Текст книги "Виртуальная семья"

Автор книги: Миюки Миябэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Такегами и Накамото между тем продолжали работать над документами по делу, по-прежнему мечтая о сканере и на досуге сочиняя все новые обоснования целесообразности закупки нового оборудования.

Многие почему-то полагают, что расследование преступления сродни известной библейской легенде о расступившихся перед Моисеем водах Красного моря: дескать, подобно великому пророку, следователь вынужден долго бродить наугад по пустыне и ждать, пока вдруг, в один прекрасный день, целое море тайн и головоломок само собой не расступится перед ним, обнажив твердь, по которой легко дойти до разгадки. Такегами отлично знал, что на самом деле все совсем не так. Нераскрытое преступление, скорее, напоминает лабиринт. У попавшего туда следователя нет ни карты, ни компаса, зато за каждым поворотом его ждет по Ариадне, услужливо предлагающей очередную нить, которая может вести к выходу, но чаще всего приводит в очередной тупик. На всякий случай каждую нить приходится проверять (что само по себе достаточно утомительно) да еще по дороге внимательно осматривать стены и пол лабиринта, чтобы не пропустить чего-нибудь важного. Окажись у усталого следователя в руках чудесный Моисеев посох, воспользовавшись которым можно было бы заставить лабиринт расступиться, бедолага, скорее всего, оперся бы на него, чтобы передохнуть немного, постоял пару минут, а потом продолжил свои бесконечные поиски.

Так был ли Рёсукэ Токорода лично знаком с Наоко Имаи? Вот в чем вопрос. Следователи пытались выяснить это с самого начала.

Наоко Имаи была принята на временную работу в компанию «Орион фудс» для участия в опросах о том, продукты каких торговых марок она предпочитает, где их покупает, что обычно ест и т. п. По результатам таких опросов отдел маркетинга планировал дальнейшую рыночную политику. Опросы проводились в течение трех месяцев, при этом либо участники присылали ответы в письменном виде, либо собеседование проводилось по телефону. В общем, личное общение организаторов мониторинга с Наоко Имаи и другими девушками было сведено к минимуму: они встречались с представителями компании «Орион фудс» только на организационном собрании до начала опроса. Рёсукэ Токорода руководил организацией проекта и принимал участие в анализе его результатов, но никогда не контактировал напрямую ни с кем из участниц опросов. С девушками взаимодействовали другие сотрудники компании, преимущественно женщины, и никто из них не находился в личном подчинении у господина Токороды и не разговаривал с ним лично по поводу этого проекта.

К счастью, сотрудница, опрашивавшая Наоко Имаи, хорошо помнила свою подопечную. Та, по ее словам, была веселой, остроумной и довольно разговорчивой, так что часто они подолгу беседовали даже после заполнения анкеты. Обычно слушать девушку было довольно забавно, хотя порой ее болтовня начинала надоедать, – собственно, именно по причине крайней словоохотливости Наоко так запомнилась своему куратору.

Сама эта сотрудница пришла в компанию незадолго до начала опроса, и ее без всякой подготовки направили работать в отдел маркетинга, так что поначалу ей пришлось несладко. Среди множества сложных обязанностей проведение собеседований со школьницами казалось ей светом в окошке, ведь она сама была еще очень молода и отлично находила с ними общий язык. Впрочем, ее подопечные чувствовали неопытность своего куратора и часто этим пользовались, то и дело придумывая какие-нибудь отговорки, для того чтобы не сдавать отчеты или не выполнять требуемую работу вовремя. Сотрудница призналась беседовавшему с ней полицейскому, что порой они просто выводили ее из себя.

– Надо признаться, что, в отличие от большинства этих избалованных девиц, Наоко Имаи вела себя вполне прилично, соблюдала условия договора, но уж очень любила болтать о всякой ерунде – о шмотках, косметике и прочем. Кроме того, она часто интересовалась, каково живется мне, офисной сотруднице, недавно устроившейся на работу. Ее, помнится, интересовала моя зарплата. Кажется, девушка мечтала после окончания колледжа устроиться на работу в какую-нибудь крупную фирму. Я тогда спросила ее, какая именно профессия ее привлекает. Наоко ответила, что согласна заниматься чем угодно, при условии что ей за это будут нормально платить и вокруг будет достаточно умных и обаятельных мужчин. Услышав ее ответ, я рассмеялась. Эта девушка была такой практичной и такой прямодушной!

Дальнейшие комментарии этой сотрудницы компании «Орион фудс» заставили следователей задуматься.

– Наше предприятие не слишком крупное, но уже имеет определенный авторитет на рынке. Может быть, именно поэтому Наоко решила устроиться к нам на временную работу. Потом она расспрашивала меня о том, какие вакансии бывают в компании, как проводятся собеседования с кандидатами на разные должности и все такое. А еще она все время говорила о том, каких красивых мужчин она видела в офисе компании, когда приходила на организационное собрание. Помнится, она даже шутила по этому поводу: «Если у вас откроется вакансия главной тусовщицы и обольстительницы, непременно сообщи мне». Я тогда не знала, как на это реагировать, но мне всегда казалось, что в ее шутках есть изрядная доля правды: она действительно хотела работать в какой-нибудь крупной фирме в окружении большого количества мужчин. Наоко часто говорила, что ей нравятся мужчины старше ее, потому что «их легко приручить». Мне никогда не казалось, что эта девушка станет встречаться со зрелым мужчиной ради денег, но в разговорах она постоянно намекала, что подыскивает себе парня, желательно достаточно взрослого и обеспеченного.

В заключение беседы сотрудница еще раз подчеркнула, что ни разу не слышала, чтобы господин Токорода упоминал при ней имя Наоко.

– Насколько я знаю, лично они не общались. То, что я рассказала, не более чем мои догадки. Однако, возможно, вам стоит знать, что именно господин Токорода руководил тем проектом, в котором участвовала Наоко, причем он был старше других его организаторов – остальные сотрудники отдела маркетинга, в том числе женщины, гораздо моложе его. Поэтому вполне возможно, что, вспоминая о красивых мужчинах, встреченных в компании, Наоко имела в виду именно Рёсукэ Токороду. Впрочем, мне кажется, сам господин Токорода вряд ли мог об этом знать.

Между тем друзья Наоко Имаи сообщили полицейским, что за некоторое время до убийства девушка всем подряд рассказывала о своем романе с женатым мужчиной гораздо старше ее. Якобы они начали встречаться незадолго до того, как девушка перешла в выпускной класс школы, то есть приблизительно полгода спустя после устройства Наоко на временную работу в «Орион фудс». Летом она вдруг заявила, что между ними все кончено, и завела себе нового бойфренда.

Был ли Рёсукэ Токорода тайным возлюбленным этой взбалмошной девчонки, мечтавшей то «подцепить богатого папика», то «очаровать принца на белом коне»? Участвуя в опросах, проводимых компанией, она вполне могла встретить главу отдела маркетинга, а потом, случайно столкнувшись с этим красавцем-менеджером где-нибудь на улице, заговорить с ним. Главный офис компании «Орион фудс» находился неподалеку от ее школы: и Наоко, и Рёсукэ наверняка каждый день ездили на электричке и выходили на одной и той же станции. По крайней мере, ничего невозможного в их знакомстве не было. Напротив, все свидетельствовало о том, что жертвы обоих убийств общались, причем находились в довольно близких отношениях…

Потом вдруг, откуда ни возьмись, появилась очередная Ариадна, протянув новую нить, ведущую в непроницаемый мрак.

Следователи вышли на ту, у кого был мотив для совершения убийства. Несмотря на то что эта особа уже не была несовершеннолетней, полицейские в шутку окрестили ее «подозреваемая А.» – так по закону полагалось называть несовершеннолетних преступников, вся личная информация о которых должна оставаться конфиденциальной. Хотя иных подозреваемых в ходе следствия обнаружить не удалось, за неимением прямых доказательств причастности подозреваемой А. к преступлению предъявить ей обвинение не представлялось возможным, а значит, ее имя пока не подлежало разглашению.

Подозреваемая А. училась вместе с Наоко Имаи, хотя была на год старше ее, потому что с первой попытки не прошла по конкурсу в элитный университет, куда ей так хотелось поступить, и теперь готовилась к повторной сдаче экзаменов. Она была прилежной ученицей, имела хорошие отметки по всем предметам, и ее друзья отзывались о ней положительно. Как большинство иногородних учеников, приехавших издалека, подозреваемая А. снимала квартиру-студию. Небольшой стипендии ей хватало только на оплату квартиры и на еду. Ни дорогой одежды, ни развлечений она себе позволить не могла – в этом Наоко Имаи была ее полной противоположностью.

Говоря языком женских романов, Наоко Имаи и подозреваемая А. оказались «двумя катетами любовного треугольника». Бойфренд Наоко, студент колледжа, который пришел на ее похороны и затем был допрошен полицией, раньше встречался с подозреваемой А. Их отношения продолжались достаточно долго, еще со времени его поступления в колледж, и все друзья и знакомые считали их отличной парой.

Как вдруг нежданно-негаданно на горизонте возникла Наоко Имаи и увела жениха у подозреваемой А., можно сказать, из-под самого носа. Случилось это около полугода назад. Разумеется, покинутая девушка ужасно расстроилась и рассердилась. Такие истории, как известно, происходят сплошь и рядом: большинству из нас не раз приходилось сталкиваться с предательством близких людей, но даже осознание этого факта, как правило, не очень утешает. В общем, между молодыми людьми начались разборки. Несколько раз все трое сильно поругались. Об их ссорах знали все друзья.

В конце концов подобные истории, как правило, заканчиваются одинаково: тому, кого предали, не остается ничего другого, как смириться со своей участью. Вместо того чтобы цепляться за отношения с бывшим парнем, девушке надо было продолжать жить своей жизнью. Однако подозреваемая А. оказалась не из тех, кто легко прощает обиды: ее обостренное чувство справедливости требовало возмездия. Она не могла так просто забыть свою любовь и потому продолжала преследовать изменника, набрасываясь на него с отчаянием Дон Кихота, атакующего ветряную мельницу. Результат этих стычек всегда был один: смущенный и раздосадованный парень отвергал ее и уходил, а Наоко Имаи смеялась в лицо несчастной.

Кроме всего прочего, подозреваемая А. терпеть не могла Наоко Имаи из-за ее «сомнительной репутации и аморального поведения». Ведь многие знали, что до этого Наоко встречалась с женатым мужчиной (хотя имя Рёсукэ Токороды в девичьих сплетнях, по-видимому, никогда не звучало), ведь она сама всем с гордостью об этом рассказывала. Подозреваемая А., должно быть, особенно терзалась тем, что ее возлюбленный предпочел ей не кого-нибудь, а именно эту распутницу, которая направо и налево соблазняет чужих мужей, треплется о своих любовных подвигах на каждом углу и откровенно забивает на учебу, потому что на уме у нее только шмотки да глупые интрижки. Такегами, в общем, мог понять подозреваемую А. и представить себе степень ее отчаяния. Если бы он был ее школьным куратором, он наверняка вызвал бы девушку к себе и поговорил с ней о том, что жизнь в принципе несправедлива, а когда речь заходит об отношениях между мужчиной и женщиной, то любые правила логики вообще перестают действовать, и с этим ничего не поделаешь.

Подозреваемая А. не скрывала своей ненависти к Наоко Имаи и всем встречным и поперечным обещала, что обязательно когда-нибудь ее убьет, заставив негодяйку заплатить за все сполна. На допросах в полиции девушка подтвердила, что именно так и говорила. Вскоре после гибели Наоко она услышала, как одноклассники обсуждают происшедшее, подозревая ее в убийстве. Зная, что у окружающих есть все основания считать ее виновной, подозреваемая А. места себе не находила.

Следователи участка в Южной Сибуе, получив информацию об этой девушке, решили вызвать ее для дачи показаний и подробно обо всем расспросить. Но тут произошло убийство Рёсукэ Токороды, а потом выяснилось, что оба дела взаимосвязаны. У подозреваемой А. действительно был мотив убить Наоко Имаи, но господин Токорода ей вроде бы ничего плохого не сделал. В общем, расследование в очередной раз зашло в тупик.

Самым неожиданным образом на этот раз разгадку предложила сама подозреваемая А. На следующий день после того, как следственные бригады объединились и началось общее расследование обоих дел, девушка сама явилась в участок вместе с матерью, которая специально приехала в Токио, чтобы поддержать дочь в трудной ситуации. Подозреваемая А. добровольно дала показания (едва пронюхав об этом и особо не разобравшись, в чем суть дела, газетчики сразу сообщили о том, что убийца явился с повинной, – Накамото с удовольствием вырезал заметки об этом и вклеил в свою тетрадь, где он давно коллекционировал статьи, содержавшие явную дезинформацию об уголовных делах).

Рассказывая о случившемся следователю, подозреваемая А. была спокойна и выдержанна:

– Я должна сообщить о том, что знала господина Токороду. Мы с ним встречались один раз. Он присутствовал во время одной из наших бесед с Наоко Имаи. Это она его привела. Она сказала, что будет лучше, если кто-нибудь взрослый понаблюдает за нами со стороны и рассудит нас. Дело было в воскресенье, вскоре после Нового года. – Оказалось, что подозреваемая А. ведет дневник и там записаны точное время и место встречи. – Мы сидели в кофейне неподалеку от станции «Сибуя». Пришли мы туда около двух и просидели пару часов. Эта кофейня находится в переулке, так что народу там обычно не много. Когда я туда пришла, Наоко и господин Токорода меня уже ждали.

Рёсукэ Токорода представился подозреваемой А. и сказал, что он друг Наоко Имаи, «что-то вроде старшего брата», как он выразился.

Подозреваемая А. и Наоко уже несколько раз до этого пытались выяснить отношения. Иногда при этом присутствовал парень, из-за которого они повздорили. Однако господина Токороду ни до, ни после этой встречи допрашиваемая никогда не видела.

Девушка обратила внимание на то, что Наоко общается со своим знакомым как с равным и господина Токороду такое обращение ничуть не смущает.

– Во время разговора Наоко держала его под руку и вообще откровенно липла к нему. Мужчина был достаточно сдержан и, не обращая внимания на ее шалости, продолжал читать нотации. Он просил меня не портить никому жизнь и смириться со случившимся. Еще он сказал, что, возможно, мой парень устал от меня как раз потому, что я слишком серьезная и все принимаю близко к сердцу. Пора, дескать, мне повзрослеть и перестать вести себя как маленькая обиженная девочка. Пока господин Токорода говорил мне все это, Наоко смотрела на меня и нагло ухмылялась, так что в конце концов я вышла из себя и заявила ему, что если он считает себя старшим братом этой дуры, то неплохо бы ему знать о том, что его сестренка крутит романы с женатыми мужчинами его возраста, а потом хвастается этим перед одноклассниками.

Подозреваемая А. ожидала, что это смутит ее соперницу. Вместо этого Наоко Имаи от души расхохоталась:

– Ну ты даешь! Знает ли он о моем романе с женатиком? Еще бы он не знал, ведь это он самый и есть. Как раз тот, про кого я рассказывала. Мы, правда, больше не спим вместе, но по-прежнему дружим. Сегодня я позвала его помочь мне разобраться с тобой.

Подозреваемая А. призналась следователю, что это заявление Наоко ошарашило ее, так что она не нашлась с ответом.

– Господин Токорода тогда показался мне немного расстроенным. Я в тот момент, помнится, решила, что больше мне с ними не о чем разговаривать, встала и направилась к выходу. Наоко смеялась мне вслед, а этот господин бросился меня догонять. На прощание он извинился передо мной за свою спутницу, сказав, что та не слишком хорошо себя ведет, но он и сам не знает, как с этим быть. Он посоветовал мне держаться от нее подальше, обещал помочь, если мне что-нибудь понадобится, и дал визитную карточку. Я отказывалась, но он сам запихнул мне ее в карман. Не помню, как добежала до станции. Ожидая поезда, я достала визитку из кармана и прочла имя этого человека, его телефон и электронный адрес, а также название компании – «Орион фудс». Эта встреча так потрясла меня… Почему-то так плохо, так мерзко стало на душе… Я вернулась домой и долгое время думала над тем, что произошло.

Следователи спросили девушку, почему она решила прийти в полицию и рассказать обо всем этом, зная, что ее могут обвинить в двойном убийстве. Подозреваемая А. ответила:

– Я знала, что в смерти Наоко могут обвинить меня, но я ее не убивала и потому не сомневалась, что мне нечего бояться. Я была уверена, что рано или поздно правда всплывет на поверхность… Но когда я узнала о гибели господина Токороды и о том, что эти два дела взаимосвязаны, я испугалась. Мне показалось, что кто-то хочет меня подставить. Ведь на самом деле я была знакома с обеими жертвами. Стоило полиции выяснить обстоятельства этого знакомства, как мне сразу предъявили бы обвинение. И тут уж мне пришлось бы до посинения объяснять всем, что я невиновна и не убивала этих людей, хотя они действительно причинили мне много зла. Сначала я не собиралась признаваться в том, что виделась с господином Токородой, потому что, кроме меня, никто не мог об этом знать. Но потом, когда поползли слухи о том, что эти двое стали жертвами серийного убийцы, я не выдержала. Вдруг какой-нибудь официант в той кофейне видел, как я разговаривала с ними, и запомнил меня? Какие тогда аргументы я смогу представить в свою защиту? В конечном счете оба убийства наверняка повесили бы на меня. Вот поэтому я решила прийти сама и обо всем вам рассказать. Я пришла, потому что я никого не убивала. Я ни в чем не виновата.

Подозреваемая А. жила одна, и у нее не было алиби на время обоих убийств – она утверждала, что в тот и другой вечер сидела дома. С другой стороны, никто из свидетелей не видел ее поблизости от мест преступлений и следов краски на подошвах ее обуви (которые она тут же с готовностью продемонстрировала следователям) обнаружить не удалось. Имевшихся улик было явно недостаточно для получения ордера на обыск, так что следователи не могли проверить, есть ли среди ее вещей ярко-синий жилет или куртка. Впрочем, никто из знакомых подозреваемой А. не помнил, чтобы она когда-либо носила что-нибудь подобное (а подростки вряд ли могли не заметить или забыть такую классную вещь). Подозреваемая А. в последнее время не выезжала в Северную Америку, и никто из друзей не дарил ей и не давал поносить одежду серии «синий миллениум». В общем, никаких серьезных доказательств причастности девушки к этим убийствам не было – все ограничивалось смутными подозрениями.

Собранные криминалистами и судмедэкспертами данные тоже не особо продвинули расследование. Наоко Имаи была задушена не голыми руками. Убийца затянул на ее шее капроновую веревку, накинув петлю сзади: следы от веревки отчетливо отпечатались на шее жертвы. Кроме того, на правом плече убитой нашли небольшой кровоподтек, – видимо, нападавший схватил девушку за руку, повалил на землю и удерживал ее, прижав коленом к полу. Если Наоко Имаи застали врасплох, даже у ее ровесницы в принципе могло хватить силы, чтобы совершить такое убийство. Наоко постоянно сидела на диете и отличалась довольно хрупким телосложением, в то время как подозреваемая А. была высокого роста и играла в волейбольной команде, а значит, по ее собственному признанию, могла бы запросто расправиться с соперницей. В общем-то, это было под силу, пожалуй, любому взрослому человеку, а мужчине это и вовсе не составило бы никакого труда. Тот факт, что убить таким способом могла бы и девушка или женщина, еще ничего не доказывал.

Убийство Рёсукэ Токороды произошло при более загадочных обстоятельствах. Орудие убийства – шестидюймовый кухонный нож – было обнаружено на месте преступления. Однако такими ножами торговали во всех хозяйственных магазинах, так что вряд ли стоило рассчитывать на то, что эта находка поможет быстро найти убийцу. Подозреваемая А. сказала, что у нее нет и никогда не имелось кухонного ножа, потому что дома она не готовит.

На теле Токороды было обнаружено двадцать четыре колотых раны. Несчастный умер от потери крови и сильного шока. Восемь ранений были несовместимы с жизнью, остальные шестнадцать – не такие глубокие – явно наносились куда ни попадя: в плечо, в бок, в ногу и т. д. Судя по окровавленным ладоням, господин Токорода пытался защищаться от ударов нападавшего. Видимо, получив глубокую рану, бедняга согнулся от боли, и тогда преступник сбил его с ног. Когда Токорода упал на спину, убийца еще некоторое время продолжал наносить ему удары, скорее всего оседлав свою жертву. Судмедэксперты установили, что все двадцать четыре раны были нанесены, когда Токорода был еще жив, хотя, судя по углу наклона лезвия, около половины из них бедняга получил, уже потеряв сознание и не сопротивляясь.

Ударить ножом стоящего перед тобой человека не так-то просто. Даже имея оружие и намереваясь напасть, далеко не каждый на такое решится. Однако, как известно, в припадке ярости, утратив контроль над собой, многие способны перешагнуть роковую черту. Ненависть и злоба могут настолько ослепить, что рука словно сама собой потянется к ножу и будет наносить удары снова и снова, а когда пелена спадет с глаз, убийца увидит перед собой жертву, распростертую в луже крови. Именно по такому сценарию совершается большинство подобных преступлений. При этом нападающему вовсе не обязательно обладать недюжинной мощью – адреналин компенсирует недостаток физической силы. Иная хрупкая женщина в гневе ударом кухонного ножа может раздробить мужчине ребро. В подобных случаях слишком многое зависит от обстоятельств, так что по картине подобного преступления почти никогда нельзя однозначно определить пол преступника.

Судмедэксперты выяснили, что раны, обнаруженные на теле господина Токороды, скорее всего, были нанесены не одним человеком. Некоторые из них были глубокие и действительно смертельные, другие – поверхностные, больше похожие на царапины. Возможно, соучастниками были несколько лиц, обладавших разной физической силой.

Составляя отчет по делу, Такегами вспомнил об одном аналогичном преступлении, совершенном несколькими людьми, которое расследовали его коллеги в Европе, и поделился своими мыслями с Накамото.

Тот, однако, возразил, что в данном случае, возможно, убийца все-таки был один. В отчете экспертов отмечалось, что наиболее глубокие раны были нанесены вначале, когда господин Токорода еще стоял на ногах, в то время как царапины и ссадины в основном появились на его теле уже после того, как его повалили на спину. Такое могло произойти, если нападавший постепенно выбился из сил и в конце концов бил ножом наугад, не целясь, просто по инерции. Подобные соображения опять же никак не могли приблизить к разгадке убийства и идентификации личности или хотя бы пола преступника.

Единственной подозреваемой при всем этом по-прежнему оставалась издерганная и перепуганная подозреваемая А. Впрочем, против нее улик тоже было не так уж много. Мотив для убийства у нее, возможно, и имелся, по крайней мере желания разделаться с Наоко Имаи она не скрывала. Но что ей сделал Рёсукэ Токорода? Если она действовала в одиночку, то после убийства Имаи, которое и без того навлекло на нее подозрения, она вряд ли посмела бы напасть на Токороду без особых на то причин. А очевидные причины вроде бы отсутствовали.

Или все-таки были? Подозреваемая А. ведь упоминала, что Токорода пытался лезть к ней в душу и учить жизни, совал нос не в свои дела. Могло случиться так, что после убийства Наоко он заподозрил А. в этом ужасном преступлении, связался с ней и предложил свою помощь. Он вполне мог посоветовать ей признать свою вину и сдаться полиции. Они могли договориться о встрече где-нибудь в Ниикуре, неподалеку от места преступления. Возможно, во время разговора Токорода чем-нибудь оскорбил самолюбивую девушку и она бросилась на него с ножом. Разве так не могло случиться? Да запросто.

Свидетель Томико Фукада, вызвавшая полицию на место убийства, утверждала, что в тот вечер слышала истошный женский крик. А это значило, что в любом случае (даже если убийц было несколько) при совершении преступления присутствовала женщина. Кто она? Подозреваемая А. или кто-то еще?

Полицейским требовались новые улики, желательно показания непосредственных свидетелей преступления. Следователи не могли поверить в то, что упустили из виду кого-нибудь с очевидными мотивами двойного убийства. Все члены объединенной оперативной бригады были согласны с этим и не знали, что делать дальше.

И вот однажды – около двух недель спустя после второго убийства – Накамото, вопреки всем правилам и привычкам, решил высказать собственное мнение по поводу этого дела.

Помнится, Такегами тогда очень удивился. Его поразил не только сам факт, что его приятель вдруг взял и предложил свою идею для обсуждения, но и то, что она совпала с гипотезой нескольких молодых следователей, – они поделились своими соображениями с коллегами на собрании, которое проводилось накануне. Эти новички были полны решимости действовать самостоятельно и рвались в бой.

Они утверждали, что нельзя зацикливаться на виновности А. – нужно искать других людей, причастных к этому делу. А. стала основной подозреваемой только потому, что следователи начали разбираться в обстоятельствах жизни первой жертвы, Наоко Имаи. Возможно, если бы они потянули за ниточку с другого конца и принялись копать информацию на Рёсукэ Токороду, обнаружился бы совсем другой мотив убийства.

– Нака, дай угадаю! Ты повелся на уговоры этих недоучек?

Накамото рассмеялся и пригладил поредевшие волосы на макушке:

– В отличие от тебя, я не особо прислушиваюсь к той чуши, которую порют наши новички. Однако если они в кои-то веки додумались до чего-то дельного, это, безусловно, делает им честь. Если сразу несколько людей одновременно пришли к одинаковому выводу, вероятно, к нему стоит отнестись серьезно. – Он выглядел весьма довольным собой. – Все-таки старый конь вроде меня борозды не испортит, верно? И пожалуй, даже может сгодиться на что-нибудь еще, кроме бумажной работы. Не то чтобы мне не нравилось делопроизводство… Ну, ты меня понимаешь.

– Понимаю, – кивнул Такегами.

Однако Накамото, похоже, решил, что сболтнул лишнего, смутился и замолчал. Виноватый вид друга поразил Такегами даже сильнее, чем его слова. Ведь это значило, что Накамото действительно поделился с ним наболевшим.

Неужели Накамото и впрямь утомили его обязанности? Неужели любому человеку, безраздельно посвятившему себя какому-либо делу, в конце концов, несмотря на успешную карьеру и всеобщее восхищение и уважение, надоедает заниматься одним и тем же? Неужели и Накамото перегорел? Неужели то же самое ждет и его, Такегами? Несколько минут Такегами думал над этими вопросами и пытался разобраться в себе, но ответов так и не нашел.

Следующая неделя прошла без особых новостей. Следователи трудились не покладая рук, но так и не смогли обнаружить ничего особенного. Новых улик против подозреваемой А. не появилось. Оперативники приуныли. И тогда молодые сотрудники вновь попытались выдвинуть свою гипотезу, но их опять никто не захотел слушать.

Накамото был погружен в свои мысли и явно чем-то обеспокоен. Однажды в обед они с Такегами отправились поесть гречневой лапши в соседнюю забегаловку. Склонившись над дымящейся миской, Накамото посмотрел на друга и сказал:

– Мое поведение, наверное, покажется тебе странным, но мне, «бумажному червю», почему-то очень хочется вмешаться в это дело, и, пожалуй, я так и поступлю.

Такегами показалось, что приятель уже давно обдумывал эти слова и вот сейчас наконец не сдержался и поделился с ним своими планами.

– Собираешься посоветовать им что-нибудь?

– Нет, что ты, никаких официальных консультаций, – отмахнулся, усмехнувшись, Накамото. – Так, разве что перемолвлюсь парой слов с капитаном Симодзимой.

Когда у человека за плечами тридцатилетний опыт работы, каждое его слово на вес золота. А уж пара слов – тем более. Накамото словно сам до этого не осознавал собственной значимости, а тут вдруг понял, что слишком долго держался в тени и что теперь пришло время проявить себя.

Такегами не стал его переубеждать. Он помнил их предыдущие разговоры и не считал нужным навязывать другу свое мнение. Накамото наверняка все уже решил, и теперь его не остановить: он обязательно разберется в обстоятельствах этого преступления и найдет разгадку.

Впрочем, Такегами все же не ожидал, что начальство так быстро одобрит план Накамото. Да и остальные следователи были порядком удивлены.

– Представляешь, Симодзима сказал, что, вообще-то, он сам уже обдумывал проведение подобной операции, но атмосфера на собраниях казалась ему слишком напряженной, чтобы выступать с подобными предложениями. Хотя, конечно, он утверждает, что был морально готов выступить с подобной инициативой и принять удар на себя. – Передавая слова начальника, Нака недоверчиво смеялся, но был явно счастлив, что его план действий утвердили.

Все остальное было делом техники. Некоторое время ушло на проработку деталей замысла. Накамото пришлось отвлечься от исполнения прямых обязанностей – всю бумажную работу взял на себя Такегами. Впоследствии Накамото посвятил его в подробности своего плана, и Такегами пришлось признать, что его друг действительно все предусмотрел. В дальнейшем, слыша, как Симодзима называет эту операцию «не более чем еще одним новым направлением расследования», Такегами усмехался. Шеф явно перестраховывался на случай провала. Впрочем, начальству вообще свойственно стремление прикрывать свою задницу.

В операции обязательно должна была участвовать женщина-полицейский. Кто-то из руководства позвонил в участок округа Сугинами и велел срочно прислать одну из сотрудниц. Услышав, что в деле будет задействована не кто иная, как Тикако Исидзу, Такегами вновь утратил душевное равновесие. Каждый новый этап этого расследования таил все новые и новые неожиданности.

Тикако Исидзу была его давней знакомой – воспоминания о ней вызывали у Такегами противоречивые чувства. Когда-то они работали вместе, и это сотрудничество было, безусловно, приятным. Однако потом эта женщина попала в довольно неприятную историю. Четыре года назад она участвовала в работе следственной бригады, занимавшейся делом о поджогах и серийных убийствах. Внезапно ситуация вышла из-под контроля, и Тикако отказалась выполнить приказ руководства, за что в дальнейшем была понижена в должности – ей практически указали на дверь. Однако она не ушла. Такегами слышал, что ее хотели отправить работать в отдел по связям с общественностью, но потом передумали, решив, что для этого ее репутация слишком испорчена. «Значит, в конце концов ее послали служить в Сугинами», – сочувственно подумал Такегами.