Текст книги "Кровавый росчерк пророчества (СИ)"

Автор книги: Миято Кицунэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

После всех этих подготовительных разговоров с друзьями к среде я собрал в Выручай-комнате Невилла, Гермиону и Драко. С Малфоем у Грейнджер и Лонгботтома снова всё более-менее наладилось. Особенно после того, как я сказал, что произошло с моими родными и сестрой и кого я видел в округе Литтл-Уингинга. Всем троим я рассказал о том, что было в понедельник в кабинете директора в присутствии Министра и Главы Аврората. Выдал Тонкс, которая так неуклюже накатила бочку на профессора Снейпа. Гермиона сама вспомнила, как тот помог нам на первом курсе и спас от тролля. Я напомнил о Сириусе и о лекарствах для моего крёстного, Невилл согласился с тем, что и его матери профессор зелий помог, да ещё не выдал ничего и никому про эльфэук: пришлось и Гермионе рассказать ту историю про «чудо-дерево из мира фейри» и пообещать сводить в Запретный Лес. Ребята в свою очередь признались Драко насчёт «Ордена Феникса», в который их чуть не заманили.

Гермиона, которая ходила на дополнительные занятия по зельеварению, только возмущённо фыркала, когда я сказал, что, оказывается, с её же слов, про магическую белладонну мог знать только профессор Снейп. Да и Невилла не особо это впечатлило, он сказал, что ещё летом заметил необычное и очень странное отношение к профессору всех остальных.

И вот тогда я выдал ребятам про угрозы Хигэканэ насчёт дементоров и свои соображения, если правда то, что Падмора на самом деле отправил наш директор, чтобы освободить «Пожирателей» для, возможно, каких-то своих целей.

– Может, у профессора Дамблдора что-то вроде раздвоения личности? – предположила шокированная Гермиона.

– Мы тогда с Невиллом, когда пытались философский камень от Квиррелла спасти… – сделал вид, что задумался я. – Тогда из профессора Квиррелла чёрный дым повалил и куда-то в дверь полетел, а через некоторое время из той двери появился Дамблдор.

Друзья уставились на меня в три пары глаз.

– Хочешь сказать?.. – совершенно обалдело воскликнул Драко. – Что этот дух поселился в Дамблдора?

– Я его после того, как эта штука вылетела из Квиррелла, больше не видел, так что не знаю. Просто Гермиона сказала про раздвоение личности, и вдруг это вспомнилось, – пожал я плечами. – Я совершенно не представляю, как эти штуки вселяются. Но, может быть, я просто так подумал, доказательств-то никаких нет. А я уставшим был и тоже почти терял сознание. Забудьте, короче, это явный бред.

Но мои друзья не готовы были отказаться даже и от такой бредовой идеи, которая бы объясняла им этот мир в чёрно-белых тонах. Они были слишком молоды и не могли принять притворство и махинации и игры длиной в несколько десятилетий ради каких-то непонятных и эфемерных целей. То, что Хигэканэ был «хорошим», но стал «плохим» из-за внешнего воздействия, было куда проще и доступней для осознания. Как-то так.

* * *

И всё же «гром грянул».

Сегодня, в пятницу, на трансфигурации у четвёртого курса Джинни Уизли прокляла слизеринца Брайана Ургхарта, который, с её слов, якобы что-то сказал про её семью и про директора.

Этот урок у четверокурсников был последним, уже после нашей трансфигурации, так что я, как и многие, всё узнал, только когда мы пришли на ужин. Разгорелся настоящий скандал. Снейп-сенсей, узнав об инциденте, перед ужином попытался назначить Джинни отработку, а также пригрозил отчислением за такое поведение, но МакГонагалл сделала из Джинни героиню, защищающую честь директора школы. Довольно коряво, конечно, куда нашей Кошке до манипуляций старика, но Джинни так и не наказали.

Показания очевидцев сильно разнились. Кто-то говорил, что Уизли напала вообще ни с того ни с сего. Кто-то – что Ургхарт что-то сказал ещё до урока. Некоторые утверждали, что тоже слышали ругательства и оскорбления. Луна, которая была ближе всего к Джинни в тот момент, видела странную записку, которая потом пропала. Возможно, что-то было в ней.

Брайана Ургхарта, которого Джинни приложила каким-то модифицированным летучемышинным сглазом, с серьёзно расцарапанным и искусанным лицом, а также повреждённым зрением, отправили в Больничное крыло. Говорили, что парень был просто весь в кровище и заляпал ею половину кабинета трансфигурации.

Это было очень плохо, так как Ургхарт был новым ловцом сборной Слизерина, его поставили вместо выпустившегося в прошлом году Теренса Хиггса. И как говорил Драко, который видел тренировки команды зелёно-серебристых: «Ургхарт был хорош». Да и в целом, насколько я знал, этот Ургхарт был умным парнем и многим нравился. В этом году Слизерин наметил реванш за серию своих проигрышей. Последний раз их сборная брала Кубок школы в девяносто первом, а до этого шесть лет подряд выигрывала. Потом, получается, в девяносто втором Кубок достался Рейвенкло, в девяносто третьем и четвёртом – Гриффиндору, в прошлом году квиддич отменили из-за Турнира Четырёх школ.

Нападение на игрока вне поля – это практически объявление войны всему факультету. Сразу эта ситуация выходит за рамки одного четвёртого курса или спора между Джинни и Брайаном, а тут ещё МакГонагалл, заместитель директора, прилюдно похвалила студентку за нападение на другого студента, словно давала всему Гриффиндору карт-бланш на нападения и решение всех вопросов с помощью кулаков и проклятий. Да и Ургхарт, как я понял из настроения очень злого сенсея, пострадал действительно серьёзно, а не просто отделался парочкой царапин. Со зрением даже маги не шутят. Шутки про будущего нового «Шизоглаза» быстро увяли.

Слизерин такого просто не оставит и отомстит за своего ловца. И это ладно ещё, что до игр оставалось не пара дней, а несколько недель. Впрочем, все войны начинаются с малого. Что бы потом ни вышло со всей этой историей про призрачного Волдеморта, а настроить слизеринцев, а значит, многих чистокровных против всех остальных у Хигэканэ получилось. Четыре года не получалось из-за моего влияния и сдерживания особо ретивых «последователей», а тут могло всё полететь к чертям, когда директора вообще не было в школе.

Похоже, что Драко тоже подумал об этом же.

– Драко, что такой мрачный? – спросила Гермиона, которая ещё не поняла, чем всё это чревато.

– Злюсь на МакГонагалл, – хмыкнул Малфой, пробурчав что-то почти про себя про сухую воблу и шотландскую волынку.

– Зря ты не сдержалась, Джинни, – сказал Рон сестре. – Зачем привлекаешь к нам лишнее внимание? Хочешь, чтобы тебя отчислили из школы? Перси же предупреждал…

– Ой, заткнись, Рон, иначе тоже получишь. Стал старостой и считаешь, что можешь указывать мне?.. – она осеклась, посмотрев на меня. – Гарри?.. Ты чего?

– После ужина пойдёшь в Больничное крыло к Ургхарту и попросишь прощения. Мне всё равно, что ты ему скажешь. Хоть что влюбилась и не знала, как показать свои чувства. Я не допущу войны факультетов.

Джинни, которая пошла красными пятнами, лишь открывала и закрывала рот.

– Но, Гарри… – попыталась возразить Гермиона. – Конечно, Джинни поступила не совсем правильно, но ведь МакГонагалл…

– Гарри прав, – поддержала меня Алисия Спиннет, сидевшая за столом напротив нас. – До игр всего три недели. Ургхарт ловец Слизерина. Совершенно не хочется, чтобы нас отлавливали по одному и калечили в отместку. Игроки неприкосновенны. Всё сойдёт, только если это будут ваши личные разборки, и то… А вдруг он ослепнет или ещё что?.. МакГонагалл не должна была оставлять Уизли без наказания, она что, не понимает, что тем самым подталкивает слизеринцев к мести? Она даже не попыталась снизить напряжённость…

– Я поговорю со слизеринцами, – переглянулся со мной Драко. – Попробуем объяснить ситуацию. Мерлин, Уизли, чего ты такая бешеная? Тренируйся больше, чтобы сил на глупости не было!

– Слишком поздно… – я ощутил, что со стола Слизерина поднимается волна негодования, направленная на наш факультет. – Придётся по-другому.

– Гарри, я всё… – попыталась что-то сказать Джинни, но я, уже не слушая, двигался в сторону стола профессоров.

Ужин ещё не закончился, тем более, что многие обсуждали происшествие и не успели поесть. Профессора выглядели недовольными, МакГонагалл поджимала губы, у Снейпа-сенсея яростно раздувались ноздри, Спраут хмурилась, Алиса что-то говорила под пологом тишины, который ставили на профессорский стол.

Мои действия были замечены студентами, и разговоры в Большом зале начали стихать. Наконец и преподаватели заметили мой манёвр. Алиса послала многозначительный взгляд и взмахом руки убрала полог.

– Профессор МакГонагалл, – справившись с голосом, сказал я в звенящей тишине. – Мне совершенно всё равно, что вы чувствуете к профессору Дамблдору и отвечает ли он вам взаимностью, но ваши личные чувства совершенно неуместны при руководстве школой. И тем более это не повод создавать вражду факультетов, которой не было больше пяти лет. Вы подставили весь факультет Гриффиндор своей слепотой и бездушием, потакая безнаказанности и якобы нас защищая. Гриффиндор всегда отвечает за свои слова и действия, нам не нужны поблажки и подачки. Мы львы, а не шакалы!

Секунду стояла ошеломительная пауза, а потом за столом Гриффиндора все взревели. Этот рёв поддержали аплодисментами и другие факультеты.

– Мистер Поттер!.. – захлебнулась негодованием МакГонагалл, яростно сверкая глазами из-под очков, но её опередил Снейп-сенсей, который скорчил весьма зловещее лицо, но умудрился даже наказанием поддеть нашу деканшу, так как дважды наказать за одну и ту же провинность было невозможно.

– Минус два балла с Гриффиндора за оскорбление преподавателя, мистер Поттер! – это было до обидного мало, за оскорбление преподавателя могли отчислить до тридцати баллов, и если судить по тому, как МакГонагалл побледнела, до неё дошло.

– Идёт, сэр!

– И месячная отработка в моей лаборатории за хамство во время назначения наказания, мистер Поттер!

Глава 11. Растревоженный улей

16 октября, 1995 г.

Шотландия, Хогвартс

Честно говоря, я не ожидал, что МакГонагалл настолько всех достала. Мой пятничный экспромт имел эффект разорвавшихся взрывных печатей. Не сказать, чтобы гриффиндорцы не любили нашу деканшу… её поведение можно расценивать и как хорошее, и как плохое. Она не лезла в дела факультета, то есть была определённая свобода. Но на мой скромный взгляд, одно дело не лезть и «бдить» издалека, контролируя процесс, и вмешиваться только в самых крайних случаях, а другое – не вникать. Ей было не интересно, как проводят досуг её подопечные, какие у них проблемы, чем вообще живёт факультет. МакГонагалл интересовали разве что квиддич, награды и Хигэканэ. А так нашу Кошку почти невозможно было застать на месте, какие-то жалобы или просьбы она пропускала мимо ушей, всегда ей некогда, и плюс подмеченный мной избирательный подход в обучении, награждении баллами и «любимчики».

Однако Гермиона после моего спича попыталась меня пристыдить, так как сама с первого курса смотрела в рот нашей деканше. После истории с хроноворотом эта любовь чуть поутихла, но всё равно «МакГонагалл – святая» осталось у Грейнджер где-то на подкорке. Впрочем, подруге хватило ума не устраивать мне скандала или «выговора» прилюдно, а поговорить тет-а-тет. Ну, почти тет-а-тет, потому что с нами увязались Драко, Луна, Невилл и Лаванда. С Браун у Невилла вроде снова всё настроилось, так что они везде ходили вместе. Даже в теплицы! Впрочем, подозреваю, что где-то в этих теплицах растёт омела или просто не установлены чары «вызова преподавателей».

– Гарри, мне кажется, ты был слишком груб с профессором МакГонагалл, – укорила меня Гермиона, когда мы этой небольшой компанией отошли в пустой класс на четвёртом этаже. – Тебе следует извиниться перед ней.

– МакГонагалл целенаправленно разжигает межфакультетскую вражду, – хмыкнул я. – С чего мне извиняться? Я получил наказание за свои слова. И если судить по этому наказанию, со мной даже профессор Снейп согласился. Другим деканам тоже не нравится, как она себя ведёт.

– Но… она же наш декан. Она никогда не снимает баллы со своего факультета и вообще… – слегка оторопела Гермиона, непонятно, что от меня ожидая.

– То есть мы возвращаемся к теме «если он наш, ему всё можно, а если не наш, то пусть сдохнет»? Так? Какая-то однобокая у тебя справедливость, не находишь?

– Но… – отвела взгляд Гермиона. – Ургхарт же вроде бы сам нарвался… Джинни не хотела. Так вышло.

– А когда она достигнет совершеннолетия и убьёт кого-нибудь «случайно», потому что просто не понимает, что это плохо. Ты на суде тоже будешь это лепетать? Родственникам покойного скажешь, что она не хотела, но так получилось, ваш отец или сын сам был виноват, так?

– Ну что ты сразу передёргиваешь, Гарри? Джинни никого не убила…

– А давай представим, наоборот, – ухмыльнулся я. – Давай представим, что это было на уроке зельеварения и это Джинни пострадала от проклятья Ургхарта, он внезапно на неё напал. Или пусть она сказала ему «ну ты и дурак». А он послал какое-то проклятье в неё, изуродовал всё лицо и повредил зрение. Снейп отослал Джинни в больничное крыло и проигнорировал всё остальное, продолжив урок. А когда наша МакГонагалл пришла разбираться, требуя наказать студента, согласно уставу школы, профессор Снейп сказал… М… Что-то вроде: «Наказать? За что? Ургхарт у нас молодец, дал отпор рыжей Уизли, за дело ей показал небо в алмазах. Все слизеринцы слышали, что надо делать, когда тебя дураками обзывают? Не спускайте этим тупоголовым грифам даже косого взгляда в вашу сторону, мочите их сразу «бомбардой» по темечку, чтоб неповадно было». Круто, да?

– Нет… – Гермиона закусила губу. Всё же, что мне в ней нравилось, она могла признавать свои ошибки и училась на них. В глазах Грейнджер стоял ужас, словно до неё только дошло, на что подбивала МакГонагалл.

– И сколько бы после этого прожил Ургхарт? – поддакнул Драко. – Слизерин всегда славился своей сплочённостью. Гарри прав. Началась бы война факультетов. Он заставил слизеринцев увидеть, что Гриффиндор против подобной политики. И Гарри взял на себя наказание, которого не дали Джинни. Даже больше. Все знают, как профессор Снейп относится к Поттеру. Но всё равно лучше сходить и обговорить всё с Монтегю, который стал капитаном их сборной.

– Вообще-то, я тоже согласна с Гарри, – сказала Лаванда, слегка смущаясь, когда все на неё посмотрели. – Директор Дамблдор вряд ли вернётся, Рон говорил, что Перси написал ему о том, что Дамблдора сняли с должности совершенно точно. А получается, что профессор МакГонагалл, ну… она сегодня несправедливо сняла баллы с Трейси Дэвис, мы не подруги, но это было очень грубо, мне бы не понравилось, если бы так мне сказали. И никому бы не понравилось. Трейси потом чуть не плакала, потому что она почти отличница, с неё никогда баллов не снимали. Да ещё так… А ведь она ничего такого не имела в виду и вообще просто у Дафны спросила про здоровье Барти Крауча-младшего, которого в Азкабане нашли. Ещё до того, как урок вообще начался. А когда Гарри сказал, я поняла, что наша профессор просто влюблена в Дамблдора, вот и бесится и срывает свою злость на слизеринцах, как будто они в чём-то виноваты.

– Может, она хочет, чтобы ученики стали совсем неуправляемыми? – хмыкнул Драко. – Смотрите, если поставят кого-нибудь вместо Дамблдора, то ставленнику не справиться со своими обязанностями. Войну факультетов остановить не так-то просто, особенно если МакГонагалл будет подстрекать и срывать работу школы. Может, она думает, что таким образом заставит Министерство вернуть Дамблдору его место? Иначе какая разница, кто директор? Дамблдор только праздники объявлял… У него даже уроков не было, да и он столько должностей имел, что постоянно отсутствовал. Отец говорил, что все дела с Попечительским советом ведут деканы, ну и МакГонагалл, как заместитель. На неё Дамблдор всё спихнул, а она и рада стараться. На детей, которые у неё под началом, времени нет, да и уроки оставляют желать лучшего.

– Драко, что ты говоришь? А уроки-то тут при чём? МакГонагалл отличный преподаватель! – вскинулась Гермиона.

– Значит, насчёт того, что у неё нет на свой факультет времени, ты всё же согласна? – заулыбался Драко.

– У неё много обязанностей, – пробормотала Гермиона, – но… да, обычно, если какие-то трудности, то приходилось самим всё решать. А Ханна говорила, что на Хаффлпаффе всё не так и что Спраут всегда за них горой, и помогает. И Падма очень хорошо о профессоре Флитвике отзывалась. А ещё он дополнительные курсы чар ведёт для своих студентов, но не отказывает и ученикам с других факультетов, если вопросы есть или что-то хочешь интересное для той же группы поддержки. Литературу посоветует и вообще. А если случается какая-то неприятность или вопрос, то я обычно к миссис Лонгботтом обращаюсь. Так быстрее получается и… результативней. Но всё-таки преподаватель профессор МакГонагалл очень хороший!

– Прости, Гермиона, я не согласна, – хмыкнула Лаванда. – Если бы это было так, то мы бы не собирались на первых курсах, чтобы вместе делать трансфигурацию, когда Гарри всё объяснял просто и понятно, как происходит преобразование. Потом втянулись и поняли принцип, но я считаю, что поняла трансфигурацию благодаря урокам Гарри и учебнику, а не профессору МакГонагалл. И, между прочим, традиция с общими уроками и объяснениями принципов всё ещё сохранилась. Мы часто вместе уроки учим с девчонками и пытаемся разобраться, пока Гарри не объяснит по-человечески, как это надо сделать. Или Невилл, которому Гарри объяснит. И вообще, уже забыла, как сама неделю назад в гостиной рассказывала первокурсникам про преобразования материалов? У них даже превращение спичек в иголки у половины нормально не выходило. А уже октябрь. Ты всё на уроках понимаешь, потому что у тебя к трансфигурации талант, а не потому, что МакГонагалл всё понятно объясняет.

– Я не знала… – удивилась Гермиона. – Я думала… А почему вы у меня не спрашивали?..

– Потому что… – Лаванда замялась и слегка покраснела, покосившись на Невилла, – пользоваться всё время помощью – плохо. Так что мы сами стараемся. Мы только если совсем-совсем разобраться не можем, у Гарри спрашиваем. Он же занят постоянно. А вообще, Фэй общалась с шестикурсником, который тоже староста, Кормаком МакЛагеном. Он ходит на продвинутый курс трансфигурации, и знаешь что? Они пока учатся, как и мы, по «Среднему уровню» и ещё ни разу не открывали учебник по «Продвинутому», который должны были купить. И темы у них всего на несколько параграфов вперёд отличаются. Вот так-то!

– Хочешь сказать, что мы идём по программе быстрей? – уточнил у Лаванды Драко.

– Нет, мы идём по программе нормально, как и положено по учебнику. Это почти все остальные курсы Гриффиндора отстают, потому что без одной темы не получится с другой. Рейвенкло и Хаффлпафф, которые в другой группе занимаются на нашем курсе, они на этом же уровне программы. И мы с девчонками количество уроков по расписанию и календарю посмотрели и сравнили с количеством параграфов. А вот другие курсы МакГонагалл замедляет по темам, ожидая, пока все одинаково поймут. Точнее, пока до гриффиндорцев всё дойдёт. Вот МакГонагалл вместо того, чтобы какие-то отдельные факультативы сделать, чтобы тему лучше объяснить или повторить, просто всех остальных ничему не учит, и они повторяют пройденное, пока Гриффиндор нагоняет. Фэй сказала, что ей этому Кормаку пришлось чуть ли не законы Гэмпа объяснять! А МакГонагалл ему по письменным СОВ выставила «Выше ожидаемого».

– Ничего себе, ты не говорила, – удивился Невилл.

– Поэтому МакГонагалл с тебя пылинки и сдувает, Гермиона, потому что считает, что ты невероятно талантлива в трансфигурации. Вот только правда в том, что талантлива для магглорождённой и по сравнению со всеми остальными гриффиндорцами, которые звёзд с неба не хватают. Хотя у нас вообще получается класс очень сильный, особенно среди других курсов Гриффиндора. Но это не потому, что они какие-то слишком глупые, а потому что у них нет такого хорошего Гарри, тебя, Невилла, Блейза и Драко, которые бы всех тянули и заставляли учиться. Конечно, мы советуем младшекурсникам не запускать учёбу, но когда не проверяют, декану наплевать на тебя и на твою успеваемость, очень сложно самому организоваться.

– Я и не знал о таких проблемах на факультете, – пробормотал я.

– Лаванда права, – вздохнула Луна, – наш курс ещё пытается, как вы, а вот второкурсники, среди которых ещё брат Колина Криви, они уже совсем шалтай-болтай. Разве что с зельями у всех более-менее, потому что насчёт профессора Снейпа все предупреждены заранее, его боятся и сразу подходят, если что-то не поняли.

– Вот тебе и поблажки и подачки, Грейнджер. Хорошо это? – спросил Драко. – Получается, что МакГонагалл завышает нашим оценки, тормозит программу, чтобы и лентяи поняли, не важно, что к концу пятого курса кто-то будет знать меньше, чем положено. Пару вопросов из экзаменационных листов можно и убрать. Разжигает межфакультетскую вражду, чтобы дискредитировать будущего директора и вернуть Дамблдора. Подставляет нашу команду по квиддичу. Не удивляюсь, что именно её отправляют на встречи с магглорождёнными студентами. Такая беспринципная тётка, которая считает, что права, поступая так, как поступает, может и парочку заклятий в родителей шибануть, чтобы отпустили ребёнка в неведомый Хогвартс, которого нет на карте, вперёд и с песней.

– Драко, не выдумывай! – нахмурилась Гермиона.

– Действительно, Малфой, зачем так грубо? – хихикнул я. – Ставлю на то, что она заимствует духи профессора Флитвика. Чтобы вызывать симпатию и доверие.

– Духи? У профессора Флитвика?.. – вытаращилась на меня Гермиона.

– О… – скорчил шкодное лицо Драко. – Грейнджер, ты не знала?..

– Знала о чём?

– Профессор Флитвик пользуется особыми духами, чтобы дети его не пугались и спокойно слушали урок, не отвлекаясь на его расу, – сказала Луна. – Ты правда не знала? Я думала, что к пятому курсу об этом всем известно… Это не запрещено и Попечительский совет в курсе, правда, Драко?

– Ага. На первом курсе в кабинете чар для меня всегда пахло грушевым штруделем, который мне делала только мама, – хмыкнул Драко.

– А для меня – раменом, – улыбнулся я. – На втором курсе и старше к нему уже все привыкают, так что духами он не пользуется и после первачков класс проветривает.

Гермиона ничего не сказала, но выглядела растерянной.

* * *

После того разговора и моего «наезда» на МакГонагалл было ощущение, что Хогвартс превратился в гигантский растревоженный улей. Ситуацию обсуждали, да и обрывки нашего разговора иногда проскальзывали в гостиной. В пятницу перед отбоем мы прояснили ситуацию со слизеринцами, да и Монтегю сказал нам, что их декан строго-настрого запретил вестись на провокации. Капитан сборной Слизерина пообещал, что своих будет сдерживать. Дело только за тем, чтобы на рожон не полезли гриффиндорцы. Но с этим проблем не было, по крайней мере в выходные. Да и Алиса бдительно следила и моментально любые выяснения отношений на утренних тренировках сводила на нет. Впрочем, при ней особо никто не задирался.

Джинни, кстати, всё-таки сходила в Больничное крыло и извинилась перед Брайаном Ургхартом. В субботу на берегу Чёрного озера мы всё же поговорили с Уизли. Тяжёлый это был разговор, и для меня несколько неожиданный.

Она начала с объяснения того, что была на нервах из-за родителей и того, что они снова во что-то влипли, волновалась за директора, из-за «Ордена Феникса» и из-за меня.

– Ты… Гарри, ты сказал мне когда-то, что мне придётся измениться, чтобы не быть противной тебе, и я очень стараюсь, Гарри… Я думала, что «Орден Феникса» сблизит нас и ты увидишь, что я изменилась, – всхлипывая, выдала мне Джинни. – Мне хотелось, чтобы ты обратил на меня внимание. Чтобы я не была для тебя пустым местом. Я хотела… – она опустила голову. – Погеройствовать. Чтобы ты оценил. В последнее время у нас на трансфигурации всё сложно. Постоянные споры. Брайан отпустил шутку про Дамблдора. Потом про моего отца. Он часто меня цепляет в последнее время. В тетрадь мою заглянул и увидел кое-что… А потом подбросил записку. Вот, – Джинни разжала ладонь, в которой была смятая бумажка.

Ничего криминального там не было, просто сердечко пробитое стрелой, в котором было рядом две заглавные буквы «ДП», а внизу надпись «А ГП в курсе?». Сначала и не понял, что бы это означало, кроме того, что «ГП» – вроде бы мои инициалы, кажется, никого больше с такими инициалами не было.

– Я вспылила, – продолжила Джинни. – И прокляла Ургхарта, чтобы не лез в мои дела. А МакГонагалл подумала, что это из-за Дамблдора, я… не стала ей возражать. И только потом, когда ты разозлился, я поняла, как глупо поступила. Наверное, ты ещё тогда был прав, я такая мерзкая… Я тебя недостойна. Самой от себя противно. Мне так жаль, что случилось с Чжоу, но в глубине души я была этому рада, потому что я так ей завидовала. Хотела быть на её месте. Мама мне, после того, что ей сказал Дамблдор, посоветовала «почаще бывать у тебя на глазах», и мне было так стыдно, так плохо, но я всё равно это делала. Я подвела тебя. Я такая глупая. Размечталась… Думала, если ты заметишь, что я изменилась ради тебя… А я, получается, совсем не изменилась.

Для меня это «полупризнание» было неожиданным, и что сказать Джинни, я не знал. Впрочем, на ответах она не настаивала, а просто пошла обратно в замок.

Мне было интересно, насколько это нормально. В том смысле, что, кажется, она любила Гарри Поттера ещё до того, как увидела. Возможно, что это какое-то внушение. Бывает, конечно, что люди любят с детства и всю оставшуюся жизнь, но в ситуации с Джинни мне кажется это немного странноватым. Или ей вроде «установки» дали? Я желал Джинни добра, но как-то отдельно от себя. Она меня не особо привлекала, ни внешне, ни внутренне. Как-то не мой человек, что ли. Да и у меня есть Чжоу.

МакГонагалл не было видно все выходные. В воскресенье вышла статья Риты Скитер, в которой сообщалось, что Хигэканэ совершенно точно отстранили от руководства школой. А ещё что всё ещё ведётся расследование насчёт «Ордена Феникса». И намёки на сенсационное разоблачение в скором будущем. Про Хогвартс написали, что Министерством Магии уже подобран кандидат на должность директора, но пока его имя держится втайне, во избежание нападения безумных фанатиков-последователей Хигэканэ.

Сегодня за завтраком за столом преподавателей не было Снейпа-сенсея. Зато появилась МакГонагалл, ела овсянку с видом оскорблённой невинности, и мне не понравилось, как она посматривала на пустующее место сенсея. Среди слизеринцев тоже пошли волнения. Вообще-то, каким бы «Ужасом Подземелий» ни выставляли Снейпа-сенсея у нас и на других факультетах, свои студенты его любили и уважали. Да и Драко говорил, что у них всё очень строго с дисциплиной поставлено на факультете и Снейп-сенсей чуть ли не смотр каждый вечер устраивает с разбором полётов. И вроде как защищает своих перед другими факультетами, но всех «залётчиков» потом чихвостит так, что им ещё долго мучительно стыдно. Это уметь надо.

Потом старосты раздавали изменения в расписании. От стола Рейвенкло я услышал, что у них отменили зельеварение у вторых и четвёртых курсов. Как раз обе сдвоенные пары, которые на сегодня должны были быть у Снейпа-сенсея.

Я увидел, что к столу преподавателей подошёл Тео Нотт, который был старостой, и что-то спросил, наверное, где их декан. МакГонагалл скривилась и что-то ответила. Нотт кивнул.

Кстати, Хагрид как пропал с прошлого понедельника, так больше не объявлялся в школе. Гермиона напомнила, что у нас снова первым уроком будет УЗМС с профессором Граббли-Планк. В пятницу тоже её урок был.

Я догнал Нотта в компании Крэбба, Гойла, Милисенты Булстроуд и Трейси Девис на тропинке к загонам.

– Тео, а куда профессор Снейп делся? – спросил я.

– А тебе-то что? – подозрительно прищурился Нотт.

– Он же мне отработку назначил в пятницу. Я и хотел узнать, куда и когда приходить…

– А, точно, – согласился с моими аргументами Нотт. – МакГонагалл сказала, что нашего декана вызвали в Аврорат, в Лондон, и его не будет сегодня. Но не уточнила, сколько времени и успеет ли он до ужина вернуться.

– Ясно, – протянул я, мысленно сжимая кулаки за сенсея.

Вспомнилось злорадное лицо МакГонагалл и то, что она где-то пропадала в субботу и воскресенье. Есть надежда на мистера Малфоя. И Крауча. И метки у сенсея нет. И ещё Скримджер не поверил во всякие россказни про «главного злодея Хогвартса». А то придётся вызывать Кибу и с боем прорываться в Министерство…

Ух, что-то меня заносить стало от беспокойства. Хотелось бы самому себе твёрдо сказать, что беспокоиться не о чем, но у Хигэканэ была целая неделя, чтобы придумать какую-нибудь пакость. Поэтому на душе было тревожно.