Текст книги "Имя для ведьмы. Трилогия"

Автор книги: Надежда Первухина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

– Фантазер, – я ерошу губами прядки коротких, недавно отросших волос у него на макушке. – Я просто пришла с улицы и принесла с собой...

– Свободу! – азартно подхватывает любимый. – Теперь я имею полное моральное право сбежать из этой жуткой клиники. Я здоров, полон сил и вполне определенных желаний, а самое главное – ты со мной, любимая.

Я слушаю эти упоительные слова, а мои губы отыскивают на его темени и затылке страшные, едва поджившие рубцы. Милый мой, как тебе было больно...

– Коряво меня подштопали, да? – пытается шутить Авдей и заглядывает мне в глаза. – Разлюбишь такого некрасивого?

– Дурачок. Я тебя вылечу. Ты знаешь, я ведь...

– Ничего не хочу знать. Поцелуй меня. И немедленно!

Наш поцелуй неожиданно прерывается чем-то вроде многократно усиленного змеиного шипения:

– Полюбуйтес-с-сь!

Я выскальзываю из объятий Авдея, оборачиваюсь и отказываюсь верить своим глазам, хотя до сего мо мента они меня не подводили. Прямо напротив нас стоят двое: некая врачеподобная личность мужского пола в белой марлевой маске и Наташа. Вот уж кого не ожидала здесь встретить! Инстинктивно я стараюсь загородить собой Авдея. С этой агрессивной дурочки станется в него шаровую молнию метнуть.

– Какая милая сцена! – исходит праведной яростью моя соперница. – Вы только посмотрите, доктор: пока вы, бескорыстный, талантливый нейрохирург, и я – преданная жена, не жалевшая никаких сил, недосыпали ночей у постели этого... прелюбодея, он, едва оправившись от комы, уже тискает какую-то…

– Наталья Андреевна, прекратите эту идиотскую сцену! – Авдей вскакивает с кресла; мы теперь стоим с ним, как два бойца, плечом к плечу. – Вы мне уже два года как не жена, и это только официально. Наша семейная жизнь закончилась гораздо раньше...

– Ах! – Наталья Андреевна всплескивает руками и заливается слезами. – Как ты мог забыть свои чувства ко мне! Наш развод был ошибкой, взрывом эмоций, ты мне по-прежнему дорог!

Авдей брезгливо морщится.

– Не надоело вам это дешевое комедиантство? Впрочем, мне оно понятно: вы разыгрываете здесь сцену, чтобы оскорбить чувства действительно дорогой мне женщины. Вот это напрасно...

– Так тебе дорога эта дешевка?! Почему же я, а не твоя новая подружка дежурила в больнице, пока врачи боролись за твою жизнь?!

Холодная, звенящая ярость превращает меня из мирной женщины в сметающего все на своем пути дракона. То, что при этом у меня не вырос хвост, когти и кожистые крылья, еще ничего не значит. Внешность – не главное. Сила не нуждается в эффектной упаковке.

– Говоришь, ты боролась за жизнь Авдея? – тихо спрашиваю я. Очень тихо, но Наташа отступает на пару шагов. – Говоришь, дежурила? А не ты ли сама подстроила все так, чтоб Авдей попал в больницу?! Ты, ничтожество, шантажировала меня его жизнью! Ты специально приказывала не выводить его из комы до сражения со мной! Но ты проиграла!

Дракона во мне все больше, а женщины – все меньше. По-моему, это ощущает даже Авдей и с некоторым страхом смотрит на меня. Не бойся, любимый. Это скоро пройдет. И, надеюсь, никогда не повторится.

– Это еще неизвестно, кто проиграл, – шипит Наташа. – Я тоже сильная ведьма.

– Что, все еще веришь в то, что твои магистры действительно свершили над тобой Обряд Тринадцати?! Да они просто оттрахали тебя, дуру, а ты и поверила в свою магическую силу. Одержимая, тебе лечиться надо!

– Я ничего не понимаю, – бормочет Авдей, вцепляясь в мою руку. – Боже, какая ледяная у тебя рука! О чем ты говоришь с нею?

– Потом объясню. Нам надо уходить.

– Вы уже никуда не уйдете! – заявляет Наташа, и голос ее прямо-таки звенит торжеством. – Я не привыкла проигрывать! Возьми их!

Приказ она отдает тому самому молчаливому «доктору» в маске, и он начинает двигаться на нас с настойчивой неотвратимостью Терминатора.

– Это что, быдло из твоего клуба с милым названием «Лик Тьмы»? – насмешливо спрашиваю я, окружив себя и Авдея защитным экраном. Вот тут немного магии явно не помешает.

– Милый, нам надо уходить, – торопливо говорю я Авдею, зачарованно наблюдающему за тем, как его бывшая супруга и «доктор» скребут руками по невидимой преграде. С лица «доктора» сползает повязка, и я вижу самого обычного зомби. Достаточно разложившегося зомби, не расстающегося со своими червями. Так себе зрелище, но Авдею оно в новинку и потому выводит из равновесия.

– Мне кажется, у меня бред, – тихо шепчет он.

– Да, бред, – соглашаюсь я. – Нет, лучше сон. И в этом сне мы с тобой быстро-быстро бежим, прямо-таки мчимся прочь от этих нехороших людей и нехорошей больницы...

И мы воплощаем мой сон в реальность. Мы бежим.

И попробовал бы кто-нибудь нас остановить!

Разумеется, попытки имели место. Полная санитарка с двумя биксами в руках хотела было воспрепятствовать нашему стремительному бегу, но мы ухитрились просочиться под ее пухлыми руками и ринуться на первый этаж. Краем уха я успела услышать, как завизжала эта самая санитарка и оглушительно загромыхали ее биксы. Это она на зомби и Наташу напоролась, бедолага.

Ура! Вестибюль был пуст, даже компьютерные девочки куда-то испарились. А за стеклянной дверью майским солнечным днем сияла вожделенная свобода!

И тут мой возлюбленный резко затормозил. Во всех смыслах. Он оглядел себя с ног до головы, потом посмотрел на меня и спросил:

– Как я выйду на улицу в таком виде?!

Интеллигент, так тебя разэтак! Ну некогда мне тебе смокинг наколдовывать!

– Это же сон, мы договорились! – несу полную ахинею я. – А во сне можно хоть голяком бегать. Вперед!

Ага. Вперед. Изящные стеклянные двери намертво заблокированы. Не техникой. Магией. Я даже знаю чьей. Я уже слышу ее торжествующий смех.

И ощущаю аромат яблоневых цветов.

Как навязчиво могут пахнуть цветущие яблони!

Страна никогда не опадающих яблоневых цветов... Королевство нелюбимой жены, ставшей Черной ведьмой. Милый, ты всегда сочиняешь такие сурово реальные истории?

Только я, в отличие от твоей положительной героини, не уйду с поля боя. Не отдам тебя. Я не состою из положительных качеств. Может, потому и могу тебя любить.

– Любимый, это всего лишь стекло. Не бойся, делай, как я. Закрой глаза и посмотри на него. Видишь, оно состоит из совсем непрочных элементов. Это песок, он легко просыплется сквозь пальцы... И на нашем пути больше нет преграды.

Рано тебе, Наташа, торжествовать. Мы прошли сквозь заклятые твоей магией двери. А вот сумеешь ли ты пройти через это...

Проходя мимо овальных клумб, мимо деревьев и кустарника, я каждому растению говорю его слово. Если моя соперница хотя бы через сутки сумеет выкарабкаться из тех джунглей, в которые превратилась больница, я буду только рада ее живучести.

Возле больничных ворот стояла скромная черная «волга». Она посигналила нам. Я было отдышалась и приготовилась к новой батальной сцене, но, вглядевшись попристальнее, поняла, кто нас ждал.

– Честно говоря, не рассчитывала, что вы окажетесь здесь, – сказала я Баронету, садясь в машину вместе с Авдеем.

– Это еще раз демонстрирует твою недальновидность, Вика, – парировал Баронет, выруливая на трассу. – Разве ты не предполагала, что будет погоня?

– Нет... Я все еще не могу привыкнуть к тому, что моя жизнь – сплошной боевик.

– Твоя жизнь, девочка, сплошное моральное мучение из-за неоконченного образования. Кстати, представь меня своему... другу. Пока обычным именем.

– Милый, это Калистрат Иосифович Бальзамов, мой старый знакомый. Его мирное хобби – библиофильство. А все остальное – издержки его профессии.

– Да? – Авдей явно все еще находился в состоянии человека, перекормленного антидепрессантами. – Рад знакомству, хотя и происходит оно в столь странных условиях. У вас, Калистрат Иосифович, весьма старинное, редкое имя.

– Его трудно выговаривать, я знаю, – мэтр ухитрялся говорить спокойным светским тоном и выжимать из «волги» скорость гоночного болида «Формулы-1». – Поэтому в дружеском кругу меня зовут просто Баронет. Вы тоже зовите, я привык.

– А... – начал было Авдей.

– Ваше имя мне известно, равно как и творчество, хотя я не поклонник современной фантастики. Вы позволите мне называть вас просто Авдей? Вы еще так молоды по сравнению со мной...

– Да, но по вашему виду не сказать, что вам больше пятидесяти.

– Мерси. Меж тем, дорогой Авдей, я знавал еще создателя вашего любимого жанра и неоднократно беседовал с ним о прошлом и будущем.

– Это кого же? – нервно засмеялся Авдей – Александра Беляева?

– Помилуйте... Я вообще-то имел в виду мсье Жюля Верна. Мы с ним были горячими парнями! И о хоббитах Толкиену идею подал...

– Тоже вы?!

– Так уж получилось...

Бедный Авдей! Мне-то не привыкать слушать воспоминания этого «мага на службе у закона», а вот ему, человеку обыденного мышления, связываться с Баронетом вредно для здоровья. Я внимательно посмотрела на любимого: так и есть, он сейчас опять потеряет связь с реальностью, то есть со мной. Бледный, руки дрожат, глаза просто безумные оттого, что приходится быть участником странных событий. Я почувствовала, что ему неловко, тяжело, страшно, непонятно, он не контролирует ситуацию и в любой момент может взорваться.

Я нежно-нежно провела ладонью по его сведенному судорогой лицу.

– Расслабься, любимый, вот так.

– Я не могу... Объясни мне, что с нами творится, куда и почему мы едем, я ничего не понимаю. – Ч-ш-ш... Объясню. А ты спи. И я во сне тебе буду объяснять. Ты голову мне на плечо клади, вот так...

Нежно-нежно провести ладонью по острым напряженным плечам, по уже сонно обнявшей меня руке, по коленям в мятых пижамных штанах... Почувствовать, как становится тяжелым погруженное в сон тело...

– Усыпила, – усмехнулся Баронет.

– Я боялась, что он сразу не выдержит столько впечатлений. Эта дура со своим зомби... Потом сквозь стекло шагать. Вы тут еще начали своими воспоминаниями делиться, от них и здоровый человек имбецилом себя почувствует... Ну да ничего. Зато теперь Авдей со мной.

– То-то и оно. Ой, не раз ему придется изумляться причудам своей жены!

– Я ему вовсе не жена. И вряд ли он после своей благоверной Наташи способен мечтать о прелестях семейной жизни. Впрочем, нам сейчас не до того.

– Это верно, – кивнул Баронет, везя нас на химкинскую конспиративную квартиру.

* * *

Покуда Авдей спал на стареньком продавленном диване в комнате, мэтр хотел было обсудить со мной на кухне стратегию и тактику грядущего дня. Но я решительно сказала «нет» и отправилась на диван, под бочок к своему драгоценному фантасту.

– Ты ненасытная женщина, Викка, – сказал Баронет. – Мужичок еще никакой, а ты уже набиваешься к нему греть постель...

– Вы, сударь, хам, к тому же вам завидно! Я – там – с ним буду на диване спать, а вы – на кухне, в мойке, в одиночку!

Мэтр устало улыбнулся.

– Умница, девочка. Ладно, иди отдыхай. Обещаю, что не буду мешать. Может, вам хороших снов навеять?

– Ваше Истинное Имя – Оле Лукойе?

– И это тоже. Иди, иди...

... Говорят, по позе, в которой человек спит, можно судить о его характере, настроении, отношениях с начальством и даже о восприятии окружающего мира. Авдей спал на спине, закинув руки за голову, весь такой прямой, уверенный, спокойный, хоть лепи с него аллегорическую статую «Скрытая мощь». Излишняя худоба, правда, все портит...

Я кое-как примостилась рядом, свернулась калачиком. Уверенности в завтрашнем дне -ноль. Сомнений и тягостных раздумий – положительное множество.

Опять Наталья упрямо стоит на моем пути, прочно ассоциируясь у меня с образом этакого неистребимого врага. Глупо, конечно, так о ней думать. Кто-то направляет ее, кто-то ведет. Вот если б изгнать из нее демонов, она оказалась бы обессилевшей, морально сломленной и лишенной памяти женщиной... Но демонов заклинает только тот, кто вызвал...

И вообще, разве это важно сейчас? Когда рядом тот, кого и ждала, и вожделела, и тряслась за каждый его волос, и готова была ради него на все...

Так почему же я не решаюсь сейчас хотя бы просто его обнять? Не решаюсь... или не хочу?

«А ты уверена, что он стоит твоей жертвы?»

Почему вдруг вспомнились эти слова бабы Кати?

Я же не перестала его любить? Именно теперь, когда уже все позади и мы вместе... Или Сила, поселившаяся в сердце, сгодится лишь для всяческих боен и смут, но не оставляет место для просто любви?

Любовь, этот последний дар последнего Призванного, когда уголья лесного костра вспыхивали для нас, как далекие звезды...

Я еще сумею стать счастливой.

А возможно, и мы.

С этой мыслью я засыпаю, крепко обняв Авдея и уткнувшись лбом в его колючий подбородок. И на этот раз не хочу никаких снов.

* * *

– ... Ты понимаешь, что этот клятый диван скрипит как ненормальный?! А в соседней комнате...

– Да хоть монастырь и группа продленного дня в соседней комнате!!! А то твоему знакомому непонятно, чем могут заниматься нормальные мужчина и женщина!

– Ты можешь не кричать как сумасшедший?! Да что ты делаешь?!

– Мы что, дети малые, Вика? Ты... стесняешься меня?

– Да не тебя...

– Может, мы все-таки перестанем тратить время на разговоры? Вика...

Эффективное классическое средство заставить женщину замолчать в любой дискуссии – запечатать ей рот поцелуем так, чтоб не то что на слова – на мысли сил не осталось!

– Стаскиваем простыню на пол, – заговорщицким шепотом предлагает Авдей. – Уж пол явно не скрипит.

И мы оказываемся на полу, абсолютно сумасшедшие от страсти и счастья обретения друг друга. Мое исцеляющее воздействие на спящего Авдея, оказалось, имело дополнительный, но весьма приятный эффект... Но если б не Баронет за стенкой! Если б все не так торопливо, по-походному... Да что это я все жалуюсь, сама ведь этого и добивалась!

Возможно, что за окнами уже был день. Или утро, или вечер, какая разница! Главное было здесь и сейчас.

И если кто-то полагает, что согласно неписаному закону современной беллетристики сейчас последует подробное описание того, как мы торопливо стаскивали одежду друг с друга (обязательно горячими от страсти ладонями, жадно и нежно...) и сплетались в объятиях, то этого кого-то я вынуждена разочаровать. И не ждите от меня всех этих технических подробностей насчет параметров длины (в см), твердости (по Роквеллу) и энергии (в кДж), а также громкости (в децибелах) и продолжительности стонов (в секундах). Зачем поверять нудной алгеброй любовного романа нашу с Авдеем замечательную гармонию! И незачем читателям знать, что вытворяли с моим телом ласковые пальцы возлюбленного... или его настойчивый язык... Тот, кто в жизни реально постиг, что такое страсть, сочтет никчемными и бледными любые литературные описания. А тому, кому не довелось растрачивать себя в любовном огне, сколько ни рассказывай – все равно до конца ничего не почувствует и не поймет...

– А стихи ты мне будешь читать?

– Сколько угодно, милая! Но то-о-олько не сейчас...

– Это почему же?

– У меня после... такого абсолютно отсутствуют все мысли: и в прозе, и в рифму.

– Это позволяет мне сделать вывод о том, где у тебя все мысли содержатся...

– Мучительница... Что ты делаешь... Можно я буду просто тобой любоваться?

– Просто? Любоваться?!

– Ну... Да...

– По-моему, это называется несколько иначе, чем «просто любоваться»...

* * *

Только окончательно придя в себя, мы услыхали сердитое и явно нарочитое покашливание Баронета в кухне. Ничего. Подождете, сударь. Как мою мамочку-скромницу соблазнять, так вы успели. И никто над вами не кашлял!

– Я только хочу напомнить, – громогласно донеслось из кухни, – что скоро полдень, а у нас еще масса дел, среди которых самое простое и неопасное – покупка костюма и белья для Авдея, поскольку он гол как сокол!

– Не надо так шуметь. – примирительно сказала я, выплывая в кухню на запах кофе и потягиваясь, словно сытая кошка. – Прямо сейчас все и будем решать. Составим план, напишем список...

– Прошу извинить, что я все еще не при мундире, – поддернув пижамные штаны, уселся Авдей на кухонный табурет, – денщик, собака, пропил мои же аксельбанты.

Баронет удовлетворенно рассмеялся.

– Хорошо. Авдей, вы явно не только пришли в себя, но и постепенно вписываетесь в наш дружный, хоть и небольшой коллектив!

– В какой это ваш? – снова напрягся Авдей.

– Позже. Вика и я объясним вам все попозже. А пока решим вопрос с одеждой.

– Покупать – это обязательно? – елейно поинтересовалась я у моего наставника по магическим спецэффектам.

– А есть какой-то иной способ? – столь же елейно осведомился он. – Я понимаю, что вещи, в каких магазинах они ни были бы куплены, со временем все равно изнашиваются и приходят в негодность. Но это со временем... А при том способе, о котором ты сейчас думаешь, Вика, любая вещь станет негодной, едва...

– Я поняла.

– У вас, господа, тенденция говорить загадками, – резюмировал Авдей, весь предыдущий диалог протомившийся тоской этнографа, который чувствует себя полным кретином на симпозиуме по молекулярной кибернетике.

– Да помилуйте! – Баронет глядел абсолютно невинным взором. – Все наши загадки скоро разрешатся, и вы удивитесь их простоте! А пока... Вы, господа, пейте кофе, а мне надобно кое-куда позвонить.

– Алло, супермаркет «Клондайк»? Я хочу заказать у вас комплект мужского белья, размер 52 – 54, рубашку, кремовый тон, и темный костюм-тройку от Черутти. Черутти сейчас нет? Хорошо, пусть будет Версаче, только, подчеркиваю, цвет темный, строгий. Галстук в тон. Ботинки... Авдей, какой у вас размер обуви?

– Сорок второй, – ошарашенный монологом Баронета, автоматически ответил Авдей.

– Хорошо. И ботинки сорок второго размера, приличного качества. Записали? А теперь введите в ваш компьютер номер моей кредитной карты...

Баронет продиктовал астрономическую цифру. Я не привожу ее в тексте по причине ее полной незапоминаемости.

– Замечательно, вы все поняли, – голос у мэтра был такой, что хоть на сцену – королей играть.

– Вещи привезете по адресу, который у вас уже указан. В течение получаса? Прекрасно.

– Вещи для вас скоро прибудут, – буднично сообщил Баронет Авдею и стал пить кофе как ни в чем не бывало.

Авдей в изумлении смотрел то на Баронета, то на меня.

– Я много лет живу в Москве, но никогда не слыхал ни о таком сервисе, ни о супермаркете «Клондайк»... Чтоб вот так, по кредитной карточке, вещи на дом... Баронет, я ваш должник.

– Сочтемся, – кивнул головой тот и всыпал в кофе пять ложечек сахару. – К тому же этот магазин открыли совсем недавно, а вы ведь так долго болели...

– А директор магазина, случаем, не ваш хороший знакомый? – осведомилась я Бытовой магией, значит, Баронет брезгует. А магией больших денег – нет. Что ж, в этом тоже есть своя логика.

Баронет на мой вопрос не ответил, и мы почти в молчании пили кофе с бутербродами (несмотря на холостяцкий аскетизм квартиры, холодильник к нашему приезду был набит всяческими деликатесами). Вскоре в дверь позвонили, Авдей вызвался открыть и вернулся с кучей объемистых фирменных пакетов.

– Ваша одежда, – пояснил Баронет.

– С ума сойти, – протянул мой фантаст. – Пойду тогда срочно ванну принимать, дабы достойно облачиться в костюм от Версаче.

Надо сказать, вся одежда сидела на Авдее великолепно, будто на него и шили. Нет, без магии здесь явно не обошлось, но на этом внимание заострять не стоит. Одетый, как лондонский денди, Авдей явно почувствовал себя увереннее.

– Какие у вас дальнейшие сюрпризы на сегодня? – спросил он, когда мы расположились в относительно прибранной и скромной комнате.

– У меня есть предложение, – заявил Баронет. – Эффективность наших дальнейших взаимоотношений (прошу прощения за столь казенный слог!) зависит от того, насколько мы знаем, скажем так, биографии друг друга.

– Логично, – высказался Авдей, а я внутренне усмехнулась: ни в жизнь не поверю, чтоб сам Баронет явил свое истинное лицо. Тем более что я до сих пор не уверена в том, что Огненный Змей – не он.

– Расскажите нам о себе, Авдей, – как-то очень уж интимно попросил Калистрат Иосифович. – Мне, как давнему знакомому Вики, очень интересно, чем вы ее так привлекли.

– Это действительно нужно, Вика? – Авдей смотрит на меня удивленно.

– Я ведь о тебе практически ничего не знаю, – смущаясь, говорю я. – Как, впрочем, и ты обо мне. Будет лучше, если...

– Хорошо. Какие именно годы моего бренного существования мне следует подробно осветить?

– Давно вы писательствуете?

– Да года три, а до этого работал старшим менеджером по продаже элитной офисной мебели. Кстати, мое менеджерское жалованье было выше теперешних гонораров, так что не думайте, что в писатели я пошел ради куска хлеба.

– Понятненько... Вопрос, бестактный при Вике: женаты?

– Был. И Вика уже в курсе.

Да уж. Столкнулась с его бывшей супругой не в самой лучшей обстановке. Хотя с ней везде будет тошно.

– Наталья... Она раньше была не такая, – с трудом заговорил Авдей. – Мы поженились и целый год были счастливы. Я работал на фирме, приносил деньги, Наталья сидела дома, книги читала. Или по косметическим салонам гуляла. Наверное, ей однажды надоела такая жизнь и она от скуки пошла на заседание не то секты какой-то, не то тайного клуба... И ее как подменили! Весь дом завалила книгами по оккультизму и магии, на кухне какие-то зелья варит, в микроволновке жаб живьем запекает – у меня волосы дыбом поднялись, как я это увидел! Мы здорово поскандалили, и Наталья заявила, что я ей не нужен со своими принципами и стихами (я тогда уже всерьез писал стихи, уже два сборника вышло, это я сейчас пишу фантастику). Я думал, что это у нее пройдет, но нет, не прошло. Она целыми днями пропадала в этой своей секте, а потом вдруг исчезла на целый месяц, забрав все имеющиеся в доме деньги и дорогое барахло – свои тряпки, золото... А мне, честно скажу, ее отсутствие даже помогло: я от бессонницы начал писать повесть. Быстро написал, отнес в издательство смеха ради, а ее напечатали. Читатели стали продолжения требовать, и я подумал: пойду-ка я из менеджеров, компьютерные столы и без меня найдется кому продавать. Писательство меня и спасло от того кошмара, в который превратилась моя так называемая семейная жизнь.

Наталья вернулась и без всяких объяснений потребовала развод. Глаза у нее были такие жуткие, что мне казалось, это уже и не моя жена вовсе, а гюрза какая-нибудь, временно принявшая человеческое обличье. Я согласился, хотя было обидно: почему все получилось так?! В чем я провинился перед ней? И тут она мне заявила: «Я стала ведьмой, во мне огромные магические способности обнаружены, а если ты посмеешь мне противоречить, я тебя в пень гнилой превращу». Я тогда ей не поверил... Теперь только вижу, что и впрямь чертовщины вокруг нее...

Развод так развод, и так уже ясно было, что любви в наших отношениях или хоть малейшей симпатии давно уже нет. Хочет жаб запекать – пусть, но не в моем обществе! Развелись, квартиру разменяли, в результате мне досталась какая-то комнатушка в Чертанове, но я и тому был рад, потому как где-где, а уж в спорах о разделе имущества моя бывшая супруга истинно явила себя ведьмой.

Ну вот. Я писал свои романы и постарался напрочь забыть о существовании Натальи. Да и она о себе не напоминала Правда, иногда по Москве прокатывались слухи то о свершении Черной мессы на станции метро «Домодедовская», то о жуткой порче, которую наводили на влиятельных столичных богачей... Говорили, что постоянные циклоны и ураганы над Москвой – дело рук молодой, но очень сильной ведьмы, котoрая является членом могущественной магической организации, способной просто стереть Москву с лица земли. Говорили, что ведьму зовут Наталья, но я не думал, что это моя бывшая жена...

Мне ведь было не до того. Я мотался по городам, ездил на фэн-конференции, конвенты, встречи с читателями... И наконец в моей жизни произошло чудо: я встретил Вику.

Я сижу рядом, старательно изображая отсутствие эмоций в течение всего его рассказа, вроде это меня не касается. Но Авдей берет мою руку, целует ладонь, и я понимаю – касается. Даже очень.

– Когда я... встретил Вику, моя жизнь пошла по-новому.

– Жизнь?! Да мы знакомы чуть больше месяца! – шепотом комментирую я.

– То, что по-новому, это верно, – соглашается Баронет. – Во всяком случае, раньше в вашей биографии вас не сбивал белый «сааб», вы не попадали в странную больницу, где вас держат в полубессознательном состоянии... Но в этом повинна не Вика. Вас не удивляет то, что в больнице за вами гналась бывшая супруга?

– Удивляет. Кстати, вы-то откуда об этом знаете, вас же не было в больнице? Хотя понятно, Вика рассказала, пока я брился. Да, вот что еще странно! Откуда Наталья знает Вику? Вы меня извините, я из-за своего сотрясения мозга, возможно, не очень хорошо ориентируюсь в реальности, но, когда мы бежали из больницы, все было слишком уж неправдоподобно...

– Вика, не пора тебе открыть свои карты? – спрашивает меня Баронет.

– А вам?

– Я – после тебя. Кстати, Авдей, у меня к вам вопрос. Понятно, что к вашей бывшей, оккультно-помешанной супруге вы относитесь с неприязнью. Означает ли это, что таково ваше общее отношение к магии и ведьмам?

– Простите, не понял...

– Чего уж не понять. Как вы относитесь к магии и ведьмам вообще?

Авдей нервно смеется. И мне почему-то совсем не нравится его смех.

– Хватит с меня всякой чертовщины! – говорит Авдей. – Такие вещи хороши для романов в стиле Лавкрафта, но никак не для нормальной повседневной жизни. Ничего экзотического в сожительстве с ведьмой нет, за время общения с Натальей я это очень хорошо понял и ни в коем случае не желаю повторения такой жизни... Так что если вам нужен точный ответ на вопрос, вот он: я отношусь отрицательно.

Я аккуратно вытягиваю свою ладонь из его руки. Вот, значит, как...

Баронет пристально смотрит на меня, держит эффектную паузу, как в театре. Я все понимаю, мэтр. Я понимаю, что у меня есть только один выход, если я хочу удержать при себе возлюбленного.

Солгать ему что угодно, наплести о себе любую небылицу, но не говорить правды.

Я – ведьма.

Неужели он разлюбит меня за это?

– Авдей, ты знаешь, – начинаю я севшим от волнения голосом. – На самом деле Наташа – не ведьма. В истинном понимании этого... Ремесла. Она действительно связалась с людьми, которые разбираются в магии лучше нее, и они для своих, пока непонятных нам, целей убедили ее в том, что она обладает силой ведьмы, может ворожить. Это... это одержимость, понимаешь? Наташей управляют более могущественные маги, вот она и творит черт-те что...

Подожди, – останавливает меня Авдей. – Ты откуда об этом знаешь?

– Я... сейчас объясню, – слова даются мне с трудом. – Видишь ли...

– Ты лучше начни с того, где именно ты познакомилась с Наташей, тогда все остальное легче будет объяснить, – подал совет Баронет.

– Да, действительно, – заинтригован Авдей. – Разве вы уже были знакомы? И где же это произошло?

– На шабаше.

– Не понял...

– На шабаше. Ты же, кажется, пишешь роман о ведьме и наверняка знаешь, что означает это слово.

– Но шабаш – это же из области средневековой литературы, вымысла... Разве в реальности он может состояться?! Какое отношение это имеет к тебе и Наташе?

– Самое прямое. Авдей, хоть твоя бывшая жена и не ведьма, она возомнила себя ею и поэтому посещала шабаши, которые, уж поверь мне, вымыслом вовсе не являются. И там она встретилась со мной, потому что как раз я – ведьма. Я настоящая ведьма. Я уже родилась ведьмой, так получилось. У меня даже имелся хвост, мне его в младенческом возрасте удалили.... Такое бывает. Нас, природных ведьм, гораздо больше, чем тех, кто обучался ведьмовству по книгам. Не я выбрала это Ремесло, а Ремесло выбрало меня... Но это не значит, что я превращаюсь по полнолуниям в волчицу или навожу порчу на детей и скот... Я просто знаю стихии природы, свойства трав, камней, зверей и птиц. Все ведь не так ужасно, как может показаться!

– Ты – ведьма, – говорит Авдей.

И в его устах это звучит как самый страшный приговор.

– И что с того? – громко вклинивается в разговор Баронет, стремясь разрядить обстановку. – Просто девочке не повезло с наследственностью и кое-какими членами семьи. Но, как ее наставник, могу заявить: Вика самая порядочная из всех известных мне ведьм. К тому же, заметьте, она еще и библиотекарь. Ведь это какой уровень гуманитарной культуры!

Авдей не смотрит на меня, он упорно сверлит взглядом пол. То самое место, на котором мы несколько часов назад так неистово друг друга любили.

– Ты тоже запекаешь жаб в микроволновке? – неожиданно спрашивает меня он. Дались ему эти жабы!

– Не запекаю я никого, чтобы быть ведьмой, это совсем необязательно! Кстати, микроволновки у меня нет, на зарплату библиотекаря ее и не купишь...

– А разве ты не можешь... наколдовать?

Ох, до чего же холодный и равнодушный у него голос! Влюбленные мужчины таким тоном не разговаривают.

– Я могу наколдовать, только это не нужно. Магия – это не игрушка, которой вертишь по своему усмотрению.

– Понятно.

Ничего тебе не понятно, любимый! И это обидней всего.

– Погладь себя по голове, – прошу его я.

– Зачем?!

– Ну погладь. У тебя были жуткие рубцы, шрамы незажившие, помнишь? Теперь их нет. Он растерянно ерошит волосы.

– Действительно... Это тоже магия?!

– В какой-то степени. Но в основном это умение чувствовать, как и где болит. И туда направить исцеляющую силу. Что же в этом такого страшного?

– Экстрасенсы – это мне понятно, даже гадалки – понятно, но ведьма... Это уж слишком!

– О, как все запущено! – присвистнув, говорит в пространство Баронет. – А я-то, старый дурак, думал, что у вас, ребята, любовь. Большая и светлая. Как в романе.

Авдей теперь сверлит взглядом Баронета. Но того фиг просверлишь, он у нас из легированной стали.

– А вы, Баронет, вероятно, тоже маг?

Тот покаянно склоняет голову:

– Увы, да. Причем маг со стажем. Про Жюля Верна и Толкиена я не лгал. Кстати, эти писатели спокойно относились к моей магической сущности! Будьте же и вы выше мещанских аксиом бытия! Расширьте границы своего ментального кругозора. Писатель должен быть со своим народом, кем бы этот народ ни являлся. А ежели б кругом вампиры?!

– Да идите вы! – взрывается Авдей. – Несмотря на гематому, у меня пока все дома, и оккультизма этого вашего с магией заодно мне абсолютно не надо!

– Не надо – не берите, – быстро соглашается Баронет. – А с Викой как?

– Что – как?

– Как поступите? Она ведь ведьма, была, есть и в будущем останется. Какие насчет нее мысли? Все-таки любимая женщина. Кажется. Ваша.

Авдей наконец решается посмотреть на меня, и в его взгляде я нахожу что угодно, только не прежнюю любовь.

– А разве ты не перестанешь быть ведьмой? – спрашивает он. – Ведь это для твоего... нашего же счастья.

– А разве ты не перестанешь, допустим, дышать? Для нашего счастья? – вырывается у меня.

Я не хотела отвечать так. Сорвалось. И он понял.