Текст книги "Медвежий душ"

Автор книги: Н. Лабковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Правильно! – зашумели со всех сторон. – Мы не должны идти на поводу! Мы наши модели не тяп-ляп делали!

Директор с трудом восстановил порядок и потребовал выступать по существу. Когда же он снова заглянул в стенное зеркало, отражения Сергея Сергеича там уже не оказалось.

Сергей Сергеич незаметно выскользнул из директорского кабинета. Обойдя фабричные цеха, он посетил плановый и производственный отделы и закончил свой обход в складе готовой продукции. Там его и настиг директор фабрики. Сергей Сергеич рассматривал цветное крепдешиновое платье с высокой талией и шикарными буфами на плечах. Он держал его двумя пальцами, как нашкодившего котенка, и мечтательно покачивал головой.

– Вот эти образцы запакуйте и пришлите нам, – сказал Сергей Сергеич и удалился, оставив директора в неизвестности, ждать ли ему строгого выговора или перевода на руководящую работу в центр.

Лучшие образцы всех моделей фабрики были направлены в управление, и на этом вроде бы все закончилось. «Женская мода» по-прежнему заполняла продукцией собственные склады, торговые предприятия по-прежнему от этой продукции отворачивались. Второй заместитель начал уже косо поглядывать на своего первого помощника, а тот продолжал исполнять служебные обязанности как ни в чем не бывало.

И только на днях в местной газете появилось сообщение, всполошившее весь город. Оказывается, на Международном конкурсе мод на острове Святой Елены платья нашей городской «Женской моды» получили специальный приз «за перспективность и взгляд в будущее». А одна западная торговая фирма поспешила закупить всю готовую продукцию фабрики.

Когда в складах «Женской моды» образовалась давно желанная пустота, второй заместитель премировал Сергея Сергеича.

Лично вручая ему путевку в Сочи, он попросил своего первого помощника поделиться опытом.

– Как вы пришли к мысли, что и лежалый товар может быть предметом экспорта? – спросил он.

– Это не моя идея, – с присущей ему скромностью ответил Сергей Сергеич. – Я лишь использовал опыт некоторых зарубежных фирм, торгующих с нами.

– А чем вы руководствовались, отправляя на конкурс изделия именно «Женской моды»?

– Ознакомившись с историей фабрики, я выяснил, что была она открыта тридцать лет назад. Уже тогда фабрика стала выпускать модную продукцию и с тех пор в фасонах своих платьев ничего не изменила.

– Мать моя родная! – в ужасе воскликнул второй заместитель. – Значит, эти фасоны тридцатилетней давности!

– Вот именно.

– Как же вы рискнули отправить их на международный конкурс?

– Так ведь женская мода имеет тенденцию возвращаться именно каждые тридцать лет.

– Браво! Браво! – не удержался от восторга второй заместитель. – Ну, а как мы поступим с директором «Женской моды»?

– Освободим его от работы.

– Что?! – воскликнул второй заместитель. – Вы хотите снять с работы человека, чью продукцию реализовала на международном рынке?

– Да, – вздохнул Сергей Сергеич. – Вряд ли имеет смысл ожидать этого еще тридцать лет.

Самый точный

Найдутся, должно быть, товарищи, которые посчитают, что я слишком большое внимание уделяю жизни и деятельности Сергея Сергеича в масштабе нашего учреждения и всего города в целом. Не преувеличиваю ли я достоинства первого помощника, который таким образом может зазнаться и испортиться? Этих товарищей я хочу заверить, что Сергей Сергеич не зазнается, – я его хорошо знаю, – ибо ничего особенного в своих действиях он не видит, считает себя самым рядовым членом нашего общества, и если вы его спросите, почему он поступил так, а не иначе, он вам ответит:

– Может быть, можно было поступить иначе, но мне показалось, что так будет лучше для дела.

Надо думать, что именно это постоянное стремление сделать так, чтобы было лучше для дела, и выдвинуло Сергея Сергеича в ряды незаменимых работников нашего города.

Вот недавно Сергей Сергеич получил ответственное задание.

– Ознакомьтесь с этим документом, – сказал второй заместитель, протягивая ему бумагу.

Сергей Сергеич прочитал. В бумаге было сказано, что 7 октября сего года в наш город был выслан из Прокопьевска срочный авиагруз.

– Какое у нас сегодня число? – строго спросил второй заместитель.

– Третье ноября.

– Итого мы имеем три недели со дня отправки. А сколько, по-вашему, летных часов от Прокопьевска к нам?

– Если учесть, что прямое авиасообщение между данными двумя точками еще не налажено, я думаю, часов десять.

– Что такое гражданская авиация? – еще строже спросил второй заместитель.

– Самый точный из всех видов транспорта, – дословно процитировал Сергей Сергеич рекламный стенд, что стоит у нас на главной улице.

– В том-то и дело, – согласился второй заместитель, – сколько раз я летал по маршрутам гражданской авиации, и еще ни разу не случалось, чтобы я не прибывал к месту назначения. Следовательно, с нашим грузом что-то произошло. А в нем два электродвигателя, каковые нам крайне нужны для выполнения государственного плавна. Двигатели исчезли. Телеграфные запросы остались без ответа. Мы решили бросить на розыски вас. Берите командировку и летите. Ни пуха ни пера, на вас смотрит вся промышленность города.

Сергей Сергеич взял командировку, подотчетные, портфель, пару теплого белья, чмокнул в лоб жену и улетел.

На следующий день от него была получена телеграмма из Новосибирска:

«20 октября наш груз отправлен аэропорт Толмачево. Вылетаю следом».

Через два дня от Сергея Сергеича была получена телеграмма из Толмачево:

«29 октября наш груз вылетел Свердловск. Вылетаю следом».

Еще через три дня от Сергея Сергеича была получена телеграмма из Свердловска:

«Свердловский аэропорт поступление груза не отрицает. Дальнейшее продвижение неясно. Выяснении вылечу следом…»

Спустя два дня томительного ожидания мы получили еще одну депешу:

«Двигатели ошибке засланы Сочи. Вылетаю следом».

Больше от Сергея Сергеича телеграмм не поступало. Где он, бедный, мотался в поисках срочного груза мы не знали. Телеграфные запросы оставались без ответа. Мы забеспокоились. Уже не столько об исчезнувших электродвигателях, сколько о пропавшем Сергее Сергеиче. Подошли Октябрьские праздники, все мы имели праздничные планы – кто собирался на рыбалку, кто – по грибы, кто к теще в деревню, один Сергей Сергеич плавал где-то в воздушном океане, и не с кем ему было там рюмочку пропустить по поводу заслуженного отдыха. А ведь он как-никак живой человек, наш товарищ по работе. Мы бы послали кого-нибудь на розыски, да ведь не знаем, куда посылать? Во Владимир или во Владивосток, во Львов или в Адлер? Воздушные пути теперь гигантски разрослись. Разыскать что-либо затерявшееся на этих путях, штука не простая. У нас в городе это под силу только Сергею Сергеичу. Так ведь, чтобы дать ему это задание, надо сперва найти его самого.

Мы просто даже не знали, что нам предпринять, как вдруг вчера, перед концом рабочего дня, рассыльный принес телеграмму.

Сергей Сергеич был, как всегда, предельно лаконичен. Слов, оплачиваемых за счет учреждения, он на ветер не бросал. Вот какую мы получили телеграмму:

«Двигатели порядке встречайте седьмого вылетаю».

Так как в телеграмме не было ни одного знака препинания, мы несколько запутались: встречать Сергея Сергеича седьмого, или он седьмого вылетает? Контора Аэрофлота прийти нам на помощь не могла. Прямого авиасообщения с Сочи у нас не имеется. Контора стала в тупик. Все зависело от того, «через что полетит пассажир». Если через Донецк, он мог прибыть седьмого, если через Одессу – не раньше восьмого, а вдруг пассажир достанет билет только через Хабаровск, тогда он, возможно, прибудет девятого, а возможно, десятого, в зависимости от погоды на трассе, согласованности пересадок и плотности пассажирских потоков.

Как вы сами понимаете, при этих условиях мы не сумели обеспечить Сергею Сергеичу подобающей встречи в аэропорту.

На праздники каждый занялся своими делами, а когда мы пришли девятого на работу, Сергей Сергеич уже сидел за своим столом и шелестел бумагами.

– Ну, как? Встретили? – спросил он.

Мы не могли представить себе, что Сергей Сергеич так близко примет к сердцу тот факт, что мы не явились в аэропорт, хотя, если говорить откровенно, торжественной встречи первому помощнику второго заместителя по номенклатуре не полагалось.

Наш управделами чуть было этого не выпалил – и таким образом мог незаслуженно обидеть товарища, ибо, как выяснилось, мы неправильно прочитали телеграмму. Читать телеграмму надо было так: «Двигатели порядке запятая встречайте седьмого точка Вылетаю». Встречать, оказывается, надо было не Сергея Сергеича, а двигатели, и в точно назначенный день – седьмого и с определенной целью, чтобы груз по недоразумению не переотправили на мыс Доброй Надежды. Ведь, не в пример пассажиру, груз не может запротестовать, если его втиснут не в тот самолет.

Узнав, что мы не встретили наш срочный груз, Сергей Сергеич немедленно отправился в аэропорт. Самые черные предчувствия обуревали его, но все окончилось благополучно. Наш груз опоздал с прибытием. Ровно на два дня. И прибыл не седьмого, а девятого. И был встречен Сергеем Сергеичем и доставлен на служебной грузовой машине прямо к месту назначения.

Попробуйте после этого сказать, что я переоцениваю нашего первого помощника. Не знаю, как насчет воздушного транспорта, но о Сергее Сергеиче мы можем смело сказать, что он уж действительно – самый точный.

Цепная реакция

Анна Степановна плохо разбиралась в достижениях современной науки. Детство и отрочество не дали ей надлежащей подготовки к восприятию сложных научных основ, поэтому она путала нейтроны с нейлоном и в простоте душевной была уверена, что цикламен и циклотрон – это одно и то же.

Однако считая себя женщиной высшего круга, она жадно рвалась к изысканной терминологии. На этой почве у нее возникали постоянные затруднения. В отеле она требовала «фешемебельную комнату», в кругу подруг хвалилась, что завод, подчиненный организации, где работает ее муж, производит станки с точностью до одного «микроба», а когда однажды врач порекомендовал ей принимать чехословацкое лекарство «ацидоген», Анна Степановна купила в аптекарском киоске ацетон и только благодаря бдительности Сергея Сергеича осталась на этом свете.

Сергей Сергеич не всегда поспевал прийти на выручку своей супруге, хотя и посвящал этому все время, остававшееся от выполнения служебных обязанностей.

Однажды, убирая со стола посуду, Анна Степановна спросила у мужа:

– Сереженька, это что за штука, цепная реакция? Сегодня с утра о ней говорили по радио, а я что-то не возьму в толк.

Сергей Сергеич вздрогнул, как человек, почуявший неожиданную опасность. По многолетнему опыту он знал: если жена о чем-нибудь спрашивает, надо немедленно дать ей исчерпывающее разъяснение, в противном случае она внесет в вопрос свое толкование, а потом отправится втолковывать это всем соседкам по дому.

– Что это ты, Аннушка, такими вопросами интересуешься? – торопливо спросил он.

– Ну как же! Говорят, что эта реакция будто в коровьем молоке задерживается. Стало быть, что-то по хозяйственной части. Должна же я знать!

– Цепная реакция, – начал Сергей Сергеич, – это свойство нейтронов, выделяемых при распаде атома, в свою очередь, выделять новые нейтроны, которые также вызывают деление новых ядер.

Анна Степановна старательно слушала. По злорадному выражению ее лица можно было догадаться, что она завтра же победоносно бабахнет вновь приобретенным нейтроновым зарядом по всем подружкам и соседкам.

– Ты погоди, не спеши! – попросил Сергей Сергеич. – Ты сперва постарайся понять. Одни нейтроны вызывают появление других нейтронов, как по цепочке. Понятно?

– Нет, – решительно сказала Анна Степановна.

Сергей Сергеич в отчаянии огляделся по сторонам, словно надеясь найти на книжных полках или на письменном столе популярное руководство, как объяснять особам слабого пола тайны ядерной физики.

Не было такого руководства. Сергей Сергеич, незаменимый первый помощник второго заместителя, столько раз выручавший из труднейших положений наше учреждение, напрасно шарил глазами. На книжных полках стояли только полные собрания сочинений разных классиков, а на письменном столе лежал лист бумаги, на котором цыплячьим почерком жены были нацарапаны какие-то фамилии. Сергей Сергеич от отчаяния заглянул в эту бумагу, и лицо его расплылось в счастливой улыбке.

– Сергей Сергеич, примите меры! – сказал он себе тоном второго заместителя и обернулся к супруге. – Позже я тебе, Аннушка, все объясню, а пока давай займемся делом. Я вижу, ты уже набросала проект. Давай покумекаем вместе. Сколько гостей мы можем поместить за столом, чтобы люди не тыкали вилками в тарелки соседей?

– Шестнадцать.

– Цифра вполне подходящая. Кого же ты собираешься позвать на именины?

– Катеньку с мужем в первую очередь, – моментально включилась Анна Степановна.

«Быстровы – 2 чел.», – записал Сергей Сергеич и задумался.

– Позвать Быстровых и не позвать Агаджановых – скандала не оберешься. Они друг без друга никуда не ходят.

– Еще бы! Весь город знает, что у Быстрова с женой Агаджанова…

– Аннушка! – укоризненно остановил жену Сергей Сергеич.

– Уж и правду нельзя сказать! Будь я на месте Катеньки…

– Ну ладно, ладно… может быть, все же обойдемся без Катеньки?

– Без Катеньки я не согласна.

– Тогда придется звать и Агаджановых. – Сергей Сергеич записал: «Агаджановы – 2 чел.»… Почесал лысеющее темя и добавил: – Тогда надо звать и Кропоткиных. Иначе наживешь врагов на всю жизнь.

– Кропоткиных – через мой труп! – воскликнула Анна Степановна.

– Агаджанов и Кропоткин занимают одинаковые должности в двух управлениях, – запротестовал Сергей Сергеич. – Пригласить одного и не пригласить другого – это скандал почти государственного масштаба. Есть один выход: не покупать в этот день лососины.

И Сергей Сергеич записал: «Кропоткины – 2 чел.».

– Тогда уж пиши Бердянских с Каракульчаком, – вздохнула Анна Степановна. – Где Кропоткины, там и Бердянские, а где Бердянские, там и Каракульчак. С тех пор, как от этого Каракульчака ушла жена, Бердянские всюду таскают его за собой, чтобы он не запил с горя, и вместе напиваются на радостях, что удалось отвлечь его от выпивки.

Сергей Сергеич записал: «Бердянские – Каракульчак – 3 чел.».

– Четыре, – поправила Анна Степановна. – Где Каракульчак, там нельзя без Лидии Викторовны. Она почти его невеста.

– Ты с ума сошла! – вскричал Сергей Сергеич. – Лидия Викторовна – родная сестра Караваева из управления. Хорош я буду, когда на следующее утро он меня спросит: «Ну, как вчера праздновали?» Он это воспримет как подкоп под его авторитет.

– Тогда придется позвать и Караваева, – рассудила Анна Степановна.

Сергей Сергеич записал: «Караваевы – 2 чел.», – на миг задумался и быстро добавил: «Сергиенко – 2 чел.».

– Это еще что за Сергиенко? – рассердилась жена.

– Начальник управления. Караваев – его заместитель. Как же можно заместителя звать, а начальника – нет?

– Подсчитай, что у нас получилось?

Сергей Сергеич подбил итог.

– Все! – воскликнул он. – Лимит исчерпан. Вместе с нами ровно шестнадцать человек.

Анна Степановна всплеснула руками.

– Шестнадцать человек! А мы еще никого не позвали!

Супруги склонились над списком.

– Никого не выбросишь, – безнадежно произнесла Анна Степановна, – один за другого цепляется. – И вдруг добавила: – Настоящая цепная реакция.

– Что? Что? – переспросил Сергей Сергеич.

– Цепная реакция. Точь-в-точь как ты объяснил: одни нейлоны тянут за собой другие, те, в свою очередь, третьи…

Лицо Сергея Сергеича просветлело. Принятые им меры оказались действенными. Даже в домашней обстановке.

– К черту цепную реакцию! – весело воскликнул он. – От нее только загрязнение атмосферы!

И, разорвав намеченный список, Сергей Сергеич стал составлять новый, основанный на принципе бескорыстной дружбы.

Авторитет

Недавно второй заместитель вызвал к себе своего первого помощника.

– Вот что, Сергей Сергеич, – сказал он торжественно, – у нас тут возникла необходимость уладить кое-какие вопросы в центре. Мы посоветовались с народом и решили командировать вас в Москву. К сожалению, в данном квартале ассигнований по статье «командировки» осталось всего на пять дней. Но я вам помогу. Запишите прямой телефон начальника управления. Так сказать, в обход секретарей. 294-38-39. С таким телефоном да с вашим авторитетом… – Второй заместитель мечтательно вздохнул: – Четверо суток в Москве! Это же девяносто шесть часов чистого времени!..

На следующее утро Сергей Сергеич погрузился в рейсовый самолет и отбыл по назначению.

О дальнейшем лучше меня расскажут записи в личном дневнике Сергея Сергеича, которые я публикую с его разрешения.

Вторник, 4.

12 ч. 15 м. Слухи о перегруженности московских гостиниц не оправдались. Получил комнату с телефоном и видом на «Гастроном». Администратор сказал, что я родился в рубашке: сегодня из гостиницы выехали участники трех симпозиумов.

13 ч. 30 м. Побрился, постригся, приступаю к исполнению служебных обязанностей.

15 ч. 30 м. Два часа набираю нужный номер телефона. Продолжительные гудки. Никто не отвечает.

16 ч. 15 м. Спасибо дежурной по этажу! Объяснила, что надо позвонить в бюро ремонта. Бывает, что номер испорчен.

18 ч. 15 м. Набрал номер бюро ремонта 120 раз. Продолжительные гудки. Никто не отвечает.

18 ч. 30 м. Спасибо дежурной по этажу! Объяснила, что у бюро ремонта большая перегрузка. Начну завтра с утра, со свежими силами.

Среда, 5.

18 ч. 30 м. Дозвонился в бюро ремонта. В глазах телефонные диски. Узнал, что телефоны, начинающиеся цифрами 294, со вчерашнего дня начинаются цифрами 271. Какая приятная новость! Завтра с утра смогу позвонить начальнику…

Четверг, 6.

11 ч. 15 м. Двести сорок раз набрал нужный номер. Никто не отвечает. Дозвонился в бюро ремонта. Оказывается, переменились не только первые цифры, а решительно все. Был номер 294-38-39. Стал номер 271-65-47.

18 ч. 15 м. Набрал номер тысяча четыреста двадцать шесть раз. Скорость набора выросла, результат тот же. Дозвонился в бюро ремонта. Объяснили, что новый номер не отвечает, потому что еще не включен, а старый номер не отвечает, потому что уже отключен.

Пятница, 7.

9 ч. 30 м. Последний день командировки. Медлить нельзя! Дежурная по этажу говорит, что на меня больно смотреть. Отложила свои дела, выяснила домашний телефон начальника. О, женское сердце! Преподнес шоколадный набор.

13 ч. 30 м. Дозвонился в бюро ремонта. Оказывается, домашний телефон начальника тоже сегодня переключили. Был номер 134-90-12. Стал номер 135-69-74.

15 ч. 04 м. Уррра! Ответила бабушка начальника. Дала новый адрес Управления. Объяснила, как попасть на прием к внуку. Надо сказать секретарше: «Привет от Агнии Никитишны».

16.00. Сижу в приемной начальника. Секретарша говорит по телефону.

16.15. Сижу в приемн. нач. Секр. говор. по телеф.

16.30. С. в пр. н. Секр. г. по т.

16.48. Секретарша положила трубку. Спросила: «Что вам, товарищ?». Я сказал: «Привет от Агнии Никитишны». Секретарша приветливо улыбнулась: «Чем могу быть полезна?» Я сказал: «Мне нужно видеть начальника». Секретарша почему-то взглянула на календарь и на часы. «Начальника? – удивленно переспросила она. – В пятницу? В четыре часа дня?!»

На этом месте дневник Сергея Сергеича прерывается. Чуть ниже, на той же странице, подклеена выписка из выступления второго заместителя на общем собрании. Вот что он сказал:

– Товарищи! Мы очень ошиблись в Сергее Сергеиче. Мы создали ему все условия, а он нас подвел. Авторитет у него оказался дутый…

Закон инерции

Едва Калягин переступил порог дома, как услышал раздраженный голос жены:

– Очень хорошо, что ты пришел! Может быть, ты скажешь, куда девал прищепки для белья? Только неделю назад я положила их в этот ящик. Никто к нам не приходил. Где мои прищепки?

Что можно было на это ответить? Калягин молча потоптался по квартире, но когда понял, что обеда не будет, пока не найдется пропажа, опустился этажом ниже, одолжил у соседки прищепки и вручил их жене.

– Так бы сразу и сказал, что ссудил их Вере Сергеевне, – миролюбиво сказала жена и налила мужу полную тарелку ароматного борща.

Прошло дней семь, и, возвратившись с завода, Калягин вместо обычного «здравствуй», услышал из кухни:

– Это ты? Может быть, ты скажешь, куда ты девал формочки для кексов. Никто посторонний в кухню не заходил. Где мое оборудование!

Что он мог ответить? Он молча рассовал по карманам соседкины прищепки, с благодарностью возвратил их по принадлежности и взамен одолжил формочки для кексов.

– Ах, ты и это давал Вере Сергеевне! – с некоторой подозрительностью заметила жена. – Что у нее совсем ничего нет в хозяйстве?..

Спустя три дня, только Калягин вернулся со смены, как сразу учуял, что в доме пахнет грозой. Жена что-то с грохотом передвигала в кухне. Гремели кастрюли, сковородки, утюги.

– Явился не запылился! – проворчала жена. – А ну-ка беги к своей Вере Сергеевне и скажи, чтобы она отдала мясорубку. А не то я сама к ней схожу…

Калягин распихал по карманам формочки для кексов, сбежал вниз, к соседке, и взамен попросил в долг мясорубку.

Пожар не разгорелся, ню обеда Калягину долго не давали.

У него было время поразмышлять над своим положением. Усевшись за свой рабочий столик в столовой, он стал перекладывать из ящика в ящик всякую всячину, вынесенную в разное время с завода. Тут были мелочи, никакой практической ценности в домашнем обиходе не имевшие: болты, гайки, металлические бруски, разные пластмассовые детали… Он перекладывал их с места на место и горестно размышлял:

– Дело пахнет керосином! Сколько можно одалживаться у соседки? Ну, еще раз, два, а там такая каша заварится! Еще неизвестно, что хуже – исчезновение хозяйственных предметов или ревность жены!..

– Чего пригорюнился? – прервала его мысли жена. – Что-то, я смотрю – металлолом твой не прибавляется. Или на заводе за ум взялись, обыскивать вас, окаянных, в проходной стали, чтобы вы квартиры всяким хламом не затоваривали…

– В том-то и дело! – вздохнул Калягин. – Народный контроль свои посты установил. Шпунтика не пронесешь…

Утром, как обычно, Калягин проснулся в шесть часов. Тихонько, чтобы не разбудить супругу, умылся, оделся, позавтракал и на цыпочках направился к двери.

– Котенька! – послышался вдруг голос жены.

Щелкнул выключатель и Калягин увидел, что жена стоит в коридоре со скалкой в руках.

– А ну-ка, открой чемоданчик! – тоном опытного вахтера сказала она.

– Да ты что? – не понял Калягин.

– Открывай, когда говорят! И карманы выворачивай!

– Да что это такое? – попытался отбиться муж. – Да где ж это видано, чтобы в родном доме проходную устроили. Может, еще пропуск предъявить прикажешь?

– Надо будет, и прикажу!

Жена проворно вывернула карманы мужа. На пол полетела всякая мелочь. Но ничего недозволенного не оказалось. Тогда жена принялась за чемоданчик. Но и в нем все было в порядке.

– Чего пристала! – гордо сказал Калягин. – Только зря обижаешь невиновного человека.

Жена стала смущенно заправлять у него на груди теплый шарф. И вдруг как вскрикнет:

– Ой, что это!

Пошарив за пазухой у мужа, она извлекла на свет божий целый хозяйственный набор: металлическое ситечко для чая, щипцы для колки орехов и медный пестик от ступки.

– Не может быть! – ахнула жена. – Неужели запил! Пропивать несешь.

– Еще чего! – возмутился Калягин. – Сама знаешь, что капли в рот не беру…

– Так куда несешь? Неужто к своей Вере Сергеевне?..

– Да что ты! – испугался Калягин. – Ни в жисть! На завод…

– Зачем тебе на заводе щипцы для орехов?

– Зачем, зачем! Ни за чем…

– Так чего же тянешь?

– Всю жизнь с завода чего-нибудь да тянул. Думаешь легко отвыкнуть… Душа ноет…

– Я тате и думала, – облегченно вздохнула жена. – Закон инерции. Ну, ладно, бери! Уж лучше из дома тянуть, чем с завода. Только смотри, чтобы с возвратом.

И она сунула мужу в карман ситечко для чая, щипцы для колки орехов и пестик от ступки…

В этот день после смены Калягина задержали в проходной. Он пытался вынести с завода принесенные когда-то прищепки для белья и формочки для кексов…

Телефонный узел

Лапушкин боком вошел в кабинет начальника и остановился у дверей.

Товарищ Кобяков разговаривал одновременно по двум телефонам. Заметив Лапушкина, он подбородком указал ему на стул.

Лапушкин сел. Момент для разговора был неподходящий, но ждать Лапушкин больше не мог. Два месяца назад было принято решение о его командировке. Но то ли кто-то на каком-то документе не поставил ответственную загогулину, то ли какая-то секретарша сунула загогулину не в ту папку, но получалось, что де-юре Лапушкин уже два месяца расходует командировочные, а де-факто он сидел сейчас на краешке стула в кабинете своего непосредственного начальника и с тоской размышлял о том, что лето на исходе и в отпуск из-за этой командировки-невидимки придется идти глубокой осенью.

Наконец Кобяков сказал: «Все!» – и резко опустил на рычаг левую трубку, потом сказал: «Будет сделано!» – и аккуратно положил на рычаг правую трубку.

Отдышавшись, он посмотрел на Лапушкина.

– А! Лапушкин! – радостно приветствовал начальник. – Возвратился из командировки? Рассказывай, что успел!

– Ничего не успел, – тихо ответил Лапушкин.

– Почему так?

– Потому что еще никуда не ездил. Решение о командировке не подписано.

– До сих пор не подписано! – возмутился Кобяков. – Волокитчики! Бюрократы! Посиди!, я сейчас все выясню.

Кобяков проворно набрал номер внутреннего телефона.

– Товарищ Марута, – мягко сказал он в трубку, – это Кобяков беспокоит. Я относительно командировки Лапушкина. Да, было решение… Два месяца назад… Командировка срочная. Не знаю, чего они тянут.

Товарищ Марута на другом конце провода выразил свою полную солидарность с возмущением товарища Кобякова.

– Не клади трубку, – сказал он, – я сейчас все выясню у Шляпкина.

– Сейчас Марута выяснит у Шляпкина, – сказал Кобяков Лапушкину и придвинул к себе свежий номер газеты с разбором шахматной партии.

Между тем товарищ Марута быстро набрал на городском аппарате номер телефона Шляпкина.

– Товарищ Шляпкин, – мягко сказал он, – это вас Марута беспокоит. Насчет командировки Лапушкина. Было решение… уже два месяца… Хорошо, жду у аппарата.

Прижав трубку к уху плечом, товарищ Марута придвинул к себе свежий номер газеты и погрузился в разбор шахматной партии.

Между тем товарищ Шляпкин мгновенно набрал на внутреннем аппарате номер товарища Ручинского.

– Шляпкин беспокоит, – нежно сказал он, – насчет командировки Лапушкина…

– Знаю-знаю! – загремел Ручинский. – Где-то у Велюгина застряло. Не клади трубку, я сейчас выясню…

В ожидании ответа Шляпкин принялся анализировать шахматную партию в газете, а Ручинский на городском аппарате тут же набрал номер Велюгина.

– Это вас Ручинский беспокоит. По поводу командировки Лапушкина… Что? Хорошо, жду у телефона.

Ручинский придвинул к себе свежий номер газеты… А Велюгин в своем кабинете стал ожесточенно накручивать диск внутреннего телефона.

– Здравствуйте, товарищ Кокин, – певуче произнес он, услышав в трубке начальственное «Алло!». – Это вас Велюгин беспокоит. Как там насчет командировки Лапушкина? Еще два месяца назад…

– Что?! До сих пор не подписано?! – рассвирепел Кокин. – Волокитчики! Бюрократы! Не кладите трубку, я сейчас выясню…

На столе у Кобякова зазвонил городской телефон.

– Слушай, Кобяков, что там с командировкой Лапушкина? – сердито спросил Кокин.

– Я как раз сейчас выясняю этот вопрос, – залепетал Кобяков. – И Лапушкин у меня в кабинете. Вместе ожидаем. Как только узнаю, сейчас же вам перезвоню!

Кокин положил трубку городского телефона и сказал по внутреннему:

– Велюгин, слушаешь? Вопрос как раз сейчас выясняется. Товарищи на проводе. Не занимай аппарата. Я тебе сейчас перезвоню.

Велюгин положил трубку внутреннего телефона и сказал по городскому:

– Вот что, Ручинский, сейчас вопрос выяснится, и я тебе перезвоню.

Ручинский положил на рычаг трубку городского телефона и сказал по внутреннему:

– Шляпкин, слушаешь? Вопрос выясняется. Положи трубку и не занимай телефон, я тебе перезвоню.

Шляпкин положил трубку внутреннего телефона и сказал по городскому:

– Ну как, Марута, заждался? Зато результат на носу. Вопрос вот сию минуту решается. Как только мне сообщат, я тебе перезвоню.

Марута положил на рычаг трубку городского аппарата и сказал по внутреннему:

– Слушай, Кобяков, с тебя причитается. Я поднял на ноги все начальство. Сейчас все выяснится. Как только мне позвонят, я тебе перезвоню.

– Ну вот, поздравляю, все в порядке, – сказал Кобяков, пожимая руку Лапушкину. – Твой вопрос в верных руках. И как раз в эту минуту решается. Иди пока к себе, работай. Как только мне позвонят, я тебя вызову.

– Спасибо, – сказал Лапушкин, – я знал, что это не может продолжаться до бесконечности.

И, облегченно вздохнув, он вышел из кабинета…

Кто «за», кто «против»?

На общезаводское собрание Пятеркин явился в наилучшем расположении духа.

– Чего ты сияешь? – мрачно спросил его бригадир Куковой. – Или не знаешь, что сегодня обсуждаются итоги выполнения квартального плана?

– Знаю, – сказал Пятеркин, улыбаясь всеми тридцатью двумя зубами.

– Странный человек! – рассердился Куковой. – Твоя бригада план не выполнила. Тебя сегодня вперед ногами выносить будут.

– И правильно сделают, – согласился Пятеркин. – Как понесут, сам помогать стану.

Куковой пожал плечами, невежливо сплюнул и пошел занимать место в зале, бормоча что-то вроде того, что Пятеркин или спятил от страха, или хватил для смелости лишку.

Началось собрание. Куковой как в воду глядел: все навалились на Пятеркина. Мало того, что его бригада не выполнила плана, она потянула за собой весь сборочный цех, а сборочный цех потянул за собой весь завод.

– Что скажешь? – обратился председательствующий к Пятеркину, когда в вопрос была внесена полная ясность.

– Что скажу? – улыбнулся Пятеркин. – Все правильно. Бригада план не выполнила и в ближайшее время выполнять не будет.

Шум поднялся, как на хоккейном матче. На заводе давно было известно, что Пятеркин человек принципиальный. Но тут, пожалуй, он хватил через край.

– Это как так не будет! – закричал с места Куковой. – Моя бригада выполняет, а его не будет! Из-за него мы все без премиальных сиди?

– Правильно, – согласился Пятеркин. – Все без премиальных сиди.

Аудитория раскололась на два лагеря. Одни кричали: «Правильно, Пятеркин!»

Другие кричали: «В шею Пятеркина!»

Пока выяснились отношения, подоспела резолюция. Работа Пятеркина была квалифицирована как скверная.

– Голосуем, – сказал председательствующий. – Кто «за», кто «против»?

Но Пятеркина голыми руками не возьмешь. Раз он сказал «нет», от него «да» не добьешься, даже если сам директор упадет перед ним на колени.