Текст книги "Предания севера (СИ)"

Автор книги: Мстислав Коган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

  Такой зверь если на человека нападёт, то убивать не станет. Покусает и скроется в густом сумраке глухой лесной чащи. После этого несчастному остаётся только удавиться, ну или самому превратиться в коварное, обезумевшее от собственной силы чудище.

  Пока что, хвала шести богам, самым крупным хищником, встретившимся на моём пути, оказался проголодавшийся филин, присмотревший себе на завтрак небольшую летучую мышь...

  Далеко впереди, меж деревьями, появились первые просветы, возвещающие о приближении к древним курганам. Сквозь них робко проникали серебристо-белёсые лучики, создавая причудливую картину игры света и тени на сером лесном покрывале.

  Я непроизвольно ускорил шаг.

  Вход на территорию могильника гарантирует путнику относительную безопасность – большинство зверей старается держаться от них подальше. Видать, слухи, уже который год бродящие по деревне, отчасти правдивы. Любой житель леса, будь то огромный чёрный медведь или маленькая серая мышь, за лигу чует недобрый запах, исходящий из подобных мест. Впрочем, мне это только на пользу – не придётся хоть оборачиваться на каждый случайный шорох.

  Курганы встретили меня вязкой тишиной, прорезаемой лишь заунывным завыванием ветра, мечущегося в лабиринте холмов. Не было слышно ни пения ночных птиц, ни стрекотания насекомых. Даже трава тут шелестела как-то по-особенному тихо, лишь дополняя своим сухим шуршанием толстое покрывало безмолвия, годами ткавшееся над этим странным местом.

  Было в этих холмах что-то странное. Оно, словно древний дух, бродящий по чердаку старого, давно покинутого дома, пугало холодной неизвестностью и в то же время, манило пыльным запахом всеми забытых тайн...

  Я медленно брёл по этому загадочному лабиринту, тщетно пытаясь углядеть слабенький отблеск, неосторожно брошенный тонким золотистым лепестком, случайно выглянувшим из-под мертвенно-серого травяного ковра.

  Рассчитывать на то, что наружу покажется весь венчик, не приходилось. Солнечник, несмотря на своё название, не слишком-то любит своего небесного собрата и поэтому растёт в укромных местах, куда дневной свет ещё не пробил себе дорожку...

  Глухой каменный скрежет тяжким стоном прокатился над серыми верхушками безмолвных курганов. Это ещё что такое, Дагор меня сожри? Неужто кому-то из селян хватило глупости тревожить покой усопших родичей да ещё среди ночи.

   Но нет, такого просто-напросто быть не может. Усыпальницы открываются только во время похорон, да и внутрь селяне не решаются заходить без отряда воинов. Слишком уж молоды ещё предания о мертвецах, бродивших среди живых.

  Может статься и так, что какой-нибудь мародёр рискнул нарушить покой усопших в надежде разжиться фамильным клинком, горстью монет или старинным украшением, некогда принадлежавшим богатой семье. Конечно, в последнее время, воришек, промышляющих такими кражами, сильно поубавилось – всё-же королевский закон достаточно строг, да и недобрая слава подобных мест отпугивает многих искателей лёгкой наживы. Однако, нет-нет – найдётся сорвиголова, позарившийся на сокровища мертвецов.

  Я остановился и задумался, уперев взор в тёмный купол ночного неба, усыпанный мириадами сверкающих в лунном свете алмазов. С одной стороны: мне следует уйти отсюда подобру-поздорову. Ведь если внутрь каменной усыпальницы вошёл человек, то это отнюдь не означает, что обратно из могильного сумрака не выползет нечто такое, от чего даже у закалённых в боях воинов волосы встанут дыбом.

  С другой стороны – за поимку бандита, позарившегося на вещи усопших, полагается ни много ни мало, а пятьдесят серебряных эльдингов. Да на такие деньги я могу не только полностью содержать себя, забыв про скупую руку мастера Эйвура, но и купить редкие ингредиенты, необходимые для дальнейших экспериментов над секретом!

   Ну, уж нет, такой шанс упускать – глупость несусветная. Если грабитель один и находится внутри гробницы, то достаточно просто навалиться всем весом на рычаг, запирающий дверь, а поутру привести сюда толпу селян, которые извлекут бедолагу на белый свет и поступят с ним по всей строгости королевского закона. Если вдруг бандитов окажется двое или даже больше, то просто улизну в деревню и расскажу всё капитану Бъярну, а уж он точно пустит собак по следу мародёров.

  Не медля ни мгновения, я огляделся по сторонам и осторожно двинулся в ту сторону, откуда буквально несколько минут назад донёсся скрежет. Трава тихо шуршала под мягкими сапогами, сшитыми из оленьей шкуры, ветер, нечасто заглядывающий в эти места, шелестел мертвенно-серыми стеблями, услужливо скрывая любые звуки, которые могли бы выдать моё присутствие.

  Однако чем ближе я подходил к тому месту, где располагался отрытый курган, тем сильнее росло в груди тёмное, гнетущее беспокойство. Каждый шаг давался всё тяжелее, на лбу выступила испарина, по спине текли крупные капли липкого холодного пота.

  Страх... Он, будто яд, капля за каплей расползался по моему телу, делая его вялым и непослушным. Но стоило только мне вспомнить о мешочке звонких монет, о секрете и звании мастера травника, как все тревоги, сомнения и страхи, казалось бы, прочно угнездившиеся в моей душе, развеивались, словно утренний туман, потревоженный легким прохладным ветерком...

  Ну, вот, наконец, и курган. Жадной густой темнотой зияет пасть открытого входа. Рядом никого – видать, ночной гость копошится внутри. Остаётся только молиться шестерым, чтоб ему не вздумалось выйти подышать свежим воздухом.

  Так, спокойно. Если вор сидит сейчас у входа, то он вполне может заметить темную фигурку, со всех ног бегущую к запирающему рычагу, и попытаться выскочить наружу. Если же ночной гость, в поисках богатой добычи решил забраться поглубже, то, скорее всего, он всполошится только тогда, когда тяжёлая каменная плита сдвинется с места. Ну что ж, теперь всё зависит от того, насколько бесшумно и быстро я бегаю...

  Грубая каменная кладка неприятно холодила спину, глаза заливал липкий пот, а сердце бешено колотилось, вот-вот норовя выпрыгнуть из груди. И, всё-таки, я успел. Тот, кто копошился в кургане, не заметил серую тень, бесшумно скользнувшую мимо открытой двери древней усыпальницы.

  Осталось только навалиться на ручку рычага, чёрным древком исполинской стрелы, торчащую из каменной плоти...

   ***

  Небольшая фигурка, с головы до пят укутанная в серый балахон, деловито сопя, возилась с рычагом, тщетно пытаясь хоть на палец сдвинуть его вниз. Она была настолько поглощена своим занятием, что не заметила, как от плотной, казалось бы живой черноты входа, отделился густой комок, смутно напоминающий верхнюю половину человеческого тела, и, слегка покачиваясь, завис над серой, влажной от ранней росы, травой.

  Немного поболтавшись в воздухе, порождение могильного сумрака неспешно поплыло к фигурке ночного гостя, полностью поглощённого своим бессмысленным занятием.

  Внезапно человек, повисший на рычаге, с глухим стуком упал на землю и забился в конвульсиях. На губах у него выступила кровавая пена, сведённые судорогой пальцы скребли по холодной влажной земле, глаза с ужасом наблюдали за плотным комком первозданной тьмы, тянущим свои мерзкие руки-щупальца к его лицу.

  Вдруг тварь начала бледнеть, словно бы истаивая под серебристыми лучами заходящей луны. От неё во все стороны повалили клубы густого пара. Мгновение, и тёмный комок, выползший из недр кургана, исчез, оставив после себя лишь небольшое серое облачко, медленно опускающееся на землю.

  То, что несколько секунд назад было человеком, встало, и, пошатываясь, словно забулдыга, вусмерть упившийся брагой, побрело в сторону людского жилья. В кулаке оно сжимало крохотный бутылёк, внутри которого перекатывалась крупная капля мутной ядовито-оранжевой жидкости.

  А где-то за тёмной полоской леса мирно дремала небольшая деревушка, ничего не подозревая о безмолвной угрозе, огненным маревом нависшей над ней...

   ***

  Ярко-рыжее солнце медленно поднималось над верхушками тёмных деревьев. Его свет живительными лучами разливался по окрестностям старого могильника. Стрекотали кузнечики, распевали свои утренние песни беззаботные пичужки. Казалось, природа забыла о безмолвном ужасе, творившемся тут буквально полторы тени назад. Вот только над кромкой дальнего леса застыли чёрные столбы дыма...

Право на жизнь.

   Бегом, бегом, пошевеливайтесь, Дагор вас сожри! Велдин, чего встал? Тащи эти копья к арсеналу! Агмин – отправляйся на кузню, скажи – нужно всё, что есть. Бордан, бери свой десяток и размести наблюдательный пост на южной дороге. Женщин и детей ведите к ратуше. Юнцам раздайте охотничьи самострелы и распустите по домам. Мужиков всех гоните к воротам. Посмотрим, из какого теста слеплена местная деревенщина. Быстрее, парни: враг может объявиться в любой момент! – надсаживаясь, орал капитан Альрет, наблюдая за суетливой работой своих подчинённых.

   В городке царил хаос: бежали к воротам угрюмые мужики, вытащенные из тёплых постелей тревожными звуками боевого горна; подобрав юбки, торопились укрыться за прочными стенами ратуши перепуганные женщин; всюду сновали солдаты, подметая мостовую своими длинными тёмно-синими плащами...

   -Арбейн, стрелу мне в брюхо, чего встал столбом? – раздался разъярённый крик командира над самым моим ухом. – Беги на склад, скажи этим олухам, чтоб тащили к воротам доски! Давай шевелись, если не хочешь, чтоб люди Вольрада нам всем кишки повыпускали.

   – Так точно! – отчеканил я, с лёгкой издёвкой в голосе, – Ещё пожелания будут?

   – Да иди уже, наёмник, – презрительно сплюнул капитан, устало привалившись к стене небольшой часовенки, возвышавшейся аккурат посреди главной площади...

   Наёмник... Эх, если б это было так. И кто меня дёрнул променять ветер вольных просторов на койку в казарме, пьянящий запах наживы на скупое королевское жалованье, наслаждение схваткой с умелым противником на вялые потасовки в трактире? Спокойной жизни захотелось? Ну вот, Дагор меня сожри, получил – вовек не расхлебаю.

   Капитан тоже тот ещё умник – поставил опытного воина в один ряд с безусыми юнцами, едва научившимися держать меч. Нет, я конечно понимаю, что нельзя только-только поступив на службу получить звание сотника или пятидесятника, но вот дюжину бойцов под моё начало вполне можно было бы и поставить.

   Ну да ладно, сейчас у нас имеется проблема куда как серьёзнее, чем вся местная стража вместе взятая...

   Узкие грязноватые улочки встретили меня вязкой тишиной, изредка нарушаемой лишь отдалёнными выкриками команд да гулким грохотом перекатываемых по мостовой, пустых бочек.

   Краешек луны, лукаво выглядывающий из-за крыш низеньких домиков, заливал округу холодным серебристым светом, придававшим ей пугающе расплывчатые, призрачные очертания. Тени, спрятавшиеся в укромных уголках, казались диковинными созданиями, случайно забрёдшими в наш мир какими-то своими неведомыми тропами...

   Сиротливо поскрипывала проржавевшая насквозь вывеска у входа в какую-то корчму, тихо журчала дождевая вода, пробившая себе дорожку меж тяжёлых гранитных глыб мостовой, да поскуливал перепуганный до полусмерти дворовый пёс...

   Я медленно брёл по пустой тёмной улице, раз за разом прокручивая в своей голове один-единственный вопрос: 'А стоит ли воевать ради того, чтоб род Бронтонов продолжал полировать своими королевскими задницами золотое кресло, по ошибке зовущееся троном?' Чем больше я повторял его, тем сильнее становилось желание перемахнуть через вон ту стену и скрыться в ближайшем лесу. Впрочем, после бойни, что тут вскоре устроит Вольрад, если слухи о нём, конечно, правдивы, никто и не вспомнит о наёмнике, не отслужившем и полдюжины месяцев в городской страже...

   – Эй, Арбейн, шевели ногами, морда наёмничья. Капитан хочет, чтоб мы раздавали оружие в арсенале, а не шлялись не пойми где, – окрик, донёсшийся откуда-то из-за спины, вывел меня из оцепенения. Я помотал головой, отгоняя остатки мыслей, и обернулся.

   Это был Велдин – хлипкий парень с копной грязных чёрных волос на голове. Как его взяли в стражу, наверное, даже шестерым неведомо, однако сейчас он занимал должность помощника капитана – вполне завидное местечко. Формально, по старшинству этот сопляк был вторым после Альрета. Формально...

   – Вот чего стоят приказы твоего командира! – я смачно харкнул на мостовую и растёр подмёткой сапога то, что получилось. – Не знаю как тебе, парень, а мне совершенно не улыбается перед смертью пялиться на потные, грязные, перекошенные от страха рожи. Хочешь услужить своему обожаемому капитану – так беги, а я, пожалуй, прогуляюсь. Быть может, даже одолжу пару кружек эля у местного трактирщика – думаю, он не сильно расстроится.

   – Невыполнение приказа – это измена, дезертирство! – возмущённо взвизгнул сопляк, неуклюже доставая меч из новеньких чёрных ножен. – Ты или подчинишься, или умрёшь! – его лицо буквально потемнело от злости. Глупой, мальчишеской...

   Я широко улыбнулся и развёл руками: мол, вот он я, атакуй, храбрец. Паренёк ещё несколько мгновений пыжился, пытаясь сдержать распиравшую его изнутри злость, а затем замахнулся мечом и кинулся на меня.

   Тяжёлый отблеск серой стали, просвистевший практически у меня перед носом, латная рукавица, вышибающая из парня дух, сине-золотой плащ, утопленный в дождевых помоях. Схватка закончилась, не успев начаться...

   – Капитан об этом узнает! – возмущённо прохрипел мальчишка, пытаясь подняться.

   – Да уж, пускай узнает, – насмешливо ответил я, глядя на мучения парня, – заодно расскажи ему, где ты умудрился испачкать свой прелестный плащик, который, вне всякого сомнения, тебе очень нужен в бою.

   Сказал и вальяжно пошёл себе дальше, насвистывая под нос одну старую задорную мелодию.

   Постепенно таинственный мрак опустевших городских окраин начал сменяться успокаивающим потрескиванием факелов. Но вместе с ним вернулись и топот множества ног, громкие отрывистые команды, грохот перекатываемых по мостовой бочек и шёпот извлекаемых из ножен мечей. Тут, поближе к стене, вовсю кипела работа. Кто вытаскивал из домов мебель, пытаясь забаррикадировать ею узкие боковые улочки, кто, напротив, шёл к стене, намереваясь до последнего вздоха отстаивать свой родной город, кто пытался спрятать свои, пускай и не нажитые непосильным трудом, богатства. Плотный поток потных, вонючих и трясущихся от страха мужиков подхватил меня и понёс, туда, где сегодня должна была оборваться судьба многих...

   – Эй, Арбейн, чего это ты среди этой черни забыл? – внезапно окрикнул меня странно знакомый голос. Я попытался остановиться и оглядеться, но напирающие сзади люди чуть не втоптали меня в грязь. Тфу, Дагор вас всех сожри, неужто вы и вправду так торопитесь умереть...

   Грязно выругавшись сквозь зубы, я принялся пробиваться к краю улицы, туда, где на небольшом деревянном помосте собралась группа бойцов, разительно отличающихся от всего местного сброда. Они были одеты в толстыё тёмные кольчуги, сплетённые из мелких плоских колец, слегка поблёскивавших в свете немногочисленных факелов. На их чёрных небольших щитах белой краской была намалевана эмблема – мешок с монетами, разрубаемый надвое мечом. Этот герб мог принадлежать лишь одному человеку – тому, под чьим командованием я проходил не один десяток лет. Бротвин Безухий – один из самых известных наёмников в Вестфолке и командир отряда чёрных вестников. Одни лорды предлагали за его голову щедрую плату, другие, напротив, пытались завлечь к себе, предлагая чуть ли не место командира войска. Впрочем, оно и понятно – боец, способный проникнуть во вражеский замок перебить всех часовых на стенах, прирезать его владельца и уйти, не оставив следов, нужен каждому. Про отряд таких вояк говорить не приходится...

   Наконец-то я выбрался из плотного потока людей, спешащих к главным воротам. По пути, правда, пришлось разбить какому-то пареньку кадык, другого бросить под ноги толпе, но это уже мелочи, на которые не стоит даже обращать внимания. Им всё равно сегодня умирать, а часом раньше или часом позже – какая разница?

   – Арбейн, сколько лет, сколько зим! – приветствовал меня Бротвин широченной улыбкой, больше похожей на оскал голодного волка. – И как это тебя угораздило попасть в такую дыру? Неужто совсем порастерял хватку с нашей последней встречи?

   – Рад тебя видеть, дружище, – сказал я, пристально вглядываясь в лицо старого знакомого, – Смотрю, шрамов-то на тебе прибавилось. Всё так же наёмничаешь, как прежде?

   – Да какое уж там! Осел в замке, стал лордом, раздобрел, ребят своих капитанами сделал. А это, – тут он провёл рукой по своей, обросшей жёсткой щетиной щеке, которую рассекали два красных лоснящихся рубца, – трофеи с битвы при Лонграссе. Ох и показали мы тогда надутому выскочке Арнесту, чего стоят его бойцы...

   – А в 'эту дыру' тебя как занесло? – наигранно удивился я, лихорадочно пытаясь сообразить, чего старый командир от меня хочет.

   – Так, всё, хватит ходить вокруг да около! – внезапно отрезал Бротвин. – Я хоть и стал лордом, но разговаривать витиеватыми намёками, судя по всему, не научился, так что скажу прямо – давай ко мне на службу. Тебе, смотрю, тут-то не шибко весело живётся.

   Странно. Насколько я помню, в прошлый раз мы с ним расстались не на лучшей ноте. Возможно, конечно, что ему сейчас просто отчаянно нужны умелые бойцы, чтоб защитить свои земли от посягательств соседей, вот он и поднимает старые связи, но приглашать человека, которого ты выгнал за прямое нарушение приказа... На Бротвина это совсем не похоже.

   – Предложение, конечно, очень щедрое, – уклончиво ответил я, – но, прежде чем его принять, не могу не поинтересоваться – в чём будет заключаться служба и какова оплата?

   – По поводу денег не беспокойся, – сказал Безухий, – их у меня теперь в достатке, да и своих мне обижать ещё не приходилось. Верно я говорю, парни?

   В ответ раздался дружный рёв двух десяток глоток. Какой-то особо ретивый боец даже запрыгнул на бочку и несколько раз стукнул мечом по щиту, выражая тем самым высшую степень одобрения.

   – Насчёт службы, – продолжил Бротвин, когда шум слегка поутих, – ты мне дашь клятву, как подданный лорду, и будешь вместе с другими капитанами защищать мои земли.

   – Вот как, сразу в звании? Видать совсем у тебя дела плохи, раз зазываешь на службу тех, с кем расстался в недобрых отношениях, – ответил я, пытаясь всем своим видом выказать безразличие к тому, о чём идёт речь.

   – Это ты про приказ-то? – задумчиво протянул Безухий. – Помню, но не думаю, что стоит ворошить былые обиды. Боец ты умелый, а для меня это главное. Насчёт дел, скажу так – драться придётся часто и много. Ну как, согласен?

   Что-то темнит лорд Бротвин. Не иначе, как влез в крупную заварушку местных властителей, получил по зубам и теперь пытается заткнуть образовавшиеся бреши всеми, кто под руку подвернётся. Впрочем, на службе у него мне будет всяко веселее, чем в этой вонючей дыре, по ошибке зовущейся городом...

   – По рукам! Только вот эту тряпку цветастую вручу местному капитану и можно трогаться, – ответил я, небрежно оттянув край сине-золотого плаща.

   – Об этом не беспокойся. Ежели шестеро будут к нам благосклонны, то переговорю с ним после боя, – нахмурился лорд, нервно поигрывая кинжалом. – Ну а если Вольрад все-таки возьмёт город – встретимся у южной башни. Там лес подступает к стенам ближе всего, так что скрыться от преследования не составит труда. Ладно, нам пора на площадь, а тебе, наверное, на пост...

   – Тьма или злато! (старый девиз чёрных вестников) Ещё увидимся.

   – Тебе тоже стрел в шкуру поменьше, – откликнулся Бротвин. – Ну что, парни, пойдём слушать невероятно занимательную речь капитана о деньгах, которые, как известно, не пахнут!

   ***

   ... За этой стеной собрались люди, жаждущие лишь одного – убить вас. Но, после того, как они сделают это, никто не сможет помешать им взять ваших жён и искалечить ваших детей! Пусть даже их будет втрое больше, чем нас, но это наш город, наши стены, и мы должны умереть но не... – надрывался Альстер пытаясь хоть как-то поднять боевой дух собравшихся у ворот. Надо признать, выходило у него это весьма неплохо: по крайней мере, с каждым его выкриком всё сильнее нарастал одобрительный ропот.

   Я сидел, прислонившись спиной к шершавому, холодному зубцу стены, и протирал без того чистый меч, периодически поглядывая за тем, что происходило на площади. В голове, словно стайка мелких назойливых мошек, крутился целый ворох вопросов, от которых становилось немного не по себе: 'Вдруг у противника окажется больше сил, чем докладывали наши разведчики? Сколько ударов тарана выдержат ворота? Что, если Бротвин погибнет или, хуже того – спасая свою шкуру, бросит своих людей и меня на растерзание людям Вольрада?' О последнем я старался не думать.

   – Наёмники, – продолжал тем временем капитан,– я знаю, что такие вещи, как честь и милосердие для вас – пустой звук, но обещаю – если поможете нам в бою, Рокстон перед вами в долгу не останется.

   Вот, кстати, тоже интересный вопрос: 'А заплатят ли мне?' С одной стороны, формально я уже служу Бротвину и являюсь для этого города не более, чем заезжим гостем, но, с другой – кольчуга и меч всё ещё принадлежат Эльборну...

   Мои размышления прервал тяжёлый, заунывный вой боевого рога, тугой волной прокатившийся по опустевшим улочкам города. Вслед за ним пришла тишина. Она была плотная, словно разлитое в воздухе молоко, и в то же время прозрачная, будто прохладная летняя ночь на берегу далёкого Делфошта* (владение, расположенное на самом юге Вестфолка – у сизого пролива. Кстати, Арбейн оттуда родом.)...

   – Все на стены, отразить атаку! – крик Альрета, больше всего в этот момент напоминавший карканье старого, отходящего в иной мир ворона, грубым ржавым клинком рассёк плотный покров тишины, нависший над городом. Послышались команды десятников, спешно уводивших свои отряды на стены, топот сотен ног, лязг доставаемых из ножен мечей.

   Я вскочил на ноги, неловко нацепив на голову шлем, и обратил свой взгляд на то, что происходило по другую сторону стен. Там из-под густого лесного полога выходили тёмные маленькие фигурки воинов врага. Один, второй, третий, десятый, сотый – с каждым мгновением их становилось всё больше. Но там были не только солдаты...

   По дороге, словно чудовища, вылезшие из древних легенд, медленно ползли три огромных тёмных силуэта осадных орудий. Вслед за ними, словно стайка детёнышей, двигались десятки тележек с черными как смоль валунами, лоснящимися под желтоватым светом тусклой луны.

   -Да помогут нам боги, – глухо пробормотал возникший справа Альрет. – Разведка не докладывала, что у них будут требушеты!

   – К Дагору под хвост твою разведку! – отозвался я, поигрывая мечом. – Они притащили с собой пробой-камни. Под их градом стены простоят недолго.

   Тем временем фигурки воинов Вольрада, уже заполонившие весь дальний край поля, медленно двинулись к городским стенам. С первого взгляда их строй казался рассыпным, но если приглядеться повнимательней, то становилось ясно, что войска лорда двигались множеством клинов, в центре каждого из которых располагалась осадная лестница. Чем ближе они подходили, тем отчётливее слышался тяжёлый монотонный гул ударов мечей о щиты. Бом, бом, бом – словно стук огромного кузнечного молота, только во много раз сильнее, он давил на защитников города своей многосотенной безликой массой, готовой вот-вот обрушиться на осаждённый город, захлестнуть стены и уничтожить всё живое, что укрылось за ними.

   Внезапно стена под моими ногами содрогнулась. Грохот осыпающихся камней, треск перекрытий и отчаянные крики раздавленных людей заглушили даже надвигающийся стальной шквал. От надвратной башни остались одни воспоминания...

   Воины врага, увидев это, радостно взревели, и все, в едином порыве, бросились к стенам города.

   'Стрелы наложить!' – отрывистая команда с быстротой сокола пронеслась по нестройным рядам защитников. В ответ донёсся тугой скрип натягиваемых тетив, и сотни острых стальных наконечников, слегка поблёскивающих в свете немногочисленных факелов, уставились в темное ночное небо.

   'Стрелы отпустить!' – чёрный вихрь, издав тонкий протяжный свист, взвился над рядами защитников и тугой волной обрушился на наступавших бойцов. Крики раненых, стоны умирающих, грохот осыпающихся камней – всё это сплелось в жуткий нечеловеческий вой, плотным пологом окутавшим город и его окрестности.

   Несколько десятков тел упали на холодную влажную землю, но это уже никак не могло остановить той лавины воинов, что катилась к подножию стен.

   'Камни готовь!' – надсаживаясь, заорал Альрет.

   Не медля ни мгновения, я схватил увесистый булыжник, протиснулся между зубцами и обрушил его на головы врагов. Звон шлема, хруст сломанной шеи, предсмертный хрип – и тело падает в жидкую, хлюпающую грязь. Вслед за моим полетели другие камни, заставившие наступавших прижаться к стенам и спрятаться за щитами.

   – "За зубцы! Арбалеты!" – резкий, как удар молота, крик застал защитников стены врасплох. Раздался пронзительный свист, и рой коротких черных жал смертельной косой обрушился на обороняющихся. Люди, не успевшие найти укрытия, падали один за другим, устилая парапет своими телами.

   Ну всё, сейчас пойдёт потеха! Пока эти сукины дети не дают нам высунуться, их дружки уже наверняка подтаскивают осадные лестницы. Проклятье, если им удастся подняться, то городу уже точно не выстоять. Что стоит тупой необученный крестьянин с мечом против старого, закалённого в битвах воина...

   – 'Лестницы! Готовьте мечи!' – команда, со скоростью ястреба разлетевшаяся над остатками защитников, подтвердила мои худшие опасения.

   Я, медленно, стараясь не высовываться из-за спасительного укрытия зубца, вытянул клинок из ножен и принялся ждать момента, когда же над парапетом покажется голова не слишком удачливого врага.

   – Катапу... – крик потонул в грохоте осыпающихся камней и треске тяжёлых дубовых досок. Затем, на несколько мгновений над полем боя воцарилась абсолютная тишина, плотным покрывалом укрывшая стену. Казалось, звуки изо всех сил стараются прорваться через эту пелену, но все их попытки сводились лишь к тихому свисту, периодически доносившемуся до моих ушей. Внезапно мир перед моими глазами покачнулся, и медленно, будто бы сам того не желая, стал заваливаться набок. Заболела голова, невыносимо захотелось прикрыть глаза и забыться тяжёлым сном. По щеке потекло что-то тёплое, слегка солоноватое на вкус.

   Дагор меня сожри, только этого не хватало! Давай, Арбейн, поднимайся. Если ты до сих пор не подох, значит ещё можешь побороться за свою жизнь!

   Я свободной рукой ухватился за край зубца, попытался встать, но пошатнулся и снова упал на холодные камни парапета. Проклятье, крепко же меня приложило, раз ноги не держат. Давай, Арбейн давай! Будешь разлёживаться – или враг прирежет, или свои затопчут!

   Я слегка приподнял голову, и тут мой затуманенный взор упёрся в латную перчатку, вцепившуюся в край зубца. Взмах меча, тяжёлый свист сероватой стали, лязг, хруст разрубаемой плоти, крик искалеченного бойца...

   Всё случилось прежде, чем я успел понять, что вообще происходит. Привычки воина, оттачиваемые годами, сами подсказали контуженному телу, как нужно действовать. Отрубленная рука так и осталась валяться на парапете.

   Тем временем бой уже кипел по всей стене. Горожане сопротивлялись, как могли, но их осталось слишком мало, чтобы противостоять превосходящим силам врага. То и дело свистели короткие чёрные стрелки арбалетных болтов, добивая и без того немногочисленных защитников. Около штурмовых лестниц вспыхивали одиночные схватки, постепенно перераставшие в кровавую бойню. Тяжёлый гул, порождённый лязгом стали, криками искалеченных бойцов, пением стрел и отрывистыми приказами командиров, словно гигантская волна, перехлестнул стену и начал растекаться по городским окраинам.

   Свободной рукой я ухватился за шершавый край зубца и одним рывком вскочил на ноги. Меня всё ещё слегка покачивало, но туманная пелена уже спала со взора, и земля больше не норовила уйти из-под ног. Так, из этой дыры пора выбираться. Через какое-то время большая часть стены уже будет под контролем врага, и бои перекинутся на жилые кварталы, где у горожан будет ещё меньше шансов отстоять своё право на жизнь.

   До лестницы, ведущей на привратную площадь, шагов сорок, но это расстояние мне предстоит пройти под градом стрел и ударов противника, стараясь не путаться у своих под ногами. Да уж, простенькая задачка. Особенно, если вспомнить камень, совсем недавно оставивший в моём шлеме небольшую вмятину...

   – Ворота, они ломают ворота! – пронзительный крик, сопровождаемый треском тяжёлых дубовых брёвен, прорвался сквозь плотный смог, сотканный из стонов искалеченных бойцов, грохота камней и свиста арбалетных болтов, и затих в отдалении. Среди защитников воцарилась паника. Несколько человек кинулись к спуску на главную площадь, где уже выстраивались отряды городского ополчения, остальные расступились, пытаясь закрыть образовавшиеся бреши, но тут же угодили под стрелы осаждающих.

   Я уже собирался было бросится вслед за ними, но споткнулся о чьё-то распростёртое тело и растянулся на холодных камнях парапета. Это спасло мне жизнь. Сразу три арбалетных болта свистнули над головой, а мгновением позже раздались несколько торжествующих выкриков. Они думали, что убили меня...

   Удивление на лице следующего воина, вскарабкавшегося по осадной лестнице, даже не успело смениться испугом. Удар, хруст ломающегося носа, пронзительный крик – и вот его искалеченное тело падает на головы осаждающих.

   Снова засвистели стрелы. Одна из них угодила мне в наплечник, оставив там небольшую вмятину, две других вонзились в щит, ещё одна чиркнула по самому краю помятого шлема. Я поспешно отскочил за зубец и потёр ушибленное плечо. Нет, так больше продолжаться не может. Рано или поздно одна из них настигнет меня, найдёт уязвимое место в броне, и наёмник по имени Арбейн станет всего лишь жалким воспоминанием.

   Не медля ни мгновения, я, что было мочи, рванул в сторону намеченной цели. Дыхание тут же перехватило, перед глазами поплыли цветные круги, а ноги стали подозрительно заплетаться. Контузия, чтоб её! В висках гулкими ударами кузнечных молотов стучала кровь, противная слабость, словно яд, расползалась по измотанному в бою телу, но и спуск, одним своим видом даровавший мне второе дыхание, неумолимо приближался...