Текст книги "Поль Гольбах"

Автор книги: Мусаел Кочарян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Большой опыт показывает, что в Великобритании патриотизм тех, кто высказывается против двора или министра, имеет целью докучать монарху, нарушать действия министров, ниспровергать их самые мудрые проекты только для того, чтобы самим участвовать в делах министров, так сказать в ущерб нации. Английский патриот – вообще лишь честолюбец, который прикладывает усилия, чтобы занять место министра, которого он чернит; или это человек алчный, который нуждается в деньгах, или это мятежник, который пытается обрести потерянную фортуну. Могут ли такого типа патриоты близко к сердцу принимать интересы страны? Как только они добиваются своего, они идут по стопам своих противников и становятся в свою очередь предметом зависти тех, кого они сместили; последние кажутся в свою очередь истинными патриотами в глазах беспокойного народа, который всегда думает, что настоящие друзья – это враги тех, кто в настоящее время находится в той же самой западне.

Отсюда видно, что народ, управляемый таким образом, должен обязательно находиться в постоянных фракциях, жить в постоянном недоверии и тревоге; он должен бояться власти, кредиторов и хитрости честолюбивого монарха или ловкого министра. Он должен бояться услужливости знати этому монарху. Он должен бояться вероломства представителей, которым он доверил свои личные интересы. Наконец, он должен бояться своего собственного безрассудства.

Спрашивается, может ли быть когда-нибудь спокойной или довольной нация, терзаемая интригами, фракциями, народным возмущением, нация, где никакие права государства не зафиксированы ясно, нация, законы которой непонятны, противоречивы? Все граждане государства имеют одно желание – жить в мире, иметь хороших правителей, хорошие законы, наслаждаться в безопасности благами природы и индустрии. Но какое благополучие и безопасность могут быть у народа, постоянно терзаемого происками и заговорами? Гнусные интересы нескольких алчных торговцев могут в любой момент вовлечь честных граждан в бесполезные войны, в огромные расходы, создающие огромные долги, которыми государство обременено на долгие годы и от которых оно никак не может освободиться[11]11
  См. III часть, гл. VII.


[Закрыть]. Наконец свобода может находиться в руках группы вероломных хранителей, которые предпочтут иметь деньги, нежели честь и свободу.

Для того, чтобы быть истинным патриотом, надо иметь огромную душу, надо иметь познания, честное сердце и мужество. Патриотизм – это благородный пыл, гордый и великодушный; он несравним со скупостью – всегда грязной и низкой страстью. Народ, опьяненный любовью к деньгам, не видит ничего более почтенного, чем деньги; он боится бедности или посредственности, как богатые – разорения, жертвуя всем желанию обогатиться. Торгующий люд не может ни с чем сравнить богатство, каждый хочет его иметь; если эта эпидемическая страсть охватила все категории людей, представитель народа не может быть лишен этой страсти, он будет обсуждать свободу вместе с принцем и его министрами, которые скоро приобретут тариф честности в своей стране[12]12
  Это слова известного Роберта Уолполя (Walpole), премьер-министра Англии при правлении Георга II. В 1729 г. предложили в парламенте Великобритании новую форму присяги, по которой каждый представитель народа обязуется не получать никаких благодеяний от двора; но это предложение было отклонено палатой феодалов, большинство членов которой преданы министру. Тайные расходы министра с 1731 по 1741 г. возросли соответственно на 453 и 400 фунтов стерлингов. См. «Seasonable hinis froman honest man», опубликованное форматом в восьмую долю листа в 1761 г. Здравомыслящие горожане Англии рассматривают закон, названный «Septiennial act», по которому продолжительность каждого парламента доведена до 7 лет, как удар, нанесенный национальной свободе.


[Закрыть].

Может ли продажная, порочная, развращенная нация надолго сохранить свою свободу? Она пользуется этой свободой, лишь поскольку та приносит нации возможность обогащения. Для сохранения свободы нужны души благородные, мужественные, добродетельные. Иначе она перерождается в распущенность и в конечном итоге становится жертвой государя, у которого будут средства для подкупа. Народ без обычаев и нравов не может быть свободным; может ли народ, несправедливый для других, народ, сгораемый от желания иметь золото, народ-завоеватель, народ – враг чужой свободы, народ, завистливый даже к своим согражданам или делам своего государства, может ли такой народ иметь истинные идеи о свободе? Настоящая свобода должна сопровождаться любовью к справедливости, гуманностью, глубоким чувством к правам человеческого рода, эти чувства должны быть плодом добродетельного и благородного воспитания, которое получают люди во всех странах.

Чего же не хватает для полного счастья народу, который наслаждается самой справедливой конституцией и самой большой свободой? Что же остается желать нации, у которой имеется огромное богатство? Ей не хватает благородного воспитания, высоких нравов, истинных понятий справедливости, одним словом, обратного отношения к неугасимой жажде богатства, изобилие которого не должно подавить в душах самых благородных, добродетельных и наиболее полезных обществу [все эти доблести].

Народы Альбиона! Откуда эти бесконечные тревоги, эти фракции, которые вас терзают, печаль, которая вас пожирает? Неужели только эти богатства, которыми вы владеете и которые далеки от того, чтобы утверждать ваше счастье, волнуют вас беспрестанно? Почему при таком изобилии и свободе вас видят задумчивыми, беспокойными и менее довольными своим положением, чем легкомысленные рабы, – предмет вашего презрения? Узнайте истинную причину ваших тревог и ваших трудностей. Никогда любовь к золоту не делает граждан порядочными. Свобода может быть окончательно установлена лишь на основе равенства и должна храбро защищаться через добродетель. Оставьте деспотам безрассудную и губительную славу совершать завоевания и проливать кровь своих подданных. Для вас, довольных мирным пользованием благ природы: не уничтожайте их бессмысленными войнами, которые могут быть полезны только кучке коммерсантов и разорительны для ваших истинных граждан. Просвещайте же, о британцы, мудрость и разум, займитесь усовершенствованием вашего правительства и ваших законов. Свяжите навсегда жестокие руки деспотической власти. Не успокаивайтесь самонадеянной безопасностью. Опасайтесь роковой пышности нравов и свободы! Опасайтесь результатов религиозного и политического фанатизма. Следите за вашей безопасностью и безопасностью Европы; унижайте тиранов, сковывайте их честолюбие, защищайте угнетенную справедливость – в таком случае ваш счастливый остров станет образцом наций, очагом свободы, к огню которого придут просвещаться и согреваться все народы земли.

ПОРОКИ ОБЩЕСТВА (т. III, гл. VIII)

оральный кодекс, или сборник законов о нравах общества, был бы, очевидно, более полезен нации, чем бесформенная юриспруденция, жестокая и часто очень несправедливая. Ничего нет желаннее, чем видеть просвещенное правительство, санкционирующее высшую власть простыми, умными правилами, основанными на разуме и справедливости. Кодекс должен знакомить всех граждан с обязанностями по отношению друг к другу, с тем, что может сделать их социальную жизнь приятной, что может способствовать их личному счастью, что они должны делать и чего избегать, чтобы получить награды и отличия родины. [...] Мораль, подкрепленная государственными полномочиями, станет действительной и будет основана на более реальных и более мощных мотивах, чем та, которая зиждется лишь на воображаемых мотивах и паническом страхе перед иной жизнью.

Но политика не желает заниматься моралью, так как считает ее областью религии. Сила, предназначенная для борьбы с беспорядками, наоборот, способствует их возникновению, власть, созданная для исправления нравов, нарушает их; далекая от подавления пороков и распущенности, она своим собственным примером часто даже воодушевляет их. Государи, почивающие на лоне роскоши и сладострастия, не созданы для того, чтобы думать о нравах других. Самые постыдные беспорядки и противоречащие разуму поступки, самые вопиющие злоупотребления, вместо того, чтобы находить в правителях строгих цензоров, находят в них соучастников, подстрекателей или, в крайнем случае, весьма снисходительных судей.

Двор, как известно, является центром, откуда исходит любая развращенность; он санкционирует и прикрывает лоском хорошего тона самые вопиющие безобразия. Государь, привыкший обычно пренебрегать своими функциями, погруженный в изнеженность и сладострастие, занят только соблюдением суетного этикета, поддержанием пышности, разорительной для своего народа и требующей огромных расходов; он находит лечение от скуки только в расточительности и разврате; он окружен придворными, которые всячески подражают его вкусам. Примеру знати преданно следуют граждане. Желая прославиться, они подражают безобразиям и порокам своих правителей, которым они хотят нравиться. Всеобщий бред захватывает умы всех; эпидемическое тщеславие становится всеобщей страстью, и те, которые призваны вылечить других от этой заразы, сами ее распространяют. В плохом правительстве те, кто должны были проявить себя самыми умными, являются самыми развращенными и самыми безрассудными.

В нациях, управляемых таким образом, не должно удивляться упадку нравов, пренебрежению добродетелью, истинными талантами, растоптанной справедливости, жестокости, мошенничеству, взяточничеству, недобросовестности, проституции, супружеской измене; наконец, в таких нациях не следует удивляться общественной нечистоплотности, полностью подчиненной тщеславию, разоряющей роскоши, лоску и алчности. Здесь не видят ничего позорного и нелепого в том, что не находят благосклонных судей и защитников среди тех, которые призваны обуздать пороки. Публика, свыкшаяся с самыми бесстыдными безобразиями, не видит в них ничего противоестественного. Общественное мнение настолько развращено, что самые антиобщественные деяния рассматриваются как пустяки.

Привычка постоянно видеть зло притупляет омерзение, которое обычно при этом испытывается. Стали замечать, что пороки вознаграждаются, уважаются в людях, что они вернее приводят к удаче, чем честность, приличие, сдержанность, трудолюбие и таланты, которые ничего не дают!

Таким образом, государство, скорее по своей развращенности, чем по безразличию или легкомыслию, портит общественное мнение, унижает достоинство, выставляет на показ постыдные пороки. Люди считают, что все, что делается и уважается государями, что интересует их, может быть только почтенным и полезным; стараются уподобиться тем, кого считают счастливее себя; каждый убежден, что развращенность и порок – это признак высокородства. [...]

Публика, привыкшая к гнусностям, предается им без зазрения совести, будучи убежденной, что самые нечестные поступки находят защитников, не лишают уважения людей и даже выравнивают дорогу к лучшей участи успешнее, чем скромная добродетель и чистая совесть. Надо обладать пронырливостью, интриганством, легкомыслием и, в особенности, невзыскательностью, чтобы попасть в легкомысленное, испорченное правительство. [...] Легкомысленные и бесполезные министры даруют свою благосклонность льстецам, себялюбцам, сводникам, паразитам. Как почтенный человек может приблизиться ко двору, где безукоризненная честность подвергается презрению? Как достойный человек может согласиться низкопоклонничать перед знатью, которая не признает человеческого достоинства и в глазах которой добродетель представляется смешным качеством? Наконец, как гуманный человек может желать получить должность, на которой он должен проявить жестокость и непреклонную суровость?

Расточительность, страсть к развлечениям, – это склонность, которая также противоречит добрым нравам и общественному счастью, как гнусность и низменные желания. В нации, для которой развлечение – самое интересное занятие, каждый принимает общий тон: самые важные дела рассматриваются с удивительной легкостью; деспотичные и легкомысленные министры с радостью ведут государство к разрушению. [...]

Для ветреных детей нет ничего серьезного: никто не хочет закабалять себя выполнением своих скучных обязанностей. Должностное лицо пренебрегает своими функциями! Человек боится показаться смешным, если будет исполнительным на своей работе; его обвинят за это в мелочности, убожестве и педантизме. В обществе, где главное место занимает тщеславие, самым позорным считается выглядеть смешным. Это – страшнее, чем порок и преступление. Поэтому человек, должность которого делает его посредником между государством и его гражданами, не станет обдумывать законы и углубляться в трудные дела.

Придворный выставляет перед глазами изумленного народа свою роскошь и свое тщеславие. Его пороки приносят ему обогащение. И это он называет потом удачей. [...] Проворачивая дела, он забывает о справедливости и защищает тех, кто больше ему платит. Он берет взаймы, покупает в кредит, делает долги; он смеется потом над простотой тех, кого разорил, его не мучают слезы семейств, обреченных на нищету. Слуга, испорченный примером своих господ, свидетель и доверенное лицо постыдного разврата, гордый своей протекцией, распространяет пороки и дерзость дворцов даже на самые низшие слои народа.

Епископ и священник также захватываются мощным потоком общественной развращенности; религия, чудодейственные последствия которой превозносятся, пасует перед модными страстями и пороками; священнослужители подражают тону света, принимают пышность знати; стыдятся евангельской простоты и те, кто выступал ранее против разложения века. [...]

Откупщики думают только об обогащении, для них не существует другой чести, кроме приобретения богатства. Их положение предназначено для рождения общественного бедствия. Опираясь в своих вымогательствах и взятках на правительство, они не чувствуют угрызений совести. [...] Обогатившись однажды, они воспринимают пороки, роскошь, лоск знати; они отличаются пышными трапезами, сумасшедшими расходами и щедростью и скоро забывают о своих согражданах и о том, что их богатство – это плод их несчастий.

Привыкнув ко всякого рода беспорядкам, общество почти не возмущается. Самые порочные люди возбуждают скорее зависть, чем общественное негодование. То, что называют «хорошим обществом», состоит из толпы, поведение которой заставляет краснеть разум и стонать добродетели. В нем находят место притеснители, воры, совратители, важные особы без каких-либо достоинств, титулованные бездельники, люди без чести и совести, женщины без стыда, дерзкие фаты, которые обычно сходят за непочтенных особ. Добрые нравы, истинные таланты, безукоризненная честность не имеют никакого веса в легкомысленном и праздном обществе, у которого одна лишь забота – попусту растрачивать свое время и которому постоянное желание развлекаться не позволяет углубиться ни во что серьезное. Чтобы быть принятым в свете, достаточно обладать именем, титулом, хорошей одеждой, приличными манерами, видом и речью; тогда тебе обеспечено все, о чем можно мечтать, даже если ты не имеешь при этом никаких добродетелей. Когда потребность развлекаться становится единственной связью общества, люди не дают себе труда подумать, что представляет из себя тот или иной человек; они легко выбирают себе друзей и связывают себя с кем-либо в надежде хоть на некоторое время заключить перемирие со скукой.

Искусство жить в свете – это обычно искусство маскировать свои истинные склонности, для того чтобы делать то, что делает весь свет. [...]

Нация, очарованная лоском и тщеславием, становится истинным театром иллюзий и престижа, где актеры появляются только для того, чтобы их освистали. Живут только в мнении других; каждый играет слишком неловко роль, которая создана не для него: никто не хочет быть самим собой, потому что все недовольны тем, чем создала их природа. Таков истинный источник постоянных притязаний, неприятностей, насмешек, из-за которых люди, живущие в одном обществе, порой ненавидят друг друга. Каждый хочет выставить напоказ свое богатство, таланты, разум, хороший вкус, познания и даже пороки и страсти, которыми он в действительности не обладает. При таком мошенническом общении не всегда принимают во внимание тщеславие или притязания тех, с которыми они находятся на сцене; так общество становится ареной соперничества и грязных ссор легкомысленной толпы людей, вечно занятых спорами о важности роли, какую каждый из них играет в драме жизни.

Тщеславие становится таким образом единственным побуждением всей жизни общества. В нем оно находит место всему. Государи не знают иной гордости, чем роскошь, пустые дела, мелочи этикета.

Величие знати и придворных заключается в титулах, лентах, огромных расходах. Богатый человек старается состязаться со знатью своим лоском, предназначенным для показа паразитам или завистникам, которые тотчас же приносят его в жертву общественному осмеянию. Женщины, казалось бы, рождены лишь для того, чтобы демонстрировать в своем кругу наряды, украшения и моду, которую они ежедневно сами придумывают; общение людей разного пола, называемое галантностью, ухаживанием, имеет в своей основе лишь тщеславие; искренняя любовь полностью исключена. Одним словом, общество – это место грязных делишек, куда каждый вносит свою долю тщеславия.

Если бы последствия этого бреда были только смешными, можно было бы удовлетвориться только смехом, но должно стонать при виде того, как грязное тщеславие, постоянные притязания, мания погони за ложным счастьем вырождаются в известное исступление, способное разорвать самые святые узы. Оно является причиной того, что люди пренебрегают своим скромным благополучием; что, разоряясь, они обрекают свое потомство на нужду и нищету. Нет ничего более заурядного, чем зрелище того, как тщеславие и безрассудство порождают жестокие и суровые последствия. Развращенные родители посвящают каждый день либо показу своего богатства, либо грязным и преступным развлечениям. На каждом шагу можно встретить супружескую измену, развратных и безнравственных мужей, женщин, которые утешаются в объятиях порока, безразличие или жестокость мужа-тирана, глупых отцов, экстравагантных матерей, детей, лишенных ласки, ненадежных друзей, наглых распутников, бесстыдных женщин, черствых и глупых богачей, которые не умеют даже приятно использовать свое время и деньги.

Все хотят быть богатыми, но мало кто умеет правильно использовать или воспользоваться своим счастьем. По неблагоразумию, легкомыслию и глупости людей даже то, что должно облегчить им путь к благополучию, еще больше сбивает их с пути. Смехотворное использование богатства богатыми подтверждает правильность мнения тех, кто смотрит на деньги скорее как на зло, чем как на благо. Редко можно встретить в богатых семьях благополучие, мир и добродетель. [...]

Семьи, основанные только на грязных интересах, создают между супругами лишь холодное безразличие, которое очень скоро превращается в раздор и ненависть. Но для того, чтобы обмануть внимание недоброжелателей, супруги не любящие и не уважающие друг друга, каждый со своей стороны ищет в легкомысленном образе жизни и удовольствиях способы забыться, отвлечься. Такая беспорядочная жизнь часто приводит к расстройству дел или, по крайней мере, к небрежному отношению к самым важным делам и заботам.

Так, среди богатых и знати супружество часто является лишь неиссякаемым источником горя и зла, отравленным источником, который заражает потомство теми же пороками, какими страдают отцы, жертвы, достойные сожаления. Какое воспитание могут получить дети от родителей, постоянно погруженных в порок, легкомысленный образ жизни, суету и опьянение!

Какие заботы могут иметь люди, которые заняты только развлечением! Разве могут отцы и матери без разума, без знаний и добродетели воспитать разум и сердце? Наконец, каких граждан может дать государству существо, которое само не имеет ни идей, ни обязанностей перед обществом, ничего того, что может создать истинное благополучие! [...]

Указатель имен

Акенсайд М. 13

Бейль П. 25, 86

Беккариа Ч. 15

Беллармин (кардинал) 104

Беркли Д. 38, 54, 154

Бобрищев-Пушкин Н. С. 24

Бруно Д. 26, 90

Буланже Н. А. 26, 27

Буленвийе (Буленвилье) А. 26

Бэкон Ф. 13, 59, 64

Бюффон Ж. Л. Л. 14, 20

Валериус М. 28

Ванини Л. 26, 90

Воллан С. 21, 22

Вольтер Ф. М. А. 17, 18, 82, 86, 94, 137

Галиани Ф. (аббат) 15, 18

Галилей Г. 26, 33, 90

Галлер А. фон 11

Гара Ж. 16

Гассенди П. 25, 154

Гегель Г. В. Ф. 154

Гельвеций К. А. 14, 67, 94, 95, 154, 155

Гераклит 154

Гоббс Т. 13, 52, 108

Гольбах Ф. А. де 10

Гримм Ф. М. 13, 15

Д’Аламбер Ж. Л. 14, 15, 17, 18, 20, 67

Декарт Р. 25, 26, 41, 67, 75, 153, 154

Демокрит 26, 33, 36, 154

Дидро Д. 11, 12, 14, 15, 17—19, 21, 22, 27, 28, 37, 38, 50, 54—56, 68, 95, 154, 155

Дудсуэлл Д. 13

Дюмарсе С. Ш. 26

Кабанис П. Ж. Ж. 154

Кампанелла Т. 90

Кант И. 154

Кларк С. 74

Кондильяк Э. Б. де 14

Крюков Н. А. 24

Ксенофан 83

Лагранж Ж. Л. 15

Ламетри Ж. О. 13, 86, 154, 155

Лаплас П. С. 66

Левкипп 26

Лейбниц Г. В. 26, 68

Ленин В. И. 8, 54, 99, 154—156

Леруа (Де Руа) Г. 154

Локк Д. 19, 25, 33, 38, 53, 64, 82, 108, 154

Ломоносов М. В. 20

Лукреций 10, 13, 26

Льоренте X. А. 90

Мальбранш Н. 38, 75

Маркс К. 72, 82, 85, 112, 153—155

Мармонтель Ж. Ф. 15, 16

Мейстер 15

Мелье Ж. 26, 27, 84, 86, 137

Мирабо М. 23, 26

Монтень М. де 83, 86

Монтескьё Ш. Л. де С. 14, 147

Морелле (аббат) 15, 16

Морелли 137

Мушенбрук П. ван 11

Нэжон Ж. А. 14-16

Ньютон И. 41, 65, 68, 75, 76, 82

Ойзерман Т. И. 43

Оробио И. 26

Пестель П. И. 24

Платон 38, 142, 154

Плеханов Г. В. 73, 138

Плиний 44

Пристли Д. 15

Радищев А. Н. 82

Реомюр Р. 11

Руссо Ж. Ж. 14, 15, 17, 18, 20, 68, 82, 128

Руэль Г. Ф. 33

Смит А. 132

Спиноза Б. 26, 38, 41, 67, 154

Сюар 15

Толанд Д. 13, 38, 39, 82

Тюрго А. Р. Ж. 132, 149, 150

Фейербах Л. 154, 155

Фрере Н. 26

Цицерон М. Т. 83, 117

Энгельс Ф. 63, 64, 67—69, 98, 112, 153

Эпикур 11, 26, 36

Юм Д. 15, 17, 18, 132, 154