Текст книги "Империя зла"

Автор книги: Надежда Никитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Поди-ка сюда, – позвал он Серафину, и та опасливо приблизилась.

За окном стояла темная душная летняя ночь. Где-то погромыхивал гром – собиралась гроза, но сколько Серафина ни вглядывалась, не могла ничего разглядеть, потому что все закрывала густая листва высокого тополя. Она вопросительно взглянула на Косицкого.

– Здесь забор подходит почти вплотную к зданию. По этому тополю можно перебраться на ту сторону... при известной ловкости, разумеется...

– Так вы... меня отпускаете? – задохнулась Серафина.

– Не думаю, чтоб это было для тебя большим благодеянием, – мрачно сказал Косицкий. – Ну, после сама увидишь. А пока беги, если сможешь.

Он полез в шкаф и достал моток бельевой веревки.

– Ты ловко вертелась на перекладине, сможешь, – сказал он, передавая моток. – Там, с той стороны кроны, есть длинный сук, он выдается далеко за забор. Это единственный путь отсюда. Шоссе ведет в город – пойдешь направо.

– Спасибо, доктор, – дрогнувшим голосом сказала Серафина.

С этого момента она как-то по-новому взглянула на казавшегося таким холодным и жестоким человека.

– А как же вы, доктор? – вдруг спросила она.

– Иди, кому сказал! – прикрикнул Косицкий. – Если сюда приедут, уже не убежишь. – Да, постой, на вот, возьми, – он протянул ей четвертную бумажку,

– Что вы, что вы! – попятилась Серафина.

– Бери, сказал! – Косицкий сунул ей в нагрудный карман пижамы бумажку и подтолкнул к окну.

Задержавшись на подоконнике, она бросила на доктора полный признательности взгляд, спрятала моток веревки за пазуху и ступила на ближайшую ветвь. Сук подался под ногами, но она уже шагнула на другой и стала спускаться вниз, намереваясь по более толстым нижним сучьям перебраться на другую сторону. Тополь с толстым шишковатым стволом и раскидистыми ветвями был словно нарочно создан для подобных ей беглецов.

Серафина стремилась поскорее оказаться по другую сторону забора, но густой черный дым из окна третьего этажа неожиданно привлек ее внимание. Не в силах преодолеть любопытства, она подтянулась на руках, чтобы взглянуть на пожар.

В тот же момент руки ее едва не разжались – она только успела ухватиться за толстый сук, ибо увидела такое зрелище, что сердце остановилось у нее в груди и к горлу подкатил твердый комок.

Окно лаборатории было разбито, и редкая решетка не скрывала того, что делается внутри. Там, на полу, валялось несколько убитых и растерзанных больных. Буйный сумасшедший в полосатой пижаме восседал посреди лаборатории и распевал во весь голос непотребные песни. Перед ним, сложенный из разломанных тумбочек и полочек, горел костер. Над пылающим костром на железном пруте, протянутом от одного стола до другого, проколотое насквозь от головы до задницы, висело мертвое тело бедняги – пациента. Оно жарилось, шипело, облизываемое со всех сторон языками пламени. Густой дым взвивался под потолок и валил из окон, как в крематории, черное сало капало с мертвеца в костер, оглушительно шкворчало, стреляло и текло по полу широким пенящимся ручьем. Около кострища, скрестив по-турецки ноги, восседал сумасшедший и поливал жаркое касторкой из флакона с этикеткой. В другой руке безумца сверкал острый медицинский скальпель – им он отсекал от тела большие куски мяса и поедал со звериной жадностью.

Смрад и вонь наполнили лабораторию до потолка, трупное сало шипело и брызгало в разные стороны, ядовитые миазмы клубами валили из окна, вызывая в горле рвотные спазмы.

Не выдержав, Серафина отломила сухую ветку и швырнула в окно, чтобы отвлечь безумца от кощунственного глумления над трупом. Что тут сделалось! Сумасшедший со страшным криком вскочил на ноги, сорвал мертвеца с вертела и с нечеловеческой силой швырнул об стену. Распухший от жары труп взорвался, будто бомба, обрызгав стены и потолок.

Серафина ринулась по веткам вниз, каждую секунду рискуя свернуть себе шею. Она едва не проскочила заветный сук, который простирался далеко за забор. Стремясь как можно скорее убежать подальше от кошмара, виденного только что, она кое-как привязала веревку и буквально съехала по ней, обжегши ладони.

Вырвавшись на свободу, Серафина помчалась по дороге даже не соображая, куда, и опомнилась лишь когда больничная стена оказалась позади. С одной стороны тянулась длинная лесополоса, дальше – мелькали огни большого города. До него было километров десять, не меньше. Серафина поддернула больничные рейтузы и, опьяненная свободой, устремилась вперед. Она начисто забыла наказы доктора Косицкого и не воспользовалась попутной машиной.

Она бежала по обочине, опасливо оглядываясь по сторонам ей казалось, что вот-вот из-за темной полосы деревьев выскочит неведомое кровожадное чудовище и прыгнет ей на плечи.

Серафине вдруг почудились позади чьи-то тяжелые шаги, и она непроизвольно все убыстряла и убыстряла свой бег. От страха ей показалось, что шаги за спиной переросли в мерный дробный топот. Она резко обернулась. О, ужас! – ей не показалось! Еле видная в темноте, ее догоняла высокая темная фигура. Что-то нечеловеческое было в ней – длинные руки, покатые плечи, неестественно короткие ноги – и от этого Серафине стало еще страшнее. Она побежала со всех ног. Обернувшись через плечо, с ужасом увидела, что неведомая фигура мчится по ее следам, и расстояние между нею и преследователем стремительно сокращается.

Ударил оглушительный раскат грома, сверкнула молния – и в ее мертвенно-белом свете Серафина узнала своего преследователя. Ее догонял один из экспонатов лаборатории – хомозоид саблезубый зверовидный. Серафина вскрикнула от ужаса и еще прибавила ходу. Но хомозоид не отставал. Серафина уже горько жалела, что с самого начала не поймала машину. Она ухитрялась еще что-то думать на бегу, слыша за спиной тяжелое сопение и топот выродка. Оглядываясь, совсем близко видела хищные глаза, в которых отражались отблески молний, словно пламя преисподней и оскаленную хищную пасть, полную острых сабельных клыков. У нее кололо в боку, она задыхалась – казалось, все кончено. Но видимо, ангел-хранитель ее не дремал и на этот раз – ее обогнал медленно идущий в гору грузовик. Мгновение – и Серафина, подпрыгнув, схватилась за борт.

Вот где пригодились казавшиеся ранее бессмысленными упражнения на турнике. Одним рывком перекинула легкое тело через борт и упала на дно кузова, больно ударившись о наваленные там грудой доски. Вскочила, не почувствовав боли в ободранном колене. Послышался жуткий звук – так лязгнули о железный борт грузовика острые когти, а следом показалась лысая голова – хомозоид взбирался в кузов. Не помня себя, Серафина схватила одну из досок и с размаху опустила на блестящий череп людоеда.

Сорвавшись с борта, выродок упал на дорогу, а грузовик прибавил скорости. Серафина опустилась на дно кузова и, прислонившись головой к борту, устало закрыла глаза. Слезы сами собой побежали из-под сомкнутых ресниц – такова была реакция на переживания этой ночи...

...Очнулась она от громового удара над головой. Ослепительно сверкнула молния, и упали первые капли дождя. Хлынул ливень, и пока грузовик доехал до города, пассажирка промокла до последней нитки. Как только грузовик выехал в город, Серафина спрыгнула у светофора и сразу же затерялась в проходном дворе.

* * *

Дрожа от озноба в мокрой одежде, потому что после дождя сразу похолодало, Серафина поднялась на третий этаж и, минуту помедлив, нажала кнопку звонка. Некоторое время было тихо, потом послышались легкие шаги, и щелкнул замок. Серафина невольно отступила назад, увидев молоденькую блондинку, которая взглянула на нее с нескрываемой неприязнью.

– Простите, Никита дома? – спросила она, невольно поежившись то ли от холода, то ли от злого взгляда, которым смерила ее девица.

– А ты кто? – неприязненно поинтересовалась она.

Внезапно безудержный гнев захлестнул Серафину, она еле сдержалась.

– Я, простите, по делу. По важному, – нахмурившись, проговорила она, и глаза ее вспыхнули мрачным огнем.

В глубине квартиры снова раздались шаги, и знакомый голос спросил:

– Лен, кто там?

Отстранив блондинку, вышел Мики. Вся краска, казалось, сбежала с его лица, когда он увиделг Серафину. Он беззвучно шевелил губами, не в силах вымолвить ни слова.

– Лена, иди к себе, у меня важное дело, – наконец хрипло выговорил он, отстраняя свою блондинку и выходя в коридор.

Девица не уходила, и тогда Мики довольно грубо захлопнул за собой дверь.

– Мики, Алик не приходил? – тихо спросила Серафина.

– Куда ты? – вдруг торопливо заговорил Мики. – Я тогда искал тебя, всю милицию на ноги поднял! Они сказали, что ты... ты... умерла... Мне было очень одиноко, понимаешь?

– Значит, не дошел, – думая о чем-то своем, горько произнесла Серафина.

Дверь квартиры снова распахнулась, высунулась блондинка и, вся искрясь от сдерживаемой ярости, прошипела:

– Никита, ты скоро?

– Уйди, я занят! – бросил Мики и снова хлопнул дверью.

– Но где ты была? Где? – с ужасом спрашивал Мики, окидывая смятенным взглядом странную одежду Серафины.

Она нетерпеливо мотнула головой и снова повторила:

– Значит, не дошел Алик. Кстати, моя квартира еще свободна?

– Ключ у меня. Я сейчас принесу, – Мики бросился домой и почти тут же вынес ключ.

У Серафины создалось такое впечатление, что от нее хотят поскорее отделаться.

– Ладно, я пошла. Не буду вам мешать, – и хотя ей очень нужно было еще многое узнать, поспешно добавила:

– Со мной ведь, знаешь, сейчас опасно связываться. Только одна просьба – если зайдет парень, Алик, пришли его ко мне.

Впрочем, Серафина уже не верила, что Алик придет. Ее охватило такое отчаяние, что, уже не обращая внимания на Мики, она повернулась и стала спускаться вниз по лестнице. Она осталась совершенно одна – без документов, без денег, и в одной больничной робе.

– Я зайду к тебе завтра, слышишь? – крикнул сверху Мики.

...Серафина не обернулась...

Часть 3.

НЕ НА ЖИЗНЬ, А НА СМЕРТЬ.

* * *

Серафина не сразу смогла открыть дверь своей квартиры. Замок кто-то искорежил, ключ не поворачивался, и она возилась минут десять, пока, наконец, сумела войти в собственный дом. Сначала она бросилась в ванную и, с наслаждением смыв с себя больничные воспоминания, швырнула робу в мусорное ведро, и переоделась в чистую одежду. Только теперь она обратила внимание на то, что в квартире кто-то побывал. В спальне все было перевернуто вверх дном, вещи скомканы и выброшены из шкафов на пол. Серафина сразу поняла, что здесь искали и поэтому ничуть не удивилась, обнаружив пропажу из нижнего ящика серванта пленки и фотографий. Вместе с пленкой исчезла половина более или менее ценных вещей, вынесли даже цветной телевизор и все книги из шкафа.

– Мерзавцы! – пробормотала Серафина, печально созерцая следы разграбления в квартире.

Она присела на диван и задумалась. Тогда, в больнице, ей казалось, что стоит только вырваться на волю, и все наладится само собой. Но вот вырвались – и что же? Куда идти без денег и документов? А где Алик? Что с ним?

Первой мыслью Серафины было отыскать Алика, чем она и решила заняться сегодня же. Но сейчас она просто не могла ничего делать – после бессонной ночи чувствовала себя совсем разбитой. Сварив себе кое-какой немудреный обед из прошлогодней гречки, она легла на диван и укрылась пледом с головой.

...Проснулась Серафина, когда солнце уже перевалило за полдень. Алик не пришел, и ею начала овладевать тревога. Приведя себя в порядок, чтобы выйти на улицу, включила радио. Ей хотелось узнать о последних событиях. Почти год она и краешком уха не слышала о том, что делается в мире.

Одеваясь, обнаружила в кармане юбки пачку банкнот – свою последнюю получку. Это было для нее приятным сюрпризом. Грабители не польстились на старую вещь, а у нее оказалось более четырехсот рублей. Правда, суда по последним сообщениям, это было сущими грошами при настоящей жизни.

Одевшись, Серафина вышла на улицу. Она даже остановилась на пороге, ослепленная ярким солнцем и долго моргала и щурилась, как узник, выпущенный из подземелья. Потом медленно пошла по проспекту, прикидывая, где можно днем найти Алика. Он не раз говорил ей о том, что будет делать, выбравшись на свободу, и она знала кое-какие адреса его друзей.

Мимоходом Серафина заглядывала в магазины, но, увидев километровые очереди, в ужасе отскакивала прочь. Несмотря на то, что стоял яркий солнечный день, и все вокруг казалось спокойным – так же спешили туда-сюда люди, шла обычная дневная жизнь– Серафина остро, всей кожей, чувствовала непонятную напряженность, словно бы сдавившую в тисках город. Серафина с интересом приглядывалась к людям, отмечая существенные изменения с прошлого года в их облике и поведении.

Большинство публики шло серой массой – серые одежки, серые унылые лица, какая-то сгорбленность и приниженность, что-ли. Но частенько среди одноцветной унылой публики яркими экзотическими бабочками мелькали модно одетые юноши и девушки в голубых фирменных джинсах и разноцветных майках.

Серафина шла, опустив голову, и серое платье ничем не выделяло ее из толпы. Она заглядывала в комиссионки, дивясь обилию дорогостоящих импортных вещей и полному отсутствию государственного товара. Она напрасно проходила до самого вечера, зашла к четверым друзьям Алика, но его самого нигде не нашла. Правда, обнадеживало то, что он заходил к одному из друзей не далее чем утром этого дня.

На обратном пути Серафине пришлось все же зайти в продуктовой магазин на сухой гречке далеко не уедешь. И вдруг, сунувшись в один из универсамов, она снова увидела незабываемые жестянки со знакомой надписью "Мясные консервы – свинина". Серафина так и бросилась к прилавку; намереваясь посмотреть поближе, но кто-то ткнул ей кулаком в бок и выбросил прочь.

– Не лезь без очереди! Ишь, нахалка какая! – басом рявкнула мордастая тетка.

Тотчас же в очереди зашумели, понося нынешнюю бессовестную молодежь, но разглагольствования зевак прервал отчаянный женский вопль:

– Кошелек украли!

Очередь сломалась. Поднялась давка.

– Вот он! Держите его! Ловите! – орала пострадавшая, крепко вцепившись в рукав мальчишки лет двенадцати в низко надвинутом на лоб фирменном американском кепи.

Очередь качнулась в ее сторону, но тут пострадавшая закричала еще громче и вдруг смолкла, выпустив воришку. Выпучив глаза, она все шарила и шарила по своему животу, платье на котором оказалось располосованным снизу доверху и залито кровью. Кровь ручьем хлынула на пол, растекаясь страшной лужей на желтом кафеле.

– Убили! Зарезали!

– У нее живот распорот!

Народ бросился кто куда. Серафину чуть не затоптали. Кто-то кричал:

– Милицию сюда! Милицию!

Раненая лежала на полу, а "Скорая" все не ехала. Серафина с трудом выбралась из толпы.

"...Наевшись за обедом консервов из собственной мамы..." – таковы были ее мысли по поводу происшедшего.

Дома ее ждала радость. Поднимаясь по лестнице с одной буханкой хлеба в сумке, она увидела на лестничной клетке Алика, который сидел на подоконнике и дремал, склонив голову на руки. Глядя на его бледный вид, Серафина встревоженно спросила:

– Ты не заболел? Вид у тебя какой-то странный.

– Да нет, так что-то, – неохотно ответил Алик.

– Где ты обосновался? – поинтересовалась Серафина.

– Э, у нас это не проблема, – отмахнулся Алик.

– Ну а все же? – настаивала она.

– В нашем одном подвальчике. Там недурно, и травку можно достать.

– Послушай, ты опять за свое? – огорчилась Серафина.

– Не занимался я никогда этой дрянью, – хмуро сказал Алик. – Только ведь нас в больнице одними наркотиками пичкали. У тебя еще не началось?

– Что началось?

– Наивная девочка! Ты себя хорошо чувствуешь?

– Погано. Все болит, все ломит, – Серафина вздохнула. После такой ночки не мудрено!

– Отходняк это, Симочка, от наркотиков. Хорошо, если легко отделаешься.

– В-о-от оно что! – протянула Серафина.

Сегодняшний день был для нее днем встреч. Не успел уйти Алик, явился Мики. Изумлению Серафины не было границ. Она не ждала Мики, решив, что все их отношения закончились.

– Вернулась? Ты все-таки вернулась! – не отрывая от нее смятенного взгляда, шептал Мики.

– А тебя это огорчает? – осторожно спросила Серафина.

– Как... как ты можешь?! – горько воскликнул Мики. – Я виноват... не могу себе простить!

– Чего? – шепотом спросила Серафина.

– Я! Я не дождался! Убить меня мало! О-о-о! – Мики горестно застонал, уткнувшись лицом в спинку дивана.

– Эх, Мики! Плохая я попутчица сейчас! – вздохнула Серафина. – Без работы, без документов...

Мики пристально взглянул на нее, и она невольно сделала движение, норовя прикрыть ладонью разорванный на колене чулок. Ей было почему-то неловко с Никитой, и она старалась не смотреть на него. Особенно смущала Серафину его новенькая, с иголочки, экипировка. Несмотря на теплую погоду, на нем была кожаная куртка, вся в заклепках и молниях, стоимостью не менее десяти тысяч, фирменные голубые джинсы и американские кроссовки. Мики был неузнаваем, и даже необычайно похорошел с новой модной прической, и благоухал французским одеколоном.

Серафина повернулась так, чтобы не было видно дырки на рукаве.

– Нет, ты не жалей. Время идет, жизнь продолжается, вслух сказала она.

– Нет, а почему я с тобой прощаюсь? – вдруг, встряхнувшись, со страхом проговорил Мики. – Ведь мы же снова встретились...

– Что ты говоришь, безумец! – нахмурилась Серафина. – А твоя жена? С ней как?

Мики опустил голову.

– Пойми меня... Я думал, что больше не увижу тебя... О, что же мне делать, что делать!..

– Мики, это пустой разговор! – хмуро сказала Серафина.

Она встала, подошла к окну и выглянула на улицу. Под окном стоял новенький "Мерседес". Взглянув на Мики, она с улыбкой покачала головой, как бы говоря: "Нет, сейчас мы с тобой не пара". Улыбнулась вполне добродушно, но Мики почему-то опустил глаза.

– Друг мой, ты ёжишься так, будто на ворованные деньги живешь, – рассмеялась Серафина.

Но с каждым ее словом Мики отчего-то все ниже и ниже опускал голову.

– Мики, – продолжала Серафина уже совсем серьезно, – я очень благодарна тебе за спасение моей жизни. Прими мою благодарность, но... но не...

– Но не любовь! – горько докончил Мики и обхватил голову руками.

Может быть, Серафина не решилась бы сказать это так прямо, но все время, пока она разговаривала с Мики, рядом с нею незримо присутствовал Алик.

– Я не буду навязываться, – продолжал Мики. – Я тоже гордый, и женщин мне, слава богу, хватает...

– Не таких оборванных, как я, – насмешливо вставила Серафина.

– Не ерничай! Я хотел тебе помочь, для этого и шел, а ты... – Мики болезненно поморщился. – Только позволь совет. Уезжай отсюда.

– Напоминаю о многом? – понимающе кивнула Серафина. Только вот беда, некуда мне ехать, да и, прости за откровенность, не на что.

– Что же ты молчала? Да я... – Мики вскочил.

– Э, нет, не возьму, – категорически сказала Серафина. Лучше не старайся.

– Да ведь убьют же тебя здесь! – вскричал Мики. – Им уже каждый шаг твой известен!..

– А ты-то откуда это знаешь? – удивленно спросила Серафина. Мики лихорадочно схватил ее за руки.

– Знаю, раз говорю! Поверь на слово! Спасайся, говорю тебе!

– Никуда я не поеду, – после долгого молчания проговорила Серафина. – И будь что будет.

Несколько часов длилась эта безрезультатная беседа. Наконец с огромным облегчением Серафина закрыла за бывшим другом дверь. Она чувствовала себя совсем больной и еле доковыляла до дивана. От этой встречи у нее осталось ощущение тайны. Какая-то тайна скрывалась за поведением Мики, за его странной осведомленностью. Но размышлять над этим сил у нее уже не хватило.

Целую неделю Серафина провалялась в постели. Алик был прав – отходняк от наркотиков оказался жестоким. Были моменты, когда она думала, что не выберется. Но позвать доктора так и не решилась. В конце концов молодой сильный организм справился сам.

За всю неделю Алик не зашел ни разу. Серафина не знала, что и подумать. Быть может, он тоже отвернулся от нее, ушел, оставил? Будто их отношения банальны, она никогда не пошла бы к нему. Но их связывало нешуточное дело. И Серафина отправилась узнать, что случилось.

Она не сразу отыскала своего непутевого друга. Пришлось облазить чуть не дюжину злачных мест и порасспросить кучу подозрительных личностей, пока ее не отправили куда-то за город. Удивляясь и пожимая плечами, Серафина шла какими-то переулками, где она никогда раньше не бывала, пересекала проходные дворы, и все это время ее не оставляло ощущение чьего-то постороннего взгляда за спиной.

Наконец ей удалось отыскать указанный дом. Собираясь толкнуть калитку, она подняла голову и увидела в конце переулка двух высоких парней в кожаных куртках. Это почему-то не понравилось Серафине, и она поспешила войти, забыв, как положено, постучать. Потом она, правда, спохватилась, но было поздно. Она уже вошла. За столом, склонившись на руки, замерла знакомая фигура. Мерзость запустения царила в этой большой, но пыльной и пустой комнате. Кроме продавленного дивана и стола с двумя колченогими стульями в ней ничего больше не было, и только в переднем углу висела покрытая паутиной икона.

Серафина осторожно приблизилась и вздрогнула от ужаса перед Аликом стояла наполовину початая бутылка водки и лежал... пистолет. В первую секунду Серафине показалось, что Алик уже мертв, но он вдруг поднял голову, будто вовсе и не спал. В синих, похожих на глубокие омуты глазах, плеснулась радость. Схватив руку Серафины, он прижался к ней пылающим лбом.

– Что с тобой? Ты весь горишь! – испугалась Серафина.

Никаких сомнений не оставалось – по возвращении из больницы Алик серьезно чем-то заболел.

– Послушай, дружочек, надо бы вызвать тебе врача, – озабоченно сказала Серафина. – Давай я сбегаю, а?

– Не нужно, – вяло отозвался Алик. – И так обойдется.

– Да у тебя же температура...

– Ты хочешь, чтобы меня снова туда отправили? – хмуро спросил он. – Или еще куда похуже.

– Господи, да скажи ты, что с тобой? – в отчаянии крикнула Серафина.

Алик встал и, пройдя взад-вперед по комнате, остановился у окна.

– Не поможет мне врач, – грустно проговорил он. – Я давно подозревал, а теперь уж точно... У меня, Симочка, СПИД...

– Что... что ты говоришь? – слова так и повисли у Серафины на языке.

– Рано или поздно мы все платим по своим счетам. Мой счет уже открылся. Вот, потрогай, – Алик взял ее руку и приложил к своей шее – она ощутила под пальцами набухший воспаленный лимфатический узел.

Серафина готова была заплакать при мысли о том, что может лишиться и этого, последнего, друга.

– Зачем мы только бежали из больницы? – с тоской проговорил Алик. – А теперь меня даже обратно в психушку не возьмут...

– Я вижу, ты, сидя тут в одиночестве да в грязи, совсем рехнулся! – жестко сказала Серафина. – Вот что, вставай, бросай свою пушку и пошли со ной. У меня комната большая, места хватит.

Алик взглянул на нее с нескрываемой досадой.

– Ты бы сидела там тихо, как мышка, а то не ровен час выкинут тебя оттуда без денег и документов, – воскликнул он. Боюсь, что придется нам обоим воспользоваться этой хатой. Ты права, здесь пыль и грязь, да и я сам немного расклеился, а то бы ничего подобного не позволил. Завтра же уберусь, и все будет в ажуре.

Серафина вышла от Алика совсем подавленная. Проводить себя не позволила – на улице похолодало, пошел дождь. Не слушая возражений, захлопнула за собой дверь и, накинув на голову куртку, побежала по переулку к трамвайной остановке.

Уже совсем стемнело – было где-то около десяти вечера. Вдруг Серафина замедлила шаги, не на шутку встревоженная. Впереди появились двое парней в кожанках – ей показалось, тех же самых, что и днем. Высокие, с мощными бицепсами, заметными даже под куртками, они стояли около новенького "Мерседеса". Как назло, в переулке совсем темно и ни одного прохожего.

Эта встреча совсем не понравилась Серафине. Она приостановилась и, сделав вид, что забыла кое-что, заспешила назад. Тот час же она услышала хруст гравия за спиной – эти двое ее догоняли. Внезапно обернувшись, она лицом к лицу столкнулась с бичами в кожанках. Серафину словно ледяной водой окатили, почувствовала она, как противно задрожали колени и похолодели руки. Чудовищ доктора Косицкого она не испугалась бы так, как этих красивых мускулистых парней в блестящих от доведя куртках. У них не было никакого оружия, но в лицах читалось намерение схватить жертву голыми руками.

Серафина стала отступать к забору, лихорадочно ища в нем щель, куда можно нырнуть. Руки ее беспорядочно шарили в карманах в поисках какого-нибудь орудия для защиты. Но там не было ничего, кроме ключей. В минуту смертельной опасности не выбирают средств – выхватив из кармана тяжелую связку ключей, она швырнула ее одному из нападавших в лицо. Тот хрипло рявкнул и закрылся руками, но другой схватил Серафину, будто в клещи зажал. Она била насильника ногами и кулаками, но другой, быстро оправившись от удара ключами, ловко накинул ей на голову мешок. Тут же веревки опутали ей тело, и она оказалась лежащей на земле, спеленатая, как младенец.

Потом Серафина почувствовала, как ее подняли и понесли. Хлопнула крышка багажника – она поняла, что ее грузят в машину. Все было проделано быстро и четко, без единого звука. Потом завелся мотор, и автомобиль стал разворачиваться.

...Алик сразу же пожалел, что быстро поддался уговорам Серафины и не проводил ее хотя бы до проспекта. Подумав несколько минут, он выскочил из дома в одной рубашке и стал беспокойно оглядываться. Вдруг ему послышался чейто возглас из темноты. Охваченный непонятным беспокойством, он побежал по улице и увидел только что отъехавшую машину. В этот момент тьму прорезала вспышка молнии, тускло осветив задний номер автомобиля 02-00 ТУ. Ноли четко и почти машинально отпечатались в сознании Алика. Он бросился вслед за "Мерседесом", но тот развернулся на проспекте и помчался в сторону вокзала.

Алик стоял посреди улицы, охваченный отчаянием. Странное предчувствие сжало сердце. Он медленно пошел назад. Дождь полил еще сильнее, но он не чувствовал ни холода, ни сырости. Снова сверкнула молния, и на дороге, под ногами, что-то блеснуло. Алик наклонился и поднял связку ключей. Ключи принадлежали Серафине. Больше не оставалось сомнений, что случилась беда.

...Серафину вытащили из багажника и поставили на землю. На голове у нее был напялен мешок, руки скручены за спиной, и она ничего вокруг не видела. Ее повели, подталкивая в спину. Потом остановились, но мешок с головы не сняли. Послышались мужские голоса.

– Она?

– Она. Еле отыскали. Вот чертова девка!

– Веди к Бармалею, он разберется.

И Серафину снова поволокли, так что ее каблуки скребли по бетону. В воздухе чувствовались сырость и прохлада, словно в подвале. Серафине стало так жутко, что закоченели ноги, когда она услышала слово Бармалей. Вспомнилась детская сказочка, в которой кушают маленьких детей.

Инстинктивным желанием Серафины было увидеть, куда ее ведут. Она так рванулась, что лопнули веревки, которые стягивали ей руки, и сдернула с головы мешок.

– Ишь, какая шустрая! – сказал один из конвоиров, и тот час же двое крепко взяли ее под руки, но мешка снова не накинули.

Серафина огляделась – помещение было ей незнакомо, но мрачные стены и низкие потолки не оставляли надежды на лучшее. И Серафина совсем упала духом.

Вдруг мрачные коридоры кончились резко, будто оборвались, и ее вывели в роскошный высокий зал богато убранный, украшенный дорогостоящими гобеленами и старинными зеркалами.

– Не лезь на ковер с грязными ногами! – грубо сказал один из конвоиров и швырнул пленнице шлепанцы.

Серафина покорно сунула в них ноги и проследовала дальше. У высоких дубовых дверей дорогу им заступил настоящий камердинер в шитой золотом ливрее и сверкающих эполетах. Забыв о своем печальном положении, Серафина вовсю дивилась этому сверкающему великолепию и гадала, где же находится такой роскошный дворец.

– Господин обедает! – не допускающим возражений тоном заявил камердинер, и посетители без лишних слов уселись в ожидании на широкий кожаный диван. Уныние все больше и больше овладевало Серафиной. Прошло где-то около получаса – дубовые двери распахнулись, и два лакея вынесли поднос с остатками обеда. Двое дюжих парней, сопровождавших Серафину, старались не смотреть туда, но она взглянула. Она уже привыкла постоянно ужасаться, и чувство страха в ней как-то притупилось, но сейчас тошнота и омерзение пронзили ее до самых недр. На подносе она заметила обглоданную человеческую руку и две половинки расколотого черепа.

И тут единственный раз в жизни Серафина потеряла сознание. В глазах вдруг потемнело, замелькали радужные круги, и все куда-то провалилось...

...Очнулась от того, что ей плескали в лицо водой.

– Очухалась? Давай, шагай, ждут! – и Серафину подтолкнули к дубовым дверям.

...Она сразу его узнала. То же квадратное лицо, свинячьи глазки.", и руки, руки... Серафина до сих пор помнит толстые волосатые пальцы, вертящие карандаш. Он и сейчас вертел что-то в руках... может, снова карандаш или шариковую ручку... а может, человеческую кость?.. Такие мысли в одно мгновение вихрем пронеслись в голове Серафины, "Бармалей... Кушает маленьких детей..." – дурацкая рифма так и вертелась на языке. Ноги у нее совсем обмякли.

Бармалей отдыхал после обеда, лежа в кресле и куря индийскую сигару. Ароматный дымок витал в воздухе. По бокам кресла стояли мощные атлеты, до отказа накачанные – личные его телохранители. Серафину буквально подволокли под руки и поставили перед ним.

– Она, – мельком взглянув на нее, сказал Бармалей. – А второго не нашли?

– Не нашли пока, но найдем, – ответил один из парней, поддерживающих Серафину. – В лицо его не знаем, вот что плохо. В тот раз он был черен, как негр. А впрочем, вот у нее и спросите.

– Ну, говори, – повернулся Бармалей к пленнице. – Где твой дружок?

– Не знаю. Я только что из больницы, – губы у Серафины пересохли и она едва выдавила из себя эти слова.

Людоед сразу подметил ее страх.

– Лучше говори, легче умрешь, – спокойно посоветовал он. – А нет-так разберем тебя на кусочки!

– Не знаю, – прошептала Серафина.

– Вытрясти из нее? – живо повернулся к боссу один из бичей. – Мы это разом...

– Э, нет, вы испортите мне жаркое, – категорически возразил Бармалей. – А я гурман, не люблю битое мясо. Целый год я пускал слюнки, представляя, как обсасываю косточки этой стервы.

"Что он такое говорит? Стерва – это я, по при чем тут какое-то жаркое?" – с тревогой подумала Серафина.

– А мы ее слегка, с самого краешка и самыми тоненькими иголочками, – злодеям не терпелось приняться за жертву.

"О, боже, ведь это же говорят про меня!" – и снова ледяная волна страха обдала ее с ног до головы.