Текст книги "Мир коллекционера"

Автор книги: Н. Гринкевич

Соавторы: С. Гинсбург,И. Колташев,И. Гринберг,О. Рачков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

По сведениям, сохранившимся в архивах, выпуск таких обязательств продолжался до февраля 1920 года. В итоге их было выпущено не на 20 миллионов, как предполагалось по лимиту «займа доверия», а на 43 миллиона рублей!

В связи с тем, что 5–процентные обязательства выпускались в крупных номиналах – от 50 рублей и выше, то для удовлетворения рынка в разменных деньгах это же правительство решило выпустить в обращение хранившиеся в сейфах государственных банков и казначействах царские кредитные билеты, расчетные знаки Временного правительства и некоторые старые процентные бумаги, нанеся на них перфорационную пробивку «ГБСО» (Государственный банк Северной области). Но так как находившиеся у населения такие же •денежные знаки и процентные бумаги не перфорировались и к обращению не допускались, то следом за выпуском огрифованных пробивками на рынке в массовом количестве появились дублеры с фальшивыми пробивками, нередко сделанными простым проколом шила или иголки, а несколько позднее стали курсировать более квалифицированные фальсификаты, сделанные машинками кустарного изготовления.

После изгнания интервентов и белогвардейцев из Северных областей в архивах Мурманской милиции был найден документ, в котором рассказывается о том, что на толкучем рынке был задержан кустарь ремесленник Дайлидо, у которого при обыске на квартире была обнаружена перфорационная машинка собственного изготовления. На допросе этот ремесленник рассказал, что вначале он делал такие машинки исключительно по заказам местных торговцев, промышлявших на толкучем рынке, а затем, узнав, что фабрикация фальшивых пробивок – дело доходное, он решил не продавать им машинку, а использовать ее для личных выгод. Старые деньги он скупал у населения за половинную стоимость, а затем, сделав пробивку, пускал их в оборот как чистую монету.

Кредитный билет, выпущенный английскими интервентами в Архангельске в 1918 году.

В начале января 1919 года на денежных рынках Северных областей появились еще одни «новые» деньги. По своим рисункам они напоминали царские кредитные билеты, но текст их гласил, что «кредитные билеты обеспечены на полную сумму английской валютой, хранящейся в Архангельском отделении Государственного банка». Первая серия этих знаков имела 8 номиналов, а вторая, выпущенная позднее 7 номиналов.

В северо–западных областях на средства интервентов был создан корпус Северо–Западного фронта под командованием генерала царской службы Родзянко и на средства местной буржуазии – отдельный полк под командованием ротмистра царской охранки Булак–Балаховича, позднее возведенного в чин полковника, а затем и в чин генерала.

Контрреволюционная деятельность этих наемников происходила в пределах Псковской и Новгородской губерний и отличалась жестокостью расправ над трудовым людом. Даже видавшие виды интервенты были шокированы такими зверствами и поэтому в январе 1919 года вынуждены были передать командование войсками Северо–Западного фронта ставленнику Колчака генералу Юденичу, одновременно подчинив ему добровольческие части, созданные в Эстонии и Финляндии.

Известно, что войска Юденича дважды пытались захватить революционный Петроград и в конце концов были разгромлены и изгнаны из пределов Советского государства.

В период своей короткой деятельности Родзянко и Юденич успели выпустить две денежные эмиссии – первую от имени командующего отдельным корпусом генерала Родзянко в виде разменных денежных знаков четырех достоинств и вторую от имени Полевого казначейства Северного фронта с подписью командующего фронтом генерала Юденича десяти достоинств.

Деньги Юденича печатались в Швеции на добротной бумаге. Неплохое художественное оформление придавало им большую реакционную тенденциозность. Например, на купюре в 1000 рублей в рисунке на лицевой стороне слева вверху были вписаны портреты царя Николая и царицы Александры, а на оборотной стороне стояла опередившая события хвастливая надпись: «Подлежат обмену на государственные кредитные билеты, порядком и в сроки, указанные Петроградской конторой Государственного банка». История сделала к этой надписи существенную поправку. Юденич вместо Петрограда оказался за рубежом среди недобитых контрреволюционеров.

Не отстал от своих шефов Булак–Балахович. Он тоже сфабриковал свои деньги, но они являлись уже настоящими фальшивками, так как подделывались под расчетный знак Керенского достоинством в 40 рублей.

Вопрос о существовании денег Булак–Балаховича многие годы являлся предметом досужих разговоров и в печати невозможно было найти сообщений, подтверждающих факт их выпуска. Однако я лично, тогда еще начинающий коллекционер–бонист, услышал о них впервые в 1922 году, то есть вскоре после окончания гражданской войны.

Случилось это в вагоне поезда Петроград – Иркутск. Соседями моими в купе оказались братья – жители Пскова, переселявшиеся в Сибирь.

Когда мы познакомились и разговорились, я показал им свою небольшую еще в то время коллекцию денежных знаков. Братья рассматривали ее с большим интересом.

Особое внимание обратили они на деньги, выпущенные в Пскове.

Старший из братьев спросил:

– А почему же у вас нет денег Булак–Балаховича?

– Что, разве и он выпускал свои деньги? – удивился я.

– А как же! Были и у него свои фальшивки! За кутежи–то ведь надо было чем–то расплачиваться.

– Вот был такой случай, – перебил его другой брат. – Нагрянули как–то в одно веселенькое заведение подвыпившие офицеры–белогвардейцы. Все были из отдельного полка войск Северо–Западного корпуса. Приехал с ними командир полка. Пожилой такой, выхоленный, солидный. На нем новая голубая кавалерийская венгерка с эполетами полковника.

Компанию уже ждал заранее сервированный банкетный стол на 20 персон. Тут стали появляться и «дамочки сердца» каждого офицера. Пили, танцевали, пели чуть не до трех часов ночи.

Первым поднялся полковник. Он подозвал официанта, бросил небрежно на стол несколько пачек новеньких сороковок: «Плачу за всех!»

Официант, конечно, деньги понес хозяину в конторку. Тот стал проверять выручку, пересчитывать и вдруг заметил, что сороковки эти вроде бы не такие, как надо. И цвет фона не тот, и печати.

Хозяин, конечно, вдогонку за щедрым гостем. Перехватил его на выходе: «Позвольте, – говорит, – как же так?»

Полковник смерил его быстрым взглядом: «Какая чушь, об этом не стоит даже и говорить. Приходите завтра в комендатуру и я заменю вам керенки на николаевские».

В ту же ночь хозяин того увеселительного заведения был арестован и бесследно исчез. Как оказалось, он оскорбил подозрением самого Булак–Балаховича!

По правде сказать, я не очень–то поверил этому «живописному» рассказу своих попутчиков. Хотя хорошо запомнил подробности его. И эпизод этот в поезде нет–нет да и всплывал в моей памяти.

Жизнь шла своим чередом. За эти годы я много перечитал мемуарных произведений, касающихся периода гражданской войны, но нигде не встретил упоминания о деньгах Булак–Балаховича. И только после издания русским эмигрантом Н. Кардаковым в Берлине каталога денежных знаков России (1956) нашел косвенное подтверждение услышанного когда–то в поезде. Каталог Н. Кардакова подтвердил, что Булак–Балахович действительно выпускал свой денежный знак по типу «керенок» достоинством в 40 рублей, а в 1963 году я получил письмо от коллеги по коллекционированию, ленинградского художника Б. Н. Уварова, который, оказывается, специально занимался исследованием эмиссионных дел Булак–Балаховича. Б. Н. Уваров тоже подтвердил факт фабрикации Булак–Балаховичем фальшивых «керенок». В другом же своем письме он сообщил, что располагает сведениями о том, что «керенки» печатались Булак–Балаховичем вначале в номере одной из гостиниц г. Пскова, а позднее в самой комендатуре. Делалось это без широкой огласки, так как деньги предназначались преимущественно для расчетов при кутежах.

Так больше чем через тридцать лет я получил подтверждение того, чему не поверил в поезде в 1922 году.

В областях Поволжья после захвата Самары войсками белочехов образовалось контрреволюционное правительство «Совет управляющих ведомствами Комитета членов учредительного собрания». Это самозванное правительство объявило себя Всероссийской верховной властью. Деятельность его продолжалась не более пяти месяцев, однако и за этот короткий срок оно успело обрушить на рынки Поволжья огромное количество денежных суррогатов. Причем первой крупнейшей эмиссией этого правительства был выпуск в обращение облигаций старых займов, огрифованных каучуковыми штемпелями с надписью: «Имеет хождение наравне с государственными кредитными билетами по номинальной цене, при наличии настоящего штемпеля и особого пробивного знака».

Уместно напомнить, что примитивность оформления путем наложения штемпельной надпечатки вызывала недоверие и создавала возможность для широких подделок.

Второй и тоже крупнейшей эмиссией был выпуск краткосрочных обязательств «Совета управляющих ведомствами Комитета членов учредительного собрания». Эти обязательства печатались в одной из самарских типографий на вексельных бланках царского образца. Серия их составила 6 номиналов – от 50 до 5000 рублей. Кроме того, во всех городах Поволжья курсировали свои местные суррогаты тоже в виде облигаций с надпечатками, но уже со штемпелями местных банков.

В тревожные дни, когда войска белочехов, подкрепленные отрядами сибирских белогвардейцев, подходили к Екатеринбургу (Свердловску), областной исполнительный комитет Советов Урала сделал памятную типографскую надпечатку на пятирублевом кредитном билете Урала, выпущенном с разрешения Советского правительства.

Надпечатка гласила: «В память первого года гражданской борьбы Российской Социалистической Федеративной республики немецкому пролетариату и его вождю Карлу Либкнехту от пламенного боевого пролетариата Урала».

Кредитные билеты с этой надпечаткой были розданы как сувениры членам совета и военнопленным немцам, добровольно вступившим в ряды советских войск.

В мае – июне 1918 года чехословацкий корпус, состоявший из военнопленных, поднял мятеж против Советской власти. Поддержанные белогвардейцами, чехи захватили Челябинск, а 25 июня—Екатеринбург. В июне – июле укрепилась власть казачьей верхушки в Оренбургской и Уральской губерниях. Таким образом, на Урале и в Приуралье буржуазия торжествовала свою, хотя и временную, победу. В этот период на Урале почти одновременно возникло три самостоятельно действовавших контрреволюционных правительства.

В Екатеринбурге это был областной комиссариат, в Оренбурге – правительство войскового круга во главе с атаманом Дутовым, в Уральске тоже правительство войскового круга во главе с Фомичевым.

Во время гражданской войны на денежных рынках Урала сначала обращались кредитные билеты царского образца и расчетные знаки Временного правительства Керенского, затем их дополнили суррогаты учредиловцев, позднее – знаки Сибирского правительства и, наконец, обязательства Колчака. Наряду с ними в Оренбурге курсировали дутовские денежные знаки, выпускавшиеся от имени правительства войскового круга, в Уральске имели хождение 6–процентные краткосрочные обязательства Уральского казачьего войска, а некоторые другие города и населенные пункты Урала широким потоком выпускали местные боны, квитанции, ордера и прочие суррогаты. Например, в Белорецке появились чеки Белорецкого завода, в Надеждинске – боны Богословского горного округа, в Екатеринбурге – чеки различных частных банков и т. д.

В феврале 1919 года после захвата колчаковскими войсками Перми ставленник Колчака уполномоченный Прикамского района Евсеев в связи с недостатком в казне государственных денежных знаков сфабриковал свои, использовав для этой надобности также облигации старых займов, найденных в запасах Боткинского и Ижевского казначейств. На эти облигации Евсеев поставил штемпель: «Имеет хождение наравне с государственными кредитными билетами по номинальной цене».

Деньги Евсеева обращались в течение пяти месяцев в нескольких уездах Пермской губернии, а затем были изъяты и заменены на колчаковские обязательства.

В Сибири и на Дальнем Востоке грозные события гражданской войны начались при следующих обстоятельствах. В июне 1918 года на всех крупных станциях Сибирской железнодорожной магистрали стояли эшелоны с частями чехословацкого корпуса, возвращавшегося на родину. Реакционные круги русской и зарубежной буржуазии договорились с командованием корпуса и спровоцировали солдат чехословаков поднять мятеж против Советов. Мятежников поддержали местные контрреволюционеры.

Советская власть на территории Сибири и Дальнего Востока в июне – июле была свергнута. На первых порах к власти пришла буржуазная Сибирская областная дума, находившаяся в Томске, но через короткое время появился еще ряд правительств. В Омске, например, образовался Западно–Сибирский комиссариат, во Владивостоке на сцену выступило вывезенное японскими интервентами из Харбина «Сибирское областное правительство» во главе с эсером Дербером. Несколько позднее, после падения Советов в Забайкалье, при штабе атамана забайкальских казаков Семенова сформировался комитет войскового круга, а в полосе отчуждения КВЖД управляющий дорогой генерал Хорват объявил себя правителем этой полосы.

Лишь в сентябре все эти стихийно возникшие правительства подчинились созданному в Омске Сибирскому временному правительству, а в начале ноября на совещании в Уфе «учредиловцы» – члены распущенного Советским правительством учредительного собрания– создали Директорию и объявили ее Верховной властью России. Это эфемерное правительство просуществовало считанные дни. Уже в конце ноября 1918 года военный министр этого правительства адмирал Колчак с помощью штыков русской реакционной военщины и войск интервентов совершил переворот и, захватив власть, провозгласил себя Верховным правителем всей Руси.

В начале гражданской войны на территории Сибири и Дальнего Востока обращались царские кредитные билеты и расчетные знаки Временного правительства, затем их стали дополнять всевозможные суррогаты в виде надпечаток на облигациях займов. Выпускали их местные казначейства и учредиловцы в Самаре.

В сентябре появились разменные денежные знаки и 5–процентные обязательства Сибирского временного правительства, первые из них имели три номинала (1,5 и 10 рублей) и вторые тоже три номинала (500, 1000 и 5000 рублей).

С приходом Колчака начали курсировать колчаковские казначейские знаки и краткосрочные обязательства, которые печатались в Омске в Экспедиции изготовления государственных бумаг. Первые имели два номинала (3 и 300 рублей) и вторые – семь номиналов.

В начале 1919 года житель села Большой Улуй Ачинского уезда Абрам Шпилькин образовал на своей пасеке, находившейся в таежной глухомани, собственный «монетный двор» и начал печатать краткосрочные обязательства достоинством в 250 рублей.

Шрифты, нумератор, печатный станок и резак Шпилькину изготовил состоявший в доле опытный фальшивомонетчик военнопленный мадьяр Ингоф. Бумагу и краски Шпилькйн заготавливал в Харбине. Эти фальшивомонетчики успели отпечатать и распространить на несколько миллионов своей продукции, надо сказать, сработанной добротно, так как даже Государственные банки принимали ее за чистую монету. Тем не менее они были разоблачены и пойманы только из–за того, что пустили в работу низкосортную бумагу, приобретенную на местном рынке.

Судебное следствие тянулось долго. К делу было привлечено более 20 человек. Громкий судебный процесс начался в Красноярске в последних числах декаббя 1919 года, то есть в те дни, когда к городу стали подходить войска Красной Армии, гнавшие Колчака на Восток. Начавшийся артиллерийский обстрел помешал закончить судебный процесс, а через день жизнь в городе потекла по другому политическому руслу.

Во времена учредиловцев, а позднее и колчаковщины в Забайкалье юридически признавалось центральное правительство, фактически же областью бесцеремонно правил ставленник японских интервентов атаман Семенов. Этот правитель без всякого на то согласия Колчака выпустил свои читинские деньги, известные под названием «голубки». Так они назывались, очевидно, потому, что на одной из купюр преобладал голубой цвет. В качестве разменной мелочи Семенов приспособил гербевые и почтовые марки, они были наклеены на листки белой бумаги с типографской надписью: «Имеет хождение в пределах Забайкальской области».

После ликвидации колчаковщины и изгнания из Прибайкалья войск атамана Семенова на освобожденной территории с согласия Советского правительства была создана Коалиционная временная земская власть Прибайкалья, выполнявшая функции организационного бюро по подготовке выборов в учредительное собрание Дальнего Востока. Этот временный орган выпустил свою денежную эмиссию, использовав для этого обнаруженные в вагонах кредитные билеты, напечатанные в Америке по заказу правительства Керенского и следовавшие в распоряжение правительства Колчака. Билеты были огрифованы литографской надпечаткой «Временная земская власть Прибайкалья» и выпущены в обращение в двух купюрах – 25 и 100 рублей.

Позднее, когда была образована буферная Дальневосточная буржуазно–демократическая республика, правительство ее выпустило свои денежные знаки, серия которых составила восемь номиналов достоинством от 1 до 1000 рублей.

На территории Приморской области, остававшейся под властью белогвардейцев и интервентов до 1922 года, существовала своя денежная система. В это время здесь обращались денежные знаки временного (белогвардейского) правительства Дальнего Востока, имевшие девять номиналов. Наряду с ними курсировали оккупационные японские иены и деньги управляющего КВЖД генерала Хорвата.

На территории Якутской области после разгрома армии Колчака была образована Якутская Автономная Советская Социалистическая Республика, правительство которой в связи с большой отдаленностью от центра РСФСР часто испытывало денежный голод. Поэтому в 1920 году оно прибегло к выпуску бон местного обращения. Теперь история их выпуска широко известна. В ноябрьском номере журнала «Новый мир» за 1966 год были опубликованы воспоминания Горького о его друге аборигене Якутии Алексее Семенове, который после образования Якутской республики был там наркомом финансов.

В своих воспоминаниях Алексей Максимович рассказал много интересного об этом самородке, прекрасном человеке и пламенном революционере, упомянув также, что из всех бумажных денег, которые находились в обороте на безграничных просторах Советского Союза, самые оригинальные выпустил его друг Алексей Семенов. Он взял различные по рисункам и расцветкам этикетки от винных бутылок и своей рукой на лицевой стороне написал номиналы: на «Мадере» – 1 рубль, на «Кагоре» – 3 рубля, на «Портвейне» – 10 рублей. На обороте была приложена печать Наркомфина и стояла подпись Семенова.

Эти своеобразные деньги были присланы самим Семеновым в 1920 году на добрую память А. М. Горькому, с которым он был в хороших отношениях.

В настоящее время серия этих уникальных денег хранится в музее имени Горького в Москве.

В июне—июле 1918 года контрреволюция временно победила в Акмолинской, Тургайской, Оренбургской и Уральской губерниях. В Ашхабаде было создано контрреволюционное Закаспийское правительство. Туркестан оказался в огненном кольце фронтов гражданской войны. Но две обширные области – Семиреченская и Сыр-Дарьинская – прочно оставались под управлением Советской власти. В правящей верхушке сибирских контрреволюционеров эта территория называлась «семиреченской пробкой».

Денежный знак на винной этикетке, выпущенный в 1920 году Наркомом финансов Якутской АССР Алексеем Семеновым.

Летом 1919 года правительство Колчака создало армию специального назначения под командованием белогвардейского атамана Анненкова и, снабдив ее первоклассным зарубежным оружием, двинуло в бой против большевистского Семиречья. Развивая наступление, армия Анненкова вторглась в пределы Лепеинского уезда.

Для отпора белогвардейскому нашествию Семиреченский областной комитет партии большевиков создал в селе Черкасском революционный штаб обороны и поднял на борьбу с врагом все трудовое население области.

Ожесточенная борьба с Анненковым продолжалась несколько месяцев, и защита рубежей Семиречья, возглавленная революционным штабом в селе Черкасском, вписана героическими страницами в летопись гражданской войны.

В этот тяжелый для страны период на окруженной врагом и оторванной от Советской России территории органы народной власти вынуждены были прибегнуть к выпуску местных денежных эмиссий. Так, в июне 1918 года Семиреченский областной Совет в городе Верном выпустил серию кредитных билетов Семиреченской области. Серию этих билетов составили девять основных номиналов достоинством от 50 копеек до 500 рублей.

Вскоре после этого уездное казначейство Лепсинска выпустило свои разменные знаки, использовав для этой надобности гербовые и почтовые марки, но увеличив их номинальную стоимость в сто раз. Марки были наклеены на квадратные листки чистой или линованной белой, или цветной бумаги и заверены печатью казначейства и штемпелем «Лепсинское».

Во время ожесточенной борьбы с войсками Анненкова штаб Черкасской обороны выпустил серии своих денежных знаков, предназначенных для расчетов с населением за поставляемые продукты питания и фураж для войск обороны. Готовили эти знаки сотрудники сберегательной кассы села Черкасского на листках вексельных бланков. Серия знаков составила шесть номиналов достоинством в 3, 5, 25, 35, 45, 70 рублей.

В настоящее время исторические деньги Черкасской обороны являются уникальными, и единственный сохранившийся комплект их находится в фондах Казахского республиканского музея в Алма–Ате.

Общеобязательными денежными знаками, повсеместно обращавшимися на советской территории Туркестана, являлись разменные денежные знаки и временные кредитные билеты Совета народных комиссаров Туркестанского края, выпущенные в 1918 году Ташкентским отделением банка. Эти знаки имели двенадцать номиналов достоинством от 50 копеек до 10 000 рублей.

Самыми оригинальными эмиссиями периода гражданской войны в Средней Азии были деньги хана Хи–винского, выпущенные в 1919 году, и Хорезмской республики 1920—1921 годов.

Печатались они на шелковом полотне и по своему виду напоминали в миниатюре ковры с рисунками национальных орнаментов. Валютой первых была тинга, а вторых – русский рубль.

Кредитный билет Семиреченского областного Совета 1918 года: а – лицевая сторона, б – оборотная сторона.

В Закаспийском крае после захвата власти там белогвардейцами курсировали поначалу денежные знаки «Асхабадского отделения народного банка», выпущенные советскими властями, но огрифованные белогвардейцами печатью Государственного банка. Затем, когда на помощь отечественной контрреволюции прибыли английские интервенты, были пущены в оборот обязательства генерала Маллесона, командовавшего экспедиционным корпусом войск интервентов.

В Закавказье после Октябрьской революции создалась сложная политическая обстановка. Там продолжалась упорная ожесточенная борьба трудящихся с местной контрреволюцией, с войсками оккупантов и интервентов.

В Тифлисе (Тбилиси), например, был создан контрреволюционный Закавказский комиссариат, возглавлявшийся грузинскими эсерами и меньшевиками. В конце мая члены этого комиссариата объявили Грузию независимой республикой. Было образовано буржуазно–националистическое правительство, взявшее под защиту интересы буржуазии. Началось преследование сторонников Советской власти, в связи с чем большевики ушли в подполье и развернули политическую работу среди населения.

В Азербайджане после победы Октябрьской революции утверждение Советской власти протекало в условиях упорной политической борьбы против контрреволюционных партий и интервентов. В сентябре 1918 года, когда английские войска оставили Баку, город при пособничестве мусаватистов захватили турки.

Положение Азербайджана еще более усложнилось.

Кредитный билет Семиреченского областного Совета 1919 года (лицевая сторона).

В Армении в этот период большинство в Советах принадлежало дашнакам, мусаватистам, эсерам и меньшевикам. Они не признали Октябрьской революции и, захватив в свои руки власть, образовали буржуазно–националистическое правительство.

Политическая обстановка того времени и смена властей в некоторой степени нашли отражение и в денежных эмиссиях, получивших обращение на территории Закавказья в период гражданской войны. 19 января 1918 года Бакинская городская управа приступает к выпуску так называемых бакинских денег. Это можно было бы считать не таким уж значительным эпизодом, если бы вскоре не наступил первый решительный поворот в денежном обращении Закавказья. Уже 5 февраля того же года денежная система Закавказья была оторвана от всероссийской и стала самостоятельной в связи с тем, что Закавказский комиссариат выпустил боны местного обращения. Распределялись они на договорных началах между тремя республиками: Грузией, Азербайджаном и Арменией. При этом Азербайджан, помимо своей доли в закавказских бонах, сохранил и сепаратную эмиссию – бакинские деньги.

В середине июня 1918 года после революционного переворота эмиссия Бакинской городской управы была заменена эмиссией Бакинского Совета народного хозяйства, но 14 сентября произошел новый политический переворот, прекративший обращение эмиссии Бакинского Совета народного хозяйства.

В сентябре 1919 года с прекращением эмиссии закавказских бон заканчивается существование единого закавказского денежного знака. Но еще за два месяца до этого, в июле, появились в обращении грузинские деньги. Выпустила свои деньги и Армения. Распавшаяся на три самостоятельные части денежная система Закавказья в дальнейшем в результате новых революционных переворотов советизируется в следующей последовательности: 20 апреля 1920 года знамя Советов взвивается над Азербайджаном, спустя восемь месяцев, в конце 1920 года, – над Арменией, а 29 февраля 1921 года становится советской Грузия.

Нельзя, однако, не упомянуть, что в феврале 1921 года дашнаки, подняв контрреволюционное восстание в Армении, снова временно захватили там власть и на денежном рынке. Появились так называемые лондонские деньги, напечатанные по заказу дашнаков в Англии.

Денежный знак ЗСФСР образца 1924 года. Интересна как купюра высшего номинала в потоке денежных знаков того периода.

После установления Советской власти в трех Закавказских республиках в каждой из них стали выпускаться советские денежные знаки. Останавливаться подробно на описании этих республиканских эмиссий нет надобности, так как в 1922 году была учреждена Закавказская Федерация, объединившая Азербайджан, Армению и Грузию. В связи с этим денежная система там претерпела еще одно изменение. Республиканские денежные знаки были унифицированы, и вместо них стали обращаться знаки Закавказской Федерации. Эти новые знаки, начав свой путь в купюрах от одной тысячи рублей, по мере падения в цене докатились до миллионов и, наконец, до миллиардов. Среди них непревзойденной во всем денежном потоке периода гражданской войны в России оказалась купюра достоинством в 10 миллиардов рублей.

После Октябрьской революции бежавшие из Петрограда приверженцы свергнутого буржуазного правительства генералы Каледин, Алексеев, Корнилов, Краснов и другие собрали вокруг себя на Дону контрреволюционные силы и, создав так называемую Добровольческую армию, начали гражданскую войну под лозунгом «единой, неделимой России».

Фронт на Дону возник в период, когда в Советской России проходила демобилизация старой армии, а формирование частей Красной гвардии только началось. Эти части, весьма малочисленные и необученные, не имели никакого боевого опыта, тогда как Донская контрреволюционная армия была сформирована преимущественно из офицерского состава распущенной старой армии и из верхушки опытного донского казачества. Естественно, что в этих неравных условиях части Красной гвардии терпели поражение и отступали, теряя территории и в Донской области и в некоторых районах Северного Кавказа.

Ожесточенная борьба с Донской контрреволюцией в дальнейшем приняла широкие масштабы и продолжалась более двух лет, ввергнув народ в неисчислимые бедствия и требуя все новых жертв. Белогвардейские правительства Дона и Северного Кавказа выпустили в это время на денежный рынок колоссальное количество различных денежных суррогатов.

Ведущими эмиссиями этих правительств были денежные знаки, выпущенные Ростовской конторой государственного банка, 5–процентные краткосрочные обязательства «Всевеликого войска Донского» и серия билетов Государственного казначейства главного командования вооруженными силами на юге России. Вообще же в районах деятельности донской контрреволюции кроме вышеупомянутых общегосударственных денег обращались различные суррогаты, выпускавшиеся на местах. Например, в Кисловодске курсировали деньги полковника Шкуро, в Моздоке – полковника Бичерахова, на Тереке – Терско–Дагестанского, в Крыму – Крымского, на Кубани – Кубанского правительств. Имели хождение различные талоны, квитанции, боны и т. п., выпущенные кооперативными организациями, заводами, частными торговыми предприятиями, парикмахерскими, столовыми и т. д. Однако и этот перечень будет неполным, если не рассказать об эмиссии красного партизана Гикало, действовавшего в тылу у белых на территории нынешней Чечено–Ингушской АССР.

Денежный знак имама Узун–Ходжи, выпущен на Северном Кавказе в 1919 году.

В период гражданской войны войска донской контрреволюции захватили часть территории чечни, но горные районы не были захвачены и находившаяся там партизанская армия, созданная в Грозном под руководством Гикало, продолжала оказывать деникинцам упорное сопротивление. Армия эта была малочисленной и плохо вооруженной, поэтому ей иногда приходилось отступать под натиском белогвардейцев. Чеченцы симпатизировали красному командиру и укрывали его армию в горах, всегда предупреждая, откуда идет опасность.

Для содержания армии требовались деньги, которых у Гикало не было. Тогда перед ним и стал вопрос о выпуске своих партизанских денег. Но как осуществить их печатание в горах без каких бы то ни было приспособлений? Решить этот вопрос было не просто. Однако Гикало нашел выход. Он послал свою делегацию к большевикам Владикавказа, и оттуда ему переслали некоторую сумму денежных знаков Терской республики в сторублевых купюрах. Этими деньгами партизаны стали рассчитываться с чеченцами за поставляемые продукты. Брали они эти сторублевки неохотно, и при каждом расчете возникали неприятности.