Текст книги "Договор, или наследие Смерти (СИ)"
Автор книги: Надежда Светлая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
А о некоторых её учениях даже стыдно думать. Но бабка считала должным предупредить, как хрупка девичья стать и откуда берутся дети. Даже на роды с собой брала, где меня на удивление не гнали. Как оказалось, прежняя ведьма этим занималась, а потом и я научилась. Это чудо, принять новую жизнь. Интересно, будет ли у меня когда-нибудь своя семья, дом? Хм, с таким-то наследием?
Отогнав грустные мысли, поняла, что все ещё стою на месте, глядя вперёд и изображая слепую. А у меня, между прочем, спасенный в объятиях девы замурован! Бросилась к дубку.
– Эй, выходи, погоня ушла! – Постучала по могучему стволу. – А ну верни парня! А лучше до дома подбрось, я его там подберу.
– Совсем обнаглела ведьма, мало надо мной поиздевалась, – послышалось глухое раздраженное ворчание из дуба.
– Благода-а-арствую! – Мило протянула и бегом бросилась в сторону дома, пока не забыла направление. Вязаночку подхватила по дороге. Эх, ещё бы ветки заставить за меня тягать. Знала бы лесная дочь, о чем думаю, замуравала бы в дубе на веки вечные.
Глава 3
К дому вышла не так скоро, как хотелось бы. Усталость сказывалась, да вязанка не сума с пухом. Ещё и парить начало, видать к грозе. Подумалось, что мало мне было договора, ещё и с беглецом спасенным разбираться. Что ещё меня ждёт сегодня? Вот третьим глазом, который зрячий и со слов сельчан у меня имеется на лбу под челкой, чую подставу. Почесала лоб с неизвестно где скрывающимся оком, а заодно поправила постоянно сьезжающую на глаза шапку. Да так и замерла, приоткрыв рот от удивления. Нда... А лесная дочь оказывается дева с юмором, хорошей злопамятностью и исключительной зловредностью. Доставила так доставила. Даже донесла. И поставила, вернее приткнула к плетени так аккуратненько. А заклятие одревеснения снять не соизволила. Вот и стоит наш беглец столбиком руки по швам, одни глаза голубые ашалело хлопают. Ещё и венок из дубовых веток и белых цветочков авериса на голову мальчику надела. А это уже странно. Что он, девица какая, что ли? И тут меня осенило некоторой догадкой. А что если как раз-таки «что ли»?! Не одну меня можно за парня принять, ведь так? Ой, это что тогда получается? Лесная дева подумала, что я ей её того... сватала? Я начала подхихикивать. А проходя мимо нашего беглеца (или беглянки?) ржала уже в голос, представив лицо девы, когда та обнаружила правду. Не зря ж в издевательствах обвинила.
Открыв калитку, прошла во двор, скинула вязанку и, отдышавшись и вытерев слезы, направилась к дому. А что? Пусть постоит немного, никуда не денется. Не на себе ж тянуть? Венок лицо от солнца сбережет, а мне зелье надо найти, чтоб одревеснение снять. Окинула взором печальным свое наследство. Нда... Дом подстать ведьме. Чуть покосилось за зиму моё добро, будь неладен этот жук древоедец! Надо опять настой от него мешать. А ведь было ещё хуже – нижние бревна прогнили и крыша прохудилась. И осталась бы сиротинушка ещё и бездомной, кабы не учитель. В прошлый свой приход он крышу починил, а ещё раньше и бревна заменил. Что-то я его последнее время часто вспонимаю. Неужто опять ждать? А ведь и правда жду и вместе с тем боюсь, что придет...
Отворив дверь ласково провела по оберегу, вырезанному на новом наличнике. Почувствовала тепло, схлынуло на миг одиночество. Он заботился обо мне. Нет, он не показывал это ни словом, ни лаской, а делом. Причём так, что только повзрослев, я стала понимать эту заботу. А ведь раньше боялась. Одно не ясно – какое ему дело до сироты? Разве что долг в нем говорил... Ведь я нашла его в лесу почти переступившим черту туманной грани. Сама не понимаю, как смогла выдернуть его оттуда. Мне всего-то десять летов минуло тогда. А потом... Почти каждое его появление сопровождалось борьбой за его жизнь. Вот и мучаюсь от раздирающих сердце чувств. Придётся ли опять спасать, получится ли на этот раз или будет слишком поздно?
Внезапно громыхнуло так, что я вздрогнула. Ой, надо поторопиться! Скоро линет так, что света белого не увидишь. Ворвалась в сени, в два шага пересекла кухоньку с беленой печью, что служила мне заодно и постелью, и оказалась в самой большой комнате, где хранилось все, что нужно ведьме. Мёртвые летучие мыши, сушеные лапки непонятно кого, всевозможные баночки с когтями, хвостами, волосами и другой бякой, несколько метелок в углу, коллекция ножичков и топориков и даже старая гильотина (где только ведьма её раздобыла?), покрытая бурыми пятнами не буду думать чего. И это только малая часть добра, поросшая местами пылью да паутиной. Но все это было для отвода глаз и действовало не хуже какого заклятия от воров и любопытных, а для меня служило еще складом не шибко нужного добра. Разве что подвешенные для сушки травы были ценными. А вот настоящие сокровища были под ногами. Всего-то и надо, что откинуть старый половик и подцепить правильную дощечку, открывая ход с глиняной добротной лестницей. Такой же прочной была и комната внизу. Даже если изба рухнет, комната с обоженными глиняными стенами и потолком останется, не сомневаюсь.
Так, где может быть зелье? Я перерыла все полки, все ящики и не нашла. И состав я не знала, ибо зелье мне дал Торх, когда ему встретилась разгневаная моим отказом лесная дева. Сказал, чтоб было. А оно сплыло. Грустно покосилась на шкаф, где хранились книги. Большинство я прочла, а часть ещё ждала своей очереди. Но будет ли состав в них? А времени нет, вон как громыхает. Неохота под дождь попасть. Правда, был и ещё один выход.
Учитель, научивший грамоте, научил и некоторым заклинаниям, в том числе и заклинанию поиска. Надо всего-то черпнуть своей силы, которой я не любила пользоваться. Ох, ладно... Закрыла глаза, что совсем не обязательно, но мне так проще, и начала осторожно, стараясь не потерять нити контроля, опускать стену, как учили. И чуть не утратила тот самый контроль. Все из-за неясных пугающих изменений внутри. Клубок серебряно-черных нитей был словно в огне. Какое-то время я просто наблюдала, но потом подумала, что это ведь тоже я, хоть и отказываюсь принимать эту часть себя. Осторожно потянулась и поняла, что огонь совсем не мешает. Даже наоборот, сила стала ласковой, будто свирепый тайгар соизволил подчиниться и ластился к рукам, урча, словно кот. Ага, чтоб руку повыше отцапать, желательно вместе с головой.
Потянула нити, выплетая из них довольно простой узор поиска. Раньше мне это стоило много времени и сил, а сейчас как по льду прокатило, быстро, гладко. Открыла глаза и комната преобразилась, сплетенная из тысячи разноцветных нитей, где преобладали темно-бордовые. А передо мной висела руна поиска. Каждый предмет имел силу, которой неосознанно или намеряно наделял его создатель. Например, мои зелья. Они все полыхали багрянцем. А вот зелье Торха должно светиться ослепительно белым сиянием. Теоретически. Ведь он порождение источника и светлой силы, значит... Представила пузырек, зацепив струны поисковика. Тот закрутился и стремительно влетел в полку с книгами, оставив за собой дымчатый след. О, я оказалась права! Яркая точка мерцала среди знаний. Зачем я его туда поставила?
Моргнула, отрезая от себя силу и возвращая себе человеческое зрение. С удивление поняла, что сделала это неохотно и очень легко. Раньше так не получалось. Теперь я, кажется, начинаю понимать слова учителя, что сила – продолжение руки, а не отдельная часть, куда я иногда запускаю руку, тратя на это ту же самую силу.
Подошла к полке, раздвинула книги и действительно нашла пропажу. Схватила и направилась бегом на улицу, походу размышляя. Почему не помню, как засунула зелье среди книг? Разве что... Ну нет, не настолько же он проницательный, чтобы знать, что буду искать. Заставить меня таким образом применить заклинание поиска? Похоже на него... Но почему именно этот пузырек? Можно ведь и что-то наиболее часто используемое спрятать. Хотя это зелье единственное в своём роде и с неизвестным мне составом. Остальные, даже особо редкие, были наделаны с запасом. Да и о наших очень "тёплых" отношениях с дочерью леса он знал. Хорошо хоть без подробностей. А если бы он действительно именно мне понадобился? Это ещё и заклинание переноса пришлось бы использовать. И ведь не получилось бы, ведь он переставил зелье. И как долго я бы догадывалась, что поиск применить надо и завязать его на перенос? А потом ещё и левитацию вспоминать, пытаясь выпить зелье без рук. Ага, вывернула бы все ещё на подлете. Так деревяшкой его прихода и ждала бы или смерти от голода и холода. Вот те и забота... Спасай после этого всяких. И вообще, очень все сложно выходило для моей неумелой особы. Заподозрила учителя в сговоре с охранителем и девой. Нда... Много думать вредно.
Моя жертва неудавшегося сватовства стояла все там же. При моем приближении голубые глаза наполнились ужасом, а когда я попыталась открыть ей рот, что было непросто, и влить зелье, то подумала, что пошёл дождь, такие слезы потекли из этой голубой глубины. Прервала спасение одной слезливой особы, недоумевая, чего это она. А! Вот воронье гнездо вместо мозгов!
– Да не травить я тебя собралась! Надо больно! Я б тебя от преследователей просто не спасала. Зелье это от одревеснения, – пояснила и одним махом влила в чуть приоткрывшийся рот содержимое пузырька, пролив при этом добрую половину.
Девушка, а это была именно она, я уже не сомневалась, застыла, если так можно сказать в её то состоянии. Ну, судя по остановившемуся взгляду и переставшим литься слезам, то да, застыла. А потом резко обмякла. Чуть успела подхватить. Благо ростом была примерно как я, да и тоненькая аки былинка. Теперь немного подождём, пока в себя придёт. А небо то хмурится, чернотой затягивается...
И вот сидим мы в обнимку, я спокойная, беглянку поддерживающая да в тёмное небо с обреченностью поглядывающая, и она, тяжело дышащая и трясущаяся, и тут так кап прямо в глаз! Я уж подумала была, что успеем... А оно опять так кап!.. Кап-кап-кап-кап! Забарабанило знатно по маковке. Не высохнуть ей все никак. Да и куда уж спешить. Сидим две лягушки у плетня, мокнем. Может поквакать, а?
– Ква-а-а, – затянула.
На меня посмотрели с явным подозрением в нормальности ума и каким-то страхом.
– В дом пошли, – улыбнулась. Хотя, в моем исполнении скорей вышло нечто язвительно-насмехательное. Я просто редко улыбаюсь, как и смеюсь, разве что про себя. А есть повод? Сегодня, на удивление, был и не раз. Столько я давно не смеялась, что в свете сегодняшних событий выглядело как минимум очень странно. Нервы, наверное. Пора настойку ведьминскую, найденную в подвале, открывать...
***
Вот уже почти час просохшая и переодетая я пыталась как умела привести в человеческое состояние девушку. Это единственное, что я о ней точно знала и теперь удивлялась, что вообще ошиблась. Там, в лесу, она даже казалась выше, а сейчас я понимала, что она и меня не переплюнет. Одежда на ней явно чужая и болталась как на пугале огородном. А вот черты лица были очень тонкими, гармоничными. Аккуратный носик, розовые, чуть припухшие от постоянного сгрызания белыми зубками губки. А сняв с нее промокший берет, по худым плечам рассыпались льняные кудри до пояса, завитые от влаги крупными колечками. Тонкие руки с хрупкими пальцами совсем неизящно растирали слезы-сопли по лицу. В общем, страшная картина. Для меня. Я ведь совсем не умею утешать. Если и приходят ко мне в таком виде, то я за определённую плату всуну какой настойки волшебной или зелье, отводящее личную беду, и все. Человек рад и я при достатке. Тут же все было так да не этак...
Сначала она просто тихо сидела, уставившись в пол, а как спросила ее, как звать, так и давай рыдать. На улице льет, тут тоже сырость, и я ничего лучше не придумала, как просто оставить её в покое. Переоделась, умылась, печь растопила, отвар, укрепляющий здоровье, сделала. Не себе, ей. Я не болею. Даже простуда не берет. Брезгует, что ли? А варенье из сартанника отлично за зелье от сопливо-кашляющей хвори местным заходит. Посидела за столом напротив, выпила так и не тронутый рыдающей девушкой отвар. Вкусно, скучно. Рыдает. Села рядом. Подумала и погладила по плечу. Сильнее зарыдала. Встала, решив поставить кипять воду на зелья для старосты и кузнеца для больной спины.
– Я жертва-а-а, – вдруг затянула моя беглянка, напугав до икоты.
От неожиданности выронила кочергу. Та упала на ногу, вызвав поток ругательных слов сквозь зубы, отчего не сразу заметила пылающую головешку на полу. Деревянном, между прочем. Видать, кочергой задела, когда роняла. Тишина, повисшая в воздухе, была недолговечной.
– Юлана, будем знакомы, – представилась в ответ, быстренько ковыляя подбитой гагой к головешке, выхватив с печи ветошь, чтоб руки не обжечь. И тут меня залило. Основательно так, будто бадью ледяной воды с меня ростом опрокинули сверху. Болотом запахло, как рядом с сажелкой, что через десять мер была от дома. Со лба что-то свисало, завесив часть лица. Свела глазки обозрев какую-то водоросль. Где-то рядом тихо шипела потушенная головешка. Ага... Забыла все ругательства.
– Извини... – всхлипнул кто-то скоро мёртвый. – Я не хотела так. Я хотела помочь...
Девушка опять зарыдала, уронив лицо в ладони. Неожиданно пол под ногами начал меленько дрожать, а мокрая головешка опять вспыхнула, начав сильно чадить. И тут по мне горячая волна страха прошлась, введя в ступор, и резко схлынула, заставив побледнеть. В голове всплыло воспоминание, непонятное до сих пор, но принятое к сведению...
...Тишину нарушало только потрескивание свечи да хлесткий ветер, бросавшийся в окно и поющий одному ему понятную песню. Но явно что-то не весёлое... Передо мной лежала одна из книг, которую принёс учитель. Хотелось, чтобы меня похвалили, потому я старательно выводила текст на плотном листе бумаги. Выходило не очень. Потом его следовало выучить так, чтобы даже при смерти могла повторить все слово в слово. Это важно. Все, чему он учил, было важно по его словам, о чем мне каждый раз напоминали. Хотя я не со всем соглашалась, но обычно молчала, впитывая все знания, как иссохшая земля живительный дождь.
– Юлана, что ты знаешь о стихиях?– прервал моё занятие вопрос, заданный требовательным тоном.
Отложила перо и приготовилась отвечать заученный материал, подняв голову и взлянув на мужчину. Да так и замерла, не произнеся ни слова. Обычно я встречала колючий взгляд на спокойном лице, а сейчас он был направлен в пол, чётко очерченные темные брови хмурились, образовав складку на переносице. Да и вся поза говорила о глубокой задумчивости и какой-то внутренней борьбе – напряженные плечи, сложенные на груди руки... Я сама от увиденного опешила. Внезапно лицо учителя разгладилось и он резко вскинул голову, скрестив наши взгляды и красноречиво намекая, что от меня все ещё ждут ответа.
– Ну... – протянула, собираясь с мыслями, так как нужно было изложить все кратко, емко и по сути. – Стихий четыре. Огонь, вода, земля, воздух. Каждая присутствует в нашей жизни. Маги могут управлять одной из них, а именно той, с частицой которой родились.
Про себя подумала, что так и не поняла, с какой родилась я, а учителя как-то стеснялась спросить, боясь показаться дурой.
– Ты забыла о пятой, – насмешливо изогнулись в снисходительной ухмылке тонкие губы. Почувствовала, что краснею. Но я не помнила ничего о пятой стихии. Растерянно посмотрела на книги на столе, будто ответ мог появиться на обложке.
– Их зовут проклятыми, стихийниками, носителями духа, или эфира, – решил, наверное, пожалеть меня учитель. – В таких магах заключены все стихии сразу. Они раздирают его, как голодные звери, отказываясь подчиняться, разрушая разум, подавляя волю. Таких детей уничтожают сразу, как становится ясна их суть. Они опасны как для окружающих, так и для самих себя. Если на твоём пути попадется стихийник, постарайся выжить ценой его жизни.
И точкой этой лекции и моему застывшему во взгляде недоумению стали брошенный на стол свиток заклинания рассеивания и слова:
– Убей не задумываясь.
Сейчас, вспомнив, я все равно сомневалась. Да и его слова вызвали массу новых вопросов, которые я так и не задала. Понимала, что если бы учитель посчитал нужным, чтобы я знала больше, то сам рассказал бы. И угораздило спасти того, кого следует уничтожить! Но может я ошиблась, ведь мне ни разу не встречались стихийники? Ну да, а того, что сейчас происходит, мне мало, чтобы поверить в их существование. А чтоб я совсем перестала сомневаться, вокруг заплясала утварь и все, что плохо лежало, а лицо заслонили волосы. В избе начинался ураган, ага...
Но разве я смогу убить ту, что сейчас выглядела такой несчастной? Жаль только совсем не безобидной, вон как стихии разгулялись. Нужно как-то остановить все это. И убийство не выход. Не могла я спасти того, кто нес намеренное зло. Я доверяла своему чутью, которое ни разу не подвело, но проблем все же подкидывало.
Проследила взглядом за убежавшей из-под ног к стене новой трещиной в доске пола. Быстро убрала головешку в печь и решительно направилась к Жертве. Так, лаской и словами тут не поможешь, пробовали. Тогда так. Размахнулась и отвесила оплеуху стихийнице. А рука у меня тяжёлая, несмотря на внешнюю хилость. Учитель постарался вложить в меня и такие умения, гоняя по лесу. Правда в этом я оказалась совсем неспособной ученицей. Бег разве что удавался, а силой и ловкостью обделили при рождении. Однако... Рыдания тут же прекратились, на меня уставились опухшие красные глаза, на щеке горел след от моей ладони. О, пол не трясет больше свою хозяйку. И ветер исчез. Это хорошо, продолжим. И я начала ругаться, расхаживая по избе и размахивая руками.
– Ты, ужас ходячий неблагодарный, чего творить удумала? Я тебя от погони спасла, а ты, болотная хмырь, затопить меня слезами решила? А воду ты откуда черпнула, а? – перегнулась через стол, резко подавшись вперёд и хлопнув ладонями о столешницу, отчего Жертва вжалась в стену, хлопая непонимающе глазами.
– Тут недалеко... – промямлила. О, делаем успехи!
– Недалеко, – передразнила. – Почище лужу не могла найти? Если квакнула раз, то и болотце сойдёт для меня? А ну, держи!
Всунула ветошь в руки Жертве. Та вцепилась в неё, как в шелка какие. Ещё и прикрылась, будто щитом.
– Натворила дел, сама и убирай! – И гаркнула все ещё столбиком замершей от такого поведения девице: – Живо!
Та вскочила, как ужаленная, и прытко так стала елозить тряпкой по полу. Я села на лавку, задумчиво глядя на неумелые действия, мешающие им длинные волосы, промокшие коленки и вцелом жалкий вид. Нда... Сразу надо было наорать и к делу приставить. А говорят опасны, сладу нет, убей... Тьфу! Труд он любую стихию в порядок приведёт и человеком сделает. А тут делать и делать. Сразу видно, что к труду непривычная. Интересно получается. Стихийников с рождения убивают, а тут живая, не дитя давно и изнеженая при этом. Кто она? От кого бежит и откуда?
Встала, не выдержав зрелища под названием "втирание жижи болотной в пол", взяла ведро и шумно водрузила под нос Жертвы. Та вздрогнула и посмотрела на меня побитой собакой.
– Можешь у меня пожить, пока все не утихнет, – и испугавшись своих же слов добавила: – Потом уйдешь.
Мгновение не было никакого ответа, а затем я услышала тихое:
– Спасибо... – И совсем уж шёпотом: – Я Аная.
– Хм, а я думала Жертва, – усмехнулась.
Девушка смущенно покраснела и с удвоенной силой продолжила убирать воду, не забывая отжимать тряпку в ведро. А она молодец, быстро сообразила. А я... Может и глупость сделала. Нет, не может. Точно глупость. Учитель был бы очень недоволен, но его здесь нет и надеюсь не появится, пока стихийница не уйдёт. Думаю, пару недель форы ей хватит, чтобы преследователи ушли подальше, а там как хочет, куда хочет, но сама. Ну и мне не так скучно будет. И как подтверждение моим думам, услышала:
– А вы все видите? Вы же... – Аная не договорила, но я поняла. Слепая. Правда раньше никто не думал спрашивать об этом ведьму. Сами додумывали.
– У меня третий глаз есть, – постаралась придать ответу серьезности и правдивости. – Зрячий.
– Где?
О как любопытство взыграло, аж глаза загорелись, шаря по мне в поисках того самого зрячего невиданного. Даже чуть привстала пытаясь за меня заглянуть. Не, ну совсем уж! Ещё б под хвост залезла, который в штанах прячу. Это тоже со слов местных. Рассказать ей и об этой особенности? Неа, не скажу, так издеваться негоже. Эх... И как выживают такие вот наивные да безмерно любопытные?
Глава 4
– Юла-а-анка-а-а, спаси-и-и!!!
Да сколько ж можно! Отложила древний фолиант по видам нежити. Очень интересный, между прочим! Амникус Костеправникус, маг-отшельник, очень захватывающе все написал.
– Что опять? – Высунулась в окно, наблюдая прелестнейшую картину.
– Тут дань бодается! – Чуть ли не плача проныла рыжая ведьма со своего насеста.
– Ну так задобри, – посоветовала, подпирая подбородок рукой, расчитывая на веселье.
– Как?
Неопределенно пожала плечами, а затем смилостивилась и махнула рукой, указывая на насест. Насестом служила яблонька с краснобокими тяжелыми результатами своего бытия. Результат в этом году превзошел сам себя. Как только не сломалась, да ещё и вес паразитки держит?
Тут дань, которая все это время пятилась назад, остановилась и с яростным кличем "мэ-э-э" с разгону боднула узловатый ствол.
– А-а-а-а-а!!! – Заорала Нюта и давай вести яблоками обстрел рогатой скотинки, что селяне мне притянули за хороший урожай в этом году. Мои обереги, зарытые по краям полей, работали исправно, отгоняя вредоносных жуков. Ну а чучелки были отдельной гордостью. Таких пугал наделала, что сами селяне ещё до темна с полей бежали. Можно было и покрасивше сделать, птиц то не вид их отгонял, а шум навешанных на пугалки побрякушек-звенюшек, намагиченных на определённый звук. Но так не интересно, скучно. Да и статус ведьминский поддержать надо было. А то слухи дошли, что "ведьма то в этот раз подобрее будеть". Нет порядку в Криворожках!
Потерла под грудью, где с каждым днем все чаще что-то сжималось, мешая дышать и напоминая о договоре. Нет, не забыла, напомнают, разрывая душу непонятной тоской. И уйти хотела сама не знаю куда, но не могла, не повидав учителя. А вдруг ему моя помошь нужна будет, когда явится, а я ушла? Потому терпела пока могла и ждала. Уже как юразник минул, за ним зорич, багрян... Вот почти и листожар заканчивается. Последние тёплые деньки, и начнут неспешно отвоевывать свое время холода, готовя землю к белоснежному покрову зимы.
Стихийница задержалась дольше, чем на две недели. Как-то незаметно прижилась, вплелась в мою жизнь, что и не кажется пришлой. Своя стала. Внешность мы ей чуть подправили. Косы она сама остригла, я только подравняла чуток почти по самые уши да отвар травы рыжанки заварила. Теперь бегает такое вот чудо с костром на голове. А погоня... А что погоня? Никто и не признает в рыжей кудрявой девочке, отзывающуюся на Нюту вместо Анаи, а теперь ещё и загорелой, румяной и шебутной, того испуганного светловолосого и опасного паренька. Да и опасна ли? С того дня, как я отвесила ей оплеуху, так ни разу буйства стихий и не было. Так, только шалости мелкие, мною постоянно исправляемые. То пожар устроит в капустном поле, решив помочь с прополкой сорняков, то всех гусей Криворожков в стаю собьет, помогая найти пропавшего у ребятни гусенка, то чуть потоп не устроила, спасая упавшую в сажалку девочку, которая и не думала тонуть. Как последнее ей удалось? Да так же, как головешку тушила – воду вонючую переместила. И опять недалеко, на деревню вылила. Потом пока просохло все, так долго ещё лягушки прыгали по дворам, да рыбу абы где находили. А как голосил водяник, проснувшись под малиновым кустом! Эх, не знает меры Нюта, силой стихийной напролом бьёт. Хорошо хоть осознанно, а не так, как тогда. И ведь обучил же кто-то нужным словам заклинаний! Одно меня волновало... Как стала у меня жить, так по Криворожкам слухи ходить начали, что несколько деревень стерты со свету, как и не было. И все находились на пути от столицы до наших краев. Тогда, взглянув на побледневшую стихийницу, я промолчала. Не верилось, что она на такое способна.
В её прошлое я не влазила, но постоянно собиралась. Как никак Нюта теперь больше, чем гость. Почти подруга, а для сельчан "сестра ведьминская, под предлогом помощи людям зло творящая". Оттого её больше меня боялись. Одна бабка Фроня с настоящей материнской лаской приняла да пирожками разбаловала. Вон какие округлости появилось у девицы! Местные парни так бы и захаживали, кабы не слава наша дурная, да глаза мои белесые. Хотя, мамки их пострашнее будут.
Да мы и не страдаем, было бы по ком. Зато страдала Нюта. Я ж усиленно занялась приучением оной к труду. Запретила магичить, что выполнялось плохо, разрешила выполнять мои поручения без возможности от них отлынивать. Хотя та с каким-то фанатическим блеском в глазах бралась все выполнять, что даже пугала. Вот и сейчас было дано задание подоить козу. Как это делается, я ей уже два дня показывала, так что сегодня её черед. Думала, посижу в тиши, почитаю. А теперь вот, зверье спасать надо. И уже не от меня, как в детстве, а от одной меткой особы, что умудрилась таки попасть в козу и теперь последняя обиженно мекала, тряся головой и пытаясь стряхнуть с рога яблоко. Нюта довольно хлопала в ладоши, чуть ли не подпрыгивая от радости и тут... Хрясь! Яблонька не выдержала такого издевательства, сбросив с себя паразитку. Ещё и яблочками сверху присыпала.
Я выбежала и избы, спеша на помощь. Бедная козочка, иди сюда, болезная. Поманила рогатую, та и не противилась, подскочила, будто искала защиты. Ещё и жаловаться начала, бородой тряся. Погладила по крутому лбу и стянула яблоко, отдав трофей войны козе.
– А как же я? – Простонали под яблонькой.
– А ты собери все паданки и неси в дом. Сушить будем, – и повела козу в сарай. Доить придётся опять мне.
***
До яблок дело так и не дошло. У меня. Только вошла в дом с кувшином молока, как дверь за спиной с грохотом отворилась и меня резко развернули. Молоко в кувшине подпрыгнуло, лизнув по лицу и рукам. Это кто такой смелый?!
– Госпожа ведьма... Прошу вас... скорее...
А молоко продолжает так прыгать, скоро совсем упрыгает на меня да на пол. Нахмурилась, глядя на старосту. Невысокий для мужчины, он на полголовы был выше меня. Силой же мог потягаться с кузнецом Никитой. И этот всегда собранный черноволосый мужчина летов сорока был бледнее полотна и трясло его не слабее, чем он тряс меня. Оторвала от себя кувшин и с силой толкнула тот к широкой груди старосты Харитона, выпуская. Мужчина неосознанно поймал сосуд с остатками молока и удивлённо посмотрел в него. Я же, освободившись от тряски, направилась к лавке вытереть убежавшее молоко. Эх, такое добро пропало! На ходу начала думать о том, что надо старосте, а то толку от него сейчас распрос вести, два слова связать не может. Его жена на сносях была пятым, так рано ж ещё на свет дитятке явиться. А может то и случилось, что раньше положенного? Тогда понятно все становится. Вытерла руки, взяла холщевую суму и, ничего не говоря, побежала в комнату подпольную, прикрыв за собой дверь. Набрала зелий, трав и быстро вернулась.
– Можно с тобой? – подбежала ко мне Нюта, схватив за рукав льняной рубахи.
– Нет, – вырвалась, – у тебя не все яблоки помыты, порезаны и на солнце разложены.
Нюта скривилась, но все же согласно кивнула.
– Госпожа Юлана... скорей... Там... умирает... – запричитал староста и вдруг разрыдался, прикрыв глаза широкой ладонью.
Ойёй! Этого я совсем не ожидала. Забрала кувшин, всунула стихийнице и потянула мужика на улицу. До его дома добрались за несколько минут, не говоря ни слова. И каково было моё удивление, что помощь нужна была совсем не беременной женщине, а её старшему сыну. Но от этого не стало легче...
В светлице было душно, окна занавешаны, не пропуская ни единого лучика. На большом хозяйском ложе белее простыней лежал долговязый, похожий на отца паренёк, которого я часто примечала рядом с ним. На краю постели сидела его мать, одной рукой гладя по голове сына, второй придерживая округлившийся живот. И больше никого постороннего. Подошла ближе и почувствовала близкое присутствие грани, глядя на юношу. Тёмные круги под сомкнутыми веками, хриплое тяжёлое дыхание, будто каждый вдох последний, выступившая белесая пена на губах. Смерть уже была готова забрать свое.
– Давно? – произнесла тихо и как-то обреченно.
– С полудня, – так же тихо ответила женщина. – Это была скарага.
Вот теперь точно все... От яда этой змеи нет спасения. Ни одна травка не поможет, ни одно мое зелье. Может столичные маги и смогли бы спасти, но не я. С сожалением посмотрела на женщину встретив её понимающий взгляд. Она в отличие от мужа выглядела спокойной, но это была только видимость. Я знала, что она свое ещё выплачет и сейчас держалась ради новой жизни, переживая все в душе и сердце. Она понимала, что её сын обречен, потому меня не стали звать раньше. А вот староста на что-то надеялся, придя в избу ведьмы.
Все это было тяжело. Но... Стоило попробовать побороться. Как-то же получалось с учителем? Вдруг и на этот раз можно вырвать жизнь из-за туманной грани? Ещё бы точно знать как. Раньше как-то само выходило. Я все делала, следуя внутреннему зову, но почему-то всегда забывала, как. Сколько не пыталась вспомнить, будто пустота в голове.
– Я хочу попробовать помочь. Ничего не обещаю. И вы должны выйти, – решительно произнесла.
Заметив огонёк надежды в глазах старосты и его жены, быстро покинувших светлицу, тихо выругалась. Так, ладно... Присела на край кровати, глядя на парня и ощущая, как истончилась грань между нашим миром и тем. Словно незримая дверь появилась. Интуитивно потянулась к своей силе, по ходу удивившись, как легко сдвинулась стена, будто иллюзорная ширма. Теперь все виделось в потоках силы. А вот и туманная грань. И действительно, парня будто окружал туман, все уплотняясь, а в его центре едва мерцал серебристый огонёк с зеленоватыми и черными вкраплениями. Поняла, что стоит схватить его, очистить и все, человек будет жить здоровее прежнего. Так просто... И я начала делать то, что знала всегда здесь, у черты, но не помнила по ту сторону.
Немного полюбовалась на свою силу, уже не казавшейся такой чужой. Мысленно прикоснулась, почувствовала тепло нового и такого родного огня, окружавшего серебристо-черный клубок. И только хотела зачерпнуть силы, как огонь будто вспыхнул, став голубым. Глаза юноши открылись, мерцая тем же цветом, а его рука схватила моё запястье, дернув на себя и затягивая в прохладу приоткрывшейся двери туманной грани.
