Текст книги "Замужем за неизвестным"

Автор книги: Морин Чайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

  Люк не мог поверить, что все это происходит в действительности.

  Он еще слышал крик Эбби в ушах, когда подъехал к месту происшествия. Издалека он увидел пожарных, «скорую помощь», три полицейские машины и струйку дыма, поднимавшуюся над искореженным капотом машины.

  Машины Эбби.

  – О господи, нет...

  Он выскочил из машины и кинулся, расталкивая толпу, к машине «скорой помощи».

  Никогда в жизни Люк еще не испытывал такого ужаса. Будто огромная холодная змея обвилась вокруг него и сосала из него жизнь. Выйдя из машины, он думал, что не сможет сделать ни шага, но лицо Эбби, стоявшее перед глазами, гнало его вперед. Люк вдруг понял: самое жуткое, что он вообще может представить в своей жизни, – это страдания Эбби, не говоря уже о...

  – Хватит! Я же сказала вам, со мной все хорошо, и не надо больше меня дергать и ощупывать!

  Голос Эбби был таким сердитым, таким энергичным, что Люк едва не рассмеялся от облегчения. Он остановился, закрыл глаза, перевел дух и снова почувствовал, что в груди у него есть сердце. Он слушал ее раздраженный голос и думал, что это самые прекрасные звуки, какие есть в мире.

  – Дайте мне телефон! – потребовала она королевским тоном. – Или найдите мой телефон. Он должен быть в моей машине, в том, что от нее осталось.

  – Мы дадим вам телефон, только чуть позже, – ответил кто-то.

  – Нет, сейчас! – отчеканила Эбби, и Люк не позавидовал парню, который спорил с его женой. Когда Эбби говорила таким голосом, пора было прятаться. Господи, как же он ее любит!

  – Леди, если вы не дадите обследовать вас на сотрясение... – врач говорил подчеркнуто терпеливо.

  – Сотрясение будет у вас! – вопила Эбби. Люк наконец пробился сквозь толпу. Молодой патрульный полицейский нерешительно подошел к Эбби.

  – Мэм, если вы расскажете нам, что случилось...

  Люк увидел, как его тонкая, хрупкая жена одним движением сорвала манжету аппарата для измерения давления и швырнула ее санитару, а затем развернулась к полицейскому, который явно мечтал оказаться в любом другом месте на земле.

  – Я вам уже сказала, – рычала Эбби. – В меня влетел автомобиль. – Она сжала руки. – Неужели так трудно понять? А теперь послушайте меня. Мне! Нужен! Телефон!

  – Но леди... – полицейский на всякий случай сделал шаг назад.

  – Эбби! – окликнул ее Люк, и она быстро обернулась.

  Кроме царапины на лбу, никаких других повреждений у нее, кажется, не было, и Люк возблагодарил Бога.

  Она увидела его, и в ее глазах промелькнуло облегчение, тут же сменившееся яростью.

  – Люк! – Эбби шагнула к мужу, но остановилась и бросила полицейскому: – Мне больше не нужен телефон. Это мой муж.

  Полицейский посмотрел на Люка с сочувствием.

  – Эбби! – Черт побери, может быть, он сумасшедший, но ему нравилась даже злоба в ее глазах. Как же он испугался! Как он боялся потерять ее! Боялся, что никогда больше не сможет обнять ее, поцеловать, сказать ей, как он ее любит.

  Когда он наконец сумел добраться до нее, Эбби выпалила:

  – Сукин сын! – и влепила ему увесистую пощечину.

  У Люка в ушах зазвенело от ее удара, но прежде, чем он смог сказать хоть слово, она бросилась к нему на шею и обвила ее руками так крепко, будто от этого зависела ее жизнь.

  – Прости меня! Я не хотела тебя бить, я просто...

  – Все в порядке, малыш! – уверил он любимую, нежно гладя ее по спине.

  – Боже, Люк, я так испугалась!

  – Я тоже, малыш, – прошептал он, уткнувшись ей в шею. Он вдыхал ее запах, целовал пульсирующую жилку, крепко прижимал к себе, стараясь унять ее дрожь. – Я тоже.

  Даже санитары поняли, что их нужно оставить вдвоем, и отошли в сторону, стараясь удержать зевак на расстоянии. Но через несколько минут Люк вдруг испуганно отпрянул от нее и начал быстро ощупывать все ее тело.

  – Ты не пострадала?

  – Я в полном порядке, – ответила она, но по ее голосу можно было подумать иначе. – Просто меня всю трясет.

  – Это шок, – прошептал он, осторожно убирая волосы с ее лба. Сейчас она, казалось, держит себя в руках. Но он знал, что скоро пережитый шок даст себя знать.

  – Если хотите знать мое мнение, – сказал врач «скорой помощи», скатывая манжету тонометра, которую Эбби гневно сорвала несколько минут назад, – вы не можете знать, в порядке ли вы, пока не позволите нам осмотреть вас.

  Она развернулась и уставилась на бедного парня.

  – Я и так вам могу сказать, что давление у меня чуть-чуть повысилось, когда меня на полной скорости протаранил автомобиль!

  – О чем ты? – Люк схватил ее за руку и повернул к себе. – Разве это не был несчастный случай?

  – Единственная случайность заключается в том, что я еще жива, – ответила Эбби спокойно, откидывая волосы со лба. – Кстати, это была твоя приятельница, которая гналась за мной.

  – Это невозможно, – проговорил он, инстинктивно оглядываясь в поисках синего автомобиля. Но его не было.

  Это было очень странно.

  Если бы Кэтрин видела, как Эбби попала в аварию, она бы осталась с нею до прибытия «скорой помощи».

  Почему ее здесь нет? И если ее нет здесь, то... где она, черт возьми?

  Эбби пошатнулась, и Люк сразу забыл обо всем, кроме своей жены.

  – Пойдем. Тебе нужно сесть. – Он повел ее к своей машине и усадил на сиденье так осторожно, будто она была сделана из самого хрупкого фарфора. – Тебе нехорошо, Эбби?

  – У нее может быть сотрясение, – не сдавался врач. – Но наверняка мы сказать не можем, потому что она не дает себя осмотреть.

  – Я сказала вам, меня незачем осматривать. Я хочу поехать домой.

  Но Люк увидел в ее глазах первые вспышки боли, которая, он знал, скоро охватит все ее тело. Она была очень бледной, и Люк начал беспокоиться из-за раны у нее на лбу. Сейчас она контролировала себя, могла нормально ходить и говорить, но он понимал, что это было следствие огромного выброса адреналина. Когда это пройдет, она начнет чувствовать боль, которую сейчас просто не замечает.

  – Эбби, – сказал он, опускаясь перед ней на колени и беря ее руки в свои. – Тебе надо поехать с ними в больницу и пройти полное обследование.

  – Нет, я не поеду. – Она подозрительно посмотрела на Люка, потом на врача, потом снова на Люка. – Я не хочу в больницу. И ты не заставишь меня туда поехать.

  Люк вскинул бровь:

  – Спорим?

  Полиция уговаривала зевак разойтись, пожарные уже уехали. Наступал вечер, тени лениво вытягивались, становилось прохладно. Люк снял свой кожаный пиджак и набросил на плечи Эбби.

  – Эбби, ты поедешь в больницу. Либо ты сделаешь это по своей воле, либо я тебя свяжу.

  Она, нахмурившись, поглядела на него.

  – Ты сможешь так со мной поступить?

  – Легко!

  Она разглядывала его, прикидывая, осуществит ли он в случае чего свою угрозу.

  – Ладно, – наконец пробормотала она.

  – Вот и молодец.

  Люк помог ей подняться и подвел к санитарной машине.

  – Я поеду за вами.

  Она остановилась.

  – Ты не поедешь со мной?

  Он хотел бы. Хотел бы быть рядом с ней, знать, что с ней больше ничего не случилось. Но ему нужно было еще кое-что проверить.

  – Я поеду прямо за вами.

  Она неохотно кивнула, потом поглядела мимо него на то, что еще недавно было ее автомобилем. Люк проследил за ее взглядом и напрягся. Пассажирская сторона была полностью смята, так что Эбби на водительском месте едва не раздавило.

  Люк поцеловал ее в лоб и махнул санитарам:

  – Езжайте. И не мучай этих парней. Увидимся в больнице.

  Как только санитарная машина отъехала, он повернулся к все не желавшей расходиться толпе, выискивая знакомое лицо. Не найдя Кэтрин, Люк подошел к одному из полицейских, показал свой значок и спросил:

  – Есть свидетели?

  Глаза молодого полицейского чуть не вылезли из орбит, когда он увидел значок.

  – Нет, сэр. Очевидно, в нее врезался другой автомобиль, как ваша жена и сказала. На поврежденном крыле следы синей краски. Больше ничего.

  – Хорошо.

  Люк оставил полицейского заполнять протокол и направился к изувеченному автомобилю Эбби. Присев на корточки, он внимательно осмотрел искореженный металл. Там действительно были следы синей краски.

  Если Кэтрин Шэйкер атаковала Эбби на дороге, значит, кто-то ее заставил. Во что Люк не верил. Кэтрин не только была одним из лучших агентов, она была его другом. Не один раз жизнь Люка была в ее руках, и она боролась за нее, как за свою собственную.

  Итак, если в машине была не Кэтрин, значит, там был кто-то другой. И если Кэтрин не было в машине, то где же она была? И кто в Иствике смог бы справиться с опытным, обученным агентом?

  Он выпрямился, достал сотовый телефон и набрал номер Тома Кеннеди.

  – Есть новости от Кэтрин?

  – Нет, – ответил Том. – Ничего за последние три часа. И она не позвонила в контрольное время.

  – Плохо.

  – Ты думаешь? – Голос Тома напрягся. – Как твоя жена?

  – Надеюсь, хорошо. Едет в больницу.

  – Езжай к ней. Мы найдем Кэтрин.

  – Держите меня в курсе, – сказал Люк.

  Он сел в машину и поехал к своей жене. Все равно он сейчас больше не мог думать ни о чем другом.

  Каждая клеточка ее тела болела. Эбби с трудом поправила подушку под спиной. Но все-таки она была рада, что она дома, в своей кровати.

  И что ее муж рядом с ней. Люк вел себя как ангел. Правда, он не поехал с нею в больницу, но зато в приемном покое был уже рядом, а потом, во время обследования, держал ее за руку. От машины до самой спальни он нес ее на руках, осторожно раздел и уложил в постель.

  Она закрыла глаза и снова вспомнила, как он гладил ее по руке.

  – Ты спишь? – тихонько спросил Люк, войдя в комнату с подносом.

  – Нет, – Эбби открыла глаза.

  Люк пристроил на кровати поднос с чашкой чая и небольшой тарелкой супа. Она дотянулась до его руки.

  – Полиция нашла твою знакомую?

  Его глаза потемнели, и в ней опять заворочался страх, что он продолжает лгать ей, как бы хорошо он с ней ни обращался.

  – Нет, – сказал он, затем добавил: – Но это не Кэтрин в тебя врезалась.

  – Кэтрин? – повторила она. – Та женщина, с которой ты разговаривал прошлой ночью?

  – Да. – Он посмотрел на нее и прочитал на ее лице все страхи, поэтому быстро добавил: – У меня нет романа с Кэтрин. Она – мой друг. По работе.

  Эбби отпустила его руку и отвернулась. Короткий хриплый смешок вырвался из ее горла.

  – По работе? Ты послал программистку охранять меня? Пожалуйста, Люк. Придумай что-нибудь более правдоподобное.

  Зазвонил телефон, и Люк ответил. Эбби не хотела смотреть на него, но не смогла удержаться. Она повернула голову и наблюдала, как меняется выражение его лица, как темнеют от гнева глаза.

  – Я понимаю, – сказал он. – Когда?

  Казалось, воздух в комнате сгустился от напряжения. Эбби с трудом села. Теперь она уже не чувствовала боли. Она чувствовала только тревогу за Люка.

  Она заметила, как напряглась его спина, как побелели пальцы, сжимавшие телефон, как мрачно изогнулся его рот.

  – Тогда завтра, – сказал Люк. – Хорошо.

  Он швырнул телефон через всю комнату.

  – Что случилось? – спросила Эбби, надеясь, на сей раз услышать правду. Она по его глазам видела, что сейчас он честен с нею.

  Он повернул голову.

  – Это с работы.

  – С работы? – переспросила она недоверчиво. – Ты хочешь сказать, что это проблемы с компьютерами довели тебя до такого состояния?

  Люк усмехнулся, потом провел руками по лицу. Наконец он снова посмотрел на жену, что-то обдумывая.

  – Ну? – не отступала Эбби, чувствуя, что на этот раз ее нервы точно не выдерживают. – Что происходит? Люк, прошу тебя, скажи мне. Я готова ко всему, кроме очередной лжи.

  – Да, я думаю, ты готова, – кивнул он наконец, будто приняв решение. – Я должен был сказать тебе это давным-давно. Но мне не позволяли. Это против правил.

  – Каких правил? – Эбби ничего не поняла, но сама мысль, что за этой бесконечной ложью кто-то стоял, привела ее в ярость. – Ты хочешь сказать, что лгал мне, потому что тебя заставляли?

  – Да, – подтвердил он. – Там, где я работаю, никто никогда не говорит правду. Пока ты лжешь, ты жив.

  Ей стало страшно, и она схватила его за руку.

  – Что значит – жив? Люк, я не...

  Он перебил ее:

  – Эбби, я хочу сказать тебе что-то, что я не должен был говорить никому.

  Ее затошнило от страха, и вдруг она обрадовалась, что не успела ничего съесть. У Люка было такое странное и жесткое выражение лица, что ей уже не хотелось слышать его признание.

  Но она должна была.

  Ей нужны были ответы на ее вопросы.

  – Во-первых, это не Кэтрин сбила твою машину.

  – Откуда ты знаешь?

  – Потому что ее только что нашли в одном из переулков. Она без сознания.

  Эбби судорожно вздохнула.

  – С ней все в порядке?

  – Надеюсь, будет. Кто-то ударил ее по голове, угнал ее машину и попытался тебя убить. Машину до сих пор не нашли, но мы надеемся ее найти и обнаружить следы того, кто это сделал.

  Эбби ошарашено покачала головой.

  – Я ничего не понимаю, Люк.

  – Поймешь, когда узнаешь все остальное.

  – Что?..

  Он перевел дыхание.

  – Кэтрин не имеет никакого отношения к компьютерам. Ни она, ни я.

  Этого она не ожидала. Она думала, что он изменяет ей. Но с чего бы человеку врать о своей работе?!

  Она с трудом сглотнула и прохрипела:

  – Что ты говоришь?

  Он посмотрел ей прямо в глаза и сказал просто:

  – Я шпион.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

  Люк наблюдал за ней, ожидая ее реакции.

  Но такого он не мог предположить.

  Она расхохоталась. Она хохотала взахлеб, она задыхалась от смеха. Наконец, обессиленная, Эбби откинулась на подушки и... рассмеялась снова.

  – Блестяще! – сказала она наконец, утирая слезы. – Шпион?

  – Что, черт возьми, тебя в этом так веселит?

  Новый взрыв хохота был ему ответом. Через минуту Эбби взяла себя в руки, отерла слезы и отдышалась.

  – Ей-богу, Люк, если хочешь врать дальше, так хоть ври убедительно.

  А действительно, забавно, подумал он мрачно. Он, наконец, собрался с духом, нарушил клятву, подставил себя под удар, а она думает, что это всего-навсего очередная выдумка.

  – То есть теперь, когда я наконец решил сказать тебе правду, ты мне не веришь?

  – Правду? – Смех в ее голубых глазах погас, улыбка сбежала с лица. Она смотрела на него так, будто видела его впервые в жизни. – Ты хочешь мне сказать, что ты, мой муж, компьютерный аналитик, на самом деле Джеймс Бонд?

  Люк стиснул кулаки от беспомощности, потом сунул обе руки в карманы джинсов.

  – Опять Джеймс Бонд! Нас тошнит от этого имени.

  – Нас? – она опять хихикнула. – С чего бы это? Такие славные истории.

  Она отбросила одеяло и поднялась. Люк заметил красные пятна на ее скулах и лихорадочный блеск в глазах. Ему придется туго. Ее белокурые волосы буйно рассыпались по плечам, а грудь под зеленым шелком ночной сорочки бурно вздымалась.

  – Джеймс Бонд – это сказка. А реальность – это я. Эбби, я дал клятву, что никогда никому не расскажу о своей работе. И до этого вечера я ни разу ее не нарушил.

  – Клятву?

  – Да.

  – И ты – шпион?

  – Я предпочитаю термин «тайный агент».

  – Ну, еще бы! – кивнула она, и в ее глазах опять заплясали искорки. – Этот термин куда лучше.

  Он схватил ее за плечо, но она вырвалась и отскочила от него.

  – Не надо. Не трогай меня.

  Она вышагивала взад-вперед по спальне, сначала слегка пошатываясь, потом все более твердо. Звук ее шагов заглушался мягким ковром и ее собственным возбужденным дыханием.

  – Зачем ты мне все это говоришь? – спросила она резко, держась от него на расстоянии, так, чтобы он не мог дотянуться до нее. Люк следил за ее метаниями, не поворачивая головы и не двигаясь с места.

  – Я устал лгать тебе.

  Она скептически посмотрела на него.

  – Ты думаешь, что у меня роман, – продолжал он, – и я не хочу тебя терять из-за этого вздора.

  – А у тебя нет романа, просто ты – шпион!

  – Да, это так.

  Она остановилась перед ним и воинственно скрестила руки на груди.

  – А кто такая Кэтрин?

  О господи, он же уже объяснял ей тысячу раз!

  – Тоже тайный агент. Я знаю ее уже много лет.

  Эбби подняла бровь. Люк устало вздохнул.

  – Она замужем, за нашим же. И у нее трое детей!

  Эбби смотрела на него исподлобья.

  – То есть Кэтрин – шпионка и любящая мать?

  – Ну да.

  – И у тебя нет с ней романа?

  – Нет.

  – А с кем у тебя роман?

  Он улыбнулся.

  – Ни с кем. У меня очаровательная жена, кстати, ужасно ревнивая.

  – Я не ревнивая, – возразила Эбби, но как-то не очень уверенно.

  – И у тебя нет повода, – уверил ее Люк, осторожно идя через комнату – будто он проходил мимо голодного хищника.

  – Как бы я хотела в это верить, – сказала Эбби неожиданно нежно и грустно, и Люк почувствовал вспышку надежды.

  – Я не лгу тебе, Эбби. – Он взял свой кожаный пиджак, валявшийся в ногах кровати, достал из внутреннего кармана потрепанный бумажник и протянул ей.

  Она осторожно взяла его, развернула и молча разглядывала несколько секунд. Наконец подняла глаза.

  – Так это правда? Ты работаешь на правительство.

  – Да, это правда.

  – Ты не занимаешься программным обеспечением?

  – Я даже не знаю, что это такое.

  Покачав головой, она снова посмотрела на его удостоверение и провела пальцами по фотографии.

  – Это просто невероятно.

  – Я знаю, как это звучит, но это правда. – Он сделал шаг к ней. – Когда мы встретились в самолете...

  Она вскинула глаза.

  – Я летел в Париж, чтобы допросить пойманного террориста.

  – О, боже мой...

  – Те звонки, когда к телефону звали Люси, они – из офиса. Это знак, что я должен выйти на связь.

  – Пароль?

  – Своего рода.

  Господи, что она теперь будет делать? Так трудно было ей во всем признаться. И так трудно теперь понять, не совершил ли он ошибку.

  Том Кеннеди придет в ярость, когда узнает об этом. Но, черт возьми, Люк не собирается терять женщину всей своей жизни из-за обещания, которое он дал, когда не был еще с нею знаком. Он не откажется от Эбби. Он будет бороться за нее.

  – О господи, – прошептала она, сжимая бумажник.

  Она подошла к кровати и села, задумалась на некоторое время, потом спросила:

  – Когда ты в последний раз уезжал... Почему тебя не было в гостинице? Ты вообще был в Сакраменто?

  – Да, – сказал, садясь рядом с ней, – был. Правда, не в гостинице. Я жил на конспиративной квартире. Я расследовал продажу секретных правительственных материалов.

  – Конспиративная квартира...

  – По оплошности отель не перевел мне твой звонок.

  – Такая секретность...

  – Эбби?

  Она смотрела на его документы, которые все еще держала в руке.

  – Правительственные материалы. Шпионы. Террористы.

  – Ты в порядке?

  – Я не знаю, – проговорила Эбби, подняла голову и посмотрела на человека, которого, как ей раньше казалось, она хорошо знает. Теперь все, что годами казалось ей совершенно надежным, рушилось, как карточный домик на ветру. – Люк, я не знаю, что сказать.

  – Я понимаю тебя. Такие новости и так неожиданно.

  – Да, это правда, – произнесла она, отдавая бумажник и заглядывая ему в глаза.

  – Я никогда не хотел скрывать это от тебя, Эбби, – сказал он, гладя ее по щеке. – Но я не хотел подвергать тебя опасности.

  – Я понимаю, – сказала она. Она и вправду понимала. Ей все еще было больно, что он скрывал от нее часть своей жизни, но теперь, по крайней мере, она поняла, почему он это делал.

  Гардины были задернуты, и только мягкий свет лампы образовывал светлый теплый островок в темноте их спальни. В комнате было так тихо, что она слышала стук своего сердца. Она хотела что-нибудь сказать, но никак не могла придумать, что.

  – Я скрывал это все от тебя, чтобы уберечь тебя от опасности, – сказал Люк, запустив пальцы в ее волосы. – Но теперь я понимаю, что подверг тебя опасности, просто женившись на тебе.

  Она быстро подняла на него глаза, сразу поняв, о чем он говорит.

  – Ты говоришь о цианиде? Думаешь, что кто-то, кто знает про твою работу, пытался отравить меня?

  Он нахмурился.

  – Это возможно. – Его рука перебирала волосы у нее на затылке. – Но маловероятно.

  – Нет, – мозг Эбби заработал удивительно быстро. – Этого не может быть. Никто в Иствике не подозревает, кто ты на самом деле. И для твоего врага не имело бы смысла разоблачать себя, пытаясь отравить гражданское лицо на благотворительном обеде.

  Она остановилась, перевела дыхание.

  – Ничего себе. Не могу поверить, что я это говорю: враг, гражданское лицо.

  Он улыбнулся и шутя дал ей подзатыльник.

  – Ты быстро научилась.

  Эбби повернулась, чтобы лучше видеть его. Она так хорошо знала и любила его лицо. Она вглядывалась в него – оно было таким же, как всегда. Его глаза были точно такими же, как раньше. Красивые глаза цвета горького шоколада. Улыбка была та же, немножко кривая – правый угол рта вздергивался чуть выше левого. Это был тот же самый человек, которого она так хорошо знала. И все же...

  Теперь, когда Эбби знала его тайну, ей показалось, что она замечает в нем новые черточки.

  Острый, проницательный взгляд. Твердая линия подбородка. Скрытая сила, которая позволяла ему решать вопросы государственной важности, самому оставаясь в тени.

  Она смотрела в его горькие шоколадные глаза, и ей казалось, что ее затягивает восхитительный горячий водоворот. Еще пять минут назад каждая косточка в ее теле болела после перенесенной аварии, но внезапно проснувшееся желание, искрящееся в ее венах, было сильнее боли.

  Эбби потихоньку подвинулась поближе к Люку и забралась к нему на колени.

  – Эй... ты же собиралась отдохнуть, – неуверенно запротестовал Люк. Но его руки уже обвились вокруг ее талии, а глаза тонули в ее голубых глазах.

  – Я не хочу, – прошептала она и быстро скользнула ртом по его рту, слегка укусив его за губу.

  Он издал короткий стон.

  – Эбби...

  Но она продолжала целовать его, тихонько ерзая у него на коленях и чувствуя, как твердеет от этого его плоть.

  – Ммм... – промурчала она с наслаждением и потерлась о него снова. Ее рубашка задралась, и теперь только ткань его джинсов разделяла их горевшие от возбуждения тела.

  Его руки скользили по ее спине, затем спустились по позвоночнику вниз. Кончики его пальцев танцевали по ее нежной коже, и от них по всей спине Эбби разбегались мурашки.

  – Это плохая идея, – умудрился проворчать Люк между поцелуями. – Тебе же, наверное, больно...

  – Нет, – помотала она головой, и волосы цвета бледного золота затанцевали на ее обнаженных плечах. – Мне не больно. Сейчас уже нет.

  Жена поцеловала его снова, на сей раз долго и глубоко. Она раздвинула его губы кончиком языка, проникла внутрь и нашла его язык. Два горячих влажных жала то переплетались, то боролись. Ей казалось, что его сердце стучит прямо ей в грудь и может пробить ее насквозь.

  Да, ей немножко больно. Но гораздо больнее ей оттого, что они так долго не были вместе. Гораздо больнее от голода по нему, который иссушил ее за последние несколько дней. Она так его хотела, что едва могла дышать. Кто бы он ни был, она любила его всегда.

  Наконец он отстранился от нее, прервав поцелуй, после которого они оба едва дышали, посмотрел ей в глаза и прошептал:

  – С того момента, как я увидел тебя в том самолете, – он покачал головой и улыбнулся углом рта, – я только одного хотел в этой жизни – тебя. Ты – все, что мне было нужно.

  Она ничего ему не ответила, только быстро, как змея, скользнула вниз и расстегнула кнопки на его брюках. Он часто задышал и крепко стиснул ее талию, пока ее нетерпеливые пальцы сражались с его одеждой. Наконец она освободила его затвердевшую плоть и, полюбовавшись ею секунду, провела пальцами по всей ее мощной длине. Она двигала рукой вверх и вниз, с ощущением своей власти глядя, как он запрокидывает голову и в наслаждении прикрывает глаза.

  Эбби начала поглаживать большим пальцем по самому нежному и чувствительному месту. Он снова опустил голову и посмотрел ей в глаза, и Эбби призналась:

  – Когда та машина летела на меня, и понимала, что сейчас могу умереть, я могла думать только об одном: «Я никогда больше до него не дотронусь, я никогда больше не смогу его поцеловать».

  Он уткнулся лбом в ее волосы и на выдохе прошептал ее имя.

  Не разжимая руки, она медленно поднялась с колен, глядя вниз на него, прошептала:

  – Мне казалось, что я через минуту умру. Но я думала только о том, как ужасно, что я больше никогда не смогу к тебе прикоснуться. Ты мне так нужен. Хочу, чтобы ты был во мне.

  – Я тоже хочу этого, малыш, – сказал Люк и задохнулся, потому что она опустилась на него. Медленно, по миллиметру, она вводила его в себя, погружала его в свои нежные влажные ножны, и оба чувствовали радость, которую никто из них не мог найти больше нигде в целом свете.

  В бархатной темноте, едва растопленной светом лампы, они двигались вместе, неотрывно глядя друг другу в глаза. Переплетясь телами, они гнались и охотились за маленьким взрывом, который унесет их. Время остановилось, и весь мир исчез, и ничто больше не имело значения, только эта комната, и темнота, и жар, который они дарили друг другу.

  Ей показалось, будто цветок распускается у нее внутри от его толчков. Она откинула голову, впилась в его плечи ногтями и выкрикнула его имя. Люк застонал и, не выпуская ее из объятий, откинулся на кровать.

  Парой часов позже Эбби успокоилась у него на груди и с тихим удовольствием слушала, как его сердце мерно стучит у нее под ухом. Он спал, но и во сне крепко прижимал ее к себе одной рукой.

  А Эбби не могла сомкнуть глаз. То ей чудился синий автомобиль, стремительно надвигающийся на нее, то вдруг она представляла Люка в темном переулке и чей-то пистолет, направленный на него. Все шпионские фильмы, которые она когда-либо видела, проплывали у нее в голове, пугая и мучая ее. Ее мучили мысли о тех неведомых ей опасностях, которые подстерегали его всякий раз, когда он уезжал из дома.

  А она-то думала, что он едет мирно заниматься компьютерами. И никогда ничего не подозревала.

  Все время, пока она его знала, ей ни разу не пришло в голову, что у него есть такая тайна. Из чего можно сделать вывод, что ее муж – настоящий ас. Этот человек научился раздваиваться. Этот человек знал, как совмещать жизнь, полную государственных интриг, с мирной домашней жизнью, в которой она, можно признаться, была совершенно счастлива.

  Она провела рукой по его груди – просто чтобы почувствовать, какой он большой и теплый.

  Теперь она понимала, что не только ей было больно от его лжи. Точно так же было больно ему самому, а может быть, и еще хуже.

  Каково это было Люку – входить в дом и с первой же секунды постоянно притворяться! Никогда не позволять себе полностью расслабиться. Все время переживать за нее и заботиться о ее безопасности.

  Эбби даже зажмурилась на секунду, вспомнив о том, как она мучила его последние несколько месяцев. Она нападала на него, требовала от него откровенности, требовала объяснить, почему существует эта пропасть между ними, которую она чувствовала все более и более явно. Люк, наверное, просто разрывался пополам между желанием открыться ей и невозможностью это сделать.

  Как же он справлялся со своей работой? Как он мог сосредоточиться, как он вообще сумел выжить, если все время помнил и беспокоился о ней? Она подвергала его опасности. Но ведь она же не знала.

  – Эбби?

  Она подняла голову и заглянула ему в глаза.

  – Я думала, что ты спишь.

  Он улыбнулся уголком рта.

  – Я слышу даже то, как ты думаешь.

  Она приподнялась, опершись на руку, а другой рукой перебирала его густые темные волосы.

  – Я много о чем думала, – призналась она.

  – Судя по твоим глазам, это были не очень веселые мысли.

  – Нет, – сказала Эбби печально, вдруг точно поняв, что она должна сказать. И что она должна сделать. – Люк, я люблю тебя.

  – Я тоже люблю тебя, малыш. – Его руки заскользили по ее обнаженной спине, ниже и ниже, и она затаила дыхание, стараясь запомнить ощущение его пальцев на своей коже.

  – Я знаю, – сказала она, – и именно поэтому нам будет нелегко.

  – Что? – его руки замерли и глаза сузились.

  – Люк, я так рада, что ты наконец сказал мне все. Для меня очень много значит, что ты мне полностью доверяешь.

  – Эбби... – начал он осторожно.

  Она молча молила Бога дать ей сил и храбрости сказать то, что она должна сказать.

  – Я по-прежнему хочу развестись.

  Он вскочил, схватил ее в охапку и притянул к себе.

  – Что ты такое говоришь?

  Резкие тени прошли по его лицу, в глазах появился опасный блеск.

  – Это единственный путь, Люк. Единственное средство быть уверенной, что ты в безопасности. Ты не сможешь сосредоточиться, как требует твоя работа, если будешь постоянно беспокоиться обо мне.

  Она быстро подняла руку и закрыла ему рот прежде, чем он успел что-то сказать.

  – Я не хочу заставлять тебя выбирать между мной и работой. Между твоими обязанностями перед страной и нашей семьей. Этого больше не будет.

  Он обнял её еще крепче.

  – Эбби, но я не хочу разводиться.

  – И я не хочу, Люк, – сказала она мягко. – Но ради тебя я должна это сделать.