Текст книги "Горыныч 3.0. Тайны Рода (СИ)"

Автор книги: Миято Кицунэ

Соавторы: Милисса Романец
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

В итоге Озара перетряхнула свои запасы, сёстры тоже вытащили из коловерш всё, что могло пригодиться, и она до глубокой ночи делала Юле науз от этой любовной магии. В этом плане та оказалась беззащитней всех в их квартете, даже на ужин не ходили, чтобы вновь не встретиться с опасным одногруппником. Поесть им принесла Добрынка.

Весь курс, кроме Юли и ещё одного парня, записался на магию оборота. А после обеда их ждала вводная по ритуалистике, которую вёл Арджеш Буреславович – ещё один сын ректора.

– Беловодье имеет множество названий, и сейчас каждый слышит то, под которым знает этот мир. Старшие не раз говорили вам, что Беловодье – это перекресток миров, который жертвой Хранителей стал полноценным миром, заменившим тому или иному люду какой-то погибший мир. Каждый удел связан со своей веткой миров. И только в Академии Змейлор пересечение всех уделов, веток миров, и имеются выходы во все миры, – вещал Арджеш Буреславович. – Академия Змейлор единственная в своём роде, и сама является точкой пересечения множества миров, часть из которых на сегодняшний день мертвы. Попасть сюда из Беловодья можно дважды в год. Летом и осенью. Уйти только раз после испытаний и даров. Есть испытание вступительное и экзамены после каждого года обучения, они по итогу года проходят в Нави, а иногда и где-то ещё. Советую хорошенько готовиться к этому событию, кстати.

Новость про то, что их будут экзаменовать где-то непонятно где, заставила люд зашуметь. Озара это предполагала, так как они эти экзамены и даже проводы семикурсников видели своими глазами. Сейчас иначе воспринимался вопрос, который задали, когда они вернулись в трапезную, о том, «все ли ушли». Возможно, что в другие годы уходили не все.

– Благодаря Жертве Хранителей Беловодье из перекрёстка миров стало полноценным миром, сохранив и свойства, характерные для перекрёстка. Так, можно попасть в человеческий мир, мир великанов, полубогов, богов, мёртвые миры, населённые различным людом, с магией и лишённый оной. Беловодье всё ещё не до конца сформировалось как самостоятельный мир, поэтому для поддержания Завесы сокрытия до сих пор требуются ритуалы подпитки, которые проводят Хранители и их Рода дважды в год – в день зимнего и летнего солнцестояния. Именно о ритуалах, которые всегда пригодятся вам в дальнейшей жизни, и будет мой курс…

После упоминания про Рода Хранителей сокурсники завертели головами, многие смотрели на них с сёстрами, на Колояра и на того парня, который на предыдущий курс по обороту не записался. Тот походил на фотомодель какого-нибудь явовского бренда, причём с явной примесью индейской крови, и усиливало это впечатление яркое красно-золотое перо, вплетённое в его длинные волосы, а также фенечки и ремешки на руках. Озара вспомнила, что когда они уходили на обед, она видела на его спине замысловатый стилизованный принт скрученного интересным орнаментом рогатого змея – знак Юго-Западного Хранителя – Великого Змея Уткены. Получалось, что он был соседом Колояра по уделу и, возможно, из клана Рогатых змеев – потомков Хранителя. На парне, кроме белой футболки с принтом в облипку, сидели вполне себе драные джинсы по последней моде и модные кроссовки, видно, что прямиком из Яви. А значит, что он там как минимум бывал. И у него имеется вкус. Хотя, может, у них где-то сделаны закупки, как знать. Юля очень смешно рассказывала о том, как наткнулась на попкорн в Небесном городе. Здесь моду на дырявые вещи могли и не понять. В общем, парень выглядел нарочито вызывающе, но проверять, есть ли у него такое право или нет, никто не спешил, или Озара об этом не знала.

Стоило ей взглянуть на Колояра, как внутри на мгновение что-то ёкало, и в который раз за день Озара хваталась за науз, проверяя его работу. Юле значительно полегчало, и та уже не смотрела оленьими глазами на Оперённого.

На ритуалистику в конце лекции записалось десяток желающих, среди которых были Оляна, Ялом Прут, с которым они познакомились ещё по приезде, соседка по блоку – Матара Ойя и этот парень с пером.

Оляна ещё что-то спрашивала у преподавателя, и Озара ждала сестру, Юля и Ожега ушли. Они решили на всякий случай ходить только парами, чтобы присматривать друг за другом. А Ожега, похоже, торопилась на встречу с Яровзором, точней, на тренировку.

– Привет, – поздоровался с Озарой парень с пером, присев на край соседнего стола и склонив голову набок. – Вчера этот выпендрёжник пытался тебя очаровать. Но ты не очаровалась. Точней, сначала очаровалась, а потом нет. Как?

– Что? – чуть растерялась от как будто полунаезда Озара.

– Прости, это я по привычке Яви не представился как положено, – чуть склонил голову парень. – Стремглав из Рода Кен клана Рогатого Змея.

– Разве Род называется не Уткена? – моргнула Озара. – Я просто читала…

– Род разделился на две ветви, – перебил её, махнув рукой Стремглав. – Давно уже. Так что инфа устарела. Так как? И твоя подружка сегодня на Выпендрёжника и не смотрит.

– У меня был науз, – ответила Озара. – Меня зовут Озара из Рода…

– Я знаю, кто ты, – ухмыльнулся Стремглав и склонился, задевая её руку пером и волосами, чуть ли не нюхая её браслеты. – Интересно… Ты использовала искусничество для борьбы с ним.

– Лучше что, выпрыгнуть из трусов? – хмыкнула Озара. – Похоже, вы хорошо друг друга знаете. С Колояром, – решила она поддержать беседу и заодно выведать больше информации.

– С Выпендрёжником мы знакомы давно, – выделил «выпендрёжника» Стремглав, и Озара подумала, что снова виноват перевод. Возможно, парень остроумно склоняет или как-то чуть меняет произношение имени Оперённого, чтобы то было более «говорящим». А она каламбур не выкупает. – Однажды его батя охмурил мою маму.

– Так вы… братья? – удивилась Озара.

– Нет. Моя мама была замужем за моим отцом, но ушла к отцу Выпендрёжника, у которого жён как пираний в Амазонке. Он сын первой жены. Не моей матери. Но некоторое время я жил в их Золотопавлиньем клане, – видимо, выдал новый каламбур на Оперённых Стремглав, намекая на их любовь к золоту и целому культу поклоняющихся. – И на своей шкуре почувствовал их тошнотворные привороты. К счастью, воздействие постепенно теряет свою силу. Варьирует только срок. От нескольких месяцев до нескольких лет. Ты первая, кому удалось блокировать воздействие так быстро.

– Просто повезло, – смутилась от похвалы Озара.

– Ты поможешь мне? – спросил Стремглав, посмотрев прямо в глаза.

– Чем именно? – уточнила она, чуть отодвигаясь, так как Стремглав оказался слишком близко.

– Не хочу, чтобы Выпендрёжник слишком много о себе думал. Научи меня делать такие же штуки или, хочешь, я куплю у тебя эти браслеты или обменяю на что-то. Они нужны всем девушкам нашего курса, ну и парням тоже.

– А парням-то зачем? – удивилась Озара, уже прикидывая фронт работ.

– На самом деле магия Оперённых не действует избирательно на противоположный пол, просто на свой воздействует немного иначе… – медленно ответил Стремглав. – Ты… в общем, хочешь угодить. Своего рода влюбляешься, ловишь каждое слово, стараешься для своего друга, который тебе вовсе не друг, – глухо закончил он.

– Хорошо, я помогу, но мы вчера еле наскребли материалов даже для Юли, – протянула Озара. – Так что надо достать новые.

– Что потребуется? – деловито спросил Стремглав, доставая из заднего кармана джинс небольшой блокнот и карандаш.

* * *

Стремглав действительно смог достать все нужные материалы буквально за вечер вторника, и весь третейник Озара, подключив также и сестёр, и Юлю с Добрынкой, делали наузы от любовной магии всему курсу. Ведь в чём-то Стремглав, которого, кстати, всё же по-настоящему звали Канати, был прав: если Колояр, он же Кадмаэль Оперённый, нормальный парень, то и без воздействия с ним должны все общаться, дружить и прочее, а если что, то появится на него управа.

За неделю вводных лекций ребята на их курсе разбились по интересам, какие-то буквально по парам, а какие-то на группки побольше.

Озара с сёстрами и Юлей впятером со Стремглавом, который подсел поближе как на лекциях, так и в трапезной, а ещё тоже записался вместе с Озарой на искусничество, видимо, оценив перспективы. Потом «банда любовничков» – по словам Стремглава – с центровым Колояром, четырьмя девчонками из Западного удела, которые, хотя и получили наузы, парня не оставили без внимания, к ним также присоединились и несколько парней, но точно не на роли главных, а скорее подпевал. Шесть парней, в основном из кланов Африки, но и не только, тёрлись вокруг Матары Ойя, которая предпочитала весьма откровенные для местных средневековых нравов наряды. Декольте действовало хлеще очарования Оперённого Змея. Их Стремглав называл «племя Кобры».

Четверо оставшихся Змеу из местных старались сойтись со всеми, но всё равно ощущались отдельной сплочённой группой.

Остальные болтались сами по себе, дружили как-то парами либо старались со всеми «группками» поддерживать нормальные отношения.

В пятницу на ужине, после лекций по раскрытию дара, куда записались почти все, кроме Юли и Стремглава, так как это тоже в основном было для оборотней, и защите и сокрытию, куда не записался вообще никто, к ним подсела Ягира, спросила, кто что выбрал, какие вводные они уже прослушали.

– Заметили, что астрономия в курсе «теории пространства и перемещения» даётся? – хитро прищурившись, спросила Ягира, и они нестройно закивали в ответ. – Я думала, что мне этот предмет не понадобится, и даже не смотрела в его сторону, но тут оказалось, что без астрономии вторую ступень целительства не взять. И наоборот, ребята рассказывали, что первая ступень ритуалистики – это только общие схемы, а чтобы перейти на вторую ступень, надо ещё изучить первую ступень целительства.

– А целительство тут при чём? – спросила Юля.

– В целительстве первая ступень в основном травничество и первая помощь, – ответила Ягира.

Озара кивнула. Первая помощь, по уму, в любом деле может понадобится, как и знание разных трав.

– В искусничестве тоже? Я на него записалась, – спросила она Ягиру.

– Да, для второй ступени искусничества тоже, как мне сказали, требуется первая ступень целительства, – кивнула та. – У меня как раз искусничество и целительство на первом курсе было.

– Получается, хочешь не хочешь, а первые ступени почти всех предметов придётся учить, чтобы получить какие-то вторые? – задумалась Юля.

Озара согласно кивнула, выходит, с нахрапа всё же местную систему не взять. А она-то планировала «хакнуть» её тем, что просто подсмотрит, как учатся сёстры и Юля, почерпнув недостающее в библиотеке. А тут выходило, что сама система заставляла учить и «не интересные» тебе направления, чтобы достичь уровня в интересных.

Алхимия, которая состоялась в четверик, наверняка потянет за собой травничество с целительством, искусничество, теорию пространства и перемещения, ритуалистику, кудесничество и шаманизм… А на алхимию только Колояр и записался вроде как с парочкой своих поклонниц.

– Непривычная и непростая система, – потёрла лоб Юля.

Им ещё повезло, что тут учится Ягира из дружественного клана и есть возможность у неё всё так запросто и главное своевременно узнать. Вообще-то любые знания и личные наработки в Беловодье ценились, и за них принято платить, когда услугой, когда звонкой монетой.

Так что весь выходной они потратили на то, чтобы понять и рассортировать по предметам «который нужнее», и выбрать лучшую программу обучения. Благодаря подсказкам и помощи Ягиры удалось немного минимизировать трудозатраты и сузить запросы.

По итогу Озара с сёстрами, как и решили с самого начала, выбрали военное дело, оборот, раскрытие Дара. А индивидуально: Озара взяла искусничество, Оляна – ритуалистику, Ожега – теорию пространства и перемещения. Юля записалась на мироустройство, кудесничество, шаманизм и целительство. Стремглав – на воинское дело, шаманизм, искусничество и ритуалистику.

– Ой, девочки… – трагично сказала Юля вечером в осьмицу, когда они пили чай у Оляны в комнате.

– Что?

– Вы будете смеяться, но мы же снова забыли… Про этого нашего попаданца.

Глава 21
Запертый

Дышать тяжело. Словно на грудину камень положили или что ещё потяжелее. Дэн попытался открыть глаза, но веки оказались свинцовыми и открываться и не думали. Он пожелал пошевелить хотя бы пальцем, но тело предало и вообще ощущалось каким-то неподъёмным, словно чужим. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. Мысли судорожно заметались в голове. В сериале про доктора Хауса как-то показывали случай, который обозвали «синдромом запертого человека» или как-то так. Вдруг?..

Где он? Что с ним? Может быть, попал в аварию? Или упал где-нибудь? Кровоизлияние в мозг? Кто-то ударил?

Дэн снова и снова напрягал руки-ноги-пальцы-веки-рот, но результата не добился. Он и правда заперт в собственном теле.

Что же случилось?

Перед глазами, которые так и не получилось открыть, замелькали образы и воспоминания. Последний разговор с родителями. Ссора с отцом. Да, точно… Они поссорились. Не в первый раз. Отец постоянно цеплялся к нему из-за мелочей, то ему не нравится, это не то, но в этот раз буря в стакане конкретно вышла из берегов.

А всё из-за учёбы и того, что он её бросил. Выяснилось это, когда отец встретил кого-то из ПсковГУ и узнал, что Дэна отчислили ещё в зимнюю сессию. Да сдалась ему эта специальность «Бухгалтер-ревизор», на которую его сунули родители в местный универ⁈ Дэн хотел учиться где-нибудь в Москве или Питере, а не прозябать в Пскове «зато дома». Да, балл по ЕГЭ у него не слишком высок, но платно можно же было. У отца деньги имеются, и свой бизнес ещё с девяностых, в которые он поднялся. Но зажилил. Решил, что он должен пользу приносить его фирме и после учёбы потом бухгалтером на него горбатиться. Чтобы ещё на работе он мог его носом тыкать в говно. Типа такой он растакой бесполезный нахлебник, а так – хоть что-то с него поиметь. Да щаз!

Но, признаться, скандал ему закатили знатный. Дэн даже не ожидал, что родители так разойдутся. И что он тряпка. И что он всех подвёл. И что ничего в жизни не добьётся. И что и так «у матери под крылышком» был да не ценил. И что зарабатывать не умеет, а живёт на всём готовом. Даже мама, которая всегда его защищала, в этот раз встала за отца и не пререкалась, а только кивала и платочком бумажным слёзы промакивала. Это отца вообще выбесило. Типа Дэн и мать до слёз довёл, и вообще полный никчемушник. Вообще серьёзно разошёлся, даже ремень достал, да мать не позволила, повиснув на руке, а Дэн… просто сбежал из дома.

Он так разозлился, что решил наказать родителей. Чтобы на стенки потом лезли и жалели, что так с ним обошлись. Как вообще можно жить в одном доме с таким тираном и деспотом⁈ Кто каждый шаг и каждую копейку контролирует?

Дэн проверил баланс на карте: там оказалось всего-то пять штук. И явно же отец не даст больше. Будет заставлять обратно поступать или так к себе работать устроит каким-нибудь грузчиком «чтобы он понял, как тяжело деньги в жизни достаются». Тьфу. Ещё не ясно, что хуже.

Думая, что делать, Дэн долго бродил по Пскову, пока не вышел на вокзал. Ему в голову пришла идея уехать. И он вспомнил, что в Стругах Красных остался бабушкин дом. Бабушка умерла года три назад, когда он в десятом классе учился, но её дом родители точно продавать не стали. Отец купил участок поближе и строил коттедж, так что земля за семьдесят километров от Пскова его не прельщала. Но там у него вроде как «родовое гнездо», так что дом оставили.

Дэн решил, что продукты и всё необходимое можно купить уже в Стругах Красных, взять у соседки ключ, наверняка он там есть… У них вроде с родителями хорошие отношения. И у бабушки всё цивильно: даже туалет ей отец сделал тёплый в пристройке к дому, водопровод провёл и канализацию.

С этой оптимистичной мыслью Дэн ехал на электричке, воображая себя «дядей Фёдором» из Простоквашино. Он теперь тоже «мальчик сам по себе свой собственный».

В Стругах Красных его ждал облом. Оказалось, что дом бабушки кому-то сдавали в аренду. Или там жили какие-то знакомые родителей. А может, и продали по-тихому, а он и не в курсе. В общем, Дэн обнаружил там целую толпу с кучей мелких и тупо пялился на них, пока отец семейства, попивающий пиво в тенёчке за баней, грозно не окрикнул его по причине, что он подглядывает из-за забора на детей. В общем, разбираться Дэн не стал. И так всё понятно.

Живот уже подводило от голода, так что он затарился газировкой, чипсами и сухариками в местной «Пятёрочке» и отправился на Песчаное озеро, чтоб хотя бы не зря съездить. В детстве он здесь купался, вода прозрачная и чистая, а берег – песчаный. Некоторое количество народа тоже присутствовало, но к вечеру все разошлись по домам. Дэн никуда не спешил, подумывая о ночёвке на пляже.

Часов в восемь на берег пришла компания ребят его возраста, оказались студентами из Питера, приехавшими на электричке отметить день рождение Кати, которая была из Струг Красных. Девушку Дэн смутно помнил, а она и вовсе его узнала. Вроде играли вместе в детстве, когда он гостил на каникулах у бабушки. В итоге на эти именины его официально пригласили, угостили шашлыком и пивом. Жизнь сразу заиграла красками, особенно если учитывать, что девчонок в Катиной компании оказалось больше и одна даже с ним флиртовала. Шанс, что у них что-то будет, увеличивался с каждой минутой, так как Люба страстно прижималась к нему грудью и шептала на ухо, что ей нравятся такие тихие скромники. К тому же компания приехала с ночёвкой и туристическим снаряжением, а один из парней – Саша, который вроде встречался с Катей, сноровисто поставил целых три палатки.

Солнце село, и над озером поплыл красивый белый туман, словно накрывая его мыльной пеной. Они с Любой чуть отошли от компании и самозабвенно целовались. Когда Дэну показалось, что он сейчас взорвётся, Люба со смехом отстранилась и заявила, что собирается искупаться, потому что ей жарко. А затем разделась догола и, покачивая бёдрами, пошла к воде. Дэн понял, что это его шанс, и тоже разделся, еле расстегнув ширинку и чуть не запутавшись в джинсах, которые торопился снять.

Купальных трусов у него, понятное дело, не было, да и Люба не озаботилась купальником, так что он решительно стащил с себя всё и побежал за девушкой, стараясь не оглядываться.

Они зашли примерно по пояс и… сделали это прямо в воде, Дэн прижал к себе Любу, приподнял и насадил на себя, продолжая целоваться. Девушка страстно охала ему в губы. Жаль, что всё кончилось быстрей, чем он задумывал. Они потом и правда немного поплавали. Вода приятно охлаждала их разгорячённые тела, и тепло уже, так что даже достигший их туман придавал действу лишь большей загадочности.

Дэн как раз подумывал о втором заходе, когда Люба вскрикнула.

– Ты чего?

– Меня как будто кто-то коснулся. Типа рыба крупная, – ответила та.

– Да не, тут вроде ничего крупней окуня не водится, – неуверенно ответил Дэн. – Дед у меня рыбаком был, так вся рыба, что он ловил, с ладошку. Только кошка и ела.

Люба усмехнулась и снова прижалась к нему, но тут ноги Дэна тоже коснулось что-то длинное и большое. В воде появилась как будто чёрная шина, Люба заорала прямо в ухо, оглушив, и на всех парах выскочила на берег. Только задница мелькнула. А он…

Больше ничего не помнил.

«Не стал об этом студенткам говорить, но… Парень не жилец», – внезапно услышал Дэн мужской голос, как эпитафию над собой. Он хотел сказать, что не так уж плохо себя чувствует, что в покойники его записывать не стоит, но так и не смог выдавить из себя хоть какой-то звук.

«Вряд ли кто-то захочет возиться с ним. Была бы ценность: родственник, одарённый кудесник. А так… Ещё неизвестно, как давно его кровь уснула», – подхватил второй.

Дэн запаниковал ещё сильней и… запертое в теле сознание провалилось в гулкую пустоту.

* * *

Очнулся он от того, что в лицо светит солнце. Открыл глаза и на секунду оцепенел. Получилось! Прямо над головой светила странная дырка, небольшая, но яркая, а его лицо оказалось ровно под ней.

Дэн с замиранием сердца пошевелил рукой, и у него получилось. Под ладонью что-то кололось, и, чуть повернув голову, он понял, что лежит на сене. Или соломе. В общем, на сухой траве. После того как он проморгался от ослепившего его света, понял, что находится в каком-то непонятном закутке, причём каменном. Пол и стены вокруг оказались холодными и шершавыми.

Что вообще случилось? Как с берега Песчаного озера он попал сюда? На всякий случай Дэн осмотрел себя и никаких особенных изменений не заметил. Он одет в свою одежду, вроде не ранен, в кармане полностью разряженный телефон, не подающий признаков жизни, ключи от дома, карточка, парочка чеков, которые он забыл выбросить.

Стоп. Память внезапно подкинула картинку, как над ним склоняется светлая девчонка. Точно не Люба. Кажется, она что-то сказала про Финский залив. Это разве не Питер?

Паника тошнотой подкатила к горлу.

У него какие-то провалы в памяти? Нет, раньше такого не наблюдалось. Скорее, его чем-то накачали. Но зачем⁈

Вспомнились слова про то, что он «не жилец». Его похитили? Может, какие-нибудь чёрные хирурги? На опыты или на донорские органы? А ещё отец со своими «разборками» в девяностых. Может, это какой-то «привет» из его прошлого? И его похитили, чтобы потребовать выкуп?

В любом случае ничего хорошего ждать не приходилось. Дэн решил, что надо выбираться. Хорошая новость, что он не связан и вроде бы может ходить. Попытается. Возможно, похитители понадеялись, что он так и проваляется в отключке.

После того как эйфория от возможности шевелиться прошла, Дэн ощутил себя разбитым. Скорее всего он ещё не достаточно оклемался после… Чего бы то ни было. С трудом, но он всё-таки встал и пошёл, еле переставляя ноги и держась за стену. Через двадцать его крошечных шагов обнаружилась деревянная дверь, которую он принялся исследовать с возросшим энтузиазмом и нетерпением. Нащупав ручку, Дэн выдохнул. Всё же не колодец, не земляная яма, а скорее подвал. Он попробовал открыть, и оказалось не заперто.

Уняв заколотившееся сердце, Дэн осторожно приоткрыл дверцу и заглянул в щель, снаружи ходили какие-то женщины в белых платьях в пол и чуть ли не хиджабах, тоже белых, брякали посудой. В нос ударили такие концентрированные запахи еды, что Дэн пошатнулся и понял, что очень голоден. Осторожно пригибаясь, он вышел из низенькой двери и понял, что был то ли в чуланчике, то ли в кладовке, то ли каком-то подсобном помещении с вытяжкой, если учитывать ту дыру на улицу.

– Кхм… Извините… – привлёк он к себе внимание.

Одна из женщин, какая-то измождённая и бледная на вид, подошла к нему. Оказалось, что это у неё так высветлены волосы, хотя сверху их прикрывала какая-то полупрозрачная тряпка, вблизи похожая на паутину и нисколько не делающая привлекательней вроде как блондинку. Точней, альбиноску, так как почти бесцветными у неё были и брови, и ресницы, и кожа, и даже глаза совсем прозрачные, бледно-голубые, как если бы на пять литров воды добавили каплю краски.

Дэн с удивлением посмотрел на других и понял, что они такие же. Тут что, какая-то фабрика по созданию альбиносов? Это же вроде редкость. Или это грим какой-то?

– Где я и как здесь оказался? – требовательно спросил Дэн, рассматривая почти плоское тело с первым размером груди. С такими внешними данными только в хоррорах сниматься в роли каких-нибудь страшилок или привидений.

– Ты в Академии Змейлор. Если хочешь есть – работай, – заявила ему эта «бледная моль» и отошла.

– Но я могу заплатить за еду, – взмутился Дэн. – Где тут у вас терминал? Или я по телефону могу… – и он вспомнил, что телефон разрядился. – Эй, и что за Академия Змейлор такая? А?

Ему не соизволили ответить!

– У кого-то есть зарядка для «Самсунга»? – когда-то отец не стал ему покупать крутой телефон, занудев, что в детстве они из дорогих подарков получали лишь подзатыльники, и теперь Дэн оказался даже этому рад, а то не у всех же айфоны, и найти зарядку для популярной ходовой модели в разы проще. – Ау, зарядка для телефона у кого-то есть? Мне надо домой позвонить, а то меня потеряли, – спросил громче он, но никто из альбиносок не отреагировал.

Дэн оценил, что на кухне работают с десяток похожих друг на друга женщин. И даже найти заговорившую с ним среди них он не сможет. Альбиноски что-то готовили, но всё в больших кастрюлях и закрыто крышками. В общем, ничего, что получилось бы потихоньку стянуть, чтобы утолить голод. И всё же, странно. Может, тут людей клонируют?

– Ну хоть водички-то дадите попить? – спросил он в пустоту.

Одна из альбиносок плывущей походкой подошла к нему и протянула кружку.

«Пей».

Дэн как раз смотрел ей в лицо, пытаясь определить, можно ли у неё вызвать жалость или надавить отцом, и понял, что бледного рта, по которому плачет помада, она не открыла. Этого просто не могло быть! Наверное, ещё наркота, которой его накачали, не вся вышла.

Дэн выпил предложенную воду и огляделся на этой странной кухне клонов. Нигде не видно ни электроприборов, ни холодильников, ни миксеров или там микроволновок. Голые стены, по центру цельная плита на небольшой печи, возле которой в плетёной корзине лежало что-то ужасно похожее на каменный уголь. Вокруг серые стены. А свет из странных светильников, больше похожих на маленькие окна. Показалось, что там даже облака проплывают. Или опять глюки?

Он заметил большую дверь явно «наружу» и бочком, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, вышел в коридор. Здесь оказалось посвежее и гораздо прохладней. Коридор освещался зеленоватыми аварийными светильниками. Словно попал в какую-нибудь игру про биолабораторию и зомбиапокалипсис. Встретишь в таком освещении альбиноску с кухни и точно в штаны наделаешь.

От этой мысли Дэн замер. А вдруг?..

Но окунуться в предположения не дал выруливший из коридора беззаботно насвистывающий парень. Обычный. Не зомби. И не альбинос. Может, студент, раз тут какая-то «Академия». Парень свернул в проход, и Дэн побежал за ним.

– Эй! Эй, стой! – окликнул он его, но «студент» то ли свистел и не слышал, то ли не думал, что зовут именно его. Так что Дэн, который внезапно ощутил слабость, догнать его не смог, хотя и старался.

Впрочем, через некоторое время в коридорах послышалось бормотание разговоров, и замерший Дэн увидел двух парней, которые общались друг с другом на какой-то тарабарщине.

– Ду ю спик инглиш? – неожиданно для себя самого спросил у них Дэн. Ну явно ж не русские, может, хоть английский знают.

На него удивлённо посмотрели.

– Может, по-русски говорите? – без особой надежды спросил он.

– Говорьим, – с заметным акцентом ответил один из парней. – Чтьо надо?

– А зарядка для телефона есть? Или телефон, чтобы связаться с родными? – спросил Дэн.

Лица парней стали озадаченными.

– Связаться? А… Неть… связаться нетзя, – коверкая слова сказал второй. – Уже погружение. Давно. Далеко. Нетзя связаться.

– Погружение? – ничего не понял Дэн. – Какое ещё погружение? Э… Ладно, извините за беспокойство…

По коридору прошли ещё парочка студентов, но ему либо отказывали, говоря примерно то же самое про «нетзя», либо не знали русского. Дэн совсем устал и к тому же, заблудился в тёмных коридорах, которые раздваивались, образуя сложные ходы, по которым студенты спокойно сновали.

Дэн утомился и просто сел на пол, уткнув лицо в колени. Он устал. Хотел есть. И домой.

– Что ты здесь делаешь? – спросил строгий голос на чистом русском, и, подняв голову, Дэн увидел хмурого мальчонку лет тринадцати, не больше. – Здесь нельзя ходить прислужникам. Ты с новенькими прибыл? Не видал тебя в людской.

– Где? Да я только очнулся… На кухне вроде, – сказал Дэн. – А почему ходить нельзя?

– Здесь только студенты ходят, а нам положены другие пути, чтобы никому не попадаться, – непонятно пояснил малец. – Я Борщ, служу Аспидам. А тебя как кличут?

– Борщ? В смысле Борщ? Тебя так зовут или ты есть хочешь? – непомерно удивился Дэн. – Я Даня, в смысле Дэн. Я никому не служу, – на всякий случай гордо уточнил он. – Я просто телефон пошёл искать. Чтобы маме позвонить. Она волнуется и меня потеряла, наверное. Фиг знает, какой сегодня день. Какой, кстати? – последним он помнил двадцатое июня – среду, ну или четверг, двадцать первое, если учитывать, что с ребятами они точно гуляли за полночь. – Пятница? – с надеждой уточнил он. Допустим, в Питере он был в четверг, потом очнулся…

– Сегодня вторник, – не оправдал его надежд Борщ. Если, конечно, парень не поприкалывался или это не его ник в игре какой-нибудь. – Восьмое число месяца рамхать.

– А год какой? – нервно икнул Дэн, пытаясь разглядеть на спокойном лице собеседника признаки лжи, а не непоколебимой уверенности.

– Семь тысяч двадцать седьмой…

– Это от чего⁈

– От сотворения мира, конечно же, – удивлённо ответил Борщ.

– А… Но… – Дэн напряжённо думал, что либо каким-то образом из две тысячи восемнадцатого переместился на пять с половиной тысячелетий вперёд. Либо… Если аж от сотворения мира, то ведь было и до нашей эры…

– А если от Рождества Христова? – провокационно спросил он.

– Не знаю, – задумался Борщ. – Но поменьше. Знаю лишь, что это время Яви, но как там считают, не разумею.

– Ага, а в попугаях у меня длиннее, – довольно пробурчал Дэн. Явно же его пытаются нахлобучить. Может, они старообрядцы? Или просто сектанты? – Так… Я так и не… – хотел он задать ещё кучу вопросов своему новому знакомцу, но тот его перебил.

– Некогда мне с тобой лясы точить, мне на кухню надо, – солидно сказал Борщ. – Мой хозяин вернётся с тренировки скоро.

– А проводи меня на кухню, я оттуда и вышел. В смысле, очнулся. А мне та «моль бледная» и говорит: «Если хочешь есть – работай». И заплатить не дала, да тут и терминала нет, у меня на карточке все деньги.

– Ты у старшей белой вылвы Янны еду купить хотел? – усмехнулся Борщ. – Ну умора.

– У кого?

– У Янны – она старшая белая вылва здесь на кухне. Общежитиями и делами хозяйственными заведует Магуса. Только старшие вылвы разговаривают мыслеречью, что белые, что чёрные. Младшие не умеют. Только работают. Всё правильно она тебе сказала. Даже личным слугам общие работы выполнять приходится, чтобы их кормили. А у тебя и хозяина-то нет, как ты говоришь. Ненужный ты. В Змейлоре еда дорого достаётся, далеко мы, купцов не особо, дважды в год снабжение закупают, и то с кучей условий. В основном всё сами растят. Ненужных кормить не будут. Раз откажешься, два, а потом пропадёшь во чреве Бейлор. Богиня нахлебников и неумёх не любит. Избавиться от тебя.

– Типа кто не работает, тот не ест? – криво усмехнулся Дэн, повторив чуть ли не любимую поговорку отца.

Мелькнула мысль, а что, если всё это – один большой розыгрыш. Как в фильме. Актёры нанятые и доводят человека до разорения и сумасшествия. Ну откуда столько альбиносов, к примеру. Папаня бы мог такое замутить, но вряд ли бы у него хватило денег на такие масштабы… Хотя фиг знает, может тут весь этот камень из пластика сделан и что-то хитро крутят, а он под наркотой всё воспринимает неадекватно.