Текст книги "Дневники Задрота (СИ)"

Автор книги: Мобснабсбыт Ухорезов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Вот, сэр Задрот. Прошу вас, принять это в качестве моей благодарности. Мерзкие гули изрядно попортили крови и мне и прочим благородным джентельмЭнам, попавшим в это интересное место. Вы сделали грандиозное дело и заслуживаете награды безразмерно большей, но к сожалению у меня есть только это.  И знайте, отныне я, сэр Ситтинс Тье, из древнего рода Сонсорнов, считаю вас другом. Вы всегда можете рассчитывать на помощь и поддержку членов моей семьи. Где бы вы ни встретили одного из нас, скажите лишь «Сэр Ситтинс Тье просил передать «А Соломир все равно козел»», и получите всемерную, максимально возможную для тех мест и условий протекцию. Сейчас же, не томите, прошу вас, примите сей скромный дар!

В его пальчиках извивался, сворачивался колечками, вытягивался и сжимался... Червяк. Именно червяка, крыс вытащил из замаскированной под кирпич емкости.

– И что мне... Мне его съесть нужно? – меня затошнило от одного взгляда, на белое, полупрозрачное, покрытое противной слизью тельце.

– Сессин с вами! Ни в коем случае, сэр Задрот! Беритесь за один кончик. Я возьмусь за другой. Это великолепное существо позволит нам установить мыслеконтакт. Я приподниму в вашем сознании некоторые завесы, устраню барьеры, сниму ограничения. Расторможу процесс накопления опыта и получения дополнительных способностей. Мы, временно сосланные сюда, в этот лабиринт за мелкие прегрешения, а то и вовсе облыжно, как ,например, я... – крыс поморщился. – Мы, ограничены пятым уровнем, как вы, несомненно, изволили заметить. Наши права и прогресс урезаны, однако уровень, это далеко не самое главное. Способности и навыки, развиваются в общем порядке. А возможно и в ускоренном режиме. Не знаю, мне ведь не с чем сравнивать. В общем, я могу открыть замки почти на всех ваших навыках, способностях и умениях, даже непрофильных. А кое-какие, даже приподнять на несколько пунктов. Не робейте сэр Задрот, больно не будет. Операция даже не лишена приятности и займет совсем немного вашего драгоценного времени!

Я собрался с духом и ухватил червя за кончик хвоста. Или за голову, хз, у него не разберешь. Практически мгновенно, червяк вытянулся в нитку и вонзился мне в ладонь. Другой его конец, точно так же проник сквозь кожу розовой ладошки крыса. Я разжал пальцы и попытался стряхнуть червя, но было поздно.

По телу, начиная от ладони, распространялось приятное тепло. Действительно, больно не было совершенно, напротив, ощущения казались приятными. Будто грамм двести классного коньяка накатил. Внутренняя тьма заворочалась, недоверчиво принюхалась, прислушалась, но почти сразу же успокоилась. Видимо, не почуяла опасности. Наш симбиоз уже приучил меня доверять этому странному существу и я тоже расслабился.

Передать словами испытанные мной ощущения не возможно. По крайней мере, в моем лексиконе подходящих понятий нет. Самое близкое... ну... будто, легчайшее перышко щекочет всего тебя сразу. И внутри и снаружи, и разум и душу, и тело и сознание. Но эта щекотка не та, от которой хочется избавиться. А та, которая доставляет истинную радость и наслаждение.

Вдруг, кайф кончился. Стало как-то неуютно. Одиноко и обидно. Хотелось продолжения.

– Вот и все, сэр Задрот. Отныне вы открыты новому не хуже любого  из нас, невольных узников лабиринта. Но, в отличии от нас, не ограничены условностями этих стен. Вернее, ваши границы гораздо шире наших. Безмерно шире. Более, я не могу быть вам полезным. Да и процесс передачи информации гораздо более  утомителен, нежели процесс приема. Мне следует отдохнуть, восстановить силы, и вновь пуститься на поиски пищи. Позвольте откланяться. Надеюсь, всеблагой Саутруусс еще сведет наши пути в единое целое. Прощайте, и благодарю вас!

С этими словами сэр Сеттинс Тье исчез. Я даже спасибо сказать не успел.

Да и не до того было. Любовался охренительно длиннющим списком открывшихся способностей.

День десятый. Пергамент 3.

День десятый. Пергамент 3.

– Молодец, – сказал урод-одур. – Зачтено. Достоин перейти к третьему испытанию. Испытанию Веры.

– И что? Куда бежать, кого гасить?

– Ничего не надо, – ответило лицо. – Зачтено.

– Как так? Когда? За что?

– Преодолеть соблазн. Вот в чем состояло задание. Ты справился. Зачтено.

Спорить я не стал. Да, было. Был соблазн, принять в качестве богини Лилит, не отрицаю. Но... Это так... Мелочь... Неужели за мной всю дорогу следили?

– Не забывай, я – урод-одур, – хищно ухмыльнулось лицо. – Мне ведомы многие тайны. Доступно то, о чем ты даже не смеешь мечтать. Даже не знаешь, что об этом можно сметь помечтать, так то. Но сейчас речь не обо мне. О тебе. Ты доказал право именоваться Истинным уром и носить личину одного из нас. Что, удивляешься? Конечно, я знаю, ты не был рожден уром. Но это ничего, в мире Жизнь подобные условности не важны. Скажи, готов ли ты покинуть Лабиринт?

Этот вопрос застал меня врасплох. Вот так сразу, раз, и покинуть?

С одной стороны, мне эти коридоры и переходы надоели до икоты, но с другой... Тут можно еще качнуться и прибарохлиться. Выйти в жизнь... вернее, в Жизнь, не полностью отстойным нубом, а востребованным, обеспеченным игроком. С третьей... Тут все же нубятник. Причем весьма своеобразный, с локациями очень высокоуровневых мобов. Как раз мысль о мобах, вернее о мобской мести за начатую в их рядах эпидемию, качнула чашу весов. В замкнутом пространстве лабиринта найти меня гораздо проще. А противопоставить двухсотым мобам мне совершенно нечего. Нужно сбежать и заныкаться дня на четыре... А лучше на недельку, что бы точно. Вот вымрут гули, ну, или в кому впадут, можно будет продолжать приключения. Да и просто передохнуть не помешает. Отоспаться. С функционалом, абилками и ачивками окончательно разобраться. Отъесться... При одной мыли о пище, в животе забурчало.

– Верное решение, – одобрило лицо. – Я вижу ты с толком провел время, отведенное на испытание. Стал сильнее, оружием обзавелся, инвентарем. Дозволяю сохранить. Это мой первый дар тебе. Ты уже не тот желторотик, который впервые вошел в этот зал. Кто знает, возможно, когда-нибудь, наш Круг примет тебя. И так же как я, удостоишься чести... Но это пока пустое. Впереди тебя ждет масса свершений и опасностей. Помни – ты Ур! Только это имеет значение. Ступай. Географо-политические предпочтения имеются?

– В смысле?

– Понятно... Ладно, тогда воооот... сюда. Судя по психотипу, тебе будет комфортно в локации под названием Русь. Хм. А язык-то не совпадает. А почему тогда Русь? А... понятно... Ладно, сейчас поправим, дарю. Пользуйся. Это второй дар. Еще одно, третий дар. Совет. Гули будут тебя искать. Особенно, когда их Королева-мать узнает о твоем подвиге, хе-хе... Справится с ними тебе не под силу, ты уже знаешь. Но есть одно верное средство. Спрячься в каком-нибудь помещении. Идеально – в церкви или храме. Но подойдет и постоялый двор. Гули, как и некоторая прочая нечисть не смогут проникнуть внутрь. Если, конечно, их не пригласят нарочно. Сиди там тише воды, ниже травы. И да пребудет Тьма в тебе, а ты в ней. Моя же смена кончится лишь когда еще семеро пройдут экзаменацию... Все. И так я с тобой завозился. Возможно, мы еще встретимся.

– Так я смогу сюда вернуться?

– Не сразу. Далеко не сразу. По крайней мере, сам – нет. Но Лабиринты Межмирья – объективная реальность доступная некоторым существам в ощущениях. А кое кому в грезах или мыслях. Стремись, и воздастся тебе. Все. Сейчас нам более не о чем говорить.

– Эй! А куда идти то?

Но лицо уже исчезло, не удостоив ответом.

Да и мне стало не до разговоров. Накатили волны эйфории... Двенадцать апов сразу! Шутка ли? Кайф столь сильный и продолжительный, что реальность перестала иметь значение, поплыла, исчезла.

Тут места больше нет, этот маленький кусочек пергамента, практически обрезок неясно как в общую кучу попал. Ну вот, пригодился.

День десятый. Пергамент 4.

День десятый. Пергамент 4.

Приходить в себя не хотелось. Из всех желаний – пусть этот кайф длится вечно! Но... все хорошее, к сожалению, кончается. Говорят и плохое тоже, но тянется оно дольше.

Я лежал, ощущая остаточные эффекты райского блаженства. Считал пролетающее перед закрытыми глазами звездочки, крафтил из них галактики. Вдыхал запах свежевспаханной земли... Черт... вернее, Тьма... ну или... раз уж я темный, Свет, побери! Откуда я знаю, как пахнет свежевспаханная земля?

Щекотно... Да. По щеке кто-то ползет.

Муравей? Точно, он.

Вот, сволочь, только не в нос!

Приступ чихания вырвал меня из ласковых объятий неземного прихода резко и сразу. Поганое насекомое сдуло. Но было поздно, релакса как ни бывало. Надеюсь, приложило этого гада усиками о камушек.

Осмотрелся... Да... Вокруг поле. Действительно, паханное. Наступает вечер, солнышко почти зашло. Теплый ветерок ласкает кожу, топорщит перья на макушке... Ох, как  же хорошо! После сырости и затхлости лабиринта (хм, а там я ее и не ощущал даже), свежий воздух пьянит.

Невдалеке – маленькая деревенька, в пяток дворов. Окошки уютно светятся, из коротких труб струится дымок. Вот, туда значит мне и нужно. Так, рюкзак со мной. Оружие... Наверное, лучше спрятать, нехорошо если на ночь глядя, в дом ввалится бледный человек с черепом в одной руке и позвоночным столбом по второй. Не знаю, как местные отреагируют. Я бы дома, на Земле, случись такое в моей квартире, к гостеприимству точно не был бы расположен.

До ближайшего бревенчатого домика оставалось еще шагов пятьдесят. Но тут подняли лай собаки.

Голов тридцать разноцветных и разнокалиберных (но не очень крупных) шавок сбились в свору и обступив меня плотным кольцом преградили путь к дому. Гавканье и тявканье стояли страшнючие, но атака была скорее психологической. Ни один из кабысдохов даже не попытался укусить. Прыгали, лаяли, но на этом все. Может уровень мой чуяли? Они с третьего по седьмой, а я то – тридцать первый.

Подумал, может достать кости, да настучать псинам промеж ушей? Но решил – не стоит. Агрессии особой нет, собачки просто честно выполняют работу. Хозяев зовут. Вот и подождем.

Хозяева, однако, не спешили.

Свора облаивала меня минут десять, не меньше. За это время солнышко совсем зашло. С меня слетела гроздь незамеченных ранее дебафов, а хорошие бафы, напротив, неизвестно откуда появились. Я даже чувствовать себя стал лучше, свободнее... Будто сбросил с плеч мешок песка который весь день непонятно нахрена таскал.

Мдя... Значит, плохо, что лето сейчас. Дни длинные, ночи короткие... А я вон, как сильно от освещенности пространства зависим. В лабиринте же почти везде темно было. Интересно, а насколько должно быть темно? Если просто от прямых солнечных лучей уворачиваться, будет считаться, что типа темно? Хм, а если носить зонтик?

Представил жаркий бой – в одной руке супер-пупер-навороченный посох-кувалда-меч. И я этой пухой противников сражаю тыщами. Другой рукой зонтик над головой держу...  Хм. Нет. Ну, значит... скажем, плащ палатку? Укутаться в нее, соорудить, так сказать, локально-затемненное пространство. А что, там же темно, внутри ведь... Проковырять дырочку маленькую, через нее отстреливаться. Интересно, будет считаться настоящей темнотой? Попугаю если клетку накрыть тряпкой, он думает, что ночь и спит. Нужно попробовать.

Этими мыслями я пытался защитить сознание от прессинга собачьей своры. Получалось не очень. Где-то в подсознании любого примата, сидит стремление бежать от зубасто-хвостатой опасности в сторону ближайшего высокого дерева. Псы, тем временем начинали борзеть. Время от времени, то одна шавка, то другая, вырывалась вперед. Прижавшись к земле и заливисто лая, демонстрировала намерение прыгнуть. Однако, далее этого пока не доходило.

Я приготовился в любой момент выхватить окаменевшие кости и дать своре отпор. Да, именно кости, ведь очки характеристик еще не раскиданы, и Железная аргументация недоступна.

На мое (или, наоборот, собачье счастье), со стороны деревни раздались голоса, топот и звяканье. Толпа... Да, именно толпа, а не отряд. Даже гурьба, без малейших признаков дисциплины. Гурьба толстеньких бородатых краснощеких мужичков, опасливо переглядываясь, не очень быстро, как бы нехотя, двигалась в мою сторону. Видно, им не очень хотелось встречать странного вечернего гостя.

В руках мужички, не очень уверенно, сжимали различный хозяйственно-садовый инвентарь, заменяющий им оружие. Я пригляделся и хмыкнул. Дамаг у инструментов, даже по сравнению с моими нубскими косточками – смешной. Да и сами крестьяне, ненамного сильнее муравушек. Конечно, если гурьбой кинуться, в конце концов, затопчут. Но, боятся правильно. Я этих, пузанов, десяти-двенадцатиуровневых если что, на винегрет покрошу. Половину точно. Вон, только один пятнадцатого левла. Наверное, главный.

– Кто таков, почему без шапки? – еще издалека заорал самый пузато-бородатый. Не тот что пятнадцатый, а другой. Вообще одиннадцатого левела. Обутый в отличии от прочих в сапоги. В теплой не по сезону, треухой шапке, однако, без штанов. Вообще, все крестьяне, а это без сомнения были самые настоящие крестьяне, одеты по принципу «кто, что успел нацепить». Некоторые в лаптях на босу ногу, другие просто босые. Двое-трое в валенках. На ком рубахи нет, на ком штанов, четверо вообще из бани. Стоят, вениками и шайками прикрываются. Но, все поголовно вооружены, правда, как я уже сказал – кое-как. И все в шапках. Меховых. Правда, разного фасона. Не иначе, шапка тут признак чего то там. Возможно вообще статусная шмотка.

– Ты староста? – вместо ответа крикнул я. Крикнул, потому что собаки завидя хозяев залаяли еще заливистей, выказывая служебное рвение. Но обращение пузана оставлять без внимания было нельзя. Будет еще каждый непись мелкоуровневый мне хамить! В конце концов, я Истинный Ур, Адепт Тьмы... и... ну... почти. Инквизитор! А этому быдлу, только дай волю, враз уважать перестанут.

И с чего я это взял, не пойму... Никогда ведь жлобом и мудаком не был вроде, а тут, как подменили... Но ведь сработало.

– Нееее. Деревня у нас маленькая. Староста не полагается. Староста в посаде живет. А я эта... Мышик я. Прокопий. Все мы тут Мышики. От среднего сына богатыря Мышика Яеровича  род ведем. Потому, деревня наша – Серединные Мышики... – все это староста-нестароста, тоже орал стараясь перекричать гавканье и тявканье.

И уже своим:

– Да уберите цуциков, надоели брехом!

Надписи над головами крестьян изменились. Теперь помимо слова «Крестьянин» и указания уровня, появилось пояснение: «Из Мышиков». Стало быть, фракция. Мдя... Измельчал род богатырский. А ведь говорят они не по-русски, дошло до меня. И я тоже. Странный какой-то язык. Чем-то похож на русский, но точно другой. Однако, я его легко понимаю, да и мужики меня тоже. Дар урод-одура сработал?

Крестьяне пинками и криками расшугали свору, стало лучше.

– А ты кто, мил человек? Да и человек-ли? Холоп беглый, али просто шапку потерял? А может, вместе с рубахой пропил?

Вот и прояснилась загадка головных уборов.

– Вы всех гостей так  встречаете? В поле, с оружием? Собаками травите, в дом не зовете, вопросы пустые задаете?

– А чо это мы тебя привечать должны, а? Ты нам не сват, не брат... Нам с тобой не крестить, не поминать, не родниться. Видим тебя вообще впервые. Может ты заразный, али хуже того, колдун?

Вот те на... Ясно, о магических своих талантах – молчок.

Прокопий Мышик продолжал.

– А как приголубим тебя, да обрастем, аки ты перьями? Что делать тогда, соседи засмеют. Да и бледен ты, гляжу... Не иначе хворый. Иди-ка ты, уважаемый, по-добру, по-здорову, туды куды идешь. В деревню не пустим.

Прочие селяне согласно закивали, поддерживая решение старшего Мышика.

– Может вам помочь чем? По хозяйству там... или еще лучше защитить от кого? – предпринял я еще одну попытку. Странные неписи. Может, просто репутацию надо в здешних краях качнуть? Или конкретно среди Мышиков... А как? Если они даже разговаривать не хотят, не то что квест выдать.

Селяне скептически меня оглядели, весело заухмылялись.

– Ты, странник, даже имени своего не назвал. Нам такие помощники не нужны, через-чур ты дерзок. Даже, ежели, в холопы решишь запродаться – не возьмем. Оставь нас, уходи, еще раз просим. По-хорошему.

В этом «По-хорошему», чувствовалась явная, нескрываемая угроза. Я скрипнул зубами, и решил не нарываться.

Вдруг перед глазами сверкнуло, и в правом верхнем углу зрения зажегся желто-оранжевый восклицательный знак. Ух ты. Квест прописался?

«Уйти из Серединных Мышик оставив безобидных крестьян в покое.

Награда: информация о постоялом дворе.

Штраф за невыполнение: как повезет».

– Хорошо, Прокопий Мышик. Не буду не настаивать, не мстить, не обижаться. Ухожу. Может, еще встретимся, да пригодимся друг другу. Но знаешь... Если вы меня приютить не желаете, скажи хоть, где можно голову прислонить? Устал я, мне бы поесть-обогреться. И, кстати, зовут меня Задрот. – Я усмехнулся. – Сэр Задрот.

На крестьянина это заявление не произвело эффекта.

– Ну, коли деньги есть, ступай воооон туда. Там за рощей дорога. По ней – налево, и вскоре выйдешь к трактиру. «Ешь-Пей» называется. А ежели денег много, пройди далее еще чутка, там трактир другой, получше. Но и подороже. Тот уже «Пей-Ешь», значится, будет.

Я кивнул. Не прощаясь развернулся, демонстрируя явное намерение удалиться.

– Погоди! – донеслось вслед. – Сэр, погоди! Так кто ты такой? И отколь вообще взялся?

Я через плечо глянул на бородатых. Усмехнулся.

– А вот не скажу. Злые вы. Уйду я от вас.

День десятый. Пергамент 5.

День десятый. Пергамент 5.

Так я в этом трактире и оказался.

Вернее, сначала не в этом, а том, что подешевле. Зашел, осмотрелся, посидел полчасика... Послушал, посмотрел, понюхал... Но даже несмотря на нещадно терзавшее чувство голода, не смог заставить себя сделать заказ. Плюнул на и так загаженный пол и ушел.

На половине пути ко второму трактиру, меня нагнали двое мужиков. Я приметил их в общем зале «Ешь-Пея». Они тогда что-то как раз пили из липких от грязи оловянных кружек. Но в отличии от многих прочих, от поедания бурой неопределенной массы, нагло выдаваемой там за пищу, воздерживались. Мужики волосатые и упитанные. Заросшие бородами не хуже Мышиков, но в отличии от сероволосых селян – рыжебородые. И фигурами не такие рыхлые, а скорее плотные. И одежда в порядке, разве что запыленная с дороги и грязью заляпанная немного.

– Эй, пернатый! – заорали они еще издали. – Стой! Погоди!

Я напрягся. Вдруг разбойники? Робин Гуды местные? Приметили одинокого путника с большим мешком, решили, что в нем народное богатство заныкано. Вот и решили экспроприировать. Я припустил бегом. Мало ли... С такого расстояния левлы их не разобрать. А в трактире сидело человек сорок, этих двоих я специально, конечно, не рассматривал. Не говоря уже о том, что бы запоминать.

– Да стой, чудак-человек! Мы не лиходеи! Поговорить треба!

– Ближе не подходите! – заорал я. – Что нужно?

Мужики остановились. Понимающе переглянувшись, кивнули.

– Ты в «Пей-Ешь» идешь, верно?

– Ну?

– Так и мы туда! Возы с холопами в «Ешь-Пей» оставили, освежились, теперь нормально отдохнуть хотим.

– И что? Я вам для этого на кой?

– Ну... Чудной ты. Непохожий на русского человека. Видать издалека прибыл. А значит, много интересного знаешь. Мне с братом тебя страсть как послушать-поспрашать охота.

– Ну? В трактире и послушаете!

– Так тебя же в него не пустят! Без рубахи, босого... и даже без шапки. Зато в перьях. Там кулачник на входе стоит, всех непонравившихся заместо пирогов, тумаками угощает... А у нас – вот! – второй рыжий приподнял не замеченный мною ранее мешок. – Тут одежа запасная, не новая, но стиранная.

– Положите, вон, на пенек! – крикнул я. – А сами отойдите!

– Не доверяешь, – огорчились рыжие.

– Нет. Не доверяю. Но в словах ваших резон есть. И коле все так будет, как говорите – не пожалеете! Я вам таких сказок понарассказываю – уснуть не сможете!

«Вы получили задание: одеться.

Награда: одежда, возможность войти в трактир.

Штраф за невыполнение: от ворот поворот».

В мешке действительно оказалась чистая одежда. Только вот, мне, жителю мегаполиса двадцать первого века, непривычная. Например, лапти. Нет, ну в теории я, конечно, знаю, под них наматываются специальные тряпки, онучи называются. И даже эти самые онучи в мешке нашел. А вот дальше, что? Как их наматывать то?

Шапка, больше походила на меховое ведро и постоянно норовила, соскользнув с ушей упереться в плечи.

Рубаха... Отдельный разговор. Да, действительно стиранная. Но... Кровь, как известно, без чудо-стирального порошка (эх, где ты рекламодатель, самое ведь место для джинсы), отстирывается плохо. А судя по заплаткам и въевшимся пятнам, в этой рубахе убили минимум шестерых.

Покопался в мешке еще. Нашел груду сомнительного вида тряпок и некогда красный, а теперь серо-коричневый кафтан. С грехом пополам оделся, обулся... Рыжие благодетели с веселым недоумением смотрели на мои страдания.

– Там плат есть, шелковый, заморский. Обвяжи башку, не майся с клобуком. Велик он тебе, чуешь ведь... Как тебя зовут то, странный человек?

– Задрот... – я решил поднять планку. – Сэр Задрот.

– Странное имя, не нашенское. Вот я – Фома. А он – Ерема. Вязимовичи. Братья мы. Имена, как имена... А твое... С другой стороны... Как раз такому странному человеку подходящее... Христианин-то хоть, а, Сэр?

Верно, они подумали Задрот – фамилия, а Сэр – имя, понял я. Ну, пусть так.

А вообще я люблю такие вопросы. В них самих кроется верный ответ. Вот, если бы они спросили «А ты христианин?» да еще желваками и топорами этак поигрывая, пойди, угадай, что им ответить дабы не огрести. Вдруг, язычники христиан для жертвоприношений отлавливают? А тут все яснее ясного.

– Во те крест! – я перекрестился. Мужики нахмурились.

– Крестишься по чудному. Странно персты кладешь. Надо так.

Чем их крестное знамение отличалось от моего, я так и не понял. Вроде все одинаково делаем, но мужики только руками махнули, когда я попытался повторить.

– Много обрядов есть, может он совсем из диких мест, где батюшки именно так молиться обучают, – сказал Фома Ереме. Или Ерема Фоме. Я их так и не научился различать за все время нашего краткого знакомства. Надписи над головами «Вязимович. Уровень 30» были совершенно одинаковыми. – Может в тех краях, именно от такого моления космическая чакра лучше открывается.

Я прямо охренел.

– Откуда вы про чакры-то знаете?

– А че такого... Там, – один из рыжих махнул рукой в неопределенность. – Там, ближе к Киеву, монастырь стоит шаолиньский. Оттуда батюшки лысые выходят, с точечками на темечках и в оранжевых подрясниках. Дык они всем про чакры-то и толкуют. Я сам одного такого встречал, всласть насмеялся. Еще тама ентих готовят... как их... нинзей, вот. Ну, типа скоморохов. Но может пойдем в трактир уже, а? Темно тут, зябко... Да и небезопасно по ночам.

Дошли до трактира без особых приключений. Разве что мои спутники время от времени по ночному времени спотыкались и периодически вляпывались в кучи навоза. Я же со своим ночным зрением наоборот видел прекрасно. Даже, пару раз уберег рыжих от падений в особо глубокие лужи.

Трактирщик, вопреки моим опасениям не особо удивился увидев пернатоголового меня. Сказал, еще и не таких странных встречал. Главное – могу заплатить за постой, и ладно. Гораздо сильнее, его удивило мое желание рассчитаться нездешнего вида медными монетками заморской чеканки. Повертел медяшки в пальцах, поцокал и принять отказался.

Золотой песок целовальника заинтересовал, но не слишком. Однако, убедил в платежеспособности. Сказал, сам взять не может, есть на то какой-то специальный указ, завтра привезет дьяка-оценщика, тот проведет экспертизу, взвешивание, оценку и выкупит по «честному курсу». Столько сколько продать пожелаю.

А на сегодняшнюю ночь приютит и покормит за бесплатно. Но с условием, если я до полуночи гостей рассказами о дальних краях развлекать буду.

Ну, чего бы и не развлечь? Я предысторий разных игр и квестов из них, миллион наизусть помню. Их и рассказывал. Причем от первого лица, будто сам в них участвовал. Собственно, отчасти, так оно и было.

Публика была в восторге. Публику составляли человек двадцать огромных мужиков, одетых гораздо приличнее отребья в первом трактире, и пара толстенных бабищ. Они внимали моим вракам широко, по детски, распахнув глаза и даже приоткрыв рты. Верили, похоже, каждому слову. Я прямо почувствовал себя помесью Синбада-Морехода с бароном Мюнхгаузеном.

В полночь отдыхать меня не отпустили, да и ладно, я совсем не устал. Требовали сказок на бис. И в два ночи не отпустили, и в четыре... Только когда уже совсем рассвело, постояльцы с явно читаемым на лицах сожалениям рассосались. Предварительно накидав мне на стол изрядную горку серебряных монеток. Ими я за постой с трактирщиком и рассчитался.

От услуг внезапно приехавшего к обеду, даже на лицо жуликоватого дьяка-оценщика Фильки отказался. Тот хотел было возмутиться, и содрать с меня штраф за ложный вызов. Но целовальник неожиданно за меня вступился. Сослался на какой-то малопонятный указ и выпроводил чернеца прочь. В качестве отступного сунув ему вчерашний пирожок. Наверное, смекнул, я и дальше его гостям сказки буду толкать в надежде подзаработать. А те, пока слушают, едят да пьют, а не дрыхнут по комнатам. Которые все равно уже оплачены.

За первую ночь рассказов у меня поднялся навык «Красноречие» с трех (и когда я его успел качнуть?) до двенадцати. «Убеждение» до десяти. «Обман» аж до восемнадцати. Все это вкупе, подняло «Духовность» на четыре единицы и «Удачу» на три. Кроме того, дало шесть процентов прибавки к бару МР  и пять с половиной процентов к эффективности Магии Разума.

Так и повелось. Днем я отсыпался. По вечерам травил истории, которых у меня неожиданно для меня самого, оказалось в загашниках тьма тьмущая... Пытался открыть цветные шкатулки, но ничего не получилось. Даже сломать не вышло. Потом дневник этот писал. Хозяин меня даже от опрышек уберег, и о колдовстве моем медицинском, в отношении Нафани, куда надо не сообщил. И все было хорошо почти неделю. До нападения гулей, ага.

А вот сейчас, сижу здесь наверху, у себя. На черда... в пентхаусе, ептить. Пишу это все... Слушаю, как внизу трактирщик белугой воет. Шестой час кряду голосит. Я вон, уже сколько успел накропать.

Вот, прямо не могу... Нужно помочь человеку. Пусть он непись, но переживает, горюет по дочке... Прижал кувшин с лягухой к груди, сидит, плачет, раскачивается. Не умолкая. У меня в ушах уже гул от его воя стоит, хоть подвывай. Хорошо Нафане, я его под начало Степана Бадьи временно передал. Тот, на добровольных началах мелкий ремонт и уборку затеял, под это и моего холопа запряг. Возятся, вон, во дворе, топориками по бревнам тюкают. Им и не слышно этого плача Андромахи. Но мне-то, слышно.

Нет. Не могу. Пойду, спущусь вниз, поговорю с хозяином. Помощь предложу. Может, скажет что делать, как дочь его расколдовать. Я то сам, вообще ни в зуб ногой, как лягушечное проклятье снимать. Даром что Инквизитор. Пытался расспросить внутреннюю Тьму. Та вышла на связь, буркнула, мол, не лезь с глупостями, и снова отключилась.

Эх... Да когда он уже уймется-то?

Девка, по большому счету, именно из-за меня пострадала.

Может, это олягушение поцелуем вылечится? А чего? Я хоть не Иван, а наоборот, Задрот, да и не дурак, вроде... И тем более, ни разу не царевич... Но вдруг сработает?

А до превращения она ничего, симпатичная была. Только нужно перед непосредственным поцелуевным актом ее как-нибудь продезинфицировать. Спирта тут нет, зато уксус есть. Все, решено. Поцелую, черт ... тьма... тьфу! Свет с ней!!!

День, не знаю какой. Возможно, тридцатый. Пергамент 1.

День, не знаю какой. Возможно, тридцатый. Пергамент 1.

Наконец, можно перевести дух. В смысле, отдохнуть дня три-четыре. Вряд ли больше, скоро вернется мой новый пати-лидер... Впрочем, вперед забегать не буду.

Столько всего произошло, с момента моей последней записи, что этих трех дней едва ли хватит для подробного описания всех свалившихся на мою пернатую голову приключений. Учитывая скорость недоразвитой каллиграфии, застрявшей на сорока единицах, ага. Эх, сюда бы клавиатуру... А вообще, не надо. Почему-то кажется, процесс быстрого набора текста убьет сам дух дневника. Именно так, неспешно, вырисовывая каждую литеру, можно передать всю гамму чувств, удивлений, радостей, страданий и разочарований, испытанных за эти дни.

Нет, в этот раз, я не совершу ошибки, допущенной при предыдущей попытке завести дневник.

Там я скакал от времени к времени, от одного события к другому, от собственных мыслей к описанию действий... Сейчас, постараюсь придерживаться повествовательного стиля. Другими словами, постараюсь, насколько это возможно, на основании кратких заметок в журнале, восстановить всю цепочку моих подвигов, провалов, злоключений и успехов.

Почему я не знаю, какой сегодня день?

Тому есть несколько причин, но обо всем по порядку. И так...

...

Огромных трудов стоило вывести трактирщика из мутных глубин депрессии в которые он погрузился по маковку.

Чего я только не перепробовал! И по щекам хлестал, и водой поливал, и орал, и кувшин отнять пытался... Ничего не помогало. Он, скрючился в позу эмбриона и прижал сосуд с лягушкой к животу. Всем телом защищая его только плакал и мелко вздрагивал.

В конце концов, я утомился, и поискав среди двух сотен сконструированных мною ранее сборных чар, отыскал «Снять Психологический Шок». Смесь из заклинаний магий Тьмы, Разума, Электричества, Духа и Жизни. Я на формирование новых заклинаний кучу человеко-часов угрохал, но оно того стоило. Примерно одна из трех десятков попыток создания заклинания увенчивалась успехом. И как результат у меня в загашнике штук шестьсот первоуровневых сборок оказалось. Сейчас то намного больше, и не только первоуровневые, хе-хе... Правда, большинство из них я использовать не могу. Класс не подходит, ну да ладно. Об этом после.

Привязал заклинание к полоске быстрого доступа и применил на целовальника.

К моему изумлению и эта мера не дала результата.

Я попробовал еще раз. И еще. И еще... Только с десятой попытки, всхлипывания и дрожь пошлина убыль. А после двадцатой – трактирщик сел, невидяще смотря в стену.

Прогресс, однако, был на лицо, и я продолжал сеанс чаротерапии.

Когда маны оставалось всего ничего, трактирщик слабым, но ровным голосом попросил попить.

Я, не решаясь оставлять его в таком состоянии в одиночестве... ну пусть наедине с лягушкой, крикнул Нафане принести ведро из колодца. Ту воду, что заготовили ранее, я уже извел в тщетных попытках привести трактирщика в себя безмагическими методами.