Текст книги "Арсен Люпен — благородный грабитель"

Автор книги: Морис Леблан

Соавторы: Эдгар Джепсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Привожу статью за подписью Сальватора в том виде, в каком она появилась:

«Дело о Семерке червей. Завеса тайны чуть приоткрылась.

Мы будем кратки. Десять лет назад горный инженер Луи Лакомб, желая посвятить свое время и состояние исследованиям, которыми занимался, ушел в отставку и снял на бульваре Майо, № 102, небольшой особняк, незадолго до этого построенный и отделанный одним итальянским графом. Благодаря посредничеству двух людей, братьев Варен из Лозанны, один из которых ассистировал ему при проведении опытов, подготавливая их, а другой искал для него кредиторов, Луи Лакомб познакомился с господином Жоржем Андерматтом, только что основавшим Металлургический банк.

После нескольких встреч ему удалось заинтересовать последнего проектом подводной лодки, над которым он работал, и было решено, что, как только изобретение будет полностью отработано, господин Андерматт употребит свое влияние и попытается добиться от Министерства морского флота разрешения на серию испытаний.

В течение двух лет Луи Лакомб регулярно посещал особняк Андерматта, представляя на суд банкира усовершенствования, которые вносил в конструкцию; так продолжалось до того дня, когда, удовлетворенный собственной работой, ибо наконец-то был найден искомый вариант, инженер попросил месье Андерматта предпринять обещанные шаги.

В тот день Луи Лакомб обедал в доме Андерматта. Вечером, примерно в половине двенадцатого, он ушел. С тех пор его больше не видели.

Если перелистать газеты того времени, то можно встретить сообщение о том, что семья молодого инженера обратилась за помощью к правосудию и что прокуратура проявила озабоченность. Но ни к чему определенному это не привело, и в итоге сошлись на том, что Луи Лакомб, слывший оригиналом и фантазером, никого не предупредив, отправился в путешествие.

Примем на веру это предположение… хоть оно и неправдоподобно. Но возникает вопрос, имеющий первостепенное значение для нашей страны: что стало с чертежами подводной лодки? Не увез ли их Луи Лакомб с собой? Не уничтожены ли они?

Очень серьезное расследование, предпринятое нами, показало, что эти чертежи существуют. И они оказались у братьев Варен. Почему? Установить это окончательно нам пока не удалось, точно так же нам неизвестно, почему они не пытались поскорее сбыть их с рук. Боялись, что возникнет вопрос: как они к ним попали? Во всяком случае такое опасение удерживало их недолго, и мы с полной уверенностью можем утверждать следующее: чертежи Луи Лакомба стали собственностью иностранной державы, и мы имеем возможность опубликовать переписку, которой обменивались по этому поводу братья Варен и представитель упомянутой державы. В настоящее время «Семерка червей», изобретенная Луи Лакомбом, построена нашими соседями.

Удовлетворит ли действительность оптимистические ожидания тех, кто был причастен к этому предательству? У нас есть основания надеяться на обратное, и хотелось бы верить, что предстоящее событие не разочарует нас».

К этому тексту был подверстан постскриптум:

«Последнее сообщение. Мы справедливо надеялись. Наши особые информаторы разрешают сообщить, что испытания „Семерки червей“ оказались неудовлетворительными. Вполне возможно, что в чертежах, переданных братьями Варен, не хватало последнего материала, принесенного Луи Лакомбом господину Андерматту в тот вечер, когда он исчез, материала, необходимого для понимания проекта в целом, своего рода резюме, в котором содержатся окончательные выводы, расчеты и измерения, заложенные в других бумагах. Без этого документа чертежи как бы полузакончены; так же как без чертежей сам этот документ бесполезен.

Таким образом, еще есть время действовать и вернуть то, что нам принадлежит. В этом довольно щекотливом деле мы очень полагаемся на помощь господина Андерматта. Он наверняка посчитает своим долгом объяснить необъяснимое поведение, которого он придерживался с самого начала. Он не только расскажет, почему скрыл то, что ему было известно, в момент самоубийства Этьена Варена, но и не станет замалчивать причину, побудившую его никогда никому не рассказывать об исчезновении бумаг, хотя он знал об этом. Он разъяснит, почему в течение шести лет нанятые им агенты следили за братьями Варен.

Мы ждем от него не слов, а дела. Иначе…»

Угроза была грубой. Но в чем она состояла? Какое средство для устрашения Андерматта имелось в распоряжении Сальватора, автора статьи… с вымышленной фамилией?

Туча репортеров набросилась на банкира, но в ответ на ультиматум в десяти интервью было выражено полное презрение к угрозе. На что корреспондент «Эко де Франс» отреагировал такими тремя строчками:

«Хочет того господин Андерматт или нет, но с настоящего момента он является нашим помощником в затеянном нами предприятии».

В тот день, когда появилась эта реплика, мы с Даспри обедали вместе. Вечером, разложив газеты на столе, обсуждали дело, анализировали его со всех сторон и были раздражены до предела, словно путники, которые бредут неизвестно куда в темноте и все время натыкаются на одни и те же препятствия.

И вдруг, хотя слуга не докладывал и звонок не звонил, дверь открылась и вошла укрытая густой вуалью дама.

Я тут же встал и подошел к ней.

– Это ваш дом, месье? – спросила она.

– Да, мадам, но признаться…

– Калитка, что выходит на бульвар, оказалась незапертой, – объяснила она.

– А дверь в передней?

Она не ответила, и я подумал, что ей пришлось обойти дом и подняться по черной лестнице. Значит, она знала, как пройти?

Воцарилось неловкое молчание. Она посмотрела на Даспри. По инерции, как сделал бы это в любой гостиной, я представил его. Затем попросил даму сесть и изложить цель ее визита.

Незнакомка сняла вуаль, и я увидел, что она брюнетка с правильными чертами лица, быть может, не красавица, но во всяком случае бесконечно очаровательная женщина, что исходило в основном от ее глаз, серьезных и печальных.

– Я мадам Андерматт, – сказала она просто.

– Мадам Андерматт! – повторил я, не переставая удивляться.

И снова – молчание, но вот она заговорила тихим голосом, все больше обретая спокойствие:

– Я пришла по поводу известного вам дела. Подумала, что, может быть, смогу получить от вас какие-нибудь сведения…

– Боже мой, мадам, я знаю обо всем этом не больше того, что пишут в газетах. Будьте любезны, скажите точнее, чем я могу быть вам полезен.

– Я не знаю… Не знаю…

Только тогда я заметил, что ее спокойствие было наигранным, а самообладание – только видимость, за которой скрывается огромная растерянность. И мы замолчали, почувствовав себя одинаково неловко.

Но Даспри, все это время наблюдавший за гостьей, подошел к ней и сказал:

– Вы позволите, мадам, задать вам несколько вопросов?

– О да! – воскликнула она. – Так я смогу все рассказать.

– Вы будете говорить… какие бы вопросы вам ни задавали?

– Да, какие угодно.

Он подумал и произнес:

– Вы знали Луи Лакомба?

– Да, через мужа.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Когда он ужинал с нами.

– В тот вечер ничто не могло навести вас на мысль, что вы его больше не увидите?

– Нет. Он действительно упомянул о путешествии в Россию, но просто так, мимоходом!

– Значит, вы полагали, что увидите его снова?

– Через день за обедом.

– И как вы объясняете исчезновение Лакомба?

– Я никак не могу его объяснить.

– А месье Андерматт?

– Не знаю.

– Однако…

– Не спрашивайте меня об этом.

– Статья в «Эко де Франс», кажется, намекает…

– Она намекает на то, что браться Варен имеют какое-то отношение к этому исчезновению.

– Вы тоже так думаете?

– Да.

– На чем основано ваше убеждение?

– Когда Луи Лакомб уходил от нас, в руках он держал портфель со всеми бумагами, относящимися к его проекту. Через два дня мой муж встречался с одним из братьев Варен, с тем, что жив, и во время этой встречи муж получил доказательство того, что бумаги находятся в руках братьев.

– И он их не выдал полиции?

– Нет.

– Почему?

– Потому что в портфеле, помимо бумаг Луи Лакомба, находилось кое-что другое.

– Что?

Она смутилась, собралась было ответить, но в конце концов предпочла молчать. Даспри продолжал.

– Вот, значит, какова причина, заставившая вашего мужа не обращаться в полицию и установить слежку за братьями. Он надеялся вернуть бумаги и вместе с ними то, другое… нечто компрометирующее, чем воспользовались братья, чтобы воздействовать на него, шантажировать…

– Его… и меня.

– О! Вас тоже?

– В основном меня.

Она произнесла эти слова сдавленным голосом. Даспри посмотрел на мадам Андерматт, прошелся по комнате и опять вернулся к ней:

– Вы писали Луи Лакомбу?

– Конечно… мой муж был связан…

– Вы не писали Луи Лакомбу… других писем, помимо официальных? Простите мою назойливость, но мне необходимо знать всю правду. Писали вы другие письма?

Заливаясь краской, она прошептала:

– Да.

– И эти письма попали к братьям Варен?

– Да.

– Значит, месье Андерматт знает об этом?

– Писем он не видел, но Альфред Варен сообщил ему об их существовании, пригрозив, что опубликует, если муж предпримет что-либо против него или его брата. Мой муж испугался… отступил, не желая скандала.

– Однако пустил в ход все средства, чтобы вырвать у них эти письма.

– Все средства пущены в ход… по крайней мере я так думаю, ибо с той последней встречи с Альфредом Вареном после нескольких очень грубых слов, в которых он изложил суть их разговора, между мужем и мной больше не существует никакой близости, никакого доверия. Мы живем как чужие.

– В таком случае, если вам нечего терять, чего вы боитесь?

– Какой бы безразличной я не стала для него, я все же та, которую он любил и мог бы еще любить. О, в этом я уверена, – прошептала она с жаром, – он и любил бы меня до сих пор, не подвернись ему эти проклятые письма…

– Как! Ему удалось… Но ведь братья были очень осторожны!

– Да, хвастались даже, что у них есть надежный тайник.

– И что из этого?..

– У меня есть все основания думать, что мой муж нашел этот тайник!

– Надо же! Но где он находится?

– Здесь.

Я подскочил.

– Здесь?

– Да, я это всегда подозревала. Ауи Лакомб, человек очень изобретательный, обожал механику и в свободное время для развлечения мастерил потайные ящики с замками. Братья Варен, видимо, заметили это, и впоследствии использовали один из его тайников для хранения писем… и, конечно, других вещей тоже.

– Но они же не жили здесь, – воскликнул я.

– Вы приехали четыре месяца назад, а до этого павильон пустовал. Вполне возможно, они приходили сюда и, наверное, решили, что ваше присутствие не помешает им в тот день, когда понадобится забрать бумаги. Но они не приняли в расчет моего мужа, который в ночь с 22 на 23 июня взломал тайник, взял… то, что искал, и оставил свою карточку, хотел показать братьям, что ему больше незачем их бояться и что роли поменялись. Через два дня, предупрежденный статьей в «Жиль Блаз», Этьен Варен спешно явился в ваш дом, остался один в этой гостиной, обнаружил, что тайник пуст, и покончил с собой.

Через секунду Даспри спросил:

– Это просто предположение, не так ли? Месье Андерматт ведь ничего вам не сказал?

– Нет.

– Его поведение по отношению к вам не изменилось? Не показался ли он вам помрачневшим, более озабоченным?

– Нет.

– И вы полагаете, что он мог бы вести себя так, если бы нашел письма! Я же думаю, что у него их нет. Мне кажется, сюда приходил не он.

– Но тогда кто же?

– Таинственный человек, который управляет этим делом, держит все нити в руках и преследует цель, которую мы только начинаем угадывать сквозь тьму непроницаемых загадок; непонятная личность, чье очевидное могущество и влияние на происходящее ощущается с самого начала. Это он и его друзья вошли в этот дом 22 июня, это он обнаружил тайник, это он оставил карточку месье Андерматта, и у него находятся письма и улики, подтверждающие предательство братьев Варен.

– Кто он? – перебил я, не сдержавшись.

– Корреспондент «Эко де Франс», черт возьми, этот Сальватор! Когда все так очевидно, разве мы не становимся слепы? Ведь он упоминает в своей статье детали, которые могут быть известны только тому, кто проник в тайны братьев.

– В таком случае, – пробормотала мадам Андерматт с ужасом, – мои письма тоже у него, и теперь его очередь угрожать моему мужу! Что делать, Боже мой!

– Написать ему, – решительно заявил Даспри, – довериться ему безоговорочно, рассказать все, что вы знаете и что можете узнать.

– Что вы говорите?

– Ваши интересы совпадают. Вне всякого сомнения, его действия направлены против брата, оставшегося в живых. Он ищет оружие, но не для борьбы с месье Андерматтом, а для того, чтобы уничтожить им Альфреда Варена. Помогите же ему.

– Как?

– У вашего мужа есть документ, который дополняет и позволяет использовать чертежи Луи Лакомба?

– Да.

– Сообщите об этом Сальватору. Если надо, постарайтесь раздобыть для него документ. Короче, вступите с ним в переписку. Чем вы рискуете?

Совет был дерзкий и на первый взгляд даже опасный, но у мадам Андерматт не было иного выхода. К тому же, как говорил Даспри, чем она рисковала? Если неизвестный был врагом, такой шаг не усугублял ситуации. Если же это был человек посторонний, преследовавший какую-то особую цель, он не должен был придавать этим письмам большого значения.

Как бы то ни было, появилась хоть какая-то надежда, и мадам Андерматт, не представлявшая себе, что делать, с большой радостью ухватилась за нее. Она горячо поблагодарила нас, пообещав держать в курсе событий.

И в самом деле, через день она прислала записку, полученную в ответ на ее послание:

«Писем там не было. Но я их достану, будьте уверены. Я за всем слежу. С».

Я взял бумагу в руки. Это был тот же почерк, что и в записке, подложенной мне в настольную книгу вечером 22 июня.

Значит, Даспри был прав, именно Сальватор оказался главным организатором этого дела.

Наконец-то забрезжили слабые лучи света в окружавших нас потемках, а отдельные детали предстали в неожиданном ракурсе. Но сколько еще оставалось темных пятен, таких, например, как находка двух семерок червей! Что до меня, то эти две карты не выходили у меня из головы, быть может, я был заинтригован ими даже больше, чем надо, так как семь дырочек в семи маленьких знаках бросились мне в глаза при таких волнующих обстоятельствах! Какую роль играли они в этой драме? Какое значение следует им придавать? Какой вывод надо сделать из того факта, что подводная лодка, построенная по чертежам Луи Лакомба, была названа «Семеркой червей»?

Даспри же мало занимали эти две карты, он целиком погрузился в изучение другой загадки, решение которой ему казалось более неотложным делом: мой приятель без устали разыскивал пресловутый тайник.

– И кто знает, – говорил он, – не найду ли я в нем письма, которые не обнаружил там Сальватор!.. скорее всего по недосмотру. Очень уж не верится, что братья Варен убрали из недоступного, как они полагали, тайника бесценное оружие, значение которого понимали.

И он искал. Вскоре в большом зале для него не осталось никаких секретов, и поиски переместились в другие комнаты особняка: он обследовал их снаружи и изнутри, осмотрел каменную и кирпичную кладку стен, приподнял шифер на крыше.

Однажды Даспри явился с киркой и лопатой; вручив мне лопату, оставил себе кирку и сказал, указав на пустырь:

– Туда.

Я пошел за ним без особого восторга. Он разделил площадку на несколько участков и один за другим осмотрел их. Но в одном месте, у угла, образованного стенами двух соседних домов, его внимание привлекла куча бутовых камней и булыжников, прикрытая кустарником и травой. Даспри стал разгребать ее.

Мне пришлось помогать. Битый час под палящим солнцем мы потели над этой кучей – безрезультатно. Но когда, раскидав камни, мы добрались до земли и начали выворачивать ее, кирка Даспри обнажила кости, останки человека, на которых еще болтались лохмотья одежды.

И вдруг я почувствовал, что бледнею. Я заметил вдавленную в землю маленькую железную пластину, вырезанную по форме прямоугольника и, как мне показалось, на ней были различимы пятна крови. Я нагнулся. Так оно и оказалось: пластина была по размеру с игральную карту, а красных, местами проржавевших пятен цвета сурика было семь и расположены они были, как семь знаков в семерке червей, продырявленных так же на кончиках.

– Послушайте, Даспри, мне надоели все эти истории. Если вам так интересно, оставайтесь. А я ухожу.

Может быть, от волнения или оттого, что устал, поработав на палящем солнце, но, как бы то ни было, на обратном пути меня зашатало, пришлось лечь в постель, где я провалялся двое суток в горячке и бреду, отбиваясь от скелетов, танцевавших вокруг меня и бросавших друг другу в головы свои окровавленные сердца.

Даспри вел себя как преданный друг. Каждый день он посвящал мне три-четыре часа, которые, правда, проводил в большом зале: обшаривал все углы, простукивал стены, словом, барабанил вовсю.

– Письма здесь, в этой комнате, – сообщал он мне время от времени, – они здесь. Руку даю на отсечение.

– Оставьте меня в покое, – отвечал я, доведенный до белого каления.

На третий день утром я встал, и хотя был еще довольно слаб, чувствовал себя здоровым. Плотный завтрак подкрепил меня. Но небольшое послание, полученное мною около пяти часов, больше всего другого способствовало моему полному выздоровлению, поскольку мое любопытство, несмотря ни на что, опять разыгралось.

Телеграмма была следующего содержания:

«Месье!

Драма, первый акт которой разыгрался в ночь с 22 на 23 июня, близится к развязке.

Обстоятельства сложились так, что мне необходимо устроить встречу двух основных ее героев, и это свидание должно произойти в вашем доме, поэтому я был бы вам бесконечно признателен, если бы на сегодняшний вечер вы предоставили мне ваше жилище. Было бы неплохо, если бы ваш слуга отсутствовал с девяти до одиннадцати, желательно также, чтобы вы оказали мне огромную любезность и согласились предоставить противникам свободу действий. В ночь с 22 на 23 июня вы смогли убедиться, что я с чрезвычайной щепетильностью оберегаю все, что вам принадлежит. Со своей стороны, я счел бы оскорбительным для вас малейшее подозрение в том, что вы можете обмануть доверие нижеподписавшегося, преданного вам Сальватора».

Послание было написано в таком учтиво-ироничном тоне, а изложенная просьба показалась мне настолько забавной и фантастичной, что я пришел в восторг.

Какая прелестная бесцеремонность! Кажется, мой корреспондент даже не сомневается в моем согласии! Но ни за что на свете я не хотел бы разочаровать его или ответить неблагодарностью на доверие.

В восемь часов, едва ушел мой слуга, которому я подарил билет в театр, появился Даспри. Я показал ему телеграмму.

– И что? – спросил он.

– Как что? Я оставлю ворота в сад открытыми, чтобы можно было войти.

– А сами уйдете?

– Ни за что на свете.

– Но ведь вас просят…

– Меня просят хранить тайну. Я ее сохраню. Но мне безумно хочется увидеть, что произойдет.

Даспри рассмеялся:

– Честно говоря, вы правы, я тоже остаюсь. Мне кажется, скучать не придется.

Его прервал звонок.

– Они уже здесь? – пробормотал он. – На двадцать минут раньше! Не может быть.

Из передней я потянул за веревочку, открывавшую калитку. Женская фигура пересекла сад: мадам Андерматт.

Она, видимо, была чем-то потрясена и, задыхаясь, пролепетала:

– Мой муж… он идет… у него встреча… ему должны отдать письма…

– Как вы об этом узнали? – спросил я.

– Случайно. Из послания, которое мой муж получил во время ужина.

– Телеграмма?

– Телефонограмма. Слуга передал ее мне по ошибке. Муж тут же отобрал ее у меня, но было уже поздно… я прочитала.

– Вы прочитали…

– Примерно следующее: «Сегодня вечером, в девять часов будьте на бульваре Майо с документами, касающимися дела. В обмен – письма». После ужина я поднялась к себе, затем вышла из дома.

– Ничего не сказав месье Андерматту?

– Да.

Даспри взглянул на меня.

– Что вы об этом думаете?

– Думаю то же, что и вы. Месье Андерматт – один из вызванных противников.

– Кем вызванных? И с какой целью?

– А вот это мы скоро узнаем.

Я проводил их в большой зал.

В крайнем случае все трое могли разместиться под навесом у камина и спрятаться за бархатной драпировкой. Устроились. Мадам Андерматт села между нами. Сквозь просветы в драпировке видна была вся комната.

Пробило девять часов. Через несколько минут скрипнули петли садовой калитки.

Не скрою, я не мог отделаться от нарастающей тревоги и лихорадочного возбуждения, вдруг охватившего меня. Еще немного – и мне откроется тайна! Загадочная авантюра с удивительными поворотами, которую я наблюдал уже несколько недель, предстанет наконец в истинном свете, а решающая битва произойдет сейчас на моих глазах.

Даспри взял мадам Андерматт за руку и прошептал:

– Главное, ни одного движения! Что бы вы ни услышали, ни увидели, держитесь невозмутимо.

Кто-то вошел. И по необыкновенному сходству с Этьеном Вареном я сразу понял, что это его брат Альфред. Та же тяжелая походка, тот же землистый цвет лица, заросшего бородой.

Он вошел, озираясь с такой тревогой, будто привык опасаться ловушек, повсюду расставленных на его пути, ловушек, которые он нюхом чует и избегает. Затем Варен взглядом окинул комнату, и мне показалось, что камин, загороженный бархатной портьерой, явно не понравился ему. Он сделал три шага в нашу сторону, но какая-то мысль, без сомнения, поважнее этого намерения, отвлекла его, он повернул к стене, остановился перед мозаичным портретом старого седобородого короля со сверкающим мечом и, встав на стул, долго рассматривал его, проводя пальцем по контуру плеч, лица и прощупывая все изображение.

Вдруг он спрыгнул со стула и отскочил от стены. Послышались шаги. На пороге появился господин Андерматт.

Банкир вскрикнул от удивления:

– Вы! Вы! Это вы меня вызвали?

– Я? Вовсе нет, – запротестовал Варен скрипучим голосом, напомнившим мне голос его брата, – меня заставило прийти сюда ваше письмо.

– Мое письмо!

– Подписанное вами письмо, в котором вы предлагаете мне…

– Я не писал вам.

– Не писали?!

Варен инстинктивно насторожился, опасаясь, по-видимому, не банкира, а неизвестного противника, заманившего его в эту ловушку. Во второй раз взгляд Варена обратился в нашу сторону, и он метнулся к двери. Господин Андерматт преградил ему дорогу.

– Куда это вы направились, Варен?

– Мне не нравятся темные делишки, которыми здесь запахло. Я ухожу. Прощайте.

– Подождите минуту!

– Послушайте, месье Андерматт, не настаивайте, нам нечего сказать друг другу!

– Напротив, многое, и случай уж очень удобный…

– Позвольте пройти.

– Нет, нет и нет, вы так не уйдете.

Вид у банкира был настолько решительный, что Варен, спасовав, отступил и промямлил:

– Хорошо, давайте поговорим, но быстро, и дело с концом!

Меня удивляло только одно обстоятельство, и наверняка два сидящих рядом со мной человека испытывали то же разочарование, что и я. Как могло случиться, что здесь не оказалось Сальватора? Значит, сам он и не думал вмешиваться? Хотел столкнуть банкира с Вареном, только и всего? Мне почему-то стало очень досадно. Самим фактом отсутствия Сальватора эта подстроенная и осуществленная по его воле дуэль обретала трагическую окраску, свойственную событиям, вызванным и подчиненным суровому закону рока, и сила, столкнувшая этих двух людей, казалась особенно впечатляющей оттого, что действовала откуда-то извне.

Минуту спустя господин Андерматт подошел к Варену вплотную, они стояли лицом к лицу, глядя друг другу прямо в глаза.

– Теперь, когда прошли годы и вам уже нечего бояться, ответьте мне честно, Варен: что вы сделали с Луи Лакомбом?

– Ну и вопрос! Откуда мне знать, что с ним стало!

– Вам это известно! Известно! Вы с братом ходили за ним по пятам, чуть ли не жили в его доме, том самом доме, где мы сейчас находимся. Вы были в курсе всех его работ, всех проектов. И в последний вечер, Варен, когда я провожал Луи Лакомба до двери, я заметил две фигуры, прятавшиеся в тени. Готов в этом поклясться.

– И что потом? Кому нужна ваша клятва?

– Это были вы с братом, Варен.

– Докажите.

– Но ведь лучшее доказательство в том, что через два дня вы сами показывали мне бумаги и чертежи, которые извлекли из портфеля Лакомба, и предлагали мне купить их. Как эти бумаги попали в ваши руки?

– Я вам уже говорил, месье Андерматт, мы нашли их на столе самого Луи Лакомба на следующее утро после его исчезновения.

– Неправда.

– Докажите это.

– Правосудие могло бы доказать.

– Почему же вы не обратились к правосудию?

– Почему? О! Почему…

Он замолчал, потемнев лицом. А тот заговорил снова:

– Видите ли, месье Андерматт, будь вы хоть на грош уверены в том, что говорите, вам бы, наверное, не помешала ничтожная угроза с нашей стороны…

– Какая угроза? Письма? Уж не воображаете ли вы, что я хоть на секунду мог поверить…

– Если вы не поверили в эти письма, зачем предлагали мне сотни и тысячи за то, чтобы я их отдал вам? И почему с тех пор на нас с братом, как на зверей, натравливали ищеек?

– Хотел вернуть чертежи, которые были мне нужны.

– Да ну! Нет, вы это делали из-за писем. Попади они к вам, вы бы выдали нас. В ту же секунду, стоило лишь уступить!

И он расхохотался, но вдруг резко оборвал смех.

– Ну, хватит. Сколько бы мы ни повторяли одно и то же, к согласию не придем. Следовательно, остановимся на этом.

– Нет, не остановимся, – сказал банкир, – и поскольку заговорили о письмах, вы не выйдете отсюда, пока не отдадите их мне.

– Выйду.

– Нет, нет.

– Послушайте, месье Андерматт, советую вам…

– Вы не выйдете.

– А вот это посмотрим, – произнес Варен с такой яростью, что мадам Андерматт поневоле тихонько вскрикнула.

Варен, видно, услышал ее и попытался силой проложить себе дорогу. Господин Андерматт резко оттолкнул его. Тогда я заметил, как Варен опустил руку в карман пиджака.

– В последний раз!

– Сначала письма.

Варен вскинул револьвер и, целясь в месье Андерматта, сказал:

– Да или нет?

Банкир резко нагнулся.

Раздался выстрел. Револьвер упал.

Я был поражен. Пуля просвистела мимо меня! И это Даспри, выстрелив из пистолета, выбил оружие из руки Альфреда Варена!

Неожиданно встав между противниками, лицом к Варену, Даспри посмеивался:

– Вам повезло, мой друг, невероятно повезло. Я целился в руку, а попал в револьвер.

Растерявшиеся банкир и Варен остолбенело смотрели на Даспри.

– Прошу прощения, месье, за то, что вмешиваюсь в дела, меня не касающиеся. Но по правде говоря, вы слишком неловко играете свою партию. Позвольте мне сдать карты.

И повернувшись к другому, сказал:

– Играем мы вдвоем, приятель. И прошу – в открытую. Козырь – черви, я ставлю на семерку.

Никогда еще мне не приходилось видеть такого потрясения. Побледнев, вытаращив глаза, с перекошенным от страха лицом Варен, казалось, был загипнотизирован представшей перед ним фигурой.

– Кто вы? – пробормотал он.

– Я уже сказал: господин, занимающийся делами, которые его не касаются… но он занимается ими вплотную.

– Что вам надо?

– То, что ты принес.

– Я ничего не приносил.

– Нет, без этого ты бы не пришел. Сегодня утром ты получил письмо с приглашением прийти сюда к девяти часам, и тебе было велено захватить с собой все имеющиеся у тебя бумаги. Итак, ты здесь. Где же бумаги?

В голосе Даспри, его поведении появилась властность, повергшая меня в недоумение, этот обычно беспечный и мягкий человек держался теперь совсем иначе.

Абсолютно укрощенный Варен показал на один из своих карманов.

– Бумаги здесь.

– Все?

– Да.

– Все бумаги, что ты нашел в портфеле Луи Аакомба и продал майору фон Лебену.

– Да.

– Копии или оригиналы?

– Оригиналы.

– Сколько хочешь за них?

– Сто тысяч.

Даспри расхохотался:

– С ума сошел. Майор дал тебе за них всего двадцать. И выбросил их на ветер, потому что испытания не удались.

– Чертежами не сумели воспользоваться.

– Это не все чертежи.

– Тогда зачем вы требуете их у меня?

– Мне они нужны. Предлагаю тебе пять тысяч франков. Ни на су больше.

– Десять тысяч. Ни на су меньше.

– Договорились.

Даспри подошел к господину Андерматту.

– Соблаговолите выписать чек, месье.

– Но… у меня нет…

– Вашей чековой книжки? Вот она.

Ошарашенный господин Андерматт ощупал книжку, которую протянул ему Даспри.

– Действительно, моя… Как это получилось?

– Не тратьте время на пустые разговоры, прошу вас, дорогой мой месье Андерматт, поставьте подпись и все.

Банкир достал авторучку и подписал. Варен протянул руку.

– Руки прочь, – заявил Даспри, – не все еще кончено.

И обратился к банкиру:

– Речь шла также о письмах, которые вы требуете?

– Да, о связке писем.

– Где они, Варен?

– У меня их нет.

– Где они, Варен?

– Не знаю. Ими занимался мой брат.

– Они спрятаны здесь, в этой комнате.

– В таком случае вы сами знаете, где они находятся.

– Откуда мне знать?

– Черт возьми, разве не вы добрались до тайника? Вы, кажется, осведомлены не хуже, чем… Сальватор.

– В тайнике писем нет.

– Они там.

– Открой его.

Варен посмотрел на Даспри с вызовом. И в самом деле, Даспри и Сальватор – не одно ли это лицо, как легко было предположить, исходя из всего, что происходило? Если да, он ничем не рисковал, показывая уже известный тайник. Если же нет… то было бесполезно…

– Открой его, – повторил Даспри.

– У меня нет семерки червей.

– Вот она, – сказал Даспри, протягивая железную пластину.

Варен в ужасе отшатнулся.

– Нет… нет… я не хочу…

– А! Была не была.

Даспри направился к изображению старого седобородого монарха, встал на стул и приложил семерку червей к основанию меча у рукоятки, так, что края пластины совместились с его краями. Затем шилом, которое поочередно вставил в каждую из семи дырочек, проделанных в углах червонных знаков, Даспри нажал на семь маленьких камешков мозаики. На седьмом из них что-то щелкнуло, и фигура короля стала поворачиваться, открывая большое отверстие в виде сейфа с железной обшивкой и двумя блестящими стальными полками.

– Сам видишь, Варен, сейф пуст.

– Действительно… Наверное, мой брат вынул письма.

Даспри опять приблизился к Варену и сказал:

– Не хитри со мной. Есть и другой тайник. Где он?

– Другого нет.

– Быть может, ты хочешь денег? Сколько?

– Десять тысяч.

– Месье Андерматт, десять тысяч за эти письма – нормальная для вас цена?

– Да, – громким голосом ответил банкир.

Варен закрыл сейф, с откровенной брезгливостью взял семерку червей и приложил ее к мечу у рукоятки, точно в том же месте. Затем последовательно вонзил шило в кончик каждого из семи сердечек. Опять раздался щелчок, но на этот раз – неожиданная вещь – повернулась только часть сейфа, и в толщине дверцы, закрывавшей большой сейф, открылся другой маленький ящичек.

Пачка писем, перевязанная бечевкой и запечатанная, лежала там. Варен передал ее Даспри. Тот спросил:

– Чек готов, месье Андерматт?