Текст книги "Кто убил прекрасную Урсулу"

Автор книги: Морис Ролан

Соавторы: Андре Пико
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Половина седьмого. Вероятно, Фишер уже возвратился домой. Если он не скуп, то пригласит меня на ужин.

***

До ужина дело не дошло, но Фишер тем не менее оказал ему сердечный прием, чем сразу озадачил Старого Медведя. Руссо должен был признать, что не ожидал такого радушия. Старая вышколенная горничная провела его в небольшой салон и удалилась, ни слова не говоря.

– Счастлив вас видеть, месье комиссар! Улыбающийся, светский Фишер, приняв Руссо как друга или, по меньшей мере, как знаменитость, с которой рады познакомиться, сразу расположил его к себе.

– Я слышал о вас от одного нашего общего знакомого.

Перье, старый президент Суда присяжных... Да, у Фишера много знакомых в Париже.

Аперитив, сигареты... Фишер попросил извинения у своего гостя за отсутствие жены. Руссо не знал, как лучше преподнести цель своего визита. Впрочем, какую цель? Разве он мог прямо сказать:

"Мне хотелось посмотреть, как вы выглядите, месье Фишер"?

– Вам, конечно же, рассказывали о моей коллекции картин. Но, признаюсь вам честно, живописью я по-настоящему не интересуюсь. У меня есть немного ценных картин, но... Впрочем, взгляните сами.

Старый Медведь переходил от Сислея к Джиакометти, невольно задержался перед Дуанье Руссо, привычно пошутив:

– У меня к нему слабость. Он, как и я, был функционером.

Затем Фишер подвел его к витрине, которая зажглась сама, осветив несколько полихромных статуэток, расположенных в определенном порядке вокруг глиняного кувшина, который Руссо отважился оценить как греческий.

– Это критская ваза из дворца Миноса. Установлено, что этот легендарный герой существовал на самом деле.

Теперь Фишер казался загипнотизированным. Он стоял неподвижно, говоря вполголоса, словно верующий в соборе.

– Вот предметы искусства, которые меня по-настоящему восхищают. Я могу часами простаивать перед этими сокровищами. Иногда со мной это случается по ночам, когда мучает бессонница. Не могу точно передать, что я испытываю: какие-то странные видения исчезнувшей цивилизации. Некоторые верят в перевоплощение. Может, и я жил в Кнососсе три тысячелетия назад.

Он вздохнул, отступил на несколько шагов. Свет погас. – Это фотоэлектрический элемент. Тут есть и другие. Они действуют как сигналы тревоги.

– Никто еще не пытался украсть эти сокровища? – спросил Старый Медведь.

Он задал этот вопрос просто так, чтобы нарушить очарование.

– Нет. Однако это было бы справедливо, – улыбаясь, ответил Фишер. – Все это моя добыча. Да-да, могу вам в этом признаться, так как вы уже в отставке. Я тоже вор. Экспорт этих антикварных вещей строжайше запрещен правительством Греции. Но даже между богами существует соглашение. Хотите, я расскажу вам историю, которая, как полицейскому, может показаться вам забавной? На прошлой неделе меня здорово провели. Какой-то шутник заставил меня бросить все дела и отправиться в Винтертур за статуэткой матери-богини. Но на встречу никто не пришел. Я прождал впустую два часа и испытал такое разочарование, словно ребенок, которому не дали обещанной игрушки.

Руссо ухватился за протянутую нить.

– На прошлой неделе? Не в тот ли вечер, когда произошло убийство, о котором пишут все газеты?

– Да. Мне даже пришла в голову мысль, что меня собирались скомпрометировать этим преступлением.

Это было почти прекрасно. Фишер сам завел разговор, к которому его хотел подвести Старый Медведь.

– Значит, вы были знакомы с мадам Моос?

– Немного... Ее больше знала моя жена. Бедная женщина, какой трагический конец! Жаль, конечно, она обладала индивидуальностью, утонченностью, но она была так несчастлива в браке...

– Полиция подозревает ее мужа.

– Глупость! Моос – ничтожество! А ничтожества не убивают. Нет, действительно, я не представляю, чтобы Моос убил жену. Для этого у него нет характера.

– Почему вы решили, что кому-то понадобилось втянуть вас в эту историю, отправив в Винтертур?

– Просто осенило. Понимаете, я живу в настоящих джунглях среди врагов, соперников, завистников, в мире, где царит беспощадность. И вдруг такое совпадение... Поездка без свидетелей... Затем кто-то решит, что я в интимных отношениях с мадам Моос, что она меня шантажировала, кто знает? Обо мне уже столько рассказывали: что я занимаюсь торговлей опиума, и что я подготовил революцию на Среднем Востоке. Все средства хороши, когда нужно уничтожить того, кто вам мешает. И все же в данном случае мне все-таки не хотелось бы думать, что меня решили скомпрометировать убийством мадам Моос. Только Моосу, который, наверное, воображает, что у него есть повод на меня злиться, могла прийти в голову такая идея, но он был бы не способен ее осуществить. Нет-нет, совпадение объясняется чистой случайностью. Бедная мадам Моос, видимо, просто по глупости стала жертвой какой-нибудь подозрительной личности, с которой завела знакомство.

– Потому что мадам Моос...?

– Говорят, она была в стадии депрессии. Квартал Церингерштрассе, где она жила, раньше отличался сомнительной репутацией, но если проститутки там сейчас встречаются редко, а бродяг и вовсе вроде бы нет, то остались еще маньяки. Только они прячутся. О, я забыл, что вы не знаете Цюриха.

– – Начинаю узнавать.

– Это город, который не легко открывает свои секреты. Даже я, месье комиссар, не знаю о нем всего. Я один из вельмож, кто живет в стороне от народа, как патриции в Древнем Риме. Во всяком случае, так думают обо мне...

***

Старый Медведь сел в машину, стоявшую на Сузенбергштрассе. Наступила ночь. Его раздражали белые фары и указатели "Проезд запрещен". Он хотел есть.

– Фишер держался со мной на равных, но он обвел меня вокруг пальца, пробурчал он самому себе.

Арлет была такого же мнения.

– Фишер не из тех, кто поддается гневу, – объяснил ей Руссо. – Он тоже рассуждает и если принимает какое-то решение, то только обстоятельно изучив дело. Предположим, что Урсула собиралась его шантажировать. Предположим даже, что он решил ее убить. Но Фишер не мог прибегнуть к этому варианту, не исчерпав все другие возможности. Значит, он пытался вначале договориться с Урсулой.

– И она вывела его из себя...

– Нет. Он поручил кому-то переговорить с ней и убедить в невозможности возобновления отношений, но, однако, оставить надежду на компромисс. Это хорошо известная дипломатическая тактика. И этот кто-то превысил свои полномочия.

Руссо вспомнил о небольшой витрине в музее Фишера, о критских статуэтках, приобретенных незаконным путем. Фишер не действовал сам. На него работали эмиссары, хорошо оплачиваемые, скрытные и, конечно же, лишенные совести люди. И только ложась спать, он подумал еще об одной версии.

Доведенный Фишер безрезультатно пытается найти компромисс со своей любовницей, превратившейся в его злейшего врага. О н приходит к ней один раз, второй, третий... Кажется, она уже вот-вот откажется от своей мести. Но на самом деле Урсула готовит ему коварную ловушку. Если Моос застанет с ней Фишера, скандал неизбежен. В нужный момент она оповещает мужа. Но гнев Андреа, на который она рассчитывала, оборачивается против нее, и она сама попадает в ловушку. Моос душит жену и убегает. Через несколько минут приходит Фишер...Теперь он уже замешан в деле не об адюльтере, а об убийстве.

На следующий день Старый Медведь решил проверить свою гипотезу и прощупать Мооса у него дома.

Моос жил на Ципресенштрассе. Эту улицу Руссо не знал и поехал на такси. Консьержки внизу не было. Женщина, повстречавшаяся в вестибюле здания, тоже была квартиросъемщицей. Она говорила по-немецки, однако Руссо понял, что речь идет о втором этаже. Очутившись на лестничной площадке, он прочел на двери фамилию.

"Я идиот, Моос давно на работе", – подумал он, но все-таки позвонил.

Дверь открыл Моос.

Глава 5

Моос бросил службу и затаился дома. Зачем ходить на работу, выслушивать соболезнования сотрудников, подвергаться атакам кредиторов, которые словно сговорились действовать ему на нервы. Деньги, деньги!

– Я разорен, вы слышите, разорен?! Я просил их дать мне две, три недели. Я бы мог еще выкрутиться, но они не захотели ждать и двух дней.

Моос был пьян. Он сидел перед Руссо, положив локти на стол, и, казалось, боролся со сном. Глаза у него все время закрывались. Старый Медведь решил, что это уж чересчур.

"Он играет падшего человека, – подумал он. – Один из способов вызвать жалость.., через отвращение, ведь лежачего не бьют."

– Смотрите на меня, смотрите?! Да, я пьян. Вы удивлены, что я говорю по-французски? Я говорю на пяти языках. У меня дипломы. Вы знаете, я был личностью. И поэтому все обрушились на меня.

– И Фишер?

– Что у него есть, у Фишера? Только деньги. Все боятся его, но не я. Он не мог этого переносить, понимаете? И решил отомстить. Я должен был защищаться, но я честный человек. Не многие могут сказать это о себе.

Руссо с трудом сдерживался. Глаза Мооса наполнились слезами. И комиссар взорвался.

– Может быть хватит? Вы не знаете, кто я, но сразу же начинаете оплакивать свою несчастную судьбу. Так, на всякий случай, авось проймет! Но меня вы этим не возьмете!

– Я пьян. И потом, вы назвали себя. Вы месье Руссо, а ваша дочь учит мою. Выпейте тоже что-нибудь.

Моос не притворялся и не играл никакой роли. Руссо понял это, увидев, как тот, шатаясь, встал и неловко схватил бутылку виски, стоявшую позади него. Моос был из тех, кого слишком большая доза алкоголя валит с ног. Но опьянение таких людей проходит быстро, стоит им немного проспаться.

– Я своего рода убийца. Это я постепенно убивал Урсулу в течение семнадцати лет. Теперь я знаю об этом. Но прошлое не возвратишь. И поэтому я пью, напиваюсь и думаю, что Урсула здесь и что она меня простит. Вас бы устроило, если бы это я убил ее? Это устроило бы и Фишера.

– Где вы были в тот вечер, когда произошло убийство?

– Я сказал полицейским, что был у себя. Это не правда. Я бродил по Цюриху. Ищите, так вы убьете время. Спросите у журналистов. Они меня хорошо знают, журналисты. Теперь они уделяют мне внимание, но я их проведу. Я сказал, что у меня есть что рассказать, но только пусть они меня вначале попросят. Они так предупредительны со мной.

***

– Я знала, что вы вернетесь, – сказала Марсель. Она переоделась. На ней был бежевый костюм строгого покроя, украшенный брошкой. Сидя за столом, она смотрелась настоящей деловой женщиной. Циглер перебрался в соседний кабинет. Марсель закрыла папку, которую только что изучала, и пододвинула Старому Медведю коробку с сигаретами.

– Курите, мне это не мешает. Я люблю запах сигарет.

– Я видел Мооса.

– Печальное зрелище. Вначале я думала, что он ломает комедию.

– Я тоже.

– Вы застали его пьяным?

– А вы?

Марсель зажгла сигарету.

– В первый раз – да. Но вчера вечером я перехватила его случайно, когда он выходил из дома, свежевыбритый и одетый с иголочки. – Если я вам скажу, что он страшно обрадовался, увидев меня, вы не поверите.

– Что он вам сказал?

– Скажите, комиссар, кто задает вопросы – вы или я? Вы уже несколько лет на пенсии, а я все еще занимаюсь журналистикой. Значит, право брать интервью принадлежит мне.

– Одно очко в вашу пользу. Но если все взвесить, то у нас есть обоюдный интерес к сотрудничеству, так что не стоит, ставить друг другу палки в колеса. Вы – мне, я – вам. Расскажите мне о Моосе, а я вам – о Фишере.

– Фишер не мог сказать вам ничего, чего бы я давно не знала. Он не раскрывается таким образом.

– Я его видел.

– У него в офисе?

– Нет, дома.

– В таком случае разговор шел о живописи, потом о критских статуэтках. На заводе он рассказал бы вам о рынке стали. Я удивлена, комиссар. Мне казалось, что вы постучитесь в нужную дверь.

– То есть?

– К мадам Фишер. Руссо содрогнулся.

– Вы с ней говорили?

– Еще нет. Но я с ней увижусь, не сомневайтесь. Может быть, на нее до сих пор не слишком обращали внимание, и она пока в тени. Вопрос деликатности. Но если позаботиться о соблюдении приличий...

– Вы играете в опасную игру, – сказал Старый Медведь. – Ваш муж понял это лучше вас.

– Винсент очень изменился за последние месяцы. Он становится осторожным, слишком осторожным. Он стареет.

– Скажите лучше, что он мудреет. Вы подумали, что подвергаетесь опасности?

– Но почему такой же, как и Урсула? Руссо подпрыгнул на своем стуле.

– Но если Фишер – убийца, то вы рискуете своей жизнью!

– Я не скажу вам, что люблю опасность, – спокойно возразила Марсель. – Еще меньше я люблю рутину и повседневную работу. Но есть одна вещь, которую я действительно ненавижу: это – трусость.

– Ваш муж попросил меня оберегать вас.

– Я так и думала. Но я не нуждаюсь в том, чтобы меня оберегали. Вы и Винсент ошибаетесь, думая, будто я могу стать неудобным свидетелем, которого нужно будет устранить. Сейчас, когда мой муж в Париже, я могу открыть вам свои планы. Завтра "Досье" напечатает статью исключительной важности. Видите ли, в настоящее время наш журнал пользуется плохой репутацией у честных сограждан. Это изменится. Что вы скажите на то, если завтра убийца Урсулы Моос увидит свое имя на первой полосе вместе со всеми доказательствами?

– Вы его знаете? – опешил Руссо.

– Ну, естественно! Думаю, его личность вас удивит. И даже больше разочарует.

– Мадам Гарнье, я могу только повторить, что вы подвергаетесь настоящей опасности.

Уверенность Марсель его поражала. Она смеялась, словно ей удалось подшутить над ним или показать свое остроумие.

– А я могу вам повторить, что завтра "Досье" раскроет пятистам тысячам жителей Цюриха имя убийцы Урсулы Моос. Наберитесь немного терпения. Я не имею права открывать вам это имя без доказательств, а их я получу сегодня вечером.

– Кто вам их даст? Мадам Фишер?

– Разве я говорила о мадам Фишер? – сказала Марсель, делая вид, будто размышляет и что-то ищет в своей памяти. – Ах, да! Кажется, да! Боже, я становлюсь болтливой, и все по вашей вине. К счастью, я не уточнила ни место, ни время, и секрет останется почти нераскрытым. Я, наверное, должна была бы поделиться им с вами, раз мой муж обязал вас меня оберегать...

– Перестаньте шутить, – проворчал Старый Медведь, – и станьте хоть на минуту искренной.

Признайтесь, что все же испытываете некоторый страх. Марсель отложила сигарету и наклонилась вперед:

– Если бы дело касалось меня, то я бы боялась, месье комиссар. Но мадам Фишер подвергается такой же опасности, как и я. И мы не можем отступить – ни одна, ни вторая. Каждой из нас придется пройти по половине пути.

Внезапно она снова заулыбалась.

– О, простите... Это выражение, которое я употребила... Просто ужасно, я все время невольно острю. Но не хочу вас больше задерживать, комиссар. Вы, несомненно, собираетесь продолжить знакомство с Цюрихом.

***

Руссо ждал всего несколько минут, чтобы получить разговор с Парижем. Телефонистка "Досье" сразу же соединила его с Винсентом. Старый Медведь отметил, что голос у того слегка дрожал.

– Все в порядке? Не скрывайте от меня ничего!

– Мадам Гарнье только что сообщила мне, что "Досье" завтра опубликует имя убийцы Урсулы Моос.

– Она морочит вам голову. Ей просто хочется избавиться от вас.

– Сегодня вечером у нее свидание с мадам Фишер.

– Где?

– Не знаю.

– Если это правда, то Марсель рискует своей жизнью.

– Встреча, без сомнения, будет в людном месте, среди толпы.

– В толпе тоже убивают. Я прошу вас не отпускать Марсель ни на шаг. Если вам нужны деньги... Послушайте, я не могу сейчас уехать из Парижа, у меня важное дело. Но если Марсель... Алло? Вы меня слышите?

– Успокойтесь, – сказал Старый Медведь, – я сделаю все, что смогу, даю вам слово.

***

Он ругал себя, так как был недоволен, что ввязался в дело, которое его не касалось. Но очутившись на пороге Дворца правосудия, он почувствовал себя как дома. Несмотря на другой стиль постройки, своды, массивные стены, вывески на немецком, он узнавал коридоры, анфиладу кабинетов, знакомую атмосферу, казавшуюся враждебной только посторонним.

– Моя фамилия Руссо, – представился он. – Я комиссар полиции в Париже. Нет, у меня нет официального поручения. Я хотел бы поговорить с инспектором, занимающимся делом Мооса.

– С месье Штраусом? Проходите.

Старый Медведь представился Штраусу, пожал его сильную руку. Лицо Штрауса было чем-то ему знакомо.

– Мы встречались пять или шесть лет, назад в Париже на конференции по вопросу модернизации технических средств, – напомнил Штраус. Руссо дал выговориться своему коллеге, пустившемуся в воспоминания. Внезапно Штраус замолчал.

– Каким ветром вас занесло?

– Ураганным. Моя дочь преподает в Цюрихе. В ее классе учится дочь убитой Анни Моос. Девочка на грани нервного срыва. И я хотел бы узнать, нельзя ли ее избавить от некоторых допросов, которые не всегда представляются необходимыми?

– Да, – согласился Штраус. – Я уже дал такое распоряжение.

– А что, дело продвигается туго?

– И да, и нет.

– Вы отпустили Мооса?

Черты лица Штрауса немного напряглись.

– Нет доказательств. Лично я плохо представляю, чтобы он задушил свою жену. Но я не имею права руководствоваться своими чувствами. Пока Моос еще под подозрением. Но, раз вы здесь, поразмышляйте сами. Мне хотелось бы знать ваше мнение. Я вас, случайно, не утомляю?

Старый Медведь плохо скрывал свое удовлетворение.

– Абсолютно! Меня всегда увлекали сложные дела.

– В таком случае возьмем техническую сторону преступления. Мы можем опираться только на конкретные факты. А они таковы: Урсула Моос лежала на паркете при входе в свою комнату. На ней был только пеньюар. На теле нет никаких следов насилия, и мы уверены, что борьбы не было. Жертва была застигнута врасплох и убита, фактически не имея времени на защиту. Какой отсюда вывод?

– Убийца был ей знаком.

– Именно поэтому мы сразу заподозрили ее мужа. Представляете сцену: стучат, Урсула открывает. "А, это ты!" Вначале Моос пытается переубедить ее, утверждает, что пришел извиниться...Не забудем, что Урсула не закричала. И вдруг.., такая драма. Все это кажется логичным?

– Конечно.

– Нет! Моос – человек слабый, но не расчетливый. Он мог убить только в припадке ярости. А все доказывает, что убийца действовал хладнокровно. Никаких отпечатков: значит, он был в перчатках. Он не задержался на месте преступления, так как пришел, чтобы убить и только для того, чтобы убить. Согласны?

Руссо утвердительно кивнул.

– Моос никогда не носил перчаток, – продолжил Штраус. – Мы узнавали. Он слыл за человека, мало заботящегося о своей элегантности. Если бы Урсула заметила, что ее муж вошел к ней в комнату в перчатках, то сразу же догадалась бы о его намерениях. И тогда закричала бы, начала отбиваться.

– Значит, это приходил не Моос.

– Женщина в ночной одежде не открывает дверь своей квартиры незнакомым.

– В таком случае, Урсула ждала любовника.

– Совершенно верно! Но она не успела догадаться о его намерениях, или же ей не хватило времени. Времени, чтобы закрыть дверь.

– Но вы же знаете любовника Урсулы.

– Да?

Удивление Штрауса казалось искренним.

– Только не говорите, что вы тоже доверяете слухам, которые ходят тут и там.

– Однако некоторые журналы, в частности, "Досье"...

– Неужели вы принимаете этот журналишко всерьез?

– Его редакторы делают все для этого.

– Циглер?

– Мадам Гарнье, – сказал Старый Медведь. – Она хотела завербовать меня, чтобы придать больше веса своему собственному расследованию. Кажется, она очень плохо настроена по отношению к Курту Фишеру.

Штраус иронически улыбнулся.

– Вот гак поднимается шумиха. Как только человек достигает успеха, он становиться мишенью для всех неудачников.

– Вы считаете Фишера вне подозрений?

– Такие люди, как он, не компрометируют себя грязными делами. Если бы убийство произошло на богатой вилле или в шикарном отеле, то мы могли бы обсудить этот вариант. Но меблированная комната на Церингерштрассе! Такой, как Фишер, не посещает подобные кварталы!

– Значит, вы не рассматривали версию с наемным убийцей?

– Мы не в Чикаго. Дело представляется сложным только в силу своей банальности. Урсула Моос, выгнанная из дома, одна, в отчаянии готовая на любой бездумный поступок, идет на унижение, чтобы доставить себе удовольствие, дать выход ярости, болезненному самолюбию. Она назначает в своей квартире свидание мужчине, подцепившему ее на улице, в баре, где угодно...

– Садист?

– Это наиболее логичная версия.

– Версия с наемным убийцей тоже правдоподобна.

– Лучше назвать ее "без наемного убийцы". Штраус выдержал небольшую паузу.

– Не понимаете?

– Признаюсь, нет, – ответил Руссо. Штраус снисходительно объяснил:

– Это потому, что вы не знаете Цюриха. И вы также не знаете некоторых деталей, касающихся Фишера. В вечер убийства Фишер стал жертвой своего рода мистификации. Некто, кто знал о его страсти к древностям, отправил его в Винтертур, чтобы лишить алиби.

– Неужели? – с хорошо наигранным удивлением произнес Старый Медведь и вдруг спросил:

– Но.., это Фишер рассказал вам об этом?

– Ну и что?

– И вы, конечно, все проверили?

– Зачем?

– Вам достаточно слова Фишера?

– Такие истории не придумываются, – твердо сказал Штраус. – Если бы Фишер был виновен, он бы просто молчал, вот и все.

– А может, это его хитрость? Штраус казался раздраженным. Он немного повысил тон и сухо произнес:

– Хитрость исходит от кого-то другого.

– От убийцы?

– Да, от убийцы.

– И что же за человек этот убийца?

– Человек, который хотел скомпрометировать Фишера. Человек униженный, разоренный, доведенный Фишером до отчаяния. Человек, который не колеблясь убил едва знакомую женщину только для того, чтобы повесить это преступление на Фишера.

Руссо, казалось, начал колебаться.

– Скажите, все это можно отнести к Моосу?

– И к нему, и ко многим другим, – вздохнул Штраус и показал на карту города, висевшую у него за спиной:

– Ко всему Цюриху. – Затем посмотрел Старому Медведю прямо в лицо. – Вы, наверное, думаете, что я, как и многие другие, благоговею перед Фишером и боюсь его. Нет, дорогой коллега. Я уже вам сказал: мы не в Чикаго. Если Фишер или кто-нибудь из его окружения совершит когда-нибудь хоть малейший проступок, я первый применю к нему силу, более мощную, чем его закон. Но пока мы еще не дошли до этого и, надеюсь, никогда не дойдем. Это действительно так. Я считаю Фишера вне всяких подозрений. Все тут, в полиции, скажут вам то же самое.

Глава 6

В тот момент, когда Старый Медведь возвращался домой, его неожиданно осенило. Он выругался, стукнул по левой ладони правым кулаком.

– Как это я не подумал об этом раньше?! Ведь если Марсель Гарнье встречается сегодня с МАДАМ ФИШЕР, то все становится совершенно ясно!

– Убийца, оплаченный оскорбленной супругой! Магда Фишер – женщина, задетая за живое. Разве Марсель не уточнила: "Вы будете разочарованы"?

"Мадам Фишер считает, – размышлял Старый Медведь, – что может добиться молчания "Досье" с помощью денег. Но она не учитывает гордости Марсель, ее желания преуспеть. "Досье" будет добиваться победы ради справедливости и великого принципа: "ТЫ БОЛЬШЕ НЕ БУДЕШЬ УБИВАТЬ". Магда Фишер – преступница, действовавшая через посредника. Акцент будет сделан на том факте, что она хотела спасти семью. Фишер, без сомнения, будет повержен быстрее, чем если бы атака была направлена против него самого. Если только..."

Руссо почувствовал приступ тошноты. Он зажег сигарету, чтобы успокоиться.

"Вот почему Марсель ничего не боится. Вот по-, чему она позволяет себе морочить мне голову и насмехаться надо мной...Она держит Магду Фишер в своих руках".

Он остановил такси. Даже если это бесполезно, он все-таки поедет к Марсель и заставит ее раскрыть свои карты.

Приехав в редакцию, Старый Медведь наткнулся на невысокую секретаршу в очках, плохо говорившую по-французски.

– Мадам Гарнье на конференции, и никто не должен беспокоить ее до девятнадцати часов.

Старый Медведь решил уйти. У него было еще достаточно времени, чтобы выпить полстаканчика. Он выпил целых два в симпатичной пивной, на стенах которой висели картины известных мастеров. Вначале он подумал, что это репродукции, но гарсон сказал, что это подлинники.

"Удивительно! – изумился Старый Медведь. – Художественная галерея, где можно наслаждаться шедеврами, попивая пиво за умеренную плату. Что верно, то верно – Цюрих не такой город, как другие.

Около девятнадцати часов Старый Медведь вернулся на Тальштрассе. Когда он собирался перейти улицу, какой-то мужчина вышел из здания, где располагалось "Досье", Мужчина шел быстро и почти сразу же сел в серый "Оппель", стоящий немного поодаль.

"Андреа Моос! Значит, это с ним Марсель провела все послеобеденное время!"

Руссо, решив изменить свои планы, остался стоять на противоположном тротуаре в ожидании Марсель. Наконец, он увидел ее. На ней был тот же костюм. Она пошла пешком. Старый Медведь последовал за ней. Он не сомневался, что преследование окажется долгим, но был полон решимости довести его до конца и вмешаться только в критический момент, чтобы застигнуть Марсель и мадам Фишер врасплох.

"Значит, вот оно как! Шантаж мадам Фишер при участии Мооса. Вот в чем заключался план Марсель! "Досье" ничего не опубликует, удовольствовавшись большой компенсацией. Фишер оплатит злейших врагов: "Досье", Мооса, который отныне будет спекулировать на смерти жены..."

Марсель, казалось, слонялась без дела, останавливаясь перед витринами. На Банхофштрассе Руссо чуть не потерял ее из виду. На улицах было многолюдно. Начинало темнеть. Он должен был идти за ней по тому же тротуару и стараться сохранять приличную дистанцию. Она свернула на Капеллергассе и зашла в закусочный бар. Руссо разозлился.

Марсель села возле окна, выходившего на улицу. Он не мог войти в бар незамеченным и остался стоять на тротуаре возле киоска, купив единственный экземпляр "Фигаро", который прочитал уже накануне. Так простоял он около часа с развернутой газетой. Марсель все обедала. Люди входили и выходили. Старый Медведь перефразировал Ричарда III: "Все царство за бутерброд!" Желудок сводило от голода, но он не мог прекратить преследование ни на минуту.

Шло время. Он курил сигарету за сигаретой. Его, видимо, принимали за человека, назначившего свидание женщине.

"Я бы уже успел пообедать в любом другом ресторане", – с тоской подумал он.

Было около двадцати часов, когда Марсель покинула закусочный бар и медленной походкой бесцельно побрела дальше.

"Она заметила меня и теперь нарочно хочет довести до полного изнеможения. А потом повернет обратно, столкнется со мной и злорадно расхохочется прямо в лицо".

Но ничего такого не произошло. Марсель пересекла Мюнтербрюкке и остановилась на углу улицы перед зданием кинотеатра. У Старого Медведя больше не было сил. Прогрессирующая колющая боль охватила икры его ног.

"Сесть, боже мой, но куда? Хоть бы она зашла в кино".

Она зашла, и он последовал за ней, обрадовавшись короткой передышке, позволявшей ему немного восстановить силы. Он сел с краю во втором ряду, почти у самого экрана. Дверь, выходившая в зал, открывалась со стороны сцены. Марсель могла выйти только через нее. Фильм оказался идиотским, наводненным секретными агентами и голыми шпионками, обманывающими и своих, и чужих.

– Черт, как хочется есть! – пробормотал вполголоса Старый Медведь.

Он встал и вышел. Может, на улице ему станет лучше. Боль в желудке еще можно терпеть, но если добавится мигрень...

Продавщица болтала с кассиршей. Руссо вынул портмоне.

– Две плитки шоколада.

Это было лучше, чем ничего. На улице было тихо. Время от времени появлялись прохожие, прогуливающиеся парочки. Старый Медведь заметил небольшое кафе на углу соседней площади. С его террасы можно было наблюдать за кинотеатром. Он больше не хотел есть, но теперь его мучила жажда. С необыкновенным удовольствием он выпил огромную кружку пива.

Без четверти одиннадцать. Он заметил Марсель в толпе, высыпавшей на улицу, и снова пошел за ней вдоль набережной. Теперь он чувствовал себя значительно лучше.

Вот и Вокзальная площадь.

Старый Медведь выругался. Если здесь назначена встреча, то его задача только усложняется. Но Марсель прошла Мюзеумштрассе и нырнула в тенистый парк, окружавший Национальный музей. Она не успела уйти далеко, и вскоре Старый Медведь обнаружил ее в нескольких шагах перед собой. Она открыла сумочку и вытащила журнал.

"Досье". Условный знак. Значит, мадам Фишер ее не знает.

Он остался стоять на тротуаре, не доходя до парка. Машины останавливались как обычно. Слева, перед поворотом к Вокзальной площади, был припаркован серый "Оппель".

"Наверное, такой же иностранец, как и я", – подумал Руссо.

Он наклонился вперед и различил на номере ZH.

"Нет, это тип, завоевавший в борьбе свое место на стоянке".

Поезд только что прибыл на вокзал, и выходившие пассажиры шли к стоянке такси, находившейся на другой стороне улицы. Все это происходило спокойно, почти без суеты. Старый Медведь с тоской вспомнил о пробках на Лионском вокзале во время отпусков. Ночь становилась прохладной. Он застегнул плащ, поднял воротник и полез в карман за сигаретами.

"Шестнадцать минут двенадцатого, В полночь она подойдет ко мне и скажите, "пора спать".

Он сделал несколько шагов, обернулся, взглянул в сторону парка. Марсель исчезла! Он бросил сигарету. Стоило ли так стараться, чтобы в последний момент... Не боясь быть замеченным, он медленно направился к деревьям. И тут совсем близко прозвучал выстрел. Закричала какая-то женщина. Старый Медведь бросился вперед, не думая о том, что у него нет оружия и что в него тоже могут выстрелить. Он подбежал к оседавшей Марсель. Она выпустила сумочку из рук, а ее журнал ,же уносил ветер. Между деревьями он заменил силуэт мужчины, который, как ему показалось, прятался в тени. Старый Медведь увидел металлический блеск оружия.

На дорожке, посыпанной гравием, послышались быстрые шаги: это убегала испуганная парочка. Какая-то женщина, увидев Марсель, громко вскрикнула, и спутник прижал ее к себе. Появился человек в униформе.

– Что случилось?

Руссо кинулся к деревьям, за которыми исчез нападавший. Добежав до Mюзеумштрассе, он увидел серый "Оппель", несшийся, словно смерч, по Вокзальной площади.

Глава 7

Некоторое время царила неразбериха. Люди столпились вокруг Марсель. Опытный взгляд Старого Медведя различил на ее бежевом пиджаке постепенно увеличивающееся темное пятно. Какая-то женщина рыдала в нервном припадке. Полицейский пытался отстранить зевак, а пожилой мужчина, видимо, врач, жестами объяснял, что раненую нужно немедленно госпитализировать. Очень скоро к месту происшествия прибыли "скорая помощь" и полицейская машина. Маленький лысый мужчина отдавал указания, и Старый Медведь подошел к нему.

– Я свидетель. Вы говорите по-французски?

– Немного. Свидетель чего? Вы видели убийцу?

– Нет, очень плохо, но...

– Тогда уходите, вы ничего не видели.