Текст книги "Семья Усамы бен Ладена"

Автор книги: Наджва бен Ладен

Соавторы: Джин Сэссон,Омар бен Ладен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 3. Рождающая сыновей
Наджва бен Ладен

Вскоре я узнала, что мой четвертый ребенок и в самом деле мальчик. И хотя почувствовала укол разочарования, когда врач сообщил мне, что родилась не дочка, все вокруг были так переполнены радостью, что мое лицо порозовело от удовольствия. Я напомнила себе, что многие женщины в Саудовской Аравии отчаянно молятся о рождении сына, но их мольбы остаются без ответа.

Мальчиков в Саудовской Аравии так ценят, что женщина, рожающая только сыновей, считается получившей благословение из рук самого Господа. Теперь, когда у меня было четверо сыновей, на многих лицах, обращенных ко мне, читалась зависть.

Мы с мужем назвали нашего четвертого мальчика Омаром Усамой. С того момента, как я заглянула в глазки малыша, я испытала особую нежность. И хотя всем сердцем люблю каждого из своих детей, что-то в Омаре трогало самые глубокие струны моего сердца. Возможно, поэтому я кормила его грудью дольше, чем других своих малышей.

Муж был очень доволен. Он снова и снова повторял, что рождение наших детей было делом рук самого Господа и что Омар подарок от Него, еще одно благословение для нашей растущей семьи.

Вскоре муж опять отправился в Пакистан поддерживать наших мусульманских братьев из Афганистана. Некоторые из его поездок продолжались больше месяца, и в такие периоды у меня появлялось больше свободного времени, которое я целиком уделяла маленькому Омару. Однажды я заметила, что белокурые волосы Омара сильно отросли. Не задумываясь о том, что делаю, я начала укладывать их в разные шикарные прически, в том числе напоминающие косички, в которые иногда заплетали хвосты коням моего мужа.

Омар был необычайно красивым ребенком, и мои забавы не ограничились прическами. Я придумывала и шила платьица для девочек, а потом наряжала в них Омара. И мне казалось таким естественным оставить его полежать в этих славных платьицах. В конце концов, он был всего лишь крошечным младенцем и не понимал, что на нем надето. Вскоре я стала постоянно наряжать его в одежду для девочек. Больше всего ему шел розовый цвет: он сочно оттенял его кожу, гладкую и мягкую, как бархат.

Сколько радости мне доставлял этот чудесный ребенок! Подруги говорили, что Омар с каждым днем становится все красивее, и этим еще сильнее поощряли меня в моих забавах. Никто из окружающих не ставил мне в упрек то, что я делала, и я не понимала значения своих поступков, пока муж не вернулся домой. Как только Омар неуверенными шажками вошел в комнату, муж заметил его длинные волосы и девчачий наряд. В животе у меня заныло от беспокойства, и я ждала, что скажет и сделает Усама.

Сначала на его лице выразилось недоумение. Он присел на корточки, покрутил своими длинными пальцами локоны Омара и потрогал платьице. Муж посмотрел на Омара, потом перевел взгляд на меня, снова на Омара и снова на меня. Тонкие пальцы Усамы пригладили красивое платьице, надетое на его сына. Потом он тихо сказал:

– Омар, на тебе одежда для девочек. А ты мальчик. – Потом он пригладил волосы сына рукой. – И прическа эта для девочки. А ты мальчик.

Мое сердце упало от страха, ведь я вовсе не хотела вызвать неудовольствие мужа. Вообще-то, я считалась очень послушной женой.

Наконец муж поднял глаза на меня. Он не кричал, а говорил еще тише, чем обычно, его голос был нежен как шелк.

– Наджва, Омар – мальчик. Надень на него одежду для мальчика и обрежь его длинные волосы.

Я молча кивнула и сделала, как мне велели, по крайней мере на какое-то время.

С занимавшей меня фантазией было покончено, вернее, приходилось забыть о ней, когда муж был дома. Но в душе я отказывалась слушаться, по крайней мере на этот раз. Как только Усама возвращался в Пакистан, мое сопротивление проявлялось открыто. Меня так зачаровывала красота Омара, что руки невольно тянулись к девичьим платьицам и надевали их на Омара. Мои маленькие забавы продолжались, пока в один прекрасный день муж не вернулся домой без предупреждения и не застал меня на месте преступления: я любовалась Омаром, наряженным в розовое платьице, а волосы его струились длинными локонами.

Усама не произнес ни слова. Он только пристально посмотрел на меня, и выражение его лица ясно говорило, что в следующий раз мне не стоит искушать судьбу. Пришлось забыть о моей недозволенной радости. Я снова постригла Омара как мальчика и молча спрятала все эти славные платьица. Но во мне еще жила надежда, что когда-нибудь появление дочки озарит светом наш дом и она будет носить эти чудесные наряды.

Хотя в нашей жизни было много радостных дней, случались и печали. После рождения Омара муж стал проводить долгие месяцы в Пакистане. Как-то я случайно подслушала его беседу с другими членами семьи, в которой он говорил, что в некоторые из своих поездок бывает и в Афганистане. Меня охватил страх при мысли о том, что жизни отца моих детей может угрожать опасность. Но я не осмеливалась жаловаться, ведь муж ясно дал мне понять: происходящее за пределами нашего дома меня не касается.

Телевизора у нас не было. Муж не хотел, чтобы его семью развращало то, что по нему показывают, но я узнавала из разговоров с подругами и другими членами моего тесного круга: муж стал известным героем у себя на родине. Я даже слышала порой, что многие почли бы за счастье дышать с Усамой одним воздухом.

Ни у кого не вызывало удивления, что он и его братья из большой семьи бен Ладен дают много денег на защиту правого дела. Ведь известно: благочестивые мусульмане очень щедры, когда речь идет о благотворительности в пользу братьев по вере. Но всех поражало, что богатый и успешный мужчина из этой семьи рискует жизнью и здоровьем в огневых точках.

Не зная подробностей военной и политической деятельности мужа, я, однако, остро чувствовала: воздух Афганистана пропитан опасностью. И каждый день молилась Богу, чтобы Он сохранил для меня Усаму невредимым. Я знала, мои тревоги не безосновательны. Один раз муж вернулся в Джидду с алыми шрамами по всему телу. Мои собственные глаза рассказывали мне, что Усама продолжает выполнять опасные задания, потому что он не раз возвращался домой со следами ранений.

Я еще сильнее встревожилась, когда Усама признался, что научился управлять вертолетом. После этого с моего лица несколько дней не сходило взволнованное выражение, и тогда видевший мое беспокойство муж принес домой большую круглую палку и вложил ее мне в руки.

– Теперь, Наджва, – велел он, – обхвати палку поудобнее обеими руками – вот так – и медленно поворачивай, а тем временем передвигайся по комнате.

Я сделала, как он сказал.

– Это трудно?

– Нет, – признала я.

– Тогда не беспокойся о моей безопасности. Управлять вертолетом не сложнее, чем двигать этой палкой.

В другой раз, когда я стала задавать вопросы, он приказал:

– Наджва, прекрати думать об этом.

Вот так! После этого я старалась гнать от себя любые мысли о том, чем занят Усама и почему он не рядом со мной.

Но однажды, когда он был в особенно хорошем расположении духа, он рассказал мне о небольшом происшествии, которое считал забавным. Вне себя от счастья – ведь муж наконец захотел поделиться со мной одним из своих приключений, – я сидела у его ног с торжественным видом, восхищенная, как ребенок, и так погрузилась в его рассказ, что почувствовала себя участницей тех событий.

– Однажды ночью мы отправились выполнять особо опасное задание на территории Афганистана, рядом с пакистанской границей. Местность там гористая и такая неровная, что передвигаться можно только на лошадях. Там шли непрекращающиеся бои, и наши люди нуждались в оружии. Задача наша состояла в том, чтобы доставить оружие бойцам как можно быстрее, поэтому мы выбрали особо опасный маршрут. Наши лошади и обоз подошли так близко к русским солдатам, что они могли заметить нас, просто подняв глаза и окинув взглядом периметр своего лагеря. Мы понимали, что должны пересечь вражескую территорию тише, чем перышко падает на землю.

Но кое-что доставляло нам особое беспокойство. Один из наших братьев ехал на молодой и очень шумной лошади – среди лошадей тоже бывают жуткие болтуньи. Бог мой, как же громко она ржала! Мы с моими людьми долго думали, как заставить нашу болтушку вести себя тихо. Наконец моему близкому другу пришла в голову блестящая мысль. Он достал из своей сумки маленький мешочек, сделанный из волокна кокосового ореха. Кивнул мне с легкой ухмылкой и показал на этот грубый мешочек. Я не представлял, как это поможет решить нашу проблему, но вскоре всё понял. Мой друг наклонился, свесившись из седла и приблизившись к морде молодой лошади. В следующий раз, когда эта болтушка открыла рот, он стал совать в него мешок. Почувствовав грубое прикосновение жесткой материи, потрясенная лошадь тут же захлопнула рот.

Каждый раз, когда лошадь пыталась поговорить, она тут же ощущала во рту мешок. Я заставил себя отвернуться, потому что при виде этого зрелища начинал давиться от смеха и мог не сдержаться, выдав врагу наше местонахождение.

Муж мой был одним из самых серьезных людей из тех, кого я знала, и редко проявлял даже самые незначительные признаки веселья, но при этом воспоминании он вдруг зафыркал от смеха. Я тоже захихикала, представив изумленную морду маленькой говоруньи.

Временами Усама разговаривал о своих делах на военном поприще со старшими сыновьями, а я осторожно подслушивала. Не смогу вспомнить точные даты и даже сказать, сколько лет было детям в тот или иной раз. Но хорошо помню один эпизод. Муж отдыхал тогда дома уже несколько недель, и прошло достаточно времени, чтобы его ум и тело сбросили постоянное напряжение и немного расслабились. Он сидел в гостиной с чашкой чая и позвал в комнату старших сыновей, жестом пригласив их сесть рядом. Зная, что большинство мальчишек мечтают стать солдатами, он решил поделиться с ними некоторыми событиями своей жизни.

Мальчики выглядели взволнованными. Их отец был обычно слишком занят и не находил времени для своих сыновей. Поэтому они нервничали, опасаясь, что проявили в чем-то непослушание и отец позвал их, чтобы наказать.

И хотя мне не пристало находиться среди мужчин, даже если это мои муж и сыновья, я осталась в комнате, делая вид, что занята какими-то делами, чтобы послушать, о чем они говорят.

Муж был на редкость в хорошем настроении и развлекал наших мальчишек своими историями.

– Как-то ночью шел бой, и вдруг откуда ни возьмись появился русский вертолет. Трудно уцелеть и остаться невредимым, когда такое происходит на открытом пространстве, где мы сражались.

В ту ночь мы находились в особом районе Афганистана – там расположена огромная равнина, которая постепенно поднимается и доходит до горных пещер. Я был в одной из пещер, когда услышал шум приближающегося вертолета. Выглянул наружу и увидел, что наши бойцы находятся на открытом пространстве, под прицелом. Застигнутые врасплох, не имея времени найти укрытие, они не смогут спастись, и никто из нас не в силах им помочь. Я обречен стоять здесь и наблюдать кровавую бойню – так я думал тогда.

Мое сердце бешено колотилось, ведь я видел, как разбросаны наши бойцы. Когда вертолет открыл огонь, они стали метаться из стороны в сторону. Я обрадовался, увидев, что они не забыли, чему их учили: перемещаться – потому что в движущуюся мишень попасть труднее. Своими быстрыми, непредсказуемыми движениями наши храбрые братья здорово усложнили русским стрелкам их задачу.

Я взглянула на своих юных сыновей. Несмышленые еще мальчики, они испытывали восхищение, слушая отца, и не осознавали опасностей войны. Их лица светились от восторга, когда отец рассказывал им о жизни и смерти на поле боя. Живое детское воображение рисовало быстроногих солдат, которые стремительно передвигались по равнине, стараясь избежать слепящего света и дождя пуль из смертоносной машины.

Муж оглядел мальчиков и остался доволен их реакцией на свой рассказ.

– Стрелок в вертолете был полон боевого азарта и решимости перебить всех, кто находился на поле боя, – всех до единого. Сражение становилось все более напряженным. Пули свистели в небе подобно яростному штормовому ветру. Некоторые из моих солдат, застигнутых на открытом пространстве, полностью потеряли ориентацию и остановились. Я видел, как они встали на колени, прямо на песок. На какое-то мгновение я подумал, что они хотят помолиться. Но они стали неистово рыть ямы в земле. А потом наклонились и стали совать голову в эти маленькие ямки. Они напоминали насекомых, пытавшихся зарыться в землю. Они даже пытались присыпать головы землей и утрамбовать ее.

Мальчишки захохотали, представив себе солдат, засунувших голову в песок.

Усама продолжил рассказ:

– Открывшийся пилоту вертолета странный вид торчащих из земли задниц заставил его развернуться и улететь. Возможно, он решил, что бойцы выкапывают из земли какое-то новое оружие.

Мальчишки шумно засмеялись, довольные тем, что отец пригласил их заглянуть в свою полную опасностей жизнь.

В другой раз муж продолжил рассказ о своих приключениях, и его мягкий голос звенел громче обычного. И снова я тихонько слушала.

– Вы слышали, мальчики, мои рассказы про Абдуллу Аззама. Он был величайшим организатором, устраивавшим собрания и слеты братьев по всему миру, собиравшим средства, вербовавшим мусульман для борьбы в Афганистане с русскими захватчиками. Завербовав достаточно бойцов, Абдулла сам отправился в Афганистан, в зону военных действий, и сражался там на передовой.

Внезапно я вспомнила, что Абдулла Аззам тот самый человек, с которым мой муж встречался в Америке, когда мы гостили в Индиане. По словам мужа, он был не только очень умен, но и очень смел.

– В мою последнюю поездку в Афганистан мы с Абдуллой Аззамом оказались на линии боевых действий. Внезапно наши позиции атаковал один из этих чертовых вертолетов. Снаряды стремительно проносились во всех направлениях. Мы знали, что погибнем, если не найдем укрытия. И вдруг Господь предоставил нам убежище. Я увидел два отверстия в скальной породе: крошечные пещеры, расположенные одна рядом с другой. Абдулла Аззам, должно быть, заметил их в то же самое мгновение. У нас на ногах словно выросли крылья, и мы стремглав пересекли поле боя. Не знаю почему, но я нырнул в одну из пещер, а Абдулла Аззам бросился во вторую. Оказавшись в укрытии, я оглянулся и увидел, как снаряд угодил точно в пещеру, в которой скрылся Абдулла Аззам. Взрыв обрушил целые горы песка и камней, заваливших вход в пещеру.

Я устремился к завалу и стал разгребать камни и песок, пытаясь прорыть отверстие. Мне удалось лишь чуть-чуть вклиниться в твердую породу, засыпавшую вход, когда вертолет вернулся, и воздух вокруг снова закипел от рвущихся снарядов. Пришлось вернуться в укрытие, хотя я не отрывал глаз от кучи камней, заваливших пещеру. Рано или поздно обстрел закончится, и я смогу спасти Абдуллу – думал я тогда. Но у Господа были другие планы.

Усама обвел взглядом сыновей и спросил:

– Знаете, что произошло дальше?

Мальчики тихо пробормотали:

– Нет… нет.

– Я увидел чудо! Господь направил второй снаряд точно в то же место у входа в пещеру, ставшую ловушкой для Абдуллы Аззама. Второй взрыв аккуратно расчистил вход, словно это сделали опытные землекопы.

Он кивнул головой при этом воспоминании.

– Абдулла Аззам вышел из сотворенной Господом расщелины так спокойно, будто он отдыхал там во время загородной прогулки!

Мои мальчики с благоговейным трепетом слушали о чудесах, явленных Господом.

Через пару дней после этого Усама сообщил мне, что у него есть планы, которые, как он надеялся, меня обрадуют. Он сказал, что в следующую свою поездку в Пешавар, пакистанский город, где находилась его база для сбора припасов и обучения бойцов, посылаемых в Афганистан, он собирается найти подходящий дом для нашей семьи. Он решил, что, пока наши старшие сыновья не ходят в школу, его семья будет время от времени сопровождать его в Пешавар.

Я никогда не была в Пакистане, но горела желанием туда поехать и хотела, чтобы эта поездка состоялась как можно раньше.

В течение последних трех лет жизнь Усамы напоминала жизнь перелетной птицы, мечущейся от одного гнезда к другому. Он летал из дома, из Саудовской Аравии, в Пакистан, а оттуда совершал вылазки в Афганистан, осуществляя связь между военными силами повстанцев на земле. Когда появлялась необходимость вернуться в Джидду, чтобы собрать дополнительные средства на борьбу или помочь братьям в семейном бизнесе, он приезжал домой. Но даже в те дни, когда муж находился в Джидде, он строго ограничивал время, уделяемое семье. Почти каждое утро Усама куда-то торопился: на важные встречи, касавшиеся борьбы против советских захватчиков или строительного бизнеса.

Разумеется, меня обрадовало, что теперь мы будем проводить какое-то время в Пакистане. Я изнывала от тоски, оставаясь в Джидде, когда мой муж месяцами пропадал в дальних краях. Растущим сыновьям нужен был отец, в особенности младшему, Омару – похоже, он скучал по отцу сильнее, чем остальные дети.

Мы с Усамой были женаты уже восемь лет. И хотя у нас имелись разногласия и трудности, связанные с его деятельностью в Афганистане, по большей части наш брак оставался безоблачным. Я была более чем довольна своим мужем, а его поведение говорило мне, что он не менее счастлив со мной.

Могла ли я предполагать, что вскоре наша семейная жизнь изменится навсегда?

ГЛАВА 4. Четвертый сын Усамы бен Ладена
Омар бен Ладен

С того момента, когда я уже мог наблюдать и рассуждать, я в основном видел своего отца очень спокойным, что бы ни происходило вокруг. Это оттого, что он убежден: все в нашей земной жизни в руках Господа. Поэтому мне трудно представить, будто он сильно волновался, когда мать сообщила ему, что пришла пора родиться мне, – так волновался, что не мог найти ключи от машины. После лихорадочных поисков он, как мне рассказывали, торопливо посадил мать в машину и развил бешеную до безрассудства скорость. К счастью, незадолго до этого отец приобрел новенький «мерседес» и в тот день устроил настоящее испытание всем его механизмам. Мне сказали, что автомобиль был золотистого цвета, до того красивый, что я в детстве представлял его себе как золотую карету, мелькающую на фоне пальм, украшающих бульвары Джидды.

Вскоре после этого стремительного путешествия я появился на свет, став четвертым ребенком в семье. У меня было три старших брата: Абдулла, Абдул-Рахман и Саад.

Мать часто напоминала мне, что носить меня ей было труднее всего. Я доставлял немало неудобств, постоянно пинаясь. И она восприняла те месяцы беременности, когда я проявлял заметную активность, как предупреждение. Мать наблюдала за мной словно ученый за проснувшимся вулканом. Она знала, что ее четвертый сын вырастет волевой личностью.

Я был лишь одним из многих представителей семьи бен Ладен, известных сильным характером. Мой отец человек спокойный и тихий во многих отношениях, но он никогда не позволял другим контролировать себя. Дед по отцу, Мухаммед Авад бен Ладен, тоже славился волевым характером. После преждевременной смерти своего отца, оставившего безутешную вдову и четырех малолетних детей, мой дед отправился искать счастья, не имея ни малейшего представления, что ждет его впереди. В одиннадцать лет он оказался старшим мужчиной в семье.

В те дни у него было мало перспектив в Йемене. И дед отважно бросил родные края и людей, которых знал с детства. Взяв с собой младшего брата, Абдуллу, он присоединился к одному из многочисленных караванов, пересекающих земли.

После долгого путешествия по пыльным дорогам маленьких городов и деревень Йемена они прибыли в порт Адена. И оттуда проплыли небольшое расстояние через залив Аден до Сомали, до африканского континента. В Сомали обоих мальчишек нанял на работу строгий надсмотрщик, известный вспышками звериной ярости. Однажды он так рассердился на деда, что ударил его по голове тяжелой дубиной.

В результате этой травмы дед перестал видеть одним глазом. Деду и его брату пришлось вернуться в родную деревню, чтобы поправить здоровье. На следующий год они отправились в путь снова, на этот раз в противоположном направлении – в Саудовскую Аравию. Уверен, что им нравились многие поселения, где они останавливались, но нигде не находили они того волшебства и очарования, о которых грезило их детское воображение. И двое мальчишек, юных и необразованных, задерживались в разных городах лишь для того, чтобы заработать немного денег на еду, а затем продолжали свое путешествие, казавшееся бесконечным. Но Джидда в Саудовской Аравии чем-то приглянулась деду, и именно этот обнесенный стеной город на берегу Красного моря стал конечной точкой их утомительного путешествия.

Я где-то слышал, что только мужчина без гроша в кармане может по-настоящему высоко подняться в этом мире. И это совершенная правда в отношении дедушки бен Ладена, ведь он был беден, зато полон энергии и решимости. Он не стеснялся браться за любую честную работу. Для человека с таким характером Джидда была идеальным местом, так как город и вся страна переживали переломный момент в экономике. В начале 1930-х энергичность деда, его ум и внимание к деталям обратили на него взгляд помощника короля Абдул-Азиза, первого короля Саудовской Аравии, который незадолго до этого победил в войне с рядом племен и образовал новое государство, Королевство Саудовская Аравия.

Король Абдул-Азиз был известен блестящим умением добиваться от людей лучшего, на что они способны. Ему требовалось много умных, трудолюбивых работников для модернизации королевства, потому что подданные его нуждались в новых больницах, дорогах, предприятиях и домах. И король был разочарован тем, что его грандиозные планы некому было привести в исполнение – в стране не хватало опытных строителей.

Королевский помощник, отметивший качество работы и высокое мастерство деда, порекомендовал его королю. Деду искренне понравился этот величественный король, сильный и телом и духом. Когда король попросил деда кое-что починить, тот выполнил работу быстро и хорошо, к удовольствию короля. После успешного завершения первого задания дед вскоре получил много новых.

В то время никто еще не знал, что Саудовской Аравии предстоит вскоре стать одной из самых богатых и влиятельных стран в мире. Королевство образовалось в 1932 году, а в 1938-м открыли нефтяные месторождения, и в стране начался строительный бум, какого мир прежде не видел. Когда король хотел построить новое здание или новую дорогу, он обращался к моему деду. Трудолюбие деда и его честность так нравились королю, что он поручил ему самую желанную для любого верующего работу – руководить расширением Великой мечети в Мекке.

Все в нашей семье знают, что у дедушки бен Ладена были две большие страсти: работа и женщины. И на обоих поприщах он добился невероятного успеха. Его нравственные устои, преданность работе и абсолютная искренность завоевали ему безграничное доверие короля. Тяжелый труд принес финансовое благополучие, позволившее деду удовлетворить свою вторую страсть – к женщинам.

Для мусульманских стран не редкость, когда мужчина, в особенности очень богатый или, наоборот, очень бедный, имеет одновременно четырех жен. Мой дед стал вскоре так богат, что не только женился на четырех женщинах, но время от времени освобождал место для новых кандидаток, разводясь с прежними женами и заменяя их другими.

Имея столько настоящих и бывших жен, он дал жизнь такому количеству детей, что не со всеми из них ему удавалось поддерживать отношения. В соответствии с традицией он оказывал особое внимание старшим сыновьям, а с большинством детей виделся только в редких случаях, по важным поводам. Это не значит, что он не интересовался успехами своих детей. Он находил время в своем насыщенном графике, чтобы удостовериться, что его сыновья делают успехи в учебе, а дочери удачно вышли замуж.

Поскольку мой отец не был одним из старших сыновей, он не часто видел своего отца. Кроме того, брак деда с матерью моего отца, сирийкой Аллией, моей бабушкой, был совсем коротким. После рождения отца она забеременела от дедушки бен Ладена второй раз, но случился выкидыш, и после этого она попросила у мужа развод. По каким-то причинам дед не стал возражать, и бабушка Аллия вскоре получила свободу, а затем снова вышла замуж, за Мухаммеда аль-Аттаса, родив от него еще четверо детей.

Несмотря на то что отец Усамы был одним из величайших людей Саудовской Аравии, жизнь моего отца складывалась не так, как ему хотелось. Как и многие дети разведенных родителей, он чувствовал утрату, ведь он больше не был тесно связан с семьей отца. И хотя мой отец не из тех, кто жалуется на судьбу, многие считают, что он остро воспринимал свое незавидное положение и искренне страдал от недостатка отцовской любви и ласки.

Я хорошо понимаю, что чувствовал отец. В конце концов, я сам лишь один из двадцати его детей. И часто страдал от недостатка его внимания.

Все члены семьи и другие люди знали моего отца как унылого мальчика из рода бен Ладен, который увлекается изучением религии.

И как его сын я могу засвидетельствовать, что он никогда не менялся. Он был неизменно набожен и всегда говорил о религии серьезнее, чем многие другие. Никогда не пропускал молитв. Посвятил немало часов изучению Корана и других священных текстов.

Большинство мужчин, независимо от их религии, испытывают соблазн при виде женщин, которые не входят в число их жен или родственниц, но мой отец таким не был. Известно, что он отводил взгляд, если вблизи появлялась женщина, не принадлежавшая к его семье. Избежать сексуальных соблазнов, по его мнению, помогают ранние браки. Именно по этой причине он решил жениться, когда ему было всего семнадцать.

Мне приятно, что моя мать, Наджва Ганем, старшая из двоюродных сестер отца, стала его первой женой. Положение первой жены престижно в нашей культуре, и престиж втрое больше, если она также двоюродная сестра мужа и мать его первого сына. Мусульманин редко разводится с женой, если она его двоюродная сестра и мать первенца. Мои родители были связаны кровным родством, браком и детьми.

Я никогда не слышал, чтобы отец в гневе повышал голос на мать. Казалось, он всегда был ею доволен. Когда я был совсем маленьким, случалось, что они с матерью надолго уединялись в своей спальне, и родные не видели их по нескольку дней. Так что я точно знаю: отец любил общество матери.

Я могу понять его преданность, потому что она была любящей женой и прекрасной матерью. Ее любовь к детям была беззаветной. Хотя она вышла замуж за богатого человека и в первые годы брака имела нескольких служанок, помогавших по дому, мать всегда лично заботилась о наших нуждах и даже кормила с ложечки, когда мы болели.

Как сын я считаю ее идеальной матерью.

Другое дело – мой отец. Хоть я и не могу просто приказать моему сердцу не любить отца, я не согласен с его поведением. Временами мое сердце кипело от гнева, вызванного его поступками, ведь он принес вред многим людям: как тем, кого он не знал, так и своим близким. Будучи сыном Усамы бен Ладена, я глубоко сожалею о тех чудовищных вещах, которые он совершил, о загубленных невинных жизнях, о скорби, которая по сей день живет во многих сердцах.

Но мой отец не всегда был человеком, терзаемым ненавистью. И не всегда был тем, кого ненавидят. Были времена, когда многие отзывались о нем с горячей похвалой. История свидетельствует, что когда-то его обожали. Несмотря на наши разногласия, я не стыжусь признать: я любил отца, испытывал к нему обычную для юного сына горячую привязанность. Более того, в детстве я боготворил отца и верил, что он один из самых блестящих людей в мире и к тому же один из самых высоких. Только попав в Афганистан, я встретил человека более высокого роста. И, сказать по правде, только оказавшись в Афганистане, я по-настоящему узнал, что за человек мой отец.

У меня остались чудесные воспоминания о детских годах. Одно из ранних воспоминаний: шутка про жен. Много раз, когда отец сидел в гостиной с друзьями, он просил позвать меня. Взволнованный, я следовал на звук его голоса. Когда я появлялся в комнате, отец улыбался мне, а потом спрашивал:

– Омар, сколько у тебя будет жен?

Я был еще слишком мал и ничего не знал про мужчин, женщин и брак, но знал, какого ответа он ждет. Я показывал четыре пальца и радостно кричал:

– Четыре, четыре! У меня будет четыре жены!

Отец с друзьями довольно смеялись.

Я любил, когда отец смеется. Это случалось так редко…

Многие люди считали отца гением. В особенности это касалось его математических способностей. Говорили, что его собственный отец был настоящим гением арифметики – он мог складывать в уме длинные колонки цифр.

Мой отец также был известен своими способностями в устном счете, и случалось, что к нам домой приходили люди, предлагавшие ему проверить свои способности, состязаясь с калькулятором. Иногда он соглашался, иногда нет. Когда он из любезности принимал вызов, я так нервничал, что переставал дышать.

Каждый раз я боялся, что он провалит испытание. И каждый раз ошибался. Нас всех поражало, что никакой калькулятор не мог сравниться с уникальными способностями отца, даже если цифры были очень большими и сложными. Отец оперировал в голове самыми длинными цифрами, пока его друзья отчаянно старались угнаться за виртуозом математики с помощью калькуляторов. Меня до сих пор изумляет, что у человека может быть подобный талант.

Феноменальная память Усамы бен Ладена поражала многих, кто его знал. Любимой книгой отца был Коран, и время от времени он соглашался на просьбы друзей и развлекал их, цитируя Коран слово в слово. Я тихо стоял где-нибудь в уголке с Кораном в руках и внимательно проверял правильность цитат. Отец ни разу не пропустил ни слова. Сейчас я могу признаться: по мере того, как я рос, это стало меня разочаровывать. По какой-то необъяснимой причине я хотел, чтобы отец хоть раз ошибся. Но этого не случалось.

Однажды он рассказал, что овладел этим умением в период серьезного душевного потрясения: в возрасте десяти лет, вскоре после того, как узнал о гибели своего отца в авиакатастрофе. Как бы ни объяснялся этот редкий дар, триумфальные демонстрации этих способностей стали частью незабываемых воспоминаний моего детства.

Но наряду с хорошими у меня есть и грустные воспоминания. Самым непростительным, по моему мнению, было то, что нас держали, словно пленников, в нашем доме в Джидде.

Много тайных опасностей подстерегало тех, кто влез в трясину непрерывно усложнявшегося конфликта, который начался с вторжения советских войск в Афганистан, за два года до моего рождения. Мой отец стал настолько важной фигурой в той борьбе, что опасался, как бы политические враги не похитили кого-нибудь из его детей или не убили родных.