Текст книги "Балерина"

Автор книги: Надя Лоули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

32

В самом центре Шестнадцатого округа Парижа, в большом старинном особняке, при организации «Франция – СССР» находился Культурный центр «Дружба».

В это утро Вера пришла в офис немного раньше, чем полагалось. Была среда. Теперь каждую среду она будет дежурить в Центре: принимать посетителей и отвечать на звонки по телефону.

Дел скопилось невпроворот. Надо было убрать помещение, разобрать завалы корреспонденции с письмами, пакетами, открытками и рекламой всех видов.

«Господи, да здесь работы хватит на несколько дней…» – посмотрела на гору бумаги Верочка и расстроилась. Да еще нужно привести в порядок «Книгу записи посетителей», – подчеркнуто красным в деловом календаре. Не любила Вера бумажную волокиту! Но делать нечего – теперь это ее обязанности. Она разложила бумаги на столе и принялась сортировать корреспонденцию: письма – в стопочку, пакеты – в сторону, всю рекламу в мусор! Гора бумаги начала медленно таять. «Тоска! – загрустила девушка от монотонной бездумной работы. Не выдержала и бросила разбирать бумаги. – Доделаю в следующее дежурство! Что еще на сегодня?» – полюбопытствовала она и посмотрела еще раз деловой календарь и опять ужаснулась: работы – непочатый край!

«Ну, спасибо, Ксения Анатольевна! – помянула недобрым словом Вера свою предшественницу, работавшую здесь до нее. – Уж постаралась все на меня свалить!»

После летних отпусков наступило время составления плана мероприятий на новый календарный год. На носу были октябрьские праздники, после которых сразу начиналась подготовка к Новому году – бесконечные концерты, фестивали, декады искусств.

Вера ужаснулась от мысли: «Неужели этим я буду заниматься все время? Кошмар! Три года жизни положить на плаху бюрократической деятельности! А любимые курсы только на полгода! И где справедливость?»

Она встала и возмущенно сбросила письма на пол: «Хватит с меня!»

Конверты с шумом взметнулись и разлетелись по комнате веселыми лоскутками. А с настенного плаката «Омский народный хор» улыбалась молодая женщина с лукавым круглолицым лицом, в цветастом платке на голове и, как водится, на фоне пресловутой тройки. В какое-то мгновенье Верочке вдруг показалось, что та озорно подмигнула ей, и она позавидовала светящейся радости в веселых глазах безымянной певицы на глянцевом постере.

Походив без дела по офису, Вера начала собирать рассыпанные по всей комнате письма и сложила аккуратной стопочкой бумаги на столе. А куда деваться? Потом посмотрела на часы и решила позавтракать. Утром не было времени, так спешила на работу. Она включила чайник и достала бутерброд, приготовленный с вечера на обед. Только успела поставить чашку чая на стол, как услышала звуки шагов по коридору, и через секунду в дверь осторожно постучали.

«Ну вот, несет кого-то!» – недовольно подумала она, но очень вежливо на французском ответила:

– Да, да, войдите, пожалуйста, – и прикрыла поднос с завтраком газетой.

Дверь отворилась, и в комнату вошла красивая стройная женщина. На ней был длинный светлый распахнутый плащ, а когда она шагнула, мелькнул кусок яркой клетчатой подкладки. Вера даже растерялась: вошла воплощенная мечта – именно такой плащ она и хотела купить.

– Простите, я вас не побеспокоила? – извиняющимся тоном произнесла очаровательная незнакомка.

Верочка улыбнулась, вошедшая женщина явно была русской.

– Что вы, что вы, проходите, пожалуйста! – и она жестом руки пригласила молодую даму сесть в кресло для посетителей. Женщина нерешительно начала снимать плащ – можно?

– Ой! – встрепенулась Верочка. – Раздевайтесь, пожалуйста! – и взяв у нее плащ, повесила на вешалку у двери, незаметно развернув изнанкой так, что мелькнул лейбл «Нина Риччи». «Очень миленький! Надо посмотреть в бутике… – И тут же отмахнулась от этой мысли: – Наверное, очень дорогой!»

– Чем могу вам помочь? – она села напротив симпатичной посетительницы. Немного смущаясь, женщина объяснила Вере цель своего визита. Видите ли, она бывшая балерина, замужем, живет в Париже, ищет, чем заняться – не для денег, для души – хочет общения с русскими людьми. Французский язык – не очень. Знакомые посоветовали обратиться сюда.

Верочка обрадовалась: слава Богу, ей не нужна материальная помощь.

– Понимаете, – объяснила она ей, – очень много просителей, а для общения, пожалуйста: концерты советских артистов, выставки, русско-французские фестивали искусства. Вы можете помогать в подготовке концертов… и, – вспомнив о ненавистных письмах, добавила: – Или разбирать почту…

– С удовольствием! – закивала головой женщина – Я люблю заниматься бумагами…

Верочка обрадовалась будто свалившейся на голову помощнице:

– Прекрасно! – Потом смутилась, надо же объяснить скучающей от безделья даме, что это, естественно, безвозмездно.

– У нас маленький материальный фонд, и мы нуждаемся в добровольных работниках.

Балерина улыбнулась:

– Конечно, конечно, я понимаю, что это благотворительность.

– Ну и отлично! Спасибо! – Верочка благодарно закивала головой. – Дел хватит, не волнуйтесь! – Затем, обговорив время занятости и детали работы, Вера предложила милой и симпатичной женщине чай.

– Благодарю, с удовольствием! – ответила посетительница.

Они понравились друг другу, познакомились поближе и завели душевный ненавязчивый разговор: о себе, о Франции, об одиночестве русской души в заграничной жизни. Беседа приятно затянулась, а с плаката глядела на них и улыбалась развеселая сибирячка.

33

Бегом по лестнице Элизабет поднялась на третий этаж, не дожидаясь лифта. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Она захлопнула дверь в квартиру и, не раздеваясь, прокралась на кухню. Осторожно выглянула в окно: ничего подозрительного. Странно. Ей показалось, что мужчина, ехавший с ней в одном вагоне метро, шел за ней по пятам до самого дома.

«Наверное, все-таки показалось…» – успокаивала она себя, но на всякий случай еще раз внимательно окинула взглядом кусок оживленной улицы Вожирар. Снова ничего подозрительного она не заметила: несколько человек на автобусной остановке и пробегающие мимо случайные прохожие. Человека в длинном пальто, привлекшего к себе внимание Лизы, нигде не было. Оставив сумку на кухне, она прошла в коридор и начала раздеваться. Мысли о преследовании не покидали ее. Чутье профессиональной разведчицы подсказывало, что за ней слежка.

Вспомнив занятия на курсах секретных агентов, Элизабет мысленно развернула фотографический обзор своего маршрута, запечатлевший в ее памяти: вход в метро «Дюрок» – вокзал Монпарнас – кафе «Ше Клемен» – улица Ренн… Она закрыла глаза и как бы пропустила кусок киноленты. Сквозь этот фото-отсев отчетливо проявился кадр с приземистой фигурой мужчины, промелькнувший несколько раз в разных местах. «Интересно, интересно!» – Она словно промотала кусок ленты с памятью назад: метро «Дюрок». Вот – ОН! Тень мелькнула за спиной на платформе. Вокзал Монпарнас. В кафе «Ше Клемен» снова – ОН! Тень приобрела контур мужской фигуры в пальто. При выходе из вокзала, на эскалаторе, опять – ОН! Элизабет открыла глаза и тут же вспомнила, как ее привлек, скользнувший поверху, словно случайно, и сразу же отведенный в сторону взгляд. Это еще тогда заставило насторожиться… «Интересное кино получается!»

Лиза наконец сняла пальто и села в кресло. Мысли неотступно закрутились вокруг появившейся неожиданной проблемы.

– Точно «хвост»! Надо обязательно сообщить о своих подозрениях шефу!

Главное не концентрироваться на пустых размышлениях о борьбе с… тенью! – как, опять же, учили на курсах.

Она выложила продукты в холодильник и переоделась в халат. Надо сказать, Лиза обожала дома носить теплый длинный халат. «Живу одна – кого волнует!» – оправдывалась она сама себе, увидев увеличившийся в два раза расплывчатый пушистый силуэт своей фигуры в зеркале.

Она почти успокоилась от мыслей о преследовании и подумала, что неплохо бы и поужинать. Пицца из ресторана «Белла Итали» ждала на столе.

Находясь в Париже уже три месяца, Элизабет никак не могла свыкнуться с мыслью, что жизнь в чужой стране, вдали от семьи, как оказалось, вовсе не вояж авантюрной туристки. И даже не тренинг резидентального подполья в военном лагере под Вашингтоном, а напряженная работа. Как говорил ее шеф: игра в «кошки-мышки», где «кошкой» должна быть она – Лиза Вайт! К сожалению, в настоящий момент Элизабет чувствовала себя самой настоящей мышкой, которую преследует кошка. Честно говоря, до сих пор, пока сегодня не заметила преследователя, она об этом не задумывалась. А что было думать-то? Существенного ничего не происходило: курсы, дом, отчеты и наблюдение за окружением в ЮНЕСКО… Куда спешить, полагала она. В ее распоряжении был целый год. Волковы, предполагаемые резиденты во Франции, – агенты советской разведки, по данным из верных источников, должны отправиться в Москву в июле 1989 года. Поэтому все время представлялось: времени вполне достаточно. Неожиданный виток с «наружкой» спутал все карты. Неужели она чем-то себя проявила и вызвала подозрение у «французов»? У «советских»? Придется разобраться. Врага надо знать в лицо – одна из главных заповедей разведчика. Лиза расстроилась от этих мыслей: у тени, преследующей ее, лицо не проявилось. Пока.

Надо сказать, Элизабет хорошо играла роль американской студентки и старательно училась на курсах синхронного перевода. Собственно, играть эту роль было нетрудно, все это она уже проходила десять лет назад в университете. Поэтому много времени отводилось на реальную работу: обрастать знакомыми и входить в доверие окружающих ее людей. Группа, где она училась, состояла из политической молодой элиты разных стран, и каждый новый контакт был на вес золота.

Окружение молодых амбициозных людей, с которыми она уже была, как говорится, на короткой ноге, давало возможность на легкие неформальные контакты, не вызывающие ни у кого подозрений. И она незаметно для них, потихоньку, что называется, плела «паутину». Рано или поздно кто-нибудь в эту паутину попадется. На ее прицеле уже находилась будущая жертва: молодая советская девушка – Вера Борткевич. В рапорте о ней Лиза написала: скромная, интеллигентная, прекрасно говорит по-французски. Возможный объект для вербовки. Тем более такой объект – советская переводчица! Что ни говори, Элизабет были нужны помощники.

Утвердительный ответ от шефа она получила. Теперь осталось осторожно прощупать политические взгляды и выявить возможные слабые стороны Веры Борткевич, такие как жадность, амбиции, корысть. Сильная сторона была уже отмечена: умна, выдержана, красива и при всем этом – незаметна и спокойна в обществе. В классе на тихую и спокойную девушку никто не обращал внимания. Прекрасные качества для нового сотрудника.

Так, под мысли и размышления, Лиза прикончила пиццу, виновато вздохнув при этом – ну как тут похудеешь? Надо бы салатиком отделаться!

Посмотрела на часы: ого, уже восемь! Не откладывая в долгий ящик, принялась за ежедневный отчет. Приложив биографические данные Веры Борткевич, Элизабет улыбнулась при этом, вспомнив, как она во время перерыва, словно вор, пробралась на кафедру и заглянула в курсовой журнал со списком студентов. Данных, конечно, с гулькин нос, но все же: Вера Андреевна Борткевич родилась в Москве, окончила Институт иностранных языков, работает во франко-советской ассоциации «Дружба». Немного. Но это – ничего, главное, зацепка есть. И еще она приложила фотографию Веры. За столиком, с чашкой в руках, сидела симпатичная молодая девушка, не подозревающая, что ее фотографирует Лиза с верхней площадки открытого этажа.

Элизабет зашифровала записи и приготовила пакет, чтобы отправить завтра утром в Вашингтон через секретного курьера из посольства.

Потом, не откладывая на поздний вечер, составила план на завтра: обследовать Пятнадцатый округ Парижа, конечно, под видом легкомысленной прогулки. Там, на Версальской улице, жили Николай и Екатерина Волковы.

34

Небольшая пригородная станция Дранси была типичной, простенькой, без всяких украшений и архитектурных излишеств. Под большим прозрачным пластиковым навесом крыши находились кассы-автоматы, журнальный киоск и придорожное кафе. Все очень серенько и бедненько – обычный индустриальный поселок. Никогда и не подумаешь, что столица мира в двадцати минутах отсюда!

После обеда на платформе никого не было. Немногочисленные пассажиры сидели в кафе, укрывшись от проливного дождя, барабанившего по пластмассовой крыше дробными каплями.

«Осень в этом году дождливая… – тоскливо подумал Кондаков и в очередной раз пожалел, что не прихватил зонт. – Надо купить складной и носить с собой…»

Он ждал электричку, идущую на станцию «Выставочный парк» в 16.15. В третьем от головы поезда вагоне его должен был ждать Алексей Артемов.

Жорж пил кофе и не переставал удивляться – и спустя много лет жизни во Франции – что даже в таких богом забытых местах готовят великолепный кофе: черный, крепкий, с коричневой ароматной пенкой. Кондаков с наслаждением сделал последний глоток: хорошо!

Посмотрел на часы: пять минут до прибытия поезда. Он не сомневался – пять, значит, будет через пять минут. Во Франции, как водится, электрички приходят точно по расписанию, без опозданий. Жорж оставил мелочь за кофе на столике, надвинул шляпу на глаза и вышел из-под навеса.

Осмотрелся. На платформе стояли две чернокожие девушки и громко смеялись. Больше никого не было. Жорж развернул газету, купленную только что в газетном киоске, и сделал вид, что с интересом читает. Этот классический «бородатый» трюк всех профессиональных наблюдателей, до сих пор работал – очень легко подсматривать из-за газеты за происходящим вокруг.

Поезд без шума приблизился к станции и мягко остановился. Жорж прошел по платформе мимо третьего вагона и, заметив в окне знакомое лицо, поднялся во второй. Алеша тоже увидел его и отвернулся.

На многолюдной станции «Выставочный парк», где находились коммерческие выставки и павильоны, они вышли из поезда и, не глядя друг на друга, пошли в сторону торгового центра и зашли в кафе.

Алеша Артемов имел яркую славянскую внешность – большой недостаток для агента в таком месте, как Франция. Его образ оставался в памяти с первого взгляда. Особенно на фоне французской толпы он сразу выделялся и невольно запоминался: светлые прямые волосы, стриженые, что называется «под горшок» – часть имиджа балалаечника, голубые, чуть припухшие глаза с белесыми ресницами. К тому же он был курносым и большеротым – ну никак Алешка не вписывался в среднестатистическую французскую латинскую наружность! Ему было двадцать девять лет, а выглядел он совсем мальчишкой. Жорж нашел в одной русской компании и устроил на работу через Ларису Квин в ресторан «Балалайка». И не ошибся в нем. Алеша оказался великолепным подчиненным: интеллигентным и дисциплинированным. За простодушной внешностью Иванушки-дурачка скрывались острый ум, великолепная память и выдержка.

На обратном пути они ехали в разных вагонах. Жорж дал ему новое задание: подыскать среди посетителей и окружения ресторана молодую красивую русскую женщину, в разведке, на профессиональном жаргоне, называемую «ласточкой». Она должна быть непременно красавицей, ведь с помощью «ласточки» нужно будет привлекать для работы на французские спецслужбы русских эмигрантов. Отделу, которым руководил Жорж, была необходима новая партия агентов для работы в Москве. Там, по данным разведки, назревает обстановка новой революции. Кондаков после просмотренных газет делился впечатлениями с Алексеем:

– Это невероятно, но вчера на Красной площади разгоняли домохозяек, устроивших демонстрацию «пустых кастрюль»! Стук и гром стоял такой, что у кремлевских политиков, наверное, в горле застряли куски бутербродов с икрой!

– Давно пора на Кремль идти. И не с кастрюлями, а с вилами и лопатами! – Алешка сжал кулаки и заиграл желваками.

– А шахтеры в Донецке? Молодцы! Отказываются за бесплатно работать, уже полгода деньги не получают!

Сейчас самое время поддержать ряды оппозиции и подтолкнуть движение народных масс. И сделать это надо – чем скорее, тем лучше.

Поезд подошел к платформе «Северный вокзал», и Алеша Артемов вышел из вагона на перрон, и еще долго Жорж наблюдал за светлой головой, плывущей над толпой к выходу, пока поезд не тронулся.

35

Алла услышала, как хлопнула входная дверь. Муж ушел на работу. Она тут же встала и прошла на кухню. Весь день будет принадлежать ей. И не важно, что делать нечего…

Собственно говоря, она уже привыкла не спешить – и рада бы, да некуда!

Чаще всего с утра наводила в квартире порядок. Чистота – ее пунктик. Еще один. Самый незначительный после страха летать на самолетах и споров с внутренним голосом. Конечно, можно было бы еще набрать кучу всяких странностей: навязчивые мысли о смерти, поедающее чувство вины перед родными и дочерью… В общем, прекрасный пациент для психотерапевта. К сожалению, психотерапевт остался в Ленинграде. Приходилось справляться самой. Делать это было нелегко, но она старалась.

Зачастую после обеда, приведя себя в порядок, уходила гулять по городу. Оказывается, какое наслаждение просто так, без всякого дела, бродить по Парижу. Эти бесцельные прогулки, которые растворяли ее в толпе, вовлекая в царство новизны и развлечений, открыли ей второе дыхание. Так однажды случайно ее занесло на большой птичий рынок в районе острова Сите и она чуть с ума не сошла от гомона и крика подневольных птах. И убежала со слезами на глазах оттуда, представив себя такой же «птичкой» в клетке. Многократно, не зная границ между округами, Аллочка пересекала классический Париж от Триумфальной арки и Эйфелевой башни – на западе, до Бастилии и Пантеона – на востоке. Исходила город вдоль и поперек!

Список парижских музеев таял на глазах. Любимым выбрала – музей Карнавале. А тут совершенно случайно забрела в кафе на площади Трокадеро, которое тоже стало любимым. Теперь частенько, набродившись по Парижу, она просиживала там часами после обеда.

Ее сразу привлекла чудесная атмосфера чопорного буржуазного Парижа, где столики, даже для кофе, застилались льняными крахмальными скатертями, а напитки подавались в хрустальных бокалах и фарфоровых чашках. А какое там волшебное пирожное «миль фей» – «тысячелистник»! Но музеи музеями, кафе – тоже хорошо, но все равно было скучновато. Если честно, иногда хотелось волком выть. Хотя Бога гневить ей было нельзя, в последнее время дела закрутились, и унывать было некогда. Что называется, отрабатывала свой долг Звереву сполна и даже вошла во вкус, обрастая знакомыми, и с удовольствием общалась с ними. Все не дома сидеть одной.

А еще, как можно догадаться, ей не терпелось поскорее увидеться с Борисом. Она скучала по нему, чего уж тут скрывать. И даже в последнее время больше, ей очень хотелось похвастаться перед ним, какая она-де умница! Чувство гордости за проделанную работу переполняло: задание Зверева – она выполнила! И даже больше того: познакомилась сразу с двумя молодыми женщинами: Верой Борткевич и Ларисой Квин.

На свой страх и риск, она записалась добровольной помощницей в общество «Дружба» и подружилась с очень милой Верой Борткевич. Славная девушка! Она с удовольствием ей будет помогать, они уже договорились встречаться каждую среду – День открытых дверей в Культурном центре.

И еще, во-вторых и в третьих, она была несколько раз в «Балалайке» и познакомилась с многочисленными русскими эмигрантами, частенько забегающими туда выпить-закусить… У них даже были свои столики у самой кухни, в проходе, для «своих». Алла тут же стала своей!

Еще она сразу отметила, что Лариса и Алеша были центром притяжения большой русской коммуны. Они были постоянно окружены многочисленными друзьями и знакомыми, крутившимися вокруг ресторана. Алла быстро нашла общий язык с Ларисой, превратившейся в задушевную подружку, и была представлена ее близкому другу – Алексею Артемову, музыканту ресторана.

«Очень симпатичные ребята! – думала она и вздыхала, вспомнив о реальных мотивах этой дружбы, но старалась не думать об этом. – Ну что теперь мучиться, ничего изменить уже нельзя!»

Сказать по правде, Алла совсем не ожидала, что ее активная, так называемая подпольная деятельность доставит ей такое удовольствие.

Она соскучилась по работе, ведь долгие годы занятия балетом воспитали в ней большое чувство трудолюбия и ответственности. А утратив ритм организованной буквально по часам и минутам жизни, Аллочка потеряла почву под ногами. И только после встречи с Борисом Зверевым она радостно увидела, что возвращается к привычному ощущению бытия. Она опять востребована! У нее снова появилась работа! «Да, да, конечно, понятно… ее новое занятие, так сказать, выходит за рамки ее морали – а что делать? Надо работать!» – уговаривала она себя.

Под эти мысли Алла собралась и придирчиво осмотрела себя в зеркале: волосы уложены в высокую балетную прическу – классический пучок, открытый высокий лоб, большие светлые лучистые глаза в обрамлении густых длинных ресниц… хороша! – и равнодушно отвернулась. Она знала, что красива, но относилась к этому хладнокровно. «Не родись красивой, а родись счастливой» – это точно замечено. Так случилось, что жизнь ее особенно не баловала, несмотря на кажущееся со стороны благополучие: Париж, муж, поклонники. Она знала про себя все лучше других: расстроившийся из-за алкоголизма мужа первый брак, разлука с единственной дочерью, сложные отношения с родной матерью, а теперь еще прибавился, недалекий в жизни и в быту второй супруг. Нет, все было не так безоблачно, как многие думали в Ленинграде. Там все ей завидовали: счастливая, живет во Франции!

Алла еще раз смерила себя глазами в зеркале – новые сапожки смотрятся отлично, думать о плохом ну никак не хотелось – жизнь была прекрасна, несмотря ни на что! И, к довершению обувного шика, она надела плащ, купленный недавно в дорогом бутике, и ее тут же кольнула неприятная мысль о деньгах, полученных от Бориса – и радость потухла. Вещь, такая красивая и желанная, вдруг показалась тяжелой, неудобной и потеряла свою прелесть в ее глазах. «Нет, я все-таки мазохистка! Плащ-то тут при чем?»

Она волновалась, приближались минуты, когда она встретится с мужчиной, который притягивал ее как магнит. Но что она могла сделать с собой? Она так долго ждала этот день. Две долгих, непостижимо долгих недели! Прекрасно понимая, что эти служебно-романтические отношения никуда не приведут, Аллочка даже думать боялась переводить их на другой уровень – чисто служебный. Не хотела терять только что, как ей казалось, приобретенное счастье. А скорее всего, несчастье. Это как посмотреть.

Она вышла из дома и, раскрыв зонт, побежала к станции метро. Был серый мокрый день. Алла свернула за угол, и дождь мокрой пеленой растворил спешащую фигурку в осеннем тумане.