Текст книги "Империя зла"

Автор книги: Надежда Никитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Никитина Надежда
Империя зла

НАДЕЖДА НИКИТИНА

ИМПЕРИЯ ЗЛА

Роман ужасов

Часть 1

НЕПРЕЛОЖНЫЕ ФАКТЫ

Прошло три дня, как Серафина Хожиняк похоронила тетушку. Никого, кроме тети Клавы у нее больше не было, и она осталась на свете одна одинешенька. Тетушка умерла внезапно, не проболев и недели после того, как занозила ногу на огороде. Это-то и удручало Серафину больше всего – если бы не этот случай, тетушке еще жить бы да жить. Как она дальше будет жить одна, Серафина плохо себе представляла. Тетушка заботилась о ней с детских лет, и до сих пор она чувствовала себя как за каменной стеной под тетушкиной защитой, а вот сейчас стена эта рухнула, и Серафине казалось, что и весь мир рухнул со смертью тети Клавы.

Однако, как ни скорби об утрате, а жизнь продолжалась, и на следующее утро Серафина отправилась на работу, так как отпуск, данный ей на похороны, уже истек. Вот уже три года после школы она работала на фабрике детской игрушки. Профессию она сама не выбирала. Сразу же после школы поступала в политехнический институт, но провалилась и решила поработать до следующих экзаменов, а тем временем подготовиться к ним получше.

Но и на другой год она провалилась, и на третий – слишком большим был конкурс на месте. Было ясно как дважды два, что пытаться еще раз без денег и соответствующей помощи просто смешно. И она сдалась. Так и осталась на фабрике.

В этот день в бригаде она была встречена сочувственно. Ее не расспрашивали, да ей и не хотелось говорить – Серафина не была любительницей смаковать житейские мелочи. Всю смену она привинчивала головы куклам и даже не слышала звонка на обед – лишь когда конвейер встал у нее перед носом, подняла голову.

– Симка, ну ты идешь? – выглянул из-за стеллажей наладчик Никита, которого все звали просто Мики.

Он работал здесь всего второй месяц, и с первых же дней все заметили, что он неравнодушен к Серафине.

Впрочем, Серафина относилась к ухаживаниям Мики довольно прохладно, чему никто не удивлялся. Мики нельзя было назвать уродом, но и красавцем тоже – он был обыкновенным двадцатишестилетним парнем чуть выше среднего роста, со светлыми волосами и серыми глазами, правда, довольно стройный и мускулистый.

Серафина же была красавицей. На улице не только мужчины, а и женщины с восхищением оборачивались ей вслед.

– Ну что тебе еще? – кисло спросила Серафина.

– В столовую сегодня пойдем, или без обеда решила?

Серафина медленно встала, стянула халат и бросила на сп.инку стула. Они вышли на улицу и направились к двухэтажному зданию столовой. Но аппетита сегодня у Серафины не было. Она вяло повозилась ложкой в супе, поковыряла жаркое и отставила тарелку.

– Ты что не ешь? – встревоженно спросил Мики.

– Гадость какая, тьфу! – сморщилась Серафина. – Варят, как для свиней!

– А лучше на найдешь – не в Америке живешь, – усмехнулся Мики, но первое есть тоже не стал – действительно, суп годился больше для свиных, чем для человеческих желудков.

– Что ты делаешь в воскресенье? – спросил он.

– Не знаю, – пожала плечами Серафина.

– Поедем купаться?

Серафина хотела буркнуть обычное "да ну тебя", но, вспомнив о мрачной комнате, из которой только что вынесли покойника, неожиданно для себя согласилась.

Мики обрадовался – он и надеяться не смел на такую благосклонность. Весь обед он расписывал ей прелести загородной прогулки, Серафина слушала и даже позволила чмокнуть себя в щечку при прощании.

По дороге с работы домой Серафина зашла в магазин купить что-нибудь на ужин. Талоны на харчи она где-то посеяла в суматохе последних дней и теперь уныло оглядывала пустые полки в универсаме. Положив в сумку буханку хлеба и батон, она направилась было к выходу из магазина, но тут народ сломя голову ринулся к одному из прилавков. Серафину едва не сбили с ног. Она оглянулась – там, где раньше продавались мясо и колбаса, что-то выбросили. Вмиг выстроился хвост. Очередь шумела, переругивалась – две бабы поспорили из-за места у самого прилавка и чуть не вцепились друг другу в волосы.

Серафина подумала немного и пристроилась в хвост очереди – домой идти не хотелось.

Давали консервы. Этикетки на жестяных баночках гласили "Консервы мясные – свинина". Желающие не прочь были набрать побольше, но установили норму – две банки в руки. Прошло больше часа, пока Серафина получила свои две банки и вышла на улицу. Из магазина выходили женщины, громко ругаясь и понося местные власти.

...Придя домой, Серафина включила телевизор, чтобы не было так страшно и одиноко, поставила чай и стала чистить картошку для супа. Вооружившись ложкой, вытряхнула содержимое консервной банки на тарелку и, помешав, хотела сунуть в рот кусок.

Но вдруг что-то в тарелке привлекло ее внимание. Наклонившись, она покопалась в миске и вытащила на стол какой-то странный предмет. В следующий момент дыхание остановилось у нее в груди, и ноги подкосились – на клеенке лежал кусок отрубленного человеческого пальца с ногтем. Кожа на пальце была сморщена, а около ногтя виднелся длинный, перпендикулярный ногтю шрам.

Но не от этого чуть не умерла от ужаса Серафина, увидев эту страшную находку. Нет! Это был палец ее тетушки, да, той самой тетушки, которую три дня назад отвезли в крематорий.

Ни на мгновение не засомневалась Серафина в своей находке. Она знала даже историю этого характерного шрама около ногтя. Тетушка не раз рассказывала, как ей чуть не оторвало руку на фрезерном станке – чудом пострадал лишь средний палец. Но боже, как попал палец умершей тетушки в косервную банку?

Серафина смотрела то на тарелку, то на палец. Ей стало так страшно, как будто в комнату снова внесли мертвеца."Как попал тетушкин палец в банку со свининой?" – спрашивала себя Серафина и не находила ответа.

Она еще раз рассмотрела палец – сомнений не было. При жизни он принадлежал покойной тете Клаве – ее шрам, ее ноготь с белыми пятнышками... Ужас обуял Серафину – она выскочила из дома и даже не закрыла за собой дверь.

Куда бежать? В милицию? Нет, в милицию ее и хлыстом не загонишь. Серафина до тошноты боялась милиции. Это началось у нее с тех пор, когда однажды года четыре назад на танцплощадке подрались, и милиция хватала всех подряд – вернее, тех, кто, наивно не полагая за собой виныу не пожелала вовремя удрать. Прежде чем тогда Серафина успела опомниться, она угодила в машину, а потом в вытрезвитель.

Она сопротивлялась, возмущалась, но из-за этого ее только избили. Каких унижений она там наглоталась! Нет, с тех пор опорный пункт охраны порядка Серафина обходила стороной. Что если и сейчас им вздумается отправить ее в сумасшедший дом?

Вдруг Серафина вспомнила, что в записной книжке у нее есть номера телефонов подруг. Вернувшись домой, она нашла книжку – при этом старалась не смотреть на стол, где валялись жалкие останки ее покойной тетушки.

Но тщетно она набирала номер за номером – закон подлостиодной подруги не оказалось дома, второй телефон и вовсе не отвечал. Тогда Серафина набрала номер Мики – ей просто необходимо было рассказать кому-нибудь о своей ужасной находке.

На другом конце провода Мики обалдел от радости – даже мембрана, казалось, зазвенела.

– Ты где? На площади? Жди там, я сейчас приеду! – крикнул он в трубку.

Серафина, расхаживая взад-вперед по тротуару – стоять она не могла – увидела, как Мики бегом бежит через дорогу.

– Слушай, Мики, ты покупал "мясные консервы из свинины"? – не дав другу опомниться, страшным голосом спросила она.

– Что? – опешил тот. – Какие еще консервы? Шуточки шутишь?

– Какие тут шутки! – вид у Серафины был такой озабоченный, что Мики прикусил язык.

– Ты вот таких консервов не ел? – шепотом спросила она и вытянула из сумки вторую купленную сегоня банку, держа ее двумя пальчиками, словно какую-то гадость.

– Не ел. А что? – Мики заметно встревожился. – Ты ими отравилась?

– Я нашла в банке тетушкин палец, – словно о чем-то обыденном, сообщила Серафина.

Мики подпрыгнул как ужаленный.

– Ты не сошла с ума? – в ужасе спросил он.

– С ума? Как бы не так! Он валяется на кухонном столе со шрамом у ногтя!

– Кто?

– Палец! Вот кто!

– А ну, пошли посмотрим! – изменившимся голосом сказал Мики.

В дверь сосбственной квартиры Серафина вошла с опаской, словно там мог кто прятаться. Палец лежал на столе, консервы стояли в тарелке.

– И правда, палец! – изумился Мики.

– Тетушкин, – уточнила Серафина. – Видишь шрам? Производственная травма.

– А где она, твоя тетушка? – совсем уж глупо спросил Мики. – Ее похоронили?

– Похоронили! – фыркнула Серафина. – Сожгли в крематории – знаешь же, как сейчас хоронят. Гроб привозят в крематорий, опускают в бункер и...

– Нужно идти в милицию! – заявил Мики.

– Нас упрячут в сумасшедший дом! – крикнула Серафина.

– Но почему? – возмутился Мики.

– Потому что смешно. Мы придем и заявим, что консервы недоброкачественны, потому что туда случайно попал палец от мертвого тела?..

Серафина вдруг запнулась и с ужасом глянула на стол мысль о том, что в тарелке консервы из ее собственной тетушки, приводила просто в ужас.

– Надо посмотреть, что в той, другой банке, – сказал Мики.

Открыли и эту банку, но ничего нового не обнаружили.

– Консервы из человечины? Не может быть! – вслух сказал Мики.

– Из мертвечины, – добавила Серафина. – Тебе не приходилось в последнее время покупать консервы?

– Нет, не приходилось. Их не было в магазинах, – задумался. – Ты хочешь сказать, люди не соображают, что едят?

– Ну вряд ли здесь одна мертвечина, скорее всего, подмешали, – брезгливо разглядывая то, что лежало в тарелке, сказала Серафина. – Попробовать-то, надо думать, мы не решимся!

– Я придумал! – решительно заявил Мики. – Завтра мы узнаем, что здесь такое – надо только поставить миску в теплое место и дать этой гадости протухнуть.

– Прямо здесь?

– Ну зачем здесь! Вынесем в сарай. Сарай-то есть? На улице тридцать градусов, к утру протухнут, как миленькие.

Серафина достала ключ от сарая, и они поставили миску в старую тумбочку, чтобы не растащили кошки.

На улице смеркалось.

– А с этим что делать? Похоронить разве в газоне, – глядя на злосчастный палец, предложил Мики.

Так и сделали – прихватили палец бумажкой и закопали под окном – все же какая-никакая, а могилка тетушке.

Но так или иначе, а мысль о консервах из трупного мяса была столь чудовищна, что ни Мики ни Серафина не могли с нею смириться.

– Я боюсь идти домой, – захныкала Серафина. – Как я буду теперь ночевать!

– Да, вот это история, – смущенно сказал Мики. – Хочешь, я составлю тебе компанию? Да нет, ты не так подумала! Я могу лечь на диване или вовсе на полу...

– Ну... ну ладно... – неуверенно согласилась Серафина.

Она улеглась на своей кровати, Мики на диване, но обоим не спалось. Серафина ворочалась, что-то сопоставляла, прикидывала.

– Мики, слушай, – приподнявшись на локте, сказала она, ведь для такого производства нужен целый арсенал.

– Ясно, нужен, – согласился Мики. – Ну и что? Мясокомбинат рядом с кладбищем.

– Так ведь не могут же это делать у всех на виду. Где-то там подпольный цех, и вход в него со стороны крематория, сказала Серафина.

– Еще же ничего не известно! – не соглашался Мики.

– А палец усопшей тетушки случайно оказался в консервной банке? – желчно заметила Серафина. – И мы все это едим!

– Ну, я не ел! – воскликнул Мики. – Мы уже год не покупали консервов, клянусь головой!

– И я сегодня в первый раз купила. Если бы не палец, так бы ничего не заметила, – от такой перспективы Серафина даже подпрыгнула на постели и вся передернулась, – бр-р-р!

...Утром они бросились в сарай и открыли тумбочку. На них пахнуло резким застоявшимся трупным запахом...

Эта история имела свое продолжение. До сих пор Мики и Серафина не могли решить, куда обращаться в связи с этой историей – на эту тему у них было немало споров. Этот же вопрос они обсуждали и на пляже, куда поехали в ближайшее воскресенье.

Раньше Серафина попросту игнорировала Мики, теперь же она не возражала против его общества. Сама она прекрасно знала, что тому причиной, и от этого чувствовала себя ужасной дрянью. Мики, конечно, понимал это еще лучше, но принимал все как есть.

– ...Ну так я пойду поплаваю, – сказал Мики и стал надевать водолазный костюм. – Не скучай!

– Давай, – махнула рукой Серафина – голова ее в этот момент была занята другим.

Городская молодежь облюбовала себе пляж гораздо выше по течению реки, потому что ближе к городу воду засорял местный мясокомбинат. Мики отсутствовал где-то примерно около получаса. Внезапно подняв голову, Серафина увидела, как метрах в ста от нее из воды выскочила черная фигура и помчалась по берегу, на ходу стягивая дыхательную маску. Мики! Он плюхнулся рядом на траву и крикнул:

– Я только что видел целое кладбище скелетов на дне реки!

Немного успокоившись, он начал рассказывать. А произошло вот что.

Доплыв до поворота реки ниже по течению, Мики вдруг почувствовал сильное встречное течение – его буквально сносило к противоположному берегу. Здесь, на дне реки, была большая яма – никто тут никогда не купался. Мики стал спускаться на глубину, где течение почти не чувствовалось. Ему стало интересно, насколько глубока яма, и он начал опускаться на дно, включив перед собой подводный фонарик. Омут оказался очень глубоким. Мики и не подозревал, что в этом месте может быть такая глубина. Но все же он достиг дна и, встав на ноги, огляделся, посвечивая себе фонариком. Здесь, в яме, в тихой заводи, скопился всякий мусор, когда-либо выбрасываемый в реку, со дна поднимались сваи, разбросана была какая-то арматура. Но не это повергло в ужас храброго пловца.

На дне ямы валялось много костей разной величины и формы, полузанесенных илом и мусором. Наклонившись, Мики поднял со дна белый круглый шар – это был отполированный водой белый человеческий череп. Поискав, он нашел еще один. От страха, казалось, кровь у него стала холоднее воды в реке. Он пробкой выскочил на поверхность.

– Откуда идет течение? – выслушав рассказ, деловито спросила Серафина.

– С берега. Явно, там сброс – труба, ну, может быть, еще что! – Мики все еще никак не мог отдышаться, по спине его бегали мурашки.

– Все ясно – там мясокомбинат? – Серафина встала и начала сворачивать одеяло. – Впрочем, нет, мясокомбинат ближе к городу, а с той стороны кладбище.

– Ты что задумала? – встревоженно спросил Мики.

– Хочу проверить одну свою гипотезу, – загадочно сказала Серафина и запихнула свернутое одеяло в кусты. – Потом заберем. Давай посмотрим, откуда идет труба.

Мики в водолазном костюме и Серафина в купальнике пошли по берегу, старательно обходя загорающих. Дошли до поворота. Здесь река сильно расширялась и была, по-видимому, очень глубока.

– Это с той стороны, – сказал Мики. – Давай сделаем так ты плыви на тот берег, а я вынырну там, где труба, и отмечу это место. Ты, Симка, в одном права – в милицию надо являться с вескими доказательствами, чтобы самим не оказаться за решеткой.

Мики одел маску и погрузился в воду, Серафина с обрыва прыгнула прямо в омут и профессионально, крупными саженками, поплыла к противоположному берегу. Плавала она как рыба еще в школе занимала первые места в соревнованиях, и ей хватило пяти минут, чтобы оказаться на другом берегу.

Мики долго не показывался. Серафина в нетерпении ходила взад-вперед по берегу – минуты казались ей часами. Наконец, через полчаса, Мики появился.

– Что так долго? Я уже думала, ты утонул! – с досадой воскликнула Серафина.

– Не сразу нашел эту трубу! – отдуваясь, проговорил он. Сброс бывает не постоянно, а время от времени. Труба широкая, прямо над ямой.

Мики сел рядом с Серафиной на траву.

– То, что мы задумали, очень опасно, – задумчиво проговорил он. – Но другого выхода нет – нужны непреложные факты.

– И мы их добудем! – стукнула кулаком по колену Серафина.

Мики как-то странно посмотрел на нее и встал.

– Отдых испорчен. Идем домой!

Оделись, забрали одеяло и пошли через лес напрямик, пока не вышли на кладбище.

– Видел, как здесь удобно расположено, – заметила Серафина. – Там, ниже, мясокомбинат, а вот крематорий. Это должно быть где-то здесь! – она топнула ногой по асфальтированной дорожке.

У крематория сгружали очередного покойника.

– Зайдем посмотрим?

Замешавшись в толпу родственников усопшего, оба вошли в низкое серое здание и встали у стены, наблюдая за церемонией. Играла тихая траурная музыка. Четверо служащих крематория в это время приняли гроб с телом у родственников и поставили на конвейер. Короткое прощание – и гроб поехал по конвейеру в распахнувшееся в стене узкое черное жерло. Через четверть часа вынесли урну с прахом и отдали родным покойного.

Церемония закончилась.

– Вот так! – сказала Серафина уже на автобусной остановке.

Это был страшный, рискованный план. Сначала Мики ни за что не соглашался взять с собой Серафину. Он долго говорил ей об опасностях предстоящей авантюры.

– Зря стараешься, – выслушав, спокойно сказала Серафина. – Вместе начинали – вместе и закончим, – и видя, что Мики хочет еще что-то сказать, сурово добавила: – В жизни мне не забыть консервов из собственной тетушки!

...Один день потратили на то, чтобы установить периодичность сбросов. Мики нырнул, чтобы разведать подступы к трубе. Через несколько минут он вынырнул на середине реки. Туда отнесла его струя воды из трубы. Потом сидели с часами на берегу, по очереди ныряя, чтобы проверить, не начался ли сброс. Первый сброс произошел через четыре часа, второй через три сорок пять. Этого времени вполне было достаточно, чтобы обследовать, куда ведет эта загадочная труба.

Через день снова были на том же месте. На шее у Мики висел фотоаппарат, завязанный в целлофановый пакет. Только что закончился выброс из трубы. Лучше было не терять ни минуты.

Прежде чем нырнуть вслед за Мики, Серафина огляделась, и только сейчас ей стало ясно, что за опасную авантюру они затеяли. Она обвела взглядом лес, реку, небо – словно прощаясь – потом тайком перекрестилась и прыгнула в воду. Открыв под водой глаза, заметила черное жерло над головой и, ухватившись за края, оказалась в трубе. Водяная струя из нее только что иссякла. Сначала Мики и Серафина пробирались по колено в воде, потом воды стало меньше и, наконец, осталось только по щиколотку, да и то не везде. Воздух в трубе был сырой и затхлый, как в подвале, но все же его присутствие доказывало, что где-то труба имеет выход наружу. Это обнадеживало.

Мики зажег фонарик. Труба оказалась достаточно широкой, чтобы идти по ней согнувшись, и это убыстряло движение вперед. Обоих друзей не нужно было подгонятьони спешили как можно скорее миновать этот мрачный темный ход и дойти до любого, но конца его.

Так шли примерно около чала. Внезапно шедший впереди Мики остановился.

– Здесь два хода – прямо и налево, – обернувшись, сообщил он. – Ты сиди здесь, я проверю боковой.

Серафина присела на корточках на мокром полу. От долгого продвижения согнувшись в три погибели у нее болели шея и спина, и она с великим удовольствием вытянулась бы во всю длину, если бы не липкая грязь на дне трубы. Ноги до колен испачкались в этой грязи, она была скользкая и противная на ощупь. Такими же скользкими оказались и стены.

Как только Мики скрылся вместе с фонарем, Серафину со всех сторон окружила темнота. Ей стало страшно. Казалось, этот темный мрачный туннель и есть дорога прямо в ад, по которой нескончаемой вереницей идут на заклание мертвецы, а сейчас наступил лишь временный перерыв в их шествии. Серафине чудилось движение со всех сторон. Вдруг по ее ногам промчалась стая мелких колючих лапок.

– Мики! – взвизгнула Серафина.

Мики появился с фонарем. Тотчас из бокового хода шарахнулась стая крыс.

– Их тут тьма тьмущая, – прошептал он. – Не кричи громко, иди сюда, тут сухо.

– Похоже на вентиляцию, – пробормотала Серафина.

– Она и есть. Давай сюда!

Этот ход был гораздо уже, чем тот, по которому шли вначале. От него ответвлялось множество узких ходов, в которые соваться не отваживались – в темноте там мерцали мелкие зеленые огоньки – глаза крыс, заселивших всю вентиляцию.

– Здоровые, как кони! Не сожрут они нас здесь? – встревоженно прошептала Серафина.

Ход становился все уже и уже. Скоро пришлось с большим трудом протискивать тело в узкое жерло, но впереди блеснул свет, и Мики упрямо продирался вперед. Серафина сопела, но лезла следом.

– Ну, что встал? Что увидел? – нетерпеливо толкала она его сзади.

– Молчи! Стой на месте! – Мики осторожно подполз к отверстию и выглянул наружу.

– 0-о-ого! – выдохнул он и потянул к себе фотоаппарат.

Он выглядывал из трубы высоко под потолком. Вверху, прямо перед собой, он видел мраморные стены и потолки с зияющими черными отверстиями вентиляции. Вентиляция работала – это было видно по мечущемуся туда-сюда обрывку веревки у одного из люков. Однако в той трубе, где они лежали, движение воздуха чувствовалось слабо – может быть, работали не все системы, а может потому, что рядом проходила отводная труба, этот отсек не работал вовсе. Подтверждением тому служило обилие крыс во всех ходах.

Серафина сзади изнемогала от нетерпения, пока Мики щелкал фотоаппаратом. Лишь когда снова оказались у развилки, Мики рассказал, что он видел.

– Завод! Настоящий завод по переработке мертвечины, – шепотом говорил он. – Гробы ползут по конвейеру – один за другим, один за другим! Дальше не видно. Нужно пробраться туда – ни одного рабочего за конвейером я не видел.

– Как же мы туда попадем? – с сомнением спросила Серафина.

– Надо спуститься вниз, – Мики немного подумал. – Попробуем через водосборный люк.

Снова пробирались по мокрой трубе, пока не оказались у решетки.

– Я так и знал, – пробормотал Мики и вытащил тонкие пилки.

Расправиться с решеткой не заняло много времени. Отогнув распиленные прутья, Мики выбрался наружу и огляделся.

Вокруг возвышались громадные, похожие на котлы, чаны. В них что-то гудело, как в котельной. Серафина и Мики вылезли из водосборного люка и ступили на белый кафельный пол. Глянув сначала на друга, а потом на себя, Серафина всплеснула руками – оба были грязны, как трубочисты, расцвечены ржавчиной и какими-то радужными мазутными пятнами, походя на выходцев из ада.

Обойдя на цыпочках огромные чаны, едва не столкнулись с человеком в синем комбинезоне, который шел вдоль конвейера и нажимал на кнопки. Тотчас конвейер зашумел, двинулся, а самозванцы еле успели спрятаться в нишу между котлами.

– Заметят! – одними губами прошептал Мики и покачал головой.

Серафина указала на пол, под конвейер. Этот конвейер видом своим напоминал длинный разделочный стол, и его края нависали с обеих сторон над сплошной металлической тумбой, изнутри которой доносились лязг и скрежет – там находился действующий механизм всего сооружения. Опустившись на колени, наши друзья поползли по правой стороне конвейера не четвереньках. Наверху что-то лязгало и грохотало так, что у них раскалывались барабанные перепонки. Пришлось пробежать на четвереньках не менее ста метров, когда, наконец, осмелились поднять головы и оглядеться. Зато когда выглянули, сразу увидели спускающийся из люка сверху длинный гроб, обитый синим плюшем. Первое, что заметили наши друзья, попав в этот чудовищный подземный цех – а то, что он подземный, не вызывало сомнений – это что конвейер обслуживает совсем мало рабочих.

Вся система была до предела механизирована. Зрелище, открывшееся здесь непосвященному зрителю, оказалось столь ужасно, что невольно закрадывалась мысль – не сон ли дурной снится? Стоит шевельнуться – и кошмар рассеется, как дым. Но напрасно до боли щипали себя Мики и Серафина и протирали глаза.

Гроб съехал вниз по конвейеру, и там его подцепили острые крючья, сорвали крышку, и в ту же минуту гроб опрокинулся, вывалив на длинную ленту конвейера тело старика в старомодном черном сюртуке. Пустая домовина поехала в одну сторону, в пышущее жаром жерло печи, а старик, неподвижно лежащий ничком, покатил в другую.

Как во сне Мики поднял фотоаппарат и запечатлел страшную сцену надругательства над трупом. Встряхнувшись, он бросился вдогонку за мертвецом.

Конвейер с этим страшным грузом обслуживали не люди – машины. Да и кому, какому смертному в здравом уме и твердом рассудке было бы под силу созерцать подобное?

Железные руки-крючья подхватили тело старика, сорвали с него одежду и бросили в ящик по другую сторону конвейера, а голое тело поехало дальше по черной ленте. Оно казалось жалким и маленьким в окружении грандиозных механизмов.

А дальше происходило самое ужасное. Над телом заскрежетали огромные, остро отточенные ножи, железная клешня перехватила старика поперек туловища и подняла в воздух. Ножи опустились, как топор палача – и голова трупа упала на одно из боковых ответвлений конвейера. Тело поехало дальше, где такие же ножи отсекли руки и ноги и рассекли обрубленное тело пополам. Слышались только лязг и грохот механизмов.

Мики и Серафина сделали еще несколько шагов и увидели кошмарное филе, приготовленное из мертвеца. Ножи поменьше рубили трупное мясо на мелкие куски. Вытянув шею, Серафина заглянула в огромный чан и в ужасе отпрянула, зажав нос. То, что она там увидела, вообще превосходило всякое воображение. Она увидела человека в нашинкованном состоянии. Мелко нарубленного, политого соусом, приправленного специями. Отвратительное филе шевелилось, перемешивалось, а Мики уже щелкал фотоаппаратом по другую сторону котла.

– Мясо человечье, а сало-то свиное! – страшным голосом сказал он и вдруг дико захохотал, выпучив глаза.

По одному из многочисленных ответвлений конвейера подъезжали пустые банки с надписью "Мясные консервы – свинина".

– Бежим... отсюда... – сдавленным голосом крикнула Серафина и потянула Мики за руку.

Словно подгоняемые дьяволом, они бросились прочь, стремясь скорее покинуть эту страшную преисподнюю. Оба не помнили, как добежали до водосборного люка. Мики первым спрыгнул в проделанную им самим дыру, но Серафина вдруг поскользнулась и упала.

Она тут же хотела вскочить, но чья-то нога в шипастом ботинке тяжело опустилась на ее руку и прижала к полу. Серафина отчаянно дернулась, но ботинок безжалостно придавил ее руку так, что хрустнули кости. Вскрикнув, Серафина вытянулась на полу и увидела высоко над собой ухмыляющееся, как ей показалось, в сардонической гримасе, лицо. Жилистая волосатая рука повернула рычаг, и тотчас же в люке, куда скрылся Мики, зашумел поток воды, там забурлило, заклокотало.

– Видела? – сказал мужчина в синем комбинезоне и снял ногу с руки Серафины.

Все это заняло считанные секунды – Серафина еще не успела опомниться. Сидя на полу, она в каком-то оцепенении смотрела на люк, где бушевала вода и где такой страшной смертью погиб Мики.

Подошли еще трое – тоже в синих комбинезонах, но еще и в резиновых перчатках. Жалкую грязную пленницу подняли с пола. Она все еще не отрывала взгляда от люка.

– Ну, так что скажешь? – нарушил молчание тот же мужчина. – Оттуда явились? Обратно хочешь?

Серафина все смотрела и смотрела на бушующую воду...

– Ладно, давайте ее к шефу...

* * *

Серафина взглянула на окруживших ее бичей – это были до отказа накачанные молодчики. От таких не убежишь и наверху, а уж здесь тем более. И она пошла между двумя бичами, подталкиваемая сзади третьим, и печально думала, как глупо они попались и ни за что ни про что проиграли, неумело поставив на карту свои жизни.

– Умойся, рожа, к шефу идешь! – и, свернув в коридор, молодчики затолкнули Серафину в какой-то люк.

Тотчас она решила, что тут ей и конец пришел – и сверху, и снизу, и сбоку на нее хлынули потоки воды, жесткие щетки терли ее, будто наждак. Чихая и отплевываясь, она снова оказалась в коридоре, и ее потащили дальше.

Пока ее тащили, она пришла в себя и приготовилась к самому худшему. Судя по тому, как быстро и без лишних слов расправились с Мики, ее тоже ждет похожая участь, если не хуже. Внутри у Серафины что-то тонко и противно задрожало, когда она поднималась по лестнице. Вот и кабинет – черная дверь, обитая толстой кожей. "Это еще под землей или уже наверху?" – размышляла Серафина.

Но, увидев помещение без окон, освещенное лампами дневного света, поняла, что находится еще под землей. За нею точно захлопнулась дверь темницы. "Не убежишь!" – подумалось еще тоскливее.

Теперь, разглядывая важно сидящего за столом человека с пухлыми белыми руками, Серафина мучительно пыталась припомнить, где она видела это характерное запоминающееся лицо с мясистым круглым подбородком, маленькими глазками и большой залысиной на темени. Но ще – не могла вспомнить.

– Рассказывай! – нарушил молчание хозяин кабинета. – Ну!

В этом "ну" было столько явной угрозы, что Серафина поняла – хитрить и отпираться нет смысла. Участь ее все равно одна – живой ей отсюда не выбраться. От горой возвышавшегося из-за стола босса веяло холодной грозной силой, словно перед нею сидел мертвец. Поросшие густыми рыжими волосами руки вертели в коротких толстых пальцах карандаш. Серафина с ужасом смотрела на эти волосатые руки. Она узнала его.

Где-то два года назад газеты наперебой шумели о сбежавшем из-под стражи убийце и людоеде, который занимался тем, что убивал людей и ел их мясо – и не только ел, а и продавал туристам на шашлыки. Убийце грозила смертная казнь, и приговор был уже вынесен, но злодей совершил побег из тюрьмы и скрылся в неизвестном направлении.

Так вот где обосновался бывший злодей и убийца – перешел на более доходное ремесло, найдя способ накормить оголодавший народ в широком масштабе.

– Ну! – угрожающе повторил бандит и опустил на стол тяжелые руки.

Неожиданный гнев захлестнул Серафину, она подняла голову.

– Извращенные вкусы с годами несколько меняются – от человечины перешли к мертвечине! – с невыразимым презрением сказала она.

Людоед стал медленно подниматься из-за стола – лицо его налилось кровью.

– Не воображайте, что будете безнаказанно кормить народ мертвечиной. Не мы, так другие все равно разоблачат вас, прибавила Серафина.

– Разоблачат? Ха-ха-ха! – как безумный, закатился в хохоте людоед. – Наивная дура! Так вы шли, чтобы разоблачить нас? – он выхватил из стола толстую пачку банкнот и, прежде чем Серафина успела отшатнуться, хлопнул ее этой пачкой по носу. – Вот она, моя гарантия! Надежней нет! Все они там, наверху, у меня вот здесь! – он вытянул волосатые руки и сжал их в кулаки.

Серафина отвернулась.

– Но – к делу, – сказал злодей, снова усаживаясь к столу. – В конце концов если вы жрете и вам нравится, то крах нам не грозит. А я люблю храбрецов, мне нравятся рисковые люди. Я думаю, тебе тоже не хочется умирать такой молодой. У меня тут вот какое предложение. Сама понимаешь, механизировать все сразу мы не можем, и столько добра пропадает зря, к примеру, производство удобрений...