Текст книги "Ожившая весна (СИ)"

Автор книги: Надежда Борзакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Ожившая весна
Надежда Борзакова

Глава 1

– Ты понимаешь, о чем я. Такому как я рядом с тобой не место. Мы как день и ночь.

– Как утро! И как вечер. Как самое прекрасное время, когда любимые вместе, – я закрыла его рот ладонью, не давая возразить.

 – Ты меня тоже особо не знаешь. По крайней мере, не больше, чем я знаю тебя. А когда защищал, рискуя жизнью, убивал за меня, так знал еще меньше.

*****

– По-моему, ты преувеличиваешь, впрочем, как всегда. И Антон твой туда же.

Я буквально увидела, как Инна закатила свои янтарные глаза на другом конце линии.

– Я б вообще никуда не уезжала, если честно. У нас столько охраны… Да к тому же, я уверена – максимум месяц еще, и власти с ними разберутся.

– Они уже второй месяц разбираются и все никак…, – связь оборвалась. В последнее время с ней вообще творилось черт-те что. Могла вообще пропасть на несколько минут, а ловила почти всегда с жуткими помехами.

Перезвонила. Вызов вообще не шел – сразу короткие гудки. Такое было впервые. Я засунула телефон в карман, подошла к чемодану и застегнула на нем «молнию». Открыла следующий, чтоб в который раз проверить, не забыли ли мы чего впопыхах.

Фрагменты из роликов на Ютуб, напоминающих теперь фильмы ужасов, в которых зомби набрасываются на людей, то и дело всплывали в памяти. Впрочем, и официальные новости были уже не на много лучше. Разве что акценты были расставлены иначе, и каждый сюжет заканчивался фразой вроде: «Власти делают все возможное для стабилизации ситуации. Оставайтесь дома и не паникуйте». Пока они еще были – телевидение и Интернет, не паниковать было чуточку проще.

Я подошла к высокому панорамному окну, ведущему на террасу. Отодвинула створку и вышла на улицу. Светило солнце, зеленела молодая травка и было слишком тепло для середины апреля. Одетой только в футболку и джинсы мне холодно не было.

Пару раз глубоко вздохнув, я обвела взглядом участок у дома. Но ни огромный бассейн, ни выложенные белым камнем дорожки, окруженные аккуратно постриженными вечнозелеными деревьями, ни даже поселившаяся на нашем заборе недели две назад колючая проволока не давали сегодня ощущения подобия покоя. Еще и Антона нет. Уехал на какую-то особо важную деловую встречу несколько часов назад. И какие могут быть дела сейчас? Ведь казавшаяся нерушимой бизнес-империя семьи моего мужа похожа теперь на развалины, как и все остальное…

Я перезагрузила телефон и набрала Антона. Без толку. Прошлась немного по улице, повинуясь все еще не забытой привычке «ловить сигнал».

Ничего.

Еще в феврале начали появляться единичные новости о заболевших неизвестным ранее вирусом. Но звучали они на тот момент как-то нестрашно. Заболевших было не много, все они находились в других странах, а в одном предложении со словом симптомы всегда звучало «гриппоподобные». Грипп у нас каждый год. Неприятно, но… Не страшно.

Но очень быстро новостей, подробных новостей, становилось все больше, как и заболевших. Одна за другой страны вводили карантин – сперва только в учебных заведениях, потом в отдельных городах, а потом уже повсюду. Отменялись авиарейсы, закрывались границы. Вводилось чрезвычайное положение.

Снова и снова в новостях мелькали жуткие кадры с зараженными людьми: огромные синяки на коже, кровь из глаз, носа и горлом. Заболевание длилось от трех до пяти дней и всегда заканчивалось смертью всего зараженного организма, кроме небольшой части мозга, из-за которой труп и «воскресал». О последнем поначалу говорилось только в неофициальных источниках. Но вскоре то, что умершие от вируса «поднимаются», начинают питаться живыми, и что их укусы – дополнительный источник заразы, а уничтожить их окончательно можно только повредив мозг, объявили уже власти.

Как в долбанных фильмах ужасов.

Даже Антон, мой Антон, давно уже перестал посмеиваться над моим беспокойством и, впервые за весь период наших отношений всерьез озаботился безопасностью, а сейчас и вовсе решил увезти нас в горы – меньше людей, меньше заразы. Инна и Коля – младший брат Антона и его жена, и еще несколько «своих» – тоже поедут. Выехать мы должны были послезавтра, но внезапно вчера вечером Антон сказал, что едем сегодня.

Ситуация усложнилась, но ты не волнуйся, детка.

– Ната, – я и не заметила появления Снежки, – я уже все, проверь, пожалуйста.

Она протянула мне тетрадку. Ежедневные занятия помогали сохранить иллюзию подобия нормальной жизни хотя бы для нее. Мы сели прямо на порог, и я погрузилась в премудрости математики пятого класса. Снежана же замерла рядом серьезным рыжеволосым изваянием, ожидая вердикта. Ни Антон, ни тем более я, никогда не были к ней строги, оберегая едва-едва восстановленную специалистами психику, и все равно девочка ужасно переживала за свою успеваемость.

«Не хочу быть как мама, хочу быть как ты, Наташа».

Поначалу я, ужасно переживавшая за то, сумею ли поладить с девятилетним ребенком, очень радовалась такому ее отношению. Но чуть позже мне стало больно от осознания, что Антон, пусть и сам того не желая, воспитал в ней презрение к матери. Не то, что б на это не было причин, но…

Это все равно ее мама.

 – Все правильно, милая. Давай-ка заканчивай на сегодня, хорошо? Лучше упакуй все учебники уже.

Девочка кивнула и вприпрыжку отправилась наверх в детскую. Носившийся по двору йоркширский терьер Лаки подбежал ко мне, виляя хвостом, и я погладила его. В этот момент возле ворот началась какая-то перепалка. Я сначала подбежала посмотреть, а уж потом подумала, что там может быть что угодно.

– Сережа, в чем там дело? – спросила у одного из охранников.

– Не переживайте, Наталья Андреевна, – начал было он, но тут из-за забора донеслось:

–…не помешаешь забрать мою дочь!

– Уйдите по-хорошему или…

– Там мать Снежаны? – охранник опустил глаза.

– Пропустите…

– Антон Игоревич распорядился….

– Если не ошибаюсь, я тоже хозяйка этого дома, верно?

Он замешкался, но потом коротко распорядился пропустить. Сам шагнул вперед, прикрывая меня. Пара секунд, и она стояла передо мной, окруженная охранниками. Мы столкнулись впервые. С Антоном я познакомилась уже после их развода, которому предшествовало несколько лет выматывающей и в итоге проигранной им борьбы с ее зависимостью.

«Я не уследил. В бизнесе неприятности тогда начались, дома почти не бывал. А как-то прихожу, а Карина под кайфом».

Вот только молодая женщина, представшая передо мной, никак не вязалась с той сторчавшейся наркоманкой, которая была на фото, увиденных мною в сети.

Высокая и стройная, с фигурой как у модели с шоу «Victoria's Secret» его звездных времен, с такой же как у Снежки копной рыжих кудряшек и ясными голубыми глазами. Одета в джинсы и грубые ботинки, бежевый реглан и плотную рубашку в клетку – все чистое и аккуратное. Лицо бледное, уставшее, но не похожее на лицо человека, долго сидящего на игле.

– Хозяйка, пока ему это нужно, – горько усмехнулась она, – а потом он от тебя избавится так же, как и от меня. Хотя… в нынешних условиях он скорее всего просто свалит, бросив тебя подыхать в этой золотой клетке, если уже не свалил.

Глава 2

– Я… я не понимаю! – сбивчиво выдавила я.

– Конечно же не понимаешь, но мне плевать. Я забираю свою дочь! – и решительно направилась к дому.

– Нет. Вы никого никуда не заберете. И пришли сюда даже без маски…

Она засмеялась. Вернее, истерично захохотала.

– Эта зараза уже в каждом из нас. От масок нет толку и никогда не было.

– Что?

– Ты давно вылетала из своей золотой клетки, а, птичка?

– Вы сказали, что мы все заражены, – проигнорировав едкую реплику, уточнила я, – То есть что, все заболеем и…

– Заболеем, только если одна из тварей укусит, но не убьет. А потом сдохнем и поднимемся. Впрочем, любой умерший теперь оживает.

– Этого не может быть! – не может!

–... ими уже кишит все. Ума не приложу, почему этот урод до сих пор не…, – она умолкла, глядя мне за спину. Я обернулась и увидела Снежану. Дочка застыла в нескольких шагах от нас. На бледном лице с россыпью веснушек смешались злость, страх и боль.

– Доченька! – воспользовавшись замешательством охраны, Карина рванула к дочери.

– Уходи отсюда! Уходи! – завопила Снежана и подбежав ко мне, спряталась за спину, – Наточка, пожалуйста…

Тем временем охранники схватили Карину и потащили к воротам.

– Оставьте ее! – Я умудрилась перекричать вопли женщины. Парни остановились, но не отпустили. – Карина, успокойтесь, пожалуйста. Поймите –  увести дочь силком у Вас вряд ли получится в любом случае.

– Не отдавай ей меня! Не отдава-а-а-й, – рыдала малышка.

Я упала возле нее на колени, обняла.

– Снежинка! Снежи-инка, посмотри на меня. Никто тебя никому не отдаст, если только ты сама этого не захочешь. Никто и никогда, ты мне веришь? Веришь?

Она жалобно всхлипнула и кивнула.

– А теперь иди в дом и попроси Олесю Евгеньевну приготовить нам бутерброды, хорошо?

Всхлипывая, девочка послушно вернулась в дом. А я подошла к плачущей Карине.

– Знаю, скорее всего вы ненавидите меня. И я вас понимаю, правда. Но вы видите, в каком она состоянии. И то, что вы рассказали о… вирусе… И в общем… Давайте зайдем в дом и поговорим, пожалуйста. Всего несколько минут.

Я усадила ее на диван, наполнила два стакана водой, пододвинула один Карине и медленно выпила свой, давая время успокоиться.

Ей и себе.

Машинально опять попыталась перезвонить Инне, Антону. Результат тот же. Сделала звук звонка максимальным, и положила телефон на журнальный столик. Как только связь возобновится, они перезвонят.

Если возобновится.

– Вы сказали, что Антон… Что он избавился от Вас.

– А что он сказал тебе? Что я снарилась, а он как ни пытался, помочь не смог, и пришлось, как же это, удалить меня от дочери?!

Я вздрогнула. Именно эта фраза мелькала в коротких, полных боли рассказах Антона о бывшей жене.

– Ну так как, я похожа на наркоманку? – вскочив с дивана, она нависла надо мной.

– Похожа?

Вот так, вблизи был виден шрамик у нее под бровью и еще один – на лбу у кромки волос.

– Не похожа. Все это он придумал, да? Но зачем? – прозвучало так просто и обыденно. Так, будто я спросила о чем-то само собой разумеющемся. Или о чем-то, что не касается меня, и происходит в каком-то сериале, который мы обсуждаем.

– Однажды мы сильно поругались, – она опустилась на журнальный столик напротив меня, – из-за какой-то фигни начали, а закончилось тем, что он меня ударил. Рыдал потом, прощения просил. И я простила. И еще несколько раз. А потом, оклемавшись в очередной больничке, забрала дочку и ушла. Наивная дура – думала, все будет так просто, напишу заявление ментам и подам на развод. Ага, конечно. Он быстро нашел и…. Сказал потом – вздумаю разводиться, отнимет дочь. Я вздумала, он отнял. И промывал ей мозги, чтоб возненавидела меня.

За сколько там времени рухнул – а в том, что он рухнул, я теперь не сомневалась, весь мир? За месяц, два? Не удивительно, что мир одного человека – мой, мог рухнуть за несколько минут.

– Ах ты, сука тупая, – мы одновременно подскочили. В солнечных лучах, льющихся в незапертое панорамное окно, стоял Антон.

Глава 3

Мы с ним ссорились редко. Но, конечно же, я видела его злым. Особенно последнее время: в начале карантина из-за огромных убытков, а теперь уже просто из-за ситуации в целом. Но таким как в эту минуту он не бывал никогда. Никогда правильные черты его загорелого лица не искажала настолько жуткая и безжалостная гримаса, никогда светлые глаза, окруженные сеточкой морщинок-лучиков, не были такими. Жестокими, безжалостными…

–…тебе жить надоело, тва-арь!

– Папочка?

– Снежана, вернись в кухню! – заорала я, – А ты… Не подходи, слышишь?

Мы обе – Карина и я, уже вскочили и на дрожащих, непослушных ногах пятились назад. Бок о бок.

– Или что, детка? Че ты сделаешь, а? – одним прыжком, преодолев разделяющее нас расстояние, он схватил меня за горло и стукнул о стену так, что в глазах потемнело от боли.

– Ант-о-н, – из последних сил я схватилась за его руки в тщетной попытке оттолкнуть от себя. Но где уж там. Он выше, сильнее, а я задыхаюсь. Охватившая меня паника мешала предпринять хоть что-то. Хоть попытаться….

И вдруг на его голову с грохотом опустилась ваза. Отпустив меня, Антон потерял равновесие и рухнул на пол. Раздался тошнотворный хруст. Я тоже упала. Горло жгло огнем, жутко не хватало воздуха и, пытаясь глотнуть его хоть немного, я только еще сильнее кашляла.

– Наташа! Дыши, дыши, – Карина дрожащими руками обхватила меня, поддерживая. Будто на другом конце Вселенной кто-то завопил. Олеся Евгеньевна – наша домработница –  верещала что есть мочи, прижав руку к своей пышной груди.

– Да заткнись ты, дура! – прикрикнула на нее Карина. В залу вбежали охранники. Забив на нас, подскочили к неподвижно лежавшему у ступенек Антону. Под его головой растекалось кровавое пятно.

– Антон Игоревич? – один из парней тронул его за плечо. – Антон…

Он пошевелился. Карина шумно выдохнула. Антон открыл глаза и вдруг с силой схватил склонившегося к нему охранника и укусил за плечо, вырвав кусок плоти. Хлынула кровь. Выстрелы – один за другим – оглушили. В глазах потемнело, я начала уплывать…

– Наташа! – Карина затрясла меня изо всех сил. От этого шею и затылок пронзила невыносимая боль. Взгляд сфокусировался не сразу.

Максимум в метре от меня в луже крови и с раскроенными головами лежал Антон и тот охранник, которого он… Укусил. Спазм сжал желудок, и меня стошнило.

– Ната…, – я отшатнулась, отползла от Карины.

Вниз по ступенькам, перепрыгнув тела как препятствие на спортивной площадке, сбежали охранники с какими-то свертками в руках.

– Снежана, – прохрипела я. Где она?

– В кухне.

– Ты, – отпихнув Карину, Сережа схватил меня за предплечье и грубо поднял с пола. Ткнул стволом в подбородок, – если не скажешь код от сейфа…

– 4920. Не стреляйте, пожалуйста, не стреляйте….

Он оттолкнул меня и вновь побежал наверх. Я закрыла лицо руками. В голове каша – ни одной мысли не удавалось ухватить, и ужасно тошнило, хоть блевать уже и нечем. Ребенок… Снежана. Нужно думать о ней. Нужно уходить отсюда.

– Забери дочку, собаку и бежим, – я бросилась в прихожую. К счастью, ключи от машины, которой я уже несколько недель не пользовалась, все еще были там. Карина, держа за руку насмерть перепуганную дочку, а под мышкой, громко тявкающего Лаки, уже бежала ко мне. Я накинула куртку, подхватила сумку. Вчетвером мы метнулись в гараж и через несколько секунд уже выехали в настежь распахнутые ворота.

Глава 4

Сколько мы проехали? Максимум десяток километров за пределы привычно тихого элитного поселка, в котором казалось, что все еще по-прежнему. Что увиденное мною лишь какая-то причудливая игра воображения, не имеющая ничего общего с реальностью. Вот только это было не так.

Потому что несколько минут назад на моих глазах человек – Антон, мой муж – умер и воскрес. Потому что руки, дарившие до этого лишь нежность, будто до сих пор сжимали мою шею. Потому что бывшая моего мужа – никакая не наркоманка, сидела на переднем пассажирском сиденье возле меня. Потому что…

Казалось, что внутри супермаркета взорвалась бомба, вышвырнув сквозь разбитые стекла разномастные упаковки на улицу. А среди них – будто на импровизированном столе, заставленном закусками, лежало окровавленное тело, пожираемое чем-то одетым в деловой костюм, тоже забрызганный кровью, только уже потемневшей.

Существо…Мертвец отвлекся от трапезы из-за шума нашей машины и проводил ее пустыми мутными глазами. А прямо по дороге, по встречной полосе, подволакивая ноги шли еще несколько. В подранной одежде, прорехи которой потемнели от крови.

– Снежинка, закрой глаза, – я поймала ее взгляд в зеркале заднего вида. И, стараясь абстрагироваться от увиденного, сильнее вцепилась в руль, устремив взгляд исключительно на дорогу.

Снежана. Нужно думать о ней. Нужно увезти ее. Только куда?

Второй супермаркет выглядел не лучше, зато рядом с ним было пусто. Наверное, рядом с ним было пусто. Карина пошла внутрь, а я осталась со Снежаной и старалась обуздать панику. Придумать, что делать дальше.

Казалось, вечность прошла до того, как Карина выбежала к нам, прижимая к груди разномастные упаковки.

– Вроде никого, – сказала девушка, – но вглубь не сунемся, ну его.

Я пообещала Снежане вернуться через минуту и присоединилась к Карине. Вдвоем мы справимся быстрее.

Стараясь не споткнуться и особо не шуметь, мы стали выбирать целые упаковки, складывать их в пакеты, как ни в чем ни бывало висящие под лентой у кассы, и переносить в багажник.

– Я пойду гляну, может есть..., – начала было Карина, и тут с улицы донесся полный ужаса Снежанин визг.

Мы бросились наружу. Их десять, нет одиннадцать. Они возле машины, на машине и уже внутри из-за открытого люка. Почуяв нас, несколько зомби обернулись и направились навстречу. Я оттолкнула одного изо всех сил и сумела проскочить. Оставалось два метра, один...Позади меня дико заорала Карина. Машинально я обернулась. Один из мертвецов впился в ее плечо, навалился, увлекая на асфальт, другой укусил в шею...

– Снежана! – из последних сил заорала девушка.

Я все же добралась до машины. Ухватила забравшегося наверх зомби поперек туловища и дернула на себя. Раз, другой – и мы повалились на асфальт. От жуткой вони затошнило. И все равно я кое-как пыталась не дать страшному лицу с клацающими челюстями достать себя.

Грохнул выстрел, следом еще и еще. Голова мертвеца буквально взорвалась надо мной, хватка ослабла, и я с визгом выползла из-под него. Как могла доползла до задней двери, непослушными пальцами разблокировала двери и открыла ее. И в ужасе заорала от жуткой картины внутри.

– Дочка-а-а-а, – она уже не слышит. Не может услышать, что я впервые решилась назвать ее дочкой. И не сможет…

Чьи-то сильные руки сомкнулись на моей талии, не пуская внутрь. Не давая в последний раз обнять мою маленькую девочку. Внезапно она шевельнулась и повернулась лицом. Вернее, его половиной, ведь второй… Не было. И, уставившись единственным страшным мутным глазом, с шипением потянулась ко мне и начала выбираться из машины. Еще один выстрел… Последним, что я почувствовала перед тем, как потерять сознание, было то, что меня подняли на руки.

Глава 5

Запах крови. Настолько сильный, что кажется, будто я в ней тону. Открываю глаза. Они фокусируются не сразу. И лучше бы окружающая действительность так и оставалась размытыми пятнами и очертаниями, а еще лучше, чтоб померкла вовсе. Раз и навсегда. Тогда мне не пришлось бы ощущать потерю моего ребенка. Моей маленькой девочки, которую я сначала почти боялась. Не знала, как себя вести, не знала, примет ли она новую жену своего отца. А потом полюбила. Как дочь. И я была ее матерью. Полтора года была. А теперь ее нет. Теперь никого нет, никого не осталось у меня.

Я на заднем сиденье машины. Моей машины. Как раз возле той его части, на которой…Она залита кровью. Все здесь залито кровью, все пропиталось ею. Мой крик вынуждает того, кто за рулем остановиться. Он вылезает из машины и вытаскивает наружу меня. От хлесткой пощечины моя голова дергается, скулу простреливает болью, а из глаз брызгают слезы.

– Слушай сюда, дура, – держа за предплечья, незнакомец поднимает меня на носочки, приближая к своему смуглому лицу – суровому, будто вытесанному из камня. Из-под густых бровей страшно блестят темно-карие, практически черные, глаза. На левой скуле небольшой, но глубокий шрам. Ноздри явно когда-то сломанного, судя по костному мозолю на переносице, носа зло раздуваются от тяжелого дыхания. Мужественный, четко очерченный рот злобно искривлен, – Или ты сейчас заткнешься, или я свалю и оставлю тебя здесь, поняла? И ты сдохнешь за считанные минуты.

– Мне плевать, – всхлипнула я. И снова разрыдалась.

– Как скажешь, – и отпустил. Отступил на шаг, а все равно казалось, что его высокая и широкоплечая фигура горой нависает надо мной. На вид мужчине слегка за тридцать. Коротко стриженные черные волосы – на макушке чуть длиннее, чем по бокам – очень ему шли. Темно-зеленый реглан подчеркивал тугие шары мышц предплечий, широкую, развитую грудную клетку и кубики пресса. За поясом синих джинсов спереди были пистолет и нож в ножнах.

Незнакомец тем временем вернулся в машину и лихо тронулся с места. Я бездумно смотрела, как мой автомобиль удаляется, сверкая на солнце. Но, когда серебристый внедорожник стал все больше походить на игрушечный – из тех, в которых катают малышей в парках, в моем затуманенном болью потери мозгу возникла мысль, что тот страшный человек был моим единственным шансом выжить. И что этот шанс мне нужен. Что вопреки всему я не готова умирать. Меня охватил страх. Первобытный ужас дикого животного, попавшего в смертельную ловушку. Я побежала вперед по притихшей пригородной улице вслед за исчезнувшей за поворотом машиной, остатками разума понимая всю бессмысленность этого. Внезапно я услышала визг шин, и рядом материализовалась моя «инфинити». Водительское окно медленно опустилось, открывая мне насмешливую улыбку темноволосого незнакомца.

– А я уж решил, что мы зря тебя спасли, – в низком голосе мужчины звучала насмешка. Он жестом пригласил меня в машину.

Я забралась внутрь, пристегнула ремень и покосилась на мужчину. Он довольно быстро разогнался и сосредоточил все внимание на дороге. Я последовала его примеру, но взгляд все равно снова и снова падал в зеркало заднего вида, в котором отражалось залитое кровью сиденье. От этого щипало в заложенном носу, подступали слезы, и я отворачивалась к окну, чтоб их скрыть. Ведь знала: еще одна истерика – и он уедет. А тогда я погибну. Умру так же страшно, как Снежана, как Карина, а потом обернусь жутким куском жаждущего плоти мяса и буду бродить по улицам, убивая людей.

Мой папа воевал в Афганистане. Был серьезно ранен, но сумел выжить и вернуться к маме. О тех годах говорил мало – не хотел расстраивать маму, да и самому, как и любому участнику этой жуткой войны, было больно о ней вспоминать. Но во времена, когда войны представлялись мне лишь красивыми сагами о героических битвах и сражениях, я подпитывала свою гордость за отца, прося истории «о том, как ты воевал». А он, рассказывая, часто повторял: главное, чему научился – это никогда не сдаваться. И просил, требовал от меня пообещать: что бы ни случилось – моя голова всегда будет высоко поднята, плечи расправлены, и я буду двигаться вперед. Я обещала. И выполнила обещание, когда внезапно потеряла их обоих два года назад в аварии. Я тогда только познакомилась с Антоном – он и Снежана привезли мне на прием щенка. Лаки…. Где ж он сейчас?

Мы догнали и обогнали черную, видавшую виды «девятку», весь багажник которой был забит всяком скарбом. Мой незнакомец мигнул «аварийкой» водителю, а потом подрезал и обогнал, будто они соревновались в скорости.

Двигаясь друг за другом, мы через какое-то время покинули асфальтированную дорогу и выехали на проселочную, ведущую в лес. Тот становился все гуще – начинало казаться, что уже совсем стемнело – и будто поглощал нас. Отрезал собой от оставшихся в десятках, если не сотнях километров, дорогих особняков, многоэтажек и торговых центров – пафосных символов продвинутой современности, превратившейся в немыслимый жуткий кошмар.

Впереди показался охотничий дом. Довольно большой, построенный из срубов с шиферной крышей. Мы припарковались, и мне не оставалось ничего другого, как выйти следом за водителем. А из домика с оружием наперевес высыпали трое – двое мужчин и женщина.

– О, я смотрю вы удачно смотались, – хриплым, будто сорванным, голосом бросил один из мужчин. Лет сорока-сорока пяти, он был лишь немного выше среднего роста, но довольно крупного телосложения, какое бывает у тех, кто был качком в молодости, а потом забросил тренировки. Почти полностью седые волосы аккуратно пострижены, а простое лицо – из тех, которые нужно постараться, чтоб запомнить, было чисто выбритым. Одет в темно серые штаны и такую же куртку. Светлые глаза бегло скользнув по машине, липко, противно и медленно прошлись по мне, заставляя похолодеть.

– Седой, девка моя.

– А-а, первым присвоил. Ну, правило есть правило, Палач, – но взгляда не отвел, – занесите харчи в хату. Жрать охота. Жид, давай-ка наверх.

Тот, кого он назвал «Жид», послушно исчез в доме. Девушка зашла следом. А мой спутник и водитель «девятки» засуетились у багажника.

– Внутрь иди – что стала? – сказал Седой, – Холодно.

– Все в порядке…

– Иди давай, – скомандовал мой спаситель. Хотя, спаситель ли? Можно ли так назвать его и, особенно этих? Можно ли считать сохраненную мне жизнь спасением?

Бандитские прозвища и манера держаться, разномастное оружие и умение им пользоваться. Кто они – эти мужчины, с которыми я оказалась в лесу, и что меня рядом с ними ждет?

Возможно что-то хуже смерти, которой один из них помог мне избежать.