Текст книги "Дети Вечности (СИ)"
Автор книги: Надежда Кащенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Девушка исчезла, и вскоре появилась с подносом, уставленным бокалами с тем же темно-зеленым напитком. Тонкой ручкой, обтянутой черной перчаткой с открытыми пальцами, она поставила бокалы на маленький черный столик, стоящий перед диваном, на котором мы расположились.
– Спасибо, милая, – поблагодарил девушку Эммануил.
В ответ она посмотрела на него большими темными глазами, полными обожания.
– Желаете чего-нибудь еще?– спросила она.
– Нет, благодарю, Диана, можешь идти.
Девушка удалилась, мы опять остались одни с Эммануилом.
Я попробовала абсент. Вкус показался мне интересным, но не вызвал особого восторга. В любом случае, я предпочитала кровь.
Андрею, очевидно, напиток очень понравился, он довольно быстро опустошил стакан. Я заметила, что Эммануил внимательно наблюдает через темные очки за тем, как мы пьем. Я прямо чувствовала на себе его жгучий взгляд.
Так мы и сидели на этом диване, в полумраке клуба, просто болтали ни о чем. Потом Эммануил предложил:
– Может, пройдем в более тихое место? Здесь слишком шумно.
Мы просто не могли отказаться. Этот облаченный в черное красавец как-то странно действовал на нас. Когда Эммануил поднялся с дивана, я увидела, что он весьма высок, даже немного повыше Андрея.
Мы вместе пересекли зал и скрылись за небольшой дверкой с надписью 'Только для персонала'. Мы медленно шли по длинному полутемному коридору, потом следом за нашим спутником вошли в шикарно отделанные двери и оказались в роскошно обставленной комнате, посреди которой стоял большой письменный стол.
– Это мой рабочий кабинет, – пояснил Эммануил. – Ну что ж, располагайтесь.
Он усадил нас на мягкий диван, потом подошел к небольшому бару у стены, уставленному всевозможными напитками, включая, конечно же, абсент.
Пока Эммануил доставал одну из бутылок, наполненную темно-зеленой жидкостью и высокие хрустальные бокалы, Андрюша тихонько шепнул мне: 'Странный он какой-то, Крис, тебе не кажется?' Я согласно кивнула, а Андрей продолжил: 'Ну, мы с ним еще позабавимся'. Он тихо хихикнул, и я, конечно, прекрасно поняла, что мой белокурый возлюбленный понимает под словом 'позабавиться'. Но при этом меня не покидало какое-то смутное непонятное ощущение относительно нашего нового знакомого. К тому же, он так и не снял темные очки.
Эммануил же тем временем расставил перед нами бокалы, наполненные абсентом.
– Теперь я вас научу, как правильно пить этот чудесный напиток, – сказал он нам с улыбкой.
Эммануил достал небольшую ложечку, насыпал в нее сахара, обмакнул в абсент, потом вынул красивую золотую зажигалку и поджег. Затем опустил ложечку с сахаром в абсент, размешал и выпил. Потом предложил и нам попробовать такой же способ. Мне действительно понравилось, а Андрюша так вообще пришел в полный восторг. Мы выпили еще по бокалу. Наш новый знакомый наблюдал за нами с легкой улыбкой, покуривая длинную ароматную сигарету, в другой руке он держал бокал. Я заметила, что помимо того, что его пальцы унизаны огромным количеством перстней, на его бледное запястье надет черный блестящий браслет, изображающий обвившеюся змею с красными камнями глаз и высунутым из пасти раздвоенным жалом. Он мне показался очень красивым и интересным. На шее у Эммануила висел большой платиновый кулон в виде черепа на большой массивной цепочке.
– Я вижу, вам понравилось, – с улыбкой сказал Эммануил. – Кстати, этот вид абсента настоян на конопле. Он запрещен в некоторых европейский странах. У меня же он имеется в изобилии. Это, видите ли, одна из моих маленьких слабостей, в которой я ну никак не могу себе отказать.
– А какие остальные слабости, если не секрет? – спросил шутливо Андрюша.
– Ну, например, еще накрашенные кошечки в черном, которых вы видели здесь, – ответил, улыбаясь, Эммануил. – И еще у меня есть одна слабость. Я вам сейчас продемонстрирую.
Эммануил встал с дивана, подошел к шкафчику, достал что-то оттуда и потом вернулся к нам. В руках у него был маленький поднос, который он поставил на стол, потом взял пакетик с каким-то белым порошком, высыпал этот порошок на поднос, аккуратно разбил на тонкие дорожки, используя крошечную золотую ложечку. Потом вдохнул целую дорожку через тонкую трубочку. Затем предложил нам. У меня, как и абсент, порошок не вызвал особого восторга, а Андрюша с удовольствием вдохнул целых две дорожки, поднеся трубочку к тонким ноздрям.
– Ты меня просто удивляешь, Андре, – засмеялся Эммануил.
Потом мы сидели, развалившись на диване, пили абсент, хохотали, болтая о всякой ерунде. Потом Андрюша припал к Эммануилу, хихикая; Эммануил тоже смеялся, гладя Андрея по белокурым волосам. Я услышала, как он тихо пробормотал: 'Какое прелестное создание. Каким образом ты появился'. Андрей, тем временем, продолжал хихикать, обхватил Эммануила руками, повалил его на диван, отбросил его темные волосы, припал к шее. И тут произошло неожиданное. Андрей как-то странно вскрикнул, скатившись с дивана на пол. Он держал руку у своей шеи и удивленно смотрел на Эммануила.
– Ты укусил меня, – тихо сказал Андрей. В его голосе звучала нотка удивления.
Эммануил снова уселся на диване.
– Считай это нежным поцелуем, Андре, радость моя. Я в таком восторге от нашей встречи, ты и твоя очаровательная спутница просто не можете себе представить, в каком я восторге. Я устроил весь этот маскарад с вампирской вечеринкой исключительно ради развлечения, но я даже не мог и вообразить, что настоящие вампиры могут сюда прийти.
Эммануил улыбнулся и поднес руку к очкам. Но, еще прежде, чем он снял их, внезапная догадка промелькнула у меня в голове, а когда он все же снял их, и я увидела большие светло-серые, сверкающие необычным сверхъестественным блеском глаза, я поняла, что была права. Впервые за свою бессмертную жизнь мы встретили нам подобного.
– Приветствую вас, мои дорогие собратья, – улыбнулся Эммануил, протягивая руку Андрею и помогая ему подняться с пола.
Гл.2.
Этой же ночью мы отправились с Эммануилом к нему домой. Мы ехали по ночному городу на его роскошной машине – сверкающей черной 'Альфа-Ромео' с сильно тонированными стеклами. В салоне громко играла какая-то интересная музыка (группа 'Sisters of Mercy', готический рок 1980х, как пояснил нам наш новый знакомый), Эммануил вел, постукивая в такт музыке по обтянутому кожей рулю длинными, унизанными кольцами пальцами; мы же, обалдевшие, от выпитого абсента, небрежно раскинулись на роскошном заднем сиденье. Наконец, мы подъехали к очень высокому красивому дому, территория перед которым была обнесена чугунной оградой. Машина притормозила перед массивными воротами. Сонный охранник в освещенной будке почтительно кивнул и, нажав на кнопку, открыл нам ворота.
Машина Эммануила въехала внутрь ограды, затем свернула в сторону, остановилась перед другими воротами, которые поднялись вверх при нашем приближении, и мы въехали в подземный гараж, заставленный множеством роскошных машин. Эммануил ловко припарковался между 'Ломбарджини' и внедорожником 'Лексус', мы вышли и пошли следом за Эммануилом к лифту, на котором быстро поднялись на самый верхний этаж. Выйдя из лифта, мы оказались на небольшой площадке. Лампы, вделанные в потолок, распространяли приятный приглушенный розоватый свет, пол сверкал белой мраморной плиткой. Эммануил открыл роскошно отделанную дверь, и мы очутились в просторной прихожей.
– Ну вот, это мое скромное жилище, – улыбнулся он, – располагайтесь, прошу вас, не стесняйтесь.
'Скромное жилище', как потом выяснилось, оказалось роскошным двухэтажным пентхаусом. Мы прошли в шикарно отделанную, обставленную итальянской мебелью гостиную. На полу был сверкающий паркет из ценной породы дерева, посреди комнаты расстелен темно-вишневый ковер, такой толстый, что ноги буквально тонули в нем, у двери, дивана и рядом с огромным окном стояли кадки с небольшими пальмами. На стене висела коллекция кинжалов, некоторые из которых были очень интересно отделаны.
Я помню, мы сидели, раскинувшись на диване, пили абсент (на этот раз красный), курили ароматные, очевидно очень дорогие сигареты, которыми нас угощал Эммануил, смеялись и болтали ни о чем под музыку, подобную той, что мы слушали по дороге. Эммануил, как мне казалось, был искренне рад встрече с нами, мы же находились в каком-то странном возбужденном состоянии. Ведь раньше мы с Андрюшей часто задавались совместным вопросом, встретим ли мы когда-нибудь других вампиров. И вот все-таки такая встреча состоялась. Я с любопытством рассматривала нашего собеседника, он был очень привлекателен и обладал чертами, характерными для уроженцев Северной Европы. Меня занимал вопрос, откуда он, но я пока не решалась спросить.
Эммануил не задавал нам вопросов о нашем перерождении, очевидно оставив их на потом; только спросил, сколько длится наша вампирская жизнь. Услышав, что лишь 14 у меня и 4 у Андрюши, улыбнулся и сказал: 'Совсем молодые еще. Мне 153 года в общей сложности, вампиром я стал в 26'. Тогда я, наконец, спросила, откуда он родом, и Эммануил ответил, что из Нидерландов, где он родился в середине 19 века в небольшом приморском городке, неподалеку от Роттердама. Его отец владел небольшой бакалейной лавкой. В семье их было трое: Эммануил самый старший, потом еще был брат Штефан и сестра Аннет. Все они уже давно умерли, так же как и их дети и внуки, а он все еще бродит по свету. Эммануил стал свидетелем многих исторических событий, включая две мировые войны. Много лет он пытался следить за судьбой своей семьи, но потом потерял след. Очевидно, потомки его брата и сестры все еще живут где-нибудь в Голландии. Сам Эммануил много путешествовал, причем не только по Европе, и сменил кучу мест жительства.
– Понимаете, – рассказывал он нам, – очень трудно жить на одном месте больше 10 лет. Всё вокруг меняется, и все меняются, неизменным остаюсь только я, и это начинает вызывать подозрения и всякие странные мысли у окружающих. До Питера я прожил целых 12 лет в Хельсинках, я обожал этот милый небольшой город, любил прогуливаться по набережной финского залива, слушая шум волн под аккомпанемент криков чаек. Я прекрасно выучил финский, вообще мы, вампиры, обладаем высокой приспосабливаемостью к новой среде, это касается и быстрого освоения нового языка. Там, в Хельсинках у меня также был кое-какой бизнес, в общем, жил я неплохо, но потом, когда в моем окружении поползли всякие слушки, пришлось срочно сматываться так же, как и раньше я переезжал из кучи других городов. На Питер мой выбрал пал случайно: когда я в последний вечер своего пребывания в Хельсинках прогуливался по любимым местам, дошел до Сенатской площади с памятником русскому царю и православным собором поблизости, и решил далеко не ехать. Вот так я обосновался по другую сторону залива, и здесь, как видите, тоже весьма неплохо устроился. Конечно, в бизнесе не обойтись без конфликтов и вражды между конкурентами, но мне это было нестрашно. Несколько раз меня пытались убить, мои соперники нанимали киллеров. Они поджидали меня в тихих местах, выпускали целую обойму из своих револьверов, но пули не причиняли мне никакого вреда, я даже ловил их зубами и потом выплевывал. Только представьте себе полные ужаса, смешанного с удивлением, выражения на лицах киллеров, когда я оставался невредимым, и потом направлялся к ним, чтобы позабавиться уже на свой лад. Такая же участь постигала и тех, кто меня заказывал, я узнавал их имена от самих киллеров, прежде чем впиться им в шеи. Они все охотно называли своих клиентов в надежде на то, что в обмен получат пощаду, но я, естественно, никогда никого не щадил. Так же я расправлялся и с рэкетирами, которые пытались докопаться до меня и старались заставить поделиться своими доходами. Вызов на разборки я всегда воспринимал, как приглашение на сытную трапезу. Теперь меня просто боятся и считают неуязвимым. Мне нравится моя нынешняя жизнь, и я с сожалением думаю о том, что когда-нибудь придется все оставить и снова переезжать. Но пока что я наслаждаюсь моим положением, а в случае необходимости могу начать все сначала где-нибудь в другом месте и вновь достичь успеха, я уже много раз так делал, и мне всегда сопутствовала удача.
– Ты когда-нибудь встречал других вампиров, кроме нас? – спросила я.
Эммануил кивнул головой.
– Да, я несколько раз встречался с другими вампирами. С одним у нас даже было общее дело в Дублине в 1950х, потом в 1970х я несколько лет провел в Стокгольме с моей тогдашней спутницей бессмертной жизни, Ариадной. Она была художницей, любила искусство и натурщиков, мы жили в небольшой квартирке, откуда открывался прекрасный вид на город. Ей было тогда больше 200 лет, и я любил слушать ее рассказы о былых временах, когда мы гуляли по набережной Балтики или просто сидели дома у камина, потягивая вино. Но потом Ариадна отправилась в путешествие, она хотела объездить весь мир, особенно ее манили экзотические страны, а у меня не было тогда особого желания надолго покидать Старый Свет. К тому же я любил время от времени наведываться в родную Голландию, чтобы еще раз прогуляться по улицам Роттердама, Утрехта и, конечно же, обожаемого мною Амстердама. В общем, наши интересы с Ариадной разошлись, разошлись и мы. Были еще встречи с вампирами, в основном краткие и незначительные. Большинство времени я жил один. Теперь я встретил вас, и хочу вам кое-что предложить.
– Что же это? – спросила я.
– Если вы никуда не торопитесь и не собираетесь в ближайшее время ехать куда-то еще, я
бы хотел вам предложить быть моими гостями как можно дольше. Все, что пожелаете, к вашим услугам.
– И абсент тоже? – спросил Андрюша, сделав очередной глоток полюбившегося ему напитка.
– И абсент тоже. Целое море абсента,– улыбнулся в ответ Эммануил.
– Что же, звучит заманчиво, – ответил Андрей, хихикнув.
– Это так любезно с твоей стороны, Эммануил, – сказала я. – Мы уже столько скитаемся, нигде не задерживались надолго. И вообще очень тяжело прижиться в этом мире смертных людей, особенно если у тебя нет всяких глупых документов. Но, честно говоря, как-то немного неудобно.
– А по-моему звучит неплохо, – возразил Андрей. – Мне вот надоело мотаться туда-сюда все время.
– Моя милая Кристина, – начал Эммануил. – Прошу тебя, не стесняйся. Я так рад встрече с вами, и вы мне сделаете очень приятно, если согласитесь остаться со мной. А насчет всяких глупых документов, так что не волнуйтесь. У меня имеются весьма полезные связи, документы у вас будут. Насчет того, как вас сфотографировать, тоже не беспокойтесь. Просто наденьте цветные контактные линзы, и ваши глаза будут выглядеть на фото как у простых людей. Я всегда использую эту простую уловку, и не только для фотографирования, но и для того, чтобы ходить без черных очков, все-таки их постоянное ношение выглядело бы слишком подозрительно, а про меня уже и так много чего рассказывают.
– Короче, Крис, не ломайся, – сказал Андрюша. – Я думаю, Эммануил прав, и нам правда пора осесть.
Я согласилась окончательно, и тогда Эммануил предложил выпить за встречу по-особому. Я спросила, что это значит, но он лишь молча налил полный бокал ярко-зеленого абсента, потом поднялся с дивана, подошел к стенду с холодным оружием, взял небольшой кинжальчик с богато инкрустированной рукояткой, вернулся к нам, приподнял рукав, полоснул кинжалом по запястью и быстро накапал крови в абсент, пока рана не затянулась и не загладилась окончательно, не оставив даже шрама. Потом протянул кинжал нам, и мы по очереди сделали то же самое. Эммануил помешал абсент, разлил еще по двум пустым бокалам, мы чокнулись и выпили необычный коктейль. Потом Эммануил повернулся ко мне, провел пальцем с огромным перстнем и накрашенным черным лаком ногтем по моим губам, спускаясь к подбородку, как бы стирая капли абсента, затем притянул меня к себе, крепко прижал к груди и поцеловал страстно, в засос. Целовался он действительно потрясающе, а на его красивых губах сохранился вкус крови и абсента. 'Ты так прелестна, Кристи', – сказал он мне, слегка оторвавшись от моих губ, и снова поцеловал, на этот раз слегка. Потом он повернулся к Андрюше и так же страстно поцеловал и его, прислонив к спинке дивана, прижав к себе, во время поцелуя рука Андрея зарылась в густые темные волосы Эммануила.
Мы еще немного поговорили, а на рассвете отправились спать. Мы разлеглись втроем на роскошной огромной кровати, еще какое-то время весело болтали, потягивая из высоких хрустальных бокалов какое-то приятное вино, которое Эммануил прихватил с собой из бара в гостиной, потом поставили их рядом с красивой бутылкой на маленький столик у кровати и стали засыпать. Солнце уже, по-видимому, высоко поднималось в утреннем небе, но плотно задернутые тяжелые бархатные портьеры совсем не пропускали его свет, и в спальне царил полумрак. Мы лежали на кровати, обнявшись, и наши с Эммануилом темные волосы, раскинувшиеся по подушкам, смешались с Андрюшиными белокурыми.
Таким образом, мы стали жить втроем. Это был самый интересный период нашей с Андреем жизни.
Гл.3
Какое же это было прекрасное время! Время, насквозь пропитанное вкусом смешанного с кровью абсента и красного вина и тонким запахом ароматных сигарет.
Мы все время были вместе. Эммануил выполнил свое обещание. Через несколько дней мы с Андреем уже владели несколькими паспортами. Эммануил без конца засыпал нас подарками: украшениями, элегантной одеждой и просто всякими безделушками и милыми вещичками. Мы начали постепенно перенимать его привычки, его образ жизни. Днем в основном спали, вели преимущественно ночной образ жизни, проводили время в 'Dunkelheit', которым владел Эммануил, и в других интересных клубах, в большинстве своем принадлежавших его знакомым и приятелям из числа смертных людей. Там мы находили своих жертв – так полюбившихся нам худеньких болезненных мальчиков и девочек с густо подведенными черным глазами, черным и фиолетовым облезающим лаком на ногтях и запястьями, покрытыми легкой паутинкой шрамов от бритвенных лезвий. Свою смерть, не причиненную раньше этими тонкими лезвиями, они находили от наших острых зубов и холодных губ, медленно сосущих их хрупкие жизни, от которых они пытались отделиться с помощью черных кожаных одежд и ночных прогулок по старым кладбищам, абсента и готического рока, наркотиков и кровопускания. Их пропащие развращенные души покидали обескровленные тела, а мы получали насыщение.
Мы разъезжали по ночному городу на шикарной машине, а иногда просто оставались дома. В роскошном пентхаусе Эммануила тоже было чем заняться. У него была огромная фонотека, состоящая по большому счету из различных готических исполнителей; мы быстро полюбили эту музыку, всегда включая ее в машине или дома, когда просто сидели и болтали, потягивая абсент или вино и куря любимые сигареты Эммануила. Еще у него была обширная библиотека, где, конечно же, имелись книги о вампирах, а также в больших количествах философские и исторические сочинения. Ну и, конечно же, он владел богатой видеотекой. Там были кассеты и DVD, содержащие полную коллекцию фильмов о вампирах от 'Носферату – симфония ужаса' до 'Дракулы' и 'Блейда'. Долгими ночами, отдыхая от клубной жизни, крутили мы эти фильмы. Эти сеансы проходили в обстановке темной, наполненной ароматным дымом дорогих сигарет, гостиной, единственным источником света в которой был мерцающий экран домашнего кинотеатра, а мы лежали, раскинувшись на диване или на ковре, в объятиях Эммануила, с бокалами в руках и наблюдали за происходящими на экране действиями. Череда актеров, изображающих вампиров, от Макса Шрека и Белы Лугоши до Тома Круза и Гэри Олдмана, представали перед нами. Признаться, эти фильмы нас забавляли, и смотрели мы их по большому счету ради развлечения. Особенной забавой это было для Андрюши, он часто громко хохотал, расплескивая вино или абсент, практически над каждой картиной, но больше всего его смешили вампиры-монстры в 'От заката до рассвета' и кое-какие сцены из 'Блейда'. Но некоторые эпизоды все же брали за душу: для меня самыми трогательными моментами было уничтожение маленькой девочки-кровопийцы в 'Интервью с вампиром' и то, когда героиня Вайноны Райдер, роняя слезы, отрубает голову Дракуле в одноименном фильме. На последней сцене я даже отворачивалась, пряча лицо на груди Эммануила, кончики его волос нежно ласкали мои щеки, его пальцы гладили мои волосы. Андрей тоже внезапно грустнел и прижимался к нам. После просмотра очередного фильма, мы еще долго лежали, прижавшись друг к другу, в тишине погруженной в темноту гостиной, которую нарушали лишь отдаленный шум ночных улиц и плеск наливаемого в бокалы абсента, щелчки зажигалки и звуки поцелуев.
Эммануилу, очевидно, очень нравился Андрюша. Он называл его 'прелестью' и 'красавчиком', обращался к нему 'Андре' или 'Дрю', правда последнее имечко Андрея раздражало.
– Ну не называй меня так, Эм, ну бесит, честное слово. Ну какой я тебе Дрю, – говорил он.
Я сидела в кресле, читая какую-то историческую книгу из библиотеки Эммануила, комнату наполняли звуки музыки 'Bauhaus', а сам Эммануил расположился с Андреем на диване. Рядом стоял столик темного стекла, на нем стояли бокалы, почти пустые бутылки с красным абсентом и розовым шампанским и роскошная дорогая пепельница, наполненная окурками, накопившимися за вечер.
– Мне нравится так тебя называть, – улыбнулся Эммануил, накручивая на палец золотистую прядь Андрея. – Кристи, кошечка моя, ты ведь не будешь возражать, – сказал он мне, слегка повернувшись в мою сторону. Потом снова повернулся к Андрею и впился губами в его губы, погружая пальцы в белокурые волосы, укладывая на диван. Их непрерывный поцелуй продолжался довольно долго и прервался от внезапного грохота перевернувшегося столика.
– Надо же, мы стол перевернули, посмотри-ка, Крис, – засмеялся Андрей. – Жалко. Мы ведь еще не допили до конца абсент.
– Мне хватило абсента с твоих губ, – засмеялся в ответ Эммануил. – Но если тебе мало, то в баре его еще предостаточно.
Я встала с кресла, чтобы помочь им убрать с пола бутылки и осколки бокалов. Я сидела на коленях, наклонив голову, собирая стекло с пола, а Эммануил одной рукой помогал, а другой гладил меня по волосам.
– Я так рад, что вы оба здесь, со мной, – тихо прошептал он. – Одиночество так тяготило меня, ни кровь, ни абсент, ни кокаин, ни вино – ничто не способно было заполнить эту пустоту.
Я потом долго вспоминала эти слова.
Так и проходила наша жизнь втроем. Какое это было прекрасное время! Время, наполненное абсентом и сигаретами, кровью потерянного поколения, фильмами о вампирах, готической музыкой и долгими беседами. Как жаль, что его не вернуть, что оно прошло, канув в вечность...Навсегда...
Гл.4
Это может прозвучать странно, но я совершенно не ревновала Андрея к Эммануилу. Наш благодетель одинаково уделял внимание, как мне, так и моему возлюбленному. Я продолжала любить Андрея, мои чувства к нему нисколько не ослабели, его же отношение ко мне по прежнему оставалось таким же сдержанно-холодным, как и раньше, и я уже смирилась с тем, что мои чувства так и останутся без ответа. Для меня уже было важно само присутствие моего жестокого возлюбленного. Видимо при перерождение сердце этого белокурого красавца превратилось в камень, ведь и к Эммануилу он относился не теплее. Андрей с радостью принимал дорогие подарки и наслаждался всей той роскошью, которую предоставлял нам наш прекрасный благодетель. Но ощущение было такое, что наслаждаться всем этим до конца ему мешало само присутствие Эммануила. Сам же Эммануил относился к Андрею, словно к красивой игрушке. Он обожал красиво одевать Андрюшу, расчесывал и укладывал его белокурые волосы перед поездкой в клуб, красил ему ногти своим любим черным лаком. Я также не оставалась за пределами внимания Эммануила, только его отношение ко мне существенно отличалось. Эммануил любил вести со мной интересные долгие беседы, чего никогда не делал с Андреем. По-видимому, им действительно не о чем было говорить. Да признаться честно, даже тогда я уже понимала, что за этой прелестной белокурой головой не скрывается ничего интересного, а взгляд синих глаз пуст, и единственное чувство, на которое способен этот Нарцисс – бессмысленная жестокость. Но в то время я не хотела этого признавать, ослепленная любовью, такой же безжалостной, как и ее объект.
Что же касается Эммануила, то к нему с самого начала я испытывала чувство искреннего уважения, которое только росло со временем. Какую же силу надо было иметь, чтобы спокойно пережить столько событий, наблюдать за тем, как время безжалостно уносит тех, кто всегда окружал тебя в обычной жизни, а потом и их потомков, как неизбежно меняется мир вокруг тебя, а сам ты остаешься неизменным, постоянно менять города и страны, и при этом не терять силу духа и вновь все начинать сначала, всегда добиваясь успеха. Мне часто приходили в голову мысли о том, что будет со мной дальше, как я буду наблюдать за тем, как года, а потом и столетия сменяют друг друга, и знать, что для тебя это не кончиться никогда, что ты дитя вечности, которой ты будешь принадлежать всегда. Как же это мучительно жить вечно! Уж лучше прекрасно прожить одну жизнь, чем бесконечно бродить по этому света, гася, словно свечи жизни других. Такие мысли очень часто посещали меня, погружая в бездну депрессии. Выйти из нее мне помогал Эммануил и тихие долгие беседы с ним один на один в тишине темной комнаты, освещенной лишь пламенем из красивого мраморного камина, возле которого мы лежали на леопардовой шкуре с высокими бокалами, наполненными изысканным вином, в руках. Или же сидели в сгущающихся сумерках в плетеных креслах на просторной лоджии, откуда открывался великолепный вид на город, покуривая длинные тонкие ароматные сигареты. Во время этих бесед Эммануил рассказывал мне о разных интересных событиям, свидетелем которых ему довелось стать, о прекрасных местах, в которых ему довелось побывать, о том, с каким интересом и удивлением он наблюдал за переменами в мире, когда один за другим появлялись такие изобретения, которые в его время казались просто невозможными. Конечно же, он очень часто рассказывал о своих любимых Нидерландах – маленькой стране тюльпанов и ветряных мельниц, обнесенной стеной дамб – с удовольствием и восхищением описывая красоты Амстердама, Утрехта, Маастрихта, Роттердама, Харлема. Он даже научил меня нескольким фразам по-голландски, жестоковатом на слух, но по-своему красивом языке. Сначала он рассказывал обо всем этом и при Андрее, но тот быстро вышел из наших посиделок, утверждая, что они похожи 'на старческие воспоминания, и он бы лучше кино посмотрел'. На что Эммануил улыбался и отвечал, что, дескать, правильно, нечего Андрюше забивать прелестную белокурую головку всякой ерундой, и вообще плотское наслаждение куда ощутимее духовного. Однако, я находила рассказы Эммануила очень увлекательными.
Единственное, о чем он мне так и не поведал, так это о том, как стал вампиром, а я так и не решилась спросить. О себе же и рассказала все, Эммануил спокойно выслушал мой рассказ, время от времени выражая сочувствие из-за тех испытаний, которые мне пришлось пережить. Я рассказала и о том, как встретилась с Андреем и превратила его в вампира.
– Ты знаешь, я тебя понимаю в этом, Кристина, – говорил мне Эммануил. – Я с самого начала догадывался, что Андре – твое создание. Конечно же, это было жестоко, и в конце концов мы имеем, то что имеем, но время повернуть назад невозможно. Но даже если бы это и можно было сделать, ты опять бы совершила то же, не в силах выдержать муки одиночества. Признаться, мне жаль этого белокурого взбалмошного Нарцисса, и я по своему люблю его, но иногда он действительно перегибает палку. Его очевидные страдания из-за потери смертной жизни и привычного окружения не оправдывают полностью его поведение. И, мне кажется, он слишком жесток к тебе, Кристи.
При этих словах я взглянула в глаза Эммануила и прочла в его глазах сочувствие. Я поняла, что он знает. От него ничего нельзя было укрыть.
Впервые о существовании так называемых охотников за вампирами я также узнала от Эммануила. Случилось это в один из вечеров, когда мы сидели вместе на лоджии, наблюдая за тем, как в темном небе зажигаются первые звезды и вели беседы.
– Кристи, ты слышала когда-нибудь о профессоре Берге? – вдруг спросил меня он.
– Имя мне кажется знакомым, Эм, – ответила я. – Но точно припомнить не могу. А что с ним такое?
– Это охотник за вампирами, Кристи. У него существует даже целая команда, которая занимается исследованиями паранормальных явлений, и особый интерес у них вызывают именно вампиры, а Берг ей руководит. Все это существует под вывеской какого-то центра психологических исследований, в общем, какой-то дребедени, но на самом деле интересуются они совсем другими вещами. Вообще то, Берг по образованию действительно психолог, но психологией он уже давно не занимается. Он изучает природу вампиров, все о нас знает. И умен... И опасен, очень опасен, Кристи.
И тут я вспомнила человека, который следил за нами с Андреем, когда мы жили в старом заброшенном доме на окраине его родного города, и который пытался нас поймать. Я рассказала об этом Эммануилу.
– Хорошо, что вам удалось сбежать. Он мог причинить вам вред. Берг очень много знает о нас, – серьезно продолжал Эммануил.
– Причинить вред, Эм? Но как? Разве мы не непобедимы? Разве мы не неуязвимы?
– Моя милая Кристи, ничто в этом мире не является совершенным до конца.
– Но, Эм, как он это может сделать?
Эммануил немного помедлил, и вроде собрался что-то ответить, но тут пришел Андрей и заявил, что он уже загибается от скуки и есть хочется, и не пора ли поехать куда-нибудь поразвлечься. В ту ночь мы опять ездили по клубам, и так получилось, что больше не говорили о профессоре Берге.
Нужно добавить, что Эммануил также выполнял и роль своеобразного миротворца в наших отношениях с Андреем. Мой белокурый возлюбленный в последнее время слишком часто закатывал сцены и скандалил. Однажды вечером, когда мы с Эммануилом сидели в гостиной, Андрей примерял одежду в соседней комнате, стоя возле большого зеркального шкафа с подсветкой.
– Нет, я не могу больше так, не могу, – внезапно выкрикнул он.
– В чем дело, Дрю, радость моя? – спокойно спросил Эммануил, стряхивая пепел с сигареты в изящную инкрустированную серебряную пепельницу.
