Текст книги "Я (не)твоя собственность (СИ)"
Автор книги: Надежда Борзакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
– Семицветик, все нормально? – словно почувствовав, как я напряглась, спросил Макс.
– Да! – мой голос зазвенел. – Да, все замечательно!
Внутри тоскливо заныло. Платеь измято, прическа и макияж испорчены, а там, в зале остывает ужин. То, как волшебно мне было с Максом совсем недавно не отменят того, что… Как теперь ему сказать?
Из глаз покатились крупные, как у ребенка слезы. Я жалобно всхлипнула, сильно закусив губу. Ей стало больно. И я из-за этого разрыдалась еще сильнее.
– Семицветик… Све-е-ет, – Макс включил лампу на тумбочке, усадил меня на кровати, сам устроился напротив с тревогой заглядывая в лицо.
– В чем дело, а? Я тебе сделал больно?
Я замотала головой, громко всхлипывая.
– Так что? Скажи мне?
Какая же я дура! Было бы из-за чего рыдать! Но понимание этого не успокоило, а наоборот… Макс обнял меня, прижал к груди. Гладил по волосами, прося не плакать и рассказать, что же случилось.
– Это гормоны! Конечно! Точно они! Неужели я теперь превращусь в одну из этих истеричных куриц, рыдающих без повода?
– Милая, давай прямо завтра сходим к твоему врачу! Уже слишком долго задержка, я начинаю беспокоиться, – проговорил Макс и я поняла, что про гормоны и куриц сказала вслух.
– Нет, Макс, – я отстранилась.
Рыдать как-то сразу перехотелось. Наоборот, меня разбирал смех.
– В смысле нет? Я сказал сходим, значит сходим…
– Нет! То есть да, сходим! – сквозь смех выдавила я. – Но только такая задержка абсолютно нормальна. Это потому, что я беременна!
На лице Макса калейдоскопом сменялись эмоции. Пятьдесят эмоций Боева, умудрился выдать мой паникующий в ожидании реакции на новость беременный мозг.
Замешательство, удивление, тревога, беспокойство…
– Све-е-етка! Семицветик, – обнял меня подрагивающими руками слишком крепко, так, что хрустнули кости, потом отстранился, заглянул в лицо, – ты уверена?
– Сделала тест, – выдавила я. – Точнее четыре. Все положительные. Макс, я знаю, сейчас это невовремя…
На лице мужчины расцвела широкая улыбка.
– Разберемся там, вовремя, невовремя, – он легонько поцеловал меня в губы. – И что теперь? Что люди делают в таких случаях? Я же… Честно говоря не вникал. Повода не было…
– Я к врачу записалась на завтра.
– На сколько?
– Девять утра.
– Хорошо, сейчас напишу секретарше, что меня до двенадцати не будет. Хватит столько времени.
Я закивала.
Макс нашарил на полу смартфон и стал писать сообщение секретарше. У него даже рубашка почти не измялась. Так, только ширинка на брюках расстегнута и все. А я вся растрепанная, с опухшими от слез глазами и в платье, сбившнмся на талии. Сидела и ждала…
– Что?
Утонув в мыслях, я не заметила, что Макс на меня смотрит.
– Макс, я… Я не понимаю… Ты рад? – голос дрогнул. В горле собрался комок, в носу защипало.
Мужчина стушевался, отложив телефон, потер лицо, запустил пальцы в волосы. Усмехнулся.
– Ты прости, Свет, – сказал, обхватив руками мое лицо. Я почувствовала, что они холодные, как лед и немного дрожат. – Прости, я как дурак себя веду. Ни слова не сказал. Рад! Конечно рад. Просто в шоке немного, понимаешь? Как-то не осознаю еще. Но рад. Я… я еще тогда хотел с тобой ребенка.
Он стал слегка дергано целовать мои скулы, лоб, потом до губ добрался и задержался надолго.
– А ничего, что мы трахались? Ему как, нормально?
– Честно, не знаю, – внутри похолодело. – Но я себя отлично чувствую, к тому же мы вчера тоже…
– Да. Надо будет у врача уточнить, – он почесал в затылке. – Может, тебе нужно что-нибудь? Воды там принести?
– Нет, но… Я бы поела. Все стынет. Только в порядок себя приведу.
– Ага. Я тебя жду.
Я сбегала в ванную, смыла остатки макияжа, поправила прическу. Благодаря тому, что платье трикотажное, оно не измялось. Десять минут и я выглядела почти так же, как когда шла встречать Макса. Разве что была ненакрашена и глаза слегка покраснели. Зато они радостно блестели, а на щеках играл румянец. Истертые губы призывно алели. Я была какой-то по-особенному красивой. Необычной. А может, это только казалось. В любом случае, собственный внешний вид меня вполне устраивал.
Конечно же, никакие блюда не остыли. Заботливая и проворная Ольга за несколько минут все разогрела и подала к столу.
Как только мы начали есть, в дверь позвонили. Именно в дверь, не в домофон. И открывать пошел Макс. Мы кого-то ждем? Я с интересом выглянула в прихожую и прислушалась к разговору. Тот был коротким. Несколько секунд и Макс вернулся с букетом белоснежных роз, перевязанных белоснежной же шелковой лентой. Миниатюрный, пышный, он источал потрясающе нежный аромат. Так пахнуть могут только самые живые, натуральные розы. Полутораметровым «деревьям» такое не снилось.
– Милая, – протянул мне букет.
С улыбкой я сунула в него нос, вдыхая поглубже. Подоспевшая Ольга вскоре забрала у меня цветы затем, чтоб поставить их в вазу.
Мы принялись за еду. Та была потрясающе вкусной, а может переполняющее меня счастье просто усилило ощущения. Нет, конечно же, Ольга отлично готовила, однако я не помню, чтоб раньше у меня возникало желание вылизать тарелку.
Много говорили о будущем. Как-то неловко и в то же время радостно. Наверное так всегда бывает, когда двое людей только начинают привыкать к мысли, что скоро станут родителями и жизнь их кардинально изменится.
Глава 36
Макс
Я лежал в полумраке, иногда поглядывая на мою спящую малышку. Длинные волосы разметались по подушке и моей груди шелковистыми волнами. Овал тонкого миниатюрного лица, абрисы век, маленького носа и пухлых губок едва вырисовывались. Но, если б умел рисовать, то без труда воспроизвел бы на бумаге каждую ее черточку. А все равно смотреть хотелось неотрывно, но я боялся этим ее разбудить. Недавно ведь только уснула из-за всех этих эмоций.
Всех этих эмоций.
У нас с ней будет ребенок.
Вспомнил, как одиннадцать лет назад думал об этом. Мечтал. Заработать бабло, купить нам хату. Потом ей кольцо. С самым красивым, сверкающим, как солнце, бриллиантом. Который хоть на толику ей под стать. Предложение сделать. Свадьбу сыграть. А потом, чтоб сына мне родила. И дочку потом.
Тогда, в то время, в двадцать один год и сдырявыми карманами я, оказывается, ощущал большую готовность стать отцом. А сейчас…Я стал одним из самых алиятельных и опасных людей в городе. Бабла немеряно, лет за тридцатку перевалило, а меня кроет не по-детски. Потому, что Буш в затылок дышит и рано или поздно быть у нас войне. Войне, в которой малышка – мое слабое место, по которому обязательно попытются ударить. А если еще будет ребенок… Капец. Но, если по-чесноку, даже не столько в Буше дело. Его, как и любого другого, я быстрее на ремни порежу без ножа, чем позволю на пушечный выстрел подойти к Свете и… и к ребенку.
Сколько в том, что… Ну, какой из меня отец?
Вспоминал своего. Он ведь тоже бандосом был, как и я, и не важно, что наркоту в подворотнях толкал, а не в кабинете на вершине баснословно дорого бизнес-центра сидел, занимаясь «слиянием и поглощением». Мать любил. И меня тоже. Помню, как розы ей охапками таскал, как в любви признавался. Как со мной конструктор собирал. Водить учил, посадив себе на колени. Как стрелять из пистолета давал. Настоящего. Как мы втроем в парке гуляли, на атракционах катались. И как в первый класс меня с ветерком на «мерсе» вез.
Любил ведь. Это точно. Я точно это помнил.
А еще я помнил, как в нашу квартиру – крутую, в евроремонте, приехали менты. Как надели на отца наручники и увели под вопли матери предварительно раскурочив весь дом. Специально. По беспределу. Как мама не переставая рыдала потом. Как после суда, меня в школе, в третьем классе, сынком барыги прозвали. Все, даже учителя. Все, кроме Кира.
Мало было отцу любви этой, выходит, чтоб не подписать меня и мать на все дерьмо, что кроется за клеймом семьи наркодиллера. Не помогла она ему, не справился он. Но я его не виню. Давно уже не виню. Много лет... Скорее всего.
И как-то вдруг, внезапно, пришло ко мне понимание – не позволю я своему ребенку повторить мою судьбу. Не дам любимой женщине носить клеймо бандитской шлюхи. Не позволю и все. И отцом буду нормальным. Тем, которым мой ребенок сможет гордиться. Который сможет приходить к нему на футбольные матчи. И на школьные концерты. И на выпускной вечер. Под руку с его счастливой мамой. Тем, кто сможет стать ему не просто отцом, а хорошим примером.
Хорошим.
Да.
Всю свою жизнь я двигался от одной цели к другой. И каждая навая бал сложнее предыдущей. Выжить. Подняться. Получить. Сделать своей. Теперь у меня появилась новая цель. Пожалуй, сложнее всех вместе взятых, которые уже достиг.
Светало. Лучи ленивого осеннего солнца постепенно заползали в комнату, касались лица малышки. Какая она… Не просто красивая – красивых много. Натуральных и деланных – полно. Одинаковых, взаимозаменяемых. Но таких, как она, больше нет в природе. Я проверял. Бесконечно долго проверял, пытаясь забыться хоть ненадолго. Но не получалось. Каждое лицо и тело лишь подчеркивало то, что его обладательница – не она. Каждая ночь, проведенная с другой, была еще одной ночью, в которую со мной не было ее.
Света
Меня разбудил запах кофе и яичницы. Сладко потянувшись, я открыла глаза и наткнулась на улыбающееся немного сонное лицо Макса. Одетый в черную футболку и серые тренники, он держал в руках деревянный поднос-столик. На том, помимо чашки кофе и тарелки с омлетом красовалась миниатюрная вазочка с хрупкой алой розой.
– Доброе утро, спящая красавица, – мужчина поставил поднос на тумбочку, склонился ко мне и поцеловал в губы. Потом склонился к животу. – И тебе доброе утро. Кто ты там, м? Кстати, мы пол сегодня узнать сможем?
Я расхохоталась.
– Ма-акс, еще для этого слишком рано. У меня же примерно шестая-седьмая неделя, а пол видно на узи только после двадцатой.
Он забавно нахмурился, видимо обдумывая, как считаются все эти недели. Потом поставил мне на колени завтрак. С аппетитом разделавшись с ним, я сбежала в ванную приводить себя в порядок. Приняв душ, стала боком к зеркалу. С полминуты всматривалась в талию так, словно за одну ночь могло что-то измениться. Посмеявшись над собой и обозвав мысленно дурой, высушила волосы, сделала укладку, намазалась кремами и направилась в гардеробную одеваться.
Выбрала теплое трикотажное платье-свитер черного цвета, асфальтовые плотные колготки и высокие сапоги на среднем широком каблуке. И вот, когда застегивала молнию на правом, вдруг стало очень-очень страшно. Словно эйфория от новости и реакции Макса схлынула, как море при отливе с берега.
Сперва я думала, что Макс меня купил и с ужасом ждала расправы, потом его ранили, потом меня, потом были его приступы, потом… Могли ли эти события негативно сказаться на ребенке? Так я ж еще и как наивная дура ждала у моря погоды вместо того, чтоб пойти и сделать тест…
Всю дорогу до клиники в голове вертелись все эти тревожные мысли, вызывая внутреннюю дрожь. В кабинет я сначала зашла сама, оставив Макса ожидать в коридоре.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Татьяна Сергеевна, мой гинеколог, после вопросов о дате начала последних месячных и сроке задержки.
– Хорошо… Отлично! Только слегка нервничаю. Понимаете, эти два месяца у меня были очень непростые в плане стрессов. А еще меня подстрелили… Я антибиотики принимала. Обезболивающие!
– На таком раннем сроке все это не могло повлиять на плод, – с улыбкой проговорила женщина и я выдохнула.
Сделав необходимые записи и назначив анализы, она предложила пройти в кабинет узи.
Макс увязался с нами.
И вот, раздевшись за ширмой, я прилегла на кушетку. Татьяна Сергеевна, усадила Макса так, чтоб он и я могли видеть монитор. Потом осторожно ввела мне датчик.
– Давайте посмотрим.
С замирающим сердцем, я уставилась на происходящее на экране. Ну и что здесь можно понять?
– Что ж, срок, как я и предполагала примерно семь недель, плод находится в матке, – она указала на небольшое темное пятно с маленьким светлым у одной из его стенок на экране. – Сердцебиение отличное. Вот, послушайте.
Она нажала какую-то кнопку и кабинет наполнил частый и четкий стук. Сердечко нашего ребеночка! Мои глаза наполнились слезами. Монитор, экран, голубая форма врача и лицо Макса стали расплываться перед ними.
– Все в норме. Сдадите анализы и жду вас на прийом, – сказала Татьяна Сергеевна, вынув датчик.
Пока я одевалась, Макс с ней общался, задавал вопросы….
Господи, я в тот момент была самой счастливой. Напуганной, полной тревог, в смятении, а все равно – самой счастливой. Рядом со мной был любимый и мы с ним ждали ребенка.
Ах, если бы только знать, что готовит будущее… Мы бы уехали. Мы бы просто взяли и сбежали на край света. Плевать на деньги. На все плевать! Не важно, не имеет значения абсолютно ничто кроме нас троих. Нашей такой маленькой семьи, выстрадавшей свое недолгое счастье.
Если бы только знать.
Глава 37
Токсикоз подкрался как-то вдруг. Свалился, как снег на голову на старте восьмой недели. Вот вроде бы вечером все еще было отлично, а поутру, едва втянув носом первые нотки запаха готовящейся яичницы по пути в кухню, я бросилась в ванную.
– Свет, тебе плохо? – с беспокойством в голосе спросил Макс из-за двери.
– Нормально, – выдавила я. – Не входи.
Но он, конечно же, вошел. И застал меня на коленях в обнимку с белым конем.
– Ма-а-акс…
– Тридцать три года уже Макс, – пробурчал он.
Помог мне встать с пола и усесться на стульчик, имеющийся в ванной комнате. Намочил полотенце, приложил ко лбу. Я захныкала от удовольствия, которое подарило прохладное прикосновение.
Протерев мне лоб и шею, Макс присел на корточки.
– Как ты? – спросил, нежно касаясь кончиками пальцев моего лица.
– Нормально, вроде бы, – медленно ответила, проверяя, не начинает ли тошнить снова.
Вроде не начало. Для профилактики я попросила Макса принести мне завтрак в спальню и чтоб вместо яичницы была овсянка. Ее я сумела одолеть без проблем.
– Я дома сегодня поработаю, – объявил Макс, когда я доела. – Днем прогуляемся.
Я уже открыла рот сказать, что мое состояние абсолютно нормально для первого триместра, но внезапно глаза наполнились слезами от того, как мило, что Макс готов отложить дела просто потому, что мне нехорошо.
– Свет, что?
– Это гормоны, – жалобно всхлипнула я, прижимаясь к его плечу.
И с того дня перепады настроения стали моими верными спутниками вместе с утренней тошнотой. То, что Макс стал приносить мне в постель завтрак очень помогало, как и мелкие перекусы вместе с ежедневными долгими прогулками, на которых он часто меня сопровождал. Специально приезжал для этого из офиса.
Каждый день я делала легкую зарядку, рисовала у окна в зале, прерываясь на то, чтоб вздремнуть, ведь усталость иногда нагребала так, словно мне не двадцать девять, а шестьдесят. Гуляла, много читала о беременности и родах, планировала, как только пройдет токсикоз, записаться на курсы будущих родителей вместе с Максом.
А еще в один из дней позвонила маме. Это был наш первый разговор после той ссоры в больнице и, несмотря на повод, прошел он не так, как я планировала. Сдержанные поздравления, вопросы о самочувствии, навевавшие мысли, что заданы для галочки… Все уложилось в восемь с половиной минут. А мне так сильно нужна была сейчас мама. Набирая ее номер, я даже мечтала, что моя беременность сблизит нас. Что она будет рассказывать, как носила меня, давать советы, как справляться с тошнотой, что есть и какие витамины принимать… Что пообещает приехать ближе к родам и потом помочь с младенцем. Но всего этого не произошло. Чудес на свете не бывает. И это было очень-очень больно и обидно.
Но новая я не позволила чувствам надолго себя захлестнуть. Нужно думать о ребенке, а ему все эти стрессы ни к чему. Ему? Ей? Ах, скорее бы уже можно было узнать, кто же у нас будет.
Покинул меня токсикоз тоже как-то внезапно и, даже забавно, аккурат тридцать первого декабря. Словно в подарок к Новому году. Проснувшись я не ощутила привычной тошноты. Не ощущала ее и весь день, хоть нарочно нюхала абсолютно все, от чего еще буквально вчера мутило.
– Макс, меня не тошнит!
– А? Я сейчас! – бросил он, очевидно не расслышав и собравшись сбегать за каким-то тазиком.
– Не тошнит, Макс, – уточнила я.
Подошла, обняла его, подорвавшегося с дивана, на котором сидел с ноутбуком, разбирая почту.
– Кажется, оно закончилось.
– Понаблюдаем пару дней, – назидательно сказал Макс, прижимая меня крепче, – Все равно не гасай особо.
«Гасать» я и не собиралась. Как-то незаметно, я даже ходить стала медленнее. Не то чтоб беременность уже очень нарушала мое состояние. Я читала, насколько тяжело бывает некоторым, вплоть до больницы. У меня же так, легкое недомогание. А все равно даже вот такая вещь, как походка поменялась.
Подошла к елке. Высокая, пушистая красавица стояла у окна в зале, источая особый, волшебный аромат. Вспомнила, как когда мы с Максом украшали ее, представляла, как в следующем году нас точно в такие же предновогодние дни будет уже трое… Улыбнулась про себя, машинально поглаживая животик. Тот, не то чтоб уже округлился. Просто не был таким плоским, как раньше.
– Ты не сказал про вечер.
– Надень что-то удобное, – отозвался мужчина. – Только именно удобное, Свет. И теплое.
Ну и на этом все. Что ж. В качестве именно удобного новогоднего наряда мною был выбран малиновый флисовый костюм, к нему белые берцы и белый же пуховик средней длины. Волосы я завила легкими волнами, сделала легкий макияж, подходящий к такому вот необычному наряду. Хотя, если честно, в чем встречать было без разницы. И даже где именно это произойдет. Главное с кем! С ним, с Максом! Могла ли я в прошлый Новый год о таком хотя бы мечтать? Что мы с Максом будем вместе, что я буду от него беременна… Едва ли.
– Умница, – одобрительно хмыкнул Макс при виде моего наряда.
В сопровождении охраны мы покинули дом. На улице во всю валил снег. Укутывал белоснежным покрывалом тротуары, деревья, крыши домов. Навевал ощущение сказки. Детское, давным-давно позабытое. Макс сам сел за руль, охранники разместились во второй машине. Мощный мотор с рокотом завелся и мы медленно покатили по улицам. Не сразу я поняла, куда именно мы едем. А когда это случилось, сердце сладко заныло. Тот самый дом. Совсем-совсем такой же, как я помнила. Разве что в парадном ремонт сделали, а так…Сердце сладко заныло. Пусть последнее воспоминание об этом месте и было горестным, однако его затмевали другие. Счастливые. Из прошлого и настоящего. Макс привел меня на крышу. Усыпанная снегом, она казалась белым и пушистым облаком, плывущим по небу. Поддерживая за талию, подвел поближе к краю. И вид на город был сказочным. Огни, украшенные к празднику улицы, даже елка вдалеке.
– Так хотел встретить наш первый Новый год здесь, – прошептал Макс, обнимая меня.
Я лишь закивала, не в силах говорить от переполнявших меня эмоций.
Через несколько минут в небо взлетели фейерверки. Макс поцеловал меня и на несколько минут мне показалось, что не было всех этих лет. Что мне снова восемнадцать и я прежняя юная наивная девчонка. Впрочем, как оказалось в будущем, в тот момент я все еще такой была.
Глава 38
Восьмого февраля мне пришло сообщение от Вики. После того, как Макс «по приколу» помог ее Вячеку, девушка почти не писала и не звонила.
Tory: «Привет, дорогая! Ты уже придумала, что наденешь в субботу?»
Обычно она писала что-то подобное перед мероприятиями, предлагая вместе выбрать платья. Но Макс ни о каком не говорил…
Svetlana: «Привет! Да нет, пока…»
Tory: «Как нет? Шутишт? Меньше двух недель осталось. Ну ты даешь!»
Svetlana: «Ты права, что-то я забегалась. Сегодня точно нет времени, а вот на днях, может, прошвырнемся по нашим?»
Tory: «Напишешь, я посмотрю, когда смогу выделить время».
Усмехнувшись, я отложила смартфон. Ничем кроме спа, шоппинга, зала и тому подобного Вика в жизни не занималась. Впрочем, практически точно так же, как и я. Раньше. Дав себе лишь пару минут на то, чтоб прослезиться по проведенным в вакууме по собственной глупости и слабости годам, я направилась в кухню. Попросила Ольгу заварить мне травяной чай с горсткой фиников. Пока перекусывала, зашла в сеть взглянуть, что у нас в следующую субботу.
Со Славецким мы на протяжении каждого года минимум трижды в месяц посещали различные мероприятия, а в декабре и вовсе практически не вылезали с раутов. Только успевай выбирать платья. Макс был не таким публичным, однако имелись события, на которых он присутствовал обязательно. И крупнейший благотворительный вечер, который как раз и был запланирован в следующую субботу, точно один из них. Почему тогда Макс мне не сказал? Собрался идти один, без меня? Ну, нет, такого не может быть… или может?
Отнесла тарелку и чашку в мойку, потом пошла к зеркалу в прихожей. Посмотрела на себя. На свой двадцатинедельный животик. Он уже заметно округлился и выступал вперед. Я пока набрала совсем немного, но все-таки фигура уже далеко не та…
Уютный махровый халат вместо стильного домашнего платья. Макияжа ноль потому, что лень сегодня победила тягу к красоте. На голове двухдневный пучок.
Все время, что мы вместе, как одиннадцать лет назад, так и сейчас, Макс за небольшим исключением видел меня только красивой и ухоженной. И стройной, как тростинка. А сейчас я не то что бы жирный зачухан, но все-таки далеко уже на высоте, как раньше. Не тонкая лань с завитыми волосами до талии.
Мы почти никуда не ходим вместе в последнее время. И секс, хоть гинеколог тот никогда не запрещала, у нас теперь бывает два-три раза в неделю.
Под ложечкой тревожно засосало. Могло быть, что Максу я разонравилась? Что он меня разлюбил?
Макс приехал в девять тридцать вечера, а не в семь, как обычно. Привез мне красивый букет пурпурных орхидей. Последнее время меня тошнило и от запаха роз, и от запаха пионов, а вот орхидеи в такую немилость пока не попали.
– Я ужинать не буду, Свет, поел в ресторане с партнерами, – сказал он, поцеловав меня в нос.
– Хорошо, – выдавила я.
Он обошел меня и направился в ванную. К горлу подкатил комок, запах цветов внезапно стал горьким. Поел в ресторане. Значит какое-то афтерпати после сделки. На такие мероприятия, случается, берут «девочек» для компании…
На автопилоте я поставила цветы в воду. Слезы прямо-таки душили. Что, если эта его любовь ко мне всего лишь дань прошлому? Юности, мечтам, жажде мести в конце-концов? Все на эмоциях, адреналине! А теперь вот, в тишине и в рутинном быту… Вдруг он понял, что перепутал любовь с памятью о ней? С эмоциями от той подставы а потом от того, что я, оказывается, его не предавала и продолжала любить все эти годы.
С звоном я опустила вазу на журнальный столик в зале. Желание поплакать сгорело в огне злости. Причем не на Макса, а на саму себя. Решительным шагом я направилась в спальню. Слышала пару минут назад, что Макс туда зашел.
Когда открыла дверь, он писал что-то в смартфоне. Постояла, подождала, пока отвлечется. Ждать минут пять пришлось.
– Свет, в чем дело? – проговорил, не отрываясь от смартфона.
– В следующую субботу благотворительный вечер от фонда первой леди.
– Угу. Придется поехать еб… лицом посветить пару часов, – хмыкнул Макс.
– А… а я?
– Для тебя этот балаган, наверно, будет слишком утомителен, – головы он так и не поднял.
– Не настолько утомителен, чтоб не смочь побыть там пару часов.
Пауза. Нахмурившись, он отложил наконец телефон.
– Точно? – пристально посмотрел на меня.
– Да, – уперлась взглядом в ответ.
Так, словно на дне синих глазах мужчины могло быть написано «Я тебя разлюбил». Но, там были только сосредоточенность и напряжение.
– Отлично. О лимите на карте не думай, – Макс обнял меня.
Руки холодные и сомкнулись на мне словно стальные тиски. На напряженных скулах играли желваки.
– Макс, у нас какие-то проблемы? – вскинув голову, я поймала его взгляд.
– В смысле? – в голосе мужчины зазвенела сталь.
Синие глаза потемнели, брови нахмурились. Так, словно я сказала что-то страшное.
– Ну… Мы не ходим никуда, ты меня почти… Почти сексом не занимаемся. Ты на работе задерживаешься. И про благотворительный вечер промолчал. Может… Может ты разлюбил меня?
На последнем предложении я не совладала с голосом. Комок подкатил к горлу, а к глазам слезы.
А Макс как-то внезапно расслабившись, запрокинул голову и захохотал.
– Я… Я на работе задержался первый раз за хрен сколько времени, Света-а-а-а, – говорил сквозь смех, обнимая меня крепче. – Контракт подписали, ужинать пошли. А про куда-то ходим, ну так и я без тебя никуда не хожу, нет? Беспокоюсь, чтоб ты не уставала. Насчет секса, – горячие руки скользнули по талии, погладили округлившийся живот, – я, честно говоря ему навредить боюсь. Ну, блин, срываюсь же иногда. Вдруг что-то сделаю. Поэтому только когда уж совсем невмоготу… Све-е-е-т, ты долго думала, прежде чем такое придумать?
– А про вечер, – выдавила я, стараясь не разрыдаться потому, что дура.
– А про вечер, – он резко посерьезнел.
Взял меня за руку, подвел к кровати, усадил на нее. Сам сел на корточки, оперевшись локтями мне на колени.
– Милая, у меня врагов много. Беспокоиться не о чем, но все-таки… Я не сильно хочу светить, что моя жена беременна, понимаешь? Как бы это объяснить…
– Боишься, что нам навредят…
– Я этого никогда не позволю, – Макс рассеянно погладил меня по животу.
– Сказал бы…
– Если б было о чем беспокоиться, то сказал бы. А так… Это просто кукуха моя, потому не хотел зря беспокоить. Обсужу на днях с психотерапевтом.
– Я надену такое платье, что ничего не будет видно. Да и… Если не появимся, то, по-моему возникнет больше интереса, нет?
– Ты права.
И вот в этот момент я почувствовала, как в животе толкнулось. Прямо Максу в ладонь. Он с тревогой в глазах посмотрел на меня.
– Это что?
Толчок повторился. Сильнее и четче.
– Это…, – лицо Макса стало расплываться из-за наполнивших глаза слез, – это наш ребенок, Макс. Он зашевелился.
Макс зажмурился на несколько секунд. Сжал потом пальцами переносицу. Показалось, я увидела, как в уголках его глаз блестнули слезы. Склонившись, муж раздвинул полы халата и прижался губами к голой коже.
– Ну, здравствуй поближе. Кто ты там есть, мой малыш. Как же я вас люблю. – хрипло прошептал он.
Глава 39
Мы дождались двадцатой недели, чтоб знать более-менее наверняка. И вот, ранним зимним утром, приехали в клинику на узи. Кто же ты? Сыночек? Доченька? Много говорили с Максом, кого бы хотели первым. Все равно, по факту обоим. Лишь бы здоровый.
– Как себя чувствуете? – осведомилась после приветствия Татьяна Сергеевна.
– Отлично, – ответила я.
Макс добавил подробностей. Что ем, сколько гуляю на свежем воздухе, сколько сижу в кресле с альбомом в руках. Врач улыбнулась. А я в который раз подумала, как мало, наверное, бывает настолько заботливых отцов. Буквально проживающих беременность вместе со своей женой.
Мне померяли талию, потом давление и вес. Дальше предстояло узи и сердце учащенно забилось. Вот, через пару минут, мы узнаем, кого же ждем.
Гель был холодный, а рука Макса теплой. Татьяна Сергеевна развернула к нам монитор и приложила к моему животу датчик. Через несколько секунд на экране появилось изображение настоящего ребенка. Очень маленького, но… Самого настоящего. У него ручки, ножки, головка… Иногда я не могла поверить, что внутри моего тела растет самый настоящий живой ребенок.
– Это мальчик, – улыбнулась врач, – Вот, видите, – указала пальцем в экран.
Мальчик… Наш маленький сыночек. Макс поднес мою ладонь к губам и поцеловал. Я почувствовала, что губы его подрагивают.
– У вас будет сын.
Я рассмеялась. Или расплакалась. Даже не знаю. Эмоции, сладкие до боли, рвались наружу.
Нам распечатали фото. Еще одно для будущего альбома, который теперь уже можно покупать. Мы поехали за ним сразу после приема врача. В магазине приятно пахло новой бумагой, краской и кожей. Я брала в руки альбомы, трогала пальцами красивые обложки. Представляла, как дома вклею один из своих тестов с подписью даты и времени. Потом фото с первого узи, потом со второго…
– Может этот? – Макс держал в руках толстый альбом, затянутый в темно-синюю кожу с золотым обрезом.
Я взяла его в руки. Красивый. «Пацанский».
– Пацанский, – сказал муж, словно услышав мои мысли.
– Мне нравится.
А потом мы приехали домой и, сев на диван в зале, стали вклеивать самые-самые первые фото нашего будущего сыночка. Даже пообсуждали имена. После Макс уехал в клуб, а я стала собираться на встречу с Викой, о которой договорились заранее. Слова Макса о том, что лучше не светить положением въелись в подкорку, потому я надела спортивный костюм с объемным худи, мысленно благодаря дизайнером за моду на оверсайз, а свою генетику за худобу.
Надев поверх котюма пуховик и прихватив рюкзачок, в спопровождении Димы направилась к машине. Благодаря середине дня дорога до «нашего» торгового центра заняла двадцать минут. Вика как всегда опаздывала, потому я зашла в кафетерий выпить латте с заварным пирожным. Поскольку мой врач не против, то почему бы не побаловать себя любимым напитком?
Малыш снова толкнулся и я положила руку на живот, поглаживая его. А-а-а, блин, нужно будет контролировать такие порывы при людях. И все это, конечно, хорошо, но дело движется к весне, а живот будет только расти. Как скрывать беременность тогда?
– Привет-привет, – подлетела ко мне Вика и, обдав тяжеловатым запахом парфюма, поцеловала в обе щеки.
Токсикоз остался в прошлом, но все равно душный аромат заставил поморщиться.
– А ты все ешь, да? Смотри осторожнее, дорогая. Мы с тобой не молодеем, метаболизм не тот. И так вон ты, извини, заметно вес набрала.
Она сморщила сделанный носик.
– Зато ты очень похудела, – отозвалась я, – умница.
– Да, а как же иначе. Подростающее-то поколение наступает на пятки…
Подозвав официанта, Вика заказала себе матчу. А потом с энтузиазмом принялась делиться новостями. У кого что да как. У той новый йорик, у другой – шпиц, у третьей – муж. Четвертая развелась, а пятая родила и набрала десять килограммов. В пол уха я слушала болтовню подруги и старалась не погружаться в паганое ощущение, что просто-напросто просрала семь минувших с окончания университета лет прячась от боли вот в такой вот абсолютно пустой жизни, состоящей из спа, шоппинга, салонов красоты, светских раутов и сплетен. По собственной глупости и слабости дала Славецкому себя сперва ограбить, потом просрать отцовский бизнес, потом… Так, все! Прошлого не вернуть и не изменить. И нечего за него себя казнить. Какой смысл? Тем более в моем положении.
Когда Вика доцедила свою матчу, мы направились искать платья. Торговый центр был миниатюрный и «не для всех», потому и магазинов в нем было всего-то полтора десятка. Однако, как оказалось, даже такой «променад» в Викиной компании способен утомить меня уже за полтора часа. Особенно с тем, что все имеющиеся фасоны платьев абсолютно не подходили беременной мне.
