Текст книги "Дневники Задрота (СИ)"

Автор книги: Мобснабсбыт Ухорезов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Первое. Проснуться, около полудня. Второе. Плотно покушать. Третье... Третьего нет.

Ну, еще проверил холопа. Спит. Крепким, богатырским таким сном. Стены от храпа дрожат. Он, кстати, меня и разбудил. Сволочь. Лучше бы дальше болеть продолжал. Стонал не так громко, как храпит.

Пока спал – выполнился квест трактирщика. Истекли двенадцать часов, уехали опрышки. Но и сам хозяин куда-то делся, накормила меня его страшненькая доча. Причем, даже тут от колдовства не удержалась – левитировала горшочек с кулешом из печи на стол. И заработала на этом деле косоглазие. Вообще, она с каждым днем все страшнее и страшнее становится. Уже, вон, и горб вылез, и роскошные раньше волосы паклей висят.

Теперь, сижу, пишу. Делать больше нечего вообще. Ну, разве что разные пытки и кары для Нафани придумывать. Пока что самое страшное, что в голову пришло – женить его на дочери трактирщика.

Ладно, значит, очнулся я...

...

... и сразу понял, попал. В смысле, не куда нужно попал, а в интересное положение. Тьфу, нет, я не забеременел, просто валяюсь каком кверху совершенно голый у стеночки, в руке окаменевший позвоночник, череп откатился метров на семь. Не дотянуться.

А надо мной нависает огромная, зубастая, и судя по всему разумная крыса. Больше меня раза в четыре, точно. Почему разумная? Так ведь она в черном стильном фраке с длиннющими фалдами, почти полностью прикрывающими отвратительный лысый хвост. Бросилась в глаза гигантская гвоздика-бутоньерка. Бросилась, и сразу скрылась за белоснежной салфеткой. Салфетку эту крыса намотала на шею на подобии слюнявчика и вытащила из кармана фрака набор серебряных вилок и ножиков. Придирчиво рассмотрела, засунула в карман лишние. Аккуратно разложила на грязном полу вокруг меня признанные подходящими приборы.

Облизнулась. Покопалась в другом кармане, выудила солонку, перечницу и еще нечто напоминающее лампу Аладдина из диснеевского мульта.

Я только лежал вверх ногами, лупал глазами и тихонечко охреневал от сюрреалистичности этой картины.

Сначала думал, тот самый гуль. Один из них. Присмотрелся.

Просто большая разумная крыса.

Уровень: 5.

Жизнь: 480/480

Мана: 110/140

Бодрость: 460/520

Желаете обратиться к внутренней тьме за помощью и произвести первичное опознание существа? Требуется манны 5*уровень существа (5)=25. Да/Нет.

Ну, это мы уже проходили. Нет, не хочу. Мана сейчас наше все, и сливать ее просто так совсем не время. Основное и так понятно, моб... или все таки непись? Ну, да ладно. Существо. Не очень сильное. Хоть и громадное.

Жизни, конечно, многовато, но на мне куча повышающих коэффициентов... А, нет... Сет-то теперь не полный, череп укатился.

Крыса будто и не замечала, что я уже очнулся.

Вытащила из-за пазухи канделябр на три свечи, щелкнула пальцами, свечи загорелись. Поставила канделябр справа от меня. Критически осмотрела композицию, покачала головой и переставила канделябр на левую сторону. Удовлетворенно кивнула.

Покопалась под фалдами фрака. И достала... вот, ей богу! ГРАМОФОН!!! С ручкой и виниловой пластинкой фирмы «Мелодия». Покрутила ручку, сдула пыль, установила иглу, и...

– Здравствуй, дружок! А расскажу-ка я тебе сказку... Посадил дед репку. Выросла репка большая-пребольшая...

Нет, ну такого просто не бывает! Может снова сознание отшелушивается? Таблеточки то там, на Земле остались. Или это я так качественно башкой приложился? И теперь мне по жизни такие интересные глюки все время мерещиться будут?

– К-какого хрена? – спросил я. – Ты кто?

Крыса... крыс??? Дернулась. Дернулся. Уставилась на меня недоуменно и вроде даже с испугом.

– Ты говоришь?

– Эмм... Да. А ты?

– Да, как видишь. К чему эти глупые вопросы? Слушай, а ты не мог бы помолчать? Я тут, знаешь ли кушать собираюсь. А разговаривать с едой – дурной тон.

– Ты меня, есть... что ли, меня есть собираешься? Я вообще-то против.

Крыса поморщилась.

– Слушай, ну чего тебе стоит, а? Ну помер, так и лежи себе тихо. Дай поесть спокойно, потом поговорим. Может, вообще подружимся.

– Если ты меня сожрешь, мы вряд ли подружимся.

– Фи! Я не гуль какой-нибудь невоспитанный чтобы жрать. Я, знаешь ли, кушаю. Иногда, по настроению, вкушаю или смакую...

–... вытащили репку!!!

– Ну вот, самое интересное из-за тебя пропустил!!! Что там было то? Э-эх... – и крыса завозилась с граммофоном.

Я тоже завозился, перевернулся, сел ровнее. Потряс головой. В ушах звенело, в глазах плыло. ХЭПЭ снялось всего-ничего, семнадцать единиц. Зато повесился часовой дебафф «Легкое сотрясение мозга».

– Так ты что, не до конца мертвый что ли? – расстроился крысюк. – Сделай милость, умри, а? Время то уже обеденное.

– Не хочу, – твердо ответил я.

– Режим питания нарушать нельзя! – крыс назидательно поднял вверх указательный палец. – А другое мертвое тело искать долго, да и без гарантии результата. Я вообще то, не убийца, и кушаю в основном то, что само умерло, но...

– Эй-эй! Стоп! – биться с крысой мне совершенно не хотелось. Во-первых, дебафф, снижающий и без того не великую координацию движений и скорость реакции. Во-вторых, без сета, с одним лишь позвоночником, эффективность моей магии уменьшилась в разы. И, в-третьих. С крысюком можно разговаривать. А, следовательно, и договориться. А может быть, и что полезное узнать. А то и квест получить.

– Что? Решил, таки, сделать мне одолжение и самостоятельно помереть? Хорошо. А то снова вся одежда изомнется и испачкается. Я в прошлый раз, того, зелено-розового, тоже просил не сопротивляться, а он как выхватит воооот такеееенный топор, да как набросится! Психический, не иначе. Я из-за него запонку потерял.

– И чем дело кончилось?

– Ну как чем... Добил я его. И ему не мучится, и мне ужин. Но настроение испортил вчистую. И кушал я потом без аппетита. Вот.

– Слушай, крыс... А как тебя зовут-то?

– А тебе зачем? Я знаешь ли не привык с едой знакомиться. Так и до шизофрении недалеко. Буду потом сам с собой беседовать. А то и спорить. А оно мне надо? Несварение начнется, или вообще, геморрой.

– Я не еда!

– Как не еда? Еда. Пахнешь как еда, выглядишь как еда, ведешь себя, правда, не совсем как еда, но это временно.

– Так... Нам срочно требуется перезагрузка отношений. Давай еще разок попробуем. Здравствуйте. Меня зовут Задрот. А вас как?

– Ну ты нудный то, а... Чего привязался? Вообще больше не буду с тобой разговаривать, ненормально это. Решай давай, сам помрешь, или помочь тебе? Считаю до трех. Раз. Два...

– Стой! Хорошо. Давай я сам. Только мне для этого нужно кое-что.

– Что?

– Ну, несколько вещей. Для начала, вон тот череп.

Крысюк посмотрел на валяющийся неподалеку окаменевший череп. Равнодушно пожал плечами.

– Да бери... Мне-то он зачем.

Я подобрал оружие второй руки. Включились бонусы сета, я почувствовал себя немного увереннее.

– Второе. Хочу знать, что это за место, и кто ты вообще такой?.. Нет, нет, не имя, я понял, знакомиться ты не желаешь. Просто большая разумная крыса, это ладно. Но откуда? Местная?

– Местный. Я, знаешь ли, джентльмен. Разве это сложно понять? Или у тебя мозг уже отключился, и тело только на рефлексах дергается? Так я могу милосердно прекратить агонию.

– Значит местный?

– Не совсем... Но... Тебе то это зачем? Я скоро тебя все равно съем, ты воскреснешь, потом умрешь, и я тебя опять съем... И еще раз, снова. Так, сказать круговорот тебя в природе.

– Считай это моим последним желанием. Я знаешь ли очень любопытен. Был.

– Вот, очень правильное настроение, – повеселел крысюк. – Ладно. Тут, такое дело...

...

Черт, что там происходит? Внизу крики, шум... В дверь кто-то ломится что ли? Кто это там ревет так стра...

День девятый. Пергамент 2.

Ну, чтож, дорогие друзья.

Этой главы вы тут не найдете.

А все почему?

Все потому, что кое кто, кое где, у нас порой, честно жить не хочет...

Другими словами – пираты сволочи, спиратят книжку, я уверен. Рано или поздно случится, такое всегда случается. И вот, выложат они книжку на своем поганеньком сайтике, и будут радоваться, мерзко хихикая и потирая потные ладошки. Чтоб им лопнуть, рекламораспространителям гелетерским-трехкопеечным, или Ктулху на дешевом египетском курорте встретить.

А хорошие, честные люди, захотят эту книжку прочесть, дочитают вот до сюда. И удивятся.

Как, мол, так??? Ворованная книжка, что же делать???

А делать вот что.

Эта книжка выкладывается абсолютно бесплатно, мною, автором, эксклюзивно на сайте ЛитЭРА. Здесь, на ЛитЭРЕ вообще все мои буковки появляются чуть ли не в онлайн режиме. Заходите. Наслаждайтесь. Только лайкнуть и репостнуть не поленитесь плиз. Ну, и еще материально можно поддержать, но это уже из области ненаучной фантастики, понимаю.

Короче, друзья.

Будем считать, вы вот уже сейчас зашли на ЛитЭРУ.

Находите поисковик.

Вбиваете в него "Ухорезов", и вуаля! Целая куча интересных, захватывающих, жутковатых, но веселых произведений. В том числе и "Дневнеки Задрота", ага.

Но нужной главы и тут нету, обломс.  А вот и нет. Вам нужна моя книга "Живая Некнига". Именно в ней вы найдете эту исключительно важную, можно даже сказать, переломную главу. Это совсем не трудно. Попробуйте.

И добро пожаловать на ЛитЭРУ!!!

...

Приятного чтения, друзья! Искренне надеюсь, вам нравится то, что я делаю для вас... Ну, и  для себя, конечно, тоже.

PS. Вот, жена в квартире убирает, а у меня есть повод не помогать, я вроде как занят, книгу пишу.

PPS. Дабы мое писательство имело в ее глазах хоть какойто смысл помимо отмазки от квеста на хозработы, вот:

 ЯДеньги: 410014855768957

Сбербанк: 4276 4000 3213 6328

Помогите отмазаться, а? Ведь когда я пылесосю, я нее пишу :)))

День девятый. Пергамент 3.

День девятый. Пергамент 3.

Первым делом осмотрел трупы. Те, которые человеческие. От гулей-то, лишь труха осталась, да клочки обугленной кожи. Впрочем, труха – ингредиент алхимический, а клочки – квест итемы какие-то. Так что потом нужно будет пособирать.

Среди шести тел посетителей и трех челяди, двое оказались живы, но без сознания и сильно покоцанные. Остальные совсем мертвые.

Кто-то может скажет – низко, подло, нехорошо, но я посчитал, что заслужил небольшую премию. И окончательно дохлые тела немного... ну... облутил. Ага. И не мародерка это вовсе, и уж тем более не воровство. Зачем деньги мертвым неписям? Да и набралось совсем немного. Хотя расходы за недельное проживание в трактире окупил. Раз в двадцать.

Еле-еле устоял перед искушением стянуть с одного из посетителей сапоги. Но сдержался. Попалят – стыда не оберешься. Мне же в этом трактире еще дня два куковать.

Один из выживших – тот самый Парук, кухонный помощник трактирщика. Вот ведь как бывает. Как зовут помощника знаю, а как самого хозяина – нет. Такое впечатление, что у целовальника имени нет вовсе. Над головой у него так и написано «Трактирщик». А у его дочери «Доча трактирщика». Интересно, почему?

Второй выживший – незнакомый мне детина, чуть меньше моего Нафани габаритами. Имя – Степан Бадья.

С какой-то внезапной и странной грустью опознал в одном из тел, того самого злобного плотника, что пол на чердаке правил. Вот ведь... Помер, и лицо из сурового сделалось даже приятным, с ироничной полуулыбкой. Может и не таким он гадом был, каким тогда показался?

Глухонемой мальчишка, отвечающий в трактире за конюшню тоже не пережил нападения гулей. Даже лица не разобрать, голова в кашу разворочена. Нет, ну до чего крутая тут графика!!! Все совсем как по-настоящему!

Пока возился, очнулся Нафаня.

– Бааааарииииин... Она... она ушла?

– Кто?

– Ля... ква... квакушка!

– Ты ее испугался, да?

Рыжий исступленно закивал.

– Страсть как их зеленых боюся! Вот ничего не боюся, ни змей, ни пауков... Даже волков не боюся, и нечисти всякой. А вот лягушек... Барин! Ее правда тут нету?

Лягушку, в которую превратилась спасшая всех нас девушка я посадил в чудом сохранившийся высокий кувшин. Чтобы не растоптали ненароком. Где она, как мне кажется, сразу же заснула. По крайней мере больше не квакает.

– Нет ее здесь. Не беспокойся. А мертвецов не боишься?

Холоп помотал головой и даже заулыбался, будто я спросил не боится ли он маленьких пушистых зайчиков.

– А чего их бояться, коли не ходют? Лежат себе смирно. Совсем не страшные.

А ведь есть в словах логика. Интересно, чего он лягушек-то боится? Детская психологическая травма? Или напрямую скрипты ему так прописали?

Дал задание холопу отнести мертвых в сарай, а сам принялся лечить выживших. Начать решил с Парука, пусть порядок наводит, это его прямая обязанность. И еды какой добудет, у меня от переживаний уже в брюхе урчит.

Жизнь вернулась к местному вышибале-поваренку внезапно и как-то сразу. Вот, лежал-лежал, а стоило первую лечилку кинуть, открыл глаза и сел. И в глазах ни растерянности, ни удивления. Обвел взглядом окружающий бедлам, горько вздохнул и боязливо поежился.

– Все ужо? Победили? Ну, слава...

– Как они сюда проникли?

– Кто?

–Гули.

– Какие... Ааа... Эти, то... Чудища... Ну, да, ага... Дык... Прокоп. Прокоп их привел.

– Какой Прокоп?

– Дык... Вон тот. Вон, валяется. Чтоб ему на том свете икалось, иуде.

И Парук показал на тело того самого сердитого плотника.

– Мдя... А зачем?

– Да кто ж его знает. Он, как в прошлом годе его жинка с дочкой в бане угорели, совсем сам не свой стал. Ходит, смотрит на всех волчарой... Смотрел...

Парук хотел было перекрестится, да видно передумал, сплюнул.

Появился Нафаня.

– Барин, в сарае еще двое энтих, гнилых валяется. Но они того... Как бы не живые. Не прыгают, не ползают, смирно лежат. Но иногда дышат. Дык я это... Думаю. Может их, тоже... того? Дашь за них по денюжке?

– Дам. Но ты их сам не добивай, сейчас я тут закончу и приду. Свяжи их там чем, или еще как зафиксируй. Парук, помоги пока Нафане с телами... Хотя, нет. Ступай на кухню, сделай пожрать чего.

Озадаченные неписи разошлись, а я принялся за второго контуженного.

Степан Бадья приходил в себя долго. Минут десять с ним возился, не меньше, половину оставшейся маны слил. Наконец, здоровяк открыл глаза.

– А??? Что... Ангел Божий? Отмучался, значится, убили... Охх... Как же там Оленка, одна, да без меня... Али не убили? Не убили, раз сапоги все еще жмут... Ну, слава, те Господи... О-о-о... А ты ж... кто тогда, мил человек? Али не человек? Почему такой белый? И в перьях?

Мдя... Вот так с ходу, и не в бровь, а в глаз. Черт, бандану потерял пока носился туда-сюда... Нужно срочно найти, а то моя прическа чересчур для данной местности авангардна. Да, я же еще не упоминал... Я тут все время в косыночке а-ля пират хожу, а то народ на перья постоянно пялится и просит одно на память.

– Я-то? Задрот. Тот, кто тебя от чудищ спас, и от ран избавил. Сам-то, кто?

– Степан я. Бадья. Десятник Новгородской стражи Бежецкой пятины. Иду, значится, в Сенной погост ополчение принимать, по поручению сотника Коловрата Луньевича... Ну, Колуна по-нашему...

– Задрот, тут только уха вчерашняя, – раздалось с кухни. – Будешь? Али хозяина дождемся, ключ от погреба токмо у него...

– Давай уху! – крикнул я.

– Еще кто выжил? – спросил Степан.

– Да. Работник здешний Прокоп. Ну и еще мой холоп Нафаня.

– Прокоп??? Где? Это же он паскуда! Он...

– Вот, ушица... Настоялась... – в кухонной двери показался силуэт с огромным горшком руках. – Холодная толь... О! Как так?! Почему живой?

– Хватай его! – взревел десятник и с положения сидя прыгнул на кухонного.

Тот, нужно признать, не растерялся. Швырнул горшок в летящего на него Степана и попытался рыбкой выпрыгнуть в окно.

Ну, тут уже я пришел в себя от резкого изменения ситуации. Кастанул «Ночь», и в трактире стало темным-темно.

«Буум!»

Это Прокоп мимо окна промазал. Я-то в темноте вижу отлично, а вот он нет. Впечатался лобешником в стену, и отключился.

– Аааа!!! Глаза! Мои глаза!!! Он меня ослепил сволочь! Мертвой водой, не иначе!!! Аааа!!!

– Степан, уймись. Сейчас снова светло будет, не ссы.

– Бааарииин!!! Я бегуууу, барииин!!!

В темноту огромным ядром влетела туша Нафани. Я еле успел увернуться. А Степан нет. И они кубарем покатились по захламленному полу, сопя, ругаясь и почему-то награждая друг друга могучими тумаками.

– Отставить! Брейк! – заорал я. – Хватит! Тут все свои! Не драться!!! Да расцепитесь вы...

Когда свет вернулся, под глазом у Нафани красовался огромный фиолетово-черный фингал. А Степан, в дополнение к предыдущей своей помятости, щеголял ярко-красным, раздувшимся до неимоверных размеров левым ухом. Два великана хмуро смотрели в пол, избегая встречаться взглядами. Вероятно, не до конца еще выяснили отношения и готовы продолжить междусобойчик.

От них обоих неимоверно несло рыбой, уха оказалась наваристой.

– Познакомитесь, – сказал я. – Нафаня, это Степан. Степан, это Нафаня. Поднимайте этого... Вон, к лавке привяжите, чтоб не сбежал. Сейчас мы ему испанскую инквизицию устраивать будем.

Совместный труд, он, как известно, объединяет.

Немного поспорив на счет того, чем, какой стороной, и в какой позе привязывать пленника к лавке, богатыри уложили Прокопа на живот. Стянули руки и щиколотки под скамьей поясами, снятыми с валяющихся рядышком покойников. Спросили, снимать ли с иуды штаны и рубаху.

– Зачем? – не понял я.

– Ну как, – Бадья искренне удивился. – Вещи хорошие, почти новые. Дык, если много крови будет – опачкаются.

– Не надо. Я хоть и инквиз, но не зверь же. Сейчас, чары «Дознание» привяжутся, и поспрашиваем.

– Чего куда привяжется?

...

Мдя.

Нет.

Так не пойдет.

Нужно сначала полностью описать что там со мной происходило в Лабиринте, а потом уже текущие события освещать. А то, мысль скачет, я и сам забываю, о чем писал, а о чем еще нет. Вот, например, «Дознание» мое...

Хотя, лучше по порядку. Там не так уж много осталось, да и постараюсь покороче. Без философии и пространных размышлений.

Но это на следующем пергаменте, тут место кончилось.

День девятый. Пергамент 4.

День девятый. Пергамент 4.

Крыс рассказал о нелегкой жизни настоящего джентльмена в далеких от приличного общества условиях. Тут, в этом Лабиринте, отбывал он срок за шулерство, причем, по его словам, несправедливый.

– С их стороны было совершенно не благородно тузы в колоде пересчитывать, – мотивировал крыс. – Настоящее свинство и дурной тон. Вообще, я привык почти. Меня сюда уже в восьмой раз ссылают. Вон, даже дорожный джентельменский набор приобрел: столовое серебро, канделябр и граммофон. Но до Секьюса Сенси Сотиса мне далеко... У него то тридцать вторая ходка. РекордсмЭн. А вообще тут неплохо, можно о жизни поразмышлять. Мне ведь всего пятнадцать суток дали, ерунда. Никто особо не докучает. Гули вот разве что. Но тут главное к ним близко не соваться, а то накинуться гурьбой, порвут да сожрут. Причем даже без соли. А то и заживо. Никакого чувства собственного достоинства у некоторых... Я, этих невоспитанных дикарей на дух не переношу...

– Так я как раз их извести и должен!

– Как так? – заинтересовался крысюк. – Ты один, голый вон совершенно, будто только что от мужа-рогоносца спасался, из всего оружия кости окаменевшие. Да и силы в тебе великой не чувствуется. Да ты же против любого из них будто Дьесик против Томомама!

– Слушай сюда...

И я рассказал хвостатому шулеру-джентльмену о хитром плане геноцида.

– Великолепно! – усы крыса задергались, он довольно потирал розовые ладошки. – Деяние достойное Усетса Сносси! Знаешь, еда, в порядке исключения, я, пожалуй, обойдусь сегодня без ужина. Зато потом, когда эти мерзкие гули вымрут – попирую всласть! Но... Знаешь... Вид твоего бесшерстного, совершенно голого тела оскорбляет мою нежную тонкую натуру. Пойдем. Знаю я тут одно местечко...

 – Это здорово. Но давай для начала, кое о чем договоримся, – крыс удивленно приподнял бровь. – Да, а ты думал. Первое. Не называй меня пожалуйста «еда». Это, знаешь ли, задевает уже мои тонкие душевные струны.

– Ну... Ладно. Принято. Но это полумеры. Раз уж мы наши отношения достигают нового витка, предлагаю перейти на вы. И назвать друг другу имена, как это положено в среде джентльмЭнов.

– Хорошо, – довольно согласился я и пробурчал – Надо же. Дозрел.

– Дозрел? – у крыса оказался очень чуткий слух. – Странно, а в прошлый раз, вы сэр, говорили, будто вы Задрот.

–  Да, Задрот. Задрот Дозрелович. Это отчество.

– А... Ясно. У вашего народа принят варварский обычай чтить первое имя отца. Я же вращаясь в высших кругах Сорестьюса отлично себя зарекомендовал под именем Ситтинис Тье. Сэр. Игрок, рантье и джентельмЭн. А есть ли у вас какое-либо почетное звание?

Хм... Я призадумался. Назваться уродом? Двояко. Да и не по рангу. Кроме того, мало ли какие у этого хвостатого шулера скилы прокачаны. Заподозрит ложь – кранты зарождающейся положительной репутации. Во!!! Придумал. Скажу правду!

– Само собой, господин Тье. И не одно! Я – Паладин Восьмидесятого Левела, Элита Заранских сил Вторжения, Почетный гражданин Конфедерации, Его Высочество Рангайской Империи, Вестник Истины Достигший Девятого Круга, Глава Гильдии «Седьмой Элемент», Сеньор Клана «Республика», и прочая и прочая... Перечислять все мои звания будет очень долго и не совсем к месту. А, ну и еще, бакалавр экономических наук.

Крыс явно офигел.

– Господин Задрот, я просто теряюсь... Но... Почему здесь?

– Каждый из нас должен пройти свой путь, – туманно ответил я.

– Как это верно, как правильно! Сказано в Книге Силасиса «И да не будь хвостом дрожащим»! Недаром говорил великий мудрый Сесровись... О, господин Задрот, сама судьба свела в этом гиблом месте двух таких благородных джентельмЭнов. И не устану я благодарить Всеблагого Сиессову, не давшему свершиться непоправимому. Немедленно, сию минуту – в путь!

Но сию минуту не получилось. Крыс еще с четверть часа собирал, вытирал и прятал свои пожитки. Беспрестанно болтая о благородстве и цитируя великих своего мира. Лишь изредка в обрушившемся на меня потоке слов можно было выловить крупицы полезной информации.

Самое главное – тоннель я угадал верно. Именно в нем гули обитают. Но какой-то из поворотов пропустил, свернул не туда, и вместо их логова, очутился в древнем Храме Света. И гроб этот хрустальный, их, гульская реликвия. Которой они поклонялись, когда еще гулями не стали, а были каким-то другим, светлым народом. С тех пор прошло уже много времени, храм и алтарь потеряли большую часть силы. И даже частично осквернены... Периодически швыряют гули сюда всякую противоестественную дрянь и недоеденную падаль. Но самим гулям в это помещение входа нет. Потому и держится святыня на остатках былого поклонения.

Я попытался было подойти к хрустальному саркофагу, но с каждым шагом навстречу будто бы все сильнее и сильнее дул ветер. Такой в конце сильный, что аж назад отбросил. Не подпускала светлая реликвия к себе Темного. Да и внутренняя тьма завозилась, заворочалась, недовольно забулькала. Пришлось отступить.

– Что там, внутри? – спросил я крыса, бережно упаковывающего виниловую пластинку в бархатный чехольчик.

– Не видно, – ответил тот, пожав плечами. – Очень яркий свет внутри. Ослепительно яркий. Мерцает, переливается... Если долго пристально смотреть, вообще ослепнуть можно.

Да, действительно, свет очень ярок, но как-то локален. Нормально освещает саркофаг только сам себя. Ну и слегка, пространство в пять-шесть шагов вокруг. Для такого огромного зала, размером чуть ли не с футбольное поле – тьфу. За пределами освещенного круга светлее, чем в коридорах лабиринта, но не слишком. Глаза не режет. А зрение мое (как и у всех уров), именно под очень и очень неяркое освещение заточено, это я уже понял. На их родной планете, наверное, дня как такового и не бывает. Ну, или тоже, подземные жители. Нужно будет этот вопрос изучить на досуге. Информации о расе, ее истории, геополитике, мифологии и прочем у меня вон четыре терабайта в записной книжке. Хорошо с картинками, а не чисто текст мелким шрифтом.

Шли мы недолго, я всего пять раз Благословление Христово заюзал. Крыс отлично ориентировался в Лабиринте, чуял его, ощущал.  Пару раз даже предупредил о замаскированных ловушках. Три раза нажимал потайные кирпичи, и открывались секретные проходы, в местах на которые ни в жизнь не подумаешь.

И всю дорогу трындел о своей великой роли в развитии крысохвостой интеллигенции. Достал, спасу нет.

Наконец, мы пришли в то самое «одно местечко».

Я по своей наивности полагал, мы идем на какой-то склад, или нычку крыс покажет. В которую прячет дроп от съеденных. Но все обстояло иначе.

В тупичке очередного коридора стоял мерцающий огоньками вендинговый автомат. Вернее, два. Один продающий, второй принимающий. По принципу пластиковой и стеклотары. Бросаешь в специальную дырку ненужный лут, аппарат выдает мелочь. Медную. Автомат не торгуется, и даже цену не высвечивает, просто отсыпает сколько-то монеток и все. Вернуть вещь, если цена не устроила – невозможно.

– Вот, – сказал крыс. – Я вижу, у вас, сэр Задрот, примерно двадцать процентов грузоподъемности занято. Следовательно...

Ну, объяснять мне не пришлось.

Брошенная для пробы тушка муравушки дала аж двести сорок пять медяшек. И все последующие ровно столько, видно, такса. Сначала оставил, на всякий случай, пять штук. Потом передумал, решил разгрузиться по максимуму. Лишние кости скелета шли от двадцати до пятисот сорока. Дохлую мышь я решил приберечь. А больше у меня ничего и не было. В результате получилось тринадцать тысяч с мелочью.

Продажный аппарат не блистал разнообразием ассортимента.

Хотя, мне, абсолютно голому нубу, выбирать особо не приходилось.

Трусы хлопчатобумажные – сто двадцать. Штаны холщовые – пятьсот восемьдесят. Рубаха, тоже холщовая – четыреста. Носки – пятьдесят. Тапочки-зайки синтетические – двести. Варежки вязанные шерстяные – шестьсот. Бейсболка голубенькая с сердечком и надписью «I love you, life» – триста пять. Жилетка кожаная с черепами и эмблемой «AC/DC» – три тысячи. Кольца медные «Кольцо «Всевластия» Тайваньская реплика» – двести медяшек за штуку. Восемь единиц, на большие пальцы не налезают. Амулет «Кулак дракона», пять сотен. Цепочка к нему – две. Застежка на цепочку для амулета – сто пятьдесят. Колечко для застежки на цепочку для амулета еще полтинник. И еще плоскогубцы чтобы все это соединить – сотня. Ах, да, еще веревочка, три метра, пятнадцать монеток метр. Мешочки, для монет на полсотни ячеек, по грошику штука. Уменьшают вес денег на девяносто девять процентов, а то бы с места не сдвинулся.

И все. Больше в аппарате ничего не продавалось.

Итого, в сухом остатке шесть тысяч сто три медяшки.

Весь шмот, за исключением куртки, бижи и тапочек требовал первый левл, то есть был совсем нубским. Бижа и курточка хотели пятый. А вот тапочки, ориентировались почему-то не на левл, а на духовность.

В результате стал выглядеть так... Хм... Хотя, нет, не буду статы переписывать сюда. Скучно, да и не за чем. Скажу, лишь, что раза в три мои характеристики выросли, по сравнению с голопузым состоянием.

Другое дело внешний вид... Представил себя в этом прикиде – вздрогнул. Ну да ладно. Дело наживное.

Крыс удовлетворенно похмыкал, и извинился за то, что не знает, где бы найти более качественное оружие. Я ответил, мол, не важно. Горю, мол, желанием исполнить долг. Истребить нечистых созданий поголовно. Крыс одобрил и пообещал показать короткий путь.

День девятый. Пергамент 5.

День девятый. Пергамент 5.

– Вот, за этим поворотом, – сказал Ситтинис. – Там уже их норы. Я, пожалуй, далее вас, господин Задрот, сопровождать не буду. Вы, скорее всего, выполнив свою великую миссию, геройски погибните. Однако, как и положено, вскоре вновь оживете. Я же, столь замечательной способностью, к сожалению, не обладаю. Посему, буду ждать у места, которое вы залой с Машиной Времени зовете. Заодно, по пути, захвачу кое-что. Хочется сделать вам подарок. На память.

И крыс вежливо поклонившись, растворился во мраке коридора.

Нет, не убежал, и даже не ушел. Растворился. Натурально. Причем, не сразу, а по частям. Как тот Чеширский кот. Только, последней исчезла не улыбка, а благовоспитанность.

Я тоже растворился и сгустком тьмы метнулся в указанную сторону.

Действительно, буквально через пару сотен метров, увидел первую группу гулей. Восемь штук. Все двести плюс уровней. Движения резкие, дерганные. По виду – люди, только очень худые, иссини-бледные. Вздувшиеся животы (где-то я читал что так от голода пухнут), наводили мысли об узниках концлагеря. Неимоверно длинные пальцы с черными когтями, во ртах несчетное количество острейших зубов-игл.

Гули, судя по всему, запинали одного из своих, и теперь увлеченно жрали.

Пока я примерялся, откуда бы начать свое темное дело, что бы заметили не сразу, послышался топот, визг, истеричный хохот. И на первую группу, напала неизвестно откуда появившаяся вторая. Существ десять-двенадцать, не меньше.

Первые вскочили, и не щадя вздувшихся пузений, стали оборонять вкусного соплеменника. Свалка получилась капитальная. Шум, крики, стоны... Летящие во все стороны куски плоти и брызги тёмно-бурой крови.

Крррассоттта!!!

Как они разбирали, кто именно свой, а кто нет – хэзэ. У меня такое ощущение, что месились по принципу «каждый сам за себя». Особо не заморачиваясь идентификацией противника.

Ну а мне, более удобного момента и пожелать было нельзя.

Стал за угол, держа в поле зрения не меньше десятка трупоедов и начал каст.

Инвиз слетел, но увлеченные перераспределением прод-пайка чудища не обратили на меня никакого внимания. Пока дебаф не повесился.

А вот, как только повесился... Все гули, будто по команде, в полсекунды, прекратили драку, и уставились злобными красными глазками прямо мне в лицо.

Меня прямо мороз пробрал. И пошевелиться стало решительно невозможно. Исчезли мысли, страх, возбуждение... Вообще все. Ни желаний, ни чувств. Я просто стоял и тупо смотрел, как приближается толпа нежити. Шаг за шагом. Метр за метром.

По-моему, я даже не дышал. Оцепенел. Как тот пресловутый кролик, что видит медленно ползущего удава, но убежать и не пытается.

Почему, из-за чего, не знаю. Может, виновата природная внушаемость ура. Может гули оказались классными месмиристами. Может одно на другое наложилось...

И лишь, когда, до оскаленных в предвкушении сочного меня пастей оставалось всего шагов десять-двенадцать, внезапно проснулась внутренняя Тьма, сволочь, не могла пораньше...

 Она заверещала так, что разом слетел и гипноз и полтора десятка прочих гульских дебаффов. Я дернулся, до трупоедов доперло, что-то пошло не так. Перестав красться и ползти, штук шестнадцать оставшихся на ногах гулей бросились в атаку.

Я лихорадочно кастовал Растворение, но видел, не успеваю!!! Бежать смысла не было, куда мне, с моей то ловкостью... Пусть и увеличенной на дюжину пунктов тапочками-зайками. Но я, тем не менее, развернулся и как мог поспешил прочь в узкий зев коридора. Благо, на ходу, Растворение продолжит кастоваться, не собьется, проверял уже.