Текст книги "Имя для ведьмы. Трилогия"

Автор книги: Надежда Первухина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Подними, если хочешь, тост

За любимого. За врага».

Она плакала долго. И

Что-то пела про зеркала.

На рассвете она с ладьи

Тихо в синие волны сошла.

А Тристан ее не искал,

Не молился о ней Тристан.

Он о мачту разбил бокал,

Потому что он не был пьян.

...Однажды такую песню в исполнении придворного менестреля услыхала жена Тристана. Тогда-то поняла она, с кем осталось сердце ее вечно печального супруга. Словно демон вселился в знатную и благородную Изольду! От дел благочестия обратилась она к проклятым Богом занятиям чародейством и черной волшбой. Ибо задумала она извести своего мужа, предав его тело и душу медленной лютой смерти... И не знал о сем ничего Тристан, поскольку сердце его ослепло в бесплодной тоске об утерянной возлюбленной. И не ведал, что в стране, где с яблонь никогда не осыпаются цветы, завелась черная ведьма...»

Читала я долго, абсолютно отключившись от окружающей действительности. А когда наконец смогла оторваться от захватывающей эпопеи средневековой трагической любви, разогнула затекшую спину и посмотрела вокруг, оказалось, что парк пуст, аллеи его темны, а фонари горят подозрительно тускло.

– Если на меня нападет маньяк, ты будешь виноват! – погрозила я пальцем портрету Авдея. – Я зачиталась, как школьница.

Авдей в ответ только и мог, что улыбаться.

На самом деле никаких маньяков я не боялась. Маньяки думают, что женщины боятся темноты, но это если женщина не является ведьмой. Для меня же темнота является нормой жизни. В темноте тоже есть Сила.

Однако искушать эту Силу не следует. Я торопливо поднялась со скамейки, сунула книгу в сумку и заторопилась к выходу из парка. Пару раз навстречу мне попадались нетрезвые личности с конструктивным предложением выпить вместе, но быстро рассеивались по местности, видимо убоявшись света моих глаз. Я их понимала. Я на всякий случай смотрела истинным зрением, а при этом глаза теряют радужку и горят ярким фиолетовым огнем. Неподготовленный человек может здорово расшатать себе нервы, столкнувшись с таким феноменом природы.

Именно благодаря своему истинному зрению я заметила их первыми.

Они стояли, почти сливаясь с породившей их тьмой, окутанные чьей-то высокой магической защитой. Если бы не эта защита, они оставались бы тем, чем являлись на самом деле – мусором, грязью и дурными снами. Но сейчас это были чудовища, вполне способные разделаться со мной. И, кажется, именно этого они и ждали.

Я замедлила шаг. А что еще стоит предпринять, когда на пути у тебя возникают три фигуры, более всего напоминающие пропущенных через камнедробилку зомби в облачении из рваных носков? Плюс неимоверный смрад. Плюс явный переизбыток зубов и конечностей.

Бежать от них было бессмысленно. Никогда не поворачивайся к опасности спиной – первое, что понимает любая ведьма, если не хочет ощутить, как ее спину вспарывает чье-нибудь мощное заклятие.

Я сурово прищурилась, хотя душа у меня ушла в пятки.

– Прочь с дороги! – приказала я. Они не двинулись с места. Ну что ж, не очень-то и надеялась.

– Что вам нужно?

– Тебя.

Спасибо за откровенность.

– Кто вас послал?

– Его имя страшно.

Неужели Баронет решил связаться с таким ментальным отребьем? Пугать женщину, к которой собираешься заползти в постель, – дурной тон. Да и, насколько я знаю мэтра, это не его уровень. Тогда кому же еще я, красивая и смелая, дорогу перешла?!

Фигуры отлепились от деревьев и решили перейти в наступление. Их костлявые, в лохмотьях истлевшей кожи, руки начали удлиняться и ползти по земле. Ага. Психическая атака. А что у меня есть в заклинательном арсенале?

Трансфигурация, реанимация, заклинание Мемории... нет, не тот случай... Три приворотных заклятия, чары тонкого тела (чтоб сквозь стену проходить)... Негусто.

А они все тянули ко мне руки...

– Ручонки-то шаловливые уберите от порядочной ведьмы! – приказала я. – А то как полыхну на вас синим пламенем!

Вспомнила!

Есть у меня заклятие!

Правда, оно опасное, и я мало его практиковала. Потому что в результате заклятия можно выжечь напалмом полквартала и ни одна пожарная команда не управится со стихией. Потому что это было заклятие Саламандры.

Они уже окружили меня, нестерпимо воняя, как огромная помойка в жаркий день. Кажется, они были уверены, что я не окажу сопротивления.

– Ребята, от вас плохо пахнет, и вы портите окружающую природу, – сурово сказала я. – От имени местного экологического комитета разрешите вас запалить!

Фейер-р-бах!

Кто бы мог подумать, что фамилия знаменитого немецкого философа-материалиста будет производить такой ошеломляющий эффект!

На моих противников обрушился шквал невыносимо яркого пламени. Они завыли, принялись корчиться, рассыпая во все стороны веселенькие снопы искр, и я отбежала подальше. Не хватало еще обжечься. Раскаленная добела гигантская Саламандра могла за мгновение превратить кого угодно в сгусток плазмы.

Я не стала дожидаться, пока огонь завершит уничтожение мороков, и бросилась вон из парка. Тем более что невдалеке уже вовсю надрывались пожарные сирены.

Возле дверей моей квартиры меня ждал еще один сюрприз. На коврике красовалась шикарная корзина С моими любимыми белыми розами. Ручку корзины украшал блестящий бант, а к нему была приколота открытка-валентинка.

– Кто это у нас в апреле Валентинов день праздновать решил? – вслух поинтересовалась я. На меня вдруг навалилась усталость. И полное безразличие ко всему. Не удивлюсь, если в этой корзине, помимо роз, окажется змея или динамитная шашка. Плевать.

Я взяла открытку, ожидая прочесть в ней что-нибудь ужасное, но оказалось, что это всего-навсего привет моего старого друга оборотня, отправившегося в очередное путешествие.

«Ma chere Виктория! Будьте осторожны и старайтесь не разгуливать допоздна в гордом одиночестве. Мне хочется застать Вас в живых, когда я вернусь из Татр. Ваш покорный слуга».

Я внесла корзинку в гостиную, размышляя над тем, откуда Мулен Руж мог догадаться о моей недавней незапланированной прогулке.

* * *

В пятницу вечером, утомившись от вынужденного магического ничегонеделания, я решила прямо с работы отправиться в гости к своей старой знакомой гадалке. Просто так, отвлечься от мрачных дум. Прихватила с собой пару кило пряников, селедку и бутылку кагора (старуха отличалась незатейливыми вкусами).

Жила гадалка в старом деревянном доме со ставнями на окнах и с разросшимися кустами персидской сирени в палисаднике. По чистенькому двору всегда ходили степенные куры, бросая томные взгляды на черного гигантского петуха. Петух неизменно восседал на покатой крыше курятника и выглядел хозяином положения. Это был колдовской петух. Он принципиально не кукарекал.

– Заходи, доча, – беззубо заулыбалась старуха и турнула с крыльца двух здоровенных черных котов. – Давненько не виделись.

– Да. Вот, пришла по старой памяти.

В домике бабы Кати всегда пахло полынью и корвалолом. Она жила одна, не считая котов и кур, и была педантично аккуратна. Старые буфеты, комоды и этажерки всегда сияли, вязаные салфеточки коробились от крахмала, а на окнах весело зеленела в горшках густая герань.

– Ну садись, ведьма, – указала мне на кресло баба Катя, а сама пошла упрятывать подарки. Я разглядывала фотографии, пришпиленные к обоям. На одной из этих фотографий молодая баба Катя стояла в профессорской тоге и шапочке рядом с мрачным неулыбчивым человеком в смокинге. Этот снимок относился к годам обучения гадалки в Иствике. Она была настоящим специалистом в своем вопросе.

Баба Катя вернулась, устроилась напротив меня в старом кресле-качалке и внимательно поглядела мне в глаза.

– Да... – протянула она. – Давненько я тебя такой не видела.

– Баба Катя, – жалобно сказала я. – Погадай мне, что ли, а?

– А сама что же? Я ж тебя учила... Я махнула рукой.

– Ты же знаешь, гадание и предвидение никогда не были моими сильными сторонами.

– Лень – вот твоя сильная сторона, – строго заключила гадалка. – Ладно, не обижайся на меня, старую. Я ведь и без карт вижу, девка, что плохи у тебя дела.

– Плохи, – со вздохом подтвердила я. – Не знаю, с какой стороны к ним и подступиться.

– Разберемся, – успокоила меня баба Катя и профессиональным жестом достала из ниоткуда потрепанную колоду карт.

Первый расклад она изучала долго и пристально, a я, как школьница, с трепетом ждала комментариев к собственной судьбе.

– Значит так, – наконец заговорила гадалка. – Была у тебя дальняя дорога с пустыми хлопотами в казенном доме. Там ты себе соперницу нажила. У нее дурной глаз и склочный характер.

Я кивнула головой.

– Похоже.

– Опять казенный дом, встреча и два короля насупротив тебя... Двое тебя добиваются, девонька, только один ушел.

– Ушел... – эхом повторила я.

– Ну что ты за ведьма, мужика себе приворожить не можешь?!

– А зачем, баб Кать? Ему со мной только мучиться.

– Ой, додельная! Откуда ты знаешь, может, он и сам помучиться рад? Вон, смотри, куда трефы легли – сердце у него в разлуке изболело.

– Не могло такого быть, – прошептала я. – Я его заклинанием памяти лишила.

Баба Катя, выпускница престижного магического колледжа, возвела очи горе, едва я упомянула об этом. Невысокого она мнения о моих способностях.

– Насчет заклинания не знаю, – сказала она. – А только по картам выходит, что помнит он тебя и свидания хочет. Будет ли свидание или только хлопоты пустые – со второго расклада выясним. Так, что у нас еще... Второй король мне не нравится. Хоть он и силен, а одни беды тебе от него. Опасайся, он все время рядом ходит...

Она пристально вгляделась в карту и слегка изменилась в лице.

– Он ведь не человек, доча! Он...

Карта пикового короля вспыхнула и рассыпалась невесомым пеплом.

– Чур меня! – закричали мы обе и перепуганными глазами уставились друг на друга. Баба Катя опомнилась первой, смешала карты и схватила с буфета графинчик с наговорной водой.

– Все чужое из дому – прочь, прочь! – приговаривала она, брызгая водой во все углы.

Потом она посмотрела на меня. Я сидела и плакала.

* * *

Мы выпили брусничной настойки, чтобы немного прийти в себя. Я уже не просила бабу Катю гадать, а просто рассказала ей все. При упоминании об Огненном Змее гадалка даже перекрестилась, что незамедлительно отозвалось во мне головной болью.

– Страшная это сила, девонька, тебе с ней не совладать! – сказала она.

– Как же мне быть? Я жить хочу! Пусть я неумелая ведьма, пусть я ничего не способна толком даже заколдовать, но это не значит, что я должна испепелиться ради чьего-то оргазма!

– Сила тебе нужна. Имя нужно. Тогда ты сможешь противостоять ему. Хоть какое-то время, пока о нем не узнает Трибунал.

– Знаю! Только как мне взять ее, эту Силу?! Как назло, полнолуние кончилось, теперь и истинных книг не почитать...

– Много ты вычитаешь... Ты меня слушай. Это знание заветное, да зато верное. Те, кто получал Силу таким путем, становились непревзойденными ведьмами. Помнишь Стеллу Ганзейскую?

– Та самая легендарная ведьма, которая устроила гибель «Титаника» из-за того, что капитан неодобрительно отозвался о ее платье? Ну, говорят, у нее был контракт с самим...

– Пустые сплетни! – отмахнулась баба Катя. – В наши дни контрактов уже никто не заключает. Нет смысла. И есть альтернатива. Ты что-нибудь слышала об Обряде Тринадцати?

Я отрицательно покачала головой.

– Правильно, об этом не распространяются, поскольку сие есть тайноведение. Я бы тоже не стала тебя в это посвящать, но мне тебя жаль. Ты можешь стать очень могущественной ведьмой, Вика.

Я была заинтригована до предела.

Баба Катя встала, прошаркала в коридор, тщательно проверила, заперта ли дверь. Потом задернула шторки на окнах. В комнате из углов пополз сумрак.

– Света не буду зажигать, – предупредила гадалка и вернулась в кресло. Глаза у нее светились бледно-зеленым сиянием.

– Не томи! – взмолилась я.

– Ну слушай. Обряд Тринадцати возник еще тогда, когда женщины не знали книжной волшбы и пользовались магией стихий, природы. Магией человеческого тела. Ты же наверняка знаешь, что в любом человеке существует магический потенциал, потому что в нем существует душа. Волшба – плотское отражение тех чудес, на которые способна душа. Ну, тут много философии, мы эту тему затрагивать не будем... Так вот. В давние времена ведьмы для того, чтобы получить Силу и Имя, не изучали трактаты и не учились в колледжах. Просто потому, что еще не было ни трактатов, ни колледжей. Ведьмы воздвигали алтарь для Тринадцати. Ну. на самом-то деле это была обычная широкая кровать с матрасом, набитым нужными травами. В ночь Становления Звезды ведьма раздевалась донага, ложилась на эту кровать и призывала Тринадцать.

– Кого? – спросила я на всякий случай, все еще боясь поверить своим самым смелым предположениям.

– Ну разумеется, мужчин! Причем все они были из разных племен: человек, эльф, гном, тролль, кобольд, оборотень, вампир, гоблин, леший, водяной, огневик, ветродуй и демон. Она отдавалась каждому и взамен получала часть его Силы... Естественным путем. Энергия пола, знаешь ли, всегда имела фундаментальное значение для занятий магией. Ежели ты понимаешь, доча, о чем я.

Я сидела, оглушеннная свалившимся на меня знанием.

– Это значит, все лучшие ведьмы получали свою Силу через...

– Ну да. Через это самое место. А что в этом такого? Место как место, не лучше и не хуже других...

Да уж. Хорошо сказано. Неужели я пойду на такую мерзость? С эльфом, гномом... С троллем!...

– Баб Кать, да ведь троллей и эльфов не существует! – воскликнула я.

– Не волнуйся. Для Обряда Тринадцати эти похотливые мерзавцы почему-то во всех временах обнаруживаются.

– Нет, я не смогу, – решительно заявила я. – Это просто сексуальное извращение какое-то.

– Ну, если ты такая разборчивая, придумай что-нибудь поинтереснее, – проворчала гадалка и поднялась, чтобы зажечь керосиновую лампу (электричеством она принципиально не пользовалась). Мне пришла в голову идея.

– А если с одним человеком... тринадцать раз? – с надеждой спросила я. – Что-нибудь получится?

– Получится. Большое удовольствие. И младенец, если не позаботиться о контрацептивах. Силу получают только тем путем, о котором я тебе сказала. Или...

– Или?

– Огненный Змей тоже может дать Силу. Только почему-то никто из ведьм у него ее не просит.

Вот мы и добрались до момента истины. И получили замкнутый круг. Так и суждено мне остаться ведьмой без Имени, потому что на групповуху я никогда не соглашусь. А это значит, что придется этому Змею кланяться! Не дождется!

Только надолго ли хватит моей принципиальности? Ведь, появись сейчас хоть эта ведьма Наташа, я даже толком сражаться с нею не смогу. Поединок будет курам на смех.

Я встала.

– Благодарю за полученную информацию и вообще... за компанию.

– Да куда ты торопишься, посиди. Я сейчас мигом – самоварчик поставлю, чайку попьем, у меня с бергамотом.

– Нет, пойду. Я все-таки дождусь полнолуния, в книгах посмотрю об инициации что-нибудь.

Баба Катя грустно вздохнула:

– Я разве против? Эх, доча, я тебя понимаю. Только вряд ли ты что найдешь. А так – заходи. Погадаю.

– Не надо. Лучше уж я не буду свое будущее торопить. И уж тем более не хочу даже предполагать, что в нем меня ждут тринадцать похотливых извращенцев.

... В задумчивости спускалась я с крыльца. Два черных кота гадалки бабы Кати провожали меня всезнающими взглядами. А петух презрительно ухмылялся.

* * *

Картам надо верить. Иногда они говорят правду. Благостную тишину моего рабочего субботнего утра, нарушаемую лишь прогуливающимися между полок с книгами читателями, вдруг разорвал длинный телефонный звонок. Я взяла трубку:

– Алло, библиотека слушает... И в ответ:

– Вика... Вика, это ты?!

У меня перед глазами замелькали голубые и розовые бабочки... Этого не может быть. Я не хотела... Я...

– Я слушаю. – Голос у меня прерывается и отказывается повиноваться. – Кто это?

– Вика, это же я, – голос в далекой телефонной дали робкий, недоумевающий и напряженный. – Я, Авдей. Здравствуй.

– Здравствуй...

И дыхание, которое струится по проводам, где-то там, уже отдалившись от нас, переплетаясь между небом и землей.

– Как тебе удалось не забыть меня? – еле шепчу я в трубку.

– Вика, что ты говоришь?! Не слышно! Милая, солнышко, пожалуйста, погромче!

– Я люблю тебя, – еще тише говорю я.

– Вика!... О господи, не слышу ничего. Вика, я приезжаю сегодня. Извини, что раньше не смог. Экспрессом в восемнадцать тридцать. Ты меня встретишь?

Меня пронизывает запоздалый cтрах, – мое молчание Авдей истолкует как нежелание с ним увидеться, и потому ору в трубку:

– Да! Я приду на вокзал! Я буду ждать! Он смеется:

– Ну наконец-то я слышу твой голос! – И какой он у меня?

– Ве-ли-ко-леп-ный! Вика...

– Да?!

– Я хочу прочитать кое-что... Вот, написал тебе...

Будет твой витязь – и ласковый, да не пьяный,

Будешь другой – веселой да озорной.

Из-за тумана, из моря да океана

Явится он к тебе молодой весной.

Скажет, смеясь: «Отчего ты, царевна, плачешь?

Полно тебе вековать средь постылых рож!

Ты погляди, какова бирюза на платье,

Как этот цвет с очами твоими схож!

В алых кольчугах встанет моя дружина,

Грянет на свадьбе нам гордое «исполать»...

Знаешь, царевна, ты подари мне сына,

Чтобы нам было кого своим солнцем звать.

Будет у нас не дом, а веселья чаша,

Будет у нас не двор – соловьиный хор...

И не поверишь ты, не припомнишь даже,

Как ты жила и жила ли до этих пор.

... Я стояла, стиснув трубку, затаив дыхание, боясь поверить в то, что я слышу его голос.

– Вика... Ты чего молчишь?

– Я... переживаю.

– В смысле?

– Ощущаю катарсис. Тьфу! Приезжай поскорее,

– Да. Вика, скажи, ты случайно не волшебница? Я слегка напряглась.

– Не волшебница. А что?

– Ты меня как будто приворожила. Я все эти дни только о тебе и думаю.

Я счастливо-облегченно рассмеялась. Ну разумеется! О главном он и не догадается.

– Это обычная магия женщины. Таких простых вещей не знаешь, а еще писатель.

– Ну, ты меня еще просветишь. Я надеюсь.

Мое внутреннее состояние приближается к щенячьему восторгу. Но... я же все-таки на работе, что люди подумают?

– Авдей, я очень хочу тебя увидеть. И это сущая правда.

– Жди, – просит он.

И короткие гудки. Отбой.

Я наконец опускаю трубку и пытаюсь возвратиться к реальности. Внутри меня волнами ходят радость, страх, отчаяние и надежда. А вдруг он не приедет? А вдруг заносы на дорогах?!

О чем я? Какие заносы – на дворе конец апреля!

На дворе – моя весна.

Все оставшееся до встречи время я ходила по городу, скромно прикрывая ресницами мои сияющие глаза. Мне кажется, что я переполнилась этим сиянием, и скоро оно выплеснется из меня через край, и кругом начнется непрекращающийся праздник. Во всяком случае, мое счастливое состояние мимоходом сотворило из заплеванной урны небольшой фонтан, а из кособокого киоска – благоухающий куст белой акации.

На вокзал я примчалась на сорок минут раньше. чем надо, пять раз успела изучить расписание прибытия поездов, почувствовала себя великолепно, почувствовала себя ужасно (а если у меня плохой макияж?!) и уже сходила с ума от нетерпения, когда из динамиков наконец донеслось:

– Экспресс прибывает на второй путь.

О, благословен будь, вокзальный диспетчер! Ты объявляешь о прибытии моего счастья и блаженства таким обыденным тоном! Как хорошо, что наша любовь прибывает точно по расписанию!

Я замерла у начала платформы, напряженно вглядываясь в хлынувшую из вагонов толпу, взглядом, сердцем выискивая Авдея. Черт возьми, любимый, почему ты не мчишься мне навстречу прямо по крышам поезда?!

Платформа медленно пустела, люди уходили к своим домам и возлюбленным, а вместе с ними уходила и моя надежда. Она ушла окончательно, когда я спросила у проходившей мимо дамы:

– Это последний экспресс из Москвы?

– Да.

Значит, Авдей не приехал.

Почему?

Мне стало так тоскливо, что хоть под поезд бросайся. Но этого я, разумеется, не стала делать. Я глубоко вздохнула, сосчитала до десяти, выдохнула и так чертыхнулась, что пара воробьев, попавших в эпицентр моего проклятия, превратилась в мятые пластиковые стаканчики.

С ума, значит, он по мне сходит? Скажите, пожалуйста!

А я не буду сходить.

Я мрачно посмотрела на вокзальную площадь. Видимо, обрадовавшись моему взгляду, ко мне подрулило такси.

– Куда едет девушка?

– В крепость.

Не знаю, почему мне захотелось поехать именно туда. Преступников тянет на место преступления, а несчастных влюбленных – целовать песок, по которому топтались обожаемые ноги.

Бревно, на котором неделю назад я сидела и любовалась сражающимся Авдеем, было на месте. Я села, закуталась в плащ и принялась считать кирпичи в стенах крепости. Какое-никакое, а занятие...

– Скучаешь?

Я резко обернулась. Ненавижу, когда ко мне подходят со спины, причем неожиданно.

Наверное, это было у меня во взгляде, потому что парень, спросивший меня, слегка попятился. Но именно слегка.

– Чего надо? – нелюбезно спросила я.

– А я тебя помню, – чуть робко улыбнулся он. – Ты смотрела на той неделе, как мы тут мечами махались.

– Илюха-берсерк? – попыталась припомнить и я. Лицо парня расплылось в улыбке.

– Ага. Значит, ты меня не забыла!

Да уж... Такое забудешь.

– Давай знакомиться, – вздохнула я.

... И зачем я поволоклась с этим юным милитаристом в музей оружия?!

Илюшка явно был моложе меня лет на пять, но всем своим видом изображал искушенность и солидность. Это было смешно и немного грустно. Он воодушевленно таскал меня от витрины к витрине, объяснял известную мне разницу между палашом и ятаганом и путал время появления дамасской стали. В конце концов нас деликатно выставили – музей закрывался. Но это Илью не остановило.

– А пойдем пиво пить! – радостно предложил он.

Мой внутренний саморейтинг неуклонно падает. Вместо того чтобы пить апельсиновый ликер в постели с любимым человеком, я иду в дешевое кафе пить пиво с каким-то сопливым студентом, годящимся мне в младшие братья, которым дерут уши и объясняют правила пользования презервативом.

Но отказывать неудобно, да и забавно смотреть на этого оптимистичного щенка, которого даже шрам на щеке не портит.

– Откуда у тебя шрам? – спрашиваю я.

– А, мечом полоснули на тренировках! – смеется Илья. Интересно, с мозгами у него все в порядке?

– У нас завтра показательные выступления. Приходи, Вика. Тебе понравится.

– Я подумаю.

– Вика, а можно тебя спросить?..

Сколько мне лет? Мальчик, это секретные материалы.

– А тот парень, с которым ты была... Он еще так здорово дрался. Он кто?

В пенек тебя, что ли, превратить за то, что испортил мне настроение...

– Он... писатель. Просто мой знакомый писатель.

Мальчик, не надо так на меня смотреть. Я уже взрослая тетя. И у тети есть взрослая интимная жизнь. Устрой ретроспективный видеопросмотр «Дикой орхидеи», будешь иметь представление.

– Вика, – Илья как-то непонятно улыбается. – А можно мне тоже побыть твоим просто знакомым? Я слегка шалею от такой наглости.

– Мальчик, ты нахал, – говорю я и демонстративно покачиваю в руке тяжелый бокал с пивом. – Ты как предпочитаешь: «Балтику» тебе за шиворот или просто кружкой по голове?

Он стремительно краснеет и втягивает голову в плечи.

– Вика, ты не подумай чего плохого, я же только в дружеском смысле... ты просто интересный человек...

– Ага, – киваю я. – Допустим.

Я допиваю пиво и решительно поднимаюсь из-за пластикового столика. Ужас, до чего я докатилась: сомнительные знакомства, дешевые кафешантаны...

– Не сердись. Не уходи, пожалуйста. Что сделать, чтобы ты не сердилась?

По-моему, этот бесстрашный берсерк сейчас заплачет.

– Ладно. Ты стихи читать умеешь? Нет, дорогой, не умеешь ты читать стихи. Это плохо. Как ты девушек соблазнять будешь? Подножку – и на раскладушку? Примитивно.

Илья недоуменно пожимает плечами:

– Они не жалуются.

– И напрасно! Это лишь говорит о том, что ты интересуешь их не с интеллектуальной, а с гени... генитальной стороны.

Он с готовностью хихикает и заявляет:

– А вот зато я целуюсь хорошо...

– И ты, разумеется, надеешься, что я тут же попрошу тебя продемонстрировать способности?! И не мечтай. Я не целуюсь с маленькими мальчиками.

– А мне уже двадцать, – врет он и лезет с поцелуями.

Я легким движением руки спихиваю его с дивана и заставляю корчиться на полу от неожиданной боли в соответствующем месте.

– За что?! – вопит он.

– Ты плохо ведешь себя в гостях.

Так уж получилось, что этот маленький паршивец напросился-таки ко мне в гости. Поначалу он сожрал у меня в холодильнике недельный запас колбасы, потом полез смотреть, какие у меня есть компакт-диски... А потом уселся рядом со мной на диване, и прозвучал тот самый диалог, который приведен был выше.

Я наконец решила облегчить его страдания и щелкнула пальцами. Он перестал скулить и уселся на ковре напротив меня. Выпучил глаза.

– Ты экстрасенс?!

– Почти.

– Ух ты!

Точно, блаженный. Его ничем не прошибешь. Я уже не жалела о том, что трачу время на абсолютно ненужного мне человека.

– Слушай, мальчик, а что ты ко мне привязался?

– Ты мне понравилась.

– Веская причина. Но есть один момент: я устала и хочу побыть одна.

– Понятно. Выгоняешь?

– Выгоняю.

– А может, зря? Ты какая-то очень печальная, давай я тебя развеселю. Я могу песни петь. Русские народные и под Олега Газманова. Есаул, есаул, что ж ты бросил коня, получилась такая... хм. А еще танцевать могу, я с детского сада на курсы бальных танцев ходил, честно! Румбу, там, могу или джайв... Да, а еще я могу политиков пародировать, но это только после третьей рюмки водки и чтоб кругом все свои...

Выслушав все это, я молча веду его в свою спальню.

– О, я так и знал! – радостно восклицает Илюшка. – Уже можно раздеваться?

– Погоди.

Я откидываю покрывало. Приподнимаю подушку и вытаскиваю из-под нее книгу Авдея. Демонстрирую ее опешившему мальчишке.

– Ты видишь, мальчик, что я сплю не одна? Вот он меня и развлекает.

Мы долго смеемся, особенно громко хохочет мой несостоявшийся любовник, видимо старается скрыть смущение.

– Ладно, я пойду, – отсмеявшись, говорит он. – И в самом деле поздно. Только давай еще как-нибудь встретимся.

– Как масть пойдет, – пожимаю плечами я и...

И в зале раздаются пронзительные телефонные трели!

Я замираю. У меня почему-то становятся ватными ноги и не хватает воздуха.

– У тебя телефон звонит, – втолковывает Илья, озадаченно глядя на мое помертвевшее лицо. – Подойди.

– Я боюсь, – шепчу я, не в силах сдвинуться с места.

А звон все продолжается, он действует на нервы, как зубная боль... Можно, конечно, убедить себя, что это звонит Мулен Руж, просто хочет узнать, как у меня дела... Но почему-то меня не устраивает эта версия.

– Ну, хочешь, я схожу возьму трубку? – предлагает Илья.

Но это уже не обязательно. Потому что лаковая трубка сотового телефона сама медленно вплывает в комнату, словно некрупный черный дирижабль, и продолжает отчаянно звонить.

– ...! – говорит Илья и падает без чувств. А я наконец беру чертов мобильный и нажимаю кнопку.

– Почему так долго не отвечала, природная?! – слышу я голос, от которого меня начинает трясти. – Вот я тебя и нашла.

– Ты не вовремя, Наташа.

– Да, детка, – хохочет она в трубку, словно рассыпает льдинки по листу фольги. – Но смерть всегда не вовремя.

Я стараюсь прийти в себя и обрести достоинство.

– Не слишком ли ты высокого о себе мнения, ученая? Кстати, откуда ты выяснила номер сотового?

– У настоящих ведьм – свои секреты! – победно заявляет она.

– Ах, ты у нас настоящая?! – Теперь и у меня с голосом что-то не так. Он заставляет вспомнить о показательных выступлениях мангуста в серпентарии. – Ну так и веди себя соответственно!

– Не тебе меня учить! Иди сразись со мной! В полночь я жду тебя в библиотеке...

– Дура, – сурово отрезаю я. – Полнолуние прошло. Или тебе не терпится получить от меня шлепков по твоей великолепной заднице?

В ответ я слышу ругань, виртуозности которой позавидовали бы портовые грузчики от Ришельевской набережной до Малой Арнаутской.

– Остынь, – советую я. – И какого черта ты так на меня взъелась? Я мешаю тебе?

– Да.

Ого! Вот это уже совсем другой тон. От этого «да» у меня подгибаются коленки и появляется стойкое ощущение того, что Наташа не шутит. Она хочет не просто посоревноваться со мной в использовании колдовской силы. Она хочет драться и уничтожить меня. Но почему? Может, когда я ее подносом по голове стукнула, у нее что-то в гипофизе перемкнуло?

– Ладно, допустим. – говорю я. – Допустим, ты хочешь немедленно со мной сразиться. Но, да будет тебе известно, Кодекс ведьм уже двести лет запрещает между ремесленницами дуэли со смертельным исходом либо тяжелыми ранами. Поединок – только профессиональная демонстрация навыков... Так что давай все-таки соблюдать общепринятые условия...

– Условия?! – Нагаша хохочет так, что трубка у меня в руках раскаляется. – Условия ставлю я! И ты на них согласишься! И знаешь почему?

Что-то здесь не так, меня начинает преследовать чувство, будто незримая паутина сплетается вокруг меня и скоро я в ней задохнусь...

– Говори, – приказываю я.

– Ты, кажется, ждала сегодня кое-кого из Москвы. И ведь не дождалась, не так ли?..

– Говори.

– А знаешь, почему ты его не дождалась? Ах, это так просто... Человек идет по улице, и вдруг из-за поворота на него мчится машина. И человек попадает в реанимацию с гематомой мозга и множественными переломами... Такое ведь случается сплошь и рядом. Вот и сегодня в вечерних новостях передавали, что известный писатель-фантаст Авдей Белинский попал в катастрофу. Его имя тебе ни о чем не говорит?

– Ты тварь, ты самовлюбленная сука, чем тебе помешал Авдей?! – задыхаясь, кричу я. – Я же тебя просто растерзаю. Я на лоскутки тебя порву, дешевка!

– Нет. милая, не порвешь. Ты мне будешь руки целовать, педикюр делать и умолять, чтобы я не волновалась, потому что нить жизни твоего писателя сейчас завязана на меня. И если со мной что-нибудь случится, можешь готовить эксклюзивный венок на могилу так рано покинувшего своих читателей гениального фантаста. Все ясно?

Я села на кровать. Очнувшийся Илья испуганно смотрит мне в глаза. Мальчик, почему ты жив и здоров, а мой любимый умирает за сотни километров от меня?

– Алло, Вика, ты чего молчишь? Ты оценила мои способности?

– Да, – я стараюсь говорить спокойно. – Они у тебя средние. Нашла чем удивить – контагиозной магией... Ладно. Что ты хочешь в обмен на жизнь и свободу от тебя Авдея?

– Я еще не решила, я подумаю. Разумеется, больше всего я хочу тебя уничтожить. Но это программа-максимум. Пока же я получаю удовольствие только от одной мысли о том, как ты страдаешь.

– У тебя проблемы в половой сфере, сходи к сексопатологу, – холодно советую я. – Хочешь, чтобы я рыдала в трубку? Не дождешься!

– Давай-давай, хами мне, это даже забавно. Особенно если учесть то, что у меня против тебя есть сильное оружие.