заслуживаешь наказания, – сказала царица. – И все же я восхищаюсь тобой. Вы с Эхнатоном выбрали свой путь, вот и ступайте им. Наверно, так было суждено богами.

Я вернулась к себе окрыленная и осыпала Меритатон поцелуями. А потом вернулся из путешествия мой любимый. Я бросилась к нему и заключила в объятия.

– Наконец-то к тебе пришла любовь, Нефертити, – спокойно сказал Эхнатон.

Я испугалась и ответила:

– Я полюбила тебя раньше, чем увидела.

– Но как мужа полюбила только сейчас. – Его способность читать в глубинах сердца потрясла меня.

После похорон Аменхотепа III Эхнатон пришел ко мне с заплаканными глазами.

– Смерть пугает меня, – сказал он. – Я не любил отца, хотя должен был любить.

Мы заняли трон, окруженные врагами и недоброжелателями. Эхнатон призвал своих друзей присоединиться к новой религии. Они охотно сделали это. Я не сомневалась в их искренности до тех пор, пока они не покинули его, чтобы спасти свои жизни. Все, кроме Мери-Ра, верховного жреца Единственного Бога. Думаю, Эхнатон знал, что они кривят душой. Но он верил, что любовь – лекарство от всех болезней. Думал, что со временем любовь укрепит их веру и они станут больше доверять ему. Так же терпеливо ждал этого, как когда-то ждал моей любви. Но они этого не заслуживали. Некоторые из них лелеяли желание претендовать после него на трон. В том числе Хоремхеб и даже мой отец, Эйе. Ты можешь решить, что я всё придумала под влиянием обиды, горечи или собственных впечатлений. Нет, я узнала это из бесед, которые вела с ними в последние дни Эхнатона. Меня обрадовало, что жрецы решили посадить на трон не их, а Тутанхамона. Думаю, что они еще цепляются за свою старую мечту.

Несмотря на враждебность, окружавшую нас на первых порах, мы с Эхнатоном были безмерно счастливы. Меритатон только начинала ползать, а во мне уже теплилась новая жизнь. У Эхнатона не было других жен, кроме меня. Он унаследовал отцовский гарем с прекрасной митаннийкой, но воздерживался от его посещения. Однажды пришла царица Тийя. Ничего хорошего от этого визита я не ждала.

– Эхнатон, – начала она, стоя так близко, чтобы мне было слышно, – теперь ты царь. Ты не должен пренебрегать своим гаремом.

– У меня одна любовь и один Бог, – засмеялся он.

– Но ты должен быть справедливым. Не забывай, в твоем гареме находится Тадухипа. Она заслуживает лучшего обхождения. Хотя бы ради ее отца Тушратты. – Тийя посмотрела на меня, заметила мою досаду и продолжила: – Нефертити доказала свою царскую мудрость. Наверно, она согласится со мной насчет гарема.

Я молчала, пытаясь скрыть раздражение, но Тийя продолжала разглагольствовать о долге царицы.

Гарем и особенно Тадухипа вызвали мое любопытство. Я посетила их, сделав вид, что хочу просто познакомиться. Тадухипа действительно оказалась красавицей, но это не поколебало моей уверенности в себе. Мы обменялись несколькими словами и расстались врагами.

Когда на следующий день мы с мужем сидели в дворцовом саду, я небрежно спросила его:

– Что ты собираешься делать с гаремом?

– Он мне не нужен, – просто ответил Эхнатон.

– Но царица-мать не считается с твоими желаниями, – пожаловалась я.

– Моя мать любит традиции.

– А ты – нет.

– Ты права, любимая, – со смехом ответил он.

Кажется, примерно в это время я встретилась с верховным жрецом Амона.

– Государыня, – начал верховный жрец, – наверно, вам ведомо, зачем я пришел.

– Я тебя слушаю, верховный жрец, – без особой радости ответила я.

– Пусть царь почитает любого бога, который ему нравится. Но все другие боги, а особенно Амон, тоже имеют право на то, чтобы им поклонялись! – взмолился он.

– Мы не пытаемся причинить вред твоему богу.

– Надеюсь, когда придет время, вы поддержите нас.

– Я могу обещать только то, что в моих силах.

– Мы с вашим отцом – старые друзья. Ничто не может повредить этой дружбе.

– Рада слышать.

Когда он ушел, я поняла, что нажила себе смертельного врага Эхнатон посвящал религии все свое время. Он призывал к любви, запретил наказания и освободил бедняков от уплаты налогов. Люди начинали верить, что наступила новая эра любви и милосердия. Родив свою вторую дочь Макетатон, я испытала новое разочарование и вспомнила все, что говорили о проклятии жрецов. Но Эхнатон любил своих дочерей.

– Наследник родится тогда, когда придет его время, – утешал он меня. Мы построили в Фивах храм Единственного Бога и впервые посетили его. Жрецы собрали толпу своих сторонников, и они стояли у храма, выкрикивая имя Амона. Царь был расстроен. Он провел ночь на террасе нашей комнаты и кричал, обращаясь к Фивам:

– О город зла, жилище похотливого бога и безжалостных жрецов! О Фивы, я ни за что не стану жить в вас! – Голос Бога велел ему построить новый город. Скульптор Бек набрал восемьдесят тысяч человек и начал работу по возведению города Единственного Создателя. Тем временем мы продолжали жить в Фивах, счастливые в своем дворце, но со всех сторон окруженные злом. Я родила еще двух девочек, Анхесенпаатон и Нефернатон. Потом мы переехали в новый город. Семнехкар и Тутанхамон отправились с нами, но Тийя решила остаться в Фивах, чтобы сохранить последнюю связь между троном и жрецами Амона.

Когда мы добрались до Ахетатона, города света, я пришла в экстаз и воскликнула:

– Как велика твоя красота, как благостен твой дух, о Бог этого города и всей вселенной! – Мы молились в храме и пели гимны Единственному Богу. Верховным жрецом Единственного Создателя был назначен Мери-Ра. Мы жили, наслаждаясь безоблачным счастьем, но однажды царь вышел из своего уединенного места в храме с серьезным лицом.

– Мой Бог велел мне, чтобы в Его стране не поклонялись никакому другому божеству.

Я сразу поняла важность того, что он сказал.

– А что будет с другими божествами?

– Я прикажу закрыть их храмы и конфисковать храмовое имущество. – Он был настроен решительно. Я продолжала хранить молчание. – Нефертити, кажется, ты меня не одобряешь.

– Ты выгоняешь на улицу жрецов всей страны, – ответила я.

– Да. Это в моей власти.

– Если ты это сделаешь, тебе придется использовать насилие и наказания. Ты мирный человек. Зачем прибегать к таким мерам?

– Никогда в жизни я не прибегну к насилию.

– А если они тебя ослушаются?

– Я передам имущество храмов беднякам всей страны, призову их почитать Единственного Бога и отринуть других богов.

Я сразу почувствовала себя так, словно с моих плеч свалилась огромная тяжесть, и поцеловала его.

– Господь никогда не оставит тебя.

Указ был подписан и исполнен, не вызвав бурь, которых я ждала. Такова была сила Бога и сила трона. После этого мы стали действовать увереннее. По вечерам мы в царских носилках объезжали разные кварталы Ахетатона. Люди принимали нас с воодушевлением. Мы выходили из носилок и вместе с ними гуляли под пальмами, нарушая традицию, отделявшую царскую семью от простого народа. Мы познакомились с людьми так близко, что помнили их имена, лица и профессии. По всему Ахетатону слышались гимны в честь Единственного и Единосущего.

– Боюсь, вы принижаете традиционный статус царей, – однажды сказал мне отец.

– Отец, – со смехом ответила я, – мы всего-навсего живем в правде.

Потом мы отправились в путешествие по империи, призывая людей поклоняться Единственному Создателю. Враги с благоговейным страхом следили за нашими успехами. Начальник полиции Махо рассказал нам о попытках жрецов переманить людей на свою сторону с помощью цареубийства и передачи трона другому лицу. Но мы не обратили на это внимания. Люди все больше привыкали к странным проповедям Эхнатона, его рвению и полной самоотдаче. Но подозреваю, что я была для них загадкой. Как можно почитать Бога и одновременно управлять страной и ее казной? Наверно, они даже сомневались в искренности моей веры. Правда заключалась в том, что я верила каждому слову Эхнатона и делила с ним не только веру, но и жизнь.

Когда все души очистятся и освободятся от малейших следов зла, – часто повторял он, – каждый услышит голос Бога, и мы все будем жить в правде. – Именно такой была его конечная цель; он хотел, чтобы все жили в правде. Вернувшись из поездки, мы узнали, что Макетатон больна и лежит в постели. Ее лицо было таким бледным, что мы с трудом узнали собственную дочь. Эхнатон остался с ней и молился не переставая. Я попросила врача Бенто спасти ее.

– Бенто, – сказала я, отозвав его в дальний угол спальни Макетатон, – моя дочь умирает.

– Я сделал все, что было в моих силах, – мрачно ответил он.

– Жрецы решили с помощью злых чар лишить Эхнатона самой любимой из его дочерей! – с ужасом воскликнула я.

– Милостивый Господь, не терзай мою душу горем, заставляя оплакивать ее, – слышала я шепот Эхнатона. – Я люблю эту девочку и не смогу без нее жить. Она намного старше своего возраста. О Господь, если ты сохранишь ей жизнь, она проведет остаток этой жизни, служа Тебе.

Но душа Макетатон становилась все слабее, а потом покинула этот мир и устремилась к звездам Царства Божьего. Мы стояли рядом с ее телом и плакали, охваченные горем.

– Зачем, о Боже! – кричал Эхнатон. – Зачем Ты так сурово испытываешь мою веру? Неужели Ты хочешь с помощью жестокости показать мне, что я еще не знаю всей силы Твоего могущества? Зачем так обращаться со мной, если Ты полон сочувствия, зачем быть таким холодным, когда Ты есть любовь, зачем быть таким гневным, если я – Твой послушный слуга? Зачем Ты хочешь стать тьмой, если Ты – свет? Зачем Ты сделал ее такой прекрасной и подарил ей глубокий ум? Зачем заставил нас любить ее и готовить к службе Тебе? О Всемогущий Господь, зачем?

Мы оставались в трауре до тех пор, пока бедствия страны не отвлекли нас от горя и не заставили повернуться лицом к ее трагедии. Мы поговорили с Нахтом, и он рассказал нам, что вся империя охвачена восстаниями. Должна признаться, что смерть Макетатон сильно поколебала мою решимость. Но Эхнатон выдерживал самые сильные бури не моргнув глазом, словно он действительно был Великой Пирамидой.

– Господь все преодолеет, – говорил он. – Я не пойду на соглашение.

Его стойкость вдохновляла меня, и вскоре силы ко мне вернулись. Мои дурные предчувствия утихли, и я осуждала себя за слабость. А потом к нам в Ахетатон приехала с визитом царица-мать. Сначала Тийя встретилась с нашими приближенными в своем дворце, расположенном в южном Ахетатоне, а потом вызвала нас с мужем.

– Небеса наполнены темными тучами, – начала она. – Ваши приближенные дали мне честное слово, что сохранят вам верность при любых обстоятельствах.

– Вы верите им? – с любопытством спросила я.

– В такие времена я предпочитаю доверять людям, – с укором сказала она.

– Мой Бог победит, – промолвил Эхнатон.

– Скоро всю страну охватит гражданская война! – вспыхнула царица-мать.

– Господь меня не оставит, – повторил он.

– Я не могу говорить за богов, но зато знаю, что говорят люди!

– Мать, – грустно сказал он, – ты не веришь.

– Не говори со мной о том, чего я не знаю. Говори как царь и обращайся со мной как с царицей. Ты должен действовать, пока не стало слишком поздно. Используй армию, чтобы защитить границы от врагов. Используй стражей и полицию для борьбы со взяточничеством, поразившим империю. И поторопись, иначе твой трон достанется врагам.

– Я не пролью ни одной капли крови.

– Не заставляй меня жалеть о том, что я доверила тебе трон.

– Я верю в трон только как в средство служения Господу.

Тийя посмотрела на меня и велела:

– Говори, Нефертити. Может быть, боги решили сделать тебя его женой, чтобы ты могла в последний момент спасти его.

– Наш Господь нас не оставит, – ответила я.

– Безумие победило. – На лице царицы-матери было написано отчаяние.

Тийя уехала из дворца больной и печальной. По возвращении в Фивы она прожила всего несколько дней, умерла с горя. Вскоре у нас попросили аудиенции Хоремхеб, Нахт и мой отец Эйе.

– Ваши лица говорят о плохих новостях, – сказал Эхнатон.

– Нас привела сюда любовь к Египту и империи, начал мой отец.

– А как насчет вашей веры в Единственного Создателя?

– Мы все еще верим в Него. Однако отвечаем не только за свою веру, но и за свои жизни.

– Ответственность, о которой вы говорите, без веры ничего не стоит, – спокойно возразил Эхнатон.

– Враги империи нарушили наши границы, – сказал Нахт. – Номы охвачены восстанием. Мы заперты в Ахетатоне.

– Господь не оставит меня, а я не изменю его учениям, – стоял на своем царь.

– Нам грозит гражданская война, – предупредил Хоремхеб.

– Никаких войн не будет.

– Значит, мы должны ждать до тех пор, пока нас не зарежут как овец? – спросил Хоремхеб.

– Я сам выступлю против армии, которая будет атаковать нас. Один и без оружия, – сказал царь.

– Они убьют вас, а потом придут за нами. Если вы настаиваете на верности вашему учению, то отрекитесь от трона и посвятите себя делам веры.

– Я не оставлю трон моего Господа. Это будет предательством. Освобождаю вас от ваших клятв в верности.

– Мы дадим вам немного времени на размышление, – сказал Хоремхеб.

Они сделали нам последнее предупреждение и ушли. Сильнее унизить фараона было нельзя. Я гадала, за что Бог прогневался на нас, но вера Эхнатона была непоколебима. Я восхищалась его решимостью.

Потом Хоремхеб попросил о встрече с глазу на глаз.

– Действуйте, – сказал он. – Сделайте все, что в ваших силах. Если Эхнатон будет стоять на своем, его убьют. Это могут сделать его собственные слуги. Но действовать нужно срочно!

Я была ошеломлена. Мне повсюду мерещились страшные тени смерти и поражения.

Моя вера пошатнулась. Меня терзало ощущение собственной беспомощности. Как я могла спасти своего любимого? Мне пришло в голову, что если я уйду от него, он поколеблется и последует совету своих приближенных. Он решит, что я предала его, но, по крайней мере, его жизнь будет спасена. Поэтому я оставила своего любимого царя и мужа, хотя мое сердце сжималось от горя. Я переехала во дворец в северном Ахетатоне. Там меня посетила сестра Мутнеджмет и сказала, что царь не изменил своей позиции. Поэтому приближенные решили, что для спасения жизни Эхнатона они должны покинуть его и присягнуть новому царю, Тутанхамону.

– Когда ты переедешь в Фивы? – спросила она.

– Старое пророчество частично сбылось, – сказала я, поняв, что скрывается за ее словами. – Пришла пора второй части. Ступай с миром в Фивы, Мутнеджмет. Я останусь здесь, рядом с моим мужем и моим Богом.

Печаль так глубоко укоренилась в моей душе, словно я никогда не была счастлива. Когда я из окна следила за тем, как люди покидали город света из страха быть про́клятыми, меня мучило чувство вины. Я слышала их голоса, крики их детей и лай их собак. Люди шли волнами, неся с собой все, что у них осталось от прежних, более счастливых дней. Спешили к Нилу, чтобы уплыть на север или на юг. Я смотрела в окно, пока город не покинул последний из них. Ахетатон обезлюдел. Над великолепными домами, садами и улицами навис мрак.

– Ахетатон! – крикнула я. – О город света, где твои гимны и мелодии, где победа, где любовь? Где ты, мой Бог? Почему ты нас оставил?

Город был пуст, если не считать двух заключенных – меня и моего любимого – и нескольких стражей, приставленных к нам жрецами.

Когда я хотела вернуться в царский дворец, увидеться с мужем и поговорить с ним, меня не пустили стражи. И даже не позволили написать ему. Тогда я поняла, что ничего не могу сделать. Только ждать смерти в этой тюрьме. Я пыталась писать новому фараону, моему отцу и Хоремхебу, не прося ничего, кроме возможности увидеть Эхнатона. Но стражи сказали, что я не имею права общаться с внешним миром. Я терпеливо и безнадежно ждала конца моих дней, не чувствуя бега времени. Постоянно молилась, пока наконец вновь не обрела веру в Единственного Бога. И теперь твердо знаю, что последняя победа останется за Единственным Создателем.

Однажды ко мне пришел начальник стражей и сказал: – Мне приказано передать вам, что еретик умер после долгой болезни. За телом прибыла экспедиция, чтобы мумифицировать и похоронить его в царской усыпальнице согласно ритуалу.

Я не поверила ни единому его слову. Мой любимый не заболел и не умер. Должно быть, они убили его. Теперь его душа покоится в вечности. Однажды я последую за ним, объясню, почему я оставила его, попрошу прощения, и он посадит меня рядом с собой на трон правды.

Царица Нефертити умолкла, ее нежный голос затих. Я попрощался, проклиная тропу, которая уводила меня от нее. Ее красота покорила мое сердце.

Когда я вернулся в Саис, отец радостно приветствовал меня, спросил, как прошло мое путешествие. Мы проговорили несколько дней, и я изложил ему подробности моих поездок. Рассказал все, что узнал, за исключением двух вещей – моего растущего увлечения гимнами в честь Единственного Бога и моей безмерной любви к прекрасной Нефертити.