Текст книги "Третья дама"

Автор книги: Нацуки Сизуко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 5
ОТЕЛЬ «ЭМЕРАЛЬД ВЬЮ»

Обольщения, будь они частые или редкие, всегда таят в себе опасность. Однако Кохэй Дайго, похоже, не осознавал, что ему в его обольщённом состоянии таковая вещь грозит. Более того, он даже уже не надеялся снова увидеться с Фумико Самэхима. В конце концов, у него просто не было возможности связаться с ней. Пока они сидели в тёмной гостиной «Шато Шанталь», он только и выяснил её имя и тот факт, что она проживает в Токио и занимается переводами на дому. У него даже не оставалось твёрдой уверенности в том, что она назвала ему своё настоящее имя. Впрочем, учитывая, как теперь пошли дела, он был склонен поверить, что она представилась настоящим именем.

С другой стороны, всё, что Дайго рассказал о себе, было чистой правдой. Теперь со всей ясностью он вспомнил, какое чувство испытал тогда, – ему казалось, что соврать ей в подобных обстоятельствах было всё равно что соврать самому себе. Он представился ей своим настоящим именем и признался, что является профессором гигиены в университете «J» в Фукуоке. Он хотел рассказать ей о себе больше, но она сама остановила его, приложив палец к его губам: «Пожалуйста, не рассказывайте мне больше ничего. Думаю, я уже поняла вас гораздо лучше, чем кто-либо другой».

Она определённо отнеслась к Дайго со всей искренностью и по-настоящему поняла его. Но остановилась ли она на этом или же от понимания перешла к прямым действиям? Он признался ей, что так ненавидит Йосими, что готов убить его. Это тайное желание было зарыто в самых сокровенных глубинах его души, и он не поверял его никому, кроме Фумико. В тот момент, из трусости или из робости, Дайго, в сущности, выразил пожелание, чтобы кто-то убил Йосими вместо него. Возможно, Фумико сумела прочесть в его словах истинный смысл и сделала за него эту грязную работу, при этом обеспечив ему идеальное алиби.

Тогда ночью в Барбизоне она говорила о смелости. «Сегодня небеса даровали мне какую-то особую смелость» – таковы были её слова. Когда она покинула его в тот вечер, Дайго долго размышлял над ними, пытаясь разгадать их значение. Он не сомневался, что с этого вечера, с этого самого момента, Фумико исполнилась решимости приступить к прямым действиям.

Все события, имевшие место с того момента, когда он за два дня до смерти Акисигэ Йосими получил странное письмо, и до телефонного звонка, благодаря которому он на момент убийства оказался в городской библиотеке, – вся цепь этих событий была не чем иным, как своеобразной весточкой, посланной Фумико Дайго. Другого объяснения целой серии странных происшествий Дайго найти не мог. А если так, то Фумико наверняка ждёт, что Дайго так или иначе откликнется. Ему хотелось сообщить ей, что он получил её «послание», что он «расшифровал» его и что, возможно… нет… что он оценил то, что она сделала.

Но это был опасный соблазн. Опасный в большей степени для Фумико, чем для него. От Дайго к Фумико тянулась слабенькая ниточка, но если о ней узнают, то разыскивать будут именно Фумико. Ведь это она перешла к прямым действиям. Возможно, в тот вечер она умышленно не стала рассказывать ему подробно о себе только для того, чтобы уберечь его от ответных действий.

В конце концов Дайго почувствовал, что способен прочесть душу этой молчаливой женщины. Он вдруг ощутил тайную грусть и меланхолию, постепенно закравшиеся в его собственную душу после той загадочной ночной встречи. Для облегчения души он даже проштудировал телефонный справочник абонентов Токио, пытаясь найти координаты Фумико Самэхима, но, не найдя там её имени, совсем расстроился и не знал, что теперь делать. Приближались конец года и праздничные каникулы, и, хотя дома и на работе за ним не числилось никаких долгов, мысли его находились в совершенном беспорядке.

А между тем следствие по делу об убийстве профессора Йосими продолжалось, но теперь уже стало ясно, что главного подозреваемого до конца года так и не найдут. Круг подозреваемых был очень велик. В университете «J» многие питали неприязнь к Йосими – как преподаватели, так и студенты, – и, конечно же, Дайго возглавлял этот список. Другой круг подозреваемых составляли те, кто занимался лабораторным анализом конфет, выпущенных компанией «Минами фудз»; в него же входили родители заболевших детей, несомненно, питавшие ненависть к Йосими. Учтены были также и его сложные отношения с самой компанией – многие догадывались, что эти отношения тоже были далеки от гармоничных.

И тем не менее следствию так и не удалось разработать хотя бы одну твёрдую версию. Инспектор Фурукава, разумеется, считал, что больше всего мотивов имеется у Дайго, но его алиби было настолько прочным, что от этого нельзя было отмахнуться. В итоге расследование прошло полный круг и замкнулось на прежней точке. Всё, чем располагало следствие, сводилось к существованию некой женщины, которая якобы приходила к Йосими в день убийства, но у полиции даже не имелось описания её наружности. О ней было известно только одно – что она была одета в чёрное пальто. Возможно, это даже как-то вязалось с «неучёным» типом женщины, с которой Йосими так увлечённо беседовал на свадебном приёме в вечер накануне убийства. Следственная группа начала с опроса тех, кто рассылал приглашения, и закончила индивидуальной беседой с каждым из гостей, побывавших на свадьбе, но в результате так и не смогла раздобыть каких бы то ни было сведений о загадочной женщине. Судя по всему, та не числилась в списке приглашённых, а затесавшись среди гостей, сумела подобраться к Йосими. Таким образом, проблема установления личности этой женщины стала центральной в расследовании. Даже Дайго однажды был вынужден отвечать на вопросы инспектора Фурукавы о ней, но он твёрдо стоял на своём, утверждая, что ничего не знает об этом деле.

Наступили новогодние праздники. Дайго вот уже в четвёртый раз отметил их в своём новом доме в Васиро. В этом тихом районе, окружённом полями для гольфа и фермами, Новый год прошёл без особого шума. Блёклые скоротечные зимние дни быстро сменялись теменью, и даже студенты в первый день нового года поленились заскочить поздравить своего преподавателя.

Этот день семья Дайго отметила поздним традиционным завтраком «цони», а потом дочки убежали с соседскими ребятишками запускать на поле змеев. За последние годы девочки заметно подросли и научились запускать змеев не хуже мальчишек. На огромном поле, где не мешали многочисленные электропровода, дети могли беспрепятственно предаваться любимой забаве.

Дайго просматривал полученные к празднику поздравительные открытки, переговариваясь с Сихоко, которая готовила традиционный чай. В глубине души Сихоко, возможно, была единственным человеком, кого даже больше остальных порадовала смерть Йосими. Противостояние мнений относительно конфет «Попико» стало всего-навсего последней каплей. Сихоко злилась на Йосими и за то, что тот пытался услать её мужа на далёкую Аляску. Она-то в первую очередь тяжелее всех перенесла бы необходимость покинуть Японию.

С самого начала инспектор Фурукава не исключал этой версии, и Сихоко числилась у него в списке подозреваемых. Но к счастью, у неё имелось алиби, подтверждённое соседкой.

– Теперь, когда должность Йосими стала вакантной, мне предложили временно занять её, – отозвался Дайго, продолжая просматривать поздравительные открытки.

– Но рано или поздно им придётся найти на это место постоянную кандидатуру. Так ведь?

– Да.

– И когда, по-твоему, это может произойти?

– Думаю, решение будет приниматься в этом году.

– Странно, почему им не пришло в голову сразу назначить на место покойного профессора его непосредственного заместителя.

– Нет, у нас так не делается. У других профессоров тоже уже имеются свои соображения по поводу того, кто займёт эту должность. Так что кандидата будет выбирать специально организованная комиссия.

Человеку, выросшему в профессорской семье, подобный подход, наверное, казался несправедливым и оскорбительным.

– Ну а есть какой-нибудь шанс, что ты всё-таки станешь настоящим профессором? – В глазах Сихоко застыло беспокойство.

– Примерно пятьдесят на пятьдесят. – Сам Дайго чувствовал, что вопрос этот висит на волоске, и это давало дополнительную пищу для размышлений. В штате медицинского факультета числилось около сорока профессоров, и право должностных назначений в отделении гигиены оставалось за ними. Конечно, среди них нашлись бы те, кто готов был поддержать кандидатуру Дайго, но были и другие, предпочитавшие выбрать кого-то из других отделений или вовсе со стороны. Принципы работы комиссии были не совсем ясны, так что Дайго понятия не имел, к какому решению она может прийти. Впрочем, он считал пока несвоевременным предпринимать какие-либо шаги.

Протягивая ему чашку чая, Сихоко спросила:

– А в деле с «Минами фудз» есть какой-нибудь прогресс?

– Я считаю, да.

Пострадавшие и в самом деле уже перешли к энергичным действиям. Отец одного госпитализированного ребёнка вызвался быть представителем интересов родителей всех пострадавших детей и затеял переговоры как с самой компанией, так и с отделом здравоохранения префектуры. Он звонил Дайго перед самыми праздниками и сказал, что по-настоящему серьёзный разговор пойдёт у них в начале года.

В этой связи было очень важно, чтобы люди, пострадавшие от преступных действий «Минами фудз», знали о том, что Дайго и Йосими имели на этот счёт в корне различающиеся мнения, и теперь, после смерти Йосими, они хотели, чтобы мнение Дайго прозвучало во всеуслышание. Дайго как никогда был полон решимости.

Возможно, сейчас имело смысл немного подождать с новым письменным отчётом, но людям не терпелось увидеть опубликованными результаты анализа Дайго – того самого, который он провёл перед тем, как Йосими отстранил его от работы, – и на этот раз людям хотелось во что бы то ни стало обнародовать имя истинного виновника. В таком случае судебной тяжбы, похоже, было не избежать. Дайго принял твёрдое решение, что бы ни случилось, оставаться на стороне пострадавших. Сумей он доказать связь между заболеванием у детей и конфетами «Попико», компания вынуждена будет выплатить каждой жертве или её семье огромную сумму в качестве компенсации. Это были бы уже совсем другие деньги, нежели тот жалкий задаток, который компания предлагала до сих пор, и такие выплаты могли бы привести к конкретному разрешению проблемы.

Было только не ясно, как скажется участие Дайго в этом деле на вопросе его возможного назначения на место Йосими. Не исключено, что он обретёт поддержку даже среди профессоров собственно медицинского отделения, где Йосими до недавних пор слыл самой влиятельной фигурой. С другой стороны, его участие в этом скандале, возможно, как раз и заставит события обернуться не в его пользу.

«Нет и не может быть прощения тому, по чьей вине дети заболели раком». Произнеся тогда эти слова, Фумико всхлипнула. Дайго не мог сейчас не вспомнить этого. Она рассказывала ему о маленькой соседской девочке, которой давала уроки французского и которая умерла от рака. Возможно, выслушав в тот вечер его историю, Фумико возненавидела Йосими так же сильно, как Дайго, и в результате перешла к действиям.

Дайго вдруг заметил, что жена наблюдает за ним с угрюмой подозрительностью.

– Дело «Минами фудз», видимо, потребует много времени, – ни с того ни с сего вдруг сказал он, потягивая из чашки чай, и тут же заставил себя переключиться на следующую поздравительную открытку. Он только глянул на адрес и сразу перевернул открытку. На лицевой её стороне были изображены гора и озеро. По озеру плыла прогулочная лодка.

– О-о! Да это же Хаконэ! – воскликнула у него за спиной Сихоко.

Дайго, конечно же, тоже узнал пейзаж. Позади озера высилась покрытая снежной шапкой гора Фудзи. И водоём, несомненно, был озером Асиноко.

Дайго перевернул открытку. Имя и адрес были написаны чётким, разборчивым почерком. Пустое место для послания так и осталось свободным. Под почтовым штампом резиновой печаткой было отбито: «С праздником!» Имя отправителя не было указано, зато слева готическим шрифтом было отпечатано: «Отель «Эмеральд вью»», а сбоку печатными буквами приписка – адрес и телефонный номер отеля. Отеля, расположенного как раз в этой местности.

Прочтя название отеля, Дайго внутренне замер, словно поражённый нахлынувшими воспоминаниями. В тот вечер Фумико что-то говорила о некой Мидори Нагахара, старшей дочери владельцев отеля «Эмеральд вью». А именно она сказала так: «Два года назад она убила одного человека, и с тех пор я поклялась себе, что убью её».

Почерк, которым был написан адрес на открытке, показался Дайго знакомым. Уж больно он походил на аккуратный красивый почерк на конверте письма, недавно полученного им от «Эмеральд истейтс». Дайго вдруг заметил, как участилось у него дыхание, и попытался взять себя в руки. Стараясь дышать ровнее, он про себя подумал: «До сих пор я хотел дать понять Фумико, что получил её послание и расшифровал его, но теперь я, кажется, понимаю, что расшифровал его только наполовину».

От этих мыслей его отвлекла Сихоко:

– Интересно, с чего это из Хаконэ нам шлют новогоднюю открытку? Ты что, там когда-то останавливался?

– Нет, никогда. Но возможно, поеду туда скоро. Там будет проходить симпозиум.

Девять дней спустя, в понедельник 10 января…

Кохэй Дайго решил остановиться в маленькой, стилизованной под традиционную гостинице у южного склона горы, прямо рядом с Асиноко. Называлась она «Фумотокан» и находилась в десяти минутах ходьбы от отеля «Эмеральд вью». Его белый старомодный фасад был хорошо виден из окна номера, в котором поселился Дайго.

В Хаконэ теперь наступило затишье после того, как отдыхающие по окончании праздников разъехались. До сих пор стояли холода, низкие тучи грозили снегопадом, и машин по дорогам вокруг озера почти не было.

Леса подступали к самым берегам озера, а открытые места щетинились безлистным кустарником. Весь этот пейзаж был окаймлён горами, а палитра красок переливалась от пепельно-серого до ледяного голубого. Там и тут возвышались сугробы лежалого подтаявшего снега. А к северо-востоку от озера, там, где глаз ожидал увидеть знакомый вид горы Фудзи, утонувшие в туманной дымке, возвышались только её слабо проглядывающие контуры.

Дайго вселился в гостиницу около трёх и сейчас сидел на подоконнике в своём номере. Довольно долго он просидел так, любуясь промёрзлым пейзажем.

Он не ожидал, что ему дадут номер, из которого будет виден отель «Эмеральд вью», но раз уж так вышло, то ему не составило труда разговорить горничную на эту тему. Девушка трещала без умолку, так как Дайго с самого начала постарался оставить у неё впечатление, будто сам он большой любитель такой болтовни, но, когда она ушла, налицо его вернулось всё то же сумрачно-нервозное выражение. Он ещё некоторое время разглядывал в окно отель «Эмеральд вью», потом нахмурился.

Когда ещё в Фукуоке он думал о Хаконэ, ему представлялось, что это где-то очень далеко, но, воспользовавшись самолётом и поездом, он добрался сюда менее чем за пять часов. Прилетев в Токио, он пересел на «молнию» до Одавары, а уж оттуда добирался на автобусе до Кодзири. Кому-то пятичасовое путешествие могло бы показаться очень уж долгим, но из-за многократных пересадок Дайго воспринял его как один головокружительный калейдоскоп. Он до сих пор не мог до конца осознать, что находится уже в Хаконэ. Даже теперь, когда он мог любоваться натуральным видом отеля «Эмеральд вью», ему всё равно хотелось ещё разок взглянуть на открытку. Уж больно незаметно пролетело время с того момента, как он принял решение приехать сюда, и до того, как это действительно сделал. Ему самому не верилось, что он такое осуществил – настолько это было не в его характере.

Только увидев в тот первый новогодний день открытку из «Эмеральд вью», он сразу понял, что это новая весточка. До этого момента он думал, что убийство Йосими будет единичным случаем. Благодаря чьему-то тщательному плану у него имелось алиби, личность некой таинственной женщины так и не была установлена, и, поскольку нераскрытое убийство стало делом прошлого, он решил, что этот вопрос отныне закрыт. Но оказалось, он раскусил ситуацию только наполовину – убийство Йосими было всего лишь серединой общей игры.

В тот вечер в гостиной ресторана в Барбизоне он, в сущности, признался, что хотел бы видеть Йосими мёртвым, но перед этим Фумико успела рассказать ему о существовании некой женщины, которая должна умереть. «Сердце моё не узнает покоя, пока эта женщина не умрёт» – так и сказала Фумико. Даже если слова Фумико имели всего лишь метафорический смысл, они заставили Дайго осознать, что сам он уже не сможет жить по-старому, пока не уберёт Йосими с пути. А что, если это своеобразное вступление в преступный сговор явилось для обоих некой могучей силой, воздействовавшей на них как в физическом, так и в эмоциональном плане?

Скорее всего так оно и было. По-видимому, уже тогда Фумико задумала свой план, имевший целью сделать их соучастниками преступления. Возможно, она мысленно разрабатывала этот план, пока Дайго молча сидел рядом. Уже не приходилось сомневаться, что теперь она ждёт от Дайго ответного хода – теперь он должен устранить Мидори Нагахара. Фумико не была знакома с Акисигэ Йосими, однако она сумела выяснить, кто он такой, устроила Дайго идеальное алиби и осуществила свой преступный план, не совершив ни единого промаха. То есть, конечно, при том условии, что Фумико и была той женщиной, о чью таинственную фигуру споткнулось следствие. Дайго пришёл к выводу, что это могло бы быть единственным объяснением всему случившемуся. Этой открыткой, посланной из «Эмеральд вью», она намеревалась в иносказательной форме передать ему, что теперь пришло время осуществить вторую часть плана.

С Мидори Нагахара Дайго был незнаком и никогда не встречался, поэтому мог бы близко подобраться к ней без её ведома. А ещё у него, таким образом, появлялась надежда снова встретиться с Фумико Самэхима. Он подозревал, что Фумико знакома с Мидори и что двух женщин связывает нечто значительное.

Надежда выяснить наконец, кто такая Фумико, подстёгивала Дайго к действиям. В любом случае первое, что ему надлежало сделать, – это тайно собрать какую-нибудь информацию о Мидори Нагахара.

В этом смысле настоящий момент представлялся наиболее удобным – ведь сейчас у него были каникулы, и до начала следующего семестра оставалось время. Никого не поверяя в свою тайну, он самостоятельно изучил справочник и выбрал эту гостиницу. Сихоко он туманно объяснил, что его кафедра и кафедра университета в Токио организовали симпозиум. Жена подумала, что учёная встреча будет проводиться в одном из отелей Токио, и Дайго обещал ей позвонить, как только туда приедет. О Хаконэ он не обмолвился ни словом. Сихоко была не из тех жён, что интересуются подробностями деловой жизни мужа, и, судя по всему, уже давно забыла об открытке из «Эмеральд вью».

– Можно войти? – услышал Дайго голос горничной за дверью. Он торопливо вынул из кармана солнцезащитные очки и надел их. Эти очки в толстой чёрной оправе с бледно-зелёными стёклами он купил по случаю в одном из магазинов оптики в Фукуоке. В них его в общем-то ничем не примечательное лицо выглядело моложе и придавало ему спортивный вид.

Горничная, миниатюрная женщина лет за сорок, по всей видимости, была здесь старожилом.

– Вы ещё не принимали ванну? – присев в поклоне, спросила она, поглядывая на сложенное кимоно, которым Дайго так и не воспользовался.

– Нет ещё. Кажется, я так залюбовался красивым видом из окна, что так и просидел всё это время, глядя на озеро. Обычно я приезжаю в Хаконэ весной или осенью, а вот в такое время – первый раз.

Дайго старался говорить с осакским акцентом. Сам-то он приехал из совершенно другой части страны, но родственники его матери проживали в Осаке, и он с детства имел частую возможность слышать тамошний говор, поэтому так легко мог имитировать его. Вселяясь в гостиницу, он назвался вымышленным именем и дал осакский адрес, представившись писателем.

– Наш Хаконэ с годами всё больше и больше меняется. Отели и гостиницы растут прямо на глазах, – заметила горничная.

– Может быть. Только из окна этих перемен не видно. Хотя вон тот отель, по-моему, исключение.

– Это, должно быть, отель «Эмеральд вью», – поправила горничная, с любопытством наблюдая, как Дайго высунул лицо в солнцезащитных очках в окно.

– Да, вы правы, он самый. Я останавливался там весной больше года назад. Мы с друзьями тогда возвращались из Токио. Один из них, помнится, был просто-таки очарован дочерью владельца отеля. Самому-то мне тогда так и не удалось познакомиться с ней. Вот интересно, она действительно так красива?

– О да. У них вообще-то две дочери.

– Наверное, помогают родителям содержать отель?

– Ну, этого я не знаю. Они ведь живут не в отеле, а у себя дома.

– Вы хотите сказать, дома у своих родителей, владельцев «Эмеральд вью»?

– Да.

Горничная, похоже, была неплохо осведомлена обо всём, что происходило по соседству. Получив от Дайго хорошие чаевые, она сделалась не в пример общительной.

– Наверное, она очень недурна собой. Да и как же иначе может выглядеть дочь людей, владеющих отелем в столь очаровательном месте? Что касается меня, то я обожаю Хаконэ. Всегда задерживаюсь здесь дольше, чем планировал. Только такой юной красавице жизнь в подобном месте может показаться скучной и однообразной.

– Нет. Обе их дочери учились в Токио, а теперь вот вернулись домой.

– Вот бы мне познакомиться с ними, только, наверное, у них полно друзей и им не до меня. А что, если мне пройтись туда и посмотреть – вдруг увижу одну из них?

Выведав у горничной адрес, Дайго счёл, что такой информации для одного раза достаточно, и сменил тему. На всякий случай он решил не проявлять излишней настойчивости. Даже оттого, что он уже узнал, его бросило в жар.

Но чуть позже, словно что-то припомнив, горничная сказала:

– Я слышала, их старшая дочка иногда играет на фортепьяно в ресторане отеля. Наверное, закончила консерваторию в Токио.

Дайго поинтересовался у горничной, во сколько подают ужин, и попросил её принести его в номер.

Уходя, она проводила его недоумевающим взглядом. Должно быть, ей показался странным постоялец, сидящий у открытого окна в такой холодный день. Дайго, словно прочтя её мысли, встал, закрыл окно и пересел на пол.

Горничная озадаченно поджала губки – словно и этот поступок нашла странным, – после чего вышла из комнаты. Несмотря на все свои усилия держаться естественно, Дайго чувствовал, что нередко производит на окружающих впечатление странноватого человека. Когда горничная ушла, он вдруг заметил, что буквально обливается потом. Ну что ж, впредь надо будет вести себя осторожнее.

Лёгкий ужин в гостинице подали рано, после чего Дайго отправился пешком по дороге вдоль берега озера в сторону отеля «Эмеральд вью».

Укрытый зеленью гималайских кедров, отель располагался вдалеке от автомобильной трассы. Его трёхэтажное здание с выбеленными стенами выглядело почти миниатюрным в сравнении с огромными современными отелями, строящимися в наши дни. Шелушащаяся побелка придавала ему несколько обшарпанный, но вместе с тем, как ни странно, своеобразный вид.

Во дворе отеля, несмотря на сумерки, Дайго разглядел очертания двух-трёх припаркованных машин. В вестибюле тоже было пустынно.

Попав в вестибюль, украшенный чучелом орла, Дайго сообразил, что стоит прямо перед входом в ресторанный зал. Здесь всё было оформлено в классическом стиле, за четырьмя-пятью столиками ужинали люди. В дальнем углу зала стояло тёмно-бордовое пианино, место исполнителя пустовало. Дайго подошёл к инструменту.

Через кружевную занавеску он глянул в окно. Зелёная лужайка, разбитая в произвольном стиле, спускалась к самому озеру. Краем глаза Дайго заметил небольшой причал, возле которого вздымались на воде прогулочные лодочки. Справа за низенькой оградой простирался парк.

Дайго сел за самый неприметный столик возле пианино и, когда подошёл официант, заказал себе виски и порцию копчёного лосося.

Когда официант принёс напиток, Дайго, как бы невзначай глянув на пианино, спросил:

– Юная леди будет сегодня играть? – Разумеется, он произносил слова на осакский манер.

– Может быть, – ответил официант.

– Нет, вы, наверное, не поняли. Я имею в виду здешнюю барышню, дочку хозяев, она играет здесь иногда. Я, знаете ли, слышал её исполнение, и, скажу вам, оно поистине прекрасно. Так она ублажит наш слух сегодня?

– Видите ли, к сожалению, она играет не каждый вечер.

– Так когда же она будет играть в следующий раз? Неужели вы и этого не знаете?

– Точно не могу сказать. Подождите минуточку.

Через некоторое время официант вернулся и, поставив перед Дайго тарелку с копчёным лососем, сказал:

– Наш распорядитель говорит, что юная дама, которой вы интересуетесь, будет играть завтра вечером. Наверное, завтра здесь будут её друзья. Вы могли бы предварительно позвонить нам по телефону, чтобы удостовериться.

– Нет, я просто приду завтра.

На следующий день тучи временами образовывали просвет, а после обеда даже иногда проглядывало солнце. Но холодный ветер по-прежнему дул с гор. Серая гладь озера хранила невозмутимость свинца.

Около полудня Дайго вышел из гостиницы и направился в сторону дома Мидори Нагахара. Выстроенный в европейском стиле на склоне возле Тогендаи, тот находился в двух километрах к северу от отеля «Эмеральд вью». Как найти дом, Дайго узнал у официанта в отеле и у горничной в своей гостинице. Дорогу он определил без труда. Временами она удалялась от берега, огибая горные склоны и пролегая через леса и открытые пространства. Дома в этой округе были обнесены заборами или живыми изгородями, их голые стены возвышались среди лужаек и садов.

Дайго прошёл по дороге мимо дома, обратив внимание, что вокруг довольно много другого жилья, но тот дом, что он искал, трудно было перепутать с каким-либо другим. Он вычислил его по табличке на двери. Хорошенько изучив глазами местность, чтобы освоиться, он повернул назад.

Сегодня вечером у него будет шанс подобраться к Мидори поближе. Предстоящая встреча вызывала у него чувство тревоги. Но как бы то ни было, он вернулся в гостиницу, где решил скоротать время за чтением книги.

Потом, поужинав в половине шестого, он вышел из гостиницы и направился к «Эмеральд вью». Сегодня в вестибюле было более оживлённо, нежели накануне вечером.

Направляясь в ресторанный зал, Дайго заметил в уголочке беседующую молодую пару – мужчину и женщину. Невольно остановившись, он засмотрелся на женщину.

На первый взгляд ей можно было дать лет двадцать пять. Бледная, золотистого оттенка кожа, почти европейские черты. Довольно высокая, она была одета в роскошное длинное изумрудного цвета платье, облегающее её гибкое тело. Грудь украшало опаловое ожерелье. Но что в первую очередь привлекло внимание Дайго, так это стопка нотных листов в руках женщины. В тот же момент его осенило, что это, должно быть, и есть Мидори Нагахара.

Её собеседник, мужчина лет тридцати с небольшим, был одет в элегантный тёмный костюм. Он непринуждённо улыбался и что-то говорил, но, похоже, сам совсем её не слушал.

Дайго смерил его беглым взглядом, однако всё его внимание было сосредоточено на женщине. Она выглядела очень элегантно. Только нижняя часть её лица оставляла сумрачное впечатление, было в нём что-то неприятное и холодное. Её собеседник, по-видимому, говорил что-то смешное, потому что лицо женщины на мгновение вытянулось в улыбке, от которой повеяло ледяным высокомерием.

«…Надменная гадина с сердцем изо льда… Два года назад своим высокомерием и гордостью она убила человека». Эти слова Фумико словно эхом пронеслись в ушах Дайго.

Дайго постарался перенести шок от этой неожиданной встречи, мысленно убеждая себя в том, что так распорядилась судьба. Он сожалел только о том, что у него не было возможности разглядеть её профиль.