Текст книги "Танец В Небесах (СИ)"

Автор книги: Надежда Михайловна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

–Вооон, высоко над нами, воон еле заметная красная точка…

–Действительно, наставник, что-то падает с небес, – зашумели остальные.

Юргир уже и сам заметил маленькую красную точку.

–Подождем, посмотрим, что это, – недовольно проскрипел он.

Точка быстро росла, молодежь галдела, предлагая свои варианты, что это могло быть. А точка как бы раздваивалась на глазах, сбоку становясь уже не красной, а оранжевой. Но не угадал никто, Юргир вдруг рыкнул и, шумнув всем оставаться на месте, резко взмыл вверх, полетев наперерез этому красному нечто. Юргир, экономя силы, неспешно взмахивал крыльями, подлетая ближе к этому красному… вскоре уже различил, что с высоты стремительно несется к воде странное что-то, напоминающее лавку, с двумя неживыми по виду людьми, одетыми в невиданные в их мире никогда одежды.

Грург приготовился, напрягся, приглядываясь, как бы суметь ухватить это штуку, попытался схватить за верх, когти соскользнули, а это странное… с огромной скоростью, камнем падало вниз. Юргир разозлился и сумел-таки во второй раз ухватить клювом за какие-то лямки, его ощутимо тряхнуло, он резко полетел вниз… на скале послышался дружный вздох, все замерли, но опытный вожак сумел-таки в метрах двух у воды выравняться и, держа в клюве эту свою добычу, тяжело полетел к ним, обессиленно опустился на площадку. Тяжело отдышался и шумнул Орти:

–Подойди, посмотри, скорее всего эти странные существа не дышат.

Бабка Орти, сильная лекарка много чему научила своего шустрого внука, вот и пригодились его знания сейчас. Он обернулся человеком, осторожно подошел, вгляделся в двух безжизненно висящих застегнутых какими-то ремнями, странных существ, потрогал одно за руку.

–Это в каком холоде они побывали, смотри, наставник, они же как дерево! Их надо или в холодную воду, или в прохладную пещеру, понаблюдать, может, разморозятся? Сейчас же я ничего не слышу!

Орти прислонился ухом к правой стороне груди существа в ярко красной одежде… Послушал… -Нет, ничего не слышу!

Потом тронул второго в оранжевом, приложился ухом, послушал, махнул рукой и вдруг как-то странно дернулся:

–Наставник, у этого я услышал стук еле слышный, но наставник… – он ошарашенно смотрел на Юргира. -У него, у этого… сердце слева!

–Не может быть!

Орти показал ему где надо слушать, и впрямь, Юргир с трудом уловил еле-еле слышный стук…

–Так, где у нас поблизости пещеры прохладные имеются, кто знает?

–В Моске, – ответил Урил, – у меня там родня живет, это в самом отдаленном краю – там горы совсем близко подходят, вот мы и лазили в тех местах, сокровища искали в свое время. Есть глубокая пещера, а сбоку через неё ручей небольшой протекает, там пастухи частенько останавливаются – водицы испить, вода и впрямь там необычно вкусная, но долго в ней не пробудешь, холод пробирает до костей.

Юргир прикинул, размышляя – по всему выходило, что лететь до Моска даже ближе, чем до Куифру.

–Хорошо, сейчас распутываем эти все ремни, я беру то, что в красном, оно потяжелее, Орти, Варр и Ирх, вы – второе, меняетесь, едва почувствуете усталость. Урил, Анхи – вы забираете все эти их штуки и, благослови нас Великий, вперед!!

ГЛАВА 2.

Шторм пришел совсем неожиданно, даже для бывалых мореходов он оказался нежданным… по всем приметам, а бывалые пираты были очень наблюдательными и сторожкими – иначе бы не смогли они столько лет бороздить моря и иметь богатую добычу. Но не в этот раз… за пять вздохов небо вдруг стало не просто темным, а мрачно-серым, забегали вольные моряки, засвистел свисток стоящего на мостике кэпа, заорали надсмотрщики, подгоняя рабов, закованных в тяжелые цепи. Те и сами, понимая, что надвигается что-то страшное, дружно навалились на весла. А Джас впервые за все время – обрадовался! Как он радовался, точно зная, что подходит к концу его никчемная теперь жизнь!! Ему хотелось петь, орать вовсе горло, он широко разевал рот, только никто не слышал его воплей.

Впервые за долгие пятнадцать лет, он энергично работая неподъемным веслом, улыбался.

Много воды утекло с тех пор, когда его полуживого, безъязыкого продали за одну монету пиратам на вот это судно. Долго валялся он в затхлом закутке в трюме, никто из пиратов не верил, что этот изуродованный, дикий степняк выживет, но Джас, до краев заполненный ненавистью к Людигу, упорно цеплялся за жизнь, не было у него другой цели как отомстить.

Молоденький, тощий парнишка попавший в плен вместе со своим мощным дедом, был не пригоден для весел, и его оставили для мелких поручений, вот он-то и приносил Джасу воду. И Джас, пройдя через жестокие муки и боль, выжил.

Сначала это был человек-призрак, через некоторое время – а его стали усиленно кормить, раб должен быть сильным, он крепко стоял на ногах, но был неуправляемым, бешеным в своем гневе, несколько раз пытался бежать, умудрился ухватить близко подошедшего надсмотрщика, стараясь задушить, был нещадно бит, опять валялся полуживым в трюме. Едва поднялся на ноги, заковали в самые тяжелые цепи, несмотря на это, его боялись все пираты, никто не мог выдержать его дикий ненавидящий взгляд, так и остался он для всех “Бешеный немой”.

И только дед этого щуплого парнишки, сидевший рядом с Джасом, негромко себе под нос иногда говорил:

–Угомонись, степняк, не трать свои силы на ненависть, она сжигает изнутри. Я не знаю, кто тебя так изуродовал, но судя по всему – ты такую участь заслужил. Я тоже заслужил все это, – он потряс цепью, – но вот мальчишка мой, вот он-то безвинно страдает!

Джас поначалу рычал – типа “не лезь!” А потом постепенно привык к своему соседу, они научились общаться между собой сначала жестами – Лоел, так назвался этот мужик стал разбирать его рыканье, нет, они не сдружились, но мирно сосуществовали все эти годы.

Утихла постепенно ненависть к Людигу, все воспоминания стали размытыми, устал Джас от всей этой безнадеги. В этом плаванье им стало немного полегче, раскошелился кэп на модную новинку – двигатель, установили его, гребцам иногда случалась передышка, но все равно большую часть пути они шли на веслах в целях экономии, шли к берегам Кайтуна. Надумал-таки кэп продать балласт в виде рабов в Кайтуне, давно было запрещено рабство, да кто бы смог поймать его ‘Летящую’, а рабы с появлением двигателей становились не нужны. Ну, можно оставить пару-тройку, а от остальных, таких как этот Бешеный немой – надо за минимальную плату, но избавляться. Времена наступали другие. В Кайтуне были у него связи, и надеялся он продать их на рудники, да вот случилось на их пути вот эта надвигающаяся буря…

Кэп орал, надсмотрщики тоже, хлестали по мокрым спинам кнутами – все было бесполезно, рабы, выбиваясь из сил, гребли, но корабль стоял, а вода становилась все гуще и гуще. Сначала это был жидкий кисель, потом какое-то густое варево, а затем весла просто увязли как мухи в смоле… Изумленно застыли все, тишина была неестественной, только тяжелой каменной плитой опускалось на них, черное, без единого просвета, небо.

Сидевший рядом с Джасом, Лоел успел шепнуть,

–Если выживешь, моего парнишку подбери.

Джас только ухмыльнулся, последние восемь лет он молил всех Богов, чтобы послали ему смерть. Понял за эти годы, что нет у него другой дороги – только одна – на дно морское, даже ненависти к Людигу не осталось у него.

Если первые годы существования здесь приглядывался ко всему, неотступно думая, как выбраться, добраться до родных степей и отомстить, то сейчас ему было все равно…

Что даст ему смерть заклятого врага?? Даже разорвав того на кусочки, не вернешь ни язык, ни мужскую силу, он не сможет иметь ни красавиц жен и наложниц, не будет у него потомства, продолжателей рода … ничего, что горячит кровь мужчины и заставляет его седлать коня и вместе с верными своими воями скакать навстречу солнцу, завоевывать богатую добычу, пить хмельное вино, да много чего имелось в той, недоступной теперь жизни.

В последнее время ему стали сниться сны – лучше бы и не снились, как это было раньше. Сны были …. жуткие, к нему приходили все убитые и замученные им и его вернными псами люди, они ничего не говорили, просто глядели на него пустыми глазами. Он опускал голову вниз, от этих взглядов его прожигало насквозь, он пытался крикнуть, прогнать их, но ничего не получалось, а они все снились. Теперь-то он ясно осознавал, как мерзко он жил, и даже начал понимать того же заклятого врага, доведись сейчас Джасу оказаться в родных местах, он бы точно не стал себя так вести, но так поздно пришло к нему осознание своей непроходящей вины. И корчился он, заходясь в безезвучном крике после этих снов, и ничего не мог поделать, едва он задремывал, они все приходили и приходили.

Сегодня же ему приснилась девчонка, лет десяти-тринадцати, она в отличие от всех остальных приходящих в сон, не смотрела на него совсем, сидела на каком-то камне, явно среди гор, держала в руках какой-то сверток и что-то монотонно напевала. Джасс постоял-постоял, девчонка все так же пела на одной ноте, его стало это раздражать, он сделал пару шагов, надеясь попросить её перестать тянуть эту нудную песню – во сне-то он умел говорить. Но едва сделал несколько шагов, как девчонка вскочила, повернулась к нему, и её детское личико мгновенно постарело, на него смотрела страшная старуха, с фигурой девочки. Жуткое сморщенное лицо, провалы глазниц, серая кожа и безззубый рот… Джас содрогнулся.

–Пришшел?? – зашипела эта… – Пришшел полюбоваться на свое отродье?

–Какое отродье? – Удивился Джас.

Старуха-девчонка рывком развернула сверток… там оказался младенец – обычный маленький ребенок.

–Смотри, Джжжасс из рода Джжжаймисса, смотрии, никогда ты не получишь свое отродье!! – она дернулась, младенец открыл глазки.

И Джас, холодея, увидел, что маленький ребенок удивительно похож на него, только не смуглый и черноволосый, а светлокожий и с белыми-белыми волосами…

Джас потянулся отобрать малыша, спрятать у себя на груди, но не успел, эта жуткая сущность схватила его, он не сомневался – его-ребенка… и ,размахнувшись, выкинула его в пропасть… У Джаса подломились ноги, и он осел на камни, чувствуя, как у него в груди рвется на куски сердце, ещё миг и его не станет.

–Ну нет, чудовищще в человеческом обличье!! – захохотала эта старуха. – Нет, ты не сдохнешь сейчас, но эта боль, что ты сейчас испытываешь… она будет вечно с тобой… Если только… – пробормотала она, исчезая…

Джас проснулся, правую сторону груди пекло невыносимо, он боялся вздохнуть, так и сидел, скрючившись и качаясь из стороны в сторону… Вспомнил он, вспомнил эту девчонку, беленькую, молоденькую совсем, он и сейчас, по прошествии стольких лет не мог внятно сам себе объяснить, зачем он полез насиловать этого ребенка??

Такие маленькие никогда не привлекали его внимания – он предпочитал крепких, грудастых, крутобедрых горячих, как степные кобылицы… а тут немочь бледная… или же озверел он тогда до состояния самого дикого бешеного зверя?? А сон этот??

Видимо родила она ребенка от насильника, да вместо любви и ласки получил его крошечный сын жуткую смерть на дне пропасти.

Джас качался и не замечал что по лицу, впервые с детских лет, бегут слезы. То, что перенес он физическую боль, не шло теперь ни в какое сравнение с душевной. Вот и порадовался он, что подходят его мучения к заслуженному финалу, что опустится это небо на них и раздавит его как лепешку. И настанет для него то, что так долго он просил у небес – темнота и небытие.

Небо опускалось все ниже, казалось, протяни руку и дотронешься до него.

Вместо ожидаемого шторма случилось невероятное: небо и море поменялись местами, все повисли вниз головой, если рабов удерживали цепи, то пираты, кто не успел схватиться за что-нибудь прочное, с душеразирающими криками посыпались вниз, долетая до этого черного неба, которое оказалось вовсе не небом, а какими-то каменным монолитным покрытием, с жутким стуком падали на него и уже не шевелились.

Те, кто ещё держался, в ужасе застыли статуями, как-то ясно понимая, что никому отсюда из этой странной ловушки уже не выбраться.

Что и подтвердилось – вздохов через десять корабль резко затрясло, казалось, чья-то гигантская рука трясет его, как пацаны летом плодовые ничейные деревья – не жалея и изо всех сил.

После этой тряски на корабле не осталось ни одного пирата, а его опять закружило в каком-то жутком вихре, человек из нашего мира сказал бы, что в центрифуге. Слышался треск и грохот, корабль распадался на куски, криков рабов, закованных в цепи не было слышно, они просто исчезали в этом вихре, оторванные от своих сидений.

Ещё в самом начале между Джасом и Лоелом втиснулся испуганный внук, и крепко ухватился за них. Когда начался вихрь, Лоела не стало, его как бы вырвало с мясом, вернее, с толстенным куском бруса и затащило в вихревую воронку. Мальчишка ещё плотнее вцепился в Джаса, а тот закрыв глаза спокойно ждал конца, понимая, что мальчишке будет жутко одному, обнял его правой рукой, и через несколько вздохов треснул и его кусок бруса, так вот и полетели они вместе.

Их мотало и швыряло, мальчишка видимо потерял сознание сразу же, а Джасса все никак не накрывало, он заметил, что вихрь утаскивает их все ниже. -Значит, скоро! – подумал он и наконец-то отключился…

Сознание к нему возвращалось как-то урывками… Сначала пришло ощущение пинка, как будто кто-то изо всей дурацкой мочи отвесил его, потом ощущение сырости… -Надо же, я думал в небытии ничего нет, а тут сыро? – опять куда-то провалился, сколько и где был -непонятно, очнулся от жары, сначала ничего не понял, просто вдыхал полной грудью воздух, потом с трудом открыл какие-то тяжелые, чем-то залепленные веки… перед глазами все плыло, опять прикрыл глаза.

Полежал, покачиваясь на чем-то… становилось совсем жарко, Джас опять открыл глаза. Теперь зрение сфокусировалось, и если бы у него был язык, он бы заорал… вокруг него от края до края… было море.

Сначала не понял, а потом пришло осознание, он не ушел, он живой – один одинешенек в этом бескрайнем водном просторе. Кто-то там, наверху, словно издеваясь, или считая, что надо бы его ещё помучить, оставил его в живых.

–Не суждено было погибнуть в этой жуткой воронке, значит, от жажды сдохну! – Спокойно рассудил он и приготовился умирать от жаркого светила и жажды. Попытался устроиться поудобнее на куске бруса, на котором совсем недавно сидел, прикованный цепями.

–Цепи тяжелые, быстро утянут на дно! – отстраненно подумал, а с правой стороны что-то ощутимо тянуло его в бок.

Повернув все ещё тяжелую голову, увидел совсем неподалеку тоже на куске деревяшки, пацана этого, внука Лоела. Цепь, так и оставшаяся на руке Джаса, обмоталась вокруг него и вылетел из этой воронки вместе с ним. А вот это уже хуже… одно дело ты сам, а другое – этот мальчишка, попавший в плен с дедом в семилетнем возрасте, он ничего не видел в жизни, кроме корабля, пиратов и рабов, жалко будет, если погибнет.

–Давай, степняк, приходи в себя, может, сумеешь ему помочь? – подбадривал Джас сам себя, осторожно, правой рукой подтянул паренька к себе поближе, едва уцепил его, как цепь, столько лет удерживающая его, со звоном лопнула, и правая рука оказалась свободна. На левой же болтался обрывок цепи, Джас сумел обмотать эти два куска деревяшек, молясь про себя, чтобы не налетела ещё одна буря.

Вечерело, на небе появились первые звезды, которые за столь долгий срок стали родными, он прикинул, где может находиться берег, и начал потихоньку разворачивать свой “корабль” в сторону далекого берега. Он не надеялся добраться живыми до него, но, может, вынесет их тела на берег и какие-нибудь сердобольные рыбаки засыплют их песком. Он даже порадовался, что парнишка без сознания, все ему не так жутко уходить из этой жизни.

Убаюканный небольшими волнами, Джас незаметно задремал, а когда проснулся, не поверил своим глазам. На горизонте едва-едва различимо, в туманной дымке виднелись очертания гор. Он зажмурился, подумав, что ему чудится, но нет – горы никуда не пропали. Целый день он понемногу выправлял направление, пропускал через плотный рукав мальчишеской куртки соленую воду и морщась, понемногу глотал её -горькую и противную.

К вечеру поднялся ветер, понесший их быстрее, а в ночи он совсем окреп и начал швырять их плавсредство уже с большой силой, обещая к утру разразиться штормом. Джас боялся только одного, не выдержит цепь, оторвет мальчишку и в начинавшем звереть море его унесет незнамо куда.

Ухватившись за пацана он стал ждать, когда их куда-то зашвырнет, и волны так и так подгребут их под себя. Едва небо посветлело, ветер осатанел, Джас, зажмурившись, ждал конца, и совсем неожиданно их приподняло на большую высоту, он успел увидеть пики гор совсем близко. Порадоваться не случилось, их с огромной силой бросило вниз, и последнее, что он успел увидеть сквозь потоки воды – были острые камни, на которые их швырнула огромная волна.

Сколько себя помнил Сай, возле него всегда был дед Юнчи, его ослик и мама, потом ещё – Сим… Дед был для него всем, мама, так и не оправившаяся после потрясения, про которое дед Юнчи обещал рассказать Саю, когда он станет совсем взрослым, а пока, в силу своего малолетнего возраста, не стоит забивать голову разными проблемами.

Мама, его такая красивая, хрупкая, нежная, как цветочек зюм, что расцветал на короткое время – три дня, и мог осыпаться под порывом ветра уже на первый, мама все эти годы была рядом и где-то далеко-далеко.

Сай так любил её, так заботился о ней – старался угодить во всем. Расчесывал и заплетал её необыкновенные волосы, со временем научился заплетать такие замысловатые косы и косички, водил маму с трех лет за руку на небольшое озерцо, где мама любила сидеть на теплом камушке, опустив свои маленькие ножки в воду, приводил её обратно, сажал за стол, он так старался помочь ей во всем, с тех пор, когда начал осознавать себя, надеялся, что его хрупкая, нежная мамочка когда-нибудь очнется от своего сна и увидит какой у неё хороший сын растет.

Нет, мамочка его не была сумасшедшей – дед Юнчи сказал, она просто далеко-далеко ушла, бродит там где-то в глубине и никак не выберется.

Будучи маленьким, Сайх, или как его звал дед – Сай, ждал-ждал, когда мама очнется, от своего как бы сна наяву, но вот уже четырнадцать весен будет ему, а мамочка все такая же. Сайх давным-давно перерос её, он мог носить на руках свою маму, не уставая, ещё с большей любовью и вниманием относился к ней, иногда с тоской спрашивая деда:

–Дед, а не будет так, что мамочка моя так и останется такой?

–Верь, внук мой единственный, верь – мамочка твоя очнется. А увидев, какой у неё вырос сын, она будет гордиться и сильно-сильно любить тебя.

И Сайх верил всем сердцем и ждал. Будучи поменьше, он иногда срывался, обнимая своего единственного друга – Сима, заливался горькими слезами, жалуясь и печалясь из-за мамочки.

–Сим, она такая красивая, а совсем не знает, что я есть.

Сим шумно дышал ему в лицо и слизывал соленые слезы, негромко рыкал, как бы успокаивал:

–Не грусти, малыш, вернется твоя мамочка, вот увидишь!!

Дед Юнчи учил его всему на свете – Сай умел безошибочно находить дорогу домой из самых запутанных и незнакомых мест, определял по облакам и ветру погоду, лазил со своим Симом по самым отвесным скалам, мог пробыть под водой длительное время, умел метко стрелять из лука, всерьез боролся с Симом, умел определять травы и растения, мог сварить всякие зелья, распознавал яды. Дед Юнчи признал вот недавно, что Сайх его превзошел во многом, одно его печалило, в силу своего возраста он не мог обучить внука воинским искусствам.

–Дед, а давай в долину спустимся!! – сколько раз предлагал ему Сай.

Но дед пока не соглашался, из-за мамочки.

–Сай, люди – они всякие, найдутся и такие – смогут обидеть твою маму, она же беззащитна, а ты не всегда сможешь быть с ней рядом…

У Сая темнело в глазах, он уже знал, что мамочка его стала такой от того, что её когда-то обидел его так называемый отец-степняк, наводящий ужас на всех жителей степей.

–Сай, не копи ненависть в своем сердечке, поверь, боги жестоко наказали его.

–Дед, ты точно знаешь?

–Да!

Когда Саю исполнилось тринадцать лет, он стал постоянно ощущать зуд под лопатками. Чесалось невыносимо, он терпел-терпел и как-то пожаловался деду. Дед велел скинуть рубашку и повернуться к нему спиной, посмотрел на его спину, охнул, почему-то дрожащими руками долго гладил по тем местам, где чесалось… зуд утих, Сай оделся, оглянулся – дед сидит в ступоре.

–Дед, – испугался Сай. – Деда, ты чего как мамочка??

–А?? – очнулся дед. – Саюшка, сбылось предсказание, мальчик мой, через год мы пойдем к грургам, людям-птицам. И твой бог – это Великий Путник.

–Почему, деда?

–Потому что мамочка твоя принадлежит к роду грургов, а ты смесь двух кровей – степняков и грургов. Чешется у тебя под лопатками из-за того, что пробиваются крылья.

–Какие крылья? Ты же мне сам рассказывал, что у людей-птиц дети рождаются уже с крыльями, а у меня вот только, может, это и не крылья вовсе?

–Вот из-за этого мы и должны идти к ним. Теперь понятно, почему к тебе прибился Сим.

–Почему, дед, ты же говорил, просто котенок, потерявший родителей, к нам прибился.

–Котенок этот, скорее всего – лабис.

–Лабис? Но их же нет на самом деле, они же только в легендах??

–Если я не ошибаюсь, котенок за этот год вымахает в огромного зверя, и я просто счастлив, что Сима ты нашел слепого, он вырос вместе с тобой, и в нем нет жестокости, которая бывает у лабисов, выросших в дикой природе.

Сегодня Сай как всегда повел мамочку к озерцу, она сидела на камушке, Сай раздевался – они с Симом постоянно плавали до изнеможения, крылья или чего ещё там, опять нестерпимо зачесались, Сай передернулся и собрался почесать зудящие места небольшой палочкой… вдруг испуганно замер: на спину легли легкие ручки его мамочки.

У Сая перехватило дыхание… его безразличная ко всему на свете мамочка осторожно гладила его зудящие крылья, зуд утихал, а Сай боялся пошевелиться… Мамочка все гладила его крылья, Сай, считающий себя сильным, взрослым, никогда нигде не пасующий ни перед чем, научившийся скрывать свои эмоции, стоял и плакал, стараясь, чтобы мамочка не поняла этого.

А мамочка опять удивила – она легонько дотронулась до него, вынуждая повернуться, так он и предстал перед ней: высокий, гибкий, ловкий юноша, очень похожий на неё, только выделялись на таком похожем лице – чуждые ей глаза, черные, почему-то ей ненавистные… И впервые за столько лет, сынок услышал нежный мелодичный голосок:

–Ты кто?

Сай заплакал сильнее, опустился перед ней на колени, обнял её за талию и, уткнувшись ей в живот, еле выговорил:

–Мамочка, мамочка, ты вернулась? Я твой сын – Сайх, мамочка, я так долго ждал, я так верил, что ты вернешься!!

Тоненькие ручки потянули его за плечи, заставляя встать.

–Сын? Мой сын? Почему я ничего не помню?

А сын по-детски всхлипывая, утирал рукой упорно бегущие слезы и восторженно смотрел на свою ожившую мамочку.

Мамочка осторожно начала вытирать его мокрое лицо, и внимательно вглядывалась в него:

–Как тебя зовут, – она немного запнулась… – сын?

–Дед сказал, ты дала мне имя – Сайх.

–Сайх? Сайх? Так звали моего отца, из рода грургов.

–Ой, кто это? – Она испуганно вздрогнула, увидев Сима.

–Где? – обернулся такой ладный юноша, её, оказывается – сын.

–А, это мой друг – Сим.

–Сим, мамочка моя вернулась, Сим!

Сим, в два текучих шага оказался возле них и ткнулся лобастой башкой в её руку.

Юнчи издалека услышал громкий крик своего внука:

–Деда, деда! – со всей возможной поспешностью – годы-то давно уже давали о себе знать, поторопился к выходу, и увидел невероятное… Его внук бежал к нему… почему-то полуголый и держал на руках свою маленькую легонькую мамочку, и кричал во все горло.

Юнчи подумал было, что мамочка поранилась, а когда увидел её впервые осмысленный взгляд, ноги подкосились, и он обессиленно опустился на вовремя оказавшегося рядом Сима.

–Вернулась, наконец-то!

Теперь уже заплакал проживший долгую, трудную жизнь, несгибаемый Юнчи.

Мамочка, бережно поставленная сыном на траву, обеспокоенно наклонилась над ним:

–Не плачь, дед моего сына, не плачь!

Сай не мог наглядеться на свою мамочку – она, пробывшая так много лет где-то в непроглядном тумане, жадно впитывала все, училась жить заново.

Дед Юнчи вечерами много рассказывал обо всем, сожалел, что мало знает о грургах – степняки и люди-птицы жили очень далеко друг от друга, и контакты у них были весьма редкими, но дед Юнчи предположил, что Вилья, так звали мамочку, полукровка, кто-то из родителей был из грургов, скорее всего, её отец

–Нет, – задумчиво наморщив лоб, сказала Вилья. – Скорее всего, оба моих родителя были из грургов. Я помню, смутно, правда, все, что было до моего пробуждения, как в густом тумане, а если я пытаюсь напрягаться, что-то вспомнить – дико начинает ломить в висках…

–Не мучай себя, девочка, ты только-только вернулась из такого далекого далека, все вспомнится само-собой.

Про сына её, Сайха, он, тщательно подбирая слова, пояснил, что она подверглась насилию со стороны единственного оставшегося в живых сына правителя степняков – Джаймиса. И заметив, как заходили желваки на скулах внука, твердо сказал:

–Поверьте мне, он жестоко наказан уже.

–Откуда ты можешь знать, дед? – Все ещё злясь, спросил Сай.

–Внучек мой, я доживаю такую долгую и не совсем сладкую жизнь, поверь мне, судя по тому, что мы видели с Джаймисом на старинном свитке, он или тяжело болеет, или уже сгинул в неизвестности.

Вилья вздохнула:

–Одно хорошо, у меня есть такой замечательный сын, только вот глаза ему достались от того… я их почему-то хорошо помню. И немного вспоминаю маму свою, она любила гладить меня пониже лопаток, говоря при этом, “вот наступит у тебя возраст невесты, и взлетишь ты в не…бо?” Почему в небо, Юнчи?

–Значит, ты чистокровная самочка грургов, только им доступно небо, полукровки не летают, тем более нам надо идти к ним, только грурги скажут, что и как у тебя и Сая. Путь неблизкий, надо хорошо продумать, как идти к ним. Через земли степняков идти нельзя, слишком лакомый кусочек ты для них, я пятнадцать лет, как ушел оттуда, кто знает, что там творится, и не появился ли ещё какой-нибудь жестокий степняк типа Джаса.

–Значит, – как-то медленно сказал Сай, – этого… зовут или звали Джас?

–Джасим, если правильно, а ты, я не сомневаюсь, являешься единственным внуком и наследником Повелителя степняков.

–Вот уж чего мне совсем не надо – ни деда, ни отца-насильника. Я не хочу и не желаю знать об этих жестоких… вроде бы людях, мой Сим, лабис, про которых, ты сам говорил – слагались легенды про их жестокость, – и то добрее, хотя он зверь. Сай понемногу начал готовиться к тому, что они покинут обжитое место и отправятся к неведомым грургам, а ещё он стал подолгу смотреть в небо, наблюдая за птицами и мысленно прикидывая, каково это, парить на огромной высоте и видеть землю. Рядом устраивался Сим, приваливался тушей к ногам, и так славно было им обоим. Потом к ним стала присоединяться мамочка, тогда уже Сим, растягивался у их ног. Мамочка тоже подолгу любовалась птицами и как-то в один из дней вдруг невпопад сказала:

–Великий Путник!

–Что, Великий Путник, мамочка? – удивленно спросил Сай.

Он так и называл её с огромной нежностью – мамочка. А мамочка с каждым днем все больше обожала и восхищалась своим таким славным сыном.

–Сайх, смотри внимательно, воон, видишь, маленькая точка в небе?

Сай вгляделся:

–Да!

–Это он.

–Не может быть, мамочка, он же – Божество!!

–Но это он! Я откуда-то знаю!

Птица понемногу приближалась, когда её стало видно всю, Сай восторженно замер. В бирюзово-синем небе парила огромная, величественная, гордая, необыкновенно красивая птица: черное, отливающее синим блеском оперение, белая голова с горбатым клювом и красивый бежево-белый хвост…

–Какая красота!! – благоговейно прошептал Сай.

А птица плавно спланировала к ним, они оба, казалось, не дышали от удивления. Птица встряхнулась, и перед изумленными Вильей и Саем уже стоял… человек. Необычный человек, огромного роста, с резкими чертами лица, большим горбатым носом, загнутым к губе крючком и нечеловеческими, круглыми, желтыми глазами. Внимательно-внимательно вглядываясь в них, он кивнул головой и произнес как-то с клекотом:

–Две крови перемешались! Повернись, Сайх, достойный внук Сайха.

Сайх заторможенно повернулся, и по спине, где у него чесались периодически крылья, прошла обжигающая волна жара. Он сцепил зубы, но жар быстро спал, и стало так приятно.

–Вот, тебе, Сайх, мой подарок – ты, полукровка, так нужный всем грургам, поднимешься в небо, в определенный срок!

–А ты, – Путник внимательно вглядывался в Вилью… – Ты, за перенесенные страдания, за твое доброе и большое сердце, будешь любима всеми грургами, и тебе я разрешаю тоже подняться в небо! Не сейчас, но будете вы вместе со своими избранниками, оба с сыном, танцевать в поднебесье, на радость моим всем детям!!

Он поманил к себе мамочку, положил ей одну ладонь на лоб, другой провел по спине:

–Потерпи, девочка, немного потерпи! Вот все, убрал я туман в голове твоей и жгучую горечь тоже. Не зачем печалиться о прошлом, у тебя есть обретенный сын, вам с ним предстоит долгая дорога и много дел!! А чтобы поверили вам мои дети-грурги, вот, – он завел руки за спину, дернул что-то за спиной, смешно сморщился и протянул им несколько перьев. – По-черному – это вам, белое, черное и бежевое-отдадите старейшине племени, им будет достаточно посмотреть на эти перья, чтобы понять всё! Не бойтесь испытаний, все преодолеете, не прогоняйте от себя никого, кто бы не прибился к вам. Путь к грургам вам укажут птицы!! А теперь прощайте!! – он как бы размазался.

Перед глазами что-то мелькнуло, и птица уже, величественно расправив огромные крылья, поднималась в небо. Долго провожали взглядами мать и сын Великого Путника, потом весь вечер Юнчи слушал восхищенные слова и сокрушался, что не дано ему видеть такую птицу, даже издали.

Сай с Симом начали постоянно уходить далеко в горы,приносили небольшие тушки горных козлов,которые в огромных количествах расплодились повсюду. А мама и дед коптили-вялили мясо, делали запасы на дальнюю дорогу. В один из таких дней, на обычной охоте Сим вдруг насторожился – втянул носом воздух и неожиданно для Сая бросился ему в ноги.

–Сим, ты чего?

Сим как-то ловко умостившись между ног, разом увеличился в размере и рванул с места, Сай едва успел вцепиться в его густой мех. Он несся с огромной скоростью, все слилось в одну сплошную размазанную линию, и Сай просто закрыл глаза, поняв, что Сим не зря так взволновался. Бешеный бег лабиса все-таки закончился, Сим остановился и рыкнул.