Текст книги "Лейли и Меджнун"

Автор книги: Мухаммед Физули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Мухаммед Сулейман-оглы Физули
Лейли и Меджнун

ВСТУПЛЕНИЕ

О боже, молю тебя, – если в тот миг, когда по воле предопределения Лейли, воплощающая тайну истины[1]1
  Истина – в данном случае бог.


[Закрыть], выйдет из-за завесы единения с богом[2]2
  То есть выйдет из состояния блаженного слияния с богом, появится на свет.


[Закрыть] и украсит сиянием своей красоты видимую сферу, а Меджнун, дух которого блуждает по пустыне неведения, узрев сияние красоты ее, выпустит из рук узду воли; если в этот миг их родители и соплеменники, не поняв, как тешат душу и сердце блаженство и радость любви, попытаются обманом, принявшим облик увещаний, и хитростью, облеченной в добрые советы, разорвать узы слияния влюбленных и сломать цепи их соединения – да не послужит мой рассказ к замедлению снятия покрывала с Лейли, украшающей мир, и к отысканию низких помыслов в душе Меджнуна, странствующего по миру. Если же под предлогом изложения сказания какие-либо совершенные златоусты и златоустые красноречивцы захотят изобразить истинную любовь и красоту вечности, нанизать на нитку стихов жемчужины тайн, собрать плоды тяжкого труда с дерева изящного слога, снять забрало с тайны и видимую завесу с сокрытого, то пусть божественная помощь и благосклонность всевышнего сопутствует им в достижении их цели и благополучном исходе их дел, избавляя Лейли, олицетворение избранных мечтаний, и Меджнуна, воплощение красоты возвышенного, от нападок тех презренных и подлых людей, которые клевещут на стихи и изящное слово подобно тем, кто облыжно осуждает Лейли, и которые преследуют поэзию, подобно тем, кто подвергает жестоким гонениям Меджнуна. И если я, гонимый нищий, злосчастный Физули, с помощью своей ничтожно малой толики слога и бесконечно бедного красноречия, по просьбе нескольких друзей изящного и благословенных обладателей тонких мыслей, завладею сокровищницей красоты Лейли и восстановлю из развалин любовь Меджнуна, то, умоляю, да будут начертания моего пера и слова, изображенные на бумаге, благосклонно приняты взорами людей, чтобы эта книга завоевала весь мир, как сказание о Лейли, и существовала вечно, как страдания Меджнуна.

Рубаи

                         I

Ты, что любовь посеял между нами

И бытие скрепил любви словами,

Ты, вьющий волосы Лейли кудрями,

Сковал Меджнуна ими, как цепями!

                         II

Когда я в притче правду покажу,

Под видом сказки тайну обнажу,

Тебя в лице Лейли изображу,

В словах Меджнуна просьбы изложу.

                         III

Ты ночь моей надежды сделай днем,

Пусть рок мой ходит с поднятым челом,

Пусть, как Лейли, мой стих блеснет лучом,

И, как Меджнун, он сердце жжет огнем.

Просьба с почтительным восхвалением бога и вместе с благодарностью мольба о ниспослании изящного слога

 Дарящему щедроты без числа,

Подателю великих благ – хвала!

Он поначалу безначально вечен,

В конце концов он вечно бесконечен.

Своим искусством мир отметил он,

Все видят, как он высоко взнесен,

Единый бог, владеющий вселенной,

Великий, бесподобный, несравненный.

Украшен мир – то плод его забот,

На нить он нижет жемчуг – весь наш род.

Он, истины граня алмаз прекрасный,

Туманность светлой сделает и ясной.

Он скрытое всегда открыть готов,

На явное накинет он покров.

Недаром он зиждитель мирозданья,

Податель щедрой влаги в сад познанья.

О боже, помоги мне, стражду я,

Смотри, как жизнь безрадостна моя!

В чем существо уменья? Я не знаю -

Я только неуменьем обладаю.

Невиданный предпринят мною труд -

Начало и конец меня гнетут.

То камень над дорогой, мне грозящий,

То море гневное с волной кипящей.

Коль не подашь мне помощи своей,

Коль не укажешь мне своих путей,

То как добыть рубин смогу из камня?

Задача эта будет не легка мне.

Ужели на смерть мне мечту обречь

И жемчугов из моря не извлечь?..

Итак, наполни сердце мне сияньем,

Стихи наполни чистым содержаньем.

Пусть будет ясным зеркало души,

Раздуй светильник мысли, не туши.

Дай отпереть замок моих стремлений,

Дай в руки мне предмет моих влечений.

Пусть счастья моего забытый сад

Пророк с учениками оросят.

Цветника единобожия цветок и сада прославления бога росток

Ты, мысль о ком блаженных согревает,

Чье имя двери действий открывает,

Чье имя – ключ от вечных кладовых,

Мир – талисман великих тайн твоих.

Ты – щедрый основатель мирозданья.

И славит все твое существованье!

О ты, связавший цепи бытия,

Податель всем питанья и питья!

О ты, хранящий таинства загадок

И мира сберегающий порядок!

О ты, что расписал весь лик земной -

И в небе ясно виден почерк твой!

О ты, определитель направлений,

Рудник алмазов праведных свершений!

На мир ты щедро пролил благодать -

Свече ума ты приказал сиять!

Завеса – мир наш, от тебя отличный,

Особого скрывает мир обычный[3]3
  То есть мир явлений есть внешнее проявление божества и одновременно завеса, скрывающая его от глаз. Чтобы познать бога, надо проникнуть за видимость вещей.


[Закрыть].

Сомненье есть ли в бытии твоем?

Ты – есть, других мы сущих не найдем.

Семь роз и девять цветников, владыка,

Цветут твоею щедростью великой.

Ты разрушаешь, созидаешь ты,

Ты правишь миром с горней высоты.

Хоть скрыл ты зревших тайн твоих сверканье,

Мысль о тебе – цветок весны познанья!

Немыслимо твои щедроты счесть,

Всем людям ты даруешь жизни честь.

Тебя весь мир возносит многоусто,

Тобой он полон, без тебя в нем пусто.

Возжегший безначальной жизни свет,

Затеплив пламя бесконечных лет,

Ты правишь нераздельно, бесконечно

И ведаешь все тайны жизни вечной.

Господь, весь мир украсивший собой,

Тобою разум восхищен людской.

Но сколько б мы тебе хвалу ни пели,

Ты больше совершил на самом деле.

Когда ты начертал природы знак,

Сказал: "Да будет" – и все стало так,

Тогда всему велел ты совершаться,

А дням, годам и месяцам вращаться.

Предрек, чем кончится круговорот[4]4
  Круговорот – вращение небес; время; эпоха


[Закрыть]

И в каждом круге что произойдет.

Удел назначив на земле всем людям,

Решил ты, что и где мы делать будем.

Я не дивлюсь созданиям земным -

Они по мыслям созданы твоим.

Недаром дольний мир подобен чуду -

В нем мастера рука видна повсюду.

Но ты чрезмерно древен естеством,

Мне не постичь тебя своим умом.

Нет изумленью ни конца, ни края -

То знак, что бог есть истина живая.

Как знать нам, где легла твоя стезя?

Одно мы знаем: знать ее нельзя.

Ты, заложив основы мирозданья,

Порядка обозначил очертанья.

Того порядка лучше не найти,

Ты миру вечно приказал цвести.

Что мало нужно, ты и создал мало,

Так сделал, чтобы нужного хватало.

И все устроил вещи навсегда,

Что сгинули изъяны без следа.

Хоть много тайн хранят твои творенья,

Но ты – во всем, и в этом нет сомненья.

А суть твою познать не может прах -

Он знает только, сколь велик Аллах.

Жемчужина моря восхвалений и алмаз рудника молений

Несчастен я, будь милосерд, владыка,

Иду к тебе с надеждою великой!

Из праха к жизни вызван я тобой,

Ты дал мне разум, наделил душой . . .

Но что душа? Прах на твоем пороге,

А разум – тропка у твоей дороги.

Я – терн в саду. Тот сад – душа твоя.

На зеркале ума – пылинка я.

Мне хвастать пред тобою было б стыдно.

Ах, если б не было себя мне видно!

Я был в небытии, лишенный сил,

Меня своим вниманьем ты почтил.

Ты душу дал мне, сердце дал в подарок,

И разум мне вручил, что чист и ярок.

Когда бы лик душа не обрела,

Меня доныне бы скрывала мгла.

Но раз ты милость оказал такую

И я теперь на свете существую,

Я благодарен за любовь твою,

Ты дал мне ум – тебя я признаю.

Я не превысил благонравья меры,

И нет во мне препятствия для веры.

Не исчезает, что ни миг, она:

Мне груда доказательств не нужна.

Стремясь к тебе, я устали не знаю,

Но со стыдом своим как совладаю?

Пусть я не шел по правому пути

И к цели мне не удалось прийти, -

Я все же, чей бы след ни показался,

Стремясь к тебе, скорей по следу мчался.

Но так как все я видел вкривь и вкось,

Тебя, увы, найти не довелось.

Я думал, ум тебя найти поможет:

Он слаб и бога распознать не может.

Несведущий ли ум тебя найдет,

Печальный, изнемогший от невзгод?

Быть может, сам придешь ты на подмогу

И облегчишь мне трудную дорогу?

Мое упорство видя, помоги,

Направь мои неверные шаги!

О боже, верю я в твою науку,

Ты – это ты, и ты подашь мне руку.

Любить ли мир, земную эту твердь?

Живем – и ждем, когда наступит смерть

Но мир я домом пытки звать не стану,

Не стану мир уподоблять обману!

Нет, хорошо в обители такой,

Она душе моей дала покой,

И я забыл, где прежняя обитель,

И зажил здесь, как постоянный житель.

Жилось мне сладко во дворце земном;

В другой мне вовсе не хотелось дом:

Ведь я, бедняк, рассчитывал беспечно,

Что здесь моя душа пребудет вечно,

Что лучше нет жилища для сердец,

Что благу жизни не придет конец.

Но раз твой голос, боже, указует,

Что мир потусторонний существует,

В котором жизнь блаженно хороша,

Где сердце радо, нежится душа, -

Я всем твоим словам поверил страстно,

Поверил, что обитель та прекрасна.

Я понял: совершенных хочешь ты

Рабами сделать горней правоты,

Чтоб, на земле проживши совершенно,

Они с тобою там слились блаженно.

И я решил, забыв о суете,

Стремиться к совершенной высоте.

Сойти с дороги этой невозможно,

По ней к тебе пойду я непреложно.

Ты в первый день нам дал благую сень,

Будь милосерд к нам и в последний день

Когда душа, с тобой желая слиться, -

На путь, к тебе ведущий, устремится -

Будь благосклонен, как в былые дни,

И руку помощи мне протяни!

Ты дал мне душу, дал мне разуменье, -

То знаки твоего расположенья.

Не будь, о боже, ныне к ним суров,

Не угнетай во мне своих даров...

Когда я этот дольний мир оставлю

И в мир иной свои стопы направлю,

Тогда они, жестокий рок кляня,

Перед тобой не обвинят меня,

Останутся довольными судьбою

И в час слиянья моего с тобою.

Веское свидетельство в пользу необходимости признания творца всеблагого и доказательство отсутствия вечного бытия всего остального

Те, что узреть способны благодать,

Должны и сущность бытия познать;

Узнать, где тот рудник, глубокий, тайный,

Что укрывал алмаз необычайный;

Как небеса в круговорот пошли

Вкруг средоточья дивного земли,

Кто внешностью облек любое тело,

Чтобы светилось то, что лишь горело[5]5
  Физули сравнивает содержание (внутренность) вещи с огнем, а форму (внешность) – со светом. Без света нельзя узнать о существовании огня.


[Закрыть].

Всему причина в мире есть земном,

Но где причин причину мы найдем?

«Каф», «нун» весь мир наш дольний сотворили

Но как они над миром воспарили?

Свет мира в божьей мастерской зажжен,

И создал бог круговорот времен.

И не было б высокого чертога,

Когда б не стало вдруг султана-бога.

Ужель рисунок лучезарный тот

Без дивного художника живет?

Как найден путь к решению загадок?

Кто миру изначальный дал порядок?

Знай, появленье мира, что мы зрим,

Необходимо связано с Другим.

Подумай, где лежит предел конечный -

Тогда поймешь, где проявитель вечный.

Отдай себя во власть небытия -

В нем пролегает божья колея.

В познании немыслима беспечность:

Небытие укажет нам на вечность!

Воистину, едино божество,

Во всем, что есть, – одно лишь естество.

А бытие других – лишь отраженье

И бытие ль оно? В том есть сомненье.

Но Сущего людьми утерян след.

А "сущего" для них – на деле нет[6]6
  То есть люди не видят подлинно существующее (бога), но считают существующим мир явлений, который, по словам Физули, не существует.


[Закрыть].

Ведь мира нет, коль поразмыслить строго:

Весь мир – пылинка на зерцале бога!

Так смолкни, ум, пристойность возлюбя:

Что знаешь – знай! Достаточно с тебя.

Исследуй внешность – большего не надо.

Пред сущностью поставлена преграда!

Не овладеть той тайной никому,

Не постигнуть не дано уму.

Нет, в тайну смертные не проникали;

Пророк сказал: "Тебя мы не познали!"

Недаром люди все изумлены:

Господь – творец, а мы сотворены.

Увидим нить какую-то – и снова

Стоим, оцепенев: где вся основа?

Когда бы кто из нас изведать мог.

Как создает людей всевышний бог,

Тот человек по своему желанью

Начало б дал другому мирозданью.

Но так как бог, что славен и могуч,

Нам не дал к тайнам сокровенным ключ,

То нам не разгадать его величья,

Его отличье в мире – безотличье[7]7
  То есть у бога нет внешних признаков.


[Закрыть].

Невежества признание и в своих грехах покаяние

О ты, слепец, не знающий ума,

Ты, для кого весь мир – сплошная тьма!

Не говори, что небосвод[8]8
  В мусульманской теологии  небосвод (небо,  судьба,  рок,  круговорот) – сила, подчиненная богу, через которую бог осуществляет свою власть на земле.


[Закрыть] неверен,

Что он жесток, коварен, лицемерен!

Скажи мне, в чем повинен небосвод.

Какой ты от него изведал гнет?

Добро ль твое он отобрал жестоко,

Иль сбросил он тебя с горы высокой?

Нет, начал он круговорот светил,

В движенье чернь и белизну[9]9
  Чернь и белизна – ночь и день.


[Закрыть] пустил,

Огонь уравновесил он водою,

И воздух он остановил землею. . .[10]10
  Огонь,  вода, воздух, земля – четыре элемента, из которых, по средневековой философии, состояло все сущее.


[Закрыть]

Свечу твоих деяний он зажег,

Все дал тебе, чего желать ты мог.

Из ничего он создал человека,

Дал благ ему он до скончания века.

Так поступил с тобою небосвод.

А от тебя какой ему почет?

Его неверным, подлым называешь,

И каждый миг его ты проклинаешь.

Его любовь к тебе видна во всем,

А ты ему за благо платишь злом.

О дух, незнанья чашу осушивший,

Любовь к своей отчизне позабывший!

Как ты попал на этот тесный путь,

Иль из сетей не мог ты ускользнуть?

Когда ты край небытия покинул

И недоверье к бытию отринул,

От мудрости всевышней получил

Ты разум и запас душевных сил,

Чтобы, явившись в дольний мир явлений,

Ты мог на рынке мировых сомнений

Использовать богатство до конца[11]11
  То есть бог дал человеку разум для того, чтобы он мог сам разрешить сомнения, встающие перед ним на пути.


[Закрыть],

Благоволенье заслужить Творца.

Но ныне разорился ты жестоко,

Не получивши от богатства прока,

Растерян ты, печален, огорчен

И нищетой нежданной изумлен.

Когда вернешься в прежнюю обитель,

Ты будешь ли ее почетный житель?

Конечно, ты презрен, унижен, тих,

Стыдиться будешь прежних дел своих.

Не будь же алчным и себялюбивым,

Не будь же сластолюбцем похотливым,

Что скопишь ты, всё муравьи съедят, -

И станет смертной мукой всякий клад!

И знай, кто чистого вина пригубит,

Того водоворот вина погубит!

А если будешь ты курить гашиш,

Ты им зерцало веры затемнишь!

Не бубен – грудь, на ней играть – не шутка[12]12
  То есть нельзя играть со своим сердцем так, как музыкант на бубне.


[Закрыть],

Не увлекайся ветром, словно дудка![13]13
  В оригинале игра слов «хава» – ветер и страсть; то есть не позволяй страсти произвольно играть с тобой, подобно тому, как с помощью дуновения мы играем на дудке.


[Закрыть]

Ступай на правый путь, законный путь,

А все, что незаконно, – то забудь!

Ищи, где к богу верная дорога,

Закону покорись посланца бога!

Страница книги описания родоначальника посланников[14]14
  Речь идет о пророке Мухаммеде.


[Закрыть] и блюдо из лепестков цветника милостей главы избранников

Ты, что царишь в сияющей дали,

Цель бытия и неба и земли!

Ведь небо – прах твоей дороги вышней,

А прах вознес до неба трон твой пышный.

Создавший книгу вдохновенных дум,

Науку веры основавший ум!

Ты, царь царей пророческого трона,

Художник справедливого закона!

Отрадный небу и земле всегда,

Ведущий книгу Страшного Суда.

О ты, глава посланников небесных,

И первый из избранников чудесных!

Ты, кем был ясный облик вере дан,

Кому творцом ниспослан был Коран.

Ты стал султаном всех людей на свете,

Все на земле – твои рабы и дети.

Ты, светоч приближенья к божеству,

Видавший Джабраила наяву.

Ты всем передаешь творца веленья,

И всем твои понятны заверенья.

Ты указал нам Кыблу в добрый час,

Пред богом заступился ты за нас.

След ног твоих – венец главы небесной,

Светильник славы – мысли свет чудесной.

Орудье устроенья бытия,

Кому покорны всех миров князья!

О ты, познавший сущность и явленья,

Существованья ведающий звенья!

Благодаря тебе наш род храним,

Склонились ангелы к стопам твоим!

«Йасин» – жемчужина твоей природы!

В "Таха" тебя увидели народы.

В науке ты наставил род людской!

Столица шариата[15]15
  Шариат – юридическая система ислама. Столица шариата – Мекка, создававшая нормы права для мусульманского мира.


[Закрыть] – город твой!

Ты, перед кем склоняются пророки,

Пред кем склонился небосвод высокий,

Хвала тебе, избранник, по делам!

Когда ты людям подарил ислам,

Ты объяснил, как этот мир устроен,

Кто в нем презрен и кто хвалы достоин,

Какие царства знает дольний мир,

Что заслужил тот иль иной эмир.

Ты рассказал нам о природе бога,

А без тебя мы знали бы немного.

Путь указав тем, кто во тьме блуждал,

Ты падшим руку милосердья дал.

Ты, проповедник стольких добрых правил,

Нам для уверток места не оставил.

Но мы, несчастные, твои пути

Не можем, как положено, блюсти.

Еще небрежны мы в повиновенье,

Еще не столь мы ревностны в служенье,

Но пусть мы виноваты и грешны -

И все же мы надеждою полны,

Что уделишь от щедрости великой.

Благоговеющим перед владыкой,

Опору грешник у тебя найдет,

Печальный упованье обретет.

Ты защищаешь грешников, – не диво,

Что грешник не глядит на мир пугливо!

Коль богу я покорен был вполне -

Тогда зачем заступничество мне?

Так! Ты – земного царства повелитель

И всех, кто в этом царстве, – покровитель.

И в каждом веке есть один пророк.

Один посланник средь земных дорог

Природы совершенство украшает

И мир свечою лика освещает,

Путь пролагая к милости твоей:

Так у могучих повелось царей.

Во сне небытия один из мира[16]16
  Речь идет об Адаме.


[Закрыть]

Однажды увидал среди эфира

Венец, сиявший огненно светло, -

И им его украшено чело.

Очнувшись от нежданного виденья,

Он получить возжаждал объясненье.

Спросил он, что же значит этот сон,

И ты ему был богом предвещен.

Весть о твоем явленье благодатном,

О счастье, что принес ты, необъятном,

Весть, что людей взносила к небесам,

Услышал первым из существ Адам.

С тех пор мир полон был одним стремленьем -

К тебе он шел своим коловращеньем.

Пророков бог являл по одному,

Сказав о боге, шли они к нему.

Явился ты. Но тень не шла с тобою,

Как будто стан твой, древо молодое,

Бросал на землю радостную сень,

Но в мир иной бросал земную тень[17]17
  По преданию, у Мухаммеда не была тени, так что он лишь осенял благодатью людей, а тень его отбрасывалась на небо.


[Закрыть].

О ночи вознесенья и небесного солнца восхожденье

Рождала к праху зависть небосвода

Твоя благая, чистая природа.

Прельщала ангелов твоя краса,

Тебя лобзать хотели небеса.

И скорбь они великую терпели,

Мечтая поскорей достигнуть цели.

В благое время и в счастливый час

Услышан был небес молящий глас.

И Джабраил тебе дал приказанье:

"О кипарис в саду благого знанья!

Как солнце, тень отбрось на небосвод

И свой высокий совершай поход!

Восстань и милость окажи, владыка,

И славу ночи приумножь великой![18]18
  Великая ночь – ночь в месяце Рамазане, когда все сущее, по мусульманскому преданию, поклоняется богу.


[Закрыть]

Скорей отбрось наружный свой покров

И посети бескровельного[19]19
  Речь идет о боге, который, объемля собою все, не имеет крова.


[Закрыть] кров!

Все ангелы узреть тебя мечтают,

Свидания с великим ожидают.

В дворце небесном звездный хоровод

Давно уже тебя, тоскуя, ждет".

Ты, на Бурака сев, обрел блаженство,

И в счастии достиг ты совершенства!

В четырехстолпный дом[20]20
  Четырехстолпный дом – небо, стоявшее, по мусульманскому преданию, на четырех столпах.


[Закрыть] ступив ногой,

Ты девять сводов[21]21
  Девять сводов – по мусульманскому преданию, небо, состоящее из 9 сфер (9 небес, 9 сводов).


[Закрыть] пронизал стрелой.

Стал месяц целовать твой след с приветом.

Твои глаза поили солнце светом.

С почтительным поклоном, сановит,

"Я твой слуга," – промолвил Утарид.

Нахид, с тебя свести не в силах взора,

Пир начала средь звездного простора.

А солнце прах лобзало стоп твоих,

Твоим учеником стал сам Масих.

Твой меч векам дал своды новых правил,

И в мужестве Бахрама ты наставил.

Бурджейс был рад приходу твоему,

Ты счастье сладкое принес ему.

Тебя Кейван, и радостен и светел,

Как средоточие собранья встретил.

Ты, всех светил построив племена,

Стал сеять звезды – счастья семена.

Создав другой порядок там чудесный,

Ты в пестроту одел атлас небесный,

И, оказавши воздуху почет,

Ты троном озарил весь небосвод...

Коня и Джабраила ты оставил,

Один к Единому стопы направил.

Завесы больше твой не видел взор,

И междусферный ты узрел простор.

Ты досягнул, куда не досягали,

Ты в недоступные вознесся дали.

Творцу молитвы наши ты вручил

И весть его благую получил.

И пролилась божественная милость,

И благодать творца к тебе спустилась.

От кладов знанья дал тебе он ключ,

Дал в дар тебе надежды светлой луч.

Набрав жемчужин из святого моря,

Ты из полета возвратился вскоре -

Еще постель твоя была тепла

И пыль дороги взвихрена была,

А ты уже пронзил полетом воздух

И вновь обрел себе достойный роздых ...[22]22
  По преданию, Мухаммед так быстро совершил полет на небо, что не успела даже пролиться вода из наклоненного кувшина.


[Закрыть]

Да, ты познал такую благодать,

Что время не могло о ней узнать.

И вот ты сам уведомил беспечных

И рассказал о скрытых тайнах вечных.

Широко двери милости открыл

И каждого достойно одарил . . .

Но если всем тобой дана награда,

Меня, великий, обижать не надо.

Несчастный Физули, я унижен,

Своими же грехами устыжен.

Рассудок слаб мой, непокорны мысли -

Спаси! Несчастья надо мной нависли!

Путеводитель в темноте ночной,

Меня ведущий узкою тропой, -

Направь туда, куда идти мне надо,

И удостой сочувственного взгляда!

Чтоб я, стопы не погружая в грязь,

Шел за тобой, душевно веселясь . . .

Чтоб сада жизни жаждущее лоно

Дожди щедрот омыли благосклонно.

О слабосилии своем сожаление и горькая просьба извинения

О кравчий, наш кружок укрась собой.

Подай вина, будь милостив со мной!

Дай чашу, чтоб душа развеселилась,

Будь благосклонным, кравчий, сделай милость!

О, как я в доме горя одинок,

И друга нет, с кем поделиться б мог!

Соратники по битве слова сладкой

Исчезли; в царстве слова нет порядка.

Остались только мы с тобой вдвоем,

Давай украсим пиршество вином!

Я буду пить – ты только подавай мне,

Я буду петь – ты слушай, подпевай мне . . .

Сейчас стихами все пресыщены.

За них и низкой не дают цены.

Клянет наш век стихи, в добре изверясь,

Речь мерную считает он за ересь.

И если я, готовый сердце Сжечь,

Вложу его в размеренную речь,

И сотни лалов нанижу в порядке,

И сотни роз я высажу на грядки,

Не поглядевши, каждый завопит:

"Не роза – шип, не лалы, а гранит".

Во всей багдадской стороне бесспорно

Уже не славен больше стих узорный.

Сейчас и царств таких на свете нет,

Где был бы признан хоть один поэт.

Как в Хинде, в Фарсе, в Шаме, в Хорасане,

Так в Руме, и в Аджаме, и в Ширване, -

Никто не может взвесить пронизь слов, -

Иначе мы бы знали знатоков[23]23
  То есть сейчас нет истинных поэтов, которые могли бы ценить стихи (взвешивать пронизи слов-жемчугов); если бы они были, мы узнали бы о них, ибо истинная поэзия становится известной вопреки всем препятствиям.


[Закрыть].

Поэзию скрывать напрасно будешь -

Так солнце не светить ты не принудишь!

Пусть камни закрывают ход в рудник -

Рубин всегда покажет всем свой лик.

Но такова круговорота воля, -

И мы стихов нигде не видим боле.

Что ж! Я плохой круговороту друг:

Ведь я не вхож в ему подвластный круг.

Он хочет мерной речи униженья,

Он хочет возбудить к стихам презренье,

 А я хочу открыть простор стихам,

Когда больны они, лекарства дам.

Круговорот считает мудрость зыбкой,

Но я смеюсь над этою ошибкой.

Разрушенное воссоздать хочу,

И верю я – мне это по плечу!

Ода кравчему

О кравчий, помоги же мне в печали,

Меня оковы горя оковали!

Нам горести лечить разрешено,

Лекарство против горестей – вино!

Когда тобой спасен я буду, бедный,

Знай, помощь не останется бесследной.

Ракушка я, ты облако весной.

Дай каплю, я дам жемчуг дорогой.

Ты солнце, я же – черный прах долины,

Огонь мне дай – и получай рубины!

Скиталец я бездомный – пожалей!

Нет у меня ни близких, ни друзей!

Друзья, которых нет давно на свете -

Певцы минувших навсегда столетий, -

Нагими на земной явились пир,

Но проводил их с почестями мир!

Поддержку получив в круговороте,

Был в каждом веке кто-нибудь в почете.

И сладость слов его вкусивши, встарь

Какой-нибудь его возвысил царь.

Перс, тюрк, араб поэтов привечали,

Поэтам не давали жить в печали.

Абунаваса верно оценив,

Ему дары принес Гарун-халиф.

И Низами не ведал в жизни страха

Затем, что был любимцем ширван-шаха.

Шах Хорасана милости свои

Лил щедро златоусту Навои.

Кому чудесный жемчуг слов был нужен,

Сокровища менял на горсть жемчужин.

Теперь уж нет властителей таких,

Поэтов нет, исчез и сладкий стих,

Ушло, облекшись в рубище, то племя,

И дел его не знает наше время.

Чтоб не увял цветок стихов теперь,

Чтобы искусства не закрылась дверь,

Задумал я: высокой мерной речью

Веков обычай я увековечу ...

Отныне я вступил на славный путь,

И мне теперь спокойно не заснуть...

Решил поэзии веленьям внять я,

Слагание стихов – мое занятье.-

Но только людям мира я не люб,

Они сочли, что дерзок я и туп.

И стоит мне сказать одно лишь слово,

Готовы все корить меня сурово.

Завистники, исполнены вражды,

Меня клянут, желая мне беды.

Но будет все ж конец хуленью злому

Еще меня оценят по-иному . . .

Поэты отошедших вдаль веков,

В цветник являясь, чтоб нарвать цветов,

Здесь находили и траву и розы,

Что не боялись ветра злой угрозы.

Собравши розы, для меня они

Оставили теперь шипы одни.

Пир бытия собою украшая,

Они, приятных, новых яств вкушая,

Отведали и чистого вина,

А мне досталась гуща лишь одна.

Но будет гуща для меня отрадой,

Лишь только б скорбь не стала мне наградой.

Обращение к кравчему с просьбой о вине

О сжалься, кравчий, дай вина скорей,

А выпью чашу – новую налей!

Смотри, не доверяй круговороту

И заглуши вином мою заботу.

Серебряный кувшин ты в руки взял -

Вливай бальзам в мой золотой фиал.

Я одинок, достоин сожаленья,

Будь добрым, дай вина мне в утешенье.

Здесь, на пиру, достаточно забот,

А помощи никто не подает.

О помоги! Тебе не будет стыдно,

А равнодушье будет мне обидно!

Когда не знаешь ты, кто я такой, -

Зулмат, в котором ключ воды живой, -

Вино объявит – я его пьянее,

Огонь объявит – я горю сильнее.

Поможешь мне в лихой моей судьбе -

Бог будет помогать всегда тебе.

Я, как Муса, слыву красноречивым,

И чародеям всем кажусь я дивом,

Я мудрый вавилонский чародей,

И сам Харут не столько знал затей.

Мой разум овладел словесным царством,

Я властвую над этим государством.

Когда начну я пение касыд,

Мой сокол в выси горние летит.

Газель иной раз мне дарит забвенье,

Ей душу придает мое терпенье.

И маснави нередко я пою -

Из моря чистый жемчуг достаю.

На языках людей, любимых мною,

Я сочиняю с легкою душою...[24]24
  Физули писал стихи по-азербайджански, по-персидски и по-арабски.


[Закрыть]

Исполнен благородства и умел,

Хочу я ныне, как всегда хотел,

Чтоб в эту лавку, полную товаром.

Не заходил мой покупатель даром.

Причина сложения этого дастана и источник печали неустанной

О кравчий, видишь, я изнеможен,

Я горестью жестокой сокрушен!

Твоя рука одна лишь мне поможет,

И кто другой меня утешить может?

Как трудно жить мне! Помоги мне, друг,

Твое вино излечит мой недуг!

Лишь от тебя я жажду исцеленья,

Не уменьшай ко мне благоволенья . . .

. . . Однажды пил я чистое вино -

Мне закружило голову оно.

Весна сменила осень дней нежданно,

Стал сердоликом цвет лица шафранный.

Толпа друзей со мною собралась,-

Веселье, кравчий, звонкострунный саз.

И что, казалось, быть могло бы краше,

Чем до краев наполненные чаши!

Все больше наслаждался я вином,

Все больше возбуждался я вином.

Тот пир казался радостным цветеньем,

Я пел, как соловей, объят томленьем...

Веселье, как вино, лилось рекой,

Утрачен был душевный наш покой.

Раскрылись тайны, что в сердцах таились,

И все слова притворные забылись.

Речистый попугай[25]25
  Попугай на Востоке – символ красноречия.


[Закрыть] души моей

Стал отражаться в зеркале друзей.

То были люди румского предела,

Весь мир давно их слава облетела.

С глубокой мыслью справились они,

И знанием прославились они.

Все тонкости наук они познали

И жемчуга в беседе рассыпали.

Один из них стал вспоминать стихи,

Произведенья Ахмади, Шейхи.

Другие не жалели восхвалений

Для Джалили и Низами творений.

Известно было им, что у меня

Довольно красноречья и огня.

А так как я пустился хвастать, пьяный,

Они решили вскрыть мои изъяны -

Пустить в меня для пробы стаю стрел,

Чтоб мог я показать, что, я умел.

Сказали: "О владелец кладов тайных,

О взвешиватель слов необычайных!

Иран узнал Меджнуна и Лейли,

А тюрки сказ о них не обрели.

Так изложи дастан тот знаменитый,

И старый сад прекрасный обнови ты!"

Я, отрезвев, уразумел тогда:

Их предложение – душе беда!

В короткий стих вмещу ль все бури страсти?

Сказанье это – целый клад несчастий.

Бедой был начат бедствия разгул,

Конец в ничто навеки потонул.

Лучисто не искрится это зелье,

И в песне этой не блеснет веселье.

Подумать обо всем – мутится ум!

Становишься и мрачен и угрюм.

Будь лик сказанья радостен и светел,

Его вниманьем каждый бы отметил.

Когда б дастан приятен был уму,

Мудрейшие стремились бы к нему.

Сам Низами о том сказал в смятенье,

Когда свое он начал изложенье:

"Приятность, радость – вот орудья слов,

Они дают основу для стихов.

Просторною должна быть площадь слова,

Чтоб вдохновенью гнать коня лихого.

В песках пустынь иль по граниту гор

Как можно слово гнать во весь опор?"

Когда пришлось учителю так трудно,

Что ум ученика измыслит скудный?

Моя задача новая тяжка,

Печальна, неприятна и горька,

Но как спастись от этой мне напасти,

От горя, от беды, от злых несчастий?

Нет, что там извиняться без конца!

Пора начать в надежде на творца!

Здесь нужен ум, высокий и правдивый,

И стих, понятный людям и красивый.

В печальном буду странствовать краю,

Со мной разделит кто судьбу мою?

Лишь тот, кто много претерпел страданий,

Был стоек на дороге испытаний. -

Того я в спутники себе возьму, -

А неженка в дороге ни к чему.

Я в дальний путь коня седлать не буду -

С моим пером проникну я повсюду.

А ясный, увлекательный рассказ,

Изящный слог – мой путевой запас.

Итак, скорей в дорогу без печали,

И терпеливо одолеем дали.

А ты, судьба, неверною не будь

И хоть на краткий срок нас не забудь.

Пример любовных стремлений и начало книги мучений

Садовник сада повестей нетленных,

Гранивший камни сказок драгоценных,

Бросая розы мысли на луга,

Слова нанизывая – жемчуга,

Так тонкость мысли показал чеканной,

Изящество работы филигранной.

В стране арабов жил достойный муж,

Сиявший в стане благородных душ.

Всех превзошел он доблестных и честных

И был главою всех племен окрестных.

Его любили Басра и Багдад,

Любой араб служить ему был рад.

Но он душой отверг покоя бремя

И по пустыне странствовал все время,

И ставил, что ни день, в кочевье скор,

У нового источника шатер.

Среди отрадных этих путешествий

Он слышал отовсюду гул приветствий.

И мускусный[26]26
  То есть черный мускус в восточной поэзии употребляется, во-первых, как синоним благоухания, а во-вторых, как синоним черного цвета.


[Закрыть] шатер любил народ,

Как ночь судьбы[27]27
  Ночь судьбы – то же, что «великая ночь» (см. примечание 18).


[Закрыть], что радость всем несет.

Пускай в степи песок и камень жалкий,

Но ступит шейх – и расцветут фиалки.

Когда тюльпанный цвет горел кругом,

Его шатер тюльпанным был клеймом[28]28
  «Клеймо тюльпана» – черное пятно на дне чашечки цветка тюльпана. В восточной поэзии – символ горя.


[Закрыть].

Всего избыток у него великий,

И только нет наследника владыке.

Когда его погубит небосвод,

Кто от него наследство переймет?

Давно людей не стало бы на свете,

Не будь детей: дают бессмертье дети.

В потомстве существует человек,

Им поколенье держится и век.

Дитя – твоя душа. Ты умираешь

И в нем потомству имя оставляешь.

Счастливец тот, кто дожил до седин

И знает – у него достойный сын.

Который сан его не опозорит,

Который в славе с лучшими поспорит.

Но если счастье сын в вине нашел,

И если груб он, непокорен, зол,

Он от хулы спастись не будет властен,

Несчастна будет мать, отец несчастен.

Так вот: почтенный этот, славный шейх,

Любимый всеми, благонравный шейх,

Молил о сыне выси небосвода,

Желал он страстно продолженья рода,

Брал много юных луноликих жен, -

Был каждый сад обильно орошен.

Давал обеты. На святых могилах

Он побывал – немало посетил их . . .

И после многих жалоб и тревог

Высокий небосвод ему помог.

Открылись двери милости предвечной,

И внял господь мольбе его сердечной.

Зажглась свеча стремлений, и казна

Его деяний – жемчуга полна.

Резец судьбы во чреве постепенно

Чертил рисунок четкий, драгоценный.

На дереве желаний – сочный плод.

Раскрылась роза в цветнике щедрот.

Взошла Луна, когда настали сроки,

Залило Солнцем окаем далекий...

Обрадован отец, ликует мать!

Как любо им подарки раздавать!

Явился, благодатью озаренный,

Малютка, из небытия рожденный.

Он солнцу уподобился красой,

Сравнялся б даже он с самим Исой.

И вот, на белый свет едва лишь выйдя,

Он стал стенать, судьбу свою провидя.

Он с первых дней в грядущее проник -

И безотраден был младенца крик.

Он говорил, что бытие ужасно,

Для благородных лишь ничто прекрасно.

Кто в сеть существованья попадет,

Того лишь горе и злосчастье ждет.

Судьбу свою всем объявляя внятно,

Так осуждал он этот мир превратный:

"О мир коварный, полон ты невзгод,

И кто по доброй воле их снесет?

Но я готов твои делить страданья,

Я слаб, но не пугаюсь испытанья...

Где сколько б ни было тоски, смелей

Ее мне в сердце горестное лей.

Пусть полон горя я людского буду, -

Лишь меньше горя стало бы повсюду.