Текст книги "Дневники Задрота (СИ)"

Автор книги: Мобснабсбыт Ухорезов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Приходили к черной ведьме, которая называла себя Гулей совсем уж страшные существа. Трупоеды, упыри и канибалы. Только с такими эта тварь и водилась. После каждых таких гостей приходилось домик проветривать и дезинфицировать. Вели они себя отвратительно. Домовой страдал, но терпел. Жалел избушку, лечил.

Бабка отлавливала местных зверей, людей и даже духов. И пожирала. Причем как заметил домовой, при пожирании сильнее каждый раз становилась. И лес вокруг все сильнее менялся. Он, вроде как и живой... но... на корню гниет. Не иначе от бабы Гули заразная гадость лес портит. Он бы у лешего спросил, тот иногда заходил в гости. Мед приносил, грибы. Но пропал леший, леший знает куда. Сразу, как только Яга погибла.

Однако, уровень съеденного на этот процесс загрязнения леса и апов ведьмы не влиял. На чем-то другом бабка качалась. Вот, например, с Яги подняла она всего три левла. А с последней пойманной жертвы, молодой девчонки по имени Няшка, из находящейся неподалеку землянки, аж восемь.

Девчонка та, по словам домового, была самая простая, даже не ведьма ни разу, и тем более не воительница. А самая обычная шмара. Так о ней и Яга в свое время говорила, когда лечила от какой-то болезни, из-за которой нос отваливается и пердишь постоянно.

Это именно ее голова с остатками волос и золотым зубом тут валяется и кости по большей части тоже ее. Ох, как орала несчастная, когда Гуля ее на живую кусочками да полосочками резала, как выла, как дедушку с бабушкой звала... Домовой сидел под лавкой, смотрел на непотребство и тихонько плакал не в силах помочь.

Были и другие жертвы, но эта запомнилась домовому больше прочих. Потому что дня через два после этого, баба Гуля притащила еще одну девку, как две капли воды похожую на Няшку.

Та оказалась духом покрепче. Стенать и плакать не стала. Напротив, сама довела бабку до истерики, хоть и была привязана к стулу. Бабка уже собиралась кончить рыжую. Сожрать без обычного для себя слома характера и забирания души. Именно так она и росла, тварь поганая, ага. Но тут в избушку вломился мужик.

Бабка еле успела убежать, прихватив с собой пленницу. Открыла портал в печке и шмыг туда. А мужик-спасатель, как увидел девку жаренную, пареную, варёную, да в укропе моченую, устроил в избушке погром. Причем, так увлекся, что и сам бы угорел, если бы домовой вовремя портал по бабкиным следам не открыл, да не вышвырнул того долой.

С трудом справившись с пожаром, путем купания избушки в омуте, домовой приступил к наведению порядка. Для начала очистил и подновил стены снаружи. Во-первых, это было проще и быстрее, а во-вторых, внешний вид дома, для домового – визитная карточка. Боги упаси, увидит кто из соседей избушку всю в иле и водорослях, да выдавленным окошком, да поломанной трубой... Стыда же не оберешься.

Но вдруг, почувствовал себя домовой неважно. Он никогда еще не болел, разве что, когда котом был, но того не помнил. А стало быть такое состояние было для него в новинку.

Решил подлечиться. Ну и... понеслася.

Примерно на пятой бутылке с настойкой неизвестного назначения, он с ужасом понял, домик перестал быть живым. Не отвечала ему более избушка как он ни звал. Что именно стряслось, домовой не ведал, но случившееся подорвало хрупкую, расшатанную последними событиями и алкоголем психику напрочь.

Залез домовой на холодную нетопленную уже несколько дней печку, свернулся калачиком и приготовился умереть. Ну, или снова в кота превратиться, если повезет. Сил на обустройство, уборку, ремонт и оживление избушки не было. А умерший домик, превратившись в дом-вампир, вытягивал последние капельки несчастной жизни бывшего хозяина. И сейчас тут долго находиться не рекомендуется, добавил он.

Пока еще не совсем отключился, видел, вернее ощущал, что по округе бродят, не решаясь подойти ближе проклятые. Проклятие он очень явно ощутил, оно прямо как неприятный запах отхожего места на всю округу распространялось. Чем-то на запах Гули похож, но точно не ее. И не ее слуг. Проклятые были какие-то странные. Не злобные, а скорее робкие, застенчивые и несчастные. Посидели в кустах, посовещались, но так и не выбрали в своих рядах смельчака, готового к ведьме в гости заглянуть. Посидели и ушли куда-то на север.

А домовой продолжил тихонько умирать.

Там я его и нашел.

Вот собственно и вся его история, имеющая касание к моей. Он еще много чего рассказывал, но это все так... лирика.

– А таперича и не знаю шо и делать... Дом мой умер, и только на растопку годится. В валенке долго не продержуся... Слухай, а довай... довай ты мне новый дом с хорошим хозяином нойдешь? А еще лучше с хозяйкой. А я тебе за энто, великую тайну открою. И еще отблагодарю, научу правильно дом слышать, и с ним не ссорится. А то я в энтом валенке дольше года не протяну...

Вам предложено необязательное задание:

Дом для Домового.

Условия выполнения: В течении года найдите домовому дом, который его полностью устроит.

Награда: домовой поделится с вами полезной информацией ведомой во всем этом мире только ему одному. Дополнительно: умение слышать дом.

Штраф за провал: посмертное проклятие домового. Снижение всех основных характеристик вдвое в любом рукотворном помещении.

Принять? Да/Нет?

Ну, уж за год я по любому найду, где его поселить, подумал я и нажал «Да».

– Хорошо, помогу. Чего бы не помочь погорельцу... А что значит слышать дом?

– Ооо... это очень полезная штука. Вот, например, ты в одной комнате, а в другой кто-то кому-то что-то шепчет. А тебе любопытно, о чем они там? Дык услышишь, стены помогут и трубы. Или идет кто-то мимо, а ты уже знаешь кто, тут окна подскажут. Даже ежели ентого того и не видно даже. Или вот, спрятала от тебя хозяйка бутылку, а ты...

– Все-все, понял... – рассмеялся я. – Действительно полезная вещь. А что за секрет? Ну, тайна?

– Пока не скожу, – насупился человечек. – Тайна это. Вот, найдешь мне дом – скожу. А пока не скожу.

– Ну, хоть примерно. Намекни. О чем? Ну хоть чуточку! Интересно же!

Наверное, сработало личное расположение. Домовой помялся и раскололся.

– Ну... разве что чуточку... Знаю я, где спрятона одна из трех Великих Книг, ведущих... А вот к чему ведущих, не скожу. Да и не знаю. Знаю токмо, как называется и где спрятона.

Внимание! Вам предлагается скрытое уникальное задание «Троекнижие».

Условия выполнения: найдите и соберите три Великих Книги содержащих неизданное, вычеркнутое и опущенное из всех других Великих Книг.

Награда: скрыто.

Штраф за невыполнение: Нет.

Принять? Да./Нет.

Глупый вопрос. Конечно, да.

– И как?

– Шо «как»?

– Как называется-то?

– Не... не скожу.

– Ой, да ладно! Я же не спрашиваю где, тебе что жалко, если я название узнаю?

– Ну... «Кабдык-Кабдык».

– Странное название. Почему-то совсем не зловещее. Хотя, не сказать, что понятное. Так что да, похоже на Великую книгу, не поспорить. Ладно, пошли.

– Эээ... куда?

– На север, куда же еще. Туда ведь проклятые устремились.

– Да я не о том. Не могу я идти. Я ходить только по дому могу... Ну и немножко вокруг него.

– Хочешь сказать, мне тебя тащить надо?

– Ага...

– Ну ты даешь... И так я выгляжу как полный лузер, из всего шмота только палицы более-менее приличные. А если еще и с валенком буду всюду таскаться, меня же все нормальные герои засмеют. И так особых примет хоть отбавляй, и бледность, и перья на голове, теперь еще и валенок... Об опришках слыхал? Они таким типом мигом заинтересуются.

– Ну... Другого нету выхода. Или так или никак. И они што, именно изза валенка заинтересуются? У них на валенки, шо... эта... как ее... фрикция?

– Чего???

– Ну... тьфу... фобия?

– Фобия это боязнь.

– Да не... Ну это...

– Эх. Ладно. Хватит, я понял что ты имеешь ввиду. Мол, народ не валенок сагрится, а на перья и бледность. Тут я с тобой согласен. Хуже уже не будет. Залезай в валенок. Я его в сумку спрячу.

– Ээээ... Нет, не надо.

– Что значит «не надо»?

– Не надо в сумку. Я свежий воздух люблю.

– Вот ты... нахал!

– Не, я не нохал. Я домовой. Задохнуся я там! Помру.

– Ну... Ладно. Нафане дам, пусть таскает. На то он и холоп в конце концов.

– А кто токой Нафаня?

– Скоро познакомлю. Все, залезай.

– Погоди. Тут тайничок есть... Еще от Яги остался, я на черный день берег. Нужно забрать все оттудова.

– Вот это дело! – мне привиделась гора золота и драгоценностей, а может, чем черт не шутит, и рарный шмот моего размера.

Тайничок оказался минибаром. На пять не очень больших бутылок мутного стекла без наклеек. Заткнутых восковыми пробками и наполненными жидкостями разных цветов.

Ну да. Действительно. Кто, о чем. Вшивый о бане, а алкаш о бухле.

День 31. Пергамент 1.

День 31. Пергамент 1.

Ох, как же хорошо, никуда не бежать, не идти, не пробираться!

Никого не догонять, и самое главное – ни от кого не убегать.

И почему я раньше не ценил прелестей спокойной обывательской жизни? Возможности просто быть, не опасаясь неожиданного удара в спину, по голове, или в... Хм... Ну, в любое место. Ежедневного режима не ценил. Регулярных завтраков, обедов, ужинов, отбоя в строго отведенное время. Не говоря уже о послеобеденной дреме... ммм...

Адреналина хотел?

Дурак был.

Вот, весь вчерашний день, сидел писал. Нервную систему успокаивал. Только на покушать делал перерыв. И сегодня тем же займусь. И завтра. Надеюсь на это, по крайней мере.

Ну-с... На чем я там остановился?

...

Домовой по дороге ухрюкался в зюзю. Дождик кончился, но на ветках полусгнивших деревьев все еще было полно воды. Так что, не прими я мер, дошел бы я до места стоянки хомо-эректикуса по имени Нафаня изрядно промокшим. Благо, «Температура» могла одежду прямо на теле просушить. Не то не миновать бы мне температуры обычной, сдобренной соплями и кашлем. Кроме того, чтобы не заболеть, я иногда составлял домовому компанию. Два раза из трех пропускал, а то бы заснул еще по дороге. День вообще выдался на редкость нервный. Настойки пахли цветами и медом, алкоголя почти не ощущалось, но вставляли будь здоров.

Я спрашивал домового, от чего настойка. Тот икнул и сказал, что от преждевременной дефлорации и нежелательной беременности. После осведомился уважаю ли я его. Я подтвердил этот факт. Домовой удовлетворенно кивнул. А мне настойка еще лучше пошла, знаете-ли. А чего? Всякие ведь случаи бывают.

– Аааа!!! Барин, убери!!! Там – ОНА!!!

– Кто??? Лягушка? Ха! Нет. Всего лишь домовой. Он... это... теперь наш этот...

– Не! Она! Я точно видел!

– Сам ты она... Ииик... Я не она. Могу... иик... доказать.

Домовой вылез из валенка по колено и стал стягивать портки. Пальцы не слушались, и он постоянно промахивался. Нафаня переводил взгляд округлившихся глаз с меня на домового и назад.

– Барин, чего это он?

– Щас докажет, что... иик... мужик! Как я! У меня знаешь... только... тссс! Плюс пятнадцать сантиметров!

– Чаго пятнадцать?

– Щас...

Я тоже стал стягивать штаны в пьяном угаре стремясь похвастаться постоянным бафом.

– Барин... ну ты это... того... я холоп, конечно... И все. Пороть – пори, твоя воля. Но это... не надо, а? Люди мы простые, деревенские... Ваши забавы городские не понимаем...

До моего одурманенного настойкой разума не сразу дошло, что подозревает он меня в чем-то нехорошем. Да и делаю я чего-то не то.

Странно, чего это со мной??? Я даже в школе ни с кем не мерился!

Не иначе ведьмина настойка такой эффект дает. Я собрал волю в кулак и разбудил внутреннюю Тьму.

Тьма выплеснулась из подсознания и затопила разум раскаленной волной... Смыла два десятка непонятно откуда взявшихся дебафов. Я их даже рассмотреть не успел. Сначала не заметил, потом было не до того, а после их уже не было.

Но полегчало практически мгновенно.

Тьма заметалась, требуя добавки.

– Уффф... Чо? Домовоооой... Домовой, идрить тебя через плечо! Отставить оголение! Нафаня! Ррррравняйсь! Смиррррно! Это значит руки от морды убрал! Не надо глаза закрывать! Кому сказал – рррукиии по швам! Вниз то есть, там у тебя швы! А я сказал там!!! Слушай мою команду! Назначаешься ответственным за валенок. Не лягушка там, присмотрись... Бородатый тридцатисантиметровый дядька, еще и бухой... Мооолчааать! Вопррросыыы? Кто говорить ррразрешал? Ррррукии вверрррх! То есть, вперрред! Почему без шапки? Почему рррубаха на выпуск? Почему штаны мокррррые?

Я схватил валенок. Языки тьмы метнулись из моих глаз, и жадно слизнули дебаффы висящие на домовом. Сунул валенок в руки Нафане, тот автоматически его схватил и прикрыл район паха.

– Эй-эй! – заорал домовой. – Ты енто чаго задумал? Я порядочный домовой! Нету во мне корней содомитских! Тьфу на тебя, ушлепок богопротивный! А ну поднями меня как положено!

 Офигевший Нафаня дернулся, выпрямился, и вытянул руки перед собой, Валенок был крепко зажат в огромных заскорузлых от работы ладонях на уровне конопатого ничего не понимающего лица.

– Вооот, – одобрил домовой. – Так и няси!

Он спрятался в валенок. Раздалось очередное, вполне ожидаемое бульканье. Это уже другая бутылка пошла. Ту настойку что от дефлорации помогает мы уговорили.

Сначала домовой бубнил, потом трубно заорал.

– Эй! Не тряси!

– Как там тебя, детинушка... Нафаня? Стой ровно, Нафаня!

– Да не дергойси, пролью же!

– Ух я ужо тебя!

– Ну вот, пролил...

– Тябе доверели самое дорогое – меня!

– Не гунди мне тута... Вон, ща как вылезу, как научу тябя родной дом любити! И-ик...

Я вздохнул. Чувствовал, домовой несчастного Нафаню задолбает. Тот стоял потный и напряженный как струна.

– Ладно, – сказал я холопу сжалившись. – Пошли. По дороге все объясню.

И зашагал на север, описывая, как встретил несчастного бездомного домового.

Шел я вполне уверенно, благо помнил, мох растёт с северной стороны деревьев. Шагал я минут десять, а может и дольше. За мной строевым шагом, держа на вытянутых руках похрапывающий, иногда вяло матерящийся валенок, шагал Нафаня.

Рассказывая о случившемся, я не особо смотрел по сторонам. А когда осмотрелся, растерялся. Судя по мху север был везде.

В том смысле, что он, мох... Или уже не мох? Густой слой зеленовато-бурой пушистой плесени и какие-то висящие с деревьев ошметки покрывали все вокруг. Запах прелой листвы и гнилой древесины не то что забивал ноздри, его казалось можно было резать ножом... А еще лучше топором рубить и продавать. Ну мало ли кому пригодится. А вдруг кому пара кубометров такой вони срочно требуется.

Я прервал речь о знакомстве с домовым и остановился. Нафаня тоже. Как же мы сюда попали? Лес, хоть и гнилой, такой густой пеленой плесени покрыт не был... Или я путаю чего? Или эта плесень, вот прямо сейчас из ниоткуда появляется?

Уже темнело. В мрачном мертвом лесу, это ощущалось даже не визуально. На уровне инстинктов. По спине пополз холодок. Зря я, наверное, по заколдованному, да еще и мокрому от дождя лесу поперся, подумал я. Еще и на ночь глядя.

Хотя... Я именно ночью чувствую себя могучим. Пока солнышко светит дебафы мешаются и в сон все время тянет.

Звуки гниющего заживо леса настораживали.

Часто булькало, скрипело, хлюпало. Жуть.

Моя неказистая обувка по такой погоде совсем разбухла и отяжелела. Сапожищи Нафани, тоже не отличались отменным качеством и набрали изрядно воды.

Показалось, будто одно из деревьев с трудом повернулось и попыталось ухватить рыжего, но через секунду морок рассеялся. Ничего подобного. Бред. Не хватают деревья людей. Просто, один из огромных лоскутов мха, ну, или что это за мохнато-бородатая штука такая, свалился с дерева.

Лоскут громко чвакнул, звук напомнил кваканье и Нафаню перекосило.

– Спокойно, – сказал я. – Это просто гниль осыпается. Сейчас по своим же следам отсюда выйдем. А лягушек здесь нет. Им тут жрать нечего.

И действительно.

Несмотря на сырость, не пищал ни единый комар. А возле озера они были, точно помню.

Снова чавкнуло.

И еще.

И опять.

С деревьев гроздьями посыпались лоскуты мха, бороды отсыревшей гадости, позеленевшая изъеденная паразитами кора...

– Чаго это? – высунулась из валенка заспанная растрепанная головенка. – Мерзостью смердит... Ох, ты ж, батюшки! Чаго стоите остолопы? Бягите скорее!!! Сейчас ночнетсиииии...

Его слова будто послужили сигналом.

Началось.

Мох, вокруг нас, под нами, над нами, пошел волнами. Задрожала земля, страшные звуки похожие на скрежет и хруст ломаемых костей ударили по ушам.

– БЯЯЯЯЯГИИИИТЯЯЯЯ!!!

И мы побегли. Побягли? Ну уж точно не побежали. Так не бегут, так улепетывают. Нафаня с валенком в вытянутых руках снова торил дорогу, а я несся в кильватере. Рыжий, пожалуй, даже побил свой же собственный рекорд по бегу с крушением препятствий, поставленный во время эпического отступления от квакнувшей у озера лягушки.

Вокруг вспухали мшистые кочки взрываясь миллионами осколков, щепок и ошметков. Из зеленой слизи, показывались, терзая воздух и самих себя зубастые, ощерившиеся чернотой пасти. Пасти хватали все что подвернется и тут же прятались. Мох расступался, зияя провалами бездонных пропастей и смыкался вновь. Он поднимался гигантскими волнами поглощая и перемалывая деревья, пни, и даже скалы. Перемалывал в труху, в песок.

Истошно верещал домовой, тяжело пыхтел Нафаня, а я бежал и надеялся только на одно... Нет, на две вещи. Первое, что мы выберемся из этого заплесневелого растительного ада. И второе. Что бежим все-таки на север. Очень уж не хотелось лезть в это гиблое место еще раз.

Стоны и скрипы остались позади, чавканье и хлопки прекратились, и даже дышать стало легче. Первым заметил отсутствие опасности домовой. Полезное существо, однако. Хоть и алкаш, конечно.

– Усе, усе... Стооой!!! Тпррррууу!!!

Нафаня остановился как вкопанный, а я по инерции влетел прямо в его твердокаменную спину. Хоть бы пошатнулся, сволочь. Куда там! А вот я будто с разбегу о ту самую пресловутую стену приложился.

Нафаня переводя дух опустился в траву... Да, точно самую настоящую траву, а не гнилой мох, слава... Хм... Вот, даже и не знаю уже, кому. Амбал о чем-то глубоко задумался, шевеля губами.

Я кастанул на себя «Лечение» и потрогал пальцем почти мгновенно переставший кровоточить, разбитый в лепешку нос. Поморщился. Нос все еще болел. Так, где-то там у меня было «Обезболивание»... Эх, жаль линейка быстрого доступа такая коротенькая.

– Фто это было? – спросил я домового.

Тот поперхнулся очередным глотком из огромной для него бутылки. Сунул ее в руки автоматически принявшему тару Нафане. Пристально посмотрел на меня и ткнул указательными пальцами в разные стороны. Левой рукой указал вправо, а правой – влево.

– Не догодалси, чай? Он. Евоно энто колдунство поганое.

– Чье?

– Тебе ли не знать... Уж я-то вижу, в тебе две силы... Сила белая и сила черная. И черная сила сильнее. Тьмою зовется. А Тьма, она завсегда с Тленом рука об руку идет... – ну вот, подумал я. И этот туда же.

– Тлен? Тлен... Этот... как его... Разло...?

– Не говори! Не говори энтого имени! Призовешь, будет худо! И даже тебе, не посмотрит, что союзник!

– Почему? Да что такого страшного?

– Ты, Задрот Дозрелович, как бы сказать... Не определился с путем еще... То ли Тьме служить будешь, и Свет ей на службу обратишь, то ли наоборот... Да мне то все равно, я всех почитаю, все силы уваживаю... И в бою энтом не участвую, в сторонке я. Битва моя ни за кого, а токмо за дом родимый... Хм... Валенок родимый, да... Вот, врагам валенка задам по первое число. А вражда прочих... Добро-Зло, Свет-Тьма... То не мое. А энтот... Колдун.

– Так он бог, или колдун? Раз и Велеса и Лесеня одолел – верно бог?

Домовой покачал головой.

– И Лесень, и Велес, и Триглав, и Ярило... И все прочие... Были когда-то людьми. Ну может и не совсем людьми, а вот, как ты. Призванными. Или обращенными, как я. И каждый свой путь избрал. Кто-то ушел, кто-то остался. И теперь для нас всех они – конечно боги. Сложная энто тема, хвилософическая. А я домовой неграмотный, мало образованный. Только чаго от Яги да Гули нахваталси – то и знаю.

– То есть, все языческие боги – игроки?

– Игроки... Да... Играют они нашими судьбами, не ставят и в грош... – вздохнул домовой. – Яга не очень любила про энто говорить. А Гуля... Та только хихикала да скалилась. Ну, и во сне еще бредила... Я ведь много раз над нею с подушкой стоял, удушить собиралси... Да так и не решился, горе-домовой. Хозяйка все же. Э-эх... Кабы знать, что по ее милости в валенок переехать придется, не колебался бы. Ни мига.

– Таааак... Ладно. А что ты там о Раз... ну, этом самом... – я повторил жест домового, – говорил? Почему он опасен?

– Разум его истлел, вот почему. Безумен он. Может стал таким на своем Пути, а может по нему пошел потому что дураком был... Не ведаю. Насылает силу свою и рабов ему присягнувших на все и всех. А иногда просто сливает лишнюю силу куды придетси. Я уже видал такое раз, Яга тогда неделю болела... Да ты же и видал, лес опоганен. Кто долго там живет, тоже гнилью заражен становится. Дана ему власть над плотью, а через плоть и над духом. Та же Гуля, как я от нее же в сонном бреду слыхал, не всегда такой была. Страшные проклятия над ней висели, так-то...

Вдруг речь домового прервал громогласный вопль Нафани. Пока мы отвлеклись, холоп глотнул из переданной ему на хранение бутыли. Теперь он с криками катался по земле, кашляя, плача и держась руками за живот.

– Баааариииин! Кончааааюсяяя я бааарииин! Ой, плохо, ой, немогууу... Бааарииин...

– Уууу! Остолоп рыжий! – вскричал домовой. – Уууу!!! Это же надо, а... Змеиной воды хлебнул, да без наговора... Уууу... Лежи! Лежи ровно окаянный! Скоро легше станет... Задрот Дозрелович, помогай! Шуйцу, шуйцу держи! А я десницу! Поколечится ведь, бестолковый!

Действительно, Нафаня уже не орал, не жаловался. Он тихо и бессвязно выл, разрывая на себе одежду, явно намереваясь доцарапаться до желудка, вырвать его, и хоть этим облегчить невыносимую боль.

Домовой, выказав неимоверную для своих габаритов силу (интересно, сколько у него в нее очков вложенно?) прижал правую руку рыжего амбала к земле. Я навалился на левую. Нафаня подергался, но видно, силы уже покидали могучее тело. Меня лишь пару раз подбросило, но уцепился я крепко, и Нафаня затих, не сумев меня сбросить.

Ненадолго.

Прошло с четверть минуты. Он начал размеренно биться затылком о землю. Я уже испугался, что он сейчас начнет попеременно то умнеть, то дуреть, но обошлось. Наверное, ни один из ударов в шишку мудрости не пришелся.

– Что это он выпил-то? – спросил я у домового.

– Змеиная водица... Сильное зелье! От ядов да отровлений помогает. Любых.

– Ты же его хлебал!

– Дык оно же на спирту!

– А почему не крючился?

– Так я же домовой! А не мужик сиволапый! Да и наговор знаю «Змеиная водица, отравы изведи, тобой позволь напиться, ну заяц погоди»!

– А при чем тут заяц? – тупо спросил я.

– А я знаю? Заговор такой. Яга научила.

– Хм... А с ним что? Долго он еще биться будет?

Домовой философски пожал плечами.

– Наверное, пока не помрети...

– Как так?!

– Ну, а как... На смерть, как же еще... Но может и превратится в кого. Но это вряд ли, для превращения Корневик Верховика жевать надо... Или Верховик Корневика проглотить, не помню точно. Домовой я, а не знахарь, чаго пристал?

– Как ему помочь-то?

Бар жизни Нафани постепенно пустел, но как-то скачками. Причем почему-то иногда самостоятельно восполнялся. Как мне показалось, при каждом ударе затылка о землю. Потом ни с того ни с сего, резко падал, и снова по капельке наполнялся... Какой у меня, однако, холоп интерееееесныыый...

Вообще, все со мной в последнее время происходящие напоминает параноидально-шизофренический бред. И Нафаня в него органично вписывается. Но... это уже через чур. Может, в голове у него открылась космическая чакра через которую, то ум, то здоровье, то жадность лезут?

Или это не у него чакра открылась, а у меня? И лежу я сейчас где-нибудь в плате с мягкими стенками, укутанный в рубашку с такими длииииннныыыми рукавами. А заботливые санитары устав от безумных криков готовят очередной укольчик...

Я мотнул пернатой головой отгоняя депрессивные мысли. Тьма внутри меня согласно заворчала.

Я уже готовился кастануть на холопа «Лечение», когда он самостоятельно сел, распрямив руки. Нас с домовым отбросило, будто катапультой. Домового подальше, меня поближе. Но все же ощутимо.

– Нафаня? – я глянул в лицо отравленцу и ужаснулся. Закатившиеся глаза щеголяли белками без всякого намека на зрачки, но зато с красно-желтыми прожилками. Белые губы быстро облизнул длинный раздвоенный язык. Мне показалось, он им и уши облизнул, тоже побелевшие, кстати. Вообще, Нафаня побледнел так, что со мной по коллору почти сравнялся.

Домовой поднялся, потряс головой и нечленораздельно бурча, быстро-быстро, на карачках, пополз к своему валенку. А с Нафаней в это время происходило что-то уж и совсем странное. Он закрутился на месте влево-вправо. Припадал к земле, принюхивался, пробовал языком воздух... Тело его будто враз лишилось костей, извивалось и перекручивалось, шаталось во все стороны почти до земли, но тем не менее стояло на ногах. Внезапно он определился с направлением и какой-то странной походкой, очень похожей на знаменитую лунную, рванул в заросли.

Я за ним.

– Меня, меняяяя забыыыылиии! – нас догонял домовой с безумными глазами и валенком над головой. – Я... Я... Я так долго не смогу! Я ведь не улитка, дом свой на себе таскати!!! Задрооот Дозрелооовиииич! Не погууубииии!

Я на ходу подхватил обиталище домового и поспешил за холопом. Кричать и останавливать Нафаню было бесполезно, видно же, не в себе бедолага.

Я бросился ему на спину, попытался скрутить. Куда там! Он змеей вывернулся и понесся дальше. Мне даже показалось, что он скользким стал.

Примерно через час мы опрометью пронеслись сквозь маленькую деревеньку, стоящую на опушке леса. В домах все спали, и только несколько местных бобиков проводили нас истошно-испуганным лаем.

Пробежали по вспаханному полю и вбежали в новый лес, теперь по большей части хвойный.

Около небольшого костерка, грелись по очереди, мелкие прыщавые человечки в звериных шкурах. Почему они не разожгли костра побольше, или не запалили несколько, я спрашивать не стал, недосуг было. Я бежал, стараясь не отстать от обезумевшего Нафани.

Человечки бросились за нами размахивая кривыми короткими копьями с костяными и каменными наконечниками. Сагрились, понял я. Это, наверное, те самые цверги... Они и орали только одно слово, но на все лады.

– Цверг, цвееерг, ццверг, цввверрррг!

Я оглянулся.

Действительно, над их головами алели надписи «Цверг. Уровень 10.»

Вот, как удобно, все-таки! Можно с первого взгляда определить, кто перед тобой. Примерно прикинуть дальнейшую тактику. В смысле, понять, по зубам тебе противник, или пора ноги делать.

Не то что там, на Земле, когда я ночью от знакомого шел, и нарвался на банду малолеток, годков двенадцати-четырнадцати. Думал, надаю подзатыльников да разгоню... Ага, щааааас! Огреб я тогда знатно, неделю отлеживался. Даже играть не мог, вот как хреново было. Пришлось вспомнить, что я люблю книги, и даже прослушать пару десятков лит-рпгэшек. Глазами-то я читать не мог, заплыли... А вот аудиокниги, в таком состоянии – то, что надо. Жаль только статы в них были недостаточно полно освещены и характеристики раскрыты. А кое где, авторы вообще в ачивках и абилках запутывались.

Вот, если я буду писать книгу о своих приключениях, логами 90% книги займу. А чего? Вот, на основе этого дневника и буду... Только, для начала придется тут книгопечатание наладить и общий уровень грамотности приподнять. И еще изобрести компьютер, интернет и онлайн игры, чтоб местные поняли, о чем я вообще пишу. С другой стороны, мало ли как там у них с этим делом... Может они тоже интерфейс имеют, внутренний, как и я. Просто об этом говорить у них табу... Ну, табу – это западло значит, если кто не в курсе.

Бежали мы с Нафаней не по прямой, а как-то по дуге, уж и не знаю почему. Снова выбежали из леса и миновали мертвую разоренную деревеньку. Зрелище, нужно сказать, довольно страшное.

Внутрь не забегали. Но краем глаза я заметил, что между полуистлевших изб и завалившихся печных труб, бродят светящиеся голубоватые силуэты очень похожие на призраков. А по земле ползает кто-то непрестанно скуля и воя. Зомби, что ли? Депресняк тот еще.

Наверное, тоже мобы, подумал я. С такого расстояния надписи над ними рассмотреть было невозможно.

Снова деревья, овраги, кусты, валежник... Мне то хорошо, я в темноте видел отлично, лучше даже, чем днем. А вот как разбирал дорогу Нафаня, к тому же если еще и учесть особенность состояния его глаз – ума не приложу.

Бодрость уже основательно просела и начинало покалывать в боку, когда мы выскочили на очередную опушку. Сначала я не разглядел, что это вокруг. Думал – кусты. Да даже и не думал, почти не обратил внимания. Только надписи белого цвета привлекли взгляд. Присмотрелся и понял – шалаши. Десятка два собранных на скорую руку шалашиков, сделанных неуклюже и неумело. Черт, да любой пацан соберет шалаш качественней, буквально за час, имея из подручных инструментов только перочинный ножик. А эти... Больше походили на кучи наваленных друг на друга веток.

Нафаня закружил между кучами, засуетился, заметался. Зашипел на одну, на другую... Изнутри послышались испуганные крики и панический скулеж. Нафаня оскалился, на мгновение мелькнули два длинных змеиных зуба. Он уставился на меня своими жутким бельмами и рухнул как подкошенный. Вернее, сложился будто тряпичная кукла.

– Все, отпустило... – пробормотал домовой. – Ох, крепка водица змеиная!

Я присмотрелся. Бар жизни Нафани медленно, но верно полз вверх. А вот бодрость – почти на нуле... Ну, понятно, устал человек. Это лечится сном. Раздался глубокий мерный храп. Ага, уже лечится.

Интересно, а кто там в шалашах? Не зря же рыжий в состоянии транса сюда меня притащил. Судя по боязливым поскуливаниям, там внутри, под ветками не страшные чудища, а...

Из-под веток высунуло голову страшное чудовище. Женская голова с огромными фасетчатыми глазами насекомого... Из соседнего выползло нечто длинное, обвилось о ствол дерева и подтянуло на себе кошмарно исковерканное девичье тело... Господи, да это же ее язык!!! Из третьего шалаша вывалилось и вовсе нечто непознаваемое.

Я стоял в ступоре, а чудища все лезли и лезли... Восьминогие, безногие, хвостатые, мохнатые, скользкие, будто полуперевалренные, раздутые, и наоборот тощие... Да каких там только не было! Фантазия у изувера, сотворившего такое с человеческими телами была поистине неисчерпаемой. Да, во всех этих монстрах еще угадывались очертания... женщин? Точно, среди них не было ни одного... самца? Потому что, будь среди них некто претендующий на эту роль, мужчиной его бы называть было уже нельзя. Как и человеком.