Текст книги "Лишенная детства"

Автор книги: Морган Вале

Соавторы: Софи Анри
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Встреча с министром назначена на сегодняшний вечер. Я поеду туда сразу после похорон Мари-Кристин.

Я хочу присутствовать на погребальной церемонии. Хочу продемонстрировать близким Мари-Кристин свою солидарность. Хочу без слов сказать им, что сочувствую, что я их понимаю. Я должна быть там ради них, но прежде всего – ради нее. Мари-Кристин теперь для меня как сестра, которую я не знала, зато я знаю, через какие муки ей довелось пройти. Нас сближает страх, лес и дыхание палача на нашей коже. Нас связывают ужасные, отвратительные переживания, а значит, я должна там быть.

Когда мы с мамой приезжаем в крошечный городок Мийи-ла-Форе, где должно состояться захоронение, мы всюду видим знаки глубокого траура. Торговцы закрыли свои лавочки, на большинстве железных ставней висят объявления о времени проведения поминальной службы по Мари-Кристин. Улицы перекрыты, время и жизнь в городке замерли. Перед церковью уже собралась плотная молчаливая толпа. Здесь сотни, а может, и тысячи людей – молодежь, дети, пожилые мужчины и женщины – весь городок и не только. И несколько чиновников. Местный депутат, министр внутренних дел Брис Ортефё в окружении телохранителей. Батальон жандармов и не меньше журналистов. На паперти – рыдания, охапки белых цветов, детские рисунки и много смешанного со скорбью гнева. И направлен он на убийцу. На представителей власти, явившихся на церемонию. На судьбу и систему правосудия, которые, объединившись в отвратительный союз, забрали из жизни эту миловидную, белокурую и робкую сорокалетнюю женщину. Все в городе знают ту, которою сегодня хоронят. Для них она – соседка, кузина, крестная мама, подруга, нянечка детей. Дитя этой земли, Мари-Кристин Одо работала воспитательницей в детском саду и заботилась о престарелой матери, которая жила вместе с ней. Вязала вещи для благотворительных целей. Давала бесплатные уроки танцев в местной ассоциации. Она была обычной женщиной без темного прошлого и не имела врагов. Посвящала свою жизнь заботе о других людях. Она была такой же, как вы и я, в самых лучших наших проявлениях. И мерилом печали ее близких и друзей является глубочайшее уважение, которое они к ней испытывали.

Мы пробираемся через толпу и входим в церковь. Внутри царит скорбь. Члены семьи Мари-Кристин в глубоком трауре. У меня слезы наворачиваются на глаза. Все это слишком печально, чтобы быть реальностью. Словно какая-то жестокая карикатура… Милая, всеми любимая, отдающая всю себя другим женщина убита чудовищем, которое не знает жалости. Невинность, попранная в лесной тиши. Кошмар стал реальностью, а несправедливость – настолько очевидной, что она может породить только ненависть. На улице телерепортеры берут интервью у жителей Мийи-ла-Форе, и те перед камерами требуют головы Да Круса, его кастрации, пожизненного заключения. Эта жажда мести докатывается до самого алтаря. Священник, совершающий обряд, слышит ропот толпы, обвинения в бездействии в адрес органов правосудия, требования поквитаться с преступником по принципу «око за око». Со своей кафедры он также видит представителей власти, которые сидят в пером ряду, и понимает, что они намерены извлечь из драмы выгоду. В своей проповеди, передаваемой через громкоговоритель на улицу и транслируемой по радио, он осаживает и первых и вторых:

– Мы не на суде, чтобы выносить приговор, не в больнице, чтобы лечить, не в парламенте, чтобы голосовать за закон, – напоминает он. – Мы собрались сегодня, чтобы дать возможность нашему сердцу высказать…

Но это справедливо не для всех. Сотрудница жандармерии, при оружии, провожает нас с мамой в то крыло церкви, где собрались члены семьи Одо. Второе крыло отдано политикам. Они восседают в первых рядах, и выражения их лиц соответствуют ситуации. Они стоически дожидаются конца церемонии. С нашей стороны прохода печаль вытеснила всякое желание с кем-либо дискутировать. Племянница Мари-Кристин, девочка лет двенадцати, содрогается от рыданий, и подружки поддерживают ее. Два брата Мари-Кристин, ее невестки, ее мать – всех их объединяет сильное горе. Щедрость души, простота, приветливость – каждое хвалебное слово в адрес умершей словно колючка впивается в сердца тех, кто скорбит по ней. Стоящий рядом со мной парень, мой сверстник, – подлинное воплощение печали. Мари-Кристин была его кормилицей, когда он был совсем маленьким, и сегодня он безутешен.

Он плачет не переставая, этот высокий черноволосый парень, который вдруг стал таким ранимым; по-детски сильные рыдания сотрясают его грудь, он оплакивает свою няню и часть своего детства, изливает в слезах свое горе.

А мне в этот момент хочется забиться в мышиную нору.

Оказавшись рядом со скорбящими родственниками умершей, я вдруг испытываю стыд из-за того, что я здесь, что я до сих пор жива. До сегодняшнего утра – в радио– и телепередачах – я говорила только о себе. О страхе, который мне внушал Да Крус, о том, как сердилась на судей. Я упоминала об убийстве Мари-Кристин, подчеркивая, что это преступление бесчеловечно, драматично, постыдно предсказуемо, но до конца не осознавала, что этой женщины уже нет на свете. Да, для нее уже все закончилось, я поняла это только когда увидела слезы моего соседа по церковной скамье, осознала, насколько глубоко его горе. Я смела жаловаться на то, что человек, который меня изнасиловал, жил напротив моего дома, в то время как находившиеся вокруг меня люди навсегда потеряли подругу, сестру, дочь. Служба идет своим чередом, но я уже ничего не слышу. Я думаю о том, что долго вынашивала мысль о самоубийстве, а ведь могла бы оказаться позавчера на месте умершей – в яме, под ветвями и листьями. Как мне повезло, что я живу! Я ощущаю эту радость впервые, и она смешана с болью. Я наконец отдаю себе отчет в том, как мне повезло и какая теперь на мне лежит ответственность. Я заставила Да Круса поверить, что хорошо знакома с его детьми, и благодаря этой маленькой лжи я выпуталась, а Мари-Кристин оказалась героиней. Она сражалась до конца. Благодаря тому, что Мари-Кристин удалось сообщить сведения, которые, вероятно, стоили ей жизни, полиция смогла поймать убийцу. Она была смелой и решительной, и все же она мертва, а я – живу. Невообразимая ирония судьбы… Теперь я вполне осознаю произошедшее, и это наполняет смыслом мое будущее. Я в долгу перед Мари-Кристин. Ее жизнь оборвалась, моя – продолжается, значит, я должна сделать что-то стоящее.

Ради Мари-Кристин Одо и всех тех, кто оказался, как она и я, не в том месте и не в то время, я должна рассказать, какими бывают насилие и насильники.

«Мы собрались сегодня, чтобы дать возможность нашему сердцу высказать… чтобы поддержать друг друга…»

Когда наступает мой черед проститься с погибшей, в моем сердце не остается места для добрых чувств. Бог – это абонент, линия которого не всегда доступна, поэтому остается полагаться на свои силы. И я буду действовать, я обязана что-то предпринять ради Мари-Кристин, я ей это обещаю, здесь, перед алтарем и гробом, окруженным венками.

Осталось только придумать, что именно я сделаю.

Когда церемония подходит к концу, у меня от гнева и душевной боли дрожат руки. В церкви звучит «Ave Maria». Мы выражаем свои соболезнования матери Мари-Кристин, онемевшей от горя, а братья покойной, отойдя в сторону, собираются на кладбище, где совершат погребение. Она будет похоронена вдали от любопытных взглядов.

Вернувшись домой, я застаю отца одетым и при галстуке. Он готов к отъезду. Нам пора на встречу с мадам Мишель Аллио-Мари.

– Мадам министр юстиции ожидает вас, – сообщает чиновник, который приехал за нами в Эшийёз на машине с мигалкой. Шофер ждет за рулем.

Теперь главе семейства Вале и его дочери все двери распахнуты. В лету канули времена, когда полицейские и судейские чиновники заставляли нас подолгу ждать у телефона. «Пишите, пишите!» – говорили они нам. Благодаря средствам массовой информации наше досье, по-видимому, стремительно переместилось на верх стопки. Министр юстиции устраивает нам пышный прием. Популярные итальянские пирожные, чай, улыбки. Она даже целует меня в щечку, когда мы входим в зал. Нас окружают огромные книжные шкафы со старинными книгами, на окнах – пурпурные портьеры, у стен – диванчики в наполеоновском стиле. Везде золото, роскошь – всего этого чересчур много. Здесь слишком красиво, слишком необычно. Слишком далеко от скорби и боли, с которыми мне пришлось столкнуться несколько часов назад у гроба Мари-Кристин. Совершенно растерянная, я вижу себя в этом интерьере со стороны, и мой гнев тает по мере того, как я рассматриваю мебель и картины. Мне вдруг начинает казаться, что я в музее, потом я беру себя в руки: раз уж меня захотела выслушать сама мадам министр, нужно этим воспользоваться. Я должна говорить, должна все объяснить. Ради Мари-Кристин. Ради всех жертв Да Круса. Я вспоминаю о том, что его окончательно выпустили на свободу после шести лет тюремного заключения – всего лишь! – и во мне снова поднимается гнев.

Я готова.

Министр юстиции сообщает, что как раз подготавливает закон, направленный на предотвращение рецидивов. Очередной, четвертый за последние четыре года! Она услышала интервью со мной в утренней радиопрограмме и хочет лучше понять, с какими проблемами функционирования судебной системы мне пришлось столкнуться. Когда после этой преамбулы мадам министр передает слово нам, на нее обрушивается словесная лавина. Наконец-то мы можем рассказать, сколько нашей семье пришлось пережить за последние девять лет; наконец-то можем излить наш гнев, показать, насколько мы поражены несправедливостью существующего порядка вещей, поведать, сколько негативных эмоций выпало на нашу долю!

Мы довольно связно выкладываем все: о возвращении Да Круса на постоянное место жительства в Эшийёз, о чем нас не сочли нужным предупредить; о вопиющей некомпетентности психиатров; об отсутствии социально-судебного наблюдения; о том, что Да Крусу не назначили никакого лечения; обо всех пробелах в системе правосудия и недоработках, которые в результате привели к убийству Мари-Кристин. Министр умудряется вставить свое слово в поток наших жалоб и нареканий:

– Жертвы преступлений не имеют доступа к информации относительно места жительства осужденного. Таким образом мы предупреждаем акты мести…

Это уже слишком! Забыты позолота, лепные орнаменты и напускная вежливая сдержанность. Я взрываюсь. А кто подумает о невинных? Неужели реинтеграция преступника важнее, чем безопасность его жертвы? Потеряв голову от гнева, мой отец перебивает министра:

– Вы, политики, получаете зарплату за то, чтобы обеспечивать безопасность честных граждан, разве не так? Не надо считать нас всех такими уж простофилями!

Я краснею от стыда, но министр юстиции улыбается как ни в чем не бывало; отец успокаивается, повисает молчание.

Когда я, совершенно измотанная, выхожу из кабинета, во мне живет надежда, что министр прислушается к нашим словам…

Подготовленный ею закон, направленный против рецидивов, был принят в феврале 2010 года. В нем прописана возможность содержать преступников, которые осуждены на пятнадцать и более лет тюрьмы, до истечения срока заключения в закрытых лечебных учреждениях. Однако эта мера применима только для тех правонарушителей, которым судом было назначено «медицинское, психиатрическое и социальное наблюдение». На практике из-за все той же нехватки средств наблюдение назначают редко, поэтому до сих пор лишь небольшое количество извращенцев находится под строгим наблюдением. Кроме того, в тексте нового закона упоминается «совершенствование методов работы с преступниками, чьи противоправные деяния носят сексуальный характер». Последним будут более настоятельно рекомендовать пройти курс лечения, а в некоторых случаях будут применять химическую кастрацию. Однако врачей, которые могли бы осуществлять такое лечение, по-прежнему недостаточно. Суды получили циркуляр, в котором им рекомендуют запрещать освобожденным из-под стражи приближаться к жертве преступления «в течение периода времени, определяемого на ваше усмотрение». В общем, ничего нового в этом «надцатом» по счету законе нет. Это очередная попытка «улучшить» законодательство с использованием минимальных средств.

Сегодня, когда я слышу дебаты по поводу преступников-рецидивистов, у меня сжимаются кулаки от злости. Некоторые «добрые души» заявляют, что наш Уголовный кодекс и так достаточно хорош, что меры пресечения более чем строги, что нельзя приставить по представителю правопорядка к каждому преступнику, совершившему противоправное деяние сексуального характера. Еще один умник добавляет, что невозможно наверняка предугадать, совершит тот или иной извращенец новое преступление. Человеческая психика – сложная система, предсказать, как человек поведет себя, невозможно… Пусть так. Но ведь суть проблемы не в этом. Я прошу одного: применения на деле юридических принципов, которые на сегодняшний день существуют только на бумаге. Превентивная система должна стать эффективной, насколько это возможно. Правительство обязано максимально защитить женщин и детей – это «пушечное мясо» для извращенцев. Разумеется, для реализации всего этого нужна смелость, решимость и, естественно, деньги. Еще – нужно желание. А хотят ли они этого?

Этот вопрос я задаю себе, об этом думаю, об этом говорила и скажу еще раз, если мне разрешат присутствовать на процессе Да Круса.

Потому что на этот раз я хочу там быть, и я не опущу глаза, ни на минуту.

Я больше не запуганная девочка, какой была много лет назад. Я наконец вернулась к себе самой. Моя юность была исковеркана, и многие годы я жила, запертая на ключ в своем несчастье, не радовалась жизни, отстранялась от близких. Пережитая мною драма и ее последствия усугубили в несколько раз кризис подросткового возраста; ссоры папы и мамы, ненависть, которую я к ним питала, ощущение, что они меня не понимают, – все это стерло из моей памяти прекрасные моменты, которые мы пережили вместе. Из-за изнасилования я даже не заметила, как брат и сестра выросли. Погруженная в свои переживания, я не уделяла им столько времени и любви, сколько мне хотелось бы. Между нами образовалась дистанция, которую мы еще не скоро преодолеем. Что касается родителей, я обижаюсь на них до сих пор. Я ставлю им в упрек то, что они разрешили мне, расстроенной, болтаться по улицам городка, вместо того чтобы попытаться меня утешить. Я упрекаю их за то, что они долго скрывали от меня факт освобождения Да Круса, что не переехали в другой регион, чтобы защитить меня от него и от людской молвы. Папа недавно высказал свое мнение по последнему вопросу:

– Но почему мы должны были уезжать? Ведь мы – жертвы! Не нам склонять головы перед преступником!

Когда я это слышу, меня накрывает волна ярости. Разве не о моем здоровье, душевном и физическом, нужно было думать в первую очередь? Как могло случиться, что родители так и не поняли, в каком аду я жила? Эти вопросы мучат меня, но в глубине души я знаю ответ: они делали, что могли.

Теперь, когда я выросла, я понимаю, что мое несчастье стало их несчастьем. Я осознаю, что родители, говоря мне неправду, старались меня уберечь. Я отдаю себе отчет в том, что после моего изнасилования на плечи моей мамы свалилось все разом – работа, забота о двух маленьких детях, муже-алкоголике и несчастном изувеченном подростке, то есть обо мне. И если она что-то делала не так, это происходило из-за того, что она страдала, что не знала, за что хвататься, я же думала, что ей нет до меня дела. Я считала, что она делает недостаточно, а на самом деле мама делала все, что могла. После того, что случилось со мной, отец с головой утонул в бутылке. Чувство вины, горе, ненависть, жажда мести – все это заставляло его искать утешения в алкоголе. Мое несчастье стало последней каплей, и если раньше его пьянство можно было сравнить с трещиной, то потом оно превратилось в каньон. Теперь я все это понимаю. Я лучше воспринимаю своих родителей, но не могу их простить.

Ужасные оскорбления, которые швырял мне в лицо отец, убивали меня. Почти каждый вечер, напиваясь, он обрушивал на меня этот спиртовой поток злобы, и мать не пыталась меня защитить. Она не развелась с отцом. Жестокость отца, слабость матери, их упорное нежелание покидать Эшийёз – все это навсегда запечатлелось в моей памяти, Через несколько лет после того, как меня изнасиловали, они позволяли моей младшей, тогда десятилетней сестре, гулять в одиночку по городу, совсем как когда-то мне, а ведь Да Крус уже бродил поблизости, и они об этом знали! Сегодня они оправдываются тем, что не хотели сажать Рашель под замок и вешать на ребенка груз моего прошлого. Их логика от меня ускользает. Такому поведению я не могу найти оправдание.

Между нами много непонимания и горечи, и это навсегда, хотя я люблю их, всегда любила и буду любить больше всех на свете. Я знаю, им было очень трудно. Те, кто их осуждал, осуждает или будет когда-нибудь осуждать, окажись они на их месте, вряд ли сподобились бы на что-то большее. Мои родители далеко не совершенны, однако они сделали все, что могли, чтобы пережить эту катастрофу. И моя признательность им так же искренна и горяча, как и моя любовь.

Моя жизнь развалилась в один момент, это так, но теперь я оправилась от всех потрясений. Как сложилась бы моя жизнь, если бы в тот день, первого октября 2000 года я осталась дома? Я часто задаюсь этим вопросом. Мне не снились бы страшные сны, я бы не была такой тревожной, и в сердечных делах все ладилось бы. Что касается общения с мужчинами, то до сих пор от некоторых их фраз, от их запахов у меня леденеет кровь. Если говорить о самом интимном, то, образно выражаясь, лес всегда рядом. Психиатр, который обследовал меня непосредственно после изнасилования, предрек мне ужасное будущее: хронические депрессии и склонность к суициду. Он не ошибся, я через это прошла. И теперь бывают периоды, когда я падаю духом, и мне даже трудно припомнить что-то хорошее. Приятные воспоминания – вечерние посиделки с друзьями или далекие путешествия – все это улетучивается из сознания. А вот в плохих воспоминаниях у меня недостатка нет. Настоящая база данных – на любой случай. Иногда мне кажется, что в моей памяти воспоминания о насилии завладели всем пространством, вытеснив все светлое. То, что я была на волосок от смерти, конечно, сделало меня более ранимой, но, как ни парадоксально это звучит, и более сильной тоже. Была бы я столь одержима желанием преуспеть в жизни, жаждой счастья вопреки всему и вся, если бы раньше не вынесла столько страданий? Каждый момент счастья для меня имеет привкус реванша. Стремление к успеху, более сильное, чем у моих сверстников, стало моей движущей силой. Я на четвертом курсе фармацевтического факультета и горжусь этим. В тот день, когда я получу диплом, я вернусь в Эшийёз с гордо поднятой головой. Теперь – моя очередь! Позднее, став женой и матерью, я докажу тем, кто унижал и презирал меня, что я преуспела во всем, а остальным – что можно пережить даже самую страшную драму.

А пока, через девять лет после изнасилования, передо мной – целая жизнь. И в ней есть место для друзей, женихов и сердечных переживаний. Сегодня я не кажусь себе непривлекательной и глупой, скорее – веселой и забавной.

Надеюсь, Да Крус, который гниет в Флери-Мерожи, узнает, какой замечательной девушкой я стала.

Казалось бы, я не должна даже вспоминать о нем, но такова данность. Тот, кто надругался надо мной, всегда присутствует в моем сознании. Если мне страшно, это – из-за него. Если я добиваюсь цели – это чтобы показать ему, что я все равно много стОю. Он по-прежнему влияет на мою жизнь. И ужас, который он мне внушил, временами сжимает невидимой рукой мое сердце. Раньше мне достаточно было подумать о Да Крусе, чтобы лишиться способности говорить, двигаться. Даже спустя много лет, в 2006-м, когда я полагала, что это прошло, при виде его машины меня охватила паника. В 2009-м, увидев его воочию, я лишилась чувств. Изнасилованная девочка внутри меня так и не выросла…

Но теперь ей придется повзрослеть.

Последний день жизни Мари-Кристин стал для меня уроком. Она сумела справиться со своим страхом. Попыталась избежать ловушки, расставленной для нее убийцей, голыми руками сражалась с ним, превозмогла ужас, чтобы выдать этого зверя жандармам. Этот пример мужества будет вдохновлять меня.

Суд над Да Крусом, надеюсь, станет примером торжества справедливости. Мой собственный случай пусть будет свидетельством того, что система правосудия может ошибаться. Произнесенные слова скоро забываются, поэтому я решила написать обо всем, черным по белому, в этой книге.

У гроба Мари-Кристин Одо я дала обещание, что не забуду ее. Что сделаю все от меня зависящее, дабы юстиция не совершала тех же ошибок, в результате которых пострадала я. Тогда я не знала, как действовать. Теперь – знаю.

Мне двадцать два года, я не судья, не министр, у меня нет никакой власти. Но я могу написать обо всем.

В память о Мари-Кристин Одо, умолкнувшей навсегда, и ради всех переживших изнасилование девочек и женщин, которые не осмеливаются сделать то, что сделала я, для всех, кто пострадал от насилия, но скрывает это, стыдится, испытывает страх.

Несправедливость торжествует, пока мы сидим сложа руки.

Я это точно знаю.

Каждые 5 минут в мире происходит изнасилование. Беззащитные женщины и доверчивые девочки – в этой книге Морган Вале будет говорить от имени тех, кто боится признаться, что их изнасиловали, и тех, кто уже замолчал навеки…

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

notes

Примечания

1

Суд присяжных, рассматривавший дело об убийстве Мари-Кристин Одо, 8 ноября 2011 года приговорил Мануэля Да Круса к пожизненному заключению и 22 годам отбывания срока без возможности сокращения срока и получения прочих «поблажек». Источник: http://www.lemonde.fr/societe/ articlc/2011/11/08/perpetuite-requise-a-l-encontre-du-rneurtrier-prcsume-dc-marie-christine-hodeau_1600698_3224.html. (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.)

2

Игра в «войну пуговиц» заключается в том, что противники срезают друг у друга пуговицы с одежды, а побеждает тот, кто срежет больше пуговиц.

3

Наги Фам, французский теле– и радиоведущий, комик.

4

С хрустом, недоваренный, твердоватый (фр.).

5

Результаты опроса «Контекст сексуальности во Франции/ Contexte de la Sexualitè en France» (опрос CSF, 2006), проведенного Натали Бажо/Nathalie Bajos и Мишелем Бозоном/ Michel Bozon под руководством Натали Белтцер/Nathalie Beltzer и опубликованного в «Исследования сексуальности во Франции/Enquêtes sur la sexualitè en France», La Dècouverte, INED, 2008. (Примеч. aвm.)

6

«Национальные исследования проблем насилия в отношении женщин во Франции/Enquête nationale sur les violences envers les femmes en France», так называемое «ENVEFF», проведенное под руководством Марисы Жаспар/Maryse Jaspard, INED, CNRS, INSERM…, 2000. (Примеч. авт.)

7

ENVEFF, 2000. (Примеч. авт.)

8

На французский манер имя Мануэль произносится как Манюэль, уменьшительно-ласкательное – Маню.

9

День взятия Бастилии, национальный праздник Франции.

10

Еженедельная программа, посвященная вопросам истории.

11

Названия населенных пунктов.

12

«Воинской рукой», т. е. применяя силу, насильственно (лат.).

13

Тот же самый, то же (лат.).

14

Кулинарный прием: блюдо поливают крепким алкогольным напитком и поджигают.

15

«Из последующего» (лат.); исходя из опыта, на основании опыта.

16

История любви (англ.).

17

Слабоалкогольный напиток, смесь вина с соком фруктов.

18

Curriculum vitæ – «ход жизни» (лат.); краткое описание жизни и профессиональных навыков.

19

Большой босс (англ.).

20

В последний момент (жизни), при последнем издыхании (лат.).

21

Серийный убийца (англ.).

22

Из статьи «Amondrir les risques de rècidive criminelle des condamnès dangereux/Как снизить риски рецидива у преступников, представляющих опасность для общества», автор – Венсан Ламанда/Vincent Lamanda, первый председатель Кассационного суда; статья опубликована в «La Documentation française» в 2008 г. Доступна в Интернете на французском языке: http//lesraports. ladocumentationfrancaise.fr/BRP/084000332/000.pdf.

23

Из статьи «Predictors of Sexual Recidivism: An Apdated Meta-Analysis/ Факторы, позволяющие прогнозировать рецидивы преступлений на сексуальной почве: актуальный мета-анализ», авторы: Р.К. Хенсон и К. Мортон-Бургон/R.K. Hanson&K. Morton-Bourgon, Ottawa; статья опубликована в «Public Safety and Emergemcy Preparedess Canada» в 2004 г. Статья тех же авторов «L’Exactitude des èvaluations du risque de recidive chez les dèlinquants sexuel: une mèta-analyse/Точность оценки рисков повторения преступлений на сексуальной почве: актуальный мета-анализ» опубликована в «Ministère de la Justice du Canada» в 2008 г. На последнюю статью ссылается в своей работе В. Ламанда.

24

«Traitement et suivi mèdical des auteurs de dèlits et crimes sexuels/Лечение и медицинское наблюдение за преступниками, совершившими правонарушения и преступления сексуального характера» – результаты исследования рабочей группы «Santè-justice», проведенного под руководством С. Балье, А. Кьявальдини и М. Жирар-Хайят/С. Balier, A. Ciavaldini, М. Girard-Khayat. На них ссылается В. Ламанда.

25

Отчет В. Ламанда, op. Cit., 2008.

26

Одна из двух палат французского парламента.

27

«Les Conditions de dètention dans les ètablissements pènitentiaires en France, Sènat, rapport de commission d’enquête № 449 (1999–2000) par Jean-Jaques Hyest &Guy-Pierre Cabanel/Условия содержания заключенных в пенитенциарных учреждениях Франции, Сенат, отчет комиссии по делу № 449 (1999–2000), авторы: Жан-Жак Ист и Ги-Пьер Кабанелль. Доступно в интернете на французском языке: http://www.senat.fr/rap/199—449/199—4491.pdf; «Statistiques trimestrielles de la population prise en charge en molieu fermè, situiation au 1-er janvier 2006 et flux du 4-e trimestre 2005. Direction de l’administration pènitenciaire, Bureau des ètudes, de la prospective et des méthodes, février 2006/Квартальный статистический отчет относительно граждан, пребывающих на содержании в замкнутой среде, состоянием на 1 января 2006 года, за четвертый квартал 2005 года. Дирекция пенитенциарного управления, Бюро по изучению, перспективному прогнозированию и разработке методик, № 105, февраль 2006.

28

«Les Prisons en France, volume II, Alternatives à la dètention», rapport de la Commision nationale consultative des droits de l’homme, La Documentation française, 2007/ «Тюрьмы во Франции, том 2, Альтернативы содержанию под стражей», отчет Национальной консультативной комиссии по правам человека, La Documentation franaise, 2007.

29

Союз за народное движение (Union pour un mouvement populaire).