Текст книги "Эхнатон, живущий в правде"

Автор книги: Нагиб Махфуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Особое место в египетском пантеоне отводилось Осирису, первоначально богу производительных сил природы, ежегодно умирающему и возрождающемуся, позднее – богу загробного мира и судье умерших. Его культ развился в городе Абидосе, но, как и Амон-Ра, Осирис стал одним из наиболее почитаемых богов всего Египта.

С судьбой бога Осириса связан главный миф египетской цивилизации, пронизывающий всю ее культуру. Некогда Осирис был мудрым и кротким царем Египта. Родной брат Сет (ставший богом пустынь и олицетворением злого начала) хитростью заключил его в гробницу, которую бросил в море. Богиня Исида (олицетворение плодородия, воды и ветра, символ женственности), сестра и супруга Осириса, родила на свет Гора и отправилась вместе с ним на поиски своего брата и мужа. Найдя гроб, она спрятала его, но Сету удалось добраться до тайника, разорвать труп Осириса на части и рассеять их по всему миру. Исида собрала их с помощью Гора, бога Анубиса (покровителя мертвых, изображавшегося в виде человека с головой шакала или собаки) и собственного волшебства восстановила тело Осириса и оживила его, после чего Осирис стал повелителем загробного царства.

Образ Осириса, олицетворявшего вечное возрождение, постепенно соединился с образом Амона-Ра. Люди стали представлять Осириса одним из его воплощений; ночью, опустившись в преисподнюю, Амон-Ра становится Осирисом, а утром возвращается в исходное состояние. Каждый египтянин знал, что после смерти он попадет в блаженную страну только в том случае, если с помощью заклинаний (которые ему будет подсказывать оставшийся в царстве живых жрец) сможет убедить богов и злобных низших духов в том, что он является воплощением Осириса. Осирис изображался в виде мумии с зубчатой короной и бородой, а также со скипетром и плетью в согнутых руках.

К главным богам Египта относились также:

Птах (Пта) – покровитель Мемфиса, бог плодородия и ремесел (его образ – мумия с открытой головой и жезлом, стоящая на иероглифе, значение которого «правда»);

Тот – бог Луны, мудрости, письма и счета (изображал человеком с головой ибиса, часто с кистью для письма и палитрой в руках);

Хатор – богиня любви и судьбы, а также неба, кормилица фараонов и властительница дальних стран (корова или женщина с рогами коровы);

Хнум – бог-творец, создавший человека на гончарном круге, хранитель истоков Нила (человек с головой барана и спирально закрученными рогами).

* * *

Так кем же был в действительности фараон Эхнатон? Боговдохновенным мистиком или жалким юродивым? Религиозным фанатиком или борцом за свободу совести? Абсолютным монархом, видевшим угрозу в лице консолидированного духовенства, или наивным мечтателем, верившим в утопию, стремившимся к нравственному усовершенствованию своих подданных и построившим Город Света? Искусным оратором, завоевывавшим сердца толпы, или дервишем, умевшим впадать в религиозный транс? Певцом чистой любви или извращенцем-кровосмесителем? Ясно одно: этот человек предпринял первую в истории отчаянно дерзкую попытку перейти от политеизма к монотеизму, предвосхитив идеи иудаизма, христианства и ислама. Именно эту истину и подтверждает талантливый роман Нагиба Махфуза [8]8
  При подготовке вступления и примечаний нами были использованы предисловие С. Смирнова «„Железная леди“ Древнего Египта» к роману Элоиз Макгроу «Царица Хатшепсут», а также «Энциклопедия Кирилла и Мефодия» и «Британская энциклопедия».


[Закрыть].

Е. А. Кац

Эхнатон, живущий в правде

Начало

Все началось со взгляда – взгляда, который становился все более жадным по мере того, как корабль плыл против спокойного, сильного течения в конце сезона Половодья [9]9
   Сезон Половодья (ахет)  – первый из трех сезонов года древнеегипетского календаря, продолжавшийся с 27 июля по 24 ноября. Вторым был сезон Прорастания всходов (перет), время выхода земли из-под вод Нила, продолжавшийся с 25 ноября по 26 марта, третьим – сезон Засухи (шему), время сбора урожая, продолжавшийся с 27 марта по 26 июля. Год египтян начинался с появления на небе Сириуса (который они называли Сотисом, или Собачьей звездой). В описываемый период Сириус становился видимым в Фивах 27 июля.


[Закрыть]. Мы начали путешествие в родном городе Саисе и поплыли на юг, по направлению к Панополю, где жила моя сестра после выхода замуж. Однажды в конце второй половины дня наш корабль проплывал мимо странного города. На западе этот город граничил с Нилом, а на востоке от него находилась величественная гора. Его здания говорили о былой пышности, сменившейся пугающим забвением. Дороги были пустыми, деревья – голыми, ворота и окна – закрытыми, как глаза покойников. Город, лишенный жизни, охваченный тишиной, мраком и источающий запах смерти. При его виде я пришел в смятение и поспешил к отцу, который сидел на палубе с достоинством, подобающим пожилому возрасту.

– Отец, что случилось с этим городом?

– Мериамон, это город еретика. Проклятый и неверный город, – спокойно ответил он.

Я что-то вспомнил и снова посмотрел на город с растущим любопытством.

– Он необитаем?

– Эта женщина, жена еретика, все еще живет в своем дворце – точнее сказать, в своей тюрьме. И, должно быть при ней несколько стражей.

– Нефертити [10]10
   Нефертити (греческая транскрипция древнеегипетского Непетнефрет – «Красавица грядет») – египетская царица начала XIV в. до н. э… супруга Аменхотепа IV (Эхнатона). В двенадцатый год правления Эхнатона была либо отвергнута мужем, либо (что менее вероятно) умерла. Принадлежавшие ей предметы, обнаруженные во дворце в северной части Ахетатона («Горизонт Атона»; совр. Тель-эль-Амарна), свидетельствуют, что Нефертити жила там после развода. В 1912 г. там же найдены ее знаменитые скульптурные портреты из раскрашенного известняка, созданные мастером Тутмесом; хранятся в музеях Каира и Берлина.


[Закрыть], – пробормотал я себе под нос, вспоминая эту женщину и гадая, как она выносит свое заточение.

Меня продолжали одолевать воспоминания детства, прошедшего в саисском дворце моего отца; воспоминания о яростных спорах взрослых из-за смерча, который уничтожал Египет и всю империю. Они называли это «войной богов». Я вспомнил рассказы о молодом фараоне, отвергшем наследие своих предков, отринувшем жрецов и бросившем вызов судьбе. Вспомнил те приглушенные голоса, толки о новой религии и ошеломление людей, неспособных сделать выбор между своей старой верой и преданностью фараону. Люди шептались о необычных событиях, ужасном крушении империи и триумфе, за которым последует неминуемый крах.

Стало быть, тут находился город чудес, принадлежавший духу смерти. И тут была его хозяйка, одинокая пленница, пившая горечь. Мое сердце часто забилось, отчаянно желая услышать всю историю.

– Отец, ты больше никогда не обвинишь меня в равнодушии, ибо меня обуревает священное желание, сильное, как северные ветры, желание узнать правду и записать ее, как делал ты сам в расцвете юности.

Он устало посмотрел на меня и спросил:

– Мериамон, чего ты хочешь?

– Я хочу все узнать об этом городе и его правителе. О трагедии, которая разорвала страну пополам и опустошила империю.

– Но ты уже все слышал в храме, – возразил он.

– Отец, мудрец Какимна говорил: «Не суди о деле, пока не услышишь всех свидетелей».

– Но в этом случае правда очевидна. Кроме того, еретик Эхнатон мертв.

– Однако большинство его современников еще здравствует, – с растущей решимостью заявил я. – Они тебе ровня и друзья. Отец, твоя рекомендация отворит мне все двери и позволит раскрыть секреты. Тогда я смогу увидеть разные оттенки правды перед тем, как она исчезнет подобно этому городу.

Я настаивал до тех пор, пока не получил разрешение. Возможно, отец дал его не без скрытой радости. Он сам питал страсть к знаниям и запечатлению правды; именно эта страсть сделала наш дворец местом встреч как светских, так и религиозных деятелей. Наш дворец славился приемами, на которых рассказывали истории, читали стихи и пировали, заедая тонкие вина нежной уткой. Друзья считали моего отца человеком, благословленным не только обильными землями, но и неповторимой мудростью.

Он снабдил меня письмами, которые следовало доставить известным людям, помнившим то время, принимавшим в тогдашних событиях непосредственное участие или следившим за ними со стороны и познавшим как их горечь, так и сладость.

– Ты сам выбрал свой путь, вот и ступай им. Да защитят тебя Боги, – сказал отец. – Твои предки выбирали войну, политику или торговлю, но ты, Мериамон, ищешь правды, а в этом деле успех зависит только от тебя самого. Будь осторожен, не вызывай гнева властей и не насмехайся над несчастьем того, кто впал в забвение. Будь таким же бесстрастным и внимательным к каждому свидетельству, как сама история. Только так можно познать правду, свободную от пристрастий, и поведать эту правду тем, кто желает над ней поразмыслить.

Я был рад проститься с праздностью и вступить на тропу истории, ведущую к правде, на тропу, у которой нет ни начала, ни конца, ибо ее всегда прокладывают те, кто стремится к вечной истине.

Верховный жрец Амона

В брошенные еретиком Фивы вернулось процветание. Они снова стали столицей империи, трон которой занял юный фараон Тутанхамон. Военные и чиновники вернулись на свои посты, а жрецы возобновили выполнение обязанностей в храмах. Дворцы были восстановлены, сады цвели, а храм Амона, сохранивший величие, гордо стоял, окруженный гигантскими колоннами и цветниками. Рынки были заполнены покупателями, купцами и товарами, и богатство постоянно прибывало. Город вновь купался в славе.

Это была моя первая поездка в Фивы. Я был ошеломлен их великолепными зданиями и изумлен количеством жителей. Меня поразили звуки города и вид дорог, заполненных повозками и телегами. По сравнению с Фивами мой родной Саис выглядел маленькой, тихой, глухой деревней.

Я пришел к храму Амона в назначенное время. Служитель впустил меня в зал с величественными колоннами и провел по боковому коридору в помещение, где меня ожидал верховный жрец. В середине комнаты стояло кресло черного дерева с подлокотниками из чистого золота. В нем сидел пожилой человек с бритой головой, одетый в просторную длинную юбку и белый шарф, опоясывавший грудь и плечи. Несмотря на почтенный возраст, он выглядел бодрым и уверенным в себе. Услышав имя моего отца, жрец отозвался о нем с уважением и похвалил за преданность.

– Тяжелые времена и превратности судьбы помогли нам по достоинству оценить таких людей, как твой отец, – сказал верховный жрец. Потом он сдержанно одобрил мое намерение и продолжил: – Мы разрушили все стены с фальшивыми надписями. Однако правда должна быть сохранена. – Он благодарно склонил голову. – Сейчас глава богов Амон восседает на своем троне в святая святых, защищает Египет и сражает его врагов. Его жрецы тоже восстановили свое положение. Амон освободил нашу долину силой, дарованной им Яхмосу [11]11
   Яхмос I – фараон, правивший в 1539–1514 гг. до н. э. и считающийся основателем XVIII династии (официальные годы правления династии – 1539–1292 гг. до н. э.). Полностью изгнал из Египта гиксосов, кочевые племена Центральной Азии (вероятно, семитического происхождения), владычество которых продолжалось с 1700 по 1540 гг. до н. э.


[Закрыть], и расширил империю во всех направлениях силой, которой он облек Тутмоса III [12]12
   Тутмос III – официально четвертый фараон XVIII династии (хотя на самом деле он был пятым после Яхмоса I, Аменхотепа I, Тутмоса I и Тутмоса II), сын Тутмоса II Немощного и наложницы Исет, формально правивший в 1479–1426 гг. до н. э., однако получивший фактическую власть лишь в 1458 г., после смерти своей тетки и мачехи Хатшепсут. Завоевал Сирию и Палестину, а также Эфиопию вплоть до четвертых порогов Нила.


[Закрыть]. Ибо он дает победу тому, кому пожелает, и попирает тех, кто его предает.

Я благоговейно преклонял колени до тех пор, пока верховный жрец не велел мне подняться и сесть в кресло рядом с ним. Потом он заговорил; я чутко внимал его словам.

– Это очень грустная история, Мериамон, хотя поначалу она казалась невинной. Все началось с великой царицы Тийи [13]13
   Тийя – согласно сохранившимся сведениям, сестра жреца бога Ра из города Гелиополя.


[Закрыть], матери еретика и супруги великого фараона Аменхотепа III [14]14
   Аменхотеп III (Аменофис III) – египетский фараон XVIII династии, правил в 1390–1353; по другим сведениям, в 1411–1375 гг. до н. э. Аменхотеп (буквально «Амон доволен»), чье тронное имя было Небмаатра, являлся сыном фараона Тутмоса IV от его младшей жены Мутемвии (дочери правителя государства Митанни). Скорее всего, вступил на трон еще ребенком (не более 12 лет), о чем свидетельствует множество косвенных деталей. Тем не менее благодаря военным походам отца именно в его правление могущество Египта, ставшего гегемоном Восточного Средиземноморья, достигло апогея. Владения Аменхотепа простирались от верховьев Евфрата на севере до четвертого порога Нила на юге. Правление Аменхотепа III было исключительно мирным, что и привело к расцвету Египта в этот период. Известно лишь об одной военной экспедиции этого фараона, направленной на подавление восстания в Нубии в пятый год его правления (около 1385 г. до н. э.). Остальные 32 года своего правления Аменхотеп не вел войн – давали себя знать результаты военной активности его предшественников.
  Источником благосостояния Египта и обширной строительной деятельности фараона были несметные богатства, поступавшие в Египет из покоренных и зависимых стран, а также из стран-партнеров Египта на Ближнем Востоке, с которыми заключались весьма выгодные для Египта торговые соглашения. При Аменхотепе были установлены многосторонние дипломатические отношения с мелкими государствами Сирии и Палестины, а также с правителями Вавилона, Ассирии, Митанни, Кипром и хеттами. Аменхотеп III, как и его отец, взял в жены дочь царя Миганни (в самом конце жизни он женился на дочери другого митаннийского правителя), а также дочь вавилонского царя, но его первой женой продолжала оставаться простолюдинка Тийя (Тэйе). Свидетельством внешнеполитической активности Египта являются документы Тель-эль-Амарнского архива. Именно ко второй половине правления фараона относится большая часть клинописных табличек, обнаруженных на месте столицы, построенной Эхнатоном (сыном Аменхотепа III). В последние годы его царствования внутренние противоречия и натиск хеттов несколько ослабили страну, что привело к волнениям в азиатских владениях. Из некоторых документов следует, что в конце правления Аменхотеп III был больным и слабым (он умер не дожив до 50 лет); возможно, в последние год-два он правил вместе со своим вторым сыном от Тийи – будущим фараоном Эхнатоном (старший сын умер раньше отца).
  Правление фараона ознаменовалось расцветом египетского искусства. Аменхотеп III был одним из величайших фараонов-строителей, которых когда-либо знал Египет. В Нубии был сооружен гигантский храмовый комплекс Солеб, в котором Аменхотеп еще при жизни почитался как «благой бог, владыка Нубии»; неподалеку, в Седеинге, в облике богини Хатор почиталась его обожествленная супруга Тийя. При Аменхотепе III был сооружен практически не сохранившийся «храм миллионов лет» в Мемфисе, в мемфисском Серапеуме погребен первый бык Апис, расширен храм Хатор на Синае. В Фивах сооружается величественный храм в честь Амона-Ра; на западном берегу Нила возле столицы возникает величественная царская резиденция, а несколько севернее ее – заупокойный храм царя, перед которым воздвигнуты две огромные статуи фараона (знаменитые «колоссы Мемнона». Через 200 лет после строительства изменившееся русло Нила смыло величественную усыпальницу; колоссы – единственное, что от нее сохранилось). В XIX веке возле руин этого храма была раскопана аллея сфинксов, изваянных из розового асуанского гранита. Два из них были куплены русским императором Николаем I и в 1834 г. установлены Санкт-Петербурге на Университетской набережной, у входа в Академий художеств, где стоят и по сей день. Эти сфинксы были призваны охранять усыпальницу Аменхотепа III, о чем свидетельствуют выбитые на них иероглифы.


[Закрыть]. Родом она была из простой нубийской семьи; в ее жилах не текло ни капли царской крови. Но она была такой прозорливой и проницательной, словно имела четыре глаза и могла смотреть сразу во всех направлениях. Царица намеревалась поддерживать с нами дружеские отношения. Я никогда не забуду ее слова, сказанные в день праздника Нила: «Вы, жрецы Амона, – счастье и благословение Египта». Она была такой сильной, что могла смотреть прекрасными большими глазами в лица могучих мужчин, пока те смущенно не опускали взгляд. Однако мы относились к ней без предубеждения, ибо знали, что фараоны этого славного рода всегда лелеяли и поддерживали жрецов Амона. Но затем царица проявила интерес к теологической доктрине, решив расширить ее за счет других божеств – в частности, Атона. Сначала это выглядело как стремление к углублению знания религии; мы относились к желанию царицы с уважением и считали его богоугодным делом. Возражать не имело смысла, хотя мы были недовольны тем, что здесь, в Фивах, доме Амона, будут чтить других божеств. Тийя заверяла нас, что Амон всегда будет оставаться главой богов и что его жрецы всегда будут в Египте главнее прочих. Но ее слова нас не убеждали.

Однажды Тото, жрец-кантор, сказал мне:

– За решением царицы кроется новая политика, которая не имеет ничего общего с религией.

Когда я спросил, что он хочет этим сказать, Тото продолжил: – Великая царица ищет поддержки провинциальных жрецов, чтобы обуздать нас, ограничить нашу власть и усилить власть фараона.

– Но мы – слуги Амона и заботимся о народе. Учим людей, лечим их и являемся их поводырями как в этом, так и в загробном мире. Царица – мудрая женщина; она должна знать наши достоинства, – ответил я.

– Но это борьба властей. Царица честолюбива. По моему мнению, она более могущественна, чем фараон, – с досадой сказал он.

– Мы – сыновья величайшего из богов. Мы опираемся на наследие более надежное, чем сама судьба, – возразил я, борясь с собственными дурными предчувствиями.

Может быть, настала пора рассказать тебе о фараоне Аменхотепе III. Его прадед, Тутмос III, основал империю, превосходившую все остальные размерами и численностью подданных. Аменхотеп III был могучим владыкой. Он вставал на защиту своей страны при малейшей тревоге и одерживал такие победы, что вся империя присягала ему на верность. Во время его долгого правления в стране царили мир и процветание; он пожинал плоды трудов своих предков. В Египте было вдоволь зерна, руд, тканей и прочих товаров. Он строил прекрасные дворцы, храмы и воздвигал статуи. Аменхотеп любил вкусную еду, вино и женщин, но жена Тийя знала все его достоинства и недостатки и умело пользовалась этим. Она вдохновляла мужа во время войны, терпела его распутство, жертвуя своими женскими чувствами ради возможности разделять с ним трон и утолять свое безграничное честолюбие. Я не отрицаю ее достоинств – она действительно знала все, что происходило в стране. Так же, как не сомневаюсь в ее преданности, дальновидности и заботе о славе Египта. Но порицаю ее за жажду власти. Именно эта жажда заставила ее использовать религию для усиления царской власти и устранения жрецов. Постепенно я узнавал другие мысли, которые были у нее на уме. Однажды она пришла в храм, принесла жертвы Амону, а затем решительно направилась в приемный зал, заставив меня следовать за ней. Как только мы сели, царица спросила:

– Тебя что-то тревожит?

– Жрецы Амона – верные подданные вашего славного рода, – ответил я.

– Именно так я и думаю, – сказала Тийя. Глаза царицы вспыхнули, и она продолжила: – Амон – глава всех богов Египта. Для граждан империи он – символ власти. Они боятся его. Но Атон светит всем. Он – бог Солнца, и все могут его видеть.

Я задумался. Искренни ли ее слова, или это еще одна попытка замаскировать желание лишить нас власти? Как бы, там ни было, но ее доводы меня не убедили.

– Ваше величество [15]15
  Титулатура, применявшаяся в Древнем Египте, неизвестна. Использование обращений «ваше величество», «мой государь» и пр. призвано облегчить понимание текста и повысить его художественность.


[Закрыть], – сказал я, – этими дикарями следует править силой, а не жалостью.

– И жалостью тоже, – с улыбкой возразила она. – То, что годится для дикого зверя, не всегда годится для ручного животного.

Эта мысль показалась мне несерьезной, слишком женской и способной вызвать катастрофу. Последующие болезненные события только доказали мою правоту.

После выхода замуж Тийя столкнулась с трудностями. Некоторое время она оставалась бездетной и боялась оказаться бесплодной – возможно, из-за своего простого происхождения. В конце концов по милости Амона и его жрецов, наших молитв и заклинаний царица понесла. Однако родила всего лишь девочку. Когда мы встречались во дворце или в храме, она смотрела на меня осторожно и подозрительно, словно я был виноват в ее несчастье. Мы никогда не помышляли нарушить порядок престолонаследия. Недоверчивой ее делала только собственная порочность.

Жрец снова умолк, словно не испытывал желания продолжать, а затем сказал:

– Потом она каким-то чудом выносила двух сыновей. – Он немного подумал, еще сильнее разжигая мое любопытство. – Старший и лучший из двоих умер, а второй выжил, чтобы дать волю своей разнузданности и разрушить Египет.

Я молчал, но верховный жрец заметил мое нетерпение и заговорил снова:

– У нас есть способы узнавать правду даже тогда, когда она скрыта от других. Мы владеем тайнами колдовства и видим все, что происходит в империи. Еретик был человеком сомнительного происхождения, женоподобным и склонным к причудам. Следуя по стопам своего официального отца, Аменхотепа III, он женился на простолюдинке. Нефертити напоминала его мать не только худородностью [16]16
  Подлинное происхождение Нефертити неизвестно. Некоторые исследователи считают ее дочерью одного из египетских вельмож, другие – дочерью правителя Митанни, крупного государства в северной Месопотамии, простиравшегося от Средиземного моря до окраинных гор Ирана (XVI–XIII вв. до н. э.).


[Закрыть], но ненасытным честолюбием и похотливостью. Она была красива, дерзка и упряма. Вмешивалась в государственные дела, поддерживала разрушительную политику своего мужа. Родила шестерых дочерей, плод связей с разными мужчинами. Любовь Эхнатона к Нефертити была лишь видимостью; на самом деле он не любил никого, кроме своей матери, которая дала ему жизнь и внушила абсурдные идеи. Он ощущал боль и одиночество Тийи и таил гнев на своего отца. Когда Аменхотеп III умер, Эхнатон стер его имя со всех памятников. Говорил, что хочет вычеркнуть имя Амона из людской памяти, а потому имя его отца, означающее «Амон доволен», тоже должно быть вычеркнуто. Но правда заключалась в том, что, будучи не в силах отомстить отцу при его жизни, Эхнатон убил его после смерти. Когда Тийя учила сына культу Атона, это был всего лишь политический маневр. Но мальчик поверил в него всеми фибрами души. Его женственная природа гнушалась политики. А потом случилось то, чего не ожидала даже его мать. Он стал еретиком.

Я все еще помню его отталкивающую внешность – не мужскую и не женскую. Он был таким слабым и хрупким, что волей-неволей ненавидел всех сильных мужчин, жрецов и богов. Именно поэтому он придумал бога, слабостью и женственностью похожего на него самого, отца и мать одновременно, у которого нет другой цели, кроме любви. Бога, которого почитают танцами и песнями! Эхнатон погрязал в трясине глупости и пренебрегал своими обязанностями самодержца, в то время как наших людей и преданных союзников истребляли враги империи. Они взывали о помощи, но не получали ее, и в конце концов империя пала, Египет был уничтожен, храмы опустели, а люди умирали с голоду. Таков был еретик, который называл себя Эхнатоном.

Пораженный яркостью собственных воспоминании, верховный жрец на время умолк. Я терпеливо ждал. Наконец он переплел пальцы и положил руки на колени.

– Я начал получать донесения об Эхнатоне еще тогда, когда он был всего лишь мальчиком. У меня были свои соглядатаи во дворце – люди, посвятившие себя служению Амону и стране. Они говорили мне, что наследник престола питает подозрительную страсть к Атону и ставит его выше Амона, главы всех богов. Я узнал, что мальчик каждый день ходит в уединенное место на берегу Нила, чтобы в одиночестве встретить рассвет. По моему убеждению, это странное поведение сулило в будущем большие трудности. Я пошел во дворец и поделился своими опасениями с царем и царицей.

– Мой сын еще мал, – улыбнулся Аменхотеп III.

– Но мальчик вырастет и сохранит идеи своего детства.

– Он всего лишь невинный ребенок, ищущий мудрости там, где считает возможным ее найти, – сказала Тийя.

– Скоро он начнет изучать военное дело и узнает свое истинное призвание, – добавил фараон.

– Мы нуждаемся не в расширении империи, а в мудрости, которая нужна, чтобы удержать завоеванное, – сказала Тийя.

– Моя государыня, – возразил я, – безопасность империи зависит от благословения Амона и демонстрации силы.

– Меня удивляет, что такой мудрый человек, как ты, недооценивает значение мудрости в делах подобного рода, – коварно сказала царица.

– Я не отрицаю значения мудрости, – не отступал я, – но без силы мудрость – всего лишь пустой звук.

– В этом дворце, – прервал меня фараон, – никто не сомневается, что Амон является главой всех богов.

– Но царевич перестал посещать храм, – с тревогой сказал я.

– Прояви терпение, – ответил царь. – Скоро мой сын будет выполнять все свои обязанности наследника престола.

Я вернулся из дворца, не найдя утешения. Наоборот, после того как царь и царица выступили в защиту царевича, мои страхи стали еще сильнее. А потом я услышал о беседе царевича с родителями и убедился, что в тщедушном теле наследника скрывается бездна зла. Однажды у меня попросил приема один из моих людей.

– Теперь даже Солнце перестало быть богом, – сказал он. Когда я спросил, что он имеет в виду, человек продолжил: – Ходят слухи, что в царевиче воплотился новый бог, который утверждает, что только он является единственным истинным богом, а все остальные боги – ложные.

Эта новость ошеломила меня. Смерть, постигшая старшего брата, была милосерднее безумия, обуявшего наследника престола. Трагедия достигла своего пика.

– Ты уверен в своих словах?

– Я лишь повторяю то, что говорят все.

– Как этот так называемый бог воплотился в наследнике?

– Царевич услышал его голос.

– Это не солнце? Не звезда? Не идол?

– Ничего похожего.

– Как он может поклоняться тому, кого не может видеть?

– Он верит, что его бог – единственная сила, способная творить.

– Он выжил из ума.

Жрец-кантор Тото сказал:

– Царевич безумен и не сможет взойти на престол, когда придет время.

– Успокойся, – ответил я. – Отступничество наследника ничего не меняет. Амон и наши боги останутся единственными божествами, почитаемыми подданными империи.

– Как может еретик сесть на трон и править империей? – гневно спросил Тото.

– Не будем торопиться. Дождемся, когда правда выйдет наружу, а потом обсудим это дело с царем, – продолжил я, хотя на душе у меня было тяжело. – Такого в истории еще не бывало.

Когда наследник престола женился на Нефертити, старшей дочери мудреца Эйе [17]17
   Мудрец Эйе – будущий египетский фараон (около 1323–1319 гг. до н. э.), условно причисляемый к XVIII династии. Его «родство» с царским домом состояло лишь в том, что он был мужем кормилицы супруги Аменхотепа IV (Эхнатона) Нефертити; некоторые исследователи считают, что он был отцом Нефертити. В эпоху религиозной реформы Эхнатона занимал ряд высоких придворных должностей; при юном Тутанхамоне содействовал его примирению со жрецами Амона, а потом стал канцлером, визирем и фактическим правителем государства в ранге верховного жреца, «Отца Бога». После смерти Тутанхамона сначала оказался неясным образом замешанным в попытке вдовы фараона Анхесенпаатон (младшей дочери Эхнатона, сменившей имя на Анхесенамон) сохранить власть с помощью брака с хеттским царевичем (убитым по прибытии в Египет; некоторые исследователи считают, что эту попытку сделала старшая дочь Эхнатона, Меритатон), а затем сам стал фараоном. Кольцо с именами Эйе и Анхесенамон, демонстрировавшееся в Каире в 1932 г., считали доказательством того, что он женился на вдове Тутанхамона, но впоследствии оказалось, что это не так (в гробнице рядом с именем Эйе было высечено имя его настоящей жены). К чести Эйе, он сохранял по отношению к культу Атона такую же терпимость, как и сам Тутанхамон. При Эйе едва ли не равной с ним властью обладал главный военачальник Хоремхеб. Поскольку Эйе был уже стар и не оставил сына, именно Хоремхеб и стал его преемником.


[Закрыть], я цеплялся за последнюю надежду, веря, что брак вразумит царевича. Я вызвал Эйе в храм. В ходе беседы я обратил внимание на то, что мудрец очень тщательно выбирает слова. Он явно был в затруднительном положении. Я сочувствовал ему и ничего не говорил о ереси наследника. Перед расставанием я попросил Эйе устроить мне тайную встречу с его дочерью.

Нефертити прибыла незамедлительно. Я внимательно посмотрел на нее и увидел, что за ее чарующей красотой скрывается бушующий поток силы и властности. Я тут же вспомнил великую царицу Тийю; оставалось надеяться, что эта сила окажется на нашей стороне.

– Благословляю тебя, дочь моя.

Она поблагодарила меня нежным приятным голосом.

– Не сомневаюсь, что ты прекрасно знаешь свои обязанности супруги наследника престола. Но мой долг напомнить тебе, что престол империи зиждется на трех основах: Амоне, главе всех богов, фараоне и царице.

– В самом деле. Я счастлива, что удостоилась твоей мудрости.

– Умная царица должна разделять с царем бремя защиты империи.

– Дорогой верховный жрец, – решительно сказала она, – мое сердце наполнено любовью и преданностью.

– Египет – страна с древними традициями, и женщины являются священными стражами этого наследия.

– Чувство долга тоже живет во мне.

В течение всего визита Нефертити хранила осторожность и сдержанность. Она говорила много, но не выдавала ничего. Напоминала таинственное изображение без объяснявшей его надписи. Я ничего не мог почерпнуть из ее слов и не мог прямо выразить свои страхи. Однако осторожность Нефертити означала, что она все знает и находится не на нашей стороне. Ее позиция меня ничуть не удивила. Нефертити была будущей царицей; от подобной удачи могла закружиться голова у самого мудрого человека в стране. Эту женщину не заботил ни Амон, ни любой другой бог; она жаждала занять трон. Мы с другими жрецами прочитали в святилище молитву об избавлении от опасности, а потом я сообщил им подробности моей встречи с Нефертити.

– Скоро не останется ничего, кроме тьмы, – сказал кантор Тото. Когда все остальные ушли, он добавил: – Наверно, тебе следует обсудить это дело с главным военачальником Меем.

– Тото, – серьезно ответил я, поняв, что в его намеке таится угроза, – мы не можем свергнуть царя Аменхотепа III и великую царицу Тийю.

Тем временем во дворце нарастала напряженность между безумным царевичем и его родителями. Царь Аменхотеп III издал указ, повелевавший наследнику совершить путешествие по бескрайней империи. Возможно, фараон надеялся, что после знакомства со страной и ее подданными царевич увидит реальное положение вещей и поймет, насколько он сбился с истинного пути. Я был благодарен царю за эту попытку, но мои страхи не развеялись. Во время отсутствия наследника произошли некоторые важные события. Царица Тийя родила двойню: Семнехкара и Тутанхамона [18]18
   Семнехкар (Сменкар) (правил в 1335–1332 гг. до н. э. – возможно, в 1333-32 гг. вместе с Тутанхамоном) – фараон XVIII династии Древнего Египта. Переехал в Фивы из столицы Эхнатона Ахетатона и начал восстановление культа Амона. Как показал медицинский и серологический анализ его сохранившейся мумии, практически однозначно был братом своего преемника Тутанхамона. Эхнатон точно, а Тутанхамон – предположительно, были сыновьями Аменхотепа III; следовательно, Семнехкар тоже был сыном последнего. После смерти или свержения с престола вдовы Эхнатона Кийи Семнехкар женился на старшей дочери Эхнатона Меритатон и стал фараоном. Точная продолжительность его правления неизвестна; возможно, какое-то время он правил самостоятельно. Некоторые исследователи считают, что именно он заключил перемирие с поклонниками Амона, жестоко преследовавшимися его тестем, и восстановил в Фивах культ Амона.
   Тутанхамон (правил в 1333–1323 гг. до н. э.) – фараон XVIII династии Древнего Египта, муж Анхесенпаатон, третьей дочери фараона-реформатора Эхнатона. Его отцом был то ли Эхнатон, то ли отец Эхнатона Аменхотеп III. Тутанхамон, умерший в 18 лет, стал одним из самых известных владык Древнего Египта благодаря тому, что его гробница оказалась единственным царским погребением, дошедшим до нас неразграбленным.
  Он взошел на престол в девять лет и не оставил сколько-нибудь заметного следа в истории Египта; известно лишь, что в его царствование в стране начался процесс реставрации старых религиозных культов, которые в правление Эхнатона были отвергнуты ради верховного солнечного божества Атона. Тутанхамон, чье имя первоначально звучало как «Тутанхатон», изменил его, тем самым подчеркнув свое стремление к возрождению древнего культа Амона. Легализовал свои права на трон, назвав своим отцом Аменхотепа III (которому, скорее всего, приходился внуком).
  В правление Тутанхамона Египет постепенно восстанавливал свое международное положение, пошатнувшееся в период правления фараона-реформатора. Благодаря полководцу Хоремхебу, который позже стал последним фараоном XVIII династии, Тутанхамон укрепил позиции Египта в Эфиопии и Сирии. Его могло ждать блистательное будущее, но он неожиданно умер, не оставив после себя наследника-сына.
  Из-за внезапной смерти фараону не успели подготовить достойную гробницу, и поэтому Тутанхамон был похоронен в скромном склепе, вход в который со временем оказался скрытым под хижинами египетских рабочих, сооружавших поблизости гробницу для фараона XX династии Рамсеса VI (умер в 1137 г. до н. э.). Именно благодаря этому обстоятельству гробница Тутанхамона оказалась забыта и простояла нетронутой более трех тысяч лет, пока в 1922 г. ее не обнаружила британская археологическая экспедиция, которую возглавляли Говард Картер и пятый граф Карнарвон, знаменитый богач и коллекционер, финансировавший раскопки.


[Закрыть]. Вскоре после этого здоровье фараона ухудшилось, и он умер. Посланные из дворца гонцы отнесли эту новость царевичу; он должен был вернуться и занять трон.

Я обсудил будущее страны со жрецами Амона, и мы пришли к соглашению. Я тут же начал действовать и попросил аудиенции у царицы, несмотря на то что она носила траур и была занята мумификацией [19]19
   Мумификация тел умерших фараонов, членов царских семей и высших сановников Египта занимала длительное время. Из тела, по возможности не вскрывая его, специальными инструментами удаляли мозг и внутренности, которые складывали в специальные сосуды – канопы, затем труп тщательнейшим образом обмывали и выдерживали в минеральном растворе больше месяца, а потом высушивали в течение семидесяти дней.


[Закрыть]тела мужа. Горе не мешало царице оставаться сильной и стойкой. Я решил сказать ей все, чего бы это мне ни стоило.

– Государыня, я пришел высказать законному матриарху империи то, что у меня на уме. – Судя по взгляду, который бросила на меня Тийя, она прекрасно знала, о чем пойдет разговор. – Всем известно, что наследник престола не почитает наших богов.

– Не верь всему, что слышишь, – ответила она.

– Ваше величество, я готов поверить вашим словам, – быстро ответил я.

– Он поэт, – сказала она. Ее ответ меня не удовлетворил, но я хранил молчание до тех пор, пока Тийя не добавила: – Он выполнит все свои обязанности.

Я собрал остатки смелости и промолвил:

– Моей царице хорошо известно, какими бедами для престола может обернуться оскорбление богов.

– Твои страхи беспочвенны, – с досадой ответила она.

– Если потребуется, мы можем передать трон одному из ваших младших сыновей, а вы будете при нем регентшей.

– Империей будет править Аменхотеп IV. Он – наследник престола.

Так любящее материнское сердце победило в царице мудрость. Она потеряла последнюю возможность исправить дело и снабдила судьбу оружием, которое нанесло нам роковой удар. Безумный наследник вернулся как раз вовремя, чтобы присутствовать на погребении царя.

Вскоре после этого меня вызвали на официальный прием к будущему фараону. Тогда я впервые увидел его вблизи. Он был довольно смуглым, с мечтательными глазами и тонким, хрупким телом, явно напоминавшим женское. Черты его лица были уродливыми и отталкивающими. Это презренное создание не заслуживало трона; он был так слаб, что не мог бросить вызов и мухе, не говоря о Хозяине Богов. Я испытывал отвращение, но не показывал виду, вспоминая слова мудрых людей и великих поэтов – слова, которые помогали мне хранить терпение. Он смерил меня взглядом, не враждебным, но и не дружеским.

Я был так ошеломлен его внешностью, что не мог вымолвить ни слова.

– Из-за тебя мне пришлось пережить множество неприятных разговоров с родителями, – наконец промолвил он.

Ко мне снова вернулся дар речи.

– Моя единственная цель в жизни, – сказал я, – это служение Амону, трону и империи.

– Не сомневаюсь, у тебя есть что сказать мне, – ответил он.

– Государь, – начал я, готовясь к битве, – я слышал огорчительные новости, но не верил им.

– Ты слышал правду, – с виду беспечно сказал он. Я вздрогнул, а он продолжил: – Я – единственный верующий в этой языческой стране.

– Не верю своим ушам.

– Обязан поверить. Нет бога, кроме Единственного и Единосущего.

– Амон не простит подобного святотатства! – Я пришел в такой гнев, что больше не заботился о последствиях своих слов; моей единственной заботой была защита Амона и наших божеств.

– Никто, кроме Единственного и Единосущего, не может даровать прощение, – с улыбкой ответил он.

– Чушь! – дрожа от злости, крикнул я.

– В Нем весь смысл этого мира. Он – создатель. Он – сила. Он – любовь, мир и счастье. – Потом царевич бросил на меня пронизывающий взгляд, не вязавшийся с его хрупкой внешностью, и продолжил: – Я призываю тебя поверить в Него.

– Бойся гнева Амона! – яростно воскликнул я. – Он создает, и Он уничтожает. Он дает и отбирает, помогает и отказывает в помощи. Страшись Его мести, ибо она падет на всех твоих потомков, уничтожит твой трон и империю!

– Я – всего лишь ребенок в безбрежном пространстве Единственного и Единосущего, бутон в Его саду и слуга под Его началом. Он даровал мне свою нежную любовь и открылся моей душе. Он наполнил меня сияющим светом и прекрасной музыкой. Все остальное не имеет для меня значения.

– Наследник престола не станет фараоном до тех пор, пока не будет коронован в храме Амона.

– Я буду коронован на поляне, под солнечными лучами, и благословит меня сам Создатель.

Мы расстались врагами. На моей стороне были Амон и его последователи. На стороне Эхнатона – наследие его великого рода, привычка подданных обожествлять фараонов и его безумие. Я готовился к священной войне и ради Амона и моей страны был готов пожертвовать всем. Я взялся за дело безотлагательно.

– Новый фараон – еретик, – сказал я жрецам. – Вы должны знать про его отступничество и сообщить о нем каждому жителю страны.

– Смерть еретику! – яростно воскликнул Тото.

Я тоже был вне себя, но считал, что гневу Тото следует придать другое направление. По моему плану, он должен был сделать вид, что присоединился к еретику, и стать нашими глазами во дворце. Что же касается царя, то он тоже не тратил время даром. Он был коронован с благословения своего так называемого бога. И даже построил для него храм в Фивах, городе Амона, объявил о новой религии кандидатам на руководящие посты, и в конце концов виднейшие вельможи Египта подтвердили свою веру в нового бога. Причины у каждого были свои, но цель одна – удовлетворить свое честолюбие и обрести власть. Возможно, отвергни они его религию, все бы пошло по-другому. Но они продались, как последние шлюхи. Взять хотя бы мудреца Эйе. Он считал себя членом царской семьи и был ослеплен желанием славы. Мотивы храброго воина Хоремхеба [20]20
   Хоремхеб (также Харемхеб, Харемхаб, Хармхаб, древнеегипетское «Хор в праздновании») – египетский фараон, последний представитель XVIII династии; правил около 1319–1292 гг. до н. э. (по другим сведениям, около 1334–1306 г. до н. э.). Видимо, был главой жречества и правителем городка Хутнисут в Среднем Египте. Выдвинулся на военном поприще при Эхнатоне и Семнехкаре. При Тутанхамоне и Эйе фактически правил страной на посту главного военачальника и верховного управляющего царским хозяйством. После смерти или свержения Эйе стал фараоном при поддержке фиванского жречества, «призванный» к власти самим богом Амоном. Стремясь окончательно ликвидировать следы религиозных преобразований Эхнатона, восстановил по всей стране запустевшие храмы, объявил незаконными своих предшественников на троне и прибавил их годы царствования к своим. Восстановил Фивы в правах столичного города и центра культа верховного бога Амона, однако оставался со своим двором в Мемфисе. Как и его предшественники, чтобы сохранить независимость от столичной и номовой родовой знати и жречества, опирался на служилую знать. Хоремхеб, у которого не было сына, незадолго до смерти назначил преемником своего любимца – то ли главного военачальника, то ли советника (визиря) Рамсеса, коронованного под именем Рамсеса I. Тот стал основателем новой, XIX династии, с которой начинается эпоха Рамсесидов (1292–1190; по другим сведениям, 1306–1204 гг. до н. э.). Рамсес I происходил из военного рода нецарской крови с северо-востока Египта, был главным военачальником и протеже Хоремхеба. Видимо, к тому времени Рамсес и сам был немолод, потому что процарствовал всего два года и умер, передав трон своему малолетнему сыну Сети I. Этот второй фараон XIX династии правил в 1290–1279 гг. Затем престол занял его сын, Рамсес II Великий, правивший в 1279–1213 гг.; это был второй по продолжительности период царствования фараона в истории Древнего Египта.
  При прямом участии Хоремхеба уже в конце правления Тутанхамона (около 1324 г. до н. э.) Египет вступил в войну с хеттами, своими главными соперниками на Ближнем Востоке из-за владений в Южной Сирии, однако к 1322 г., видимо, полностью утратил свои сиро-палестинские владения. Около 1315 г. Хоремхеб возобновил войну в Азии и дошел до р. Евфрат, но был вынужден заключить мир с хеттским царем Мурсили II, по которому египетские владения фактически ограничивались Синаем (Газа в Южной Палестине уже была хеттской). Поход Хоремхеба в Нубию и его военно-торговая экспедиция в Пунт были более успешными. Видимо, под сокращенным именем Мехи Хоремхеб упоминается в некоторых новоегипетских любовных стихотворениях как лирический герой, благосклонности которого добивается каждая женщина.


[Закрыть]были иными. Он был человеком истинной веры; происходившее было для него всего лишь заменой одного имени другим. Но все остальные были бандой лицемеров, рвавшейся к богатству и власти. Если бы в критический момент они не одумались и не покаялись в грехах, то заслуживали бы смерти. В конце концов они спасли свои жизни, но я не питал уважения ни к одному из них.

В Фивах начался разброд. Люди разрывались между своей преданностью Амону и верностью безумному отпрыску величайшего рода в нашей истории. Великая царица Тийя изнывала от тревоги, следя за тем, как посеянное ею семя превращалось в ядовитое растение. Эхнатон падал в бездонную пропасть и тащил за собой всю семью. Тийя продолжала приносить жертвы в храме Амона, пытаясь справиться с разбродом в умах, угрожавшим трону.

– Ты выигрываешь в верности, но проигрываешь в дерзости, – однажды сказала она мне.

– Ты сама просила нас быть терпимыми к еретику. Если бы ты послушалась меня с самого начала…

– Мы не должны отчаиваться.

Ее прежняя сила рухнула под напором его религиозного безумия; царица была беспомощна перед своим женственным, испорченным сыном. Поэтому продолжение нашей священной борьбы было неизбежно. Услышав враждебные крики горожан во время праздника Амона, безумный царь больше не мог находиться в Фивах. Заявив, будто его бог велел ему покинуть Фивы и построить новый город, он устроил великий исход восьмидесяти тысяч еретиков, которым предстояло жить в позорной ссылке. Отъезд из Фив дал нам время для подготовки к священной войне, но позволил ему укрепиться в своем святотатстве и сделать новую столицу местом шумных сборищ и нечестивых оргий. «Любовь и Радость» – таков был девиз его нового безымянного бога. Когда природная испорченность Эхнатона брала верх, он лез вон из кожи, стремясь доказать, что его власть не имеет границ. Закрыл храмы, изгнал жрецов, конфисковал статуи богов и все храмовое имущество. Я сказал жрецам: